Страница:
Артур Виргилио Альвес Рейс, духовный отец будущего предприятия, родился в 1896 году в семье бухгалтера и компаньона одного похоронного бюро, «человек, сделавший сам себя». Окончил гимназию, начал изучать машиностроение Учеба продолжалась год, после чего он счел свое образование завершенным и решил для начала обзавестись семьей. Его выбор пал на особу из зажиточной семьи, и на полученное приданое можно было безбедно жить В 1916 году 20-летний юноша направляется служить в Анголу. Конечно, не в качестве солдата Он изготовил себе диплом несуществующего политехникума при Оксфордском университете Оксфорд — это отличная визитная карточка, которая легко открывает любые двери. Диплом удостоверяет, что сеньор Артур Виргилио Альвес Рейс получил степень бакалавра практически во всех известных научных дисциплинах. Образцом ему послужил диплом приятеля.
Для того, чтобы для сомнений не оставалось никаких оснований, Рейс делает копию своего диплома, которую ему заверяет сговорчивый нотариус.
В Луанде Рейс делает быструю карьеру. Он является одновременно инспектором общественных работ и главным инженером железных дорог. Почти все, о чем он смело заявил в своем дипломе, Рейс подтверждает на практике. Он и толковый техник, и удачливый торговец Он почти сказочным образом обращает в деньги все, что попадается на его пути и в далекой африканской стране, и в ходе деловых наездов в Европу. В 1919 году Рейс оставляет свои посты и становится частным торговцем. В 1922 году обладателем состояния в 600 тысяч эскудо он возвращается в Лиссабон, где вместе с двумя партнерами основывает фирму «Альвес Рейс», которая занимается продажей американских легковых автомобилей фирмы «Нэш». Между тем беснующаяся инфляция обесценивает его капиталовложения в Анголе, остальное уходит на жизнь. Рейс не отличается скупостью, в Лиссабоне у него шикарная 12-комнатная квартира на семью из четырех человек, три слуги и шофер. Состояние тает, предприятию грозит продажа с молотка. И тут Рейс вспоминает девиз американских бизнесменов: «Время — деньги!» и решает реализовать его буквально. Он узнал, что «Амбако» — трансафриканская железнодорожная компания, базирующаяся в Анголе, получила от Португалии заем в 100 тысяч долларов. На морское путешествие в США уходит восемь дней. Там Рейс немедленно открывает счет в банке. Конечно, того, что там значится под чертой, может хватить лишь на скромный завтрак. Это ничуть не смущает Рейса. На этот счет он выписывает чек на 40 тысяч долларов, на которые скупает контрольный пакет компании «Амбако». Не теряя времени, раньше, чем пароход, доставляющий почту, приходит в Нью-Йорк, он телеграфом переводит 35 тыс. долл. со счетов «Амбако» на свой нью-йоркский счет. На какую-то мелочь в 5 тысяч долларов он вообще не обращает внимания, банк подождет. На оставшиеся у «Амбако» доллары Рейс скупает контрольный пакет «Саус Ангола майнинг ко», и вот он снова солидный предприниматель. Все очень просто, надо только чего-то по-настоящему захотеть, — вот девиз этого уже много повидавшего в жизни 24-летнего человека, который сидит напротив своих новых партнеров и курит одну сигарету за другой. Артур Рейс невысок, его рост — 165 сантиметров, но широкоплеч и мускулист. Высокий лоб над карими глазами, редкие, зачесанные назад волосы.
В январе 1924 года Рейс скорее всего случайно познакомился с человеком, назвавшимся Жозе душ Сантуш Бандейрой. Кто-то сказал Рейсу, что у Бандей-ры есть интересы в нефтяном бизнесе. Это, как выяснилось, не соответствовало действительности, но зато у Бандейры были самые различные связи. Он мог использовать их сейчас в общих целях Жозе было уже 43 года, а за спиной — ничего достойного внимания. Ограбление со взломом, укрывательство краденого, спекуляция спиртным привели его вместо вершин финансового мира — цель, которой он собирался достичь, отправляясь в Южную Африку, — за тюремную решетку, где он пробыл на казенном довольстве семь лет.
Карел Маранг ван Иссельвеере, родившийся в 1884 году, к началу первой мировой войны располагал вызывавшим уважение счетом в банке. Но когда Карел Маранг получил приглашение Бандейры, его фирма оптовой торговли была безнадежным должником.
Самой мрачной фигурой в этом блестящем квартете был скорее всего Адольф Густав Хеннис. Никто не считал Хенниса немцем, хотя на это недвусмысленно указывало его имя, которое, кстати, оказалось ненастоящим. Оставаться неузнанным — было в интересах этого человека, родившегося 20 ноября 1881 года и получившего при рождении имя Иоганна Георга Адольфа Дёринга. Он происходил из гугенотской крестьянской семьи, окончил один класс деревенской школы и получил позднее место сигарного мастера в Хель-се (под Касселем). В 1909 году он занимает у своего приятеля крупную сумму денег, после чего оказывается в бегах, оставив в Хельсе жену и двоих детей. Он появляется во Франкфурте-на-Майне, потом в Нью-Йорке, где основывает сигарную фабрику, потом в Бразилии. В Бразилии он представляет известную американскую компанию «Зингер», производящую швейные машинки. Когда началась первая мировая война, Дёринг решил, что его германское подданство может принести неприятности, и обзаводится швейцарским паспортом, по которому он значится сыном швейцарца и бразильянки. С тех пор его зовут Адольф Густав Хеннис. Под этим псевдонимом он возвращается в Германию и становится по поручению одной из посреднических фирм партнером Карела Маранга. После того как деловые связи с голландским партнером рассыпались, Хеннису удается найти пути получения прибыли даже из самой инфляции. Его счет в банке измеряется пятизначными величинами, которые он с радостью округлил бы до шестизначных.
Вот эта «великолепная четверка» обсуждала в Гааге'скоординированные действия по эксплуатации природных богатств Анголы. Реальные предложения исходят, естественно, только от Рейса и его компании «Саус Ангола майнинг». Жозе душ Сантуш Бандейра через своего брата имеет некоторый доступ к различного рода дипломатическим привилегиям. Рейс принимает это во внимание. Но в большей степени он прислушивается к Хеннису, который достаточно повидал мир и набрался опыта в проведении различных денежных операций.
В начале июля 1924 года Рейса арестовывают. «Амбако» выдвигает против него обвинения в финансовых махинациях, нью-йоркский банк намерен взыскать с него недостающие 5 тысяч долларов. Почти два месяца Рейс проводит в следственной тюрьме Порту. Потом он находит общий язык с «Амбако», друзья помогают уладить разногласия с банком.
Именно в эти два месяца в его голове зарождается и зреет невероятный, сумасшедший, фантастический план. Рейс заказывает и штудирует литературу о банковской и финансовой системе Португалии, ищет и находит несогласованности и «мертвые поля» в системе регулирования, которые прямо-таки ждут того, кто ими воспользуется.
В конце августа Рейс выходит на свободу. Друзья устраивают в его честь банкет, о чем сообщается в прессе.
Через несколько дней Артур Виргилио Альвес Рейс приступает к делу. Прежде всего он обзаводится официальными бланками. Бланки состоят из одного или двух листов, заполненных с обеих сторон. На первую и вторую страницы двух четырехстраничных бланков он записывает текст безобидного контракта с государственной организацией. Третьи страницы в обоих экземплярах начинаются со слов: «Совершено в двух экземплярах и подписано». С этими бесхитростными бумагами Рейс 23 ноября 1924 года появляется в конторе нотариуса доктора Авелино де Фариа, в его присутствии ставит свою подпись на третьей странице, так, чтобы оставалось место для других подписей, и заверяет ее Так как контракт предполагает осуществление международных сделок, Рейс заверяет печать нотариуса в британском, германском и французском консульствах.
Теперь Рейс составляет текст «настоящего» договора и переводит его на французский язык. Содержание текста наивно до неприличия, что делает его почти гениальным. Артур Виргилио Альвес Рейс согласно этому контракту объявляется полномочным представителем международного консорциума финансистов, который готов предоставить Анголе кредит в 1 миллион фунтов стерлингов, оставив за собой право пустить в обращение в этой португальской колонии эквивалентную сумму в эскудо.
Кому из здравомыслящих финансистов могла бы прийти в голову мысль вложить в экономически деградирующую колонию государства, сотрясаемого хозяйственными и политическими кризисами, твердые деньги с единственной целью увеличения объема денег, находящихся в обращении, и подстегивания инфляции? Любой специалист при внимательном чтении текста решил бы, что к нему приложил руку или безнадежный простофиля, или сумасшедший миллионер. Рейсу пришлось изрядно попотеть, чтобы облечь договор в рутинные тяжеловесные юридические формулы. В какой-то степени это ему удалось, так что из явной несуразицы получился солидный документ. Остальное необходимое для полного эффекта было достигнуто за счет многих подписей, печатей и штампов. Текст договора секретарь Рейса Франциско Фер-рейра, бывший армейский офицер, печатает в два столбца — на португальском и французском языках. Для него на этом рабочий день кончается, у Рейса же начинается ночная смена.
Прежде всего на третьей странице бланка появляются подписи управляющего Банка Португалии Камачо Родригеса и его заместителя Ж. да Мотта Го-меша. Их Рейс просто копирует с банкнот, а затем обводит чернилами. К ним добавляются подписи верховного комиссара по делам Анголы Ф. да Кунья Рего Чавеса, министра финансов Д. Родригеса и специального представителя Анголы Д. Кошты. Что касается последних трех подписей, то их написание не так уж важно. Проверить их трудно, к тому же они нотариально заверены.
Со всей возможной тщательностью Рейс отделяет первый лист одного из своих бланков и заменяет его новым, отпечатанным все тем же Феррейрой. Он украшен белым бантом и сургучом печати с гербом Португалии. Подмена практически незаметна.
Печать Рейс заказал для одного гимнастического союза, но потом все, что касалось гимнастики, исчезло, печать же осталась в руках Рейса.
Вскоре Рейс предъявляет свое произведение компаньонам. Невероятно, но омытые всеми (и не самыми чистыми) водами делового мира Маранг и Хеннис не разглядели подделки. По крайней мере так позднее утверждал Рейс.
Прожженный мошенник предусмотрел и еще один вид прикрытия. В маленькой типографии под Лиссабоном он заказал конверты для «своего друга сеньора Камачо Родригеса, президента банка». На них тоже красовался герб Португалии и штамп: Банк Португалии Управляющий личная переписка.
Родригес такими конвертами никогда не пользовался. Но этот факт не снижал их достоинств. Главное — они были красивыми и производили впечатление.
Сначала было задумано отпечатать эскудо в Германии. Предполагалось, что там в изготовлении денег накоплен большой опыт. Потом решили, что Карел Маранг вступит в контакт с голландской типографией ценных бумаг «Иоган Эншеде и сыновья». Разговор состоялся 2 декабря 1924 года, но желаемого результата не принес. Слишком трудоемко заново печатать банкноты и изготовлять для них новые типографские пластины. На это уйдет много времени. К тому же 100-процентной идентичности с теми образцами, которые представил Маранг (купюры в 1000 и 500 эскудо), все равно не достичь. А почему бы не обратиться к постоянному партнеру португальского банка? Маранг смущен, он не знает, о какой фирме идет речь. И все-таки, изрядно напрягшись, он вспоминает, что на одной из банкнот видно название фирмы «Вотерлоу и сыновья». Или это мелким шрифтом было напечатано на каком-то документе? Он решается: «Вы говорите о „Вотерлоу и сыновья“ в Лондоне?» Минхер Гуйсман кивает.
На следующий день Карел Маранг получает у «Эншеде и сыновей» рекомендательное письмо для лондонской фирмы. Теперь ему необходимо получить полномочия от Артура Альвеса Рейса. Пришлось прибегнуть к помощи Антонио Бандейры, консула. Его письмо само по себе совершенно безобидно, но впоследствии оно станет уликой против Антонио.
"Я, нижеподписавшийся, португальский посланник в Гааге, настоящим подтверждаю, что предъявитель сего письма Карел Маранг ван Иссельвеере, голландский гражданин и бизнесмен, является генеральным представителем Альвеса Рейса, португальского гражданина, проживающего в Лиссабоне.
Гаага, 3 декабря 1924 г. Сантуш Бандеира ".
Ранним утром 4 декабря Карел Маранг отбывает в Лондон.
Фирма «Вотерлоу и сыновья» в те времена пользовалась безупречной репутацией и в Англии, и за рубежом. На ее восьми предприятиях трудилось 7 тысяч подданных британской короны. Она же выпускала и королевские почтовые марки.
Возраст фирмы — 114 лет. Ее тогдашним президентом был 53-летний сэр Вильям Альфред Вотерлоу, который за свои заслуги перед Англией во время мировой войны получил дворянский титул. В чем состояли эти заслуги, не знал никто, кроме него самого и того, кто пожаловал ему титул "Кт§М огЧпе ВпИ &п Етр1ге'' (род личного дворянства с титулом «сэр», ниже баронета.)
Дирекция размещалась в четырехэтажном желтом кирпичном доме на Винчестер-стрит. Здание было совершенно безвкусным.
Карел Маранг появился перед его парадным входом в послеобеденные часы 4 декабря. В тот момент, когда он вошел в строго обставленный в викторианском стиле кабинет, сэр Вильям еще держал в руках рекомендательное письмо, в котором говорилось:
"Сэр! Имеем честь рекомендовать Вам предъявителя сего письма м-ра К. Маранга ван Иссельвеере из Гааги. Этот джентльмен обратился к нам с заказом на изготовление португальских банкнот. Мы изучили предложенные образцы и считаем, что эту работу Вы можете выполнить гораздо успешнее, и поэтому мы посоветовали м-ру Марангу обсудить этот вопрос с Вами. Наше предложение состоит в том, чтобы Ваша фирма взяла на себя производство банкнот, мы же охотно возьмем на себя посредничество в их поставке. Были бы Вам обязаны, если бы Вы сообщили нам о своем мнении.
С уважением, «Иоган Эншеде и сыновья».
Сэр Вильям рассматривает визитную карточку гостя, в которой гость фигурирует под титулом «Генеральный консул Персии», затем читает бумагу, которая объявляет Маранга полномочным представителем Альвеса Рейса.
Сэр Вильям снимает трубку и приглашает члена правления фирмы Фредерика В. Гудмана, директора отдела «иностранные банкноты».
Маранг вкратце описывает нищенское хозяйственное положение португальской провинции — Анголы. По просьбе португальского правительства в Нидерландах создан синдикат, к которому принадлежит и сам Маранг. Синдикат готов для эмиссии банкнот предоставить кредит в сумме 1 миллион фунтов стерлингов. Банк Португалии согласен. Фирма «Вотерлоу и сыновья» должна отпечатать соответствующую сумму денег в португальских банкнотах, переправить их в Лиссабон, откуда деньги с середины февраля 1925 года будут поступать в Анголу. Именно там деньги получат соответствующую допечатку «Ангола».
«Полномочный представитель» достает из бумажника образцы банкнот. Сэр Вильям, бегло взглянув на них, не скрывая удивления, передает Гудману. Тот кивает головой: «Сэр, это не наша продукция. Эти банкноты…» «Скорее всего, их сделали в Америке», — перебивает его президент фирмы. Он уверенно вспомнил, что тогда заказ португальского банка получил конкурент, другая лондонская фирма — «Брэдбэри, Вилкинсон». Зачем же сейчас упускать улов с крючка?
Гудман понимает маневр шефа. Он извиняется и на минуту выходит из кабинета, возвращаясь с банкнотой в 500 эскудо, на которой изображен портрет Васко да Гамы: «Мистер Маранг, эти банкноты еще год назад мы изготавливали для Банка Португалии. Может быть, Вы остановитесь именно на них. Соответствующие типографские пластины сохранены».
Маранг, подумав, кивает. Ему знакомы эти банкноты, имеющие хождение в Португалии с 1922 года. Он интересуется, сколько это будет стоить: «Вы понимаете, калькуляция…» Сэр Вильям подходит к своему письменному столу, с деловым видом перебирает бумаги, как будто даже делает заметки.
«Это составит 1500 фунтов, сэр. Но пластины — собственность Банка Португалии, и без его официального и юридически заверенного заказа мы не отпечатаем ни одной ассигнации».
Маранг согласен: «Разумеется, сэр, Вы получите такой заказ. Но я просил бы Вас учитывать деликатность этого дела. В Банке Португалии опасаются утечки информации: возможно противодействие „Банко Ультрамарине“ (португальский заморский колониальный банк), который до сих пор обладал исключительным правом денежной эмиссии для Анголы. В курсе дела только президент Банка Португалии сеньор Родригес и его заместитель сеньор Гомеш».
Сэр Вильям: «Будьте спокойны, сэр, наша фирма умеет отвечать доверием на доверие».
17 декабря Маранг при очередной личной встрече вручает два нотариально заверенных договора: один — между Банком Португалии и колониальным управлением Анголы, второй — между управлением Анголы и Артуром Виргилио Альвесом Рейсом. Из последнего договора следует, что сеньор Рейс уполномочен при определенных условиях организовать новую эмиссию ангольских денег, имеющих хождение в метрополии и в провинции Ангола. В отдельном документе голландская фирма «Маранг и Коллиньон» в лице сеньора Карела Маранга ван Иссельвеере названа представителем Рейса, полномочным размещать заказы, подписывать контракты и вести всю организационную работу.
Сэр Вильям направляет все три документа своему лондонскому нотариусу, который должен их перевести и заверить. Нотариус возвращает и оригиналы, и переводы, подтвердив, что все в порядке. Сэр Вильям делает еще один шаг. Он направляет доверительное письмо президенту Банка Португалии, в котором запрашивает у последнего полномочия на изготовление банкнот. В силу своего конфиденциального характера письмо направляется в Лиссабон не по почте, а со специальным курьером, которого по предложению Маранга должен подыскать его секретарь Жозе Бандеира, брат португальского посланника в Гааге.
6 января 1925 года Маранг доставляет тщательно запечатанное и подписанное Камачо Родригесом, президентом Банка Португалии, ответное послание.
Письмо датировано 23 декабря 1924 года. Все проблемы, таким образом, решены. Между «Вотерлоу и сыновья», Лондон, и «Маранг и Коллиньон», Гаага, подписывается контракт, согласно которому лондонское предприятие обязуется в течение месяца изготовить и поставить фирме «Маранг и Коллиньон» 200 тысяч ассигнаций с изображением Васко да Гамы, каждая достоинством в 500 эскудо.
Как джентльмен старой школы сэр Вильям не может не подтвердить президенту Банка Португалии получение его ответного письма. 7 января 1925 года его послание обычным почтовым путем направляется в Лиссабон. В нем говорится:
«Глубокоуважаемый сэр! Имею удовольствие подтвердить получение Вашего доверительного письма от 23 декабря 1924 г. Его содержание принято нами к сведению, о чем Вам с благодарностью сообщаю. В. А. Вотерлоу».
Письмо было аккуратно зарегистрировано в канцелярии лондонской типографии, но до Банка Португалии оно так никогда и не дошло.
10 февраля 1925 года Карел Маранг получил в Лондоне первую партию в 20 тысяч банкнот на общую сумму в 10 миллионов эскудо. Он упаковывает деньги в чемодан и направляется в Лиссабон. Документы Маранга, заверенные Антонио душ Сантушем Бандейрой, португальским консулом в Гааге, освобождают его от таможенного досмотра. На квартире Артура Рейса, где помимо прибывшего из Лондона гостя и хозяина присутствуют Адольф Хеннис— и некий Адриано Сильва, обсуждается вопрос о том, как пустить деньги в обращение. Все согласны с тем, что 100 миллионов эскудо — это не та сумма, с которой можно оперировать непосредственно в розничной торговле. Генеральный план, автором которого является Рейс, состоит в том, чтобы учредить собственный банк и осторожно скупать акции Банка Португалии. Получив соответствующий пакет акций, можно занять место в его административном совете, а тогда откроется достаточно реальных возможностей для того, чтобы в зародыше задушить возможные кривотолки. Дело в том, что на новых банкнотах проставлены серийные номера тех купюр, которые уже имеют хождение. Рано или поздно совпадения будут выявлены. Пока же Сильва должен проверить подлинность полученных банкнот.
25 февраля и 12 марта 1925 года оставшиеся 180 тысяч ассигнаций с изображением Васко да Гамы оказываются в Лиссабоне. Но еще до того момента, когда поставки были завершены, Адриано Сильва оказывается под арестом. Произошло это в Браге, на севере Португалии, где работники местного отделения Банка Португалии обратили внимание на незнакомца, развернувшего необыкновенную деловую активность и расплачивавшегося со своими партнерами толстыми пачками банкнот в 500 эскудо. Деньги подвергаются экспертизе, выясняется, что они настоящие, и Сильва на свободе. Но и из других мест поступают сведения о том, что поползли слухи о появлении фальшивых денег. 6 мая 1925 года газета «Диарио де нотисиаш» печатает изображение банкноты в 500 эскудо, сопроводив его следующим текстом: «Администрация Банка Португалии проинформировала нас, что для беспокойства по поводу якобы появившихся в обращении фальшивых ассигнаций в 500 эскудо нет никаких оснований».
Рейса, Хенниса и компанию все эти события одновременно и порадовали, и встревожили. Они направили в министерство финансов по установленной форме запрос на разрешение создания банка с многозначительным именем Банк Анголы и метрополии. Петицию подписали Артур Виргилио Альвес Рейс, Жозе душ Сантуш Бандейра и Адриано Сильва. Запрос был отклонен советом
Банка Португалии на том основании, что в создании подобного банка нет нужды, ангольскую провинцию успешно обслуживает «Банко Ультрамарине». Рейс и компания не сдаются, и наконец 15 июня совет банка в третьей инстанции приходит к заключению, что новый банк «при определенных условиях» может быть полезным народному хозяйству, и устанавливает ему уставной капитал в размере 20 млн. эскудо.
Учредители банка кое о чем позаботились, в уставе банка говорится о том, что он занимается «коммерческими, предпринимательскими и финансовыми операциями, которые связаны или могут быть связаны с банковским делом». И новый банк всячески стремился оправдать свое солидное имя. Велась большая работа с потенциальными клиентами, шел активный поиск и выполнение различных заказов, выдавались деньги под соответствующие гарантии, скупалась движимость и недвижимость, прежде всего происходила массовая закупка акций Банка Португалии, которые в связи с тяжелым экономическим положением страны поначалу были весьма дешевы, но потом в связи с этими закупками курс этих акций стал расти. Все в новосозданном банке было необычным, легко устанавливались контакты, и так же легко они прекращались.
В деловых кругах о новом банке говорилось много добрых слов. Банк предоставлял кредиты под низкие проценты, активно участвовал в различных предприятиях и таким образом фактически помог обрести новое дыхание некоторым отраслям промышленности. Рейс и Сильва купались в славе «капитанов экономики» и привыкали к обращению «ваше превосходительство». Хеннис и Маранг оставались в тени. Они овладевали рычагами управления банка, анализировали, планировали, собирали сведения о фирмах, об имеющихся возможностях помещения капиталов. Жозе Бандейра занимался приобретением акций Банка Португалии, что наталкивалось на ряд преград. Например, частное лицо (португальское происхождение обязательно) могло владеть только ограниченным числом акций. Но Бандейра, судя по всему, отлично справлялся с вверенным ему участком деятельности. Выполняя свою миссию, недавний неудачник несказанно радовался тому, что ему все-таки удалось восхождение на Олимп деловой жизни. Успеху Бандейры в немалой степени способствовали все те же крупные денежные купюры, вызывавшие уважение и внутри страны, и за рубежом.
Немало неприятностей оказавшимся в зените славы вундеркиндам португальских финансов доставляла пресса, которая не спешила присоединиться к хору их доброжелателей. В печати задавались неприятные вопросы, и прежде всего о том, откуда у банка столько денег. В конце концов эти вопросы достигли цели — министерство иностранных дел потребовало проведения расследования.
Между тем деньги из сейфов Банка Анголы и метрополии поступали в обращение. Дела шли, сейфы пустели. Аппетит приходит во время еды, денег требовалось все больше. 25 июля 1925 года Карел Маранг сообщает лондонской фирме «Вотерлоу и сыновья» о своем возможном визите: «Рад привезти хорошие новости для Вас из Лиссабона». Через четыре дня он оказывается в кабинете сэра Вильяма: «Я привез письмо сеньора Камачо Родригеса, в котором он просит Вашу фирму отпечатать еще 380 тысяч банкнот с изображением Васко да Гамы по 500 эскудо каждая. Вы могли бы использовать те же пластины». Сэр Вильям просит его извинить и на некоторое время покидает своего посетителя, взяв в руки представленный документ. Эксперты фирмы проверяют его подлинность. Их ответ положительный. Маранг передает ему номера серий новых банкнот. Это номера — близнецы тех банкнот, которые уже есть в обращении, точно так же, как и в первый раз. С такими случаями сэр Вильям уже сталкивался, к тому же эти банкноты предназначаются для Анголы, где они получат соответствующую допечатку.
Для того, чтобы для сомнений не оставалось никаких оснований, Рейс делает копию своего диплома, которую ему заверяет сговорчивый нотариус.
В Луанде Рейс делает быструю карьеру. Он является одновременно инспектором общественных работ и главным инженером железных дорог. Почти все, о чем он смело заявил в своем дипломе, Рейс подтверждает на практике. Он и толковый техник, и удачливый торговец Он почти сказочным образом обращает в деньги все, что попадается на его пути и в далекой африканской стране, и в ходе деловых наездов в Европу. В 1919 году Рейс оставляет свои посты и становится частным торговцем. В 1922 году обладателем состояния в 600 тысяч эскудо он возвращается в Лиссабон, где вместе с двумя партнерами основывает фирму «Альвес Рейс», которая занимается продажей американских легковых автомобилей фирмы «Нэш». Между тем беснующаяся инфляция обесценивает его капиталовложения в Анголе, остальное уходит на жизнь. Рейс не отличается скупостью, в Лиссабоне у него шикарная 12-комнатная квартира на семью из четырех человек, три слуги и шофер. Состояние тает, предприятию грозит продажа с молотка. И тут Рейс вспоминает девиз американских бизнесменов: «Время — деньги!» и решает реализовать его буквально. Он узнал, что «Амбако» — трансафриканская железнодорожная компания, базирующаяся в Анголе, получила от Португалии заем в 100 тысяч долларов. На морское путешествие в США уходит восемь дней. Там Рейс немедленно открывает счет в банке. Конечно, того, что там значится под чертой, может хватить лишь на скромный завтрак. Это ничуть не смущает Рейса. На этот счет он выписывает чек на 40 тысяч долларов, на которые скупает контрольный пакет компании «Амбако». Не теряя времени, раньше, чем пароход, доставляющий почту, приходит в Нью-Йорк, он телеграфом переводит 35 тыс. долл. со счетов «Амбако» на свой нью-йоркский счет. На какую-то мелочь в 5 тысяч долларов он вообще не обращает внимания, банк подождет. На оставшиеся у «Амбако» доллары Рейс скупает контрольный пакет «Саус Ангола майнинг ко», и вот он снова солидный предприниматель. Все очень просто, надо только чего-то по-настоящему захотеть, — вот девиз этого уже много повидавшего в жизни 24-летнего человека, который сидит напротив своих новых партнеров и курит одну сигарету за другой. Артур Рейс невысок, его рост — 165 сантиметров, но широкоплеч и мускулист. Высокий лоб над карими глазами, редкие, зачесанные назад волосы.
В январе 1924 года Рейс скорее всего случайно познакомился с человеком, назвавшимся Жозе душ Сантуш Бандейрой. Кто-то сказал Рейсу, что у Бандей-ры есть интересы в нефтяном бизнесе. Это, как выяснилось, не соответствовало действительности, но зато у Бандейры были самые различные связи. Он мог использовать их сейчас в общих целях Жозе было уже 43 года, а за спиной — ничего достойного внимания. Ограбление со взломом, укрывательство краденого, спекуляция спиртным привели его вместо вершин финансового мира — цель, которой он собирался достичь, отправляясь в Южную Африку, — за тюремную решетку, где он пробыл на казенном довольстве семь лет.
Карел Маранг ван Иссельвеере, родившийся в 1884 году, к началу первой мировой войны располагал вызывавшим уважение счетом в банке. Но когда Карел Маранг получил приглашение Бандейры, его фирма оптовой торговли была безнадежным должником.
Самой мрачной фигурой в этом блестящем квартете был скорее всего Адольф Густав Хеннис. Никто не считал Хенниса немцем, хотя на это недвусмысленно указывало его имя, которое, кстати, оказалось ненастоящим. Оставаться неузнанным — было в интересах этого человека, родившегося 20 ноября 1881 года и получившего при рождении имя Иоганна Георга Адольфа Дёринга. Он происходил из гугенотской крестьянской семьи, окончил один класс деревенской школы и получил позднее место сигарного мастера в Хель-се (под Касселем). В 1909 году он занимает у своего приятеля крупную сумму денег, после чего оказывается в бегах, оставив в Хельсе жену и двоих детей. Он появляется во Франкфурте-на-Майне, потом в Нью-Йорке, где основывает сигарную фабрику, потом в Бразилии. В Бразилии он представляет известную американскую компанию «Зингер», производящую швейные машинки. Когда началась первая мировая война, Дёринг решил, что его германское подданство может принести неприятности, и обзаводится швейцарским паспортом, по которому он значится сыном швейцарца и бразильянки. С тех пор его зовут Адольф Густав Хеннис. Под этим псевдонимом он возвращается в Германию и становится по поручению одной из посреднических фирм партнером Карела Маранга. После того как деловые связи с голландским партнером рассыпались, Хеннису удается найти пути получения прибыли даже из самой инфляции. Его счет в банке измеряется пятизначными величинами, которые он с радостью округлил бы до шестизначных.
Вот эта «великолепная четверка» обсуждала в Гааге'скоординированные действия по эксплуатации природных богатств Анголы. Реальные предложения исходят, естественно, только от Рейса и его компании «Саус Ангола майнинг». Жозе душ Сантуш Бандейра через своего брата имеет некоторый доступ к различного рода дипломатическим привилегиям. Рейс принимает это во внимание. Но в большей степени он прислушивается к Хеннису, который достаточно повидал мир и набрался опыта в проведении различных денежных операций.
В начале июля 1924 года Рейса арестовывают. «Амбако» выдвигает против него обвинения в финансовых махинациях, нью-йоркский банк намерен взыскать с него недостающие 5 тысяч долларов. Почти два месяца Рейс проводит в следственной тюрьме Порту. Потом он находит общий язык с «Амбако», друзья помогают уладить разногласия с банком.
Именно в эти два месяца в его голове зарождается и зреет невероятный, сумасшедший, фантастический план. Рейс заказывает и штудирует литературу о банковской и финансовой системе Португалии, ищет и находит несогласованности и «мертвые поля» в системе регулирования, которые прямо-таки ждут того, кто ими воспользуется.
В конце августа Рейс выходит на свободу. Друзья устраивают в его честь банкет, о чем сообщается в прессе.
Через несколько дней Артур Виргилио Альвес Рейс приступает к делу. Прежде всего он обзаводится официальными бланками. Бланки состоят из одного или двух листов, заполненных с обеих сторон. На первую и вторую страницы двух четырехстраничных бланков он записывает текст безобидного контракта с государственной организацией. Третьи страницы в обоих экземплярах начинаются со слов: «Совершено в двух экземплярах и подписано». С этими бесхитростными бумагами Рейс 23 ноября 1924 года появляется в конторе нотариуса доктора Авелино де Фариа, в его присутствии ставит свою подпись на третьей странице, так, чтобы оставалось место для других подписей, и заверяет ее Так как контракт предполагает осуществление международных сделок, Рейс заверяет печать нотариуса в британском, германском и французском консульствах.
Теперь Рейс составляет текст «настоящего» договора и переводит его на французский язык. Содержание текста наивно до неприличия, что делает его почти гениальным. Артур Виргилио Альвес Рейс согласно этому контракту объявляется полномочным представителем международного консорциума финансистов, который готов предоставить Анголе кредит в 1 миллион фунтов стерлингов, оставив за собой право пустить в обращение в этой португальской колонии эквивалентную сумму в эскудо.
Кому из здравомыслящих финансистов могла бы прийти в голову мысль вложить в экономически деградирующую колонию государства, сотрясаемого хозяйственными и политическими кризисами, твердые деньги с единственной целью увеличения объема денег, находящихся в обращении, и подстегивания инфляции? Любой специалист при внимательном чтении текста решил бы, что к нему приложил руку или безнадежный простофиля, или сумасшедший миллионер. Рейсу пришлось изрядно попотеть, чтобы облечь договор в рутинные тяжеловесные юридические формулы. В какой-то степени это ему удалось, так что из явной несуразицы получился солидный документ. Остальное необходимое для полного эффекта было достигнуто за счет многих подписей, печатей и штампов. Текст договора секретарь Рейса Франциско Фер-рейра, бывший армейский офицер, печатает в два столбца — на португальском и французском языках. Для него на этом рабочий день кончается, у Рейса же начинается ночная смена.
Прежде всего на третьей странице бланка появляются подписи управляющего Банка Португалии Камачо Родригеса и его заместителя Ж. да Мотта Го-меша. Их Рейс просто копирует с банкнот, а затем обводит чернилами. К ним добавляются подписи верховного комиссара по делам Анголы Ф. да Кунья Рего Чавеса, министра финансов Д. Родригеса и специального представителя Анголы Д. Кошты. Что касается последних трех подписей, то их написание не так уж важно. Проверить их трудно, к тому же они нотариально заверены.
Со всей возможной тщательностью Рейс отделяет первый лист одного из своих бланков и заменяет его новым, отпечатанным все тем же Феррейрой. Он украшен белым бантом и сургучом печати с гербом Португалии. Подмена практически незаметна.
Печать Рейс заказал для одного гимнастического союза, но потом все, что касалось гимнастики, исчезло, печать же осталась в руках Рейса.
Вскоре Рейс предъявляет свое произведение компаньонам. Невероятно, но омытые всеми (и не самыми чистыми) водами делового мира Маранг и Хеннис не разглядели подделки. По крайней мере так позднее утверждал Рейс.
Прожженный мошенник предусмотрел и еще один вид прикрытия. В маленькой типографии под Лиссабоном он заказал конверты для «своего друга сеньора Камачо Родригеса, президента банка». На них тоже красовался герб Португалии и штамп: Банк Португалии Управляющий личная переписка.
Родригес такими конвертами никогда не пользовался. Но этот факт не снижал их достоинств. Главное — они были красивыми и производили впечатление.
Сначала было задумано отпечатать эскудо в Германии. Предполагалось, что там в изготовлении денег накоплен большой опыт. Потом решили, что Карел Маранг вступит в контакт с голландской типографией ценных бумаг «Иоган Эншеде и сыновья». Разговор состоялся 2 декабря 1924 года, но желаемого результата не принес. Слишком трудоемко заново печатать банкноты и изготовлять для них новые типографские пластины. На это уйдет много времени. К тому же 100-процентной идентичности с теми образцами, которые представил Маранг (купюры в 1000 и 500 эскудо), все равно не достичь. А почему бы не обратиться к постоянному партнеру португальского банка? Маранг смущен, он не знает, о какой фирме идет речь. И все-таки, изрядно напрягшись, он вспоминает, что на одной из банкнот видно название фирмы «Вотерлоу и сыновья». Или это мелким шрифтом было напечатано на каком-то документе? Он решается: «Вы говорите о „Вотерлоу и сыновья“ в Лондоне?» Минхер Гуйсман кивает.
На следующий день Карел Маранг получает у «Эншеде и сыновей» рекомендательное письмо для лондонской фирмы. Теперь ему необходимо получить полномочия от Артура Альвеса Рейса. Пришлось прибегнуть к помощи Антонио Бандейры, консула. Его письмо само по себе совершенно безобидно, но впоследствии оно станет уликой против Антонио.
"Я, нижеподписавшийся, португальский посланник в Гааге, настоящим подтверждаю, что предъявитель сего письма Карел Маранг ван Иссельвеере, голландский гражданин и бизнесмен, является генеральным представителем Альвеса Рейса, португальского гражданина, проживающего в Лиссабоне.
Гаага, 3 декабря 1924 г. Сантуш Бандеира ".
Ранним утром 4 декабря Карел Маранг отбывает в Лондон.
Фирма «Вотерлоу и сыновья» в те времена пользовалась безупречной репутацией и в Англии, и за рубежом. На ее восьми предприятиях трудилось 7 тысяч подданных британской короны. Она же выпускала и королевские почтовые марки.
Возраст фирмы — 114 лет. Ее тогдашним президентом был 53-летний сэр Вильям Альфред Вотерлоу, который за свои заслуги перед Англией во время мировой войны получил дворянский титул. В чем состояли эти заслуги, не знал никто, кроме него самого и того, кто пожаловал ему титул "Кт§М огЧпе ВпИ &п Етр1ге'' (род личного дворянства с титулом «сэр», ниже баронета.)
Дирекция размещалась в четырехэтажном желтом кирпичном доме на Винчестер-стрит. Здание было совершенно безвкусным.
Карел Маранг появился перед его парадным входом в послеобеденные часы 4 декабря. В тот момент, когда он вошел в строго обставленный в викторианском стиле кабинет, сэр Вильям еще держал в руках рекомендательное письмо, в котором говорилось:
"Сэр! Имеем честь рекомендовать Вам предъявителя сего письма м-ра К. Маранга ван Иссельвеере из Гааги. Этот джентльмен обратился к нам с заказом на изготовление португальских банкнот. Мы изучили предложенные образцы и считаем, что эту работу Вы можете выполнить гораздо успешнее, и поэтому мы посоветовали м-ру Марангу обсудить этот вопрос с Вами. Наше предложение состоит в том, чтобы Ваша фирма взяла на себя производство банкнот, мы же охотно возьмем на себя посредничество в их поставке. Были бы Вам обязаны, если бы Вы сообщили нам о своем мнении.
С уважением, «Иоган Эншеде и сыновья».
Сэр Вильям рассматривает визитную карточку гостя, в которой гость фигурирует под титулом «Генеральный консул Персии», затем читает бумагу, которая объявляет Маранга полномочным представителем Альвеса Рейса.
Сэр Вильям снимает трубку и приглашает члена правления фирмы Фредерика В. Гудмана, директора отдела «иностранные банкноты».
Маранг вкратце описывает нищенское хозяйственное положение португальской провинции — Анголы. По просьбе португальского правительства в Нидерландах создан синдикат, к которому принадлежит и сам Маранг. Синдикат готов для эмиссии банкнот предоставить кредит в сумме 1 миллион фунтов стерлингов. Банк Португалии согласен. Фирма «Вотерлоу и сыновья» должна отпечатать соответствующую сумму денег в португальских банкнотах, переправить их в Лиссабон, откуда деньги с середины февраля 1925 года будут поступать в Анголу. Именно там деньги получат соответствующую допечатку «Ангола».
«Полномочный представитель» достает из бумажника образцы банкнот. Сэр Вильям, бегло взглянув на них, не скрывая удивления, передает Гудману. Тот кивает головой: «Сэр, это не наша продукция. Эти банкноты…» «Скорее всего, их сделали в Америке», — перебивает его президент фирмы. Он уверенно вспомнил, что тогда заказ португальского банка получил конкурент, другая лондонская фирма — «Брэдбэри, Вилкинсон». Зачем же сейчас упускать улов с крючка?
Гудман понимает маневр шефа. Он извиняется и на минуту выходит из кабинета, возвращаясь с банкнотой в 500 эскудо, на которой изображен портрет Васко да Гамы: «Мистер Маранг, эти банкноты еще год назад мы изготавливали для Банка Португалии. Может быть, Вы остановитесь именно на них. Соответствующие типографские пластины сохранены».
Маранг, подумав, кивает. Ему знакомы эти банкноты, имеющие хождение в Португалии с 1922 года. Он интересуется, сколько это будет стоить: «Вы понимаете, калькуляция…» Сэр Вильям подходит к своему письменному столу, с деловым видом перебирает бумаги, как будто даже делает заметки.
«Это составит 1500 фунтов, сэр. Но пластины — собственность Банка Португалии, и без его официального и юридически заверенного заказа мы не отпечатаем ни одной ассигнации».
Маранг согласен: «Разумеется, сэр, Вы получите такой заказ. Но я просил бы Вас учитывать деликатность этого дела. В Банке Португалии опасаются утечки информации: возможно противодействие „Банко Ультрамарине“ (португальский заморский колониальный банк), который до сих пор обладал исключительным правом денежной эмиссии для Анголы. В курсе дела только президент Банка Португалии сеньор Родригес и его заместитель сеньор Гомеш».
Сэр Вильям: «Будьте спокойны, сэр, наша фирма умеет отвечать доверием на доверие».
17 декабря Маранг при очередной личной встрече вручает два нотариально заверенных договора: один — между Банком Португалии и колониальным управлением Анголы, второй — между управлением Анголы и Артуром Виргилио Альвесом Рейсом. Из последнего договора следует, что сеньор Рейс уполномочен при определенных условиях организовать новую эмиссию ангольских денег, имеющих хождение в метрополии и в провинции Ангола. В отдельном документе голландская фирма «Маранг и Коллиньон» в лице сеньора Карела Маранга ван Иссельвеере названа представителем Рейса, полномочным размещать заказы, подписывать контракты и вести всю организационную работу.
Сэр Вильям направляет все три документа своему лондонскому нотариусу, который должен их перевести и заверить. Нотариус возвращает и оригиналы, и переводы, подтвердив, что все в порядке. Сэр Вильям делает еще один шаг. Он направляет доверительное письмо президенту Банка Португалии, в котором запрашивает у последнего полномочия на изготовление банкнот. В силу своего конфиденциального характера письмо направляется в Лиссабон не по почте, а со специальным курьером, которого по предложению Маранга должен подыскать его секретарь Жозе Бандеира, брат португальского посланника в Гааге.
6 января 1925 года Маранг доставляет тщательно запечатанное и подписанное Камачо Родригесом, президентом Банка Португалии, ответное послание.
Письмо датировано 23 декабря 1924 года. Все проблемы, таким образом, решены. Между «Вотерлоу и сыновья», Лондон, и «Маранг и Коллиньон», Гаага, подписывается контракт, согласно которому лондонское предприятие обязуется в течение месяца изготовить и поставить фирме «Маранг и Коллиньон» 200 тысяч ассигнаций с изображением Васко да Гамы, каждая достоинством в 500 эскудо.
Как джентльмен старой школы сэр Вильям не может не подтвердить президенту Банка Португалии получение его ответного письма. 7 января 1925 года его послание обычным почтовым путем направляется в Лиссабон. В нем говорится:
«Глубокоуважаемый сэр! Имею удовольствие подтвердить получение Вашего доверительного письма от 23 декабря 1924 г. Его содержание принято нами к сведению, о чем Вам с благодарностью сообщаю. В. А. Вотерлоу».
Письмо было аккуратно зарегистрировано в канцелярии лондонской типографии, но до Банка Португалии оно так никогда и не дошло.
10 февраля 1925 года Карел Маранг получил в Лондоне первую партию в 20 тысяч банкнот на общую сумму в 10 миллионов эскудо. Он упаковывает деньги в чемодан и направляется в Лиссабон. Документы Маранга, заверенные Антонио душ Сантушем Бандейрой, португальским консулом в Гааге, освобождают его от таможенного досмотра. На квартире Артура Рейса, где помимо прибывшего из Лондона гостя и хозяина присутствуют Адольф Хеннис— и некий Адриано Сильва, обсуждается вопрос о том, как пустить деньги в обращение. Все согласны с тем, что 100 миллионов эскудо — это не та сумма, с которой можно оперировать непосредственно в розничной торговле. Генеральный план, автором которого является Рейс, состоит в том, чтобы учредить собственный банк и осторожно скупать акции Банка Португалии. Получив соответствующий пакет акций, можно занять место в его административном совете, а тогда откроется достаточно реальных возможностей для того, чтобы в зародыше задушить возможные кривотолки. Дело в том, что на новых банкнотах проставлены серийные номера тех купюр, которые уже имеют хождение. Рано или поздно совпадения будут выявлены. Пока же Сильва должен проверить подлинность полученных банкнот.
25 февраля и 12 марта 1925 года оставшиеся 180 тысяч ассигнаций с изображением Васко да Гамы оказываются в Лиссабоне. Но еще до того момента, когда поставки были завершены, Адриано Сильва оказывается под арестом. Произошло это в Браге, на севере Португалии, где работники местного отделения Банка Португалии обратили внимание на незнакомца, развернувшего необыкновенную деловую активность и расплачивавшегося со своими партнерами толстыми пачками банкнот в 500 эскудо. Деньги подвергаются экспертизе, выясняется, что они настоящие, и Сильва на свободе. Но и из других мест поступают сведения о том, что поползли слухи о появлении фальшивых денег. 6 мая 1925 года газета «Диарио де нотисиаш» печатает изображение банкноты в 500 эскудо, сопроводив его следующим текстом: «Администрация Банка Португалии проинформировала нас, что для беспокойства по поводу якобы появившихся в обращении фальшивых ассигнаций в 500 эскудо нет никаких оснований».
Рейса, Хенниса и компанию все эти события одновременно и порадовали, и встревожили. Они направили в министерство финансов по установленной форме запрос на разрешение создания банка с многозначительным именем Банк Анголы и метрополии. Петицию подписали Артур Виргилио Альвес Рейс, Жозе душ Сантуш Бандейра и Адриано Сильва. Запрос был отклонен советом
Банка Португалии на том основании, что в создании подобного банка нет нужды, ангольскую провинцию успешно обслуживает «Банко Ультрамарине». Рейс и компания не сдаются, и наконец 15 июня совет банка в третьей инстанции приходит к заключению, что новый банк «при определенных условиях» может быть полезным народному хозяйству, и устанавливает ему уставной капитал в размере 20 млн. эскудо.
Учредители банка кое о чем позаботились, в уставе банка говорится о том, что он занимается «коммерческими, предпринимательскими и финансовыми операциями, которые связаны или могут быть связаны с банковским делом». И новый банк всячески стремился оправдать свое солидное имя. Велась большая работа с потенциальными клиентами, шел активный поиск и выполнение различных заказов, выдавались деньги под соответствующие гарантии, скупалась движимость и недвижимость, прежде всего происходила массовая закупка акций Банка Португалии, которые в связи с тяжелым экономическим положением страны поначалу были весьма дешевы, но потом в связи с этими закупками курс этих акций стал расти. Все в новосозданном банке было необычным, легко устанавливались контакты, и так же легко они прекращались.
В деловых кругах о новом банке говорилось много добрых слов. Банк предоставлял кредиты под низкие проценты, активно участвовал в различных предприятиях и таким образом фактически помог обрести новое дыхание некоторым отраслям промышленности. Рейс и Сильва купались в славе «капитанов экономики» и привыкали к обращению «ваше превосходительство». Хеннис и Маранг оставались в тени. Они овладевали рычагами управления банка, анализировали, планировали, собирали сведения о фирмах, об имеющихся возможностях помещения капиталов. Жозе Бандейра занимался приобретением акций Банка Португалии, что наталкивалось на ряд преград. Например, частное лицо (португальское происхождение обязательно) могло владеть только ограниченным числом акций. Но Бандейра, судя по всему, отлично справлялся с вверенным ему участком деятельности. Выполняя свою миссию, недавний неудачник несказанно радовался тому, что ему все-таки удалось восхождение на Олимп деловой жизни. Успеху Бандейры в немалой степени способствовали все те же крупные денежные купюры, вызывавшие уважение и внутри страны, и за рубежом.
Немало неприятностей оказавшимся в зените славы вундеркиндам португальских финансов доставляла пресса, которая не спешила присоединиться к хору их доброжелателей. В печати задавались неприятные вопросы, и прежде всего о том, откуда у банка столько денег. В конце концов эти вопросы достигли цели — министерство иностранных дел потребовало проведения расследования.
Между тем деньги из сейфов Банка Анголы и метрополии поступали в обращение. Дела шли, сейфы пустели. Аппетит приходит во время еды, денег требовалось все больше. 25 июля 1925 года Карел Маранг сообщает лондонской фирме «Вотерлоу и сыновья» о своем возможном визите: «Рад привезти хорошие новости для Вас из Лиссабона». Через четыре дня он оказывается в кабинете сэра Вильяма: «Я привез письмо сеньора Камачо Родригеса, в котором он просит Вашу фирму отпечатать еще 380 тысяч банкнот с изображением Васко да Гамы по 500 эскудо каждая. Вы могли бы использовать те же пластины». Сэр Вильям просит его извинить и на некоторое время покидает своего посетителя, взяв в руки представленный документ. Эксперты фирмы проверяют его подлинность. Их ответ положительный. Маранг передает ему номера серий новых банкнот. Это номера — близнецы тех банкнот, которые уже есть в обращении, точно так же, как и в первый раз. С такими случаями сэр Вильям уже сталкивался, к тому же эти банкноты предназначаются для Анголы, где они получат соответствующую допечатку.