Страница:
Например, несколько кланов владеют машиностроительным заводом. Развалившимся и умирающим. Но каким бы завод ни был, он - основная база. Ресурсы завода мобилизуются для создания дочерних организаций. Один из кланов организует банк - туда переводятся заводские счета и там прокручиваются деньги. Другой клан организует торговую фирму, используя транспорт и складские помещения завода бесплатно. Третий клан организует на заводском оборудовании какое-либо производство. Все три структуры минимизируют объявленные доходы, но при этом имеют еще фактически бесплатные помещения, связь, транспорт, технику - за все платит завод. Завод должен сидеть на грани финансовой ямы. Но если при этом какой-либо фирме требуется оборудование, то платит за него завод, а работает оно на фирму. Стабильность системы поддерживается тем, что все верхушки кланов держат должности именно на заводе. Фирмы без завода - ничто.
Естественные монополии никому не принадлежат, но кто их контролирует известно. С собственностью это слабо соотносится - Черномырдинский клан не владеет "Газпромом", но всем известно, кто "Газпромом" распоряжается. Черномырдин совершенно верно сказал о деньгах: "Это не мои деньги, это деньги моего сына". Так же могут сказать о деньгах президенты Татарии и Башкирии. Сын президента Минтимера Шаймиева Радик Шаймиев - главный советник гендиректора АО ТАИФ (Местный монополист связи). Первым вице-президентом Башнефтехима является сын президента Башкирии Урал Рахимов.
Корпорации имеют дело с корпорациями, друг друга знают и друг другу не доверяют. Деньги корпорация хранит в своем банке, оперирует недвижимостью через свою фирму. Клиенты у фирм есть "свои" - свои корпоратисты и все остальные. Фирмы проводят взаимозачеты услуг внутри корпорации, и потому услуги для своих ничего не стоят. Для своих - льготы, выигрыши, бесплатные услуги; причем все это включается в легальную расходную часть баланса. Когда прогорает подставной корпоративный банк - корпоратисты получают целиком все свои проценты. Когда прогорает корпоративная фирма - корпоратисты за копейки скупают ее имущество.
Изо всех принципов разрастания корпорация предпочитает все свое: если есть фирма, то появляется свой банк, своя брокерская контора, своя фирма по недвижимости, своя туристическая компания, своя газета, свой журнал и т.д. Те же фирмы типа МММ - это филиалы многочисленных корпораций, простым людям с улицы подобным заниматься никто бы не позволил.
Каждая фирма в отдельности и все фирмы вместе могут нести убытки, но люди этих фирм всегда получат прибыль. Экспорт "Газпрома" убыточен, себестоимость нефти составляет 85 - 95% от продажной цены, но нефтегазовые олигархи, равно все вокруг них вращающиеся, живут очень хорошо.
Картели
Клан - первоначальная, первичная ячейка корпоративного общества. Но кланы формируются не только по производственным признакам. Картельный вариант имеет то отличие, что контролируется не материальная единица например, завод, а участок власти, обычно связанный с территорией. Возникают те же самые банк, торговая фирма, производство (обычно общепит). Без поддержки со стороны власти все эти структуры были бы нерентабельны и не работали бы в принципе.
Картель - система равноправных родов (кланов), каждый со своими, а все вместе с общими наемниками. Имеет выбранный руководящий клан, который можно переизбрать. Аналогия: "Медельинский картель" - соглашение-союз производителей наркотиков, соблюдающих правила игры и объединяющихся только при внешней угрозе.
Хозяйственно-партийные структуры - это множество кланов-родов в иерархической структуре на общем поле жизненного пространства. Каждый клан (корпорация) держит свою нишу - завод, стройтрест, и т. д. , все строительство и жизнеобеспечение. Почти все их заказы исходят от городской власти. Им стоит взять эту власть, объединив для этого усилия.
Свой картель существует почти в каждом российском городе. В России около 1600 официальных городов, и везде партийно-хозяйственные структуры оставили такой след. Не везде они удержались, но даже где нет - там их место заняли мафиозные или чисто корпоративные группы с местных предприятий. И даже если по минимуму считать около 50 человек на город, то всего получится 100 тысяч. Это сила, с которой считается центральная власть. Это те же корпоративные, родоплеменные структуры, имеющие одну биологическую природу и одни и те же экономические интересы. Иногда они конфликтуют с корпорациями, подобно Чубайсу с Лужковым, но в общем, а особенно в борьбе с нацией, всегда будут следовать одним курсом и объединять усилия.
Основные картели, распространяющие влияние на всю страну через представительство в центральных органах власти - Нижегородский (Кириенко, Немцов - нефть, банки, взаимозачеты, энергетика), Самара (Губернатор Константин Титов, Алексей Титов, сын, в 24 года назначен руководителем подразделения "Волгопромгаза" местного олигарха Аветисяна Газбанка, Олег Сысуев - зам главы президентской администрации, бывший мэр Самары). В Петербурге нет ни картеля, ни серьезных корпораций - это результат разгрома романовского клана горбачевцами. Есть и псевдокартели: Сибирское соглашение, Дальневосточная ассоциация, Большая Волга - но эти редко экспансируют, придерживаясь оборонительной политики.
Рыба гниет с головы. Страна - со столицы. Москва представляет собой концентрированный момент корпоративной системы, наглядный пример, но случай не из ряда вон выходящий. Лоббисты регионов в центральных представительских органах власти - люди аналогичных картелей. Верхняя палата Федерального Собрания создана специально для них. Эта сеть окутала всю страну, она выбивает региональные автономии и региональные льготы. С тем, как главнейшие кланы будут терять власть, будет увеличиваться власть картелей. Но суть корпоративной системы не меняется. Эта борьба - не для простых смертных, хотя и последним в ней иногда предоставляется возможность поучаствовать. Без права пользования результатами победы. Картель приходит на смену корпорации. Картель - широкая, мобильная, универсальная, перспективная структура. И даже без формального распада страны действительный распад пройдет на территории, контролируемые и облагаемые налогами картеля.
Отражая и концентрируя аномальность корпосистемы, Москва стала своего рода аномалией. Процент психически больного и просто больного населения многократно выше средненационального. Цены выше, чем в Париже и Нью-Йорке. Окрестные земли стоят дороже, чем вся территория Франции. Один метр бетонного пола стоит как суперсовременный компьютер, на этом метре не размещающийся. В столице 250 тысяч пейджеров, в России - около 500 тысяч. 8 % населения платят 27 % всех налогов. Считая, что скрытый процент везде примерно одинаков - 8 % населения владеют 27% страны. Картель не работает по экспорту-импорту. Но Москва - место сосредоточения центральной власти и штаб-квартира абсолютного большинства корпораций. Москва - единственный центр корпоративной коммутации. Не иметь представительства в Москве невозможно.
Все штрафы, собранные милицией, идут целевым порядком на прокрутку в частном "Мост-банке". На ремонт одной кольцевой автодороги ушло больше средств, чем на все дороги России. Но это не коррупция, и потому коррупции в России не существует. Сам Лужков, как это ни смешно, действительно ничем не владеет; семья его только "дружит" почти с 40 фирмами.
Попытки начертить финансово-экномическую схему вокруг Мэрии еще не приводили к удовлетворительным результатам - структур оказывалось великое множество, все они кем-то владеют и кто-то владеет ими - чуть ли не до замкнутого круга. Иерархия, весьма сомнительная, прослеживается только на самом верху.
На самом деле каждой структурой владеет конкретная корпорация, а всеми вместе руководит, а не владеет картель. Корпорации взаимодействуют друг с другом, играют на акциях своих и чужих, покупают акции по правилам взаимовыручки, что создает иллюзию иерархии и принадлежности. Не напрасно одна из главных коммерческих структур мэрии называется просто "Система" (контролирует МТС-GSM, Ао "Регион", (владеет ФПК Кедр, Марганец-Коми, УПК Недра, Алмеко), СО Лидер (владеет ВАО Интурист), Кедр-м (сеть бензоколонок), Московский банк реконструкции и развития, Медиа-центр СММ (владеет ИД Метрополис), "Детский Мир", Система-инвест (владеет Система-нефть), Гута-банк.) "Мост-банк" Гусинского - структура в равной степени картельная, и сложно сказать, насколько он принадлежит лично Гусинскому.
Картельные структуры возникают на базе нескольких корпоративных групп землячеств, мафий, прочих неформальных подразделений, желающих быть на равных с большими корпорациями. По объему контролируемого пространства Московскую группу можно поставить на равных со Ставрополем и Свердловском.
Руководство картеля пестрит всеми оттенками. Здесь и председатель греческого землячества, и председатель "Ротари-клуба". Здесь - никак не клан; русские, греки, грузины и евреи работают вместе, вместе отбиваются от обвинений в коррупции, вместе учат жизни центральные власти. Нашествие сорока языков. Сила довольно серьезная. Начав с видимого нуля, эта команда, выдвинув одного человека, захватила больше половины власти в Москве, создала параллельные структуры и приобрела здание бывшего СЭВа, наладила свои информационные каналы вплоть до телевидения и установила связи со многими странами мира. По числу созданных ниш московская группа обогнала всех. В переделе картель грубо отодвинул в сторону представительские органы власти. Скорость удивительна, возможности тоже, но механика непонятна.
Дело в том, что картель - это объединение. То, что объединилось в него, принадлежало корпорациям - каждой на своем месте. Чтобы картель возник, корпорациям нужно было только объединиться. Договаривались они долго - хотя во многом пришли к согласию еще во времена советской власти, понадобилась еще эпоха Попова. Все эти люди знали друг друга, и принцип "ты - мне, я тебе" характеризует именно равноправные отношения в противовес иерархичным. Они менялись благами, услугами и товарами еще при Советской власти. А как наконец договорились - один момент, и картель создан; хозяйственно-партийные структуры переменованы, корпорации-наемники подключены. Кто был всем, тот всем остался.
Снайперы. В рамках свободного пространства
Нельзя объять необъятное, и при всей тотальности, даже при желаемом совершенстве заговор - система не смогла бы определить ниши до мелочей, выдав уделы всем участникам. Она и не стала этого делать - на самых нижних этажах предоставляемым коньком стали условия - лицензии на прибыльные дела. Да и Россия оказалась столь богатой, что ограбить ее планомерно, без инициативы корпоративных масс, представилось невозможным.
Старое поколение удерживало ниши и жило от их эксплуатации; новое проявляло инициативу и эксплуатировало систему связей - именно ему принадлежат все новые фирмы с громкими названиями и учредительными капиталами, переведенными со счетов государственных структур.
Снайперы - это корпоратисты нового, молодого поколения. Старое давало им юридические разрешения, помещения и средства производства, живые деньги перечислением или кредит под проценты меньше инфляционного. Ясно, что человек с улицы всего этого никогда не получит - как и ясно, что с таким начальным капиталом не сделает деньги только кретин. А для потенциальных экономических противников сохранили систему запретов и мелочной регламентации. Так, например, разрешение продавать цветные металлы за валюту было у Тарасова и фирмы "Исток", а у металлургических комбинатов такого разрешения не было, к тому же их обязывали продавать по госцене, заведомо заниженной. На вырученную валюту закупались компьютеры и ТНП, рубли по-новой вкладывались в металл. Прибыли измерялись в миллионах долларов. Такую операцию могло произвести любое, самое ублюдочное предприятие. Но в то время, когда требовали по килограмму объяснительных на каждый грамм металла, этот же металл вывозился тоннами и совершенно бесконтрольно. Тарасов и миллионер Герман Стерлигов были первыми ласточками. Иное дело, что развязность последнего перешла все пределы, и масс-медиа его "замолчали".
Как делают бешеные деньги? Директор завода предлагает своему родственнику (снайперу) продать товар этого же завода. Родственник (брокер, дилер) получает его по минимальной цене, близкой к себестоимости, а продает по реальной либо иному предприятию - по договоренности директоров, либо хозуправлению госструктуры - по договору директор - начальник. Прибыль делится на троих; берется она не из воздуха, как принято думать - либо с конкретного завода, либо с госструктуры. А родственник - обычно ему 20-30 лет - представитель молодого поколения. Вот откуда у российской золотой молодежи миллионы.
Так было сначала. Теперь снайпер получает товар по договоренности с директором и пытается сбыть его либо на внутреннем, либо на внешнем рынке. Завод может понести убытки - снайпер никогда. У него монопольное право на продажу товара и никакой ответственности. Возможны варианты, например, торговля договорами, где заключивший договор получает 20-40% от суммы. А заключать этот договор может только родственник директора. Десятки людей взялись бы за эту работу за один, даже 0, 1% - но им никто не предоставит такой возможности. Так и работают. Это не кража, не хищение. Это корпоративная система.
Снайперы на общем фоне вносят некоторое оживление в экономику. Им принадлежат брокерские и дилерские структуры. Им приходится давать взятки чиновникам. Но жаловаться на жизнь им не приходится. В качестве монопольного владения им принадлежит свобода предпринимательства. Они - часть системы, люди системы, без своих корпораций они ничто. Они действуют на общекорпоративном пространстве.
Компрадоры. Разговоры о том, что западного козла пустили в наш огород, не совсем состоятельны. Россия - собственность корпораций, большая общекорпоративная ниша, а в свою нишу чужих не очень-то пускают. Вывоз сырья - дело в принципе простое, конъюнктура рынка здесь постоянна и никаких вопросов не возникает: гони сырье за кордон - получай деньги. Этим занимаются сырьевые корпорации.
Россия завалена ширпотребом. Продают все это не иностранцы, в исключительных случаях дилеры иностранных фирм. Продает все это новая буржуазия. По определению: компрадоры - лица, занимающиеся продажей иностранного ширпотреба в своих странах, посредники между иностранными компаниями и покупателями. Компрадоры объединены одной общей целью иностранцев не пускать! Технология компрадоров много сложнее, чем у сырьевиков. Фирма закупает товар у иностранцев, продает его на национальную валюту, конвертирует выручку, снова закупает товар. Получается вывоз валюты, ввозимой сырьевиками, немногими корпорациями, освоившими высокие технологии и непосредственно иностранцами.
Компрадоры - те же самые корпоратисты. Были начальные капиталы, юридическая защита, связи, помещения. Снайперы - новое поколение, возжелавшее экономической свободы. За редким исключением начальные капиталы компрадорских фирм переведены со счетов государственных структур. Компрадоры - плоть от плоти системы. В цивилизованных, да и в просто проводящих национальную торговую политику странах компрадоров нет.
Коммерческие банки - речь идет о банках в т. ч. народных, принимающих вклады от населения и выпускающих акции для населения. Не у всех корпораций оказалось достаточно средств, чтобы вести борьбу. Но корпорации знали, что инфляционный процесс разовьется вне всяких норм. Снайперские команды начали выманивать деньги у населения под любыми поводами, суля высокие, но отстающие от инфляции проценты. Так делал "Менатеп", так делало "Ринако". При повышении цен в 10-20 раз их ставки увеличивались в 1, 05-1, 3 раза. Разницу забрали корпоратисты. Никто здесь не виноват. Просто инфляция, а тем более знание будущего и его программирование - это тоже деньги.
Взаимозачеты - тоже снайперская стихия. Если с ними разбираться, то получается, что просто обмены товарами между предприятиями - это довольно скромные операции. На самом деле результат взаимозачета - покупка государственной структурой какого-либо товара за полторы - две цены. Обычно это крупные товары, типа электропоездов. Деньги делятся между лицом, протолкнувшим покупку со стороны государства и снайперской взаимозачетной фирмой.
Общекорпоративное пространство сокращается с регрессом. Снайперские структуры чувствуют это первыми: их доходы режутся в первую очередь. Но они - только представители, только подчиненная часть корпоративной армии. Их "свободный рынок" обречен на стагнацию, но при всех усилиях они не смогут его спасти.
Наемники
Когда интеллектуальный потенциал системы падает, когда она заражена потребительством сверх всяких пределов, когда не нужно захватывать пространство, а можно жить на доходы с захваченного, тогда на сцене истории появляются наемники. Их задача - стать буфером между корпорациями и консорциями, между владельцами пространства и сильными нации, жаждущими передела. Между римлянами и варварами, между метрополиями и колониями, между фабрикантами и рабочими и т. д. Иногда бывает наоборот, но крайне редко: у владельцев пространства денег больше. Иногда наемники выступают как сила межкорпоративных стычек - но таких много и не нужно.
Когда жизненное пространство сокращается, появляются консорции. Власть имущим это не нравится, и они инкорпорируют людей консорций в свои охранные структуры через либерализацию системы найма. Но много наемников - это тоже опасно: они становятся беднее во-первых и концентрация становится взрывоопасной во-вторых. В списках переворотов наемникам принадлежит немало страниц. Кроме того, наемникам нужно платить много, ибо недовольный наемник в силу своей осведомленности опаснее врага. А если пространство сокращается так, что выкидывает ранее принятых наемников пачками, получаются готовые к употреблению организованные банды.
В сословной (профкорпоративной) системе наемников по сути нет - только на работу особо грязную. В это время армия, охрана, полиция профкорпорации, открывающие людям перспективы, а людям нравится благодарная работа. У профкорпоратистов своя мораль, чувство долга; они знают, за что воюют - за честь сословия и свою личную. Они берут в свои ряды достойных. Крестьянин становится вольным казаком и может дослужиться до атамана. Рабочий может пойти в милицию и стать героем. Опасность выявляет худшие и лучшие черты. Худшие люди не выдерживают и уходят.
Иное дело корпоратисты: зажравшиеся, наглые, самодовольные, денежные. Из чувства долга или из авантюризма таким служить не будут. Деньги инструмент оперирования жизненным пространством. Больше платится наемникам больше берется от народа, сокращается жизненное пространство, растут консорции, растет опасность, необходимо больше наемников. Сами корпоратисты часто потребляют меньше, чем наемные легионы - а дерутся наемники плохо за любые деньги, их надо опять больше - и так до бесконечности, венчающейся взрывом.
Переходный период от сословий к корпорациям возвел в степень число вариаций найма. В то время, когда дрались уже корпорации, профсистема была неисчерпаемым источником героев - не понимавших, что по сути своей они уже наемники. Потому и выходили казусы. Придя к власти, Горбачев решил сломать шею азиатским группировкам - Ленинградская система была уничтожена традиционным профкорпоративным способом - с помощью Комитета. Похоже, за азиатов никто не брался. Всплыли Гдлян и Иванов. Они бы не сделали и десятой части без полномочий сверху. Они исполняли заказ Ставрополя и Горбачева потому многое сходило с рук.
Следующий крупный, серьезный наемник - Лукьянов. Почти друг Горбачева, человек, вытащенный им на свет. Кроме Горбачева за ним никто не стоял, у Лукьянова не было своей серьезной ниши. Из профкорпорации был забран, а вернуться назад - ее не стало. В защиту слова никто не сказал. Аналогично Полозков - та же судьба. Эти стояли на защите профсистемы и Горбачева, тогда профсистемой поддерживаемого, от корпораций кланового толка - азиатских, уральских, сырьевых. Следующий наемник - Руцкой, тоже плохо все понимающим. Этот человек даже не понял, что он был нанятым представителем своего картеля в центральных органах власти. Он даже не понял, что прощение - плата за принадлежность корпосистеме. Его, как и Травкина, в свое время выживали в деревню - со спадом политической активности, и в нужный момент вытаскивали. Но потом - прощен и пожалован уделом. Все правильно, корпоратисту без имения никак нельзя, даже если он был наемником и плохо себя вел. А Травкин - не корпоратист, ему и без удела хорошо.
Корпоративная система - одна большая семья. Но кого-то все время то преследуют, то сажают, даже иногда убивают. Так обходятся с проворовавшимися наемниками, причем укравшими не у народа (это - пожалуйста, только делись), а у самой системы.
Наемники, за исключением вышеперечисленных, потерявших хозяев или с цепи сорвавшихся, своей игры не ведут. В стране национально-популистской, лидерской система найма может распространяться до самого верха - как и система хозяев-теневиков. Глядя на лидеров, вождей партий, министров, депутатов, стоит анализировать - а не наемники ли они, и чьи они наемники? Оппозиция выставляет заведомо непроходных кандидатов, не пользуясь возможностями раскрутки своих людей. Даже в Государственной думе проложается наемническая линия: фракция Явлинского "дружит" с Московским картелем, ЛДПР и КПРФ - с теми, кто делает интересные предложения с третьего раза, чей дом Газпром - известно, а название "аграрии" скорее не от обычных аграриев, а от банка "СБС-Агро" Смоленского. На местных выборах то же самое: в конце 1998 года в Петербурге боролись за губернаторское кресло Петербургский филиал ОНЭКСИМа во главе с Юрием Рыдником (он же бывший "Союзконтракт - окорочка летят") и местный промстойолигарх Владимир Коган; а СМИ почему-то решили, что конкурировали Владимир Яковлев и Анатолий Собчак.
Есть и корпорации на положении наемников - в основном в средствах информации. В таковые превратились большие, массовые, обладающие своей базой системы. Но эти свое положение осознали целиком и полностью - они получали дотации и выгодную рекламу. А куда еще деваться лишенным средств масс-медиа, кроме как искать хозяев? Кто не нашел - исчез, прогорел. Наемники-политики и руководители информационных корпораций входят в истеблишмент. Они много решают, но они все равно далеко не главные. В политику можно пробиться лишь по великому блату; обычно в отношении корпоратистов политики - друзья по работе и учебе, но в исключительных случаях родственники.
На счету Каддафи 14 млрд долларов, на счету Саддама - 8 млрд. Россия в 10 раз богаче Ливии и Ирака, вместе взятых. У корыта быть, да не нажраться только русские корпоратисты способны на такой подвиг. Тем более когда кругом, как они сами заявляют, множество корыт с великим количеством свиней.
Российские политики физически не могут ни уследить, ни припрятать подобные суммы, ведь чтобы их оборачивать, нужны целые финансовые империи. Следовательно, они кого-то прикрывают, кто стоит за ними. А кому эти миллионеры могут доверить власть, кроме близких родственников и лучших школьных и институтских друзей? Наемники могут набираться и из членов и руководителей территориальных картелей (Строев, Руцкой). За многими полуоппозиционными политиками стоят регионы, и в то же время эти политики не ведут своей игры, а подыгрывают в чужих играх. Они выполняют свое дело, получают свои деньги, и отправляются отдыхать в родовые места, где все кругом - свои люди, выдвинувшие высокопоставленного наемника наверх.
Институт политического найма - один из самых сложных в системе. Есть корпорации и картели, состоящие из кланов и корпораций. И те, и другие имеют многоуровневые иерархии. И иерархии корпораций - о иерархии картелей говорить сложно, скорее всего ее не существует. И везде есть наемники.
Корпорация или союз корпораций могут взять в наемники как человека из низшей корпорации, так и из картеля. Такая необходимость может возникнуть из-за отсутствия в корпорации приличных лидеров или из-за наличия нескольких возможных лидеров от разных кланов. Из корпораций или низших этажей корпорации брать довольно сложно - могут начаться иерархические конфликты. Берется человек от картеля, территориториальный лидер, не претендующий на что-либо серьезное в центре. Сотрудничство взаимовыгодно: корпорация получает лидера, картель улучшает свое положение, наемник практически безопасен для корпорации и в случае провала корпорация не будет подставлена под удар. Он по сути - двойной лоббист: родной картель и нанявшая корпорация. Лоббирует всем по-немногу, но этого обычно достаточно.
С помощью наемников корпоративная система может как угодно вертеть массовым сознанием. Например, на важную должность ставится наемник. Творит он такое - кошмар. Народ и оппозиция начинают борьбу, власть ожесточенно сопротивляется, но напор велик: через 6-8 месяцев побеждают. Система заменяет наемника следующим стоящим в обойме, и новый проводит абсолютно ту же политику под другими лозунгами. И народу приятно - вроде бы скинули, и власти тоже - все идет по плану, все осталось на месте. А в народе начинается разочарование от политики. Если в корпоративном обществе к власти ставится человек без собственной серьезной корпорации - он наемник. Если к власти ставится наемник, значит корпосистема готовит очередную гадость.
Естественные монополии никому не принадлежат, но кто их контролирует известно. С собственностью это слабо соотносится - Черномырдинский клан не владеет "Газпромом", но всем известно, кто "Газпромом" распоряжается. Черномырдин совершенно верно сказал о деньгах: "Это не мои деньги, это деньги моего сына". Так же могут сказать о деньгах президенты Татарии и Башкирии. Сын президента Минтимера Шаймиева Радик Шаймиев - главный советник гендиректора АО ТАИФ (Местный монополист связи). Первым вице-президентом Башнефтехима является сын президента Башкирии Урал Рахимов.
Корпорации имеют дело с корпорациями, друг друга знают и друг другу не доверяют. Деньги корпорация хранит в своем банке, оперирует недвижимостью через свою фирму. Клиенты у фирм есть "свои" - свои корпоратисты и все остальные. Фирмы проводят взаимозачеты услуг внутри корпорации, и потому услуги для своих ничего не стоят. Для своих - льготы, выигрыши, бесплатные услуги; причем все это включается в легальную расходную часть баланса. Когда прогорает подставной корпоративный банк - корпоратисты получают целиком все свои проценты. Когда прогорает корпоративная фирма - корпоратисты за копейки скупают ее имущество.
Изо всех принципов разрастания корпорация предпочитает все свое: если есть фирма, то появляется свой банк, своя брокерская контора, своя фирма по недвижимости, своя туристическая компания, своя газета, свой журнал и т.д. Те же фирмы типа МММ - это филиалы многочисленных корпораций, простым людям с улицы подобным заниматься никто бы не позволил.
Каждая фирма в отдельности и все фирмы вместе могут нести убытки, но люди этих фирм всегда получат прибыль. Экспорт "Газпрома" убыточен, себестоимость нефти составляет 85 - 95% от продажной цены, но нефтегазовые олигархи, равно все вокруг них вращающиеся, живут очень хорошо.
Картели
Клан - первоначальная, первичная ячейка корпоративного общества. Но кланы формируются не только по производственным признакам. Картельный вариант имеет то отличие, что контролируется не материальная единица например, завод, а участок власти, обычно связанный с территорией. Возникают те же самые банк, торговая фирма, производство (обычно общепит). Без поддержки со стороны власти все эти структуры были бы нерентабельны и не работали бы в принципе.
Картель - система равноправных родов (кланов), каждый со своими, а все вместе с общими наемниками. Имеет выбранный руководящий клан, который можно переизбрать. Аналогия: "Медельинский картель" - соглашение-союз производителей наркотиков, соблюдающих правила игры и объединяющихся только при внешней угрозе.
Хозяйственно-партийные структуры - это множество кланов-родов в иерархической структуре на общем поле жизненного пространства. Каждый клан (корпорация) держит свою нишу - завод, стройтрест, и т. д. , все строительство и жизнеобеспечение. Почти все их заказы исходят от городской власти. Им стоит взять эту власть, объединив для этого усилия.
Свой картель существует почти в каждом российском городе. В России около 1600 официальных городов, и везде партийно-хозяйственные структуры оставили такой след. Не везде они удержались, но даже где нет - там их место заняли мафиозные или чисто корпоративные группы с местных предприятий. И даже если по минимуму считать около 50 человек на город, то всего получится 100 тысяч. Это сила, с которой считается центральная власть. Это те же корпоративные, родоплеменные структуры, имеющие одну биологическую природу и одни и те же экономические интересы. Иногда они конфликтуют с корпорациями, подобно Чубайсу с Лужковым, но в общем, а особенно в борьбе с нацией, всегда будут следовать одним курсом и объединять усилия.
Основные картели, распространяющие влияние на всю страну через представительство в центральных органах власти - Нижегородский (Кириенко, Немцов - нефть, банки, взаимозачеты, энергетика), Самара (Губернатор Константин Титов, Алексей Титов, сын, в 24 года назначен руководителем подразделения "Волгопромгаза" местного олигарха Аветисяна Газбанка, Олег Сысуев - зам главы президентской администрации, бывший мэр Самары). В Петербурге нет ни картеля, ни серьезных корпораций - это результат разгрома романовского клана горбачевцами. Есть и псевдокартели: Сибирское соглашение, Дальневосточная ассоциация, Большая Волга - но эти редко экспансируют, придерживаясь оборонительной политики.
Рыба гниет с головы. Страна - со столицы. Москва представляет собой концентрированный момент корпоративной системы, наглядный пример, но случай не из ряда вон выходящий. Лоббисты регионов в центральных представительских органах власти - люди аналогичных картелей. Верхняя палата Федерального Собрания создана специально для них. Эта сеть окутала всю страну, она выбивает региональные автономии и региональные льготы. С тем, как главнейшие кланы будут терять власть, будет увеличиваться власть картелей. Но суть корпоративной системы не меняется. Эта борьба - не для простых смертных, хотя и последним в ней иногда предоставляется возможность поучаствовать. Без права пользования результатами победы. Картель приходит на смену корпорации. Картель - широкая, мобильная, универсальная, перспективная структура. И даже без формального распада страны действительный распад пройдет на территории, контролируемые и облагаемые налогами картеля.
Отражая и концентрируя аномальность корпосистемы, Москва стала своего рода аномалией. Процент психически больного и просто больного населения многократно выше средненационального. Цены выше, чем в Париже и Нью-Йорке. Окрестные земли стоят дороже, чем вся территория Франции. Один метр бетонного пола стоит как суперсовременный компьютер, на этом метре не размещающийся. В столице 250 тысяч пейджеров, в России - около 500 тысяч. 8 % населения платят 27 % всех налогов. Считая, что скрытый процент везде примерно одинаков - 8 % населения владеют 27% страны. Картель не работает по экспорту-импорту. Но Москва - место сосредоточения центральной власти и штаб-квартира абсолютного большинства корпораций. Москва - единственный центр корпоративной коммутации. Не иметь представительства в Москве невозможно.
Все штрафы, собранные милицией, идут целевым порядком на прокрутку в частном "Мост-банке". На ремонт одной кольцевой автодороги ушло больше средств, чем на все дороги России. Но это не коррупция, и потому коррупции в России не существует. Сам Лужков, как это ни смешно, действительно ничем не владеет; семья его только "дружит" почти с 40 фирмами.
Попытки начертить финансово-экномическую схему вокруг Мэрии еще не приводили к удовлетворительным результатам - структур оказывалось великое множество, все они кем-то владеют и кто-то владеет ими - чуть ли не до замкнутого круга. Иерархия, весьма сомнительная, прослеживается только на самом верху.
На самом деле каждой структурой владеет конкретная корпорация, а всеми вместе руководит, а не владеет картель. Корпорации взаимодействуют друг с другом, играют на акциях своих и чужих, покупают акции по правилам взаимовыручки, что создает иллюзию иерархии и принадлежности. Не напрасно одна из главных коммерческих структур мэрии называется просто "Система" (контролирует МТС-GSM, Ао "Регион", (владеет ФПК Кедр, Марганец-Коми, УПК Недра, Алмеко), СО Лидер (владеет ВАО Интурист), Кедр-м (сеть бензоколонок), Московский банк реконструкции и развития, Медиа-центр СММ (владеет ИД Метрополис), "Детский Мир", Система-инвест (владеет Система-нефть), Гута-банк.) "Мост-банк" Гусинского - структура в равной степени картельная, и сложно сказать, насколько он принадлежит лично Гусинскому.
Картельные структуры возникают на базе нескольких корпоративных групп землячеств, мафий, прочих неформальных подразделений, желающих быть на равных с большими корпорациями. По объему контролируемого пространства Московскую группу можно поставить на равных со Ставрополем и Свердловском.
Руководство картеля пестрит всеми оттенками. Здесь и председатель греческого землячества, и председатель "Ротари-клуба". Здесь - никак не клан; русские, греки, грузины и евреи работают вместе, вместе отбиваются от обвинений в коррупции, вместе учат жизни центральные власти. Нашествие сорока языков. Сила довольно серьезная. Начав с видимого нуля, эта команда, выдвинув одного человека, захватила больше половины власти в Москве, создала параллельные структуры и приобрела здание бывшего СЭВа, наладила свои информационные каналы вплоть до телевидения и установила связи со многими странами мира. По числу созданных ниш московская группа обогнала всех. В переделе картель грубо отодвинул в сторону представительские органы власти. Скорость удивительна, возможности тоже, но механика непонятна.
Дело в том, что картель - это объединение. То, что объединилось в него, принадлежало корпорациям - каждой на своем месте. Чтобы картель возник, корпорациям нужно было только объединиться. Договаривались они долго - хотя во многом пришли к согласию еще во времена советской власти, понадобилась еще эпоха Попова. Все эти люди знали друг друга, и принцип "ты - мне, я тебе" характеризует именно равноправные отношения в противовес иерархичным. Они менялись благами, услугами и товарами еще при Советской власти. А как наконец договорились - один момент, и картель создан; хозяйственно-партийные структуры переменованы, корпорации-наемники подключены. Кто был всем, тот всем остался.
Снайперы. В рамках свободного пространства
Нельзя объять необъятное, и при всей тотальности, даже при желаемом совершенстве заговор - система не смогла бы определить ниши до мелочей, выдав уделы всем участникам. Она и не стала этого делать - на самых нижних этажах предоставляемым коньком стали условия - лицензии на прибыльные дела. Да и Россия оказалась столь богатой, что ограбить ее планомерно, без инициативы корпоративных масс, представилось невозможным.
Старое поколение удерживало ниши и жило от их эксплуатации; новое проявляло инициативу и эксплуатировало систему связей - именно ему принадлежат все новые фирмы с громкими названиями и учредительными капиталами, переведенными со счетов государственных структур.
Снайперы - это корпоратисты нового, молодого поколения. Старое давало им юридические разрешения, помещения и средства производства, живые деньги перечислением или кредит под проценты меньше инфляционного. Ясно, что человек с улицы всего этого никогда не получит - как и ясно, что с таким начальным капиталом не сделает деньги только кретин. А для потенциальных экономических противников сохранили систему запретов и мелочной регламентации. Так, например, разрешение продавать цветные металлы за валюту было у Тарасова и фирмы "Исток", а у металлургических комбинатов такого разрешения не было, к тому же их обязывали продавать по госцене, заведомо заниженной. На вырученную валюту закупались компьютеры и ТНП, рубли по-новой вкладывались в металл. Прибыли измерялись в миллионах долларов. Такую операцию могло произвести любое, самое ублюдочное предприятие. Но в то время, когда требовали по килограмму объяснительных на каждый грамм металла, этот же металл вывозился тоннами и совершенно бесконтрольно. Тарасов и миллионер Герман Стерлигов были первыми ласточками. Иное дело, что развязность последнего перешла все пределы, и масс-медиа его "замолчали".
Как делают бешеные деньги? Директор завода предлагает своему родственнику (снайперу) продать товар этого же завода. Родственник (брокер, дилер) получает его по минимальной цене, близкой к себестоимости, а продает по реальной либо иному предприятию - по договоренности директоров, либо хозуправлению госструктуры - по договору директор - начальник. Прибыль делится на троих; берется она не из воздуха, как принято думать - либо с конкретного завода, либо с госструктуры. А родственник - обычно ему 20-30 лет - представитель молодого поколения. Вот откуда у российской золотой молодежи миллионы.
Так было сначала. Теперь снайпер получает товар по договоренности с директором и пытается сбыть его либо на внутреннем, либо на внешнем рынке. Завод может понести убытки - снайпер никогда. У него монопольное право на продажу товара и никакой ответственности. Возможны варианты, например, торговля договорами, где заключивший договор получает 20-40% от суммы. А заключать этот договор может только родственник директора. Десятки людей взялись бы за эту работу за один, даже 0, 1% - но им никто не предоставит такой возможности. Так и работают. Это не кража, не хищение. Это корпоративная система.
Снайперы на общем фоне вносят некоторое оживление в экономику. Им принадлежат брокерские и дилерские структуры. Им приходится давать взятки чиновникам. Но жаловаться на жизнь им не приходится. В качестве монопольного владения им принадлежит свобода предпринимательства. Они - часть системы, люди системы, без своих корпораций они ничто. Они действуют на общекорпоративном пространстве.
Компрадоры. Разговоры о том, что западного козла пустили в наш огород, не совсем состоятельны. Россия - собственность корпораций, большая общекорпоративная ниша, а в свою нишу чужих не очень-то пускают. Вывоз сырья - дело в принципе простое, конъюнктура рынка здесь постоянна и никаких вопросов не возникает: гони сырье за кордон - получай деньги. Этим занимаются сырьевые корпорации.
Россия завалена ширпотребом. Продают все это не иностранцы, в исключительных случаях дилеры иностранных фирм. Продает все это новая буржуазия. По определению: компрадоры - лица, занимающиеся продажей иностранного ширпотреба в своих странах, посредники между иностранными компаниями и покупателями. Компрадоры объединены одной общей целью иностранцев не пускать! Технология компрадоров много сложнее, чем у сырьевиков. Фирма закупает товар у иностранцев, продает его на национальную валюту, конвертирует выручку, снова закупает товар. Получается вывоз валюты, ввозимой сырьевиками, немногими корпорациями, освоившими высокие технологии и непосредственно иностранцами.
Компрадоры - те же самые корпоратисты. Были начальные капиталы, юридическая защита, связи, помещения. Снайперы - новое поколение, возжелавшее экономической свободы. За редким исключением начальные капиталы компрадорских фирм переведены со счетов государственных структур. Компрадоры - плоть от плоти системы. В цивилизованных, да и в просто проводящих национальную торговую политику странах компрадоров нет.
Коммерческие банки - речь идет о банках в т. ч. народных, принимающих вклады от населения и выпускающих акции для населения. Не у всех корпораций оказалось достаточно средств, чтобы вести борьбу. Но корпорации знали, что инфляционный процесс разовьется вне всяких норм. Снайперские команды начали выманивать деньги у населения под любыми поводами, суля высокие, но отстающие от инфляции проценты. Так делал "Менатеп", так делало "Ринако". При повышении цен в 10-20 раз их ставки увеличивались в 1, 05-1, 3 раза. Разницу забрали корпоратисты. Никто здесь не виноват. Просто инфляция, а тем более знание будущего и его программирование - это тоже деньги.
Взаимозачеты - тоже снайперская стихия. Если с ними разбираться, то получается, что просто обмены товарами между предприятиями - это довольно скромные операции. На самом деле результат взаимозачета - покупка государственной структурой какого-либо товара за полторы - две цены. Обычно это крупные товары, типа электропоездов. Деньги делятся между лицом, протолкнувшим покупку со стороны государства и снайперской взаимозачетной фирмой.
Общекорпоративное пространство сокращается с регрессом. Снайперские структуры чувствуют это первыми: их доходы режутся в первую очередь. Но они - только представители, только подчиненная часть корпоративной армии. Их "свободный рынок" обречен на стагнацию, но при всех усилиях они не смогут его спасти.
Наемники
Когда интеллектуальный потенциал системы падает, когда она заражена потребительством сверх всяких пределов, когда не нужно захватывать пространство, а можно жить на доходы с захваченного, тогда на сцене истории появляются наемники. Их задача - стать буфером между корпорациями и консорциями, между владельцами пространства и сильными нации, жаждущими передела. Между римлянами и варварами, между метрополиями и колониями, между фабрикантами и рабочими и т. д. Иногда бывает наоборот, но крайне редко: у владельцев пространства денег больше. Иногда наемники выступают как сила межкорпоративных стычек - но таких много и не нужно.
Когда жизненное пространство сокращается, появляются консорции. Власть имущим это не нравится, и они инкорпорируют людей консорций в свои охранные структуры через либерализацию системы найма. Но много наемников - это тоже опасно: они становятся беднее во-первых и концентрация становится взрывоопасной во-вторых. В списках переворотов наемникам принадлежит немало страниц. Кроме того, наемникам нужно платить много, ибо недовольный наемник в силу своей осведомленности опаснее врага. А если пространство сокращается так, что выкидывает ранее принятых наемников пачками, получаются готовые к употреблению организованные банды.
В сословной (профкорпоративной) системе наемников по сути нет - только на работу особо грязную. В это время армия, охрана, полиция профкорпорации, открывающие людям перспективы, а людям нравится благодарная работа. У профкорпоратистов своя мораль, чувство долга; они знают, за что воюют - за честь сословия и свою личную. Они берут в свои ряды достойных. Крестьянин становится вольным казаком и может дослужиться до атамана. Рабочий может пойти в милицию и стать героем. Опасность выявляет худшие и лучшие черты. Худшие люди не выдерживают и уходят.
Иное дело корпоратисты: зажравшиеся, наглые, самодовольные, денежные. Из чувства долга или из авантюризма таким служить не будут. Деньги инструмент оперирования жизненным пространством. Больше платится наемникам больше берется от народа, сокращается жизненное пространство, растут консорции, растет опасность, необходимо больше наемников. Сами корпоратисты часто потребляют меньше, чем наемные легионы - а дерутся наемники плохо за любые деньги, их надо опять больше - и так до бесконечности, венчающейся взрывом.
Переходный период от сословий к корпорациям возвел в степень число вариаций найма. В то время, когда дрались уже корпорации, профсистема была неисчерпаемым источником героев - не понимавших, что по сути своей они уже наемники. Потому и выходили казусы. Придя к власти, Горбачев решил сломать шею азиатским группировкам - Ленинградская система была уничтожена традиционным профкорпоративным способом - с помощью Комитета. Похоже, за азиатов никто не брался. Всплыли Гдлян и Иванов. Они бы не сделали и десятой части без полномочий сверху. Они исполняли заказ Ставрополя и Горбачева потому многое сходило с рук.
Следующий крупный, серьезный наемник - Лукьянов. Почти друг Горбачева, человек, вытащенный им на свет. Кроме Горбачева за ним никто не стоял, у Лукьянова не было своей серьезной ниши. Из профкорпорации был забран, а вернуться назад - ее не стало. В защиту слова никто не сказал. Аналогично Полозков - та же судьба. Эти стояли на защите профсистемы и Горбачева, тогда профсистемой поддерживаемого, от корпораций кланового толка - азиатских, уральских, сырьевых. Следующий наемник - Руцкой, тоже плохо все понимающим. Этот человек даже не понял, что он был нанятым представителем своего картеля в центральных органах власти. Он даже не понял, что прощение - плата за принадлежность корпосистеме. Его, как и Травкина, в свое время выживали в деревню - со спадом политической активности, и в нужный момент вытаскивали. Но потом - прощен и пожалован уделом. Все правильно, корпоратисту без имения никак нельзя, даже если он был наемником и плохо себя вел. А Травкин - не корпоратист, ему и без удела хорошо.
Корпоративная система - одна большая семья. Но кого-то все время то преследуют, то сажают, даже иногда убивают. Так обходятся с проворовавшимися наемниками, причем укравшими не у народа (это - пожалуйста, только делись), а у самой системы.
Наемники, за исключением вышеперечисленных, потерявших хозяев или с цепи сорвавшихся, своей игры не ведут. В стране национально-популистской, лидерской система найма может распространяться до самого верха - как и система хозяев-теневиков. Глядя на лидеров, вождей партий, министров, депутатов, стоит анализировать - а не наемники ли они, и чьи они наемники? Оппозиция выставляет заведомо непроходных кандидатов, не пользуясь возможностями раскрутки своих людей. Даже в Государственной думе проложается наемническая линия: фракция Явлинского "дружит" с Московским картелем, ЛДПР и КПРФ - с теми, кто делает интересные предложения с третьего раза, чей дом Газпром - известно, а название "аграрии" скорее не от обычных аграриев, а от банка "СБС-Агро" Смоленского. На местных выборах то же самое: в конце 1998 года в Петербурге боролись за губернаторское кресло Петербургский филиал ОНЭКСИМа во главе с Юрием Рыдником (он же бывший "Союзконтракт - окорочка летят") и местный промстойолигарх Владимир Коган; а СМИ почему-то решили, что конкурировали Владимир Яковлев и Анатолий Собчак.
Есть и корпорации на положении наемников - в основном в средствах информации. В таковые превратились большие, массовые, обладающие своей базой системы. Но эти свое положение осознали целиком и полностью - они получали дотации и выгодную рекламу. А куда еще деваться лишенным средств масс-медиа, кроме как искать хозяев? Кто не нашел - исчез, прогорел. Наемники-политики и руководители информационных корпораций входят в истеблишмент. Они много решают, но они все равно далеко не главные. В политику можно пробиться лишь по великому блату; обычно в отношении корпоратистов политики - друзья по работе и учебе, но в исключительных случаях родственники.
На счету Каддафи 14 млрд долларов, на счету Саддама - 8 млрд. Россия в 10 раз богаче Ливии и Ирака, вместе взятых. У корыта быть, да не нажраться только русские корпоратисты способны на такой подвиг. Тем более когда кругом, как они сами заявляют, множество корыт с великим количеством свиней.
Российские политики физически не могут ни уследить, ни припрятать подобные суммы, ведь чтобы их оборачивать, нужны целые финансовые империи. Следовательно, они кого-то прикрывают, кто стоит за ними. А кому эти миллионеры могут доверить власть, кроме близких родственников и лучших школьных и институтских друзей? Наемники могут набираться и из членов и руководителей территориальных картелей (Строев, Руцкой). За многими полуоппозиционными политиками стоят регионы, и в то же время эти политики не ведут своей игры, а подыгрывают в чужих играх. Они выполняют свое дело, получают свои деньги, и отправляются отдыхать в родовые места, где все кругом - свои люди, выдвинувшие высокопоставленного наемника наверх.
Институт политического найма - один из самых сложных в системе. Есть корпорации и картели, состоящие из кланов и корпораций. И те, и другие имеют многоуровневые иерархии. И иерархии корпораций - о иерархии картелей говорить сложно, скорее всего ее не существует. И везде есть наемники.
Корпорация или союз корпораций могут взять в наемники как человека из низшей корпорации, так и из картеля. Такая необходимость может возникнуть из-за отсутствия в корпорации приличных лидеров или из-за наличия нескольких возможных лидеров от разных кланов. Из корпораций или низших этажей корпорации брать довольно сложно - могут начаться иерархические конфликты. Берется человек от картеля, территориториальный лидер, не претендующий на что-либо серьезное в центре. Сотрудничство взаимовыгодно: корпорация получает лидера, картель улучшает свое положение, наемник практически безопасен для корпорации и в случае провала корпорация не будет подставлена под удар. Он по сути - двойной лоббист: родной картель и нанявшая корпорация. Лоббирует всем по-немногу, но этого обычно достаточно.
С помощью наемников корпоративная система может как угодно вертеть массовым сознанием. Например, на важную должность ставится наемник. Творит он такое - кошмар. Народ и оппозиция начинают борьбу, власть ожесточенно сопротивляется, но напор велик: через 6-8 месяцев побеждают. Система заменяет наемника следующим стоящим в обойме, и новый проводит абсолютно ту же политику под другими лозунгами. И народу приятно - вроде бы скинули, и власти тоже - все идет по плану, все осталось на месте. А в народе начинается разочарование от политики. Если в корпоративном обществе к власти ставится человек без собственной серьезной корпорации - он наемник. Если к власти ставится наемник, значит корпосистема готовит очередную гадость.