И, наконец, к вопросу о том, хорошо это или плохо, когда политическое руководство решает, по какой категории наказывать преступников? Думаю, что хорошо.
   Во-первых, честному человеку в принципе плевать, по какой категории судят преступников, замысливших преступление против страны. Не совершай преступлений, и тебя не будут судить ни по какой категории.
   Во-вторых. Это делает закон более мягким, удаляет из него излишнюю жестокость, причем именно тогда, когда она не нужна.
 
Суды народные и верховные
   Прошу читателей меня понять – все вышевысказанные мною сентенции относятся к стремлениям высших органов Советской власти – Сталина, генерального прокурора, судей Верховного суда и т.д. Но внизу, в глубинке СССР, на уровне районных и городских народных судов в то время мог царить страшнейший произвол, вызванный как злым умыслом, так и подлой безответственностью или некомпетентностью следователей НКВД, прокуроров и судей.
   После смерти Сталина во всех случаях несправедливых приговоров 30-х годов был обвинен НКВД, хотя он здесь ни при чем – следователи НКВД лишь готовили дела для рассмотрения их в суде. А суды и прокуроры – те, кто реально убивал и сажал невинных – были выведены из-под любой критики. В результате у нескольких поколений советских людей сложилось совершенно неправильное представление о том, что тогда происходило. Цензура КПСС довела дело до такого маразма, что правду о судебном произволе 30-х годов легче узнать за границей, чем от отечественных историков.
   В годы немецкой оккупации Смоленска бургомистром у них был адвокат Б. Меньшагин, человек с феноменальной памятью. За свои преступления он отсидел 25 лет во Владимирской тюрьме, после чего написал воспоминания, в которых очень подробно описал то, что представляла собой система правосудия СССР в 30-х годах. Воспоминания эти были вывезены из СССР и изданы за границей.
   Из них следует, что на низовом уровне конкретные судьи могли, выслуживаясь перед начальством или из иных соображений, выносить дико неправосудные приговоры. Но если эти приговоры удавалось обжаловать в Москве, то Москва всегда восстанавливала справедливость и всеми силами пыталась ввести эту справедливость и в низовых судах, прокуратурах, органах НКВД.
   Меньшагин приводит такие конкретные примеры. В 1937 г. в Смоленской области решено было провести показательный суд над «вредителями». Была обвинена группа высококвалифицированных специалистов сельского хозяйства в умышленном заражении скота инфекционными заболеваниями. Такие случаи в СССР действительно были во множестве, но в данном случае прокуратура обвинила невиновных. Суд под председательством самого председателя областного суда приговорил всех к расстрелу. Меньшагин безрезультатно пытался привлечь внимание суда к нарушению процессуальных норм, но суд этим приговором пытался выслужиться перед секретарем Смоленского обкома ВКП(б), который еще до суда объявил этих людей преступниками.
   Жены подсудимых собрали Меньшагину деньги на гонорар и на поездку в Москву. Он написал жалобу, исполнение приговора приостановили, и Меньшагин поехал в генеральную прокуратуру СССР. Там он без каких-либо проблем попал на прием к генеральному прокурору СССР (тогда Прокурору СССР) А. Я. Вышинскому. Тот внимательно прочел жалобу и затребовал все дело в Москву. В результате рассмотрения Вышинским дела смоленских животноводов председателя смоленского облсуда выкинули из системы правосудия, прокурора области арестовали, а приговоренных к смерти животноводов оправдали и отпустили по домам. (Правда, это произвело и обратный эффект: перепуганные Вышинским судьи стали отпускать явных изменников и вредителей).
   Вспоминая дело за делом, Меньшагин сам того, возможно, не желая, показывает, что вся несправедливость творилась внизу, но как только удавалось довести дело до генеральной прокуратуры или до Верховного суда, то справедливость восстанавливалась даже тогда, когда не было законных оснований ее восстанавливать. Это звучит странно, но может быть и так. Скажем, по закону адвокаты не имели права обжаловать решения Особого совещания при НКВД. Тем не менее Меньшагин обжаловал и эти решения, и Верховный суд отменял и их. [91]
   Давайте, раз мы уже упомянули об Особом совещании при НКВД, обсудим и так называемые «внесудебные органы» СССР, попутно сравнив их с положением дел в царской России и на Западе.
 
Внесудебные органы
   Должен сказать, что «Воспоминания» Б. Меньшагина – это первое произведение из встреченных мною, где внятно изложено, что это такое и на основе каких законов были созданы суды, названные «внесудебными». Дело в том, что даже у довольно грамотных историков существует представление о них как о каком-то незаконном судилище, убившем миллионы невинных граждан СССР. А между тем это абсолютно законные и естественные по тому времени суды, и для меня совершенно непонятно, кто и зачем муссирует термин «внесудебные органы». Скажем, в уже перестроечном журнале дана статистика: «За контрреволюционные преступления с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. было осуждено 3770380 человек, из них 2,9 млн. (76,7%) – внесудебными органами». [92]
   Как видите, эта статистика подана так, как будто были какие-то справедливые суды – «законные», – а были еще никак не предусмотренные законом «органы», которые без судебного рассмотрения убивали любого, кого Сталин захочет.
   Какие в те времена были «законные» суды, Меньшагин прекрасно показал, а вот коллегии ОГПУ, всевозможные тройки при управлениях внутренних дел, Особое совещание при народном комиссаре внутренних дел почти за всю свою историю были довольно безобидны по тяжести выносимого приговора, поскольку во внесудебном порядке всего лишь устранялась беспомощность основных, «законных» судов. Внесудебным порядком рассматривались случаи, когда доказательств конкретного преступления не было, как правильно написал Меньшагин, и не было потому, что не было самого преступления, а человек был потенциально социально опасен, и на свободе его оставлять было нельзя. Вы спросите – как так может быть? Элементарно и везде.
   Скажем, после нападения Японии на США в декабре 1941 г. в США «внесудебным порядком» были на неопределенный срок посажены в лагеря американские граждане с японской кровью. Доказать их преступления в суде возможности не было, но эти граждане были (или казались) социально опасными.
   С началом войны в свободной Англии точно таким же «внесудебным» образом были посажены в тюрьмы тысячи граждан, которых заподозрили в симпатиях к нацистам. А уж о подозрении в возможности шпионажа и разговоров не было. Британский историк пишет об этом так:
    «Патриотизм был очень сложным понятием для 74 000 граждан враждебных Великобритании государств, находящихся на ее территории, – большинство из них бежало от преследований нацизма. Опираясь на вздорные рассказы о том, какой вклад в победы германского оружия внесли шпионы и саботажники, власти поместили всех иностранных граждан в лагеря, где условия содержания были ужасными. В одном заброшенном заводском корпусе (в Уорф-Миллз) на 2000 интернированных имелось всего 18 кранов с водой. Шестьдесят ведер, выставленных во двор, выполняли роль туалета, а соломенные тюфяки выдавались только больным. В другом таком лагере для интернированных два человека, пережившие нацистский концлагерь, покончили с собой. „Этот лагерь сломал их дух“, – подвел итог следователь. Военный совет, ознакомившись с докладом о лагерях для интернированных, запретил его публиковать. В то же время интернированные лица не были освобождены из опасений, что общественность узнает о допущенной в отношении них несправедливости». [93]
   А в начале ХХ в., в 1914 г., с началом войны во Франции были без суда расстреляны все воры, мошенники и прочие уголовники, которые даже не были осуждены и находились на свободе. Основанием к расстрелу служили донесения агентов полиции. Во время войны их сочли недопустимо социально опасными, а судить не могли – не было за что. [94]
   Большевикам в плане внесудебной защиты не требовалось ничего выдумывать и даже заимствовать что-либо из-за границы. В той России, которую потерял Говорухин, внесудебная защита государства впервые была введена «Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. Большевики даже названия не выдумывали – при царе орган внесудебной защиты назывался «Особым совещанием при министре внутренних дел», и он мог без суда и следствия выслать социально опасного подданного империи в отдаленные местности сроком на 5 лет. [95]А Э. Г. Репин сообщает, что при Николае II подобные органы были развернуты с размахом:
    «Особое совещание при МВД России было создано через два года после занятия престола Указом царя в 1896 г. Карательные права его были не меньшими, чем при Сталине. Тройки и другие виды „скорорешительных судов“ (48 часов от совершения преступления до казни) созданы Николаем II в 1906-1907 гг. и просуществовали до отмены их Временным правительством. Во все время их существования они имели право приговора к смертной казни. Во времена „правления“ Сталина такое право у „троек“ было всего 1 год и 4 месяца. Царем же было предоставлено губернаторам право личным приказом приговаривать к смертной казни. Кроме того, царем в своем личном подчинении были созданы карательные воинские подразделения, которым представлялось право казней на месте, вплоть до массовых». [96]
   А Особое совещание при народном комиссаре внутренних дел СССР, начиная с 1924 г. по апрель 1937 г., могло выслать на срок не более 5 лет (правда, могло заставить и работать в месте ссылки). [97]; [98]
   В 1937 г. Особому совещанию дали больше прав: теперь оно могло кроме ссылки на срок до 5 лет на такой же срок отправить в лагеря, а в некоторых случаях и посадить в тюрьму на срок до 8 лет. Этот «внесудебный» суд был очень представительным и рассматривал дела под председательством самого наркома внутренних дел, его заместителя, начальника Рабоче-Крестьянской милиции, уполномоченных НКВД РСФСР и союзной республики. Контролировал его работу лично генеральный прокурор СССР, который мог задерживать решения Особого совещания и обжаловать их в Верховном Совете. [99]
   Только 17 ноября 1941 г. в связи с длительностью процедуры апелляции приговоренных к высшей мере наказания в Верховном суде и рассмотрения просьб о помиловании в Верховном Совете Особому совещанию при НКВД было поручено выносить по некоторым пунктам статей 58 и 59 смертные приговоры. [100]С окончанием войны смертная казнь была отменена, и Особое совещание могло назначить наказание до 25 лет лишения свободы. Меньшагин, в частности, был осужден как раз Особым совещанием. Но после войны случаи рассмотрения дел Особым совещанием были очень редки. Все громкие дела послевоенных лет рассматривались судами.
   Поэтому упомянутое выше число в 2,9 млн. осужденных «внесудебными органами» означает не смерть такого количества людей и даже не отсидку в лагерях, а просто высылку. Подтвержу это статистикой. Несмотря на такое обилие осужденных судами и во внесудебном порядке и только за контрреволюционные преступления, в 1930 г. в лагерях и тюрьмах находилось всего 179 тыс. человек – и политических, и уголовников. [101]А ведь тогда СССР был численно такой же, как сегодня РФ, но у нас сегодня в тюрьмах и лагерях сидит около 2 млн. человек!
   Мы забываем, что за время было тогда. Забываем, что любая страна, находящаяся в состоянии войны или готовящаяся к ней, очищает себя от болтунов и паникеров и делает это с одобрения народа. Каково солдату, идущему на фронт, слушать болтовню интеллигентствующего урода про то, что победить невозможно?! А с приходом в 1933 г. к власти Гитлера, открыто объявившего, что его цель завоевать жизненное пространство для Германии в СССР, Советский Союз стал военным лагерем, и любая паническая болтовня не только Советской властью, но и народом воспринималась очень негативно.
   Теперь по поводу закрытости судов в то время в СССР. Какова бы ни была эта закрытость, но дела (судом или тройкой) по закону должны были рассматриваться по существу. Так требовал закон! Как это было реально – это уже на совести тех, кто был судьями в те годы, а не на совести Советской власти, Вышинского или Сталина. На совести этих мелких, подлых и ленивых судейских подонков.
   А теперь обратите внимание на то, что в «цитадели демократии» США, по законудо сих пор не достигнут юридический уровень сталинского СССР, там до сих пор судья принимает решение единолично и без рассмотрения сути дела! Э.Г. Репин пишет об этом так:
    «Как свидетельствует крупнейший юрист США, бывший министр юстиции США Рамсей Кларк в своем исследовании „Преступность в США“: 90% всех приговоров в США выносится единолично судьей без рассмотрения дела по существу, на основе признания обвиняемым своей вины по формуле обвинения; 5% приговоров выносится также единолично судьей на основе т.н. „судебной сделки“ между обвинением и защитой при участии судьи, когда обвиняемый за признание им вины по формулам обвинения полностью или частично – оговаривает себе меру наказания. И это вовсе не по пустяковым преступлениям. Так, на основании „судебной сделки“ были единолично судьей, без рассмотрения дела по существу, вынесены приговоры на 99 лет заключения убийцам Роберта Кеннеди – Сирхану и Мартина Лютера Кинга – Джону Райту; остальные 5% (примерно пополам) рассматриваются в суде по существу, в соответствии с решением обвиняемого и его защиты или единолично судьей, или судом присяжных. Причем суд присяжных определяет своим вердиктом только виновность или невиновность обвиняемого. Мера наказания определяется единолично судьей». [102]
   Это в голливудских фильмах все происходит в суде присяжных с умными адвокатами, совестливыми присяжными и мудрым судьей. А на практике в США только 5 из 200 осужденных осчастливились рассмотрения своих дел судом присяжных, а 5 – хотя бы судьей. Остальные 190 сидят вообще безо всякого суда в нашем понимании, сидят потому, что прокуратура и полиция «убедили» их сознаться и договорились с ними, на сколько их посадить.
   Но поразительно: это США обвиняют сталинский СССР в бесправии!
   Вы скажете, что все же обвиняемых в США не бьют и не заставляют признаваться. Дождетесь! Более того, если в СССР вынужденное признание могло послужить основанием к отмене приговора (ведь по этому основанию в 1939-1941 гг. Л. П. Берия пересмотрел приговоры и освободил третьвсех осужденных), то в США об этом и не думайте!
   Верховный суд США, высшая инстанция и по Конституции, и на практике, определяющая всю правоприменительную деятельность в США, поставил в этом вопросе точку, приняв в начале 1991 г. постановление:
    «Отныне во время уголовных процессов могут учитываться и вынужденные признания, полученные даже в нарушение конституционных прав привлеченных к суду лиц». [103]
   Но с другой стороны – какое нам дело до правосудия в США? Ведь нам важно, чтобы правосудие было у нас.
 
Ежовщина
   Подведем предварительные итоги.
   В период от 1936 г. и до начала войны в СССР была подавлена бюрократическая революция – попытка захвата власти туповатой, ленивой и подлой сволочью, которая рассматривала государственные должности в СССР исключительно как источник личного материального или амбициозного благополучия. Происходившее надо понимать только так, все разговоры о каких-то политических и идейных разногласиях являются прикрытием, дымовой завесой этой главной цели.
   И когда это требовалось, троцкистские негодяи нисколько не стеснялись спровоцировать народ на кровь. Рыков, Бухарин могли вроде безобидно балаболить о будущем провале колхозов, но на эту болтовню поднимались одураченные крестьяне.
   В январе-апреле 1930 г. в СССР произошло 6117 кулацких выступлений, в которых приняло участие 1755300 человек. Только в марте и только зарегистрировано: на Украине – 521 теракт против сельских работников Советской власти; в Центрально-Черноземной области России – 192 (25 убийств). За первые 9 месяцев 1930 г. в Западной Сибири – более 1000 терактов (624 убийства). [104]
   Нельзя исключить в этой толпе жаждущих государственных кормушек и наличия глупого восторженного элемента, не понимающего, чего хотят те, кто его ведет. Вот, к примеру, некий Д. Панин, севший в 1938 г. на 5 лет по 58-10, но подкрутивший себе в заключении срок, чтобы не идти на фронт (от которого он всю войну благополучно и скрывался в лагерях на халявной работе). После освобождения поработал главным инженером какого-то московского института (вот ведь как эта дрянь при Хрущева устраивалась!), в 1972 г. выехал на Запад и там писал идиотские книжки, но, чувствуется, с большой искренностью. К примеру, он пишет о круге своих единомышленников: «Вопрос о возврате к капитализму в нашей стране не вызывал у нас сомнений. Мы были бы согласны даже на его первоначальную форму XIX века. Все-таки рабства тогда не было, труд был добровольным, с капиталистами можно было бороться, парламент и филантропы помогали».
   Жаль, помер дебил в 1987 г., а то посмотрел бы на свой капитализм и парламент. Ведь сбылась-таки мечта этого идиота, но только для нас, а не для него, хотя он за этот капитализм готов был отдать Россию кому угодно: «На Западе много писалось о желательности драки между Гитлером и Сталиным. Естественно, это приветствовали и мы». [105]
   Но не эти идиоты определяли задачи «революции 1937 г.», движущей силой их была алчность претендентов на государственные должности. А их «политические цели», их прикрытие было таково, что их идеи и людям-то стыдно было рассказать: прокуроры эти цели из подсудимых по слогам выдавливали. Действительно, Троцкий, главный идеолог этой революции, к 1937 г. учение Маркса довел до полного маразма. В двух словах троцкизм эпохи 1937 г. определял, что, по гению Маркса, социализм в одной стране да еще и индустриально неразвитой – невозможен. Строительство социализма в России кончится неудачей и дискредитирует саму идею социализма. Поэтому надо: вернуть СССР в капитализм, развить в СССР капитализм до требуемого, по Марксу, уровня, а затем уже вместе со всеми странами мира совершить социалистическую революцию. Для возврата капитализма в СССР нужно обеспечить военное поражение Советского Союза и разделение его на отдельные государства.
   И ведь эти ныне реабилитированные мерзавцы действительно готовили военное поражение СССР в надвигающейся войне. [106]
   Однако мы остановились в своем повествовании на том, что в 1936 г. НКВД возглавил Н. И. Ежов. Прежде всего немного о том, что это был за специалист, какого, так сказать, профиля.
 
    Н.Ежов
 
   Народный комиссар внутренних дел СССР Н. И. Ежов до принятия этого поста был чистейшим аппаратным работником, а это означает, что он никогда в жизни не нес ответственности за какое-либо реальное дело – строительство завода, выпуск продукции, победу в бою и т.д. Его аппаратным делом была подготовка документов для начальства и установление контроля за исполнением этих документов. В этих аппаратных делах он был асом, кроме того, он был добросовестен, честен и трудолюбив. Эти его свойства и предопределили его уверенный карьерный рост в аппарате ЦК – он стал секретарем ЦК и председателем партийного контроля.
   Но всю жизнь его делом была работа с бумагами, ни за содержание которых (главные идеи) он не нес ответственности, ни за их исполнение. Только формальные действия – отослал бумагу, назначил срок исполнения, получил бумагу с подтверждением об исполнении, доложил об этом, дал указание проверить исполнение и т.д. Это вырабатывает в людях формальное отношение к делу: дело в своей сути их не волнует, если есть правильно оформленный документ об этом деле. Усугубила такой формализм и работа в партийном контроле – ведь контролер никогда сам никакой работы не делает, он лишь контролирует, как ее делают другие, и контролирует опять-таки по бумагам.
   Тем не менее Политбюро все еще испытывало огромный недостаток квалифицированных кадров, и когда вскрылась измена наркома НКВД Г. Ягоды, то видимо не из кого было особо выбирать – замом Ягоде назначили Н. И. Ежова, а затем вверили ему и весь наркомат.
   Ежов борьбу с мятежниками повел искренне, но только так, как умел, – по бумагам и формально: если есть три правильно оформленных доноса на человека – арестовать, есть всего один донос – оставить на свободе. А в чем суть доносов, что за люди их писали, зачем – это не имеет значения. Бумаги правильно оформлены – значит, все правильно. Интересно, что Ежов начал следственное дело даже против главы СССР, председательствующего на Политбюро В.М. Молотова. [107]А почему нет? Ведь правильно оформленные доносы на Молотова были? Были! Значит, дело надо заводить, слежку устанавливать, телефоны прослушивать и т.д.
   Не вникая в суть расследуемых дел, он, естественно, не способен был и оценить, что творят подчиненные ему следственные органы, а ведь эти органы предатель Г. Ягода комплектовал десятилетие. Следователи заводили сотни тысяч дел, а Ежов радовался – перевыполняют задания, и увеличивал им план – количество заведенных дел на «контрреволюционеров».
   Меньшагин приводит интереснейшую цифру, по которой можно легко оценить размах ежовских репрессий, самых больших за весь период истории СССР. Если в Смоленской области численностью в 2,3 млн. [108]человек в 1937-1939 гг. уголовные дела, по его данным, были заведены на 15 тыс. человек, [109]то по всему тогдашнему СССР численностью в 160 млн. человек можно говорить о 960 тыс. таких дел. То есть из 160 тогдашних жителей, или из 100 взрослых, ежовским репрессиям подвергся едва 1 человек. Мне теперь понятно, почему в моей многочисленной крестьянской и далеко не бедной родне нет ни одного репрессированного, ни одного раскулаченного или высланного.
   Верхушку СССР в это время спасало то, что следствие по видным лицам и организациям в стране всегда параллельно вело и само Политбюро – сами члены Политбюро устраивали допросы, очные ставки, требовали разъяснений. В делах видных людей судебные ошибки по этой причине сводились к минимуму. Но в отношении тех лиц, чьи дела Политбюро физически не могло рассмотреть, творился полный следственный, прокурорский и судебный беспредел.
   Писатель К. Столяров, написавший подло-антисоветскую книгу «Палачи и жертвы», тем не менее приводит много фактов, по которым можно оценить, из кого состоял следственный аппарат НКВД во времена Ежова:
   «Александр Самойлович Хазан, одесский еврей, имевший высшее юридическое образование, потрудился на ниве борьбы с внутренними врагами, можно сказать, всего ничего, однако оставил столь яркий след, что о нем вспомнили через 15 лет…
   Зуд борьбы с контрреволюцией овладел Хазаном до такой степени, что все окружающие казались ему недобитыми троцкистами. Тогда коллеги Хазана смекнули, что им несдобровать, и быстренько посадили его за решетку. При обыске у него в кабинете обнаружили обширнейшую картотеку – Александр Самойлович, как выяснилось, заполнял карточки на каждого, кого он видел хотя бы раз в жизни, и на всех тех, кто когда-либо упоминался на допросах, на очных ставках и в донесениях «источников». Трагикомическая подробность: на карточке, заведенной Хазаном на народного героя Грузии Георгия Саакадзе, которого турки казнили аж 300 лет тому назад, имелась резолюция: «Разработать, выявить связи и арестовать». Чем же Георгий Саакадзе прогневил дипломированного юриста Хазана? Оказывается, это славное имя было произнесено арестованным Буду Мдивани, который в 1937 г. сказал сокамерникам, что если бы он, Мдивани, находился у власти, то сделал бы для родной Грузии больше, чем Георгий Саакадзе. Внутрикамерный стукач донес об этом оперативникам, те, как положено, доложили наверх, а Хазан мигом проявил чекистскую бдительность. Нарком Гоглидзе сжалился над Хазаном и приказал прекратить его уголовное дело, ограничившись увольнением из наркомата. Какое-то время опальный Хазан преподавал следственное мастерство в местной школе НКВД, а затем перебрался в Москву, где работал юрисконсультом в проектном институте «Гипроэнергопром». Чтобы читатели полнее смогли оценить масштаб этой личности, сообщу о том, что в 1948 г. одно из московских издательств выпустило книгу А. Хазана «О моральном облике советского человека». [110]
   При той работе НКВД, которой руководил Ежов, следственный, прокурорский и судебный аппараты сгребали в кучу всех – и действительных врагов, и соблазнившихся, и болтунов, и просто оклеветанных. При этом истинным врагам все же не так уж трудно было и выскользнуть из рук правосудия при наличии в органах НКВД, прокуратуры и суда своих единомышленников.
   К чести Политбюро следует сказать, что оно все же быстро поняло, в чем дело, и начало искать замену наркому внутренних дел. И это было не просто, поскольку все трудяги и умные специалисты в то время были загружены делами сверх меры. Обсуждалась кандидатура Г. М. Маленкова, но это человек той же карьеры, что и Ежов, следовательно, существовала опасность, что и он будет работать, как и предшественник. Со слов Хрущева, Сталин говорил о Маленкове: