Взрыв напоминал разорвавшийся гриб-дождевик. Языки пламени вырвались вверх и стали разлетаться вокруг. Одежда Натана задымилась, и он стал кататься по земле, чтобы сбить огонь. Вокруг стал сыпаться искореженный металл и, он почувствовал, что уши раздирает вой проклятых. Затем — пустота.
103
104
105
106
107
108
109
110
111
103
Мардж стащила с себя куртку и начала хлестать его, чтобы сбить с рубашки пламя. Потом учуяла запах паленой плоти, но поняла, что это не от Натана, а от тех существ. А вокруг были люди, и они ей помогали.
Слотер замычал и дернулся, пытаясь дотянуться до нее. Потом заморгал и уставился на существо, которое бежало так быстро, что чуть было его не достало. Оно было мертво. Кто-то прострелил ему лоб.
— Кто?..
— Я еще на что-то гожусь, Слотер.
Это был Парсонз. Мужчины уставились друг на друга.
— Вы победили. Такие дела.
Слотер посмотрел ему в глаза.
— Нет. Хоккейные клюшки. Это кошмар? Мой кошмар?
— Что?
— Те, впереди.
— Мертвы.
Слотер, обернувшись, увидел кучу спаленных тел.
— Но что они такое?
Слотер замычал и дернулся, пытаясь дотянуться до нее. Потом заморгал и уставился на существо, которое бежало так быстро, что чуть было его не достало. Оно было мертво. Кто-то прострелил ему лоб.
— Кто?..
— Я еще на что-то гожусь, Слотер.
Это был Парсонз. Мужчины уставились друг на друга.
— Вы победили. Такие дела.
Слотер посмотрел ему в глаза.
— Нет. Хоккейные клюшки. Это кошмар? Мой кошмар?
— Что?
— Те, впереди.
— Мертвы.
Слотер, обернувшись, увидел кучу спаленных тел.
— Но что они такое?
104
Реттиг услышал с ярмарочной площади взрыв, но времени на то, чтобы удивляться, у него не было. Он застрелил почти всех собак вокруг дома. Войдя в дверь, он убил еще одну, сбегавшую с лестницы. Он закричал, что было сил, не получил ответа, стал обыскивать дом и выстрелил в очередного пса на втором этаже. Попробовал открыть дверь ванной, почувствовал, что она заперта, выломал ее ударом ботинка и, ворвавшись в комнату, увидел скукожившегося в ванне Оуэнза.
— Чертовы псы. В жизни больше ни до одного не дотронусь.
— Чертовы псы. В жизни больше ни до одного не дотронусь.
105
Они смотрели на поверженные тела, на оленьи рога, привязанные к головам сыромятными ремнями. Чудовища были одеты в медвежьи и рысьи шкуры, Слотер вспомнил, как около своего амбара видел нечто подобное — между ног болтались волчьи хвосты и существа до глаз заросли бородами и волосами. Ушей, носов и пальцев не было.
— Отморожены, — сказал кто-то. — Да это же хиппи из горного лагеря.
Данлоп не переставал стонать.
— Но что с ними случилось? — спросил Слотер. — Эти рога, я не…
— Не вы один. Здесь никто ничего не понимает. И не поймет, пока мы не разыщем их лагерь. Место, где они жили.
— Отморожены, — сказал кто-то. — Да это же хиппи из горного лагеря.
Данлоп не переставал стонать.
— Но что с ними случилось? — спросил Слотер. — Эти рога, я не…
— Не вы один. Здесь никто ничего не понимает. И не поймет, пока мы не разыщем их лагерь. Место, где они жили.
106
Аккум смотрел на все прибывающие трупы. Теперь работы ему хватит на огромное количество дней и — Боже! — ночей, кошмарных ночей. Он прекрасно знал, что когда этот бардак будет вычищен, он не сможет больше видеть смерть. Красота для него разрушена, правда, для которой и ради которой он жил, — тоже. Он уедет отсюда. И станет лечить. Живых.
107
Парсонз стоял возле окна.
— Ничья, — сказал Слотер. В создавшейся ситуации мы можем начать или драться, или же сотрудничать.
Парсонз на него не смотрел. Повернувшись к Натану спиной, он продолжал глядеть в окно.
— К завтрашнему дню сюда понаедут чужаки — газетчики, репортеры, правительственные служащие, адвокаты, — продолжал Натан. — Нерешенных проблем масса, и я думаю, что нам лучше выяснить отношения прямо сейчас. Я вас ни в чем не обвиняю. Я готов поверить в то, что вы делали это из лучших правильных побуждений. Я действовал так же.
Парсонз упорно рассматривал ночь за стеклом.
— Еще далеко не все закончено, — добавил Слотер. — Я думаю о дальнейших действиях, мы должны помогать друг другу.
И Парсонз обернулся. Сглотнул.
— Выбора у меня нет.
— Как и у меня.
— Каковы ваши предложения?
— Ярмарочная площадь была отличной идеей. Просто времени ни на что не хватило. А так — я думаю, оставим всех там, пока будем осматривать дома. Люди поймут, что мы действуем сообща и дружно. Любое животное в городе — в карантин, но для этого нам необходим человек со стороны.
— А как насчет скота?
— Пока не знаю. Поживем — увидим.
Парсонз почувствовал, что двадцать лет власти легли на плечи непосильным бременем.
— Не представляю, как все это можно остановить. Животные в горах…
— Только на западных склонах. Их мы уничтожим.
— Это невозможно.
— Я знаю.
— Вирусом обладает лишь одно животное. Если мы его пропустим, цикл начнется заново. К тому же мы предполагаем, что вирус локализован, а что если кто-то ушел в горы?
Слотер кивнул.
— Ничья, — сказал Слотер. В создавшейся ситуации мы можем начать или драться, или же сотрудничать.
Парсонз на него не смотрел. Повернувшись к Натану спиной, он продолжал глядеть в окно.
— К завтрашнему дню сюда понаедут чужаки — газетчики, репортеры, правительственные служащие, адвокаты, — продолжал Натан. — Нерешенных проблем масса, и я думаю, что нам лучше выяснить отношения прямо сейчас. Я вас ни в чем не обвиняю. Я готов поверить в то, что вы делали это из лучших правильных побуждений. Я действовал так же.
Парсонз упорно рассматривал ночь за стеклом.
— Еще далеко не все закончено, — добавил Слотер. — Я думаю о дальнейших действиях, мы должны помогать друг другу.
И Парсонз обернулся. Сглотнул.
— Выбора у меня нет.
— Как и у меня.
— Каковы ваши предложения?
— Ярмарочная площадь была отличной идеей. Просто времени ни на что не хватило. А так — я думаю, оставим всех там, пока будем осматривать дома. Люди поймут, что мы действуем сообща и дружно. Любое животное в городе — в карантин, но для этого нам необходим человек со стороны.
— А как насчет скота?
— Пока не знаю. Поживем — увидим.
Парсонз почувствовал, что двадцать лет власти легли на плечи непосильным бременем.
— Не представляю, как все это можно остановить. Животные в горах…
— Только на западных склонах. Их мы уничтожим.
— Это невозможно.
— Я знаю.
— Вирусом обладает лишь одно животное. Если мы его пропустим, цикл начнется заново. К тому же мы предполагаем, что вирус локализован, а что если кто-то ушел в горы?
Слотер кивнул.
108
Аккум через стекло наблюдал за прикрученной ремнями к кровати фигурой. Периодически оно начинало рычать, и хотя Аккум был мертвецки усталым, он не мог не восхищаться. Всю ночь, пока доставляли новые и новые трупы, его неотступно мучила одна мысль, сформулировать которую он никак не мог. Состояние этого существа давало понять, что распространяющаяся из горного лагеря инфекция будет какое-то время свирепствовать. Коронер не понимал, как человек мог прожить, имея эту заразу в мозгу столько времени? Но сейчас, рассматривая существо, почувствовал, как мелькнувшая у него в голове мысль крепнет. Существует, видимо, какая-то способность к адаптации. Он был уверен в том, что в состоянии комы человек “успокаивает” вирус, который активизируется, стоит ему прийти в сознание. Но что если эта его теория верна? Что если возрождение указывает на смерть вируса, и лишь на остаточные эффекты присутствия в организме. Заражение, таким образом, проходит лишь в несколько первых часов. Более того, — такое существо будет иметь мертвые клетки — результат работы вируса, и они, эти клетки, вместе с его антителами могут послужить основой вакцины. И Аккум улыбнулся. Он станет работать и победит смерть. И ему стало жаль этого беднягу, привязанного к кровати, когда он представил, через какой ад ему пришлось пройти.
109
Данлопу снились сны об оленьих рогах.
110
Через два дня они обнаружили последнее святилище. Люди поднимались вверх до тех пор, пока не закончилась дорога. Затем, пешком через каньоны и ущелья. Эстакада с рельсами. Она шла углом на горный кряж. Центральная часть давным-давно обвалилась, но ближе к клифу брусья вроде бы держались и не казались особенно хлипкими, и Слотер стал карабкаться вверх, а за ним следовали Мардж, Данлоп, Реттиг, Хэммель, Аккум, Парсонз и другие. Забравшись на вершину, они увидели отходящую круто вверх лощину. В дальнем конце отыскалась разгадка тайны.
— Боже, да здесь, как тысячу лет назад…
— Больше. Десять тысяч. Тридцать, сорок.
Они смотрели на снежный покров. На вершинах блестел лед. Они стояли у Материнской Жилы. Хижины и проржавевшие металлические конструкции давным-давно рухнули, а на их месте возвышались грубо вытесанные деревянные лачуги, кругом валялись камни для примитивных инструментов и стояли гниющие остовы хижины. Улицы напоминали навозные кучи и везде, куда бы не сворачивали люди, они видели тотемные столбы, оленьи рога, помещенные на валунах, медвежьи головы на толстых колах, горы костей, и скелеты, поставленные в безумные позы. Завывал ветер.
— Они регрессировали.
Люди повернулись к Аккуму.
— В сознании. Отошли обратно к тому порогу, за которым люди превращаются в животных. Ведь они действительно напоминают животных…
— Они им молились.
На сей раз все повернулись к Оуэнзу.
— Культ смерти.
— Сюда!
Кто-то кричал из туннеля.
Слотер двинулся к провалу в горе, за ним шли остальные. Увидели рисунки на выкрашенной и выкрошенной стене скалы. Краски: охра, черная и зеленая. Звери: медведь и олень. Антилопа, застывшая в молчаливом безмолвии, — красота. За ней вслед летели дубинки и камни, стараясь попасть…
— Боже, как прекрасно.
Фонари выхватывали из темноты то встающего после зимней спячки медведя, то антилопу и оленя.
Люди двигались по туннелю все дальше и дальше. Слотер задержался.
— Что с тобой? — спросила Мардж.
— Заешь, с тех самых пор, как все закончилось, я чувствую себя по-другому.
— Лучше?
— Думаю, да. Но вот чего я тебе раньше не говорил: когда я побежал к грузовику, то чувствовал, что меня словно кто-то принуждает это сделать, что это не я иду, а меня ведут.
— Прости, но я не…
— Я тоже не понимаю, но у меня возникло такое чувство, будто я уже давным-давно делал нечто подобное.
Мардж молча смотрела на Натана.
— Парсонз.
— Он делал то, что считал необходимым. Его я не виню. Все ерунда.
— Аккум.
— Он уедет.
— Оуэнз.
— Не прикоснется ни к одному животному.
— А Данлоп?
— Нет, — услышали они откуда-то из туннеля. — Нет.
Они пошли дальше и увидели склеп, место погребения, где трупы лежали, обвешанные бусами, кусочками еды, оружием, казалось, они только и ждут момента, когда смогут возвратиться, как остальные, из глубокой вирусной комы.
— Разумеется, поклонение смерти, — сказал Слотер. — Ведь для них ее не существовало. Они это чувствовали. И постоянно возвращались…
— Но другие-то нет.
Дальше лежали скелеты, покрытые личинками трупы и “живые”, которые вскорости должны были “умереть”.
Вонь была ужасающей, она проникала глубоко в легкие пришельцев, вызывала приливы тошноты.
Мужчины с трудом сдерживались, глотая слюну.
— Данлоп?
Его не было.
Слотер увидел какой-то вход и двинулся туда: войдя, увидел Данлопа. Перед ним открылась удивительная картина.
Луч фонаря скользнул по красному “корвету”. Неуместность в подобном месте этой машины ужасала: как ее подняли на эту высоту и какой приступ сумасшествия заставил Куиллера приказать тащить сюда автомобиль?
Это и была красная, тронная зала, за рулем “корвета” сидел гниющий Куиллер, его разлагающиеся руки были положены на руль, — он правил в вечность, запрокинув назад увенчанную рогами голову.
Данлоп, не мигая, глядел в сторону.
Слотер направил вверх луч фонаря. И там, возле потолка, поворачиваясь, искоса поглядывая огромными круглыми глазами, виднелись очертания ночного кошмара — оленьи рога, волчий хвост…
Слотер отвел взгляд и повернулся к Данлопу.
— Эй, что?..
Но он знал, что Данлоп не ответит. Он пребывал в другом времени…
Слотер протянул руку, чтобы дотронуться, но Гордон рухнул на колени, поставив руки на красный “Корвет”
Слотер оглянулся. Увидел Мардж, Аккума и остальных.
— О, мой Бог.
Но говорил вовсе не Слотер. Данлоп.
— О, мой Бог, — откликнулось эхо. Успокоившись, наконец, он отыскал свой репортаж.
— Боже, да здесь, как тысячу лет назад…
— Больше. Десять тысяч. Тридцать, сорок.
Они смотрели на снежный покров. На вершинах блестел лед. Они стояли у Материнской Жилы. Хижины и проржавевшие металлические конструкции давным-давно рухнули, а на их месте возвышались грубо вытесанные деревянные лачуги, кругом валялись камни для примитивных инструментов и стояли гниющие остовы хижины. Улицы напоминали навозные кучи и везде, куда бы не сворачивали люди, они видели тотемные столбы, оленьи рога, помещенные на валунах, медвежьи головы на толстых колах, горы костей, и скелеты, поставленные в безумные позы. Завывал ветер.
— Они регрессировали.
Люди повернулись к Аккуму.
— В сознании. Отошли обратно к тому порогу, за которым люди превращаются в животных. Ведь они действительно напоминают животных…
— Они им молились.
На сей раз все повернулись к Оуэнзу.
— Культ смерти.
— Сюда!
Кто-то кричал из туннеля.
Слотер двинулся к провалу в горе, за ним шли остальные. Увидели рисунки на выкрашенной и выкрошенной стене скалы. Краски: охра, черная и зеленая. Звери: медведь и олень. Антилопа, застывшая в молчаливом безмолвии, — красота. За ней вслед летели дубинки и камни, стараясь попасть…
— Боже, как прекрасно.
Фонари выхватывали из темноты то встающего после зимней спячки медведя, то антилопу и оленя.
Люди двигались по туннелю все дальше и дальше. Слотер задержался.
— Что с тобой? — спросила Мардж.
— Заешь, с тех самых пор, как все закончилось, я чувствую себя по-другому.
— Лучше?
— Думаю, да. Но вот чего я тебе раньше не говорил: когда я побежал к грузовику, то чувствовал, что меня словно кто-то принуждает это сделать, что это не я иду, а меня ведут.
— Прости, но я не…
— Я тоже не понимаю, но у меня возникло такое чувство, будто я уже давным-давно делал нечто подобное.
Мардж молча смотрела на Натана.
— Парсонз.
— Он делал то, что считал необходимым. Его я не виню. Все ерунда.
— Аккум.
— Он уедет.
— Оуэнз.
— Не прикоснется ни к одному животному.
— А Данлоп?
— Нет, — услышали они откуда-то из туннеля. — Нет.
Они пошли дальше и увидели склеп, место погребения, где трупы лежали, обвешанные бусами, кусочками еды, оружием, казалось, они только и ждут момента, когда смогут возвратиться, как остальные, из глубокой вирусной комы.
— Разумеется, поклонение смерти, — сказал Слотер. — Ведь для них ее не существовало. Они это чувствовали. И постоянно возвращались…
— Но другие-то нет.
Дальше лежали скелеты, покрытые личинками трупы и “живые”, которые вскорости должны были “умереть”.
Вонь была ужасающей, она проникала глубоко в легкие пришельцев, вызывала приливы тошноты.
Мужчины с трудом сдерживались, глотая слюну.
— Данлоп?
Его не было.
Слотер увидел какой-то вход и двинулся туда: войдя, увидел Данлопа. Перед ним открылась удивительная картина.
Луч фонаря скользнул по красному “корвету”. Неуместность в подобном месте этой машины ужасала: как ее подняли на эту высоту и какой приступ сумасшествия заставил Куиллера приказать тащить сюда автомобиль?
Это и была красная, тронная зала, за рулем “корвета” сидел гниющий Куиллер, его разлагающиеся руки были положены на руль, — он правил в вечность, запрокинув назад увенчанную рогами голову.
Данлоп, не мигая, глядел в сторону.
Слотер направил вверх луч фонаря. И там, возле потолка, поворачиваясь, искоса поглядывая огромными круглыми глазами, виднелись очертания ночного кошмара — оленьи рога, волчий хвост…
Слотер отвел взгляд и повернулся к Данлопу.
— Эй, что?..
Но он знал, что Данлоп не ответит. Он пребывал в другом времени…
Слотер протянул руку, чтобы дотронуться, но Гордон рухнул на колени, поставив руки на красный “Корвет”
Слотер оглянулся. Увидел Мардж, Аккума и остальных.
— О, мой Бог.
Но говорил вовсе не Слотер. Данлоп.
— О, мой Бог, — откликнулось эхо. Успокоившись, наконец, он отыскал свой репортаж.
111
Слотер сидел на крыльце, слушая, как в кухне возится с готовкой Мардж, и наблюдая за тем, как Данлоп, сидя в кресле-качалке, смотрит на далекие горы.
— О, мой Бог, — произнес мужчина, хотя в последнее время говорил он это нечасто. Натан отпил пива из банки и, встав, поправил одеяло, прикрывавшее Гордона.
— Эй, приятель, ты, смотри, не простудись. Пивка хочешь?
Данлоп начал раскачиваться.
— Можешь из моей банки хлебнуть, я не против.
Слотер поднял к его губам банку, и Данлоп пролил на себя жидкость, бывшую для него когда-то святой.
— Вот теперь он обрел религию, — сказал Слотер самому себе. — Что же, может, это и неплохо.
Потому что Натан тоже обрел свою. Наконец, почувствовав себя пребывающим в ладу со всем миром, он думал о разрабатываемой Аккумом вакцине. И о том, что те, двое из бакалейной лавки — мальцы, — исчезли. Долина снова зажила нормальной жизнью. Может быть, вскоре наступят новые, лучшие времена.
В дверях появилась Мардж.
— Ну, как там чили? — спросил Натан, улыбаясь.
— Слушай, я не понимаю, почему той ночью мы подсунули тебе фосфор? Вполне сошло бы чили по твоему рецепту, точно так же расплавило бы прутья решетки.
Он рассмеялся.
— Сколько осталось времени до приезда Реттига и остальных? — спросила женщина.
— Полчаса.
— Значит, у нас есть немного свободного…
— Я до сих пор не изобрел пути, чтобы это длилось так долго.
И улыбнулся.
— Я вполне могла бы тебя научить, но на самом деле я имела в виду совсем иное.
Натан ждал продолжения.
— Я никак не могу понять, почему, побежав к грузовику, ты выбрал для прикрытия именно меня. Почему ты хотел, чтобы я тебе помогала?
Натан подумал.
— Просто ты единственная, кому я бы мог вручить в руки свою жизнь.
Они замолчали.
— Теперь, кажется, все? — спросил Слотер.
— Не уверена.
— Ты разделишь свою жизнь со мной?
— Вот теперь намного конкретнее.
— В следующем месяце?
— Лучше на следующей неделе.
Она улыбалась. Слотер направился к Мардж. С поля за домом доносились ржание и стук копыт новых лошадей. Они играли на солнышке.
Благословляя, Данлоп поднял руки вверх.
— О, мой Бог, — услышали Натан с Мардж.
— О, мой Бог, — произнес мужчина, хотя в последнее время говорил он это нечасто. Натан отпил пива из банки и, встав, поправил одеяло, прикрывавшее Гордона.
— Эй, приятель, ты, смотри, не простудись. Пивка хочешь?
Данлоп начал раскачиваться.
— Можешь из моей банки хлебнуть, я не против.
Слотер поднял к его губам банку, и Данлоп пролил на себя жидкость, бывшую для него когда-то святой.
— Вот теперь он обрел религию, — сказал Слотер самому себе. — Что же, может, это и неплохо.
Потому что Натан тоже обрел свою. Наконец, почувствовав себя пребывающим в ладу со всем миром, он думал о разрабатываемой Аккумом вакцине. И о том, что те, двое из бакалейной лавки — мальцы, — исчезли. Долина снова зажила нормальной жизнью. Может быть, вскоре наступят новые, лучшие времена.
В дверях появилась Мардж.
— Ну, как там чили? — спросил Натан, улыбаясь.
— Слушай, я не понимаю, почему той ночью мы подсунули тебе фосфор? Вполне сошло бы чили по твоему рецепту, точно так же расплавило бы прутья решетки.
Он рассмеялся.
— Сколько осталось времени до приезда Реттига и остальных? — спросила женщина.
— Полчаса.
— Значит, у нас есть немного свободного…
— Я до сих пор не изобрел пути, чтобы это длилось так долго.
И улыбнулся.
— Я вполне могла бы тебя научить, но на самом деле я имела в виду совсем иное.
Натан ждал продолжения.
— Я никак не могу понять, почему, побежав к грузовику, ты выбрал для прикрытия именно меня. Почему ты хотел, чтобы я тебе помогала?
Натан подумал.
— Просто ты единственная, кому я бы мог вручить в руки свою жизнь.
Они замолчали.
— Теперь, кажется, все? — спросил Слотер.
— Не уверена.
— Ты разделишь свою жизнь со мной?
— Вот теперь намного конкретнее.
— В следующем месяце?
— Лучше на следующей неделе.
Она улыбалась. Слотер направился к Мардж. С поля за домом доносились ржание и стук копыт новых лошадей. Они играли на солнышке.
Благословляя, Данлоп поднял руки вверх.
— О, мой Бог, — услышали Натан с Мардж.