- Я приглашена к однокурснику. Скромный семейный вечер по случаю рождества. - равнодушно ответила Юлия.
Еe слова произвели неожиданный эффект. Мама с грохотом уронила медный таз и взволнованно подбежала к дочке.
- К Толеку? - - спросила она. Юлия слегка покраснела.
- Да, - ответила она потупясь. - Но ты не думай, не официально... Он просто так меня пригласил... Впрочем, там будет вся наша компания.
- Ах, вот оно как... - разочарованно протянула мама.
- Так, к сожалению... - вздохнула Юлия.
- Ничего не понимаю, - сказал Бобик.
- Не беда. - заметила Юлия.
- И что же вы там будете делать? - спросила мама.
- Коллективно молоть мак. Мама у Толека больна, так что...
- Ого! - возмутилась мама Жак, - А мне кто поможет молоть мак? Юлия махнула руной:
- Оставь. У тебя же все равно нет машинки. Бобик выхлебал остатки сока из чашки. - Я уже не ребенок, - заявил он.
- А кто? - спросила Цеся.
- Мужчина, - ответил Бобик. - Через неделю у меня на груди вырастут волосы.
- Ну да! - изумилась Цеся. - Откуда ты знаешь?
- Они уже начали расти. У меня есть такие точечки. Здесь и здесь. Через недолю вылезут рыжие волосы, как у дяди Жачека.
- А почему через неделю? - поинтересовалась Цеся. Нет, решительно этот Бобик оригинальный ребенок.
- Твой папа так говорит. Что, если не будет бриться, у него через неделю вырастет борода.
Тетя Веся выключила пылесос, воцарилась странная тишина.
- У меня пятнышки уже с утра, - закончил Бобик в этой тишине, Тетя Веся в мгновение ока подскочила к сыну.
- Какие пятнышки! - крикнула она.
Бобик показал. После чего был немедленно раздет до пояса, и всем присутствующим представился случай подивиться безошибочному инстинкту тети Веси. Бобик был покрыт отчетливой мелкой сыпью розового цвета.
- Иренка! - простонала тетя Веся. - Что это?
- Понятия не имею, - призналась Цесина мама.
- Наверно, дифтерит, - сказал дедушка.
- О господи! - Тетя Веся разрыдалась. Бобик пришел в восторг.
- Меня положат в больницу! - радостно заявил он.
- Сыночек! - всхлипывала тетя Веся.
- Или тиф. При тифе тоже бывает сыпь, - продолжал строить догадки дедушка.
- Или корь, - сказала мама. Цеся вздохнула. Та еще семейка!
- Успокойтесь, - сказала она, ничего опасного у него нет.
- А ты откуда знаешь?
- Я это изучала.
- Где, в школе?
- Нет. У меня есть кое-какие книги по медицине... Это краснуха. Врач вам скажет то же самое.
- Краснуха? Но почему ты так уверена?
- Симптомы. Температуры, нет. Пятнышки мелкие, розовые и не сливаются. Лимфатические узлы за ушами и на затылке увеличены. Если б у него был жар, можно было бы предположить, что это экзантема субитум, хотя, впрочем, экзантема субитум бывает обычно у детей до трех лет.
Родные глядели на Целестину, разинув рот.
- Его даже не надо укладывать в постель, - сказала Целестина, щелкнув Бобина по носу. - Болезнь протекает в легкой форме.
- Цеся, - с уважением произнесла мама, - ты правда собралась в медицинский?
- Я это всегда говорила.
- Все-таки я схожу с ним в поликлинику, - нерешительно сказала тетя Веся.
- Правильно, - поддержала ее Целестина. - Излишняя осторожность не помешает. Хотя краснуха не дает осложнений.
Тетя Веся посмотрела на племянницу с изумлением, смешанным со страхом, и на всякий случай засунула Бобика в постель.
Однако с этой минуты Цесин авторитет в семье несколько возрос.
Даже по Юлии можно было это заметить.
- Ну-ну, - сказала она, глядя на Цесю не без уважения. - Не думала, что ты чем-нибудь серьезно интересуешься.
Цеся в душе вскипела.
- У каждого свои интересы, - ответила она с кажущимся спокойствием. - А ты чем интересуешься, сестрица?
- Я? - запнулась Юлия и растерянно захлопала ресницами.
- Ха-ха-ха! - мстительно засмеялась Цеся и унесла на кухню тарелку с нетронутыми макаронами.
Юлия отыскала пропажу на батарее. К сожалению, чулок оказался с дефектом и к тому же от другой пары. Поэтому взбудораженная художница продолжала циркулировать между ванной и остальной частью квартиры.
- Я серьезно интересуюсь Искусством, - заявила она.
Заскрежетал ключ в замке.
- Привет! - сказал радостно сияющий Жачек. - Никогда не угадаете, что произошло!
- Тебе дали премию! - обрадовалась мама.
- Нет. - Отец немного сник. - Моя новость совсем из другой области, снова просиял он. - Осуществлена устойчивая термоядерная реакция в плазме дейтерия!!!
- О господи! Какое счастье! - обрадованно воскликнула мама Жак.
Она, правда, понятия не имела, о чем идет речь, однако, будучи Женщиной мудрой, охотно разделяла мужнины радости. Кроме того, она никогда не забывала, что Жачек в свое время мечтал стать физиком-теоретиком, но, уйдя с третьего курса университета, поступил в политехнический и, собственно, до сих пор не простил себе этой измены.
- Кто знает, - удовлетворенно вздохнул Жачек, плюхнувшись на стул, - какие перспективы теперь откроются перед человечеством! Управляемая реакция синтеза! Представляете? Интересно, что скажет по этому поводу Фейнман. Знаешь, Иренка, тот, который занимается квантами и кварками.
- Ага, - убежденно поддакнула мама. Биографии великих физиков она знала назубок.
- А мне интересно, - сказала Юлия, зловеще качая головой, - каковы будут последствия. Из этого можно сделать новый вид оружия?
- Ну, знаешь! - возмутился Жачек.
- Когда Склодовская открыла радар, тоже все радовались.
- Боже! Радар! - простонал Жачек, - Чему ты училась в школе?
- Ничему, - честно ответила Юлия. - Я считала, что с моими внешними данными это не обязательно.
- То был не радар, а радий.
- Все равно кончилось плохо, - пробормотала. Юлия. - Могли бы уже перестать заниматься такими делами. В особенности если учесть, что половина земного шара голодает.
- Ха! - рявкнул Жачек. - А может быть, именно это открытие позволит решить проблему голода.
- Как раз! - презрительно бросила Юлия.
- Когда в девятнадцатом веке было доказано существование электрона, никто не предполагал, что благодаря этому открытию человек полетит на Луну. Да, моя милая, электрификация деревни, техническая революция, развитие электроники, путешествия в космос... - распалился Жачек.
- Дорогой, - деликатно перебила! его мама, - ты случайно не видел машинки для мака?
- Для чего? - вернулся на землю Жачек.
- Для мака.
- Как будто видел. Кажется, она в кладовке, в коробке.
Я ухожу, - объявила Цеся.
- Не пообедав? - огорчилась мама. - Такие вкусные макарончики, ты даже не дотронулась!
- Сегодня на обед вкусные макарончики? - с тоской спросил отец.
- Да. - ответила мама. - В миланском соусе.
- Я люблю тебя, жена моя, - торжественно воскликнул Жачек. - но за миланский соус благодарю, сыт по горло. Решительно требую яичницу.
Цеся задумчиво приглядывалась к старому Юлиному пальто, небрежно брошенному в угол. Практически это было совсем новое пальто. Совсем новое и довольно-таки красивое. Хотя и чересчур экстравагантное. Длинное, черное, в обтяжку, с огромным лохматым воротником из черной овчины.
- Юлия, что ты собираешься делать с этим пальто? - спросила она. Юлия посмотрела на сестру снисходительно.
- Отдать тебе, - заявила она, - Оно уже вышло из моды. И шарфик возьми и шапку. К моему новому они не подходят.
7
Ежи Гайдук тоже отправился в город. И тоже за подарками. Впрочем, в своих намерениях он не был оригинален - половина жителей Познани в эту минуту осаждала магазины, покупая рождественские сувениры, вторая половина пекла пироги с маком и коврижки. Отдельные представители обеих групп стояли в очередях за разными продовольственными продуктами, главным образом за карпом.
Как обычно, выйдя из дому, Ежи Гайдук завернул на улицу Словацкого. Он немного постоял возле киоска, но Цеся не появилась. Окна ее квартиры были освещены ярко и весело. Ежи пришел к заключению, что, вероятно, сегодня Цеся принадлежит к числу пекущих коврижки, и двинулся по направлению к центру. Ему предстояло купить бабушке какой-нибудь красивый подарок. Денег у него было порядком, поскольку все вокруг надумали к рождеству привести свои телевизоры в исправность, а починка телевизоров многочисленным знакомым пани Пюрек стала главным источником доходов Ежи Гайдука, с тех пор как он поселился в Познани.
Времени у него было немного. Поезд уходил в семь вечера: ужинать Ежи собирался у бабушки. Он шел вдоль освещенных витрин, где над грудами сумок и зонтов висели на ниточках шары и деды-морозы из пенопласта. И вдруг остановился, словно перед ним внезапно опустился шлагбаум.
Цеся!
Она стояла внутри магазина, склонившись над прилавком с зонтами. Потом выпрямилась и замерла в задумчивости, загадочно улыбаясь своим мыслям. Вокруг толпились люди, ее толкали, протискивались сбоку и сзади к прилавку, а она и преспокойно стояла в этой суете и выглядела изумительно, но как-то совсем иначе, чем и школе.
Одета она была во что-то черное. На макушке - маленькая яркая шапочка.
Светловолосая головка в этой шапочке была похожа на весенний цветок на длинном черном стебле. Ежи не мог отвести от нее глаз.
8
В магазине было жарко и душно. Целестина оторвала взгляд от зонтов и увидала в стекле свое восхитительное отражение. Двух мнении быть не может: одежда красит человека. В старом Юлином пальто и вязаной шапочке в стиле "ретро" Телятинка себе понравилась. Правда, благодаря косметике она выглядела на добрых несколько лет старше, но в этом не было ничего дурного, совсем даже наоборот. Минут пять Целестина Жак простояла, любуясь своим элегантным силуэтом, однако в конце концов суровая действительность напомнила о себе: карпы потекли. То ли целлофановый мешочек порвался, то ли еще что случилось короче говоря, из сетки Цесе накапало прямо в сапог, и она поняла, что надо поскорей купить для мамы зонтик и поспешить, домой, чтобы там прикончить непокорных рыбок.
Цеся выбрала первый попавшийся зонт, получила у продавщицы чек, заплатила деньги и наконец вышла из магазина. Карпы продолжали течь, сетку трясло от резких конвульсий. Цеся решила, что разумнее всего преодолеть небольшое расстояние до дому бегом. А о дальнейшей судьбе карпов пускай заботятся другие.
И побежала.
Снова пошел снег, в воздухе стало совсем бело. Холодные хлопья кружились над землей, подгоняемые ветром. Тот же ветер, как на крыльях, нес Цесю и ее рыб и вдруг на углу кинул все эти сокровища в объятия идущего навстречу человека.
- Ого! - услышала она приятный баритон, и кто-то крепко обхватил ее за талию.
Цеся подняла глаза и почувствовала, что ей дурно. Ее обнимал бородатый брюнет студенческого возраста. Свет, падавший из книжного магазина, озарял его строгие, мужественные черты и зажигал золотые искорки в бездонных глазах. Бородач, не ослабляя объятий, разглядывал Цесю с интересом, какового достойны лучшие представительницы прекрасного пола. От него исходил интенсивный запах одеколона "Ярдли". Цеся в одну секунду потеряла голову.
- Пустите меня! - холодно сказала она, хмуря брови. Голову потерять она могла, но ни за что не могла позволить, чтобы он об этом догадался.
Бородач засмеялся, как Мефистофель.
- Почему? - спросил он глубоким голосом, заставившим Цесю затрепетать.
- Потому что у меня карпы текут, - собравшись с духом, ответила она.
Удивление, появившееся на лице бородача, было наградой за ее непреклонность. Он мгновенно разжал объятия и отпустил Целестину на свободу. Цеся была уверена, что, едва это произойдет, она немедленно удалится, всем своим видом демонстрируя возмущение. Но почему-то, к собственному изумлению, продолжала стоять на месте, с нарочитой неторопливостью помахивая сеткой с рыбами.
Бородач перевел взгляд на карпов.
- Вон оно что... - сказал он с сочувствием. - Обстоятельства против нас. Но мы еще встретимся, надеюсь. Например, послезавтра, в парке Монюшко, у памятника. В четыре.
- Вот еще, - ответила Цеся, с трудом скрывая восторг. Впервые в жизни ей назначили свидание!
- Значит, в четыре, - повторил бородач тоном человека, не сомневающегося в победе. - Ждать буду пять минут, - и, окинув Цесю пламенным взором, ушел, нарочито пружиня шаг.
А Цесю мгновенно охватило черное отчаяние. Красавец, конечно, понял, что ошибся. Небось идет теперь и думает: ну и дура. Карпы! О подлая судьба! Ну что ей стоило помолчать - всегда лучше загадочно молчать, чем городить всякую ерунду, какая только взбредет в голову. И почему она не позволила удержать себя в объятиях, что, кстати, было чрезвычайно приятно!
На свидание бородач не придет. Это ясно. Впрочем, может, оно и к лучшему. Он решительно чересчур красив. Такие, как правило, избалованы успехом у женщин.
Если б он увидел Целестину Жак при свете дня, его бы постигло жестокое разочарование.
Да, но ведь пока что он ее видел при вечернем освещении. Кроме того, встретиться предложил уже после того, как она брякнула насчет карпов. Значит, карпы его не остановили.
Может быть, он все-таки придет на свидание?
Пусть приходит. Целестины у памятника он не застанет. Если она ему
понравилась, пусть остается в его памяти прекрасным воспоминанием. Она избавит его от разочарования, а себя - от позора.
- Я не пойду на свидание, - громко сказала Целестина Жак и энергично зашагала вперед.
9
Семья Жаков в некотором роде находилась в особом положении: жила в доме так называемой старой постройки. В этом были свои преимущества и недостатки. К недостаткам относились: прогнивший потолок в ванной, с которого в дождливые дни лила вода, а также полчища короедов, подтачивающих все деревянные части здания. Преимуществ насчитывалось больше. В странной квартире Жаков, нетипичной даже для дома старой постройки, хотя и соответствующей по метражу государственным нормам, было множество прелестных закутков, которые даже самый придирчивый управдом не решился бы причислить к жилой площади.
Посреди квартиры тянулся длинный узкий коридор без окон, от которого отходили многочисленные запутанные ответвления; в конце каждого были разные диковинные помещения: две комнаты, две комнатушки, кухня, ванная, несколько тайников неизвестного предназначения, кладовка и прачечная. В одном из тайников находилась дверка, за которой начиналась чертовски крутая лестница, ведущая на чердак, а с чердака - на башенку, увенчанную жестяным петушком.
Сейчас мама Жак последовательно обшаривала все эти помещения, но нигде не могла найти машинку для мака. Положение становилось угрожающим: мак она замочила уже двадцать четыре часа назад. Было просто необходимо провернуть его через машинку, чтобы на праздничном столе появился пирог с маком. А какой же праздничный стол без макового пирога!
В повседневной жизни семейство готово было терпеть немалые неудобства, чтобы создать своей кормилице условия для творческой работы. Однако по мере приближения рождества в умах членов семьи начинали происходить неожиданные перемены. Дедушка превращался в придирчивого, брюзгливого свекра, только и норовящего отругать невестку за бесхозяйственность. Дети, то есть Целестина, Юлия и Бобик, требовали вкусных вещей и праздничного настроения. Жачек приводил примеры счастливых семей, в которых неработающие матери создают уют и кормят домочадцев пирогами с капустой. Словом, на бедную служительницу муз оказывалось такое давление, что она вынуждена была, превозмогая самое себя, занять место у плиты. Тем паче, что во Дворце культуры, где она руководила мастерской скульптуры и керамики, в это время года по случаю праздников как раз был перерыв в занятиях, так что ссылаться на недостаток времени не имело смысла.
Обыскав чердак, мама полезла на башенку. Шансы найти там машинку были ничтожно малы, поскольку в башенку никто не заглядывав с того дня, когда Целестине исполнилось десять лет и разгулявшаяся именинница чуть не вывалилась из окошка башни на улицу. Однако мама не хотела пренебрегать ни единой возможностью: открыв низенькую дверку, она внимательно оглядела башенку изнутри.
Небольшое квадратное помещение было почти пусто, если не считать лежащей в углу кипы старых газет. Машинки, разумеется, не было и в помине. Мама выглянула из окна и... забыла и про мак, и про пофыркивающий на плите бигос. За окном стояли сине-голубые сумерки, ветер бесшумно гонял сухие снежные хлопья. В доме напротив загоралась и гасла гирлянда елочных лампочек.
У подъезда желтого дома стояли и болтали две девочки. В одной из них мама узнала Цесю.
- Эй! - крикнула она.
- Алло, алло! - завопила снизу Цеся. - Погляди, Данка, моя мама на башне! Ну-ка, спусти нам свои косы!
Карпы в сетке вроде бы угомонились. Возможно, потому, что Цеся положила их на снег. Ей пришлось это сделать: иначе невозможно было образно описать подруге сегодняшнее приключение. Но тут она подхватила авоську и распрощалась с Данкой.
- Послушай, Цеська, мне ужасно хочется слазить на эту башенку, - сказала Данка, глядя вверх. - Это же просто фантастика. Можно там посидеть?
- Приходи послезавтра утром, - сказала Цеся, которая, правда, не допускала и мысли о том, чтобы пойти на свидание с бородачом, однако на всякий случай вторую половину дня предпочла не занимать. - Там правда здорово, только холодно.
10
Цеся вошла в переднюю, где на этот раз пахло бигосом. Из комнаты девочке доносился многоголосый шум.
Мои ребята пришли, хотят помочь тебе молоть мак, - сказала Юлия маме. - У Толека мы уже всё смололи.
- Да что вы все заладили мак, мак! - рассердилась мама. - Я пока никак машинку не найду. - И вдруг замолчала, испытующе глядя на дочку, у, которой на щеках пылал румянец, волосы рассыпались и глаза сияли, как черные звезды. Толек тоже пришел? - спросила она тоном скорее утвердительным, нежели вопросительным.
- Да, - шепнула Юлия и закрыла глаза. - Мама, он чудо. Чудо! Я в него безнадежно влюблена.
Цеся отложила свои покупки и подошла поближе. Ничего нет интереснее сердечных дел.
- Толек - это какой? - шепотом спросила она. Юлия бросила на нее недовольный взгляд:
- А, это ты. Слушай, Телятинка, когда мы тебя допустим в свое общество, изволь быть на высоте, понятно? Изобрази из себя милую, благовоспитанную девочку. И без того дрожишь от страха, как бы кто из родственничков чего не выкинул.
- Ну, знаешь, доченька!..
- Ты не представляешь, - зашептала Юлия, - какая у него семья. Мать настоящая графиня. Красивая, элегантная, благоухающая.
- Что ты говоришь? - растерялась мама Жак и украдкой покосилась на свои стоптанные туфли.
- Мы мололи мак, а она пекла коврижку, - трагическим шепотом продолжала Юлия, - и при этом была в бархатном платье с воротничком из настоящих кружев!
- О господи! - сказала мама.
- А отец - прямо лорд, клянусь. Все время сидел в кресле в стиле Людовика Шестнадцатого и читал Руссо.
- Почему ты считаешь, что лорды читают Руссо, сидя в креслах в стиле Людовика Шестнадцатого? - спросила мама, пытаясь скрыть, какое впечатление произвели на нее слова дочки.
- Наш дедушка тоже читает Руссо, - вмешалась Цеся в порыве местного патриотизма.
- Дедушка! - фыркнула Юлия. - Дедушка читает Вольтера. Кроме того, он читает ради пополнения своего образования, а тот, представь себе, просто наслаждается.
- Юлька! - хором закричали из комнаты.
- Иду! - сладким голоском откликнулась Юлия. - Так что помните, прошипела она, адресуясь главным образом к Цесе, - все должно быть на уровне. Цеська, прибери кухню, чтобы мне не пришлось краснеть. Мама, извини, конечно, но... ты бы не могла надеть свое красивое платье...
Мама язвительно усмехнулась, и ее черные глаза весело блеснули.
- С воротничком вот беда, - сказала она. - К этому бы платью да брабантские кружева, n'est pas[4]?
- Юлька! Юль-ка! - скандировали в комнате.
Юлька повернулась, грозно сверкнула смоляными глазами и исчезла. Маму вдруг осенило.
- Знаю! - прошептала она. - Знаю! Я знаю, где машинка! - И где же? поинтересовалась Цеся. - Это я по ассоциации с графиней и коврижкой... Сама же осенью спрятала ее в старую форму для коврижки и поставила на полку под лестницей.
И мать с дочерью, не сговариваясь, одновременно устремились к двери, ведущей на чердак. И действительно, в нише под лестницей лежала завернутая в бумагу пропажа.
- Но это же мясорубка! - заметила Цеся.
- Мясорубка - для мака, - популярно объяснила мама. - Беги к Юле, скажи, что через две минуты можно начинать. Кстати, не понимаю, почему они из этого устраивают целое представление?
Прибранная кухня выглядела вполне прилично. Мама положила мясорубку на стол и побежала в дальнюю комнату за горшочком с многоножкой, который должен был придать скромному интерьеру б торжественный вид. Однако, возвращаясь, она услышала голоса Юлиных друзей, доносящиеся уже из кухонных недр, вследствие чего отставила многоножку за ненадобностью и на цыпочках подкралась к двери, чтобы поглядеть на этого замечательного Толека.
Она увидела кудлатого лупоглазого блондинчика с большими розовыми ушами, и ее материнское сердце сжалось от разочарования. . ее прелестная дочка - и этот смешной гномик? Несчастная Юлия, где у нее глаза? Ну нет! Лучше уж второй, бородатый, хотя тоже, пожалуй, мелковат...
Впрочем, какой он ни есть с виду, этот блондинчик, а личность явно незаурядная. Мама Жак убедилась в этом, едва он заговорил. Голос у Толека был мощный и звучный, хотя и совсем не громкий. И все сразу умолкали, глядя на него с уважением.
- Ну так что, начнем? - сказал он. - Мне скоро уходить, мама ж
- Да, да, начнем, - поддержала его Юлия с притворным оживлением. - А завтра я всех приглашаю на пирог с маком! - Ее пламенный взор, устремленный на Толека, говорил: "Тебя приглашаю", и у мамы Жак опять сжалось сердце. И она решила полюбить Толека, невзирая на розовые уши.
Юлия, не отрывая глаз от своего белобрысого, прикрутила мясорубку к столу.
- Готово, - объявила она и взялась за решето с маком.
В эту минуту мама Жак сообразила, что не успела помыть мясорубку.
"В конце концов, - подумала она, немного пыли в пироге с маком..." Однако в душе у нее шевельнулось недоброе предчувствие.
- Симпатичная рыжеволосая Кристина накладывала мак в мясорубку. Толек крутил ручку. Первые обороты дались ему с трудом.
- Погоди, погоди, - сказала Кристина, глядя на решетку мясорубки, - там что-то застряло...
Если б Юлия обладала даром предвидения, она бы немедленно придумала для своих друзей другое развлечение. Мама Жак замерла под дверью. Рыжеволосая Кристина разобрала мясорубку, и вдруг кухня огласилась всеобщим воплем отвращения.
- Что это! - перекрыл всех страшный голос Юлии.
- Дохлая мышь, - ответил Толек, исследуя останки с холодным любопытством ученого. - Совершенно высохшая. Юль, откуда ты взяла такую мумию?
- Приятного аппетита, - сказал бородач и загоготал.
Воцарилась неловкая тишина. Бородач, внезапно смутившись, кашлянул и начал забавляться вилкой.
Сильное напряжение, хладевшее Юлией уже несколько часов, неминуемо должно было разрядиться каким-нибудь взрывом. Позорная находка в мясорубке послужила последним толчком: Юлия истерически расхохоталась, но смех быстро сменился не менее истерическим плачем. Гости повертелись еще минутку на кухне и после нескольких безуспешных попыток успокоить ее или рассмешить удалились, разводя руками.
Рыдающая Юлия осталась одна, если не считать покойницы мышки в мясорубке и притаившейся за дверью мамы.
11
Рождественский вечер получился невеселый. После вчерашнего происшествия Юлия погрузилась в состояние глубочайшего уныния, и ощущение безысходности передалось остальным членам семьи. Один Бобик был в прекрасном настроении - он сам зажег все свечки на елке и ухитрился закапать ковер стеарином.
Праздничный ужин, как всегда вкусный, был съеден без энтузиазма, хотя мак в меню практически отсутствовал: только клецки были чуть-чуть посыпаны им сверху. Мясорубка, освобожденная от своего ужасного содержимого, мокла в растворе соды и стирального порошка, хотя было ясно, что в любом случае никто никогда не рискнет ею воспользоваться. И все-таки на следующий день настроение в доме Жаков несколько изменилось к лучшему. Встало чудесное солнце, небо было изумительно синее, и снег заманчиво искрился на белых улицах. Этого было достаточно, чтобы всем стало немного повеселее, а тут еще пoзвонил Толек и осведомился у Юлии, разумеется "от имени всех наших", как там самочувствие...
- "От имени всех наших", - вздохнула Юлия, вешая трубку по окончании разговора. - Он всегда выступает как представитель коллектива. - И снова вздохнула, хотя лицо ее слегка просветлело.
- Он непременно в тебя влюбится, увидишь, - поспешила утешить дочку мама. С момента злополучной истории в кухне ее мучили угрызения совести: ведь вымой она мясорубку, на пути ее ребенка к счастью не возникло бы никаких препятствий.
Юлия опять помрачнела.
- Толек никогда в меня не влюбится, - сказала она пророческим тоном. - У него всегда будет возникать в памяти дохлая мышка в мясорубке.
Цеся собрала со стола посуду, оставшуюся от обеда. Уставляя тарелки на поднос, она напряженно думала о своем. С утра ее просто разрывали сомнения: идти или не идти на свидание с бородачом? Многое было против встречи с незнакомым донжуаном. Однако Целестина опасалась, что упустит первый и, возможно, единственный в жизни случай пойти на свидание.
Отнеся поднос на кухню, Цеся заперлась в ванной и, стоя там перед зеркалом, предалась печальным размышлениям. Если она явится на свидание, бородач будет разочарован, поскольку без косметики Целестина выглядела тем, кем была: шестнадцатилетней закомплексованной школьницей. Отсюда вывод - надо прибегнуть к помощи косметики. Но как раз этого Цеся не собиралась делать, ибо, если бородач и есть Тот Единственный, Суженый, Тот, что Навсегда, он должен увидеть ее, так сказать, "в натуральном виде", во всей ее скромной сути. Она поступит честно - обойдется без косметических ухищрений, и, если он влюбится в нее такую, какая она есть, это и будет та самая настоящая, чистая любовь. Единственно и исключительно.
Еe слова произвели неожиданный эффект. Мама с грохотом уронила медный таз и взволнованно подбежала к дочке.
- К Толеку? - - спросила она. Юлия слегка покраснела.
- Да, - ответила она потупясь. - Но ты не думай, не официально... Он просто так меня пригласил... Впрочем, там будет вся наша компания.
- Ах, вот оно как... - разочарованно протянула мама.
- Так, к сожалению... - вздохнула Юлия.
- Ничего не понимаю, - сказал Бобик.
- Не беда. - заметила Юлия.
- И что же вы там будете делать? - спросила мама.
- Коллективно молоть мак. Мама у Толека больна, так что...
- Ого! - возмутилась мама Жак, - А мне кто поможет молоть мак? Юлия махнула руной:
- Оставь. У тебя же все равно нет машинки. Бобик выхлебал остатки сока из чашки. - Я уже не ребенок, - заявил он.
- А кто? - спросила Цеся.
- Мужчина, - ответил Бобик. - Через неделю у меня на груди вырастут волосы.
- Ну да! - изумилась Цеся. - Откуда ты знаешь?
- Они уже начали расти. У меня есть такие точечки. Здесь и здесь. Через недолю вылезут рыжие волосы, как у дяди Жачека.
- А почему через неделю? - поинтересовалась Цеся. Нет, решительно этот Бобик оригинальный ребенок.
- Твой папа так говорит. Что, если не будет бриться, у него через неделю вырастет борода.
Тетя Веся выключила пылесос, воцарилась странная тишина.
- У меня пятнышки уже с утра, - закончил Бобик в этой тишине, Тетя Веся в мгновение ока подскочила к сыну.
- Какие пятнышки! - крикнула она.
Бобик показал. После чего был немедленно раздет до пояса, и всем присутствующим представился случай подивиться безошибочному инстинкту тети Веси. Бобик был покрыт отчетливой мелкой сыпью розового цвета.
- Иренка! - простонала тетя Веся. - Что это?
- Понятия не имею, - призналась Цесина мама.
- Наверно, дифтерит, - сказал дедушка.
- О господи! - Тетя Веся разрыдалась. Бобик пришел в восторг.
- Меня положат в больницу! - радостно заявил он.
- Сыночек! - всхлипывала тетя Веся.
- Или тиф. При тифе тоже бывает сыпь, - продолжал строить догадки дедушка.
- Или корь, - сказала мама. Цеся вздохнула. Та еще семейка!
- Успокойтесь, - сказала она, ничего опасного у него нет.
- А ты откуда знаешь?
- Я это изучала.
- Где, в школе?
- Нет. У меня есть кое-какие книги по медицине... Это краснуха. Врач вам скажет то же самое.
- Краснуха? Но почему ты так уверена?
- Симптомы. Температуры, нет. Пятнышки мелкие, розовые и не сливаются. Лимфатические узлы за ушами и на затылке увеличены. Если б у него был жар, можно было бы предположить, что это экзантема субитум, хотя, впрочем, экзантема субитум бывает обычно у детей до трех лет.
Родные глядели на Целестину, разинув рот.
- Его даже не надо укладывать в постель, - сказала Целестина, щелкнув Бобина по носу. - Болезнь протекает в легкой форме.
- Цеся, - с уважением произнесла мама, - ты правда собралась в медицинский?
- Я это всегда говорила.
- Все-таки я схожу с ним в поликлинику, - нерешительно сказала тетя Веся.
- Правильно, - поддержала ее Целестина. - Излишняя осторожность не помешает. Хотя краснуха не дает осложнений.
Тетя Веся посмотрела на племянницу с изумлением, смешанным со страхом, и на всякий случай засунула Бобика в постель.
Однако с этой минуты Цесин авторитет в семье несколько возрос.
Даже по Юлии можно было это заметить.
- Ну-ну, - сказала она, глядя на Цесю не без уважения. - Не думала, что ты чем-нибудь серьезно интересуешься.
Цеся в душе вскипела.
- У каждого свои интересы, - ответила она с кажущимся спокойствием. - А ты чем интересуешься, сестрица?
- Я? - запнулась Юлия и растерянно захлопала ресницами.
- Ха-ха-ха! - мстительно засмеялась Цеся и унесла на кухню тарелку с нетронутыми макаронами.
Юлия отыскала пропажу на батарее. К сожалению, чулок оказался с дефектом и к тому же от другой пары. Поэтому взбудораженная художница продолжала циркулировать между ванной и остальной частью квартиры.
- Я серьезно интересуюсь Искусством, - заявила она.
Заскрежетал ключ в замке.
- Привет! - сказал радостно сияющий Жачек. - Никогда не угадаете, что произошло!
- Тебе дали премию! - обрадовалась мама.
- Нет. - Отец немного сник. - Моя новость совсем из другой области, снова просиял он. - Осуществлена устойчивая термоядерная реакция в плазме дейтерия!!!
- О господи! Какое счастье! - обрадованно воскликнула мама Жак.
Она, правда, понятия не имела, о чем идет речь, однако, будучи Женщиной мудрой, охотно разделяла мужнины радости. Кроме того, она никогда не забывала, что Жачек в свое время мечтал стать физиком-теоретиком, но, уйдя с третьего курса университета, поступил в политехнический и, собственно, до сих пор не простил себе этой измены.
- Кто знает, - удовлетворенно вздохнул Жачек, плюхнувшись на стул, - какие перспективы теперь откроются перед человечеством! Управляемая реакция синтеза! Представляете? Интересно, что скажет по этому поводу Фейнман. Знаешь, Иренка, тот, который занимается квантами и кварками.
- Ага, - убежденно поддакнула мама. Биографии великих физиков она знала назубок.
- А мне интересно, - сказала Юлия, зловеще качая головой, - каковы будут последствия. Из этого можно сделать новый вид оружия?
- Ну, знаешь! - возмутился Жачек.
- Когда Склодовская открыла радар, тоже все радовались.
- Боже! Радар! - простонал Жачек, - Чему ты училась в школе?
- Ничему, - честно ответила Юлия. - Я считала, что с моими внешними данными это не обязательно.
- То был не радар, а радий.
- Все равно кончилось плохо, - пробормотала. Юлия. - Могли бы уже перестать заниматься такими делами. В особенности если учесть, что половина земного шара голодает.
- Ха! - рявкнул Жачек. - А может быть, именно это открытие позволит решить проблему голода.
- Как раз! - презрительно бросила Юлия.
- Когда в девятнадцатом веке было доказано существование электрона, никто не предполагал, что благодаря этому открытию человек полетит на Луну. Да, моя милая, электрификация деревни, техническая революция, развитие электроники, путешествия в космос... - распалился Жачек.
- Дорогой, - деликатно перебила! его мама, - ты случайно не видел машинки для мака?
- Для чего? - вернулся на землю Жачек.
- Для мака.
- Как будто видел. Кажется, она в кладовке, в коробке.
Я ухожу, - объявила Цеся.
- Не пообедав? - огорчилась мама. - Такие вкусные макарончики, ты даже не дотронулась!
- Сегодня на обед вкусные макарончики? - с тоской спросил отец.
- Да. - ответила мама. - В миланском соусе.
- Я люблю тебя, жена моя, - торжественно воскликнул Жачек. - но за миланский соус благодарю, сыт по горло. Решительно требую яичницу.
Цеся задумчиво приглядывалась к старому Юлиному пальто, небрежно брошенному в угол. Практически это было совсем новое пальто. Совсем новое и довольно-таки красивое. Хотя и чересчур экстравагантное. Длинное, черное, в обтяжку, с огромным лохматым воротником из черной овчины.
- Юлия, что ты собираешься делать с этим пальто? - спросила она. Юлия посмотрела на сестру снисходительно.
- Отдать тебе, - заявила она, - Оно уже вышло из моды. И шарфик возьми и шапку. К моему новому они не подходят.
7
Ежи Гайдук тоже отправился в город. И тоже за подарками. Впрочем, в своих намерениях он не был оригинален - половина жителей Познани в эту минуту осаждала магазины, покупая рождественские сувениры, вторая половина пекла пироги с маком и коврижки. Отдельные представители обеих групп стояли в очередях за разными продовольственными продуктами, главным образом за карпом.
Как обычно, выйдя из дому, Ежи Гайдук завернул на улицу Словацкого. Он немного постоял возле киоска, но Цеся не появилась. Окна ее квартиры были освещены ярко и весело. Ежи пришел к заключению, что, вероятно, сегодня Цеся принадлежит к числу пекущих коврижки, и двинулся по направлению к центру. Ему предстояло купить бабушке какой-нибудь красивый подарок. Денег у него было порядком, поскольку все вокруг надумали к рождеству привести свои телевизоры в исправность, а починка телевизоров многочисленным знакомым пани Пюрек стала главным источником доходов Ежи Гайдука, с тех пор как он поселился в Познани.
Времени у него было немного. Поезд уходил в семь вечера: ужинать Ежи собирался у бабушки. Он шел вдоль освещенных витрин, где над грудами сумок и зонтов висели на ниточках шары и деды-морозы из пенопласта. И вдруг остановился, словно перед ним внезапно опустился шлагбаум.
Цеся!
Она стояла внутри магазина, склонившись над прилавком с зонтами. Потом выпрямилась и замерла в задумчивости, загадочно улыбаясь своим мыслям. Вокруг толпились люди, ее толкали, протискивались сбоку и сзади к прилавку, а она и преспокойно стояла в этой суете и выглядела изумительно, но как-то совсем иначе, чем и школе.
Одета она была во что-то черное. На макушке - маленькая яркая шапочка.
Светловолосая головка в этой шапочке была похожа на весенний цветок на длинном черном стебле. Ежи не мог отвести от нее глаз.
8
В магазине было жарко и душно. Целестина оторвала взгляд от зонтов и увидала в стекле свое восхитительное отражение. Двух мнении быть не может: одежда красит человека. В старом Юлином пальто и вязаной шапочке в стиле "ретро" Телятинка себе понравилась. Правда, благодаря косметике она выглядела на добрых несколько лет старше, но в этом не было ничего дурного, совсем даже наоборот. Минут пять Целестина Жак простояла, любуясь своим элегантным силуэтом, однако в конце концов суровая действительность напомнила о себе: карпы потекли. То ли целлофановый мешочек порвался, то ли еще что случилось короче говоря, из сетки Цесе накапало прямо в сапог, и она поняла, что надо поскорей купить для мамы зонтик и поспешить, домой, чтобы там прикончить непокорных рыбок.
Цеся выбрала первый попавшийся зонт, получила у продавщицы чек, заплатила деньги и наконец вышла из магазина. Карпы продолжали течь, сетку трясло от резких конвульсий. Цеся решила, что разумнее всего преодолеть небольшое расстояние до дому бегом. А о дальнейшей судьбе карпов пускай заботятся другие.
И побежала.
Снова пошел снег, в воздухе стало совсем бело. Холодные хлопья кружились над землей, подгоняемые ветром. Тот же ветер, как на крыльях, нес Цесю и ее рыб и вдруг на углу кинул все эти сокровища в объятия идущего навстречу человека.
- Ого! - услышала она приятный баритон, и кто-то крепко обхватил ее за талию.
Цеся подняла глаза и почувствовала, что ей дурно. Ее обнимал бородатый брюнет студенческого возраста. Свет, падавший из книжного магазина, озарял его строгие, мужественные черты и зажигал золотые искорки в бездонных глазах. Бородач, не ослабляя объятий, разглядывал Цесю с интересом, какового достойны лучшие представительницы прекрасного пола. От него исходил интенсивный запах одеколона "Ярдли". Цеся в одну секунду потеряла голову.
- Пустите меня! - холодно сказала она, хмуря брови. Голову потерять она могла, но ни за что не могла позволить, чтобы он об этом догадался.
Бородач засмеялся, как Мефистофель.
- Почему? - спросил он глубоким голосом, заставившим Цесю затрепетать.
- Потому что у меня карпы текут, - собравшись с духом, ответила она.
Удивление, появившееся на лице бородача, было наградой за ее непреклонность. Он мгновенно разжал объятия и отпустил Целестину на свободу. Цеся была уверена, что, едва это произойдет, она немедленно удалится, всем своим видом демонстрируя возмущение. Но почему-то, к собственному изумлению, продолжала стоять на месте, с нарочитой неторопливостью помахивая сеткой с рыбами.
Бородач перевел взгляд на карпов.
- Вон оно что... - сказал он с сочувствием. - Обстоятельства против нас. Но мы еще встретимся, надеюсь. Например, послезавтра, в парке Монюшко, у памятника. В четыре.
- Вот еще, - ответила Цеся, с трудом скрывая восторг. Впервые в жизни ей назначили свидание!
- Значит, в четыре, - повторил бородач тоном человека, не сомневающегося в победе. - Ждать буду пять минут, - и, окинув Цесю пламенным взором, ушел, нарочито пружиня шаг.
А Цесю мгновенно охватило черное отчаяние. Красавец, конечно, понял, что ошибся. Небось идет теперь и думает: ну и дура. Карпы! О подлая судьба! Ну что ей стоило помолчать - всегда лучше загадочно молчать, чем городить всякую ерунду, какая только взбредет в голову. И почему она не позволила удержать себя в объятиях, что, кстати, было чрезвычайно приятно!
На свидание бородач не придет. Это ясно. Впрочем, может, оно и к лучшему. Он решительно чересчур красив. Такие, как правило, избалованы успехом у женщин.
Если б он увидел Целестину Жак при свете дня, его бы постигло жестокое разочарование.
Да, но ведь пока что он ее видел при вечернем освещении. Кроме того, встретиться предложил уже после того, как она брякнула насчет карпов. Значит, карпы его не остановили.
Может быть, он все-таки придет на свидание?
Пусть приходит. Целестины у памятника он не застанет. Если она ему
понравилась, пусть остается в его памяти прекрасным воспоминанием. Она избавит его от разочарования, а себя - от позора.
- Я не пойду на свидание, - громко сказала Целестина Жак и энергично зашагала вперед.
9
Семья Жаков в некотором роде находилась в особом положении: жила в доме так называемой старой постройки. В этом были свои преимущества и недостатки. К недостаткам относились: прогнивший потолок в ванной, с которого в дождливые дни лила вода, а также полчища короедов, подтачивающих все деревянные части здания. Преимуществ насчитывалось больше. В странной квартире Жаков, нетипичной даже для дома старой постройки, хотя и соответствующей по метражу государственным нормам, было множество прелестных закутков, которые даже самый придирчивый управдом не решился бы причислить к жилой площади.
Посреди квартиры тянулся длинный узкий коридор без окон, от которого отходили многочисленные запутанные ответвления; в конце каждого были разные диковинные помещения: две комнаты, две комнатушки, кухня, ванная, несколько тайников неизвестного предназначения, кладовка и прачечная. В одном из тайников находилась дверка, за которой начиналась чертовски крутая лестница, ведущая на чердак, а с чердака - на башенку, увенчанную жестяным петушком.
Сейчас мама Жак последовательно обшаривала все эти помещения, но нигде не могла найти машинку для мака. Положение становилось угрожающим: мак она замочила уже двадцать четыре часа назад. Было просто необходимо провернуть его через машинку, чтобы на праздничном столе появился пирог с маком. А какой же праздничный стол без макового пирога!
В повседневной жизни семейство готово было терпеть немалые неудобства, чтобы создать своей кормилице условия для творческой работы. Однако по мере приближения рождества в умах членов семьи начинали происходить неожиданные перемены. Дедушка превращался в придирчивого, брюзгливого свекра, только и норовящего отругать невестку за бесхозяйственность. Дети, то есть Целестина, Юлия и Бобик, требовали вкусных вещей и праздничного настроения. Жачек приводил примеры счастливых семей, в которых неработающие матери создают уют и кормят домочадцев пирогами с капустой. Словом, на бедную служительницу муз оказывалось такое давление, что она вынуждена была, превозмогая самое себя, занять место у плиты. Тем паче, что во Дворце культуры, где она руководила мастерской скульптуры и керамики, в это время года по случаю праздников как раз был перерыв в занятиях, так что ссылаться на недостаток времени не имело смысла.
Обыскав чердак, мама полезла на башенку. Шансы найти там машинку были ничтожно малы, поскольку в башенку никто не заглядывав с того дня, когда Целестине исполнилось десять лет и разгулявшаяся именинница чуть не вывалилась из окошка башни на улицу. Однако мама не хотела пренебрегать ни единой возможностью: открыв низенькую дверку, она внимательно оглядела башенку изнутри.
Небольшое квадратное помещение было почти пусто, если не считать лежащей в углу кипы старых газет. Машинки, разумеется, не было и в помине. Мама выглянула из окна и... забыла и про мак, и про пофыркивающий на плите бигос. За окном стояли сине-голубые сумерки, ветер бесшумно гонял сухие снежные хлопья. В доме напротив загоралась и гасла гирлянда елочных лампочек.
У подъезда желтого дома стояли и болтали две девочки. В одной из них мама узнала Цесю.
- Эй! - крикнула она.
- Алло, алло! - завопила снизу Цеся. - Погляди, Данка, моя мама на башне! Ну-ка, спусти нам свои косы!
Карпы в сетке вроде бы угомонились. Возможно, потому, что Цеся положила их на снег. Ей пришлось это сделать: иначе невозможно было образно описать подруге сегодняшнее приключение. Но тут она подхватила авоську и распрощалась с Данкой.
- Послушай, Цеська, мне ужасно хочется слазить на эту башенку, - сказала Данка, глядя вверх. - Это же просто фантастика. Можно там посидеть?
- Приходи послезавтра утром, - сказала Цеся, которая, правда, не допускала и мысли о том, чтобы пойти на свидание с бородачом, однако на всякий случай вторую половину дня предпочла не занимать. - Там правда здорово, только холодно.
10
Цеся вошла в переднюю, где на этот раз пахло бигосом. Из комнаты девочке доносился многоголосый шум.
Мои ребята пришли, хотят помочь тебе молоть мак, - сказала Юлия маме. - У Толека мы уже всё смололи.
- Да что вы все заладили мак, мак! - рассердилась мама. - Я пока никак машинку не найду. - И вдруг замолчала, испытующе глядя на дочку, у, которой на щеках пылал румянец, волосы рассыпались и глаза сияли, как черные звезды. Толек тоже пришел? - спросила она тоном скорее утвердительным, нежели вопросительным.
- Да, - шепнула Юлия и закрыла глаза. - Мама, он чудо. Чудо! Я в него безнадежно влюблена.
Цеся отложила свои покупки и подошла поближе. Ничего нет интереснее сердечных дел.
- Толек - это какой? - шепотом спросила она. Юлия бросила на нее недовольный взгляд:
- А, это ты. Слушай, Телятинка, когда мы тебя допустим в свое общество, изволь быть на высоте, понятно? Изобрази из себя милую, благовоспитанную девочку. И без того дрожишь от страха, как бы кто из родственничков чего не выкинул.
- Ну, знаешь, доченька!..
- Ты не представляешь, - зашептала Юлия, - какая у него семья. Мать настоящая графиня. Красивая, элегантная, благоухающая.
- Что ты говоришь? - растерялась мама Жак и украдкой покосилась на свои стоптанные туфли.
- Мы мололи мак, а она пекла коврижку, - трагическим шепотом продолжала Юлия, - и при этом была в бархатном платье с воротничком из настоящих кружев!
- О господи! - сказала мама.
- А отец - прямо лорд, клянусь. Все время сидел в кресле в стиле Людовика Шестнадцатого и читал Руссо.
- Почему ты считаешь, что лорды читают Руссо, сидя в креслах в стиле Людовика Шестнадцатого? - спросила мама, пытаясь скрыть, какое впечатление произвели на нее слова дочки.
- Наш дедушка тоже читает Руссо, - вмешалась Цеся в порыве местного патриотизма.
- Дедушка! - фыркнула Юлия. - Дедушка читает Вольтера. Кроме того, он читает ради пополнения своего образования, а тот, представь себе, просто наслаждается.
- Юлька! - хором закричали из комнаты.
- Иду! - сладким голоском откликнулась Юлия. - Так что помните, прошипела она, адресуясь главным образом к Цесе, - все должно быть на уровне. Цеська, прибери кухню, чтобы мне не пришлось краснеть. Мама, извини, конечно, но... ты бы не могла надеть свое красивое платье...
Мама язвительно усмехнулась, и ее черные глаза весело блеснули.
- С воротничком вот беда, - сказала она. - К этому бы платью да брабантские кружева, n'est pas[4]?
- Юлька! Юль-ка! - скандировали в комнате.
Юлька повернулась, грозно сверкнула смоляными глазами и исчезла. Маму вдруг осенило.
- Знаю! - прошептала она. - Знаю! Я знаю, где машинка! - И где же? поинтересовалась Цеся. - Это я по ассоциации с графиней и коврижкой... Сама же осенью спрятала ее в старую форму для коврижки и поставила на полку под лестницей.
И мать с дочерью, не сговариваясь, одновременно устремились к двери, ведущей на чердак. И действительно, в нише под лестницей лежала завернутая в бумагу пропажа.
- Но это же мясорубка! - заметила Цеся.
- Мясорубка - для мака, - популярно объяснила мама. - Беги к Юле, скажи, что через две минуты можно начинать. Кстати, не понимаю, почему они из этого устраивают целое представление?
Прибранная кухня выглядела вполне прилично. Мама положила мясорубку на стол и побежала в дальнюю комнату за горшочком с многоножкой, который должен был придать скромному интерьеру б торжественный вид. Однако, возвращаясь, она услышала голоса Юлиных друзей, доносящиеся уже из кухонных недр, вследствие чего отставила многоножку за ненадобностью и на цыпочках подкралась к двери, чтобы поглядеть на этого замечательного Толека.
Она увидела кудлатого лупоглазого блондинчика с большими розовыми ушами, и ее материнское сердце сжалось от разочарования. . ее прелестная дочка - и этот смешной гномик? Несчастная Юлия, где у нее глаза? Ну нет! Лучше уж второй, бородатый, хотя тоже, пожалуй, мелковат...
Впрочем, какой он ни есть с виду, этот блондинчик, а личность явно незаурядная. Мама Жак убедилась в этом, едва он заговорил. Голос у Толека был мощный и звучный, хотя и совсем не громкий. И все сразу умолкали, глядя на него с уважением.
- Ну так что, начнем? - сказал он. - Мне скоро уходить, мама ж
- Да, да, начнем, - поддержала его Юлия с притворным оживлением. - А завтра я всех приглашаю на пирог с маком! - Ее пламенный взор, устремленный на Толека, говорил: "Тебя приглашаю", и у мамы Жак опять сжалось сердце. И она решила полюбить Толека, невзирая на розовые уши.
Юлия, не отрывая глаз от своего белобрысого, прикрутила мясорубку к столу.
- Готово, - объявила она и взялась за решето с маком.
В эту минуту мама Жак сообразила, что не успела помыть мясорубку.
"В конце концов, - подумала она, немного пыли в пироге с маком..." Однако в душе у нее шевельнулось недоброе предчувствие.
- Симпатичная рыжеволосая Кристина накладывала мак в мясорубку. Толек крутил ручку. Первые обороты дались ему с трудом.
- Погоди, погоди, - сказала Кристина, глядя на решетку мясорубки, - там что-то застряло...
Если б Юлия обладала даром предвидения, она бы немедленно придумала для своих друзей другое развлечение. Мама Жак замерла под дверью. Рыжеволосая Кристина разобрала мясорубку, и вдруг кухня огласилась всеобщим воплем отвращения.
- Что это! - перекрыл всех страшный голос Юлии.
- Дохлая мышь, - ответил Толек, исследуя останки с холодным любопытством ученого. - Совершенно высохшая. Юль, откуда ты взяла такую мумию?
- Приятного аппетита, - сказал бородач и загоготал.
Воцарилась неловкая тишина. Бородач, внезапно смутившись, кашлянул и начал забавляться вилкой.
Сильное напряжение, хладевшее Юлией уже несколько часов, неминуемо должно было разрядиться каким-нибудь взрывом. Позорная находка в мясорубке послужила последним толчком: Юлия истерически расхохоталась, но смех быстро сменился не менее истерическим плачем. Гости повертелись еще минутку на кухне и после нескольких безуспешных попыток успокоить ее или рассмешить удалились, разводя руками.
Рыдающая Юлия осталась одна, если не считать покойницы мышки в мясорубке и притаившейся за дверью мамы.
11
Рождественский вечер получился невеселый. После вчерашнего происшествия Юлия погрузилась в состояние глубочайшего уныния, и ощущение безысходности передалось остальным членам семьи. Один Бобик был в прекрасном настроении - он сам зажег все свечки на елке и ухитрился закапать ковер стеарином.
Праздничный ужин, как всегда вкусный, был съеден без энтузиазма, хотя мак в меню практически отсутствовал: только клецки были чуть-чуть посыпаны им сверху. Мясорубка, освобожденная от своего ужасного содержимого, мокла в растворе соды и стирального порошка, хотя было ясно, что в любом случае никто никогда не рискнет ею воспользоваться. И все-таки на следующий день настроение в доме Жаков несколько изменилось к лучшему. Встало чудесное солнце, небо было изумительно синее, и снег заманчиво искрился на белых улицах. Этого было достаточно, чтобы всем стало немного повеселее, а тут еще пoзвонил Толек и осведомился у Юлии, разумеется "от имени всех наших", как там самочувствие...
- "От имени всех наших", - вздохнула Юлия, вешая трубку по окончании разговора. - Он всегда выступает как представитель коллектива. - И снова вздохнула, хотя лицо ее слегка просветлело.
- Он непременно в тебя влюбится, увидишь, - поспешила утешить дочку мама. С момента злополучной истории в кухне ее мучили угрызения совести: ведь вымой она мясорубку, на пути ее ребенка к счастью не возникло бы никаких препятствий.
Юлия опять помрачнела.
- Толек никогда в меня не влюбится, - сказала она пророческим тоном. - У него всегда будет возникать в памяти дохлая мышка в мясорубке.
Цеся собрала со стола посуду, оставшуюся от обеда. Уставляя тарелки на поднос, она напряженно думала о своем. С утра ее просто разрывали сомнения: идти или не идти на свидание с бородачом? Многое было против встречи с незнакомым донжуаном. Однако Целестина опасалась, что упустит первый и, возможно, единственный в жизни случай пойти на свидание.
Отнеся поднос на кухню, Цеся заперлась в ванной и, стоя там перед зеркалом, предалась печальным размышлениям. Если она явится на свидание, бородач будет разочарован, поскольку без косметики Целестина выглядела тем, кем была: шестнадцатилетней закомплексованной школьницей. Отсюда вывод - надо прибегнуть к помощи косметики. Но как раз этого Цеся не собиралась делать, ибо, если бородач и есть Тот Единственный, Суженый, Тот, что Навсегда, он должен увидеть ее, так сказать, "в натуральном виде", во всей ее скромной сути. Она поступит честно - обойдется без косметических ухищрений, и, если он влюбится в нее такую, какая она есть, это и будет та самая настоящая, чистая любовь. Единственно и исключительно.