Дэвид Моррелл
ТОТЕМ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Слотер вошел в бар, стараясь скрыть внутреннюю нервозность. Четверг, десять часов вечера. Помещение было заполнено лишь наполовину: люди сидели за столиками и у стойки; музыкальный ящик навывал тоскливую мелодийку в стиле “кантри-вестерн”, но посетители казались еще более мрачными, нервно взглянули на вошедшего Слотера, и затем вновь напряженно уставились в правый дальний угол. Там, в полном одиночестве, наедине с самим собой восседал мужчина, перед ним стояла бутылка виски; ковбойская шляпа была сдвинута на затылок.
Но людей больше интересовал лежащий перед ним на столике дробовик.
Слотер сделал глубокий вдох, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным, и подошел к стойке. Он хотел выпить пива, но прекрасно понимал, что потом он себе этого ни за что не простит. И не потому, что выпивать на службе не полагалось, а из-за того, что пиво его успокоит, он же не собирался потакать своим слабостям. Да и как на это посмотрят окружающие, поэтому он просто бросил бармену:
— Коку.
Это слово, несмотря на то, что ящик орал вовсю, прозвучало удивительно громко и люди, которые, взглянув на Слотера при входе, больше не обращали на него внимания, вновь обернулись к нему, выжидательно сверля его фигуру глазами. Слотер смотрел вбок, словно не замечая этих испытующих взглядов. Он взял свою коку. Бармен был настолько расстроен, что и не подумал положить в стакан лед, но это было как раз хорошо, — кубики бы только звенели и раздражали бы его. Слотер оглядел зальчик, а затем, словно до сих пор его не замечал, кивнул и улыбнулся человеку, сидевшему в одиночестве в углу.
— Здорово, Уилли.
— Здорово, шеф.
— Ничего, если я присяду рядышком?
— Пожалуйста. Только, будь добр, не загораживай мне входную дверь.
— Ну, если дело только в этом…
Слотер подошел к столику и сел справа от Уилли, чтобы в случае надобности схватить его за руку, но мужчина предусмотрительно передвинулся к другому краю стола, захватив с собой дробовичок.
Слотер отпил коку и, почувствовав, что руки почти трясутся, вытянул их на столе.
— Чего это ты в одиночестве, а, Уилли?
— Да уж, лучше не скажешь — в полном одиночестве. А куда это, блин, вы двое направляетесь?
Слотер едва удержался, чтобы не кинуться к нему, в тот момент, когда Уилли схватил ружье и направил дуло на двух, шедших к дверям молодых ковбоев.
Они остановились и неуверенно взглянули в полутьму.
— Нам завтра рано вставать.
— Нет-нет, вы остаетесь. Еще выпейте. Я даже могу заплатить.
— Но мы не….
— …очень хорошо, видимо, расслышали.
Уилли взвел курок, и ковбои, переглянувшись, молча прошли обратно к стойке.
— Во, хорошо. Выпейте-ка еще.
И Уилли медленно положил ружье на столик. Слотер наблюдал за ним. По всем стандартам Слотер был крепким и сильным мужчиной. Уилли же был еще здоровее, и глаза его мутились от принятого алкоголя. Слотеру не хотелось с ним драться, потому что ему было прекрасно известно, что Уилли так просто ружья не отдаст, а если Слотер вытащит собственный пистолет, начнется пальба. Слотер ткнул пальцем в сторону молодых ковбоев.
— В чем дело, Уилли? Они всего-навсего хотели выспаться.
— Да выспятся еще. Время детское. Сон таким молодцам вообще не нужен.
— Судя по всему, тебе самому было бы неплохо проспаться.
Уилли повернулся к нему.
— Ты ведь сам подсел, не так ли?
— Просто поддерживаю разговор.
— А мне вот не нужен никакой, понимаешь, разговор.
Слотер пожал плечами и отпил коки.
— Очень откровенно. — Он подождал. — Чего это ты таскаешь с собой пушку, Уилли?
— Да вот, таскаю. Раз таскаю, значит, нужно. И вообще я просто жду.
— Кого-нибудь, кого я знаю?
Но Уилли не ответил.
— Кого…
— Ага. Знаешь. Моего братца, наверное, знаешь, а?
Глаза Уилли сузились, и он сделал огромный глоток прямо из бутылки. Слотер хотел было схватить ружье, но, увидев, как, не отрываясь от горлышка, на него взглянули замутненные глаза Уилли, оставил руки лежать на столике.
— Очень умно, шеф.
— Ага, и я так подумал.
— Не хотелось бы мне тебя пристрелить.
— Ну, вот и успокоил. Знаешь, эти люди…
— Останутся.
— Если войдет твой брат…
— Он войдет. Он всегда сюда забредает. Ему давно пора уже появиться.
— Слушай, но эти люди… если случится неприятность… ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь из них пострадал…
— Но я также не хочу, чтобы они, выйдя отсюда, предупредили его.
— Ну, это я понять могу. У него может оказаться…
— Не хочу об этом говорить. Запусти снова эту песню. Почему позволил ей прерваться?
И Уилли повернулся к мужчине, стоящему возле музыкального автомата.
— Запусти, черт бы тебя подрал, эту песню!
Мужчина опустил в прорезь четвертак и нажал на кнопку.
Был он неуклюж: верхняя часть туловища словно находилась под другим углом, по сравнению с нижней.
И вновь из ящика полилась все та же мрачная мелодия.
— Так-то лучше.
Уилли ухмыльнулся и отпил виски.
“Я не смогу тебя простить…”
— Ты застукал его со своей женой?
— Я слышал, что он с ней путался.
— Слухи, как правило, несколько отличаются от фактов.
— Слышал от портье в “Хайвэй Мотель”.
— А, это дело другое.
— Тут ты, шеф, чертовски прав, абсолютно другое.
Слотер сосредоточил все свое внимание на ружье, но не мог не наблюдать за дверью.
— Уилли, не нужно тебе этого делать.
Тот хихикнул.
— Я хочу сказать, что не стоит тебе убивать его.
— Да, я так все и понял.
— Просто тогда тебе придется иметь дело со мной и со всеми остальными.
— Плевать. Убью его, а на остальное наплевать.
— Ты только прикинь. Если бы ты хотел его грохнуть, так спрятался бы в кустах да выследил. Нет же, ты пришел сюда, чтобы показать всем, что не шутишь, но чтобы я или кто-нибудь другой отговорил бы тебя.
— Знаешь, я ведь и ее должен убить. Давным-давно надо было это сделать, да вот беда: она всегда была слаба на передок, а он ей нравился.
— Люди не станут тебя осуждать, если…
— Слотер, ну почему бы тебе не заткнуться.
И Слотер почувствовал, как внутри вспыхнул пожар. Уилли отодвинулся от стола.
Слотер дернулся и тут увидел стоящего в дверном проеме брата Уилли, Орвала.
— Оставайся там, где стоишь, ублюдок.
Но Орвал, словно не слыша, двинулся вперед, и люди кинулись врассыпную.
— Уилли! — крикнул Слотер.
Орвал поднял руки, Уилли прицелился, а Слотер прыгнул на него, стараясь дотянуться до дробовика. Но дуло поехало вверх и уставилось в потолок. Слотер пытался не допустить выстрела.
— Эй, шеф, все в полном порядке. Дай ты ему в меня пульнуть, — обратился к борющимся Орвал. И мужчины замерли, уставясь на него.
— Чего?
— Ты же слыхал меня, Уилл, я этого заслуживаю.
— Вот тут ты чертовски прав.
— Я ее трахнул. Черт, я не мог отказаться, хотя сказать по правде, это она меня трахала, не я ее. Чертовка просто изнасиловала меня, если быть совсем точным.
Слотер крепче уцепился за руку с ружьем.
— Но она же моя жена!
— Кстати, я тебе еще вот что хотел сказать. Она сейчас сидит в автобусе и едет куда-то на юг. На твоем месте я бы просто рассмеялся и поблагодарил судьбу. За столь ценный подарок…
Слотер, наконец, отобрал дробовик. Он отступил на несколько шагов в тень, уповая на то, что никто не заметил, как трясутся его руки.
Уилли побрел к дверям.
— Слушай, да пусть едет, ради Христа. И где ты был, парень? Я тебя по всему городу искал.
Уилли остановился и уставился на брата.
— Ждал тебя здесь.
— Мне следовало догадаться, ведь ты же всегда здесь сидишь после десяти.
Уилли продолжал, не отрываясь, смотреть на него. Затем внезапно ухмыльнулся.
— Ублюдок тупоголовый.
— Слушай, не обзывайся. Сейчас схожу, принесу свою пушку. Хотя нет. Воспользуюсь твоей. Слушай, шеф, дай-ка мне его ружьецо на минуточку.
— Проку тебе от него никакого. Оно не заряжено, — сказал Уилли.
— Да неужто?
И они расхохотались.
Слотер переломил ружье и, заглянув в стволы, увидел, что они пусты.
Братья продолжали ржать.
— Я видел, как ты намочил штаны.
Слотер был настолько измучен, что не смог даже разозлиться. Он снова взглянул на ружье, увидел свои дрожащие руки. Конечно, можно было отвезти Уилли в участок и привлечь за нарушение общественного порядка, а что проку? Ружье оказалось не заряженным. Никто не пострадал. Люди в баре стали постепенно приходить в себя, и до них дошел комизм ситуации. Теперь шуточек по этому поводу хватит месяца на два. Слотер махнул рукой и подошел к братьям.
— Уилли, я должен…
— Эй, шеф, не обижайся.
— Ладно, подожду другого раза.
И он постарался выдавить легкий смешок из сдавленной глотки.
Братья отправились к стойке.
— Куплю тебе выпивку, — сказал Орвал.
А Слотер пошел к дверям.
— Слушай, а что с моим ружьем?
— Похоже, у тебя его больше нет, Уилли.
— Да отдай ты его ему, — сказал Орвал. — Не стоит придавать значения подобным шуткам.
Слотер не остановился. Около дверей стоял хозяин.
— Я рад, что вы пришли, — пробормотал он. — Все ведь могло повернуться иначе.
— На сей раз вам повезло, — откликнулся Слотер и кивнул. Он уже проходил в дверь.
За его спиной слышался разговор братьев:
— Слушай, она ведь ужасна. Как тебе удалось ее терпеть все эти годы?
Слотер закрыл за собой дверь и вышел на залитую лунным светом улицу. Эти ему братья… И до этого случая он уже сталкивался с ними несколько раз. Все из-за их чрезмерного пристрастия к алкоголю и определенного сорта шуточек. Он должен был сегодня сообразить, что ничего страшного произойти просто не может. Теперь они станут напиваться до самого закрытия, а потом пойдут по бабам. Им ведь больше ничего не было нужно. Женушка Уилли была еще тот подарок, она только и делала, что натравливала братьев друг на друга, чтобы выбрать подходящий момент и смыться. Вообще, Слотер не очень хорошо разбирался во всей этой ситуации. Он не мог и предположить, чтобы у этой стервы хватило ума на подобные штучки. Да и Уилли вряд ли дал бы ей так просто уйти, если бы она трахалась, кроме его братца, с кем-нибудь еще.
Слотер опустил глаза вниз и посмотрел на трясущиеся руки. Затем тряхнул головой. Эти два сопливых засранца довели его до такого состояния. Стыдоба. Он подошел к полицейскому автомобилю, забрался внутрь и уставился на луну, серебрившую ветровое стекло.
Да, городок этот был полон шпаны вроде этих вот братцев. “Ты с ними — два сапога пара”, — подумал о себе Слотер, черт, ведь даже заряжен не был, он никак не мог успокоиться продолжая трястись. “А ведь были времена, когда на такую пушку ты бы просто не клюнул и совладал бы с ситуацией как дважды два”, — думал он и лихорадочно искал в карманах ключи, пытаясь вставить их в замок зажигания. Правда, то было в другом городе.
Наконец, ему удалось сунуть бородку ключа в замок и, чувствуя до сих пор слабость в коленках, он медленно покатил к окраине.
Пять лет назад он прибыл сюда из Детройта. Слотер никогда никому не рассказывал о том, что именно заставило его переехать. Продолжал темнить, что страшно утомился житьем в том городе, устал быть полицейским там, где столько жестокости и ненависти. В надежде обрести нечто лучшее, мирное, он с накопленными деньгами приехал в Вайоминг и попытался было разводить лошадей, но у него ничего не вышло, и когда умер старый шеф полиции, Слотер сдался и обратился в мэрию с просьбой предоставить ему работу. В конце концов, его обучали именно работе полицейского, а в таком маленьком городке вряд ли могла бы случиться такая беда, с которой ему было бы не справиться. “Так что, — говорил он себе, — по крайней мере…” Но всякий раз, когда приходилось усмирять драчунов или разбираться с последствиями дорожных катастроф, или даже входить в полночь в магазин, дверь которого оказывалась незапертой, Слотер ощущал непонятное загадочное напряжение в животе, а иногда ничего таинственного в этом слабом напряжении не было, ладони начинали потеть, и он думал, что, видимо, вернулся к работе полицейского только потому, что хотел, наконец, узнать, что именно скрывалось за всеми этими признаками.
Никто его страхов не замечал. Поначалу некоторые сильно боялись Слотера — из-за знаменитого имени, считая, что он будет чересчур крут и, приехав в Вайоминг с Востока, начнет вести себя здесь, словно в большом городе, и ломать кости, будто у себя в Детройте. Но члены городского совета тут же связались с Детройтом и получили о нем отзывы много лучшие, чем те, на которые сам Слотер надеялся. Никогда против него не выдвигалось обвинений. С работы его никто не выгонял. Поэтому его приняли на службу, правда, пока с испытательным сроком, а когда он закончился, зачислили на постоянную работу, больше ни в чем не подозревая и не опасаясь последствий. В конце концов, Слотер так хорошо поставил дело, что в городке почти позабыли о том, что такое настоящая преступность.
Самое главное Слотеру нравился этот городок. Правда, иногда он твердил самому себе, что пал чересчур низко, надзирая за парой хулиганов, как, например, сегодняшние братья, но на самом деле ему даже это нравилось. И братья тоже: хотя и тупые, и безразличные ко всему, но все-таки не подлые и не жестокие. У большинства здешних обитателей были хорошие характеры. И единственными проблемами, с которыми столкнулся Слотер в этих местах, оказались его собственные страхи и мучения. Но в конце концов у него оставалось его ранчо, хотя слово “ранчо” звучало чересчур громко, поскольку речь шла о пяти плохоньких акрах земли и двух лошадях. Но дом был очень милым. Здесь у Слотера были друзья, — те, с которыми он работал. Когда-то он был женат. Потом жена подала на развод, что в принципе являлось обычным делом среди полицейских, женатых в большей степени на своей работе. После развода дети остались у жены, и он практически ничего о них не знал, правда, время от времени ребята приезжали к нему. Последний визит был с месяц назад, и с тех пор Слотера мучило одиночество. Но в остальном это местечко было ему подстать. Конечно, оставался страх смерти, но зато он мог не беспокоиться по поводу того, что окончит свою жизнь в канаве с распоротым животом.
Он оглядывал горы, окружавшие долину, с острыми изломленными вершинами, покрытыми снежными шапками, на которых мерцал лунный свет. Потом сосредоточил все свое внимание на дороге, — сейчас он проезжал по окраине городка, направляясь к Хайвэю, намереваясь подкараулить любителей погонять на недозволенных скоростях, и тут увидел какой-то предмет, лежавший возле белой полосы. Поначалу Слотер посчитал, что это просто здоровенный джутовый мешок, вывалившийся на дорогу. Но подъехав ближе и включив фары дальнего света, он разглядел рюкзак и распростертое под ним тело.
Слотер, скрипя шинами по придорожному гравию, остановился. Не выключая мотора и фар, он взял поисковый фонарь, чтобы получше осветить дорогу. На мгновение Слотер отвел взгляд в сторону. Перенервничав сегодня один раз, он чувствовал себя совершенно пустым, словно человек, принявший слабительное. Открыв дверцу, Слотер решительно выбрался из патрульной машины, держа наготове фонарь, и услышал, как в придорожной траве застрекотали сверчки. Огромная луна стояла прямо над ним, и прежде, чем подойти к телу, он потер рот и еще секунду смотрел в сторону.
Мужчина. Слотер увидел слегка повернутое в его сторону лицо, лежащее на гравии. Двадцать пять, а, может, и тридцать. Одежда голосующего на дорогах и путешествующего автостопом. На ногах — лесорубские ботинки.
Остановившись, Слотер увидел, что глаза человека закрыты. Наклонившись над ним, он пощупал запястье, пульса не обнаружил и заметил, как безвольно движется рука. Трупного окоченения нет. Значит, все произошло недавно. Что же случилось? Он заметил на руке и бедре засохшую кровь и решил, что это наезд. Но если все было так, как он предполагал, когда же успела засохнуть кровь? Этого Слотер понять не мог.
Он порыскал в вещмешке, обнаружил нейлоновую палатку и немного еды. Встряхнул флягу. И воды чуть. Конечно, этот хайкер путешествовал в горах. Несколько дней, как минимум, судя по щетине, залепившей его лицо. Почти закончилась еда, вот он и решил спуститься в город, но в темноте его кто-то сбил. Может, он стоял на дороге, голосуя, но с таким здоровенным рюкзаком за плечами не смог вовремя увернуться от машины или грузовика. Бедняга. Мертвое лицо его выглядело так умиротворенно. Слотер глубоко вздохнул и выпрямился, посмотрев вначале на траву, а затем на луну. Затем проверил бумажник на предмет какого-нибудь удостоверения и отправился к своей машине. Надо вызвать людей из управления и морга.
Но людей больше интересовал лежащий перед ним на столике дробовик.
Слотер сделал глубокий вдох, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным, и подошел к стойке. Он хотел выпить пива, но прекрасно понимал, что потом он себе этого ни за что не простит. И не потому, что выпивать на службе не полагалось, а из-за того, что пиво его успокоит, он же не собирался потакать своим слабостям. Да и как на это посмотрят окружающие, поэтому он просто бросил бармену:
— Коку.
Это слово, несмотря на то, что ящик орал вовсю, прозвучало удивительно громко и люди, которые, взглянув на Слотера при входе, больше не обращали на него внимания, вновь обернулись к нему, выжидательно сверля его фигуру глазами. Слотер смотрел вбок, словно не замечая этих испытующих взглядов. Он взял свою коку. Бармен был настолько расстроен, что и не подумал положить в стакан лед, но это было как раз хорошо, — кубики бы только звенели и раздражали бы его. Слотер оглядел зальчик, а затем, словно до сих пор его не замечал, кивнул и улыбнулся человеку, сидевшему в одиночестве в углу.
— Здорово, Уилли.
— Здорово, шеф.
— Ничего, если я присяду рядышком?
— Пожалуйста. Только, будь добр, не загораживай мне входную дверь.
— Ну, если дело только в этом…
Слотер подошел к столику и сел справа от Уилли, чтобы в случае надобности схватить его за руку, но мужчина предусмотрительно передвинулся к другому краю стола, захватив с собой дробовичок.
Слотер отпил коку и, почувствовав, что руки почти трясутся, вытянул их на столе.
— Чего это ты в одиночестве, а, Уилли?
— Да уж, лучше не скажешь — в полном одиночестве. А куда это, блин, вы двое направляетесь?
Слотер едва удержался, чтобы не кинуться к нему, в тот момент, когда Уилли схватил ружье и направил дуло на двух, шедших к дверям молодых ковбоев.
Они остановились и неуверенно взглянули в полутьму.
— Нам завтра рано вставать.
— Нет-нет, вы остаетесь. Еще выпейте. Я даже могу заплатить.
— Но мы не….
— …очень хорошо, видимо, расслышали.
Уилли взвел курок, и ковбои, переглянувшись, молча прошли обратно к стойке.
— Во, хорошо. Выпейте-ка еще.
И Уилли медленно положил ружье на столик. Слотер наблюдал за ним. По всем стандартам Слотер был крепким и сильным мужчиной. Уилли же был еще здоровее, и глаза его мутились от принятого алкоголя. Слотеру не хотелось с ним драться, потому что ему было прекрасно известно, что Уилли так просто ружья не отдаст, а если Слотер вытащит собственный пистолет, начнется пальба. Слотер ткнул пальцем в сторону молодых ковбоев.
— В чем дело, Уилли? Они всего-навсего хотели выспаться.
— Да выспятся еще. Время детское. Сон таким молодцам вообще не нужен.
— Судя по всему, тебе самому было бы неплохо проспаться.
Уилли повернулся к нему.
— Ты ведь сам подсел, не так ли?
— Просто поддерживаю разговор.
— А мне вот не нужен никакой, понимаешь, разговор.
Слотер пожал плечами и отпил коки.
— Очень откровенно. — Он подождал. — Чего это ты таскаешь с собой пушку, Уилли?
— Да вот, таскаю. Раз таскаю, значит, нужно. И вообще я просто жду.
— Кого-нибудь, кого я знаю?
Но Уилли не ответил.
— Кого…
— Ага. Знаешь. Моего братца, наверное, знаешь, а?
Глаза Уилли сузились, и он сделал огромный глоток прямо из бутылки. Слотер хотел было схватить ружье, но, увидев, как, не отрываясь от горлышка, на него взглянули замутненные глаза Уилли, оставил руки лежать на столике.
— Очень умно, шеф.
— Ага, и я так подумал.
— Не хотелось бы мне тебя пристрелить.
— Ну, вот и успокоил. Знаешь, эти люди…
— Останутся.
— Если войдет твой брат…
— Он войдет. Он всегда сюда забредает. Ему давно пора уже появиться.
— Слушай, но эти люди… если случится неприятность… ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь из них пострадал…
— Но я также не хочу, чтобы они, выйдя отсюда, предупредили его.
— Ну, это я понять могу. У него может оказаться…
— Не хочу об этом говорить. Запусти снова эту песню. Почему позволил ей прерваться?
И Уилли повернулся к мужчине, стоящему возле музыкального автомата.
— Запусти, черт бы тебя подрал, эту песню!
Мужчина опустил в прорезь четвертак и нажал на кнопку.
Был он неуклюж: верхняя часть туловища словно находилась под другим углом, по сравнению с нижней.
И вновь из ящика полилась все та же мрачная мелодия.
— Так-то лучше.
Уилли ухмыльнулся и отпил виски.
“Я не смогу тебя простить…”
— Ты застукал его со своей женой?
— Я слышал, что он с ней путался.
— Слухи, как правило, несколько отличаются от фактов.
— Слышал от портье в “Хайвэй Мотель”.
— А, это дело другое.
— Тут ты, шеф, чертовски прав, абсолютно другое.
Слотер сосредоточил все свое внимание на ружье, но не мог не наблюдать за дверью.
— Уилли, не нужно тебе этого делать.
Тот хихикнул.
— Я хочу сказать, что не стоит тебе убивать его.
— Да, я так все и понял.
— Просто тогда тебе придется иметь дело со мной и со всеми остальными.
— Плевать. Убью его, а на остальное наплевать.
— Ты только прикинь. Если бы ты хотел его грохнуть, так спрятался бы в кустах да выследил. Нет же, ты пришел сюда, чтобы показать всем, что не шутишь, но чтобы я или кто-нибудь другой отговорил бы тебя.
— Знаешь, я ведь и ее должен убить. Давным-давно надо было это сделать, да вот беда: она всегда была слаба на передок, а он ей нравился.
— Люди не станут тебя осуждать, если…
— Слотер, ну почему бы тебе не заткнуться.
И Слотер почувствовал, как внутри вспыхнул пожар. Уилли отодвинулся от стола.
Слотер дернулся и тут увидел стоящего в дверном проеме брата Уилли, Орвала.
— Оставайся там, где стоишь, ублюдок.
Но Орвал, словно не слыша, двинулся вперед, и люди кинулись врассыпную.
— Уилли! — крикнул Слотер.
Орвал поднял руки, Уилли прицелился, а Слотер прыгнул на него, стараясь дотянуться до дробовика. Но дуло поехало вверх и уставилось в потолок. Слотер пытался не допустить выстрела.
— Эй, шеф, все в полном порядке. Дай ты ему в меня пульнуть, — обратился к борющимся Орвал. И мужчины замерли, уставясь на него.
— Чего?
— Ты же слыхал меня, Уилл, я этого заслуживаю.
— Вот тут ты чертовски прав.
— Я ее трахнул. Черт, я не мог отказаться, хотя сказать по правде, это она меня трахала, не я ее. Чертовка просто изнасиловала меня, если быть совсем точным.
Слотер крепче уцепился за руку с ружьем.
— Но она же моя жена!
— Кстати, я тебе еще вот что хотел сказать. Она сейчас сидит в автобусе и едет куда-то на юг. На твоем месте я бы просто рассмеялся и поблагодарил судьбу. За столь ценный подарок…
Слотер, наконец, отобрал дробовик. Он отступил на несколько шагов в тень, уповая на то, что никто не заметил, как трясутся его руки.
Уилли побрел к дверям.
— Слушай, да пусть едет, ради Христа. И где ты был, парень? Я тебя по всему городу искал.
Уилли остановился и уставился на брата.
— Ждал тебя здесь.
— Мне следовало догадаться, ведь ты же всегда здесь сидишь после десяти.
Уилли продолжал, не отрываясь, смотреть на него. Затем внезапно ухмыльнулся.
— Ублюдок тупоголовый.
— Слушай, не обзывайся. Сейчас схожу, принесу свою пушку. Хотя нет. Воспользуюсь твоей. Слушай, шеф, дай-ка мне его ружьецо на минуточку.
— Проку тебе от него никакого. Оно не заряжено, — сказал Уилли.
— Да неужто?
И они расхохотались.
Слотер переломил ружье и, заглянув в стволы, увидел, что они пусты.
Братья продолжали ржать.
— Я видел, как ты намочил штаны.
Слотер был настолько измучен, что не смог даже разозлиться. Он снова взглянул на ружье, увидел свои дрожащие руки. Конечно, можно было отвезти Уилли в участок и привлечь за нарушение общественного порядка, а что проку? Ружье оказалось не заряженным. Никто не пострадал. Люди в баре стали постепенно приходить в себя, и до них дошел комизм ситуации. Теперь шуточек по этому поводу хватит месяца на два. Слотер махнул рукой и подошел к братьям.
— Уилли, я должен…
— Эй, шеф, не обижайся.
— Ладно, подожду другого раза.
И он постарался выдавить легкий смешок из сдавленной глотки.
Братья отправились к стойке.
— Куплю тебе выпивку, — сказал Орвал.
А Слотер пошел к дверям.
— Слушай, а что с моим ружьем?
— Похоже, у тебя его больше нет, Уилли.
— Да отдай ты его ему, — сказал Орвал. — Не стоит придавать значения подобным шуткам.
Слотер не остановился. Около дверей стоял хозяин.
— Я рад, что вы пришли, — пробормотал он. — Все ведь могло повернуться иначе.
— На сей раз вам повезло, — откликнулся Слотер и кивнул. Он уже проходил в дверь.
За его спиной слышался разговор братьев:
— Слушай, она ведь ужасна. Как тебе удалось ее терпеть все эти годы?
Слотер закрыл за собой дверь и вышел на залитую лунным светом улицу. Эти ему братья… И до этого случая он уже сталкивался с ними несколько раз. Все из-за их чрезмерного пристрастия к алкоголю и определенного сорта шуточек. Он должен был сегодня сообразить, что ничего страшного произойти просто не может. Теперь они станут напиваться до самого закрытия, а потом пойдут по бабам. Им ведь больше ничего не было нужно. Женушка Уилли была еще тот подарок, она только и делала, что натравливала братьев друг на друга, чтобы выбрать подходящий момент и смыться. Вообще, Слотер не очень хорошо разбирался во всей этой ситуации. Он не мог и предположить, чтобы у этой стервы хватило ума на подобные штучки. Да и Уилли вряд ли дал бы ей так просто уйти, если бы она трахалась, кроме его братца, с кем-нибудь еще.
Слотер опустил глаза вниз и посмотрел на трясущиеся руки. Затем тряхнул головой. Эти два сопливых засранца довели его до такого состояния. Стыдоба. Он подошел к полицейскому автомобилю, забрался внутрь и уставился на луну, серебрившую ветровое стекло.
Да, городок этот был полон шпаны вроде этих вот братцев. “Ты с ними — два сапога пара”, — подумал о себе Слотер, черт, ведь даже заряжен не был, он никак не мог успокоиться продолжая трястись. “А ведь были времена, когда на такую пушку ты бы просто не клюнул и совладал бы с ситуацией как дважды два”, — думал он и лихорадочно искал в карманах ключи, пытаясь вставить их в замок зажигания. Правда, то было в другом городе.
Наконец, ему удалось сунуть бородку ключа в замок и, чувствуя до сих пор слабость в коленках, он медленно покатил к окраине.
Пять лет назад он прибыл сюда из Детройта. Слотер никогда никому не рассказывал о том, что именно заставило его переехать. Продолжал темнить, что страшно утомился житьем в том городе, устал быть полицейским там, где столько жестокости и ненависти. В надежде обрести нечто лучшее, мирное, он с накопленными деньгами приехал в Вайоминг и попытался было разводить лошадей, но у него ничего не вышло, и когда умер старый шеф полиции, Слотер сдался и обратился в мэрию с просьбой предоставить ему работу. В конце концов, его обучали именно работе полицейского, а в таком маленьком городке вряд ли могла бы случиться такая беда, с которой ему было бы не справиться. “Так что, — говорил он себе, — по крайней мере…” Но всякий раз, когда приходилось усмирять драчунов или разбираться с последствиями дорожных катастроф, или даже входить в полночь в магазин, дверь которого оказывалась незапертой, Слотер ощущал непонятное загадочное напряжение в животе, а иногда ничего таинственного в этом слабом напряжении не было, ладони начинали потеть, и он думал, что, видимо, вернулся к работе полицейского только потому, что хотел, наконец, узнать, что именно скрывалось за всеми этими признаками.
Никто его страхов не замечал. Поначалу некоторые сильно боялись Слотера — из-за знаменитого имени, считая, что он будет чересчур крут и, приехав в Вайоминг с Востока, начнет вести себя здесь, словно в большом городе, и ломать кости, будто у себя в Детройте. Но члены городского совета тут же связались с Детройтом и получили о нем отзывы много лучшие, чем те, на которые сам Слотер надеялся. Никогда против него не выдвигалось обвинений. С работы его никто не выгонял. Поэтому его приняли на службу, правда, пока с испытательным сроком, а когда он закончился, зачислили на постоянную работу, больше ни в чем не подозревая и не опасаясь последствий. В конце концов, Слотер так хорошо поставил дело, что в городке почти позабыли о том, что такое настоящая преступность.
Самое главное Слотеру нравился этот городок. Правда, иногда он твердил самому себе, что пал чересчур низко, надзирая за парой хулиганов, как, например, сегодняшние братья, но на самом деле ему даже это нравилось. И братья тоже: хотя и тупые, и безразличные ко всему, но все-таки не подлые и не жестокие. У большинства здешних обитателей были хорошие характеры. И единственными проблемами, с которыми столкнулся Слотер в этих местах, оказались его собственные страхи и мучения. Но в конце концов у него оставалось его ранчо, хотя слово “ранчо” звучало чересчур громко, поскольку речь шла о пяти плохоньких акрах земли и двух лошадях. Но дом был очень милым. Здесь у Слотера были друзья, — те, с которыми он работал. Когда-то он был женат. Потом жена подала на развод, что в принципе являлось обычным делом среди полицейских, женатых в большей степени на своей работе. После развода дети остались у жены, и он практически ничего о них не знал, правда, время от времени ребята приезжали к нему. Последний визит был с месяц назад, и с тех пор Слотера мучило одиночество. Но в остальном это местечко было ему подстать. Конечно, оставался страх смерти, но зато он мог не беспокоиться по поводу того, что окончит свою жизнь в канаве с распоротым животом.
Он оглядывал горы, окружавшие долину, с острыми изломленными вершинами, покрытыми снежными шапками, на которых мерцал лунный свет. Потом сосредоточил все свое внимание на дороге, — сейчас он проезжал по окраине городка, направляясь к Хайвэю, намереваясь подкараулить любителей погонять на недозволенных скоростях, и тут увидел какой-то предмет, лежавший возле белой полосы. Поначалу Слотер посчитал, что это просто здоровенный джутовый мешок, вывалившийся на дорогу. Но подъехав ближе и включив фары дальнего света, он разглядел рюкзак и распростертое под ним тело.
Слотер, скрипя шинами по придорожному гравию, остановился. Не выключая мотора и фар, он взял поисковый фонарь, чтобы получше осветить дорогу. На мгновение Слотер отвел взгляд в сторону. Перенервничав сегодня один раз, он чувствовал себя совершенно пустым, словно человек, принявший слабительное. Открыв дверцу, Слотер решительно выбрался из патрульной машины, держа наготове фонарь, и услышал, как в придорожной траве застрекотали сверчки. Огромная луна стояла прямо над ним, и прежде, чем подойти к телу, он потер рот и еще секунду смотрел в сторону.
Мужчина. Слотер увидел слегка повернутое в его сторону лицо, лежащее на гравии. Двадцать пять, а, может, и тридцать. Одежда голосующего на дорогах и путешествующего автостопом. На ногах — лесорубские ботинки.
Остановившись, Слотер увидел, что глаза человека закрыты. Наклонившись над ним, он пощупал запястье, пульса не обнаружил и заметил, как безвольно движется рука. Трупного окоченения нет. Значит, все произошло недавно. Что же случилось? Он заметил на руке и бедре засохшую кровь и решил, что это наезд. Но если все было так, как он предполагал, когда же успела засохнуть кровь? Этого Слотер понять не мог.
Он порыскал в вещмешке, обнаружил нейлоновую палатку и немного еды. Встряхнул флягу. И воды чуть. Конечно, этот хайкер путешествовал в горах. Несколько дней, как минимум, судя по щетине, залепившей его лицо. Почти закончилась еда, вот он и решил спуститься в город, но в темноте его кто-то сбил. Может, он стоял на дороге, голосуя, но с таким здоровенным рюкзаком за плечами не смог вовремя увернуться от машины или грузовика. Бедняга. Мертвое лицо его выглядело так умиротворенно. Слотер глубоко вздохнул и выпрямился, посмотрев вначале на траву, а затем на луну. Затем проверил бумажник на предмет какого-нибудь удостоверения и отправился к своей машине. Надо вызвать людей из управления и морга.
2
Слепой почувствовал опасность так же, как и его собака.
— В чем дело?
Она в напряжении стояла за его спиной, прижимаясь ближе к ногам.
— Тут кто-нибудь есть?
Но никто не ответил. Они стояли в переулке в полуквартале от дома. Этот участок города был старой застройки, и из разговоров владельцев домов старик знал, что за зданиями хорошо ухаживают, а улицы и сады засажены деревьями и кустарником.
И вот теперь собака рычала. Слепой вышел прогуляться, чтобы почувствовать себя уставшим. Конечно, часы с подъемным стеклом и выпуклыми цифрами подсказали ему, что почти полночь, но он любил это время суток, когда народа на улицах мало, почти никого, нет никаких лишних звуков, кругом приятное спокойствие, поэтому и пошел, как делал много-много раз до этого, никогда не чувствуя опасности. Но сейчас он слышал шелестение кустов, и звук проехавшей мимо угла машины.
— Кто тут? — спросил он снова.
И тут ощутил, как собака-поводырь потянула его обратно к дому. Она продолжала злобно рычать, и слепой не мог сообразить, что там такое. Собака же была огромная — немецкая овчарка. Надо ничего не видеть и не слышать, чтобы приблизиться к такому зверю. К тому же на прогулку слепой надел старую одежду. И не выглядел человеком, в карманах которого водятся деньги.
Может быть, собака увидела какое-нибудь животное? Но какое же животное здесь, в центре города, смогло ее так взволновать? Овчарка была так воспитана, что не обращала никакого внимания на бродячих котов и заигрывающих с ней собак, да даже если бы она заинтересовалась себе подобными, то тянула бы его вперед; но собака подалась назад.
За десять лет слепой ни разу не слышал, чтобы она так рычала. А кусты продолжали шелестеть.
Старик уступил и дал отвести себя назад, шаркая ногами по мостовой. Теперь собака неслась чуть ли не прыжками, и ему приходилось почти бежать, чтобы не отставать от нее. Слепой старался не поддаваться панике, но ничего не мог с собой поделать, слыша нарастающий шум в кустах за спиной.
Он оступился и почувствовал, как собака рванула его вбок, подтаскивая к дому, нащупал тростью ступени и стал подниматься. Слепой торопился, потому как знал, что такая тренированная овчарка не станет пугаться без причины. Трусливой ее не назовешь. Вся жизнь собаки была подчинена одному — безопасности хозяина.
Вот и дверь, слепой шарил в карманах, отыскивая ключи, и вставил их в замок.
Наконец, он очутился дома.
— В чем дело?
Она в напряжении стояла за его спиной, прижимаясь ближе к ногам.
— Тут кто-нибудь есть?
Но никто не ответил. Они стояли в переулке в полуквартале от дома. Этот участок города был старой застройки, и из разговоров владельцев домов старик знал, что за зданиями хорошо ухаживают, а улицы и сады засажены деревьями и кустарником.
И вот теперь собака рычала. Слепой вышел прогуляться, чтобы почувствовать себя уставшим. Конечно, часы с подъемным стеклом и выпуклыми цифрами подсказали ему, что почти полночь, но он любил это время суток, когда народа на улицах мало, почти никого, нет никаких лишних звуков, кругом приятное спокойствие, поэтому и пошел, как делал много-много раз до этого, никогда не чувствуя опасности. Но сейчас он слышал шелестение кустов, и звук проехавшей мимо угла машины.
— Кто тут? — спросил он снова.
И тут ощутил, как собака-поводырь потянула его обратно к дому. Она продолжала злобно рычать, и слепой не мог сообразить, что там такое. Собака же была огромная — немецкая овчарка. Надо ничего не видеть и не слышать, чтобы приблизиться к такому зверю. К тому же на прогулку слепой надел старую одежду. И не выглядел человеком, в карманах которого водятся деньги.
Может быть, собака увидела какое-нибудь животное? Но какое же животное здесь, в центре города, смогло ее так взволновать? Овчарка была так воспитана, что не обращала никакого внимания на бродячих котов и заигрывающих с ней собак, да даже если бы она заинтересовалась себе подобными, то тянула бы его вперед; но собака подалась назад.
За десять лет слепой ни разу не слышал, чтобы она так рычала. А кусты продолжали шелестеть.
Старик уступил и дал отвести себя назад, шаркая ногами по мостовой. Теперь собака неслась чуть ли не прыжками, и ему приходилось почти бежать, чтобы не отставать от нее. Слепой старался не поддаваться панике, но ничего не мог с собой поделать, слыша нарастающий шум в кустах за спиной.
Он оступился и почувствовал, как собака рванула его вбок, подтаскивая к дому, нащупал тростью ступени и стал подниматься. Слепой торопился, потому как знал, что такая тренированная овчарка не станет пугаться без причины. Трусливой ее не назовешь. Вся жизнь собаки была подчинена одному — безопасности хозяина.
Вот и дверь, слепой шарил в карманах, отыскивая ключи, и вставил их в замок.
Наконец, он очутился дома.
3
Слотер стоял позади “скорой” и наблюдал за тем, как два санитара вытащили носилки с телом из машины и, разогнув спины, поставили носилки на столик с колесами.
Потом покатили их к боковому въезду в больницу. Чуть раньше, приехав на место наезда, они поспешили накачать тело хайкера стимуляторами работы сердца, накормить его кислородом из маски, но, увидев, что отклика никакого и что смерть вступила в свои права, они перестали торопиться.
А теперь, когда они везли носилки сквозь дверной проем, санитары едва ноги волочили. Их вялость проистекала не от безразличия, Слотер наблюдал подобное поведение множество раз и здесь, и в Детройте. Просто они надеялись вернуть этого человека к жизни, а когда не получилось, их просто охватило разочарование.
Внутри уже ждали медсестры, они смотрели на тело, покрытое простыней; за их спинами старый Маркл, нахмурясь, взглянул на Слотера.
— Неудачная ночка, Натан? — спросил старик.
— Да была вроде ничего. Пока вот это не случилось.
— В официальной бумаге сказано — “наезд”.
— Похоже на то. Я тут на “поляроиде” нащелкал с места происшествия. Может тебе пригодятся.
Слотер передал старику конверт.
— Там сейчас трудятся мои ребятишки. Прочешут травку поблизости, — может, из машины что и вывалилось, — поищут тормозные следы. Но пока что версия о наезде — это все, что у меня имеется. Мне больше добавить нечего.
— Паспорт, удостоверение личности — у него хоть что-нибудь с собой было?
— Да, в бумажнике. Я его не знаю. Джозеф Литтон. Двадцать восемь лет. Из Омахи, штат Небраска. Судя по виду — турист. Никакого упоминания о жене или близких родственниках.
— Ну, тогда чуток полегче, — нет надобности торопиться сообщать и вызывать кого-то…
— Но твоя информация мне необходима к утру. Если это действительно наезд, я хочу, чтобы мои ребята начали поиски машины как можно раньше.
— Ради Бога. Я-то успею. Слушай, черт, ведь сегодня всего лишь четверг. Ничего себе уик-энд начинается… А если все пойдет по нарастающей?
И они посмотрели на тело, вытянутое на носилках под простыней. Санитары повезли его по коридору, и Слотер покачал головой, бредя со стариком к лифту.
Полицейский украдкой взглянул на Маркла: тот был изможден, шел медленно, маленькое худое тело сильно горбилось, а белые волосы тоскливо и безжизненно болтались вокруг черепа. На щеках и шее отвисала кожа. За последние два месяца после смерти жены Маркл совсем сдал, — иссох, состарился. Слотеру страшно не нравилось скрипучее дыхание старика, не нравился пепельный цвет лица и рук.
— Мне-то казалось, что теперь ты немного передохнешь, не станешь работать по ночам.
— Очень трудно менять привычки.
— Но ночная смена…
— Занимает мозг и руки делом. Дома-то делать нечего. Я весь день сплю, а ночью работаю. Как в те времена, когда я был практикантом. Со мной все в порядке. Можешь поверить.
Слотер не верил. Но он прекрасно знал старика, знал, насколько тот несговорчив и упрям, и понимал, что ничто в мире не сможет заставить его друга, свернуть с раз и навсегда выбранной дорожки.
Он остановился перед лифтом и нажал кнопку.
— Слушай, ты не подумай, что мне так уж срочно надо… Не торопись. У тебя вся ночь впереди.
— Да все это пустяки. Ничего сложного. Я тебе даже вот что скажу… Ты домой, как всегда, к двум?
Слотер кивнул.
— Заверни на обратном пути, как будешь направляться в родные пенаты. Вполне возможно, что к этому времени у меня появятся кое-какие новости.
— Завидую твоей энергии.
— Совершенно напрасно. Радуйся, что у тебя ее нет. Слушай, не волнуйся. Аккум возвращается с конференции в Сиэтле. Весь уик-энд будет работать в две смены. У меня будет куча времени для отдыха.
— Надеюсь.
Двери лифта откатились в стороны. Слотер наблюдал за тем, как Маркл и двое санитаров, кативших носилки с трупом, вдвинулись внутрь. Старик повернулся, чтобы нажать кнопку, и подмигнул Слотеру. Двери лифта закрылись, и он поехал вниз, в подвал, в морг.
Слотер замешкался. Ох уж этот старикан. Надо ж так подмигнуть. И Слотер улыбнулся. Затем вышел из здания и пошел к машине. Впервые он столкнулся с Марклом, когда только-только начал работать здесь шефом полиции. В городе был обнаружен труп с огнестрельной раной. Предполагали, что это убийство, но Маркл, выяснив все обстоятельства, доказал, что это самоубийство. Узнав об этом, Слотер вздохнул с облегчением, потому что хоть этот городок и был попроще Детройта, но иметь под рукой такого высококлассного эксперта было большой удачей. Даже двух, потому что второй — Аккум — даже превосходил старика по мастерству. Но Маркл был более приветлив, всегда старался помочь и не только в работе, но и чисто по-дружески, по-человечески. Он поведал Слотеру о расстановке сил в местных политических дебрях и помог разобраться, кто друг, а кто враг, войти, так сказать, в среду обитания, и через короткий промежуток времени они стали добрыми друзьями. Ходили друг к другу в гости по выходным, частенько потребляли после работы забористое чили, да и просто перезванивались, когда на душе становилось одиноко. Слотеру нравился старик, и он искренне скорбел по его умершей жене, которую любил ничуть не меньше и как мог старался облегчить Марклу горе. Ну, да сегодня попозже ночью они снова увидятся, а в выходные, быть может, проведут какое-то время вместе, как в старые добрые времена.
Слотер вывел патрульный автомобиль с больничной стоянки. Приемник под приборной доской начал потрескивать.
— Да, Слотер на связи.
— У нас тут один типчик шатается в городе…
— Я сам займусь. Давайте номер.
Слотер выслушал ответ и повесил микрофон обратно на щиток. Решил было включить сирену, но потом передумал. Правильно, старик, как всегда, прав. Что это будет за уик-энд, если настроение у народа начнет портиться еще в четверг?
Потом покатили их к боковому въезду в больницу. Чуть раньше, приехав на место наезда, они поспешили накачать тело хайкера стимуляторами работы сердца, накормить его кислородом из маски, но, увидев, что отклика никакого и что смерть вступила в свои права, они перестали торопиться.
А теперь, когда они везли носилки сквозь дверной проем, санитары едва ноги волочили. Их вялость проистекала не от безразличия, Слотер наблюдал подобное поведение множество раз и здесь, и в Детройте. Просто они надеялись вернуть этого человека к жизни, а когда не получилось, их просто охватило разочарование.
Внутри уже ждали медсестры, они смотрели на тело, покрытое простыней; за их спинами старый Маркл, нахмурясь, взглянул на Слотера.
— Неудачная ночка, Натан? — спросил старик.
— Да была вроде ничего. Пока вот это не случилось.
— В официальной бумаге сказано — “наезд”.
— Похоже на то. Я тут на “поляроиде” нащелкал с места происшествия. Может тебе пригодятся.
Слотер передал старику конверт.
— Там сейчас трудятся мои ребятишки. Прочешут травку поблизости, — может, из машины что и вывалилось, — поищут тормозные следы. Но пока что версия о наезде — это все, что у меня имеется. Мне больше добавить нечего.
— Паспорт, удостоверение личности — у него хоть что-нибудь с собой было?
— Да, в бумажнике. Я его не знаю. Джозеф Литтон. Двадцать восемь лет. Из Омахи, штат Небраска. Судя по виду — турист. Никакого упоминания о жене или близких родственниках.
— Ну, тогда чуток полегче, — нет надобности торопиться сообщать и вызывать кого-то…
— Но твоя информация мне необходима к утру. Если это действительно наезд, я хочу, чтобы мои ребята начали поиски машины как можно раньше.
— Ради Бога. Я-то успею. Слушай, черт, ведь сегодня всего лишь четверг. Ничего себе уик-энд начинается… А если все пойдет по нарастающей?
И они посмотрели на тело, вытянутое на носилках под простыней. Санитары повезли его по коридору, и Слотер покачал головой, бредя со стариком к лифту.
Полицейский украдкой взглянул на Маркла: тот был изможден, шел медленно, маленькое худое тело сильно горбилось, а белые волосы тоскливо и безжизненно болтались вокруг черепа. На щеках и шее отвисала кожа. За последние два месяца после смерти жены Маркл совсем сдал, — иссох, состарился. Слотеру страшно не нравилось скрипучее дыхание старика, не нравился пепельный цвет лица и рук.
— Мне-то казалось, что теперь ты немного передохнешь, не станешь работать по ночам.
— Очень трудно менять привычки.
— Но ночная смена…
— Занимает мозг и руки делом. Дома-то делать нечего. Я весь день сплю, а ночью работаю. Как в те времена, когда я был практикантом. Со мной все в порядке. Можешь поверить.
Слотер не верил. Но он прекрасно знал старика, знал, насколько тот несговорчив и упрям, и понимал, что ничто в мире не сможет заставить его друга, свернуть с раз и навсегда выбранной дорожки.
Он остановился перед лифтом и нажал кнопку.
— Слушай, ты не подумай, что мне так уж срочно надо… Не торопись. У тебя вся ночь впереди.
— Да все это пустяки. Ничего сложного. Я тебе даже вот что скажу… Ты домой, как всегда, к двум?
Слотер кивнул.
— Заверни на обратном пути, как будешь направляться в родные пенаты. Вполне возможно, что к этому времени у меня появятся кое-какие новости.
— Завидую твоей энергии.
— Совершенно напрасно. Радуйся, что у тебя ее нет. Слушай, не волнуйся. Аккум возвращается с конференции в Сиэтле. Весь уик-энд будет работать в две смены. У меня будет куча времени для отдыха.
— Надеюсь.
Двери лифта откатились в стороны. Слотер наблюдал за тем, как Маркл и двое санитаров, кативших носилки с трупом, вдвинулись внутрь. Старик повернулся, чтобы нажать кнопку, и подмигнул Слотеру. Двери лифта закрылись, и он поехал вниз, в подвал, в морг.
Слотер замешкался. Ох уж этот старикан. Надо ж так подмигнуть. И Слотер улыбнулся. Затем вышел из здания и пошел к машине. Впервые он столкнулся с Марклом, когда только-только начал работать здесь шефом полиции. В городе был обнаружен труп с огнестрельной раной. Предполагали, что это убийство, но Маркл, выяснив все обстоятельства, доказал, что это самоубийство. Узнав об этом, Слотер вздохнул с облегчением, потому что хоть этот городок и был попроще Детройта, но иметь под рукой такого высококлассного эксперта было большой удачей. Даже двух, потому что второй — Аккум — даже превосходил старика по мастерству. Но Маркл был более приветлив, всегда старался помочь и не только в работе, но и чисто по-дружески, по-человечески. Он поведал Слотеру о расстановке сил в местных политических дебрях и помог разобраться, кто друг, а кто враг, войти, так сказать, в среду обитания, и через короткий промежуток времени они стали добрыми друзьями. Ходили друг к другу в гости по выходным, частенько потребляли после работы забористое чили, да и просто перезванивались, когда на душе становилось одиноко. Слотеру нравился старик, и он искренне скорбел по его умершей жене, которую любил ничуть не меньше и как мог старался облегчить Марклу горе. Ну, да сегодня попозже ночью они снова увидятся, а в выходные, быть может, проведут какое-то время вместе, как в старые добрые времена.
Слотер вывел патрульный автомобиль с больничной стоянки. Приемник под приборной доской начал потрескивать.
— Да, Слотер на связи.
— У нас тут один типчик шатается в городе…
— Я сам займусь. Давайте номер.
Слотер выслушал ответ и повесил микрофон обратно на щиток. Решил было включить сирену, но потом передумал. Правильно, старик, как всегда, прав. Что это будет за уик-энд, если настроение у народа начнет портиться еще в четверг?
4
Маркл наблюдал за тем, как санитары вкатывают тело в морг. Морг находился в углу подвала и занимал три зала. Первый, типа прихожей — здесь были раковины для отскабливания рук, шкаф для лабораторных халатов и всякого прочего имущества. В следующем стояли три стола с желобами и дренажными трубками для отвода крови, над ними висели микрофоны. Тут находились также шкафы для инструментов, конторка. Стены были покрыты зеленой кафельной плиткой, а по потолку шли флуоресцентные лампы. Сильно воняло дезинфентантом. Третий зал был холодильником, в котором хранились трупы, чтобы свести процесс разложения к минимуму.