Муркок Майкл. Меч Зари

   - Переночуем здесь, д'Аверк. Я валюсь с ног от усталости.
   Кивнув, д'Аверк присел около озера и сделал несколько больших глотков воды.
   - Похоже, тут глубоко, - сказал он, поднимаясь и вытирая губы.
   Хокмун в это время разводил огонь и ничего не ответил.
   Вскоре костер разгорелся на славу.
   - Наверное, нам стоит немного поразмяться и найти какую-нибудь дичь, - лениво произнес д'Аверк. - Я проголодался. Хокмун, ты знаешь что-нибудь о лесных обитателях?
   - Так, кое-что, - ответил Хокмун. - Но я не голоден, д'Аверк, - с этими словами он лег и уснул.
   Ночь выдалась холодной, но Хокмун так устал, что даже не заметил этого. Его разбудил леденящий душу вопль своего друга.
   Хокмун тут же вскочил, и, выхватив меч, посмотрел туда, куда указывал ему д'Аверк. Зрелище было настолько ужасным, что он вскрикнул.
   Из озера поднималась кошмарная исполинская рептилия с блестящими черными глазами и черной как смоль чешуей; вода скатывалась с ее лоснящихся боков. И только в широко разинутой пасти сверкали два ряда ослепительно белых зубов. С громким сопением тварь приближалась.
   Хокмун попятился, чувствуя себя карликом рядом с этим чудовищем. Голова рептилии рванулась вниз, и огромные зубы лязгнули в дюйме от его лица. От зловонного дыхания он едва не потерял сознание.
   - Назад, Хокмун, беги! - закричал д'Аверк, и они припустили к деревьям.
   Но тварь уже выбралась из воды и лес огласил ужасный квакающий рев: охота началась. Взявшись за руки, чтобы не потеряться, почти вслепую продирались друзья через заросли.
   Вновь раздался квакающий рык, и длинный, гибкий язык, свистнув в воздухе, как хлыст, обвился вокруг талии д'Аверка.
   Француз взвизгнул и полоснул мечом по языку. Завопив, Хокмун изо всех сил дернул друга за руку, уперся ногами в землю, пытаясь вырвать его из смертельных объятий, но тщетно: язык неумолимо тащил их к разинутой пасти. Хокмун отпустил руку и, прыгнув в сторону, рубанул по языку мечом. Потом, взяв оружие двумя руками, он поднял его над головой и со всего маху вонзил в черный, влажный отросток.
   Чудовище опять заквакало - так громко, что задрожала земля, его язык лопнул, хлынул поток вонючей крови. Затем раздался оглушительный рев, и тварь завертелась на месте, ломая деревья и кустарник. Хокмун рывком поставил д'Аверка на ноги и, освободив его от кровоточащего обрубка, потащил прочь от этого места.
   - Благодарю... - сказал д'Аверк, часто дыша на бегу. - Хокмун, мне начинает не нравиться эта страна!.. В ней, как видно, еще больше опасностей, чем в нашей!
   Пыхтя, квакая, иногда пронзительно ревя в тупой ярости, земноводная продолжала их преследовать.
   - Она настигает! - закричал Хокмун. - Нам не убежать!
   Они обернулись, пристально всматриваясь в темноту, и разглядели лишь два горящих глаза. Хокмун перехватил меч, чуть не потеряв равновесие.
   - Остается только одно, - воскликнул он и метнул меч прямо в налитый злобой глаз.
   Раздался еще один квакающий вопль, глаза исчезли и оглушительный треск деревьев возвестил о том, что чудовище возвращается к озеру, проламываясь сквозь перелесок.
   Хокмун облегченно вздохнул.
   - Я не убил ее, но, несомненно, она решила, что мы не такая уж легкая добыча, как ей казалось. Идем, д'Аверк, надо скорее выйти к реке. Я не хочу оставаться в этом лесу.
   - А с чего ты взял, что река безопаснее? - ухмыльнувшись, поинтересовался д'Аверк, когда они вновь двинулись на север, ориентируясь по мху на деревьях.
   Двумя днями позже они поднялись на пологий холм, где лес кончался, открывая вид на долину, по которой величаво катила свои воды река несомненно, Сайо.
   Единственным оружием Хокмуна был кинжал. Д'Аверк давно выбросил превратившийся в жалкое рубище камзол... Грязные, давно не брившиеся, в изодранной в клочья одежде, друзья помчались вниз по склону холма, перепрыгивая через корни деревьев, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви, думая лишь об одном - добраться до реки. И не важно, в какие земли она приведет их, главное - поскорее выбраться из леса с его кошмарными обитателями, которых они видели издалека и чьи следы встречались на каждом шагу.
   Они с разбега прыгнули в воду и, смеясь во весь голос, принялись смывать грязь со своих тел.
   - Ах, благословенная вода! - воскликнул д'Аверк. - Ты помчишь нас к городам и селам - к цивилизации. И не важно, что даст нам цивилизация вряд ли там будет хуже, чем в этом ужасном дремучем лесу!..
   Хокмун улыбнулся сентиментальности д'Аверка, хотя и прекрасно понимал его чувства.
   - Нам повезло, что река течет на юг, - сказал он. - Остается построить плот и довериться течению - делов-то!..
   - Ты, Хокмун, будешь ловить рыбу и готовить лакомые блюда... Бр-р, как мне надоели эти ягоды и коренья!
   - Я и тебя, д'Аверк, рыбачить научу - пригодится, если попадешь когда-нибудь в такую заварушку! - и рассмеявшись, Хокмун похлопал друга по спине.
   4. ВАЛЬОН СТАРВЕЛЬСКИЙ
   Четыре дня плот нес их вниз по широкой реке. Леса, растущие вдоль берегов, сменились холмами, поросшими дикой пшеницей.
   Хокмун и д'Аверк питались жирной рыбой, выловленной в реке, зерном и фруктами, которые они собирали на берегу во время коротких стоянок. Друзья уже не выглядели такими измученными и отчаявшимися, в глазах погас голодный огонек. Рваная одежда и густая многодневная щетина делали их похожими на потерпевших кораблекрушение моряков.
   К полудню четвертого дня они увидели корабль и, вскочив на ноги, отчаянно замахали руками, в надежде привлечь внимание его команды.
   - Быть может, это судно из Нарлина! - закричал Хокмун. - И нас подбросят до города!
   Деревянное судно, нечто среднее между двухмачтовой шхуной и баркасом, было выкрашено в красный цвет с золотыми, желтыми и синими полосами по бортам. Сотня разноцветных вымпелов развевалась над ним, по палубам сновали матросы в пестрых одеждах.
   На судне подняли весла, и оно заскользило вперед по инерции. Над фальшбортом показалось широкое бородатое лицо.
   - Кто такие?
   - Путешественники из далекой страны. Вы не могли бы подбросить нас до Нарлина? Мы отработаем! - сказал д'Аверк.
   Бородач рассмеялся.
   - Отчего ж, это мы можем... Поднимайтесь на борт, господа!
   По сброшенной веревочной лестнице Хокмун и д'Аверк поднялись на корабль.
   - Это "Речной ястреб", - сказал бородач. - Слышали о таком?
   - Мы чужеземцы, - повторил Хокмун.
   - А, да... Ее владелец - Вальон Старвельский, уж о нем-то вы наверняка слыхали.
   - Не-а, - ответил д'Аверк. - Но мы благодарны ему за то, что ради нас он изменил курс, - он улыбнулся. - А теперь, мой друг, скажи, чем мы можем отплатить за проезд до Нарлина?
   - Ну, если у вас нет денег...
   - Ни гроша.
   - Спросим у Вальона, что он собирается с вами делать.
   Бородач провел их на корму, где стоял худощавый человек, так глубоко погруженный в какие-то невеселые мысли, что даже не взглянул в их сторону.
   - Лорд Вальон, - позвал бородач.
   - Чего тебе, Ганак?
   - Те двое, которых мы взяли на борт... У них нет денег - говорят, что хотели бы отработать свое путешествие.
   - Желание гостя для нас закон, Ганак, - криво усмехнулся Вальон. Пусть поработают.
   Он так и не посмотрел на Хокмуна и д'Аверка, и его печальный взгляд по-прежнему был устремлен на реку. Взмахом руки Вальон отпустил их.
   Хокмун ощутил легкое беспокойство. Вся команда молча разглядывала их, на лицах матросов блуждали слабые улыбки.
   - Что за шутки? - спросил он, хотя и видел, что ничего веселого не происходит.
   - Шутки? - удивился Ганак. - Никаких шуток... Ну, господа, не соблаговолите ли сесть на весла, чтобы добраться до Нарлина?
   - Если это поможет нам туда попасть... - с некоторым сомнением пробормотал д'Аверк.
   - Похоже, эта работенка не из легких, - сказал Хокмун. - Но если верить карте, до Нарлина рукой подать... Где наши места, Ганак?
   Ганак повел их вдоль ряда банок - к пустующим местам между гребцами. Хокмун встал, как вкопанный, пораженный тем, что гребцы были грязными и тощими - вероятно, от голода.
   - Я не понимаю... - начал он.
   Ганак рассмеялся:
   - Ничего, скоро поймешь.
   - Кто эти гребцы? - в испуге спросил д'Аверк.
   - Это рабы - как теперь и вы, господа. Никто не поднимается на борт "Речного ястреба" без выгоды для команды. А поскольку денег у вас нет, а на выкуп рассчитывать не приходится, мы сделаем вас гребцами на этом судне. Садитесь здесь!
   Д'Аверк выхватил меч, Хокмун достал свой кинжал и Ганак отскочил назад, призывно махая своей команде.
   - Эй, ребята, проучите-ка их хорошенько - как видно, они не понимают, что должны делать рабы!
   Сзади них, вдоль борта, приближалась толпа матросов с блестящими ножами в руках; другой отряд наступал спереди.
   Д'Аверк и Хокмун приготовились умереть, убив как можно больше врагов, но тут на салинге показался какой-то человек, опустил вниз деревянный брус на веревке и - раз, а потом другой - ударил по их головам этой импровизированной дубинкой. Оглушенные друзья свалились вниз - туда, где находились гребцы.
   Человек ухмыльнулся и соскочил на палубу, убирая свою дубинку. Ганак рассмеялся и похлопал его по плечу.
   - Хорошая работа, Ориндо. Этот фокус всегда срабатывает, а главное без лишней крови.
   Матросы спрыгнули вниз, обезоружили оглушенных пленников и привязали их к веслам.
   Очнувшись, Хокмун обнаружил, что сидит бок о бок с д'Аверком на деревянной скамье, а Ориндо, парнишка лет шестнадцати, устроившись на верхней палубе, болтает ногами в воздухе и нахально улыбается.
   - Очнулись, - сообщил он кому-то позади себя. - Можем идти к Нарлину, - и он подмигнул Хокмуну и д'Аверку. - Приступайте, господа. Будьте настолько любезны, начинайте грести. - Казалось, Ориндо передразнивает чей-то голос. - Вам повезло, - добавил он. - Мы поворачиваем вниз по течению. Ваша первая работа будет легкой.
   Хокмун отвесил шутовской поклон.
   - Спасибо, юноша, мы ценим твою заботу.
   - По доброте душевной я буду время от времени давать вам советы.
   Ориндо встал, надел красно-голубую курточку и исчез из поля зрения.
   Следующим показался Ганак. Он ткнул Хокмуна в плечо острым багром.
   - Гребите хорошо, друзья мои, или я посчитаю ваши ребра этой штучкой.
   И Ганак тоже исчез. Остальные гребцы взялись за весла. Хокмуну и д'Аверку волей-неволей пришлось присоединиться к ним.
   Они гребли весь день, и их пот смешивался с потом других рабов. В полдень им дали миску отрубей. От тяжелой работы невыносимо болела спина, и они с ужасом думали, каково же это - грести против течения, поскольку остальные рабы с благодарностью бормотали о том, как им легко.
   Ночью они бросили весла и легли здесь же, на скамье, даже не притронувшись ко второй миске тошнотворного месива, которое было еще хуже первого.
   Хокмун и д'Аверк слишком устали, чтобы разговаривать, но попытались избавиться от пут. Бесполезно - веревки были крепкими, узлы - надежными, а у них почти не осталось сил.
   На следующее утро их разбудил голос Ганака:
   - Всем начать грести! Пошевеливайтесь, вы, подонки! Я к вам обращаюсь, господа! Гребите, гребите. Добыча на горизонте, если мы ее упустим, вы узнаете на себе ярость Вальона!
   Рабы из последних сил налегли на весла, и Хокмуну с д'Аверком пришлось поднажать, чтобы грести в общем ритме, разворачивая неповоротливую шхуну против течения.
   Сверху донеслись звуки какой-то возни - матросы поспешно готовили корабль к сражению. Голос Ганака ревел с кормы, направо и налево раздавая команды от имени своего хозяина, лорда Вальона.
   Хокмун думал, что умрет от напряжения. Его сердце разрывалось, а мускулы были готовы вот-вот лопнуть. Он мог справиться с тяжелой работой, но здесь основная нагрузка приходилась на те мышцы, которые раньше никогда не подвергались такому напряжению. Пот градом катил с него, волосы прилипали к лицу, он жадно ловил воздух широко открытым ртом.
   - Ох, Хокмун... - простонал д'Аверк, едва дыша, - похоже... в этой жизни... мне была уготована... другая роль...
   Из-за боли в груди и руках Хокмун ничего не ответил.
   Раздался короткий треск, когда их судно врезалось в другое, и Ганак закричал:
   - Суши весла!
   Все гребцы беспрекословно повиновались и распростерлись без сил на скамьях. Сверху донеслись звуки битвы: звон мечей, хриплые вопли людей убивающих и убиваемых, но для Хокмуна все это было далеким сном. Он чувствовал, что умрет, если будет и дальше "работать" на галере Вальона.
   Внезапно над его головой раздался пронзительный крик и на него рухнуло чье-то грузное тело. Человек барахтался, пытался встать, но потом затих и свалился рядом с Хокмуном. Это был матрос со свирепым лицом, все его тело поросло густыми рыжими волосами. Из живота торчал большой абордажный крюк. Матрос судорожно вздохнул, задрожал и, выронив нож, умер.
   Некоторое время Хокмун тупо смотрел на оружие, затем мысли его прояснились. Он вытянул ногу и увидел, что может его коснуться. Очень осторожно, то и дело останавливаясь, Хокмун подтягивал к себе нож, пока тот не оказался под скамьей. И с бешено колотящимся сердцем он вновь облокотился на свое весло.
   Тем временем битва смолкала, и к действительности Хокмуна вернул запах гари. Он в панике огляделся и наконец сообразил в чем дело.
   - Это другое судно горит, - сказал д'Аверк. - Мы на борту пиратской шхуны, Хокмун, пиратской шхуны... - Он вдруг невесело ухмыльнулся. - Что за вредная работа - а у меня такое слабое здоровье...
   Хокмун ощутил укол задетого самолюбия: д'Аверк, похоже, лучше приспособился к ситуации, в которой они оказались.
   Он глубоко вздохнул и, насколько смог, расправил плечи.
   - У меня есть нож... - начал он шепотом. Д'Аверк быстро кивнул
   - Знаю. Видел. Ты неплохо соображаешь, Хокмун. И вообще не так уж плох, как мне показалось!
   Хокмун сказал:
   - Ночь переждем. На рассвете - бежим.
   - Договорились, - ответил д'Аверк. - Надо поберечь силы... Мужайся, Хокмун, скоро мы снова станем свободными людьми!
   Весь день они гребли вниз по реке, сделав перерыв в полдень, чтобы съесть очередную порцию помоев. Один раз Ганак присел на корточки на верхней палубе и ткнул Хокмуна в плечо багром:
   - Неплохо, друзья, еще день пути - и ваше желание сбудется. Утром мы пришвартуемся в Старвеле.
   - Старвель - это город? - прохрипел Хокмун.
   Ганак удивленно воззрился на него.
   - Из каких же краев вы прибыли, раз ничего не знаете о Старвеле? Это - район Нарлина, самый богатый из районов этого города. Окруженные стеной дворцы, где проживают великие принцы реки. А величайшим из них является лорд Вальон.
   - И они все - пираты? - спросил д'Аверк.
   - Поосторожнее, чужестранец, - нахмурился Ганак. - У нас есть право собственности на все, что плавает по реке. Река принадлежит лорду Вальону и его пэрам.
   Он выпрямился и ушел. Они же продолжали грести пока не опустилась ночь, и только тогда Ганак позволил гребцам отдохнуть. В этот день работа пошла у Хокмуна легче - тело и мускулы начали привыкать к ней, но все равно он вымотался до предела.
   - Будем спать по очереди, - шепнул он д'Аверку, когда настало время вечерней похлебки. - Сначала ты, потом я.
   Д'Аверк кивнул и тут же уснул, уронив голову на весло.
   Становилось все холоднее, и Хокмун неоднократно ловил себя на том, что начинает клевать носом. Один раз пробили склянки, потом второй... Когда настало время, он с облегчением растолкал своего друга.
   Д'Аверк недовольно заворчал, но Хокмун уже погружался в сон, вспоминая слова француза. К рассвету, если повезет, они будут свободны. Самое трудное - незамеченными покинуть корабль...
   Он проснулся, чувствуя странную легкость во всем теле и с радостью увидел, что веревка, связывающая его руки, перерезана. Должно быть, д'Аверк поработал ночью. Небо на востоке посерело.
   Хокмун повернулся к своему товарищу по несчастью, и они улыбнулись друг другу.
   - Готов? - прошептал д'Аверк.
   - Готов, - кивнул Хокмун, с завистью посмотрев на длинный нож в руке д'Аверка.
   - Будь нож у меня, - сказал он, - я отплатил бы Ганаку за оскорбления...
   - Не время, - возразил д'Аверк. - Мы должны двигаться как можно тише.
   Они осторожно встали с банки и заглянули на верхнюю палубу. В дальнем ее конце нес вахту матрос, а на юте, в той же скучающей и отрешенной позе стоял лорд Вальон, обратив свое бледное лицо к укутанной темнотою реке.
   И матрос, и Вальон стояли к ним спиной, и, похоже, оборачиваться не собирались. Беглецы осторожно взобрались на верхнюю палубу.
   В этот миг Вальон обернулся, и над судном раздался его замогильный голос:
   - Вот как? Двое рабов пытаются бежать?
   Хокмун вздрогнул. У этого человека просто дьявольский инстинкт! Он же не видел их, разве что мог уловить еле слышный шорох! Голос Вальона, глубокий и спокойный, разнесся по всему кораблю. Вахтенный матрос повернулся и закричал. Лорд Вальон холодно смотрел на них; в предрассветных сумерках его лицо казалось мертвенно-бледным.
   С нижних палуб появилось несколько матросов, отрезая беглецам путь к борту. Пираты окружали их, и Хокмун побежал на корму - к Вальону. Один из матросов выхватил саблю и кинулся на него, но Хокмун был настороже. Он нырнул под руку нападающего, схватил его за талию и повалил. Сабля тут же перешла к Хокмуну, и он, уставший от длительного бездействия, одним махом отрубил голову матросу. Затем выпрямился и посмотрел прямо в глаза Вальону.
   Предводитель пиратов, казалось, был ничуть не обеспокоен тем, что опасность так близко, и продолжал бесстрастно разглядывать Хокмуна.
   - Глупец, - медленно проговорил он. - Ведь я - лорд Вальон.
   - А я - Дориан Хокмун, герцог фон Кельн! Я сражался и победил властелинов Темной Империи Гранбретании, устоял против самого сильного их волшебства, о чем говорит этот камень у меня во лбу. Я не боюсь тебя, лорд пиратов!
   - Тогда бойся вон тех, - прошептал Вальон, костлявым пальцем указывая за спину Хокмуна.
   Хокмун тут же обернулся и увидел надвигающуюся на него и на д'Аверка толпу матросов. А д'Аверк был вооружен только длинным ножом..
   Хокмун отдал другу саблю.
   - Задержи их, д'Аверк, а я разберусь с вожаком!
   Перевалившись через леера, он оказался на мостике. Вальон испуганно отступил шага на два.
   Хокмун бросился к нему, вытянув руки. Из складок своей свободной одежды Вальон извлек тонкий меч, но не делал никаких попыток атаковать.
   - Раб... - пробормотал лорд Вальон, и его лицо исказилось. - Раб!
   - Я не раб, и ты уже знаешь это, - Хокмун нырнул под вытянутый меч и попытался схватить странного капитана пиратской шхуны. Вальон медленно отступал, по-прежнему держа меч перед собой.
   По-видимому, еще никогда он не попадал в такое положение, и теперь не знал, что делать. Хокмун казался ему лишь дурным сном.
   Вновь Хокмун нырнул под длинный меч, и вновь Вальон отступил.
   Д'Аверк, повернувшись спиной к корме и едва сдерживая своей саблей натиск матросов, запрудивших узкую верхнюю палубу, крикнул:
   - Поспеши, дружище Хокмун, иначе у меня будет целая дюжина сабель!
   Хокмун ударил Вальона кулаком в лицо и почувствовал, какая у того сухая, холодная кожа. Кожа мумии. Голова предводителя пиратов дернулась, меч выпал из его рук, и Вальон без чувств рухнул на палубу. Хокмун подобрал оружие, с удовлетворением отметив прекрасную балансировку, поставил Вальона на ноги и коснулся острием меча его солнечного сплетения.
   - Назад, негодяи, или ваш хозяин умрет! - прокричал он. - Назад!
   Матросы в смятении отступили, оставив три трупа у ног д'Аверка. Невесть откуда взявшийся Ганак, увидев Хокмуна, замер на месте и разинул рот. На нем была надета только юбка; в руке он держал саблю.
   - Ну, д'Аверк, пожалуй, теперь ты можешь присоединиться ко мне, весело крикнул Хокмун.
   Д'Аверк взобрался на мостик и усмехнулся:
   - Неплохо, мой друг!
   - Мы будем ждать до восхода солнца! - холодно сказал Хокмун Ганаку. Затем ваши матросы направят корабль к берегу. Когда это будет исполнено, и мы окажемся на свободе, я отпущу вашего хозяина.
   Ганак бросил на них свирепый взгляд:
   - Дурак, как смеешь ты так обращаться с Повелителем Вальоном?! Разве тебе не известно, что это самый могущественный речной принц в Старвеле?
   - Я ничего не знаю про ваш Старвель, дружище, но я смотрел в лицо опасностям Гранбретании; я проник в самое сердце Темной Империи, и сомневаюсь, что ты сможешь запугать меня. Страх - это чувство, которое я испытываю крайне редко, Ганак... Но заруби себе на носу: дни твои сочтены. Я отомщу.
   Ганак рассмеялся:
   - Раб, хмель первой победы ударил тебе в голову. Мстить будет лорд Вальон!
   Хокмун пропустил насмешку мимо ушей. Рассвет уже позолотил горизонт.
   Но, казалось, прошло столетье, прежде чем взошло солнце и окрасило розовым верхушки деревьев вдоль реки. Они находились у левого берега, в полумиле от небольшой заводи.
   - Приказывай грести, Ганак! - крикнул Хокмун. - Правь к левому берегу!
   Ганак бросил на него свирепый взгляд, но даже не пошевелился.
   Хокмун схватил Вальона за горло (тот закатил глаза) и провел мечом по его животу.
   - Ганак! Я ведь не сразу убью Вальона! Он будет умирать медленно!
   Тут из горла предводителя пиратов вырвался смешок.
   - Умирать медленно.... - пробормотал Вальон. - Умирать медленно...
   Хокмун недоуменно воззрился на него.
   - Да, я знаю, куда надо ударить, чтобы ты умирал как можно дольше и мучительнее. Больше Вальон не издал ни звука и стоял совершенно спокойно, хотя рука Хокмуна по-прежнему сжимала его горло.
   - Ну, Ганак! Приказывай! - прокричал д'Аверк.
   Ганак глубоко вздохнул.
   - Гребцы!.. - заорал он и начал отдавать распоряжения.
   Заскрипели весла, спины напряглись и судно медленно направилось к левому берегу широкой реки Сайо.
   Хокмун пристально следил за Ганаком, опасаясь, что тот попытается что-нибудь предпринять, но Ганак не двигался, изредка бросая на них испепеляющие взоры.
   Берег становился все ближе и ближе, и Хокмун позволил себе расслабиться. Они почти были на свободе. На суше они отразят любую атаку пиратов, но вряд ли матросы осмелятся покинуть судно.
   Тут он услышал вопль д'Аверка и быстро поднял голову. Какой-то человек спускался вниз по веревке.
   Это был мальчик Ориндо с неизменной дубинкой.
   Хокмун отпустил Вальона и, защищаясь, поднял руку, начисто забыв о том, что у него есть меч. Дубинка так двинула его в плечо, что Хокмун попятился. Д'Аверк рванулся вперед и схватил Ориндо за талию, прижав его руки к бокам.
   Внезапно Вальон, о котором все забыли, вырвался и стремглав кинулся к трапу, оглашая воздух нечеловеческим криком.
   Д'Аверк с проклятьями толкнул Ориндо вслед.
   - Дважды попасться на эту удочку, Хокмун! Убить нас мало!
   Рычащие матросы во главе с Ганаком уже взбирались по трапу. Хокмун бросился на бородача, но тот парировал удар и, взмахнув саблей, едва не подрубил герцогу ноги. Хокмун вынужден был отскочить; тогда Ганак залез на мостик и, глумливо усмехаясь, встал перед ним.
   - Ну, раб, посмотрим, чего ты стоишь по сравнению с настоящим мужчиной!
   - Я не вижу здесь мужчины, - ответил Хокмун. - Одно зверье....
   И он засмеялся, легко парируя выпады пирата великолепно сбалансированным мечом Вальона.
   Они кружили по мостику, в то время как д'Аверк умудрялся сдерживать натиск остальных разбойников. Ганак фехтовал мастерски, но его сабля не шла ни в какое сравнение с сияющим мечом вожака пиратов.
   Быстрым выпадом Хокмун насквозь проткнул плечо бородача, тут же отступил, поднял меч, отбивая удар сабли... Оружие чуть не вылетело из его рук, но он собрался с силами и ранил Ганака в левую руку.
   Взвыв, бородач с яростью возобновил атаку.
   Хокмун нанес еще один удар, на этот раз поразив Ганака в правое предплечье. Теперь кровь стекала по обеим рукам пирата, его противник же был без царапины. В панике Ганак вновь бросился на Хокмуна.
   Но Хокмун избавил Ганака от страданий, следующим ударом пронзив его сердце. Лезвие меча вошло в плоть, царапнуло по ребрам, и жизнь покинула пирата.
   Д'Аверку приходилось туго - матросы теснили его, заходя с тыла... Француз яростно размахивал саблей. Хокмун переступил через труп Ганака и поспешил на помощь, одному пирату вонзив меч в горло, другому - под ребра, и разбойники только теперь заметили, что д'Аверку пришло подкрепление.
   Спиной к спине Хокмун и д'Аверк отражали удары напирающих матросов, но тех становилось все больше, и было ясно, что долго друзьям не продержаться.
   Вскоре палуба оказалась завалена трупами, однако Хокмун с д'Аверком, истекая кровью, сочащейся из дюжины неглубоких ран, продолжали сражаться. Хокмун поймал взгляд лорда Вальона, стоящего около фок-мачты. Капитан не спускал с него своих глубоко посаженных глаз, словно желая запомнить его лицо на всю жизнь...
   Хокмун содрогнулся всем телом, но все же нашел в себе силы, чтобы вернуться к схватке. Внезапно, сабля плашмя ударила его по голове. Он тяжело навалился на д'Аверка, и вместе они повалились на палубу, все еще отбивая выпады и пытаясь встать. Одному из нападавших Хокмун вспорол живот, другого ударил кулаком, разбив ему в кровь лицо, и поднялся на колени.
   Внезапно матросы отступили, как один устремив взоры на реку. Хокмун вскочил, д'Аверк вслед за ним.
   Из заводи вышло другое судно и направилось прямиком к пиратской шхуне. Свежий южный ветер надувал белые паруса, черные с темно-синим бока блестели в лучах утреннего солнца. По обеим бортам судна выстроились вооруженные люди.
   - Еще одна банда речных пиратов, - проворчал д'Аверк и заколол ближайшего матроса, воспользовавшись тем, что все внимание команды было приковано к приближающемуся судну, и бросился к грот-мачте. Хокмун не отставал от него ни на шаг. Прижавшись спинами к мачте, они продолжали сражаться, хотя половина матросов поспешила к Вальону за новыми распоряжениями.