Морозова Ольга. Только теннис

   1989 год, ноябрь. Московский турнир входил в серию "Вирджиния слимс" и успешно дебютировал в "Олимпийском". Мы первыми приучили зрителей, что "Олимпийский" - теннисный стадион. На второй год, когда турнир выиграла Месхи, нас переместили во Дворец спорта в Лужниках, и, как потом выяснилось, это было большой ошибкой - теннис к залу Дворца не подходил. На первом турнире Зверева в финале играла с американкой Г.Мэджерс и уступила. Но к нам приехала толпа гостей, приехала Пэт Шрайвер, приехала посмотреть Москву и помочь турниру встать на ноги Вирджиния Уэйд. И все мои знакомые, кто оказался в Москве, пришли ко мне в гости. Кстати, замечу, что огромный стадион "Олимпийский" зрители заполнили до отказа. Такого количества людей турниры серии "Вирджиния слимс" не собирали никогда. Невероятное количество призов. Первый настоящий теннисный праздник в стране за многие годы. Почему на следующий год турнир перевели во Дворец спорта, объяснить невозможно. А почему его зал не подходит для тенниса, не знаю, это уже из области мистики. Второй турнир состоялся в год моего отъезда, в 1990-м. В декабре я перебралась в Англию. Дальнейшее развитие "Кремлин кап" - так его потом назвали по аналогии с уже раскрученным мужским - прошло без меня. Турнир проводился и в Петербурге, он мог состояться где угодно в России, так как выбитая мною для страны неделя оставалась за нами.
   И вот спустя десятилетие на турнире 1998 года призовой фонд женского турнира равняется миллиону долларов с четвертью, а первый "весил" всего сто тысяч, впрочем, как и второй и третий. Восемь лет потребовалось, чтобы турнир стал миллионером. И совершенно правильно, что его вернули вновь в "Олимпийский". Получился настоящий праздник. Я восхищалась, как все четко организовано. Намного лучше, чем в Европе. Может, менее презентабельная обстановка вокруг, но и билеты значительно дешевле. Когда я увидела галерку, заполненную зрителями, сердце мое радовалось - там же собирается не избалованный и богатый зритель, а рядовые москвичи, такие же, как и рядовые зрители Уимблдона, понимающие каждое движение игроков, красоту сложного розыгрыша мяча...
   И когда московская публика поддерживала то Монику Селеш, когда та проигрывала, то Мэри Пирс, если уступала она, они понимали, что матч может получиться замечательным, если один из финалистов сумеет подняться выше своей игры. И когда такое случилось, финал превратился в роскошное зрелище.
   Какое счастье, что турнир закрепился в России. Он поможет сделать следующий шаг - крупное международное соревнование для детей. Мне приятно, что первые кирпичики в этом здании уложены мною, что теннис не только жив в России, но и успешно развивается.
   VIII. АНГЛИЙСКИЙ ДОМ - МОСКОВСКАЯ ПРОПИСКА
   Все годы нашей жизни в Англии я обустраивала помещение, в которое меня привезли, чтобы оно стало моим родным домом. Хотя мне очень нравится Марлоу, я обожаю Бишем-Абби и люблю дом, где мы прожили десять лет, я все-таки всегда хотела, чтобы моя английская жилплощадь оказалась бы немножко больше. Через девять лет после переезда мы собрались купить в Англии недвижимость. Но немножко опоздали с таким важным решением. Фунт вдруг резко пошел вверх и соответственно поднялись цены на дома, поэтому я думаю, что нам все-таки пока придется пожить на старом месте.
   Пока же дом, который для нас купила английская федерация, мы оформили в свою собственность. Поскольку у меня изменился контракт, то наше жилье федерация уже не оплачивает, поэтому нам удобнее взять в банке ссуду на его покупку, чем платить за аренду. Я сейчас заметила, что уже начинаю рассуждать как англичанка, а не как русская.
   Многое в нашей жизни теперь будет зависеть от Кати, от ее планов. Где она захочет жить и работать после университета? Мне удобно в моем английском доме, но пишу сейчас я эти строки на бывшей улице Рылеева, снова ставшей Гагаринским переулком. И это кирпичное многоквартирное здание и есть мой настоящий, мой уютный дом. А в Англии дача, будем так считать. И Катя, которая приехала летом 1998-го в Москву, сказала: "Мам, как здесь хорошо".
   Раньше, приезжая в Англию, я чувствовала новые запахи. Каждая страна пахнет по-своему. Выходишь из самолета, и тебя уже окружает чужой, пусть и вкусный, дух. Сейчас это ощущение в Англии у меня исчезло, я прилетаю в Хитроу и не чувствую, что пахнет по-иному. Воздух в Британии уже наш, он часть нас, и это, в общем-то, приятно. Но я поймала себя на такой мысли: когда я иду по московскому метро, то не задумываюсь, в какую сторону мне повернуть, просто иду "на автомате". В Лондоне у меня такого ощущения нет, но я и не живу в Лондоне. Автомат у меня включается в Марловке, так мы называем богатый городок Марлоу. Я там на любой улице ставлю машину и иду какими-то проулками, не задумываясь. Но все равно не так, как в Москве. В Москве я всегда дойду, куда хочу, а в Англии мне надо все же подумать. На всю жизнь, где бы я ни жила, я все равно останусь русской и москвичкой, это ощущение вросло в меня навсегда.
   Я уже писала, что мы пытаемся в Англии в некой степени выстроить советскую систему подготовки спортсменов высшего уровня. Трудно нам теперь из Англии уехать, все бросить, потратив на английский теннис столько лет своей жизни. Витя пока не задумывается о подобном варианте. А у меня уже настал тот период в жизни, когда мне в общем-то больше хочется просто жить, а не думать, кто на каком турнире занял какое место. Да, у меня хорошие знания, обидно, если я вдруг перестану работать, потому что у меня много новых идей, да и опыт какой-то есть. Но в то же время мне так стало приятно просто жить.
   Я давно поняла, что миллионов мне не заработать в моем возрасте и с моим характером. Значит, все, что мне нужно - материальная основа, которая не нарушит мое комфортное состояние. Конечно, возникнет проблема: остановиться в "Рице" на Лазурном берегу и жить в нем круглогодично. Но я и не хочу жить в "Рице", просто я могу иногда это себе позволить.
   Порой мне кажется, что я сама стала англичанкой и не хочу гробиться ради первого места... Может быть, это действительно так? Думаю, что нет. Мне, в общем-то, грустно, что многое из того, что я пыталась им передать, так и не было усвоено. Наверное, легче работать с людьми и по духу, и по темпераменту близкими к твоему. Мне интереснее работать со сложившимися игроками, консультировать больших мастеров. И возникает какая-то раздвоенность. Я понимаю, что мои знания нацелены на высшее мастерство, но оно такое противное, это высшее мастерство, такое сложное, и заниматься им надо с утра и до ночи. А мне сейчас намного интереснее посидеть, поболтать с друзьями. И я все чаще задумываюсь: есть ли смысл бросить всю себя на завоевание для кого-то чемпионства? Чтобы заработать пресловутый миллион? Но этот миллион сейчас мне не так нужен, как раньше. Во всяком случае, не настолько, чтобы за него расплатиться хотя бы частью своей жизни. Трудно самой поверить, что всего лишь десять лет назад я готова была отдать всю себя до остатка, чтобы какая-то девочка из моей сборной стала суперзвездой.
   Команду Англии на Кубке федерации я не могу вести. А с командой России у меня уже не получится работать бесплатно. Наверное, я действительно в какой-то степени получила английский менталитет. Я уже не представляю, как можно трудиться ради одной идеи? Я считаю, что за работу полагается платить, а за хорошую платить немало. Если тренер работает с теннисистами, которые играют в мировой двадцатке, то и он должен получать соответствующие гонорары.
   Но больше всего я согласна быть просто женой, пусть даже женой-помощницей. Мне нравится вести по телевидению репортажи с "Ю.С. опен" или Уимблдона. Что бы я ни говорила, я все равно связана с теннисом, даже с тем, которому еще предстоит родиться, с его будущими звездами, потому что я играла с их родителями или тренерами. Во время первенства Франции я брала интервью у Крис Эверт, а на Открытом первенстве США у Мартины Навратиловой. Я не думаю, что кто-то из российских журналистов смог бы легко договориться с ними о встрече. Я могу рассказать о той жизни, которая происходит внутри "нашего цирка", но в то же время мой рассказ - это взгляд профессионала. Я отслеживаю направление будущего и готова этими знаниями делиться. Так возникает вторая линия моей жизни - телевизионная журналистика.
   Может быть, настанет момент, когда я буду жалеть, что не стала тренером звезды, а может, и нет...
   Мы с Катей гуляем по Москве, глазеем по сторонам, я никогда не думала, что это может мне так нравиться. Неужели правильно посвятить свою жизнь кому-то другому, сгореть в его огне и так и не узнать, какая радость эта неспешная прогулка со своей дочкой. Мой возраст, как мне кажется, уже подходит к такой отметке, когда понимаешь, что нужно дышать полной грудью, не так много тебе осталось. Кто-то наверняка подумает: ей ли об этом говорить, но в то же время столько грустных примеров. Но пока силы меня не покинули, не рассталась я и со своим задором. Я обязательно заведусь даже в ресторане, когда буду выбирать меню: "Ух, огурчики, - скажу я. - Ах, каша гречневая!" У меня всегда сработает повышенный интерес, я на него настроена. Думаю, это воспитала во мне Нина Сергеевна. Она мне передала и женские всхлипы, и восторги, и живое любопытство ко всему новому.
   Штефи Граф в 1998 году расплакалась после победы в первом круге Уимблдона на пресс-конференции. Слезы Штефи искренние. Она переживала, что вновь в Уимблдоне. Я тоже прошла через эту трепетность в душе, когда видишь снизу трибуны центрального корта. Нам это дорого. Казалось бы, сколько раз Штефи здесь выигрывала, сколько раз и где только Граф не побеждала... Опять она восстанавливается, чтобы вновь бить по мячу, ощущая это "бум!" и вновь выходить на центральный корт. Адреналин в раздевалке, адреналин в ночь перед выходом на корт, адреналин во время игры. Это счастье, когда ты любишь свою работу, любишь переживания, связанные с ней, любишь даже горе, которое ты каждый раз испытываешь от проигрыша.
   Если вы прочитали эти строчки, то я благодарна вам за внимание к моей книге, а следовательно, и ко мне.
   Много людей было причастно к событиям, о которых я рассказывала, и многих из них я тоже должна поблагодарить. Они помогали мне стать сильным игроком и, наверно, рассчитывали найти на этих страницах свои имена. И если этого не произошло, я прошу у них прощения, но пусть они знают - я помню о всех.
   Мне кажется, что каждый, кто достиг в жизни заметного успеха, должен поделиться своими знаниями и опытом. Конечно, мне надо было бы написать и учебник, и я надеюсь, что верну этот долг.
   Своим же читателям, обычно любителям тенниса, я хочу сказать, что отныне мы сравнялись. Прошли годы, и то, что казалось мне раньше невозможным, случилось, я всегда готова выйти на корт, причем не против мировых звезд, а просто ради игры. Против Вити, против Кати... Теннис действительно навсегда вошел в мою жизнь.
   Теперь я знаю: главное в теннисе - всегда желать играть в теннис.
   1989 г., Москва - 2000 г., Бишем-Абби. Марлоу