Мороз Аглая. 2. 18

   Геодар запрещает продавать на своей земле любое оружие в массовом количестве и запрещает продавать оружие, опять таки в массовом количестве, на родном реалме предпринимателя, если оно будет направлено на Геодар.
   Предприниматели потянулись, сначала очень медленно, только отчаявшиеся и авантюристы, потом все больше и больше, и многие, купясь отличной погодой на десять месяцев года (год у них кажется был сравнительно длиннее по сравнению с Землей), оставались в Геодаре.
   Вообщем, в настоящее время, Геодар представлял собой отдельное экономическое чудо. Да и военную силу тоже впрочем неплохую: старейшины из столетия в столетие медленно закупали вооружение отовсюду (конечно не за один раз в массовом количестве), а потихоньку, но за столетия арсенал накопился значительный.
   О духовных ценностях сего реалма, я тоже слегка узнала: ежегодно устраивался турнир менестрелей, и они прибывали поучаствовать со всех уголочков Вселенных в этом трех-недельном пире сердца, ума и желудка, и, мои спутники надеялись, что мы туда попадем, потому что профессор ни за что не пропустил бы это зрелище.
   Еще я узнала, что официальной религии в Геодаре не было, но благие места могли быть построенны желающими, конечно же с их собственным финансированием и с согласия Палаты Междуреальных Отношений.
   В самом же Геодаре, намеком на официальную религию, был Орден Зеленой Тарелки.
   Желающие подались в монастырь, построили себе высокую каменную башню, которая до сих пор расстраивалась, нехотя, но все же занимала довольно приличный кусок земли, по ночам они спали там. А в другое время суток бродили по Городу, били в медные тарелки, покрашенные в зеленую краску, и ни на секудну не замолчав, твердили о Конце Мира, о том, что единственная надежда геодарцев спастись – вступление в Орден, пожертвование всех их накоплений тому же Ордену, абсолютная вера в то, что Зеленая Тарелка является воплощением Бога Ах-Ты-Каг!, который и позволит всем спастись, и желание бродить по мирам, воспевая его славу. Поэтому они ходили все осипшие, ни на минуту прекращая воспевать Ах-Ты-Каг!, большинство народа крутили пальцем у виска и перебегали на другую сторону улицы, едва завидив их. Да, столицей Геодара являлся Андервилль, в котором мы и надеялись отыскать профессора.
 

Глава 3

 
   В процессе прослушивания занимательной лекции о Геодаре у меня возник вопрос. Я остановилась на тропинке и, как школьница-отличница, подняла руку вверх.
   – Есть вопрос.
   – Какой?
   – А у вас деньги есть? У меня, например, нет.
   Вэл и Камилл переглянулись и недоуменно уставились на меня.
   – А зачем?
   – А чем мы за ночлег и за коней расплачиваться будем? И одежду, наверное, нужно купить, и оружие, и за покушать тоже заплатить придется..
   – Практичная ты наша!
   – Она права. Вэл, и почему это нам с тобой в голову не пришло? Отвыкли.
   – Ничего, не волнуйся, Аль. Что-нибудь придумаем, Вэл огляделся.
   – Давай с этой тропинке свернем ненадолго.
   – Зачем?
   – Затем!
   Проблуждав минут десять по лесу, мы остановились у большого дерева с серебристой кроной.
   – Вот. Копай здесь.
   – Чем и зачем?
   – Руками и затем!
   Я жалобно посмотрела на Камилла, надеясь на его разъяснения и помощь. Он пожал плечами.
   – Ах вот вы какие! Я, что, должна всю грязную работу делать?!
   Ругаясь себе под нос, я опустилась на коленки, и начала руками разгребать листву, потом нашла палку и начала ковырять землю, кидая в их сторону злобные взгляды.
   Вэл и Камилл присели неподалеку и тихо разговаривали о чем-то.
   "Отдыхают, собаки". Потом я наградила их еще несколькими нелестными эпитетами, подумав, что бедные собачки тут не причем. Мои руки с грязными ногтями наткнулись на что-то мягкое, "мамочки, труп". Я приготовилась заорать, но руки, уже по инерции, продолжали копательные работы, и я выудила небольшой мешочек с нащупаваемыми в нем кругляками.
   – Клад! Клад!, – закричала я во весь голос. И, развязывая дрожащими руками мешочек, я поняла, что была права. Золотые монетки весело поблескивали под солнцем, пробивающимся через густую листву.
   Вэл заглянул в мешочек.
   – Я думаю, что нам здесь и на лошадей, и на постой и на многое другое хватит.
   – А откуда ты знал, что он здесь?
   – По нюху нашел, – усмехнулся Вэл и отправился обратно к Камиллу. Я поняла, что мне из него больше ничего сегодня не вытянуть.
   Мы вернулись обратно на тропинку, я с неудовольствием оглядела свои руки, но промолчала. Где-то минут через двадцать мы вышли из леса, перед нами расстилался зеленый луг, полный разноцветных цветов, слышалось жужжание пчел. Порхали бабочки самых невероятных оттенков. Неподалеку под бугром виднелась приличных размеров деревенька. Эспетея. Кажется недавно прошел дождь. На траве еще виднелись капельки влаги и сладкий аромат цветов наполнил воздух. Сельская идиллия.
   На окраине деревни мы нашли постоялый двор с красноречивым названием "На краю", решив, что лишние глаза нам не к чему, мы остановились на ночлег здесь. Хозяин гостиницы, пожилой человек в добротном костюме и в меру упитанный, узнав, что мы собираемся снять у него аж три комнаты, неимоверно обрадовался, разулыбался и предложил нам самые лучшие апартаменты.
   – Самые наилучшие для вас, дорогие мои. И завтрак бесплатный. И если, что нужно – сразу ко мне. Сразу ко мне.
   Мы поднялись по кряхтящей лестнице на второй этаж. Вэл занял первую комнату, Камилл пошел по направлению к третьей. Мне ничего не оставалось, как занять одну оставшуюся, между ними.
   – Какие мы оригиналы!, – пробурчала я.
   Я закрыла дверь на щеколду и осмотрелась. Очень даже мило. Светло. Окна с тяжелыми шторами. Бледно-желтые покрашенные стены. По середине стояла большая кровать с деревянными набалдашниками и пологом, она была такая высокая, что я порадовалась, когда увидела маленькие ступенечки ведущие к ней. Небольшой шкаф в углу, зеркало. У комнаты имелась даже своя ванная, огромная деревянная бочка в углу, а туалет и умывальник напомнили мне бабушкину дачу.
   В дверь постучались. Я открыла. На пороге стояла миловидная девушка в холщовом платье, белом переднике. Она сделала что-то похожее на книксен.
   – Меня хозяин прислал. Может вы хотите после дороги ополоснуться?
   – Конечно хочу! – Идея посидеть в горячей воде, пусть даже и в этой бадье была замечательной. – И скажи спасибо хозяину, очень заботливо с его стороны.
   Через полчаса я залезла в ванную и с наслаждением зевнула. Божественно! Они даже добавили какие-то ароматические соли, я наклонила голову налево, потом направо, расслабляя мыщцы, потянулась за сказочно пахнущим земляникой кусочком мыла и от души намылилась им. Сначала я просто мурчала как кошка, потом начала слегка подпевать, а потом, окончательно расслабившись, затянула по полной. На фразе " Напою коня…" в ванную ввалились мои Охранители. Я от неожиданности завизжала.
   К Охранителям добавилась девушка, сделавшая мне ванну и хозяин постоялого двора.
   Я попыталась прикрыться руками и послала их всех туда, откуда они пришли, причем единственное печатное слово из всей моей тирады кажется было "проваливайте", второе было "я".
   Завернувшись в полотенце, я вышла из спальни. Ага, не все убежали. Мои умники сидели на кровати.
   – Ты в порядке?
   – А почему я должна быть не в порядке? И почему вы врываетесь в комнату без приглашения? Это что привычка такая дурацкая?
   – Но ты же кричала!
   – Я пела!
   Пауза. А потом раздался гомерический хохот.
   – Я ведь и обидеться могу!
   Утирая слезы, и все еще посмеиваясь, Вэл и Камилл соскочили с кровати и направились к двери.
   – Мы тебя ждем на ужин внизу, – сумел выдавить из себя Камилл.
   Они закрыли дверь, но я слышала их сумасшедший смех в коридоре.
   "Ну и что, что не могу. Я же для себя пела. И неплохо". Как-то стало обидно. Но есть хотелось, поэтому одевшись, я все-таки решилась спуститься.
   Камилл и Вэл сидели за столом, перед ними на горшочках и блюдах стояла вкусно пахнущая еда. Мой желудок взвыл, и идея отсесть от них подальше, испарилась. Я села на свободный стул и молча начала накладывать ужин на мою тарелку. Ммм.
   Вкуснотища!
   – Прости. Мы не хотели…
   Я продолжала сосредоточенно жевать.
   – А мы решили тебя в клуб пригласить, чтобы ты на жителей здешних посмотрела.
   Разработали культурно-развлекательную программу…, – протянул Вэл.
   – Это, определенно, интересней, чем сидеть в комнате одной и на нас дуться, – добавил Камилл.
   – Хорошо, – рявкнула я.
   Ребята улыбнулись.
   После долгого сытного ужина, мы вышли на улицу, прошли пару кварталов и остановились перед серым зданием, больше похожим на бункер, чем на клуб.
   – Это клуб?
   – Он.
   Камилл отворил дверь и мы зашли в душное помещение. Народу было битом набито.
   Для полных воспоминаний сельской дискотеки со времен трудового лагеря не хватало замечательных песен "Сектора Газа" или подобного. Но, на подобии сцены имелся оркестр со знакомыми и незнакомыми мне музыкальными инструментами. Ближе к краю сцены сидел мужичок, с чем-то напоминающим гусли и пел какую-то залихватскую песню, подрыгивая всем телом и отбивая такт ногой. Оркестр вторил ему. Перед сценой стояло несколько столиков. Я оглядела толпу. В основном, народ разговаривал между собой, хотя некоторые, все же поглядывали на сцену.
   Большинство было людьми, хотя я, с неумеренным восторгом, заметила тройку троллей в углу, и кажется гномов, и еще несколько невиданных мне экземпляров.
   Оркестр закончил песню. Толпа похлопала. Мужичок завел другую, напомнило песню из мультфильма, ту самую,"В море ветер, в море вьюга, в море дуют ураганы-ы.." Я покачивала головой, пока мы добирались до свободного столика. Толпе тоже песня понравилась, многие начали танцевать, я сидела за столиком и помахивала ногой, давно же я не танцевала.. Камилл скосил на меня глаза, вздохнул и протянул мне руку.
   – Могу ли я пригласить Вас на танец?
   – Конечно, можешь! Только зачем так официально? – улыбнулась я, вскакивая со стула.
   – Насколько я помню, венский вальс заслуживает некоторой церемонности.
   У меня загорелись глаза. На протяжении многих лет я занималась бальными танцами, но потом бросила: работа, дом, вообщем, бытовуха. Но танцевать до сих пор обожаю, а венский вальс я последний раз на соревнованиях лет девять назад танцевала. В клубах его точно не потанцуешь, да если бы и можно было, все равно партнера нет.
   Олежеку медведь на ухо и на ногу в детстве наступил, поэтому в ночных клубах мне становилось его жалко, сидел в углу нахохленный, пока мы с компанией коленца выкидывали и категорически отказывался принимать участие даже в "медляках", так что мне, как верной жене приходилось плестись в его угол и грустно наблюдать за парами.
   Я взяла протянутую мне ладонь и мы направились к центру зала. Оркестранты с любопытством посмотрели на нас. Камилл ответил длинным взглядом. Посетители клуба уступили нам немного места, пошептываясь и посмеиваясь. Я пожалела, что на мне не бальные туфли, а кроссовки, и вообще, мой прикид совсем не подходит… От грустных мыслей меня отвлекли первые звуки горячо любимого вальса из фильма "Мой ласковый и нежный зверь", именно под эту мелодию, я и мой партнер Мишка, выиграли категорию на тех давних соревнованиях. Вот уж не ожидала от этого вокально-инстументального ансамбля.
   Я почувствовала уверенную руку Камилла на своей спине, положила свою ему на плечо и мы медленно начали первый поворот по залу клуба, рука в руке. Изгиб руки, легкий излом шеи…Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Музыка завораживала.
   Мурашки по коже. Маленькая пробежка, поворот под рукой, еще один, еще один…
   Кто-то из сельских магов зажег на стенах свечи, и мы кружились, кружились, кружились в полумраке. Мне казалось, что я не дотрагиваюсь до пола, а воспарила над ним, и никакие кроссовки не помеха. Я чувствовала себя так легко, словно я была шариком, наполненным гелием, если бы Камилл не держал меня так крепко, я наверное взлетела бы. Я счастливо улыбнулась ему. Камилл улыбнулся тоже, в его глазах зажглись озорные огоньки. Он вывел меня перед собой. Поворот, поворот, поворот, обратно к нему, он прижал мою спину к себе, слегка приподнял и закружил.
   Раздался групповой вздох. Только сейчас я осознала, что у нас толпа зрителей, которая взжалась в стены, дав нам как можно больше места для нашего выступления.
   Камилл опустил меня на землю, и мы продолжили вальсировать по залу, быстрее и быстрее. Но хорошее недолговечно, так и теперь: музыка закончилась, как жаль!, мы поклонились друг другу и Камилл повел меня обратно к нашему столику.
   Я обернулась сказать спасибо оркестру, но они не обращали на меня внимания, с обалдением разглядывая друг друга и свои инструменты. Похоже, они не меньше моего удивились своим способностям. Толпа с воодушевлением хлопала. "Еще!" "Еще!" Вэл уже приподнимался из-за столика.
   – А со мной не откажешься? Как насчет латинских?
   Я засмеялась.
   – Легко! Подожди секунду.
   Я скинула кроссовки и носки. Босиком проще и веселее.
   – Ладно, я тоже тогда. Чтобы ноги тебе не отдавить.
   Босиком и в джинсах мы проследовали к центру зала под восторженные апплодисменты зрителей. Ритуал повторился с детальной точностью, оркестр уставился на Вэла, ожидая распоряжений, Вэл уставился на оркестрантов. Развернулся ко мне и на этот раз зазвучала мелодия Вероники Вердье. Танго. "Ну, сейчас оторвусь, еще пожалеет.", подумалось мне.
   Я внимательно посмотрела в глаза Вэла, пытаясь передать страстные ноты музыки, он в долгу не остался… Обошла его вокруг, провела пальцами по его руке, плечу и оч-чень медленно по спине сверху вниз, при этом не отводя от него глаз. Вэл с веселым изумлением таращился на меня. "Щас ты у меня довеселишься". Моя нога взлетела на его бедро и я крепко прижалась к нему на секунду. Медленно опустила ее на пол, ронде. Щека к щеке, он отступает назад, я иду следом. Его рука резко пошла вверх. Очо вперед. Поворот, поворот, поворот. Моя нога взметнулась. Губы в миллиметрах друг от друга. Мне становится очень жарко, и совсем не по себе, в этот момент я понимаю, что с ним не танго, а полонез танцевать было надо, а подначивать и совсем было бредовой идеей. Пытаюсь убежать в танце, Вэл не отпускает, схватывает за локти и тянет назад. Поворот, поворот, поворот. Я опять в его объятьях. Пытаюсь оттолкнуть. Болео вперед, высокое болео назад, делаю цепочку. Откидываюсь назад, голова почти коснулась пола. Удержал и рывком поднял меня обратно. Глаза в глаза. И губы опять так близко друг от друга. "Неужели я его сейчас поцелую!?" Я положила голову ему на плечо, обхватила руками, Вэл прижал меня к себе и мы замерли. Тишина, потом грохот, довольные крики.
   Оказалось зрители сразу не поняли, когда хлопать, потому что, после того как музыка кончилась, почти минуту мы стояли прижавшись друг к другу. Потом кто-то догадливый начал рукоплескать, и мы, наконец, очнулись и пошли невозмутимо обратно. Мои руки предательски дрожали. Камилл нам тоже хлопал, но недовольные взгляды, которые он бросал на Вэла, мною не остались незамеченными.
   Хозяин заведения принес для нас кувшин вина и нехитрую закуску за свой счет.
   Перед тем как потребовать второй, я станцевала румбу с Камиллом и самбу с Вэлом.
   Потом совсем разбушевавшись, я построила нашу зрительскую аудиторию, и мы все вместе зажгли мой вариант Риверданс. Я думаю, что, если бы Майкл Флатли находился в этот момент в заведении, он сразу бы вышел и застрелился, потому что такое издевательство над своим творчеством и кельтскими народными танцами вообще, его тонкая натура просто не выдержала бы. Но всем танцующим понравилось ужасно, и они потребовали оркестр повторить на бис, и мы все вместе станцевали еще раз.
   Что творилось, словами не описать, но я была довольна, что натянула кроссовки перед тем, как пригласить всех желающих присоединиться к нам.
   Раскрасневшись от танцев и вина, я протиснулась к двери и вышла на улицу подышать. Кто бы мог предположить, что так здорово можно провести вечер на деревенской дискотеке. Я улыбнулась своим мыслям. Присев на аккуратно сложенные бревна у стены клуба, я попыталась перевести дыхание, ан нет, из-за двери вывалился тролль, который оглядел меня с плотоядной улыбочкой и, слегка покачиваясь, направился в мою сторону. Остановился передо мной, я задрала голову.
   Тролль, наклонившись, ткнул мне в грудь.
   – Хочу тебя. Танцы. Ням-ням-ням, – промолвил тролль и дернул меня за руку.
   Я чуть не задохнулась от его винных паров и от возмущения тоже. Такое обращение мне совсем не понравилось, и не надо быть ясновидцем, чтобы понять какие мысли вертелись в голове у тролля. Я с надеждой обернулась на дверь, где же эти охранители. Никого. "Подумаешь, сами отобъемся", пронеслось в моей не слишком трезвой голове. Я умудрилась вырвать свою руку из лапы тролля, ухватила бревно и стала помахивать им. Тролль явно не ожидал такого поступка от бедной жертвы, поднял руки над головой и начал медленно пятиться от меня. "Убью гада!", злобно крикнула я. И еще помахала бревном перед его рожей, потом начала раскручивать его вокруг себя, чтобы некоторые даже и не подумали ко мне приближаться.
   Краем глаза увидела Камилла и Вэла, выбеживших из клуба и смотревших на меня с отпавшими челюстями. "Чего они?", подумала я. Вторая мысль была: "У меня в руках бревно. На фига же мне оно". Бревно. По-видимому, мой оцепеневший мозг начал медленно приходить в себя и зарегестрировал, что я держу в свох нежных девичьих руках нехилый кусок древесины. Я ойкнула и разжала руки. Пролетев метров десять, бревно достало убегающего тролля (увидев мою группу поддержки, он бросился наутек), долбануло его по затылку, тролль упал, бревно пролетело дальше и, разворотив пол-забора, окружавший один из маленьких уютных домиков на противоположной стороне улицы, с грохотом упало на землю.
   – Ох и ни фига себе. Какие скрытые таланты у девушки!, – прыснул Вэл.
   – Кому говорилось, Вэл не переборщи!
   Я удивленно подняла брови. Камилл отмахнулся.
   – Пошли спать, хулиганка!
   – Ну что за девушки пошли, несчастному ухажеру чуть голову не проломила, забор сломала, – Вэл приобнял меня за талию.
   Я высвободилась.
   – Сама дойду. Вот сейчас посижу и пойдем.
   Я уселась на бревнах. Из клуба доносилась знакомая мелодия, по-видимому, наши кельтские пляски танцевали уже в четвертый раз. Могу гарантировать, что оркестр сегодня сделал прибыль на год вперед.
   – Нам вставать завтра рано, – Вэл присел на корточки передо мной, – поднимайся.
   Я вздохнула и послушно поднялась. Незамедлительно Вэл приподнял меня и перекинул через плечо как мешок с мукой.
   – Мог бы и на руках отнести, – сонно пробормотала я.
   – Ай, больно, я потерла макушку. Я не вовремя проснулась, подняла голову и припечаталась о вверх дверной рамы.
   – А это тебе за коленку прошлой ночью, – с ехидством в голосе произнес Вэл.
   Он закинул меня на кровать, и я, с блаженной улыбкой, расстянулась на ней.
   – Хорошо-то как! Спокойной ночи!
   Мои Охранители вышли.
 

Глава 4

 
   Среди ночи я проснулась – очень хотелось пить. Сушняк. Голова дребезжала как старый будильник. Дребезжать – дребезжала, но все-таки вспомнила, что на барной стойке внизу, стоял кувшин с водой. Я выползла из кровати, и тихонько охая, держась за стены, отправилась на первый этаж. За дверью Вэла мне почудились женские стоны и вскрики.
   " Перепил- птица певчая", – горестно констатировал мой больной мозг. Я добралась до вожделенного кувшина без приключений и жадно выдула кружку воды, и еще одну.
   Недолго думая, подхватила ополовиненный кувшин и глиняную кружку к себе наверх, справедливо полагая, что оно мне сейчас нужнее больше, чем всем постояльцам. Что за чертовщина!? Медленно взбираясь по крутым ступенькам, мне опять послышался женский голос, на сей раз хохотавший. В комнате, поставила кувшин и кружку на лесенке, ведущей в кровать, и решила подставить свою несчастную голову под рукомойник. Пожалуй, на сегодняшний день, эта идея была не из самых лучших.
   Из ванной комнаты было отчетливо слышно, что именно происходит в комнате Вэла, и, судя по звукам, все участвующие были очень довольны процессом. Я с разлета взмахнула на кровать и накрыла голову подушкой. Ха-Ха, не помогло, теперь как назло, единственное, что я могла слышать: ночные забавы в соседней комнате. В какой-то момент меня осенило, что я завидую, завидую черной завистью, и вспомнилось наше танго, лучше бы не вспоминалось… Думай об Олежке, приказала я себе, какое в конце концов, тебе дело, что происходит у соседей, и чем Он занимается. Я уже почти успокоила себя, как мои отменные слышащие способности незамедлили о себе напомнить. Дверь соседней комнаты отворилась, и, не на секунду не задумываясь, я вылетела в коридор и увидела девушку с испуганными глазами, простоволосую, в ночной рубашке. Она опять попыталась сделать книксен и поспешила вниз по лестнице.
   Я захлопнула свою дверь громче чем хотелось и заперла ее на щеколду. Не вовремя подвернувшуюся кружку разбила о стену, залезла под мягкое пуховое одеяло. В груди все клокотало и шипело. "Собака на сене", грустно подумала я. И дура набитая тоже. Накрывшись с головой одеялом, проклиная свое слабоумие, мое усталое тело потребовало отоспаться, и сон был намного скучнее, чем жизнь за последние два дня.
   Когда я проснулась в следующий раз, уже давно было утро. Все еще терзаясь от похмелья, своей дурости и гудящих ног, я вдоволь напилась оставшейся воды из кувшина, умудрилась расстянуться на полу из-за дурацких ступенек – так и надо мне дуре, потребовала ванну в самых гневных тонах, привела себя в приличный вид и спустилась к завтраку, или обеду, фиг его знает.
   В обеденной комнате было пустовато, но какой сюрприз: мои охранители были за столом, хорошо хоть не близко от окна. Жаль, солнцезащитных очков в это путешествие не захватила. Как бы они сейчас кстати пришлись! Хмм, машут руками, приглашая поесть. Ну не одной же страдать, пронеслась здравая или не очень, мысль. Я мрачно уселась за стол.
   – Что? Голова болит?, – заботливо поинтересовался Вэл.
   – Выпей вот, поможет, – передвинул мне свою кружку Камилл, – сейчас еще закажу.
   – Ничего у меня не болит, – буркнула я.
   – Да…
   – Я так думаю, что она просто в стуколку двери влетела, когда за водой прошлой ночью ходила, – озабоченно покосился Вэл.
   Камилл улыбнулся себе под нос. Вздохнул.
   – Я тебе не помощник.
   Для меня это прозвучало как стартовой пистолет.
   – А ты, видно, замечательно ночь провел?
   Вэл мечтательно улыбнулся.
   – Превосходно. А ты что ревнуешь?
   – Вот еще, с чего бы?
   – Сама же завела. Полонез был бы попроще.
   Я почувствовала, что начинаю краснеть от пяток и до ушей. Значит он еще и мысли мои читает, и то что в моем воспаленном воображении было тоже..
   – Ничего я не читал, у тебя и так все на лбу написано. Как сейчас.
   – Ну и чем вы занимались? – все-таки я мазохистка, наверное.
   Пауза.
   – Как чем? Искушал. С соглашения обеих сторон. Ты разве не слышала?
   – А я то думала, что ты мой бес-искуситель, – я не успела закрыть свой рот.
   Язык мой – враг мой, это точно.
   Вэл с нарочитой серьезностью посмотрел на меня, пробежался пальцами по своей гриве волос, и с легкой насмешкой в голосе, ответил.
   – Вообще, это в мои планы не входило. Но, если, ты настаиваешь…, – растягивая слова, произнес он.
   – Так. Хватит. Все замолчали, – помощь Камилла пришла как нельзя кстати, – мне, действительно, надоело вас слушать, и ни к чему хорошему эта словесная перепалка не приведет. Поэтому, пейте оба испону, да, вот эта жидкость в кружках, помогает не только от похмелья, но и от идиотских мыслей.
   На какое-то время над нашим столиком повисла тишина. Все сосредоточенно пили истому, гадость та еще, заедали ее яишницей с ярко зелеными желтками, или обозвать их зеленками?, с ветчиной и ломтем ржаного хлеба. Наше зыбкое перемирие нарушил гость, парнишка лет семнадцати со слегка знакомыми чертами лица.
   – Мне Игода сказал, что вы в "У Краю" остановились.Вы в Андервилль на менестрельский турнир идете. Но у вас менестреля нет. Я – Зитар. Я уже все мелодии знаю, которые вы наших вчера на танцах научили и слова к ним сочинил. Я – внук Сетара, того самого менестреля, который там пел, но пока он не умрет и мой папаша не умрет, ходить мне до седых волос в учениках. Возьмите меня с собой вашим менестрелем. Мы точно выиграем! И я тогда даже в Зале Старейшин смогу выступать, сам по себе, – тирада была признесена скороговоркой.
   – Нет.
   – Нет. Извини мальчик, мы будем присутствовать на турнире только в качестве зрителей.
   Честно не знаю, какие помыслы руководили мною в этот момент. Боюсь, что чисто принципиальные.
   – Зитар, а на каких инструментах ты играешь?
   – На виариле, Миледи.
   – А спеть ты нам можешь сейчас?
   – Конечно. Что бы вы хотели, Миледи?
   – Что-нибудь для души!
   Мальчик улыбнулся и снял ремень, который перепоясывал рубашку крест накрест. О знакомые гусли. Он присел на свободный стул и начал наигрывать мелодию из нашего вальса, и юный звонкий голос разрезал воздух в гостинице. Он пел о любви и страдании, неминуемой смерти и долгой памяти, жестокой жизни и вечном упокоении.
   И виарила пела, кричала, завораживала гитарой и скрипкой, флейтой и фортепьяно.
   Все больше и больше людей наполняло зал постоялого двора, кто-то уперся носом в стекло окна, а мальчишка все пел: с полузакрытыми глазами, перебирая пальцами по своему удивительному инструменту, не обращая внимания на толпу зрителей, возникшую ниоткуда.