Монро Люси. Таинственная герцогиня

   – А паж главнее, чем король?
   – Не совсем, малышка, – ответила Тея, и ее губы изогнулись в озорной улыбке.
   Поразительно, до чего похожи между собой его сестры. У них разные матери, и росли они порознь, однако у обеих схожее чувство юмора. И они одинаково добры к Ханне. Джаред не рассказывал им, что ее отец – покойный герцог Клэрборн.
   Внезапно его осенило, что они могут считать, что Ханна его дочь. Джаред отмахнулся от этой мысли. Как бы то ни было, малышка принадлежит ему. Он с рождения заменил девочке отца.
   За окном защебетала птичка, и головка Ханны повернулась в ту сторону. До смерти Мэри она непременно потребовала бы немедленно выйти на улицу, однако сейчас Ханна ничего не сказала.
   Джаред подхватил ее на руки.
   – Хочешь пойти погулять, маленькая? – Она серьезно посмотрела на него:
   – А ты пойдешь?
   – Да.
   – Замечательная идея. Женщинам в тягости необходимо движение, – заявила Тея, со значением посмотрев на Айрис.
   Айрис и Эштон вернулись из Франции, куда ездили навестить родственников, с известием, что Айрис беременна. Новый племянник или племянница должна была появиться на свет уже через несколько месяцев, но Джаред пока не мог бы сказать, что сестра носит ребенка. То, что она решила пригласить во время беременности гостей, интриговало его. Зачем нужно тратить столько сил в ее теперешнем состоянии, он постичь не мог. С другой стороны, он вообще не понимал, зачем нужно приглашать в дом столько народа.
   Они вышли из дома, и Джаред с сестрами немного отстал, а малыши помчались вперед. Дэвид и Дианна держали Ханну за руки и тащили ее за собой, хотя девочка и бросала назад неуверенные взгляды.
   – Она тревожится, что ты покинешь ее, – вздохнула Айрис.
   Тея кивнула:
   – Я помню это чувство – после маминой смерти я так боялась, что потеряю всех, кого люблю, а ведь я была куда старше. Джаред – единственное постоянное, что теперь, после смерти матери, осталось в жизни Ханны.
   – Я не собираюсь никуда исчезать, – поклялся Джаред.
   – Она поймет это и выберется из раковины, которую воздвигло вокруг нее горе, – предсказала Тея.
   Джаред понадеялся, что она не ошибается. Ему не хватало Мэри и их дружбы, но солнечных улыбок Ханны ему не хватало еще больше.
   – Расскажите мне, что вы знаете о Каланте Клэрборн.
   – Ого, значит, ты действительно заинтересован, – насмешливо произнесла Айрис. – Я пыталась сказать это Tee, но она не видела, как вы танцевали, и не поверила мне.
   Джаред почувствовал, как его шею заливает непривычным жаром, и попытался взглядом призвать сестру к покорности, по ему это не удалось. Прискорбно! Она ликующе улыбнулась ему, не проявляя раскаяния.
   Однако лицо Теи утратило веселое выражение, и она озабоченно посмотрела на брата:
   – Ты хочешь поухаживать за Ангелом?
   – Нет. – Черт возьми, неужели они не понимают, что эго безнадежно? – Мне просто любопытно. Вчера вечером она пригласила меня на танец. – Причина не хуже любой другой, чтобы порасспрашивать сестер о герцогине.
   – Она пригласила тебя на танец? – Айрис, которая пропела первые двадцать лет жизни, подчиняясь строжайшим правилам этикета, была откровенно потрясена.
   – Да.
   Во взгляде Теи появилась задумчивость.
   – От кого, от кого, а от нее я такого не ожидала! Она кажется такой совершенной, почти неземной, если уж ты хочешь знать правду.
   Он хотел знать всю правду. Он хотел знать все, что они слышали или думали о Каланте.
   – Почему она это сделала? – спросила Тея.
   – Разумеется, потому, что хотела познакомиться с Джаредом, а он всегда держится подальше от дам. Ничего странного, что ей пришлось принимать решительные меры, – ответила за него Айрис.
   Джаред скорчил гримасу.
   – Она вмешалась, чтобы спасти мое мужское «я». – Он не мог припомнить, когда еще кто-то мог подумать, что ему требуется защита.
   – Что ты имеешь в виду? – не поняла Тея.
   – Беатрис уже якобы дала кому-то слово, когда я подошел к ней и пригласил на обещанный танец.
   – Маленькая паршивка, – рассердилась Айрис. Джаред пожал плечами.
   – Я к такому привык, – сказал он, выбросив из головы поступок девушки как не имеющий значения – собственно, так оно и было. – А теперь расскажите мне про Ангела.
   – Минуту назад ты назвал ее Калантой, – как бы между прочим бросила Тея.
   – Она сама попросила.
   Обе сестры остановились и уставились на него. Они вели себя так, словно называть Каланту по имени было таким же интимным делом, как уложить ее в постель. Джаред нахмурился. Вообще-то этого ему тоже хотелось, но он не собирался поддаваться порыву, и нечего им смотреть на него так, словно он это уже сделал.
   – Она попросила тебя называть ее по имени? Не понимаю. Поведение герцогини всегда было безупречным. – Айрис пошла дальше, однако голос ее звучал изумленно. – Просто поверить не могу. Мой брат собирается жениться на Ангеле!
   – Пока я ни на ком жениться не намерен. – Сестры посмотрели на него одинаково скептически, и Джаред добавил: – Я совершенно серьезно.
   – Но когда-нибудь тебе придется жениться, Джаред, – сказала Тея.
   – Когда я надумаю, это будет не Каланта. Черт побери, ангелы не выходят замуж за чудовищ!
   Глаза Айрис наполнились слезами, и Джаред застонал. Хоть он и понимал, что причина скорее в ее беременности, чем в его словах, он все равно почувствовал себя ужасно.
   – Ты не чудовище. Ты герой! Ты спас мне жизнь.
   Тея потрепала сестру по плечу и бросила сердитый взгляд на брата. Он познакомился с этой сестрой всего лишь пять лет назад, но вела она себя так, словно знала его всю жизнь.
   – Несколько шрамов не превращают мужчину в монстра, и нет никаких причин, по которым герцогиня не захотела бы выйти за тебя. Ты лучше всех мужчин на свете, Джаред!
   Дьявол! Каким образом разговор повернул в эту сторону? Он всего лишь хотел добыть кое-какие сведения. Джаред раздраженно произнес:
   – Может, я не хочу жениться на мраморной статуе? А теперь вы ответите на мой вопрос?
   Женщины, похоже, поняли, что он говорит серьезно, и одумались. Первой нарушила молчание Тея:
   – Она действительно напоминает мне статую. Не думаю, что я хоть раз видела проблеск искренних эмоций на ее лице. Она постоянно выглядит такой безмятежной.
   Вчера вечером она не выглядела безмятежной – после того, как он ее поцеловал. Она выглядела ошеломленной и необузданной. Тело Джареда отреагировало на воспоминание, и он, сосредоточившись, снова вернулся к разговору, не желая попасть в неловкое положение.
   – Я познакомилась с ней в первый год супружества, – продолжала Тея, остановившись, чтобы поставить на ноги свою крошечную дочку – та упала, не угнавшись за более шустрым Дэвидом, который по-прежнему тащил за руку Ханну. – Герцог еще был жив. Он изображал из себя идеального джентльмена, но мне никогда не нравился. Он считал себя выше Пирсона и не желал с ним общаться.
   Джаред знал, что его сестра не терпела тех, кто судил о Дрейке по обстоятельствам его рождения. Она свирепо оберегала всех, кого любила.
   – А Каланта? Она тоже вела себя так с Дрейком? – Если ее оскорбляла незаконнорожденность зятя, она не примет Ханну.
   Тея покачала головой. Ее дочка потрепала ее по щеке.
   – Нет. Она вела себя с ним с той же холодной вежливостью, что и с остальными джентльменами. Она очень тщательно следила за тем, чтобы не оказать одному мужчине больше внимания, чем другому, но никогда не игнорировала Пирсона. Иногда я даже задумывалась, может, герцог был исключительно ревнив?
   Айрис кивнула:
   – Это бы многое объяснило. Мне не кажется, что Каланта собирается вновь выйти замуж. Она нисколько не поощряет джентльменов.
   Вчера вечером она определенно поощряла его, но Джаред не собирался признаваться в этом перед своими и так чересчур заинтересованными сестрами.
   – Ты бы назвала ее доброй?
   Тея беспомощно посмотрела на него:
   – Не знаю. Каланта не жестока. Я никогда не видела, чтобы она хотя бы нахмурилась, разговаривая со слугами, но при этом сама она ни к кому не тянется. Такое ощущение, что она вроде бы здесь, а вроде бы и нет. Я всегда думала, что ее прозвище ей исключительно подходит. Она какая-то не от мира сего.
   Айрис задумчиво прищурилась.
   – Вообще-то Каланта добрая. Она обеспечивает микстурами и снадобьями, приготовленными из ее садовых трав, всех, кто в этом нуждается, но делает это через свою экономку. Она не демонстрирует своих чувств, но мне она кажется небезразличной. Я даже не уверена, что она сама это осознает, да только ее поступки говорят сами за себя. Когда она узнала, что я собираюсь плыть во Францию через пролив, то прислала мне средство от морской болезни и упомянула, что его можно принимать во время беременности. Я тогда все гадала – может, она каким-то образом знала о моем положении?
   Джаред кивнул. Айрис дождалась, пока они окажутся на пароме, и только тогда сообщила о своей беременности Эштону. Его зять пришел в бешенство, но она оправдалась тем, что не сомневалась – иначе он не разрешил бы ей отправиться и это путешествие. Джаред отмел мысль о том, что Каланта как-то догадалась о беременности Айрис, как совершенно дурацкую и стал обдумывать остальные откровения сестры. Женщина, поступавшая так, не могла делать вид, что не замечает порочности мужа. Или могла?
   – Говоря, что она помогает любому, ты имеешь в виду аристократию или вообще всех? – спросил он.
   – Вообще всех. Как-то она даже прислала жаропонижающий отвар в цыганский табор в нашей округе, когда там началась лихорадка.
   – Очень интересно! Не могу себе представить, чтобы покойный герцог разрешал ей общаться с теми, кто ниже ее по рождению, – пробормотала Тея.
   Айрис пожала плечами:
   – Я же не знаю, какой она была в браке. Я знаю только, какая она сейчас, и действительно думаю, что она очень добрая женщина. И еще мне кажется, что Каланта одинока. Она никого не подпускает слишком близко. Мы несколько раз имеете пили чай, но она держится очень замкнуто. Однако мне Каланта все равно нравится.
   Как бы ему ни хотелось, Джаред не мог игнорировать тот факт, что Каланта была хозяйкой дома, когда изнасиловали Мэри. Не мог он отмахнуться и от того, что еще до этого Каланта перестала дружить с Мэри. Мэри упоминала об этом, обьясняя, почему не обратилась за помощью к Каланте, когда герцог начал бросать на нее похотливые взоры.
   Мэри хотела уйти оттуда, но герцог позаботился о том, чтобы у нее не было на это средств, – он задерживал ее жалованье якобы для сохранности. В отчаянии Мэри написала Джареду и попросила помочь, но его помощь пришла слишком поздно и не сумела предотвратить кошмар насилия. Хотя с этими деньгами Мэри смогла вернуться к нему.
   Когда она появилась в его доме, то настояла на том, что будет зарабатывать себе на жизнь, и стала работать горничной. Джареду это очень не нравилось, но в чем-то Мэри была не менее упрямой, чем он сам. Она так стыдилась того, что сотворил с ней Клэрборн, это настолько ее сокрушило, что потребовалось много времени, пока Мэри решилась рассказать Джареду, от чего бежала. К тому времени она уже знала, что беременна.
   Как только ее положение сделалось заметным, экономка Джареда возмутилась, что в доме работает «грязная шлюха», как она называла и без того запуганную Мэри. Джаред тут же уволил экономку, воспользовавшись несколькими отборными ругательствами, и попросил Мэри занять ее место. Такое положение полностью устраивало их обоих.
   Однако Джаред не мог забыть о блестящем будущем, которое открывалось перед Мэри до того, как она согласилась занять место компаньонки при матери Клэрборна. За отчаянное положение, в котором оказалась Мэри, отвечал не только Клэрборн, но и герцогиня. Джаред не мог об этом забыть, какой бы невинной она ни казалась.
   И не важно, как сильно он ее желает.

Глава 3

   – Я не должна позволять Джареду снова меня целовать, – вполголоса пробормотала Каланта, обращаясь к кусту роз под названием «Парсоновская розовая».
   Чувствуя, что ей не очень-то удается овладеть собой, она срезала несколько плодов и бросила их в корзинку, висевшую на левом локте. Снова и снова повторяя эти слова, Каланта перешла к следующему горшку с розами и стала выискивать семена, необходимые для приготовления лекарства.
   Полуденное солнце нагревало оранжерею сквозь стеклянные крышу и стены, и Каланта радовалась, что надела сегодня только легкое платье из муслина и индийский ситцевый передник. Открытые по обеим сторонам оранжереи двери и несколько распахнутых окон обеспечивали легкий сквознячок, но не слишком облегчали летнюю жару.
   И как бы она себя ни уговаривала, никак не могла стереть из памяти воспоминания о вчерашнем вечере. К сожалению, даже произнесенные вслух слова действовали на Каланту не сильнее, чем безмолвные сметания.
   Она мысленно повторяла их всю бессонную ночь и беспокойное утро, но всякий раз при мысли о совершенно невоспитанном виконте губы начинало покалывать, а тело трепетало.
   Каланта не могла не гадать, что могло бы произойти дальше, если бы их свиданию в саду не помешали. Стал бы Джаред и дальше ее целовать? Позволил бы ей целовать его? Может, прикасался бы к ней в интимных местах?
   После печального опыта с Клэрборном Каланте должно было бы хватить одной мысли об этом, чтобы прекратить подобные размышления, но ничего не получалось. Поцелуи Джареда не походили ни на что, ей известное, и Каланта не могла не думать, что его прикосновения наверняка еще сильнее подействовали бы на ее чувства.
   А вот этого она не должна допускать, напомнила себе Каинита.
   Чтобы выжить в браке, она отказалась от всех нежных чувств. Каланта сомневалась, что вообще еще способна любить, но если это так… если она совершит подобную глупость и полюбит властного виконта, то это, несомненно, доставит eй еще больше душевной боли.
   Она разочарует Джареда точно так же, как разочаровала Kлерборна. Только ей будет намного больнее.
   Клэрборн был настоящим. чудовищем, монстром в обличье джентльмена. После первых двух месяцев брака его мнение о ней перестало что-либо значить для Каланты, однако она подсознательно чувствовала, что с Джаредом все будет по-другому. Утрата его расположения приведет к таким душевным мукам, что она этого не перенесет.
   А он обязательно будет ее презирать. Это неизбежно, как только он узнает правду о том, как виновата Каланта в смерти своей горничной.
   Каланта сняла перчатку и сунула палец в почву в горшке. Немного суховата, и она полила розовый куст. Не в силах сосредоточиться этим утром на своих исследованиях, Каланта пришла в оранжерею в надежде выкинуть из головы мысли о Джареде, но ничего не получалось. Каждый очаровательный цветок напоминал о нем, может быть, потому, что он вчера вечером рассказал о своем розовом садике под открытым небом.
   Как бы хотелось Каланте увидеть этот сад! Она не сомневалась, что он окажется таким же завораживающим, как и сам мужчина. Розы в Англии отнюдь не так популярны, как во Франции. По общим отзывам, у императрицы Жозефины была по-настоящему впечатляющая коллекция цветов, не имеющая себе равных в Европе. Теперь она пропала, а вместе с ней и все записи о почвах и о необычных кустах роз. Потрясающий сад остался только в памяти тех, кому довелось его увидеть.
   Мать Каланты тоже выращивала розы, но только для того, чтобы пользоваться ими при изготовлении лекарств. Не в силах применить к прекрасным цветам такой чисто практический подход, Каланта выращивала их и для плодов, и для удовольствия. Хотелось бы ей понять, отчего интерес к аптекарской розе Джареда вызвал у него ту вспышку гнева. Это ее напугало – вот, собственно, и еще одно доказательство тому, что она должна преодолеть свою глупую тягу к виконту.
   Дело не только в напугавшем ее гневе. Каланту задело, что он не обращал на нее никакого внимания, вернувшись на бал. Она несколько минут постояла в темноте после того, как он исчез, чтобы прийти в себя после его поцелуев и дождаться, когда со щек исчезнет обжигающий их румянец, и только потом вернулась в бальный зал. Он уже был там, разговаривал в дальнем углу со своими зятьями, лордом Эштоном и мистером Дрейком, и даже не посмотрел в ее сторону.
   И хотя Каланта понимала – он не хотел давать почву для сплетен после того, как они вместе были в саду, ей очень хотелось взглянуть ему в глаза и увидеть, подействовали ли на него поцелуи так же сильно, как и на нее. Конечно, это ни к чему не приведет, но ей не хотелось думать, что чувства переполняли лишь ее одну.
   Она хотела – нет, ей было необходимо, чтобы Джаред заверил ее в том, что ее развязное поведение не внушило ему отвращения.
   Каланта полила малиновую китайскую розу, протянула руку и потрогала темно-красные лепестки. Небольшой куст прекрасно приспособился к горшку и оранжерейным условиям, и у нее было несколько таких кустов. Ей так нравилось, что в холодном климате они теряли свою выносливость. Каланта ощущала свое родство с этими красивыми цветами, которые не смогли бы выжить без ее постоянной заботы. И эти розы, и она сама внешне выглядели очаровательно, но по сути своей были мало приспособлены к жестокости жизни.
   Каланта смотрела на роскошные лепестки, но видела образы вчерашнего вечера. Образы, одновременно восхищавшие ее и заставлявшие стыдиться.
   Леди не приглашают джентльменов танцевать. Леди не сбегают на прогулку по темным аллеям сада и не позволяют джентльменам вольностей. Леди не позволяют мужчинам, с которыми только что познакомились, учить их целоваться. Леди вообще не допускают чувственных поцелуев, а она допустила. Она сделала все то, чего делать нельзя. Ангел, который на самом деле никакой не ангел, целовал мужчину самым чувственным образом…
   Это воспоминание сумело пробудить в ней больше чувств, чем Каланта испытала за шесть долгих лет. Казалось, ее тело и сердце, иссохшие за долгую засуху, теперь жаждали возрождения, вызванного его прикосновениями. Эта жажда, вызванная поцелуем Джареда, очень коварна, и Каланта не должна ей уступать.
   «Можно подумать, что у меня появится такая возможность», – подумала Каланта, поставив лейку и снова взяв ножницы.
   Он сказал, что нанесет ей визит, но после того, как он полностью игнорировал ее вторую половину бала, Каланта не верила, что Джаред выполнит свое обещание. Нет сомнений, что он сожалеет об интимной сцене в саду. Мысль эта совсем ее расстроила, и Каланта отогнала ее, срезая несколько темно-красных цветков. Из этих красиво окрашенных лепестков получатся прекрасные сладости для детей викария.
   – Ваша светлость, виконт Рейвенсвуд спрашивает, не окажете ли вы ему честь, приняв его в гостиной.
   Каланта повернула голову, услышав четкие интонации своего старого дворецкого. Томас стоял, дожидаясь ее ответа, словно она могла велеть ему сообщить виконту, что ее нет дома. Вообще-то следовало бы. По очень многим причинам… чтобы пощадить свою гордость, чтобы защитить сердце, не дав ему снова начать чувствовать, чтобы не дать виконту возможности лучше узнать ее, чтобы избежать риска быть им очарованной.
   – Пожалуйста, сервируйте чай в гостиной, Томас, – произнесла Каланта, протянув дворецкому корзинку и направившись к двери, которая вела из оранжереи в комнаты.
   – Да, ваша светлость.
   Томас был одним из немногих слуг, переехавших сюда из Клэрборн-Парка. Теперешний герцог, младший брат покойного мужа, намеревался уволить достойного слугу, переселив его в маленький коттедж и назначив скудную пенсию. Зная, что из своего жалованья Томас помогает внучке и трем ее детям, Каланта наняла его в качестве собственного дворецкого. Внучка жила в коттедже по соседству, и ее шумные дети приходили навестить деда по меньшей мере раз в неделю – к великому смятению старика, считавшего, что их шалости являются немалым испытанием для его достоинства.
   Очевидно, можно забрать дворецкого из особняка герцога, но нельзя выдавить из слуги напыщенность и приверженность его устоям.
   Услышав, как дворецкий негромко покашливает, Каланта остановилась:
   – Да, Томас?
   – Не могу ли я помочь вам вернуть передник горничной, наша светлость?
   Взгляд Каланты упал на индийский ситец, прикрывавший светло-голубой муслин ее платья. О Боже, она и садовые перчатки до сих пор не сняла! Еще не увидела Джареда, а в голове уже полная сумятица!
   Каланта быстро сняла передник и перчатки.
   – Теперь я выгляжу прилично? – Томас не улыбнулся.
   – Ваша светлость всегда выглядит прилично.
   – Спасибо, Томас.
   Дворецкий остался, чтобы позаботиться о переднике и перчатках, а Каланта направилась в гостиную, к ожидавшему ее мужчине.
   Она стояла в дверях и смотрела, как Джаред беспокойно меряет шагами небольшую комнату. Томас настаивал на том, чтобы называть ее гостиной, но уж очень это роскошное название для такого маленького помещения. Джаред заполнял собой едва ли не всю полупустую комнату, и она казалась еще меньше, чем была на самом деле. Непринужденная грация его движений снова приковала Каланту к месту, и она никак не давала знать о своем присутствии до тех пор, пока Джаред не повернулся и не оказался лицом к двери.
   Каланта заставила себя спокойно шагнуть ему навстречу.
   Она остановилась и полуприсела в реверансе, нацепив на лицо маску застывшей вежливости – во всяком случае, она на это надеялась.
   – Добрый день, милорд.
   Джаред удивил ее, слегка поклонившись в ответ. Их краткое знакомство не давало повода ожидать от него привычных любезностей.
   – Каланта.
   Она указала на обитый розовой парчой диван подле камина и села на одно из парных кресел напротив.
   – Не желаете присесть? Я попросила Томаса принести нам чаю.
   Слышит ли он, как грохочет сердце у нее в груди? Руки Каланты на бледно-голубой юбке платья дрожали. Она спохватилась и сцепила пальцы, чтобы не выдать предательского беспокойства. Как странно! Обычно ей приходилось принуждать себя к движению – особенно если рядом находились джентльмены.
   Джаред в молчаливой насмешке вскинул брови.
   – Не нужно так нервничать, mon ange. Я не собираюсь набрасываться на вас, что бы вы себе ни думали после вчерашнего вечера.
   Ее тревожили вовсе не его поступки.
   – Я этого и не думала. Для этого вы слишком джентльмен, Джаред.
   Он коротко и хрипло рассмеялся.
   – Как вы можете называть меня чертовым джентльменом после того, как я бессовестно приставал к вам вчера вечером?
   Каланта была слишком честной женщиной, чтобы позволить ему взять всю вину на себя, хотя и стыдилась признать свою роль в случившемся.
   – Вы не сделали ничего против моей воли.
   Джаред уставился на нее, словно пытаясь оценить искренность сказанного. Между ними проплыли воспоминания об украденных в саду мгновениях, и его глаза почти почернели от каких-то безымянных эмоций. Каланта почувствовала, что губы ее внезапно стали мягче, словно уже готовились к повторению несдержанных ласк.
   Она с силой втянула в себя воздух, пытаясь успокоить пронизывающие ее ощущения, но ничего не помогало. Не рядом с безмолвным и откровенным мужским голодом. Этот голод овевал ее, как ветер на вересковых пустошах, но вместо того, чтобы охладить, он разжигал пламя внизу живота. В груди тоже возникло более чем странное ощущение, и соски Каланты под тонким шелком сорочки затвердели.
   Взгляд Джареда скользнул с ее губ на кожу, обнаженную квадратным вырезом платья, словно он каким-то образом чувствовал, какой эффект производит его присутствие на ее тело. Но откуда он может это знать, если сама Каланта потрясена? Лицо Джареда исказилось и стало выглядеть почти жестоким от обуревавшего его желания, только раньше Каланта не угадывала этого чувства в его темных глазах. Она никогда еще с ним не сталкивалась – а вот сейчас узнала. К счастью, обуреваемая любопытством горничная принесла поднос с чаем и разрушила эротические чары, которые едва снова не захлестнули Каланту.
   Она разлила чай, с предельной тщательностью сосредоточившись на этом простом деле.
   – Вы двигаетесь, как герцогиня, – заметил Джаред. Каланта аккуратно размешала в своей чашке кусочек сахару.
   – Я и есть герцогиня – точнее, была ею.
   – Вчера вечером вы сказали, что ваш отец был викарием?
   Это объединяло Каланту с ее единственной настоящей подругой. Мэри тоже была дочерью викария. Только ей покровительствовал местный виконт, оплативший ее обучение, но не предложивший ей руку и сердце. Каланта часто думали, что подруга предпочла бы замужество, но мысль о том, что виконт женится на дочери простого викария, была просто кощунственной для общества.
   Джареда, несомненно, крайне удивляло то, что эта дочь пикария умудрилась подцепить на крючок герцога.
   – Да.
   – Ваша семья имела отношение к Клэрборнам?
   – Нет. – У ее семьи вообще почти не было связей. Возможность принять участие в сезоне подарила Каланте крестная, и тут вмешалась судьба, заставив герцога обратить на нее внимание.
   – Вы снова это делаете.
   – Что? – Каланта быстро вспомнила, как она разливала чай, пытаясь сообразить, в чем ошиблась. Такая реакция была следствием привычки, как она ни старалась избавиться от нее.
   – Забываете, как полагается разговаривать женщине. Вы так разочаруете моих сестер. – Джаред ее откровенно поддразнивал.
   Каланта в ответ не улыбнулась.
   – Думаю, вы правы. Леди Эштон добра, но боюсь, что она находит мое общество скучным.
   Джаред нахмурился: