И в отместку ты не пытаешься эту сволочь укусить и подставить подножку, и обычно ты не чувствуешь, что сражаешься за свою жизнь…
У меня загорелся край платья. Думате, я его кинулась тушить? Ха, не до этого было, и не до пылающих ступней.
Я не знаю, как эти два мастера умудрились обучить Зитара, но парень играл так, что весь мир, вся боль, просто не значили для меня. Я кружилась в ритме, увертываясь от рук Вэла, пока ему не надоело и он не поймал меня в объятия и ужалил поцелуем. Я отвесила ему пощечину, секунду позже пожалела об этом, потому что оказалась вымазанной пеплом с ног до головы. Не случайно, Пасо Добле называют самым экспрессивным бальным латинским танцем – танцем, где разрушаются каноны и догмы, но чтобы так их разрушать… это мне и в дурном сне не привидеться.
Вэл протащил меня за руку через сцену, и в какой-то момент я поняла, что не смогу подняться, коррида закончена, и, увы, не к моей победе… Он присел на одно колено рядом со мной, откинул волосы с моего лица и провел рукой по щеке.С одной стороны мне очень хотелось в эту руку вцепиться зубами, со всей дури, с другой, мне было как-то все равно, пофигистично. Музыка замолкла.
– Вэл, я не смогу сама подняться, -прошептала я Он вздохнул, и поднял меня на руки.
В этот же момент вернулся дождь. Я жадно ловила капли. Холмы рукоплескали. Зитар с удовольствием раскланивался. Вэл… Вэл хмурился. Оранжевая платформа подплыла к нашим ногам. Кто-то желает нас видеть? Зитар легко взмахнул на нее. Вэл, не выпуская меня, последовал за ним. Холмы пылали желтыми огоньками. Это сколько же нам с народом общаться придется?
Нас перенесло к жюри. Двенадцать старцев молча оглядели нас. Пауза затянулась.
Наконец, один из них, в папахе, соизволил произнести: "Обладатели Ключа. Все три." В это время к нам подобрались больше дюжины платформ. Народ жаждел с нами пообщаться. Нам вручили маленькие ключики.
Вэл хмыкнул, Зитар захлопал, подпрыгивая, а я просто повертела его, не зная, как отреагировать.
– Это что, поощрительный приз участникам?
Зитар захихикал.
– Не-а, это приз от зрителей и Университета Ключей. Даже лучше, чем главный…
– Приз Зрительских Симпатий, что ли?
Зитар повел плечами – Не знаю… Но это очень-очень здорово. Это ключ от твоего сердца!
Я вскинула брови и повернулась к Вэлу, тот задумчиво рассматривал ключик, и ответил на мой вопросительный взгляд своим слегка растерянным…*** – Ну и что мне теперь с ним делать? – недоуменно обратилась я к Зитару.
– Когда вы найдете того, кто достоин сделать вас счастливой, просто отдайте ему ключ. Считается, что таким образом вы даете ему разрешение открыть дверь Вашего сердца, и после того, как как это случится, вы станет воистину счастливой.
– Бред какой-то!
– Ничего ни бред! – разозлился Зитар и… отдал свой ключ мужику в папахе. Я даже ничего ответить не успела, только рот от удивления раскрыла. Папаха встал и поклонился Зитару.
– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы, молодой менестрель, были счастливы.
Я очень польщен.
У меня зашевелились определенные мысли. Зитар обернулся на меня, чтобы полюбоваться к каким результатам привела его выходка, покраснел от головы до пяток и прошипел: ' Это что вы думаете, леди Аля? Как вам такое, вообще, в голову прийти могло?…' Наверное у меня действительно все мысли на лице написаны…
– Старейшина Чагорен – глава самого многочисленного племени в Геодаре. Я смогу жить и выступать в его дворце в качестве менестреля, а потом, если повезет, то и в другие дома будут приглашать, и на Совет Старейшин тоже. Я же говорил Вам, какая у меня мечта! А тут Ключ.
Я виновато улыбнулась Старейшене Чагорену. Извращенное воображение, однако…
У нашей платформы возник Камилл с моим плащом под рукой. Мы попрощались с жюри, перешли на другую платформу; меня Вэл перенес. Правильно, сам виноват, пусть и тащит. Камилл накинул на меня плащ и накрыл руками мои ступни в растерзанных новеньких туфлях с прогоревшими подошвами.
– Извини Аль, я не смогу сейчас тебя лечить при всех зрителях, могу только чуть облегчить боль.
После часов двух общения со зрителями на руках у Вэла у меня болело все: ноги, шея, плечи и язык. А перед нами все еще продолжались платформы… Вэл с каменным лицом перетаскивал меня с одной на другую, не говоря ни слова.
– Какие молодые талантливые исполнители! Очарован! Восхищен!
Наша площадка оказалась перед лысым мужчиной лет пятидесяти, в гавайской рубашке и вытянутых трениках. Я почувствовала как напряглись руки у Вэла. А не наш ли это гений часом? Только неказистый какой-то.. Я-то думала, кого-нибудь типа Энштейна или профессора Преображенского увидеть.. У него даже очков не было!
Зато на бычью шею были навешаны с десяток цепочек, цепей, амулетов и фенечек.
– Где вы, молодой человек, так замечательно научились играть сию мелодию?
– Маги научили.
Мальчишка словно шестым чувством почувствовал, что этому зрителю совсем не обязательно знать, что обучившие его 'Маги', стоят рядом с ним.
– И где вы научились танцевать этот волшебный испанский танец, прелестное дитя?
– В Москве, – буркнула я.
– Землячка! Иди сюды! Облыбызаю!
Я попыталась подарить профессору самую обворожительную улыбку, на которую была сейчас способна.
– Извините, я очень устала после танца! Но мне так хотелось бы познакомиться с вами поближе. Мне очень одиноко в этом мире.
Я картинно вздохнула и продолжила.
– И никак не могу домой отсюда выбраться… Вы тоже застряли здесь?
У мужика забегали глаза. Он облизал губы.
– Мне кажется, я смогу вам помочь… Приходите завтра к полудню на чашку чая в Толстяка Аниса. Только этта… я бы предпочел, чтобы вы одна пришли.
– Ах, конечно. Это просто мои слуги.
Камилл хмыкнул.
– У вас есть слуги здесь? – у него округлились глаза. 'Остапа понесло…' – Ага, я была самой любимой моделью у дизайнера Афинорома из Эспетеи, и когда он узнал, что мне захотелось составить компанию Зитару и выступить в Андервилле, он предложил мне взять с собой этих двух молодцов, для охраны и… так.
Чего-то я завралась..
– А зовут-то вас как?
– Алина.
– Ну а я Роман. Я буду ждать вас завтра.. Не обманите, – он подмигнул и игриво помахал своим толстым пальчиком перед моим носом.
– Ну что вы! Как можно…
К нам своевременно подплыла новая платформа. Я послала водушный поцелуй найденышу, и мы отправились к следующему обожателю. Если не закончим в ближайшем будущем, я элементарно засну в середине следующего диалога. Некрасиво будет.
– Он? – позевывая, спросила я.
Охранители утвердительно кивнули.
Раскланявшись с последним почитателем наших талантов, Зитар побежал к старейшене Чагорену досматривать выступления на сегодня, а мы поплелись к постоялому двору.
На вершине холма Вэл опустил руки, и я покатилась по холодной ночной траве, больно стукнувшись пятой точкой, до слез.
– Ты, что ненормальный? -- обиженно взвыла я.
– Камилл все равно тебя лечить будет. А у меня руки устали, – спокойно ответил Вэл и потянулся.
– А тебе нравится мне работы подбрасывать, – Камилл взглянул на Вэла с укоризной и присел около меня на корточки.
Он посмотрел в мои глаза, как-то грустно улыбнулся и дотронулся до пальцев ног.
Щекотно! Но ноги стали отходить. Он пробежался пальцами по моему телу: колени, бедра, грудь, руки, шея. Теплая волна следовала за его прикосновениями. Когда он начал поглаживать мое лицо, а я тонуть в его синих глазах, то почувствовала себя что-то чересчур замечательно. Не к месту и не по теме. Хорошо, что темно. Мои щеки горели.
Словно угадав мои мысли, Камилл прочистил горло, поднялся и подал мне руку.
– Теперь ты должна быть в порядке.
Я взяла протянутую мне руку и медленно поднялась с травы.
– Как новенькая! – громко объявила я.
– Пошли тогда. Пока нас местные охотники на магов не отыскали, – Вэл отвернулся. Он ни слова во время моего лечения не произнес…
– Какие охотники?
– На время турнира, орден Зеленой Тарелки, выступает в качестве своеобразной полиции нравов. Они и так верят, что магия – это зло и не практикуют ее. А на время турнира, по их заверениям, всемогущий Ах-Ты-Каг! дает им силу найти тех, кто использует магию выше дозволенной бытовой.
– И что происходит с теми, кого они найдут?
Камилл задумался.
– Насколько я помню, нарушителей приводят на Совет Старейшин, дознание устраивают. И в зависимости от обстоятельств и тяжести преступления…
– Времена меняются…, – перебил его Вэл.
Ветер принес противный запах гари. Сердце екнуло.
– Бежим! – крикнула я.
Были видны уже всполохи пожара. Мое предчувствие не подвело меня. "Фимина Радость" пылала. Черные обуглившиеся останки стен, выбитые окна. Огонь, голодно шипящий, жадно набрасывался на свой ужин. Пожарные поливали соседние прижавшиеся дома, но постоялый двор не трогали. Вэл остановил меня, не дав возможности подойти поближе.
Человек двадцать стояли на площади, не желая соваться в узкий переулок и шумно разговаривали. Было видно, что помимо обывателей, глазеющих на пожар, почти половину составляли монахи в длинных плащах с капюшонами и тарелками в руках.
Двое из них тащили через площадь рыдающую полноватую женщину.
– Фима! – вырвалось у меня.
Вэл быстро отреагировал, закрывая мне рукой рот и прижимая спиной в стену дома.
– Надеюсь, ты понимаешь, что это не обычный городской пожар.
Я попыталась согласно кивнуть.
– Кричать больше не будешь?
Я повертела головой. Вэл отпустил меня.
– Это ее за мясо в горшочках что-ли? – шепотом поинтересовалась я.
– Думаю, что за другое.., – нахмурился Вэл.
Я не отрываясь смотрела на инферно. Несмотря на свою беспощадность, огонь завораживал. Мне казалось, что я могу различить две танцующие фигуры, порхающие по обломкам: куп де пик, бандериллья, атака, теневая атака в ответ, гранд круг… изломы рук, покачивание бедер, почему это так знакомо… Мои пламенные танцоры вырастали на глазах. Выше крыш… На ночном небе… Две фигуры в красных одеяниях, края ее платья метут по тротуару. Их лица так близко друг от друга. Ну поцелуй же ее, чурбан!
– Забери ее отсюда, немедленно, – зарычал Вэл.
Кто-то дернул меня за руку и вывел из оцепенения. Вэл еще придерживал меня, словно бабочку в альбоме коллекционера.
– Если ты хочешь, чтобы я ее вытащил, отпусти ее, в конце концов, – Камилл дернул меня за руку.
Я подлезла под локтем Вэла и, обернувшись, прошептала ему: 'Фиме помоги!
Пожалуйста!'
У меня загорелся край платья. Думате, я его кинулась тушить? Ха, не до этого было, и не до пылающих ступней.
Я не знаю, как эти два мастера умудрились обучить Зитара, но парень играл так, что весь мир, вся боль, просто не значили для меня. Я кружилась в ритме, увертываясь от рук Вэла, пока ему не надоело и он не поймал меня в объятия и ужалил поцелуем. Я отвесила ему пощечину, секунду позже пожалела об этом, потому что оказалась вымазанной пеплом с ног до головы. Не случайно, Пасо Добле называют самым экспрессивным бальным латинским танцем – танцем, где разрушаются каноны и догмы, но чтобы так их разрушать… это мне и в дурном сне не привидеться.
Вэл протащил меня за руку через сцену, и в какой-то момент я поняла, что не смогу подняться, коррида закончена, и, увы, не к моей победе… Он присел на одно колено рядом со мной, откинул волосы с моего лица и провел рукой по щеке.С одной стороны мне очень хотелось в эту руку вцепиться зубами, со всей дури, с другой, мне было как-то все равно, пофигистично. Музыка замолкла.
– Вэл, я не смогу сама подняться, -прошептала я Он вздохнул, и поднял меня на руки.
В этот же момент вернулся дождь. Я жадно ловила капли. Холмы рукоплескали. Зитар с удовольствием раскланивался. Вэл… Вэл хмурился. Оранжевая платформа подплыла к нашим ногам. Кто-то желает нас видеть? Зитар легко взмахнул на нее. Вэл, не выпуская меня, последовал за ним. Холмы пылали желтыми огоньками. Это сколько же нам с народом общаться придется?
Нас перенесло к жюри. Двенадцать старцев молча оглядели нас. Пауза затянулась.
Наконец, один из них, в папахе, соизволил произнести: "Обладатели Ключа. Все три." В это время к нам подобрались больше дюжины платформ. Народ жаждел с нами пообщаться. Нам вручили маленькие ключики.
Вэл хмыкнул, Зитар захлопал, подпрыгивая, а я просто повертела его, не зная, как отреагировать.
– Это что, поощрительный приз участникам?
Зитар захихикал.
– Не-а, это приз от зрителей и Университета Ключей. Даже лучше, чем главный…
– Приз Зрительских Симпатий, что ли?
Зитар повел плечами – Не знаю… Но это очень-очень здорово. Это ключ от твоего сердца!
Я вскинула брови и повернулась к Вэлу, тот задумчиво рассматривал ключик, и ответил на мой вопросительный взгляд своим слегка растерянным…*** – Ну и что мне теперь с ним делать? – недоуменно обратилась я к Зитару.
– Когда вы найдете того, кто достоин сделать вас счастливой, просто отдайте ему ключ. Считается, что таким образом вы даете ему разрешение открыть дверь Вашего сердца, и после того, как как это случится, вы станет воистину счастливой.
– Бред какой-то!
– Ничего ни бред! – разозлился Зитар и… отдал свой ключ мужику в папахе. Я даже ничего ответить не успела, только рот от удивления раскрыла. Папаха встал и поклонился Зитару.
– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы, молодой менестрель, были счастливы.
Я очень польщен.
У меня зашевелились определенные мысли. Зитар обернулся на меня, чтобы полюбоваться к каким результатам привела его выходка, покраснел от головы до пяток и прошипел: ' Это что вы думаете, леди Аля? Как вам такое, вообще, в голову прийти могло?…' Наверное у меня действительно все мысли на лице написаны…
– Старейшина Чагорен – глава самого многочисленного племени в Геодаре. Я смогу жить и выступать в его дворце в качестве менестреля, а потом, если повезет, то и в другие дома будут приглашать, и на Совет Старейшин тоже. Я же говорил Вам, какая у меня мечта! А тут Ключ.
Я виновато улыбнулась Старейшене Чагорену. Извращенное воображение, однако…
У нашей платформы возник Камилл с моим плащом под рукой. Мы попрощались с жюри, перешли на другую платформу; меня Вэл перенес. Правильно, сам виноват, пусть и тащит. Камилл накинул на меня плащ и накрыл руками мои ступни в растерзанных новеньких туфлях с прогоревшими подошвами.
– Извини Аль, я не смогу сейчас тебя лечить при всех зрителях, могу только чуть облегчить боль.
После часов двух общения со зрителями на руках у Вэла у меня болело все: ноги, шея, плечи и язык. А перед нами все еще продолжались платформы… Вэл с каменным лицом перетаскивал меня с одной на другую, не говоря ни слова.
– Какие молодые талантливые исполнители! Очарован! Восхищен!
Наша площадка оказалась перед лысым мужчиной лет пятидесяти, в гавайской рубашке и вытянутых трениках. Я почувствовала как напряглись руки у Вэла. А не наш ли это гений часом? Только неказистый какой-то.. Я-то думала, кого-нибудь типа Энштейна или профессора Преображенского увидеть.. У него даже очков не было!
Зато на бычью шею были навешаны с десяток цепочек, цепей, амулетов и фенечек.
– Где вы, молодой человек, так замечательно научились играть сию мелодию?
– Маги научили.
Мальчишка словно шестым чувством почувствовал, что этому зрителю совсем не обязательно знать, что обучившие его 'Маги', стоят рядом с ним.
– И где вы научились танцевать этот волшебный испанский танец, прелестное дитя?
– В Москве, – буркнула я.
– Землячка! Иди сюды! Облыбызаю!
Я попыталась подарить профессору самую обворожительную улыбку, на которую была сейчас способна.
– Извините, я очень устала после танца! Но мне так хотелось бы познакомиться с вами поближе. Мне очень одиноко в этом мире.
Я картинно вздохнула и продолжила.
– И никак не могу домой отсюда выбраться… Вы тоже застряли здесь?
У мужика забегали глаза. Он облизал губы.
– Мне кажется, я смогу вам помочь… Приходите завтра к полудню на чашку чая в Толстяка Аниса. Только этта… я бы предпочел, чтобы вы одна пришли.
– Ах, конечно. Это просто мои слуги.
Камилл хмыкнул.
– У вас есть слуги здесь? – у него округлились глаза. 'Остапа понесло…' – Ага, я была самой любимой моделью у дизайнера Афинорома из Эспетеи, и когда он узнал, что мне захотелось составить компанию Зитару и выступить в Андервилле, он предложил мне взять с собой этих двух молодцов, для охраны и… так.
Чего-то я завралась..
– А зовут-то вас как?
– Алина.
– Ну а я Роман. Я буду ждать вас завтра.. Не обманите, – он подмигнул и игриво помахал своим толстым пальчиком перед моим носом.
– Ну что вы! Как можно…
К нам своевременно подплыла новая платформа. Я послала водушный поцелуй найденышу, и мы отправились к следующему обожателю. Если не закончим в ближайшем будущем, я элементарно засну в середине следующего диалога. Некрасиво будет.
– Он? – позевывая, спросила я.
Охранители утвердительно кивнули.
Раскланявшись с последним почитателем наших талантов, Зитар побежал к старейшене Чагорену досматривать выступления на сегодня, а мы поплелись к постоялому двору.
На вершине холма Вэл опустил руки, и я покатилась по холодной ночной траве, больно стукнувшись пятой точкой, до слез.
– Ты, что ненормальный? -- обиженно взвыла я.
– Камилл все равно тебя лечить будет. А у меня руки устали, – спокойно ответил Вэл и потянулся.
– А тебе нравится мне работы подбрасывать, – Камилл взглянул на Вэла с укоризной и присел около меня на корточки.
Он посмотрел в мои глаза, как-то грустно улыбнулся и дотронулся до пальцев ног.
Щекотно! Но ноги стали отходить. Он пробежался пальцами по моему телу: колени, бедра, грудь, руки, шея. Теплая волна следовала за его прикосновениями. Когда он начал поглаживать мое лицо, а я тонуть в его синих глазах, то почувствовала себя что-то чересчур замечательно. Не к месту и не по теме. Хорошо, что темно. Мои щеки горели.
Словно угадав мои мысли, Камилл прочистил горло, поднялся и подал мне руку.
– Теперь ты должна быть в порядке.
Я взяла протянутую мне руку и медленно поднялась с травы.
– Как новенькая! – громко объявила я.
– Пошли тогда. Пока нас местные охотники на магов не отыскали, – Вэл отвернулся. Он ни слова во время моего лечения не произнес…
– Какие охотники?
– На время турнира, орден Зеленой Тарелки, выступает в качестве своеобразной полиции нравов. Они и так верят, что магия – это зло и не практикуют ее. А на время турнира, по их заверениям, всемогущий Ах-Ты-Каг! дает им силу найти тех, кто использует магию выше дозволенной бытовой.
– И что происходит с теми, кого они найдут?
Камилл задумался.
– Насколько я помню, нарушителей приводят на Совет Старейшин, дознание устраивают. И в зависимости от обстоятельств и тяжести преступления…
– Времена меняются…, – перебил его Вэл.
Ветер принес противный запах гари. Сердце екнуло.
– Бежим! – крикнула я.
Были видны уже всполохи пожара. Мое предчувствие не подвело меня. "Фимина Радость" пылала. Черные обуглившиеся останки стен, выбитые окна. Огонь, голодно шипящий, жадно набрасывался на свой ужин. Пожарные поливали соседние прижавшиеся дома, но постоялый двор не трогали. Вэл остановил меня, не дав возможности подойти поближе.
Человек двадцать стояли на площади, не желая соваться в узкий переулок и шумно разговаривали. Было видно, что помимо обывателей, глазеющих на пожар, почти половину составляли монахи в длинных плащах с капюшонами и тарелками в руках.
Двое из них тащили через площадь рыдающую полноватую женщину.
– Фима! – вырвалось у меня.
Вэл быстро отреагировал, закрывая мне рукой рот и прижимая спиной в стену дома.
– Надеюсь, ты понимаешь, что это не обычный городской пожар.
Я попыталась согласно кивнуть.
– Кричать больше не будешь?
Я повертела головой. Вэл отпустил меня.
– Это ее за мясо в горшочках что-ли? – шепотом поинтересовалась я.
– Думаю, что за другое.., – нахмурился Вэл.
Я не отрываясь смотрела на инферно. Несмотря на свою беспощадность, огонь завораживал. Мне казалось, что я могу различить две танцующие фигуры, порхающие по обломкам: куп де пик, бандериллья, атака, теневая атака в ответ, гранд круг… изломы рук, покачивание бедер, почему это так знакомо… Мои пламенные танцоры вырастали на глазах. Выше крыш… На ночном небе… Две фигуры в красных одеяниях, края ее платья метут по тротуару. Их лица так близко друг от друга. Ну поцелуй же ее, чурбан!
– Забери ее отсюда, немедленно, – зарычал Вэл.
Кто-то дернул меня за руку и вывел из оцепенения. Вэл еще придерживал меня, словно бабочку в альбоме коллекционера.
– Если ты хочешь, чтобы я ее вытащил, отпусти ее, в конце концов, – Камилл дернул меня за руку.
Я подлезла под локтем Вэла и, обернувшись, прошептала ему: 'Фиме помоги!
Пожалуйста!'