«Женщ-щина». Чужая мысль завибрировала в голове, но она была адресована не мне, а особе с синими волосами и щупальцами вместо ног и рук – белесыми отростками, отходящими от колен и локтей.
   «Глупая». Тихий серебристый смех, и четыре из пяти фигурок скользнули по направлению ко мне.
   Женщина, женщина, криво улыбнулась я, и четыре вспышки раскрасили ночь. Ошметки щупальцев и тел разлетелись в воде, медленно опадая к далекому дну. Визг глушил, я тоже заорала, с ненавистью глядя на раззявленную пасть оставшейся в живых. Она орала не переставая, а я от боли и кругов перед глазами не могла воспроизвести ни одного мало-мальски нормального заклинания. Продолжая орать, она соскользнула с камня и медленно начала подплывать ко мне, шевеля в воде своими гибкими щупальцами и сверкая злыми провалами незрячих глаз.
   Зачем телепату глаза? Эта мысль почему-то помогла, я выхватила прямо из воды последний пульсар и, уже чувствуя, как липкие присоски щупальцев оплетают ноги и тело, с мрачной усмешкой как можно глубже засунула его ей в пасть. Сирена подавилась и замолкла, пытаясь откашляться и одновременно плотно сжимая губы вокруг моей руки. Кислота ее слюны обожгла кожу, но я еще дальше продвинула пульсар и резко вырвала руку из ее глотки, пытаясь выпутаться из ослабевших щупальцев. Мне удалось, я даже успела отплыть на некоторое расстояние, когда пульсар, который она пыталась достать из горла, сработал.
   Вспышка, меня толкнуло волной, и я ударилась затылком о каменную вершину. Еще вспышка, но теперь уже только в моей голове, и широкая светло-алая лента крови из раны окутывает голову. Надо плыть, вокруг ошметков плоти уже собираются первые жуткие тени. Давясь и толкаясь, они пытаются урвать себе хотя бы один кусок, еще две уже стерегут меня, принюхиваясь к запаху теплой крови. Гребки руками, ноги почти не двигаются. Я сильно замерзла, но надо успеть к поверхности, она рядом.
   Резкий удар в бок, снова. Вода, падая вниз и резко смыкаясь вокруг полузатонувшего корабля, создает вихри и водовороты. Я уже не понимаю, где дно, а где поверхность, гребу сама не знаю куда. В пятку вцепляется что-то мелкое и зубастое – и как оно видит в такой-то темноте? Вспышка пульсара, и пасть недовольно выпускает добычу, а от моей ноги развертывается еще одна лента крови. В голове темнеет, в ушах слышится какой-то звон, и что-то сжимается вокруг моей талии, таща тело куда-то вбок. Это конец, меня сейчас съедят.
   Темнота. Наконец-то.
 
   Фонтаны воды из несчастного горла хлынули на палубу, я скорчилась в позе эмбриона, подтянув к животу сведенные судорогой и согнутые в коленях ноги, кто-то держал меня за талию, не давая завалиться на бок. Голова раскалывалась, отнялась правая пятка, и вообще я была сильно возмущена тем, что меня без моего разрешения спасли и теперь заставляют так мучиться. Вокруг бедной маленькой меня полукругом стояла вся команда во главе с капитаном, наперебой давая державшему мою тушку человеку советы (как держать, чем держать и что при этом делать, чтобы я выжила) и сильно интересуясь моим самочувствием (услышав вопрос, видела ли я свет в конце пещеры, я окончательно очнулась и даже смогла приподнять голову, ища этого умника, чтобы в будущем дать пяткой в глаз). Но тут по моему лицу завозили сухим полотенцем, еще одно накинули на плечи. Рядом вопил Коша, прыгая у моего носа и болтая без умолку.
   – А ты туда, а один… и вдруг: бабах! А потом вспышки, а они очнулись, она лопнула, все спрашивают… и снова: бабах! А корабль чуть не бульк!
   Я трагически оглядела лица команды, взывая о помощи, но меня явно не поняли.
   – А Паша орет: где она?! А я ору: там! И он тоже прыгнул, а нас штормит, все бегают, и тут он… ты тоже на палубе, и кровь, и пятка! Я так переживал! А ты… а я…
   Я накрыла его полотенцем, мечтая хоть на секунду заткнуть, но тут меня подхватили на руки, и я наконец-то увидела мокрое и бледное лицо своего спасителя.
   – Пашка… – Я слабо улыбнулась.
   На живот тут же вскарабкался Коша и немедленно обнял меня лапками, нагло игнорируя стоны, что мне тяжело и в общем-то плохо. Так нас и отнесли в каюту, где я, с трудом переодевшись в сухое и перевязанная бинтами в двух местах (Паша с Кошей очень старались, один перевязывал мне голову, чуть не замотав нос, а второй старательно занимался пяткой, постоянно выкрикивая: «Ди, ну как, а так не больно? А так? Чего? Ой, извини. Слушай, а тебе с бантиком узелок или чтоб его было видно? Да? А по-моему, с бантиком красивее»), и не заметила, как уснула во время перевязки. Меня заботливо накрыли одеялом, под него немедленно залез Коша, заявив, что будет грелкой. Кстати, грелка из него и впрямь неплохая.
 
   Всю следующую неделю я наслаждалась любовью команды. Мне каждое утро носили в каюту горячий чай с булочками, кок готовил еду по нашему с Кошей заказу. А когда я, старательно хромая, появлялась на палубе, ко мне тут же бежали трое или четверо матросов, готовые выполнить любую мою прихоть: один натягивал ткань от солнца, второй носил воду, третий просто трепался за жизнь. Я наконец-то расслабилась, получала от жизни удовольствие и каждый вечер, забравшись в один из гамаков в кубрике, развлекала матросов «правдивыми историями» из жизни ведьм, колдунов и своей лично. Коша мне потом сказал, что узнал обо мне много нового, – он всегда сидел неподалеку и, открыв рот, слушал, как убивал плечо к плечу со «знаменитой ведьмой» всяких зомбиков, костяных драконов и прочую нежить буквально направо и налево. Моряки смотрели на него с уважением, а сам он раздувался от гордости и важно кивал на каждое мое слово. Кстати, вот одна из историй.
 
   В углу горит несколько свечей, разгоняя сытый полумрак ночи, подо мной со скрипом покачивается плотная ткань гамака, а рядом сидит дракоша, опираясь передними лапками на мои колени. Моряки расположились вокруг нас – кто в гамаках, а кто и просто на полу – и слушают мою историю. Фигура Паши застыла на пороге, почти полностью скрытая тенью. Не хватало только капитана и старшего помощника, но должен же кто-то вести корабль!
   – Эта история, – потягивая настоянный на травах чай, начала я, выцарапывая у Коши сушки, которые он расположил в кульке неподалеку и которыми делился с трудом и только после боя, – случилась не так давно. Я, Паша и Коша нашли логово мертвого и вновь ожившего в эпоху войны магов чудовища.
   Слышен был только треск фитиля свечи да тихое поскрипывание досок палубы. Я продолжила:
   – Спустившись в мрачное, покрытое плесенью подземелье, мы увидели горы скелетов, осколки костей которых плотно устилали пол каменного хода. Из глубины слышны были завывания, и в нос ударил смрад и вонь полуразложившегося, но все еще движущегося трупа. Коша полетел на разведку.
   Дракончик затаил дыхание, началась его любимая часть – где он геройствует. В пасти захрустела первая сушка.
   – Мы шли не торопясь, перепрыгивая через провалы, уклоняясь от смертоносных стрел и пик, выскакивающих прямо из стен, и рассекая мечами нити тонкой стальной паутины, которая может разрезать любой металл. С потолка капала мутная вода, иногда с личинками.
   Все вздрогнули, представив личинок, падающих сверху, Коша затеребил меня за ногу, напоминая о себе.
   – В туннеле раздался грохот и вой чудовища, вонь стала почти невыносимой! А вскоре к нам вернулся потрепанный герой, весь окровавленный и с поломанным крылом. Он сообщил, что лично прокусил чудовищу глаза и уши и теперь оно слепо и глухо, а потому ползет к нам на ощупь.
   Глаза дракончика счастливо мерцали, он даже дыхание задержал, чтобы ничего не пропустить. Все уважительно поглядывали в его сторону, ловя каждое мое слово.
   – Коша был почти при смерти и предлагал дать ему мощный пульсар, чтобы умереть с честью, а мы бы могли вернуться на поверхность и помнить о нем, заваленном вместе с огромной мертвой тушей на поле взрыва!.. Но я отказалась, он был слишком дорог нам, чтобы так просто дать ему умереть.
   Дракоша счастливо засопел, ерзая от удовольствия.
   – И тогда мы пошли дальше. Дракон лежал на руках у Паши, показывая, куда надо сворачивать на ответвлениях, хотя мы бы могли идти просто по запаху, характерно указывающему дорогу, когда из-за следующего поворота вылез огромный, полуразложившийся, занимающий своей тушей весь проход червяк и попер на нас, ориентируясь только на нюх, так как ни видеть, ни слышать он больше не мог.
   Я выдержала эффектную паузу, старательно прихлебывая чай и нагло утащив у чересчур увлеченного рассказом Коши еще одну сушку. Все упорно молчали, ожидая продолжения. Мне показалось или Паша улыбнулся? Прислонившись плечом к косяку, он стоял в тени, и его глаза мерцали странным светом… А может, это просто отражение свечей, кто знает.
   – Паша выхватил меч и со страшным криком побежал к червю, втыкая клинок все глубже и глубже в ужасную плоть! Он орал, как безумный, выкрикивая имя Коши и обещая умереть раздавленным ради него.
   Коша благодарно посмотрел в сторону уже не улыбающегося Паши, туда же посмотрели и все остальные.
   – Червь выл и шипел, но пер вперед, грозя раздавить героя, а я в это время чертила на полу рисунок пентаграммы. «Задержи его!» – крикнула я, расставляя в углах звезды и нужные камни и уже нашептывая первые слова заклинания. Но тут червяк распахнул жуткую пасть и… проглотил героя.
   Все удивленно уставились на вполне живого Пашку, пытающегося по-тихому смыться, но народ возмутился, и его вернули на место, несмотря на сопротивление последнего.
   – Дракон лежал рядом со мной и помогал расставлять камешки, глотая соленые слезы по погибшему другу!
   Послышался всхлип. Коша рыдал, вытирая слезы кулаком и жуя сушку. Лица команды посуровели, кто-то похлопал дракошу по спине, успокаивая, я изо всех сил делала серьезный вид.
   – Но вдруг меч пронзил горло чудища изнутри, и оттуда, весь в слизи и кишках, вылез Паша, прополз по чудовищу и вонзил меч прямо в голову червя, сидя на нем сверху.
   Все бурно радовались, хлопая насупившегося Пашку по плечам, каждый лез обнять его и выразить ему свое восхищение. Коша снова затеребил меня за ногу, показывая на себя, я успокаивающе кивнула ему и продолжила:
   – Паша слез с беснующегося монстра и пополз к нам, меч он так и не бросил, но нога… она была сломана.
   Пашку сочувственно обняли и заявили, что, дескать, ничего, и не такое бывает, кок вот однажды два ребра, ногу и руку сломал, только не себе, а парню, которого застал у себя дома со своей дочкой, а потом еще и из окна выбросил, благо этаж был первый и там куст рос. Паша криво улыбался, принимая поздравления и утешения с видом великомученика и бросая на меня такие взгляды, что я прямо-таки смущалась.
   – А из правой ягодицы у него торчал зуб монстра!
   Тишина…
   Паша красный как рак оглядывался по сторонам.
   – И ты полз! – восхищенно слева.
   – Наш мужик! – подытожили справа.
   Паша не выдержал и выбежал из кубрика, успев сунуть мне под нос внушительный кулак. Я только хмыкнула.
   – Он дополз до нас и спрятался за пентаграммой, а я вручила Коше получившееся заклинание, и дракончик храбро полетел вперед, – (Коша снова меня затеребил и показал один палец), – на одном крыле, – (счастливое сопение), – прямо к чудовищу! И кинул в него заклинанием. Я еле успела открыть телепорт и унести нас оттуда на поверхность. Следом раздался взрыв, и земля просела в месте удара… Больше об этом чудовище никто ничего не слышал.
   Все еще минуту сидели, оценивая услышанное, а потом началось бурное обсуждение. Кошу все иначе как героем не величали, мне скупо говорили «молодец», а двое или трое побежали искать Пашу, чтобы высказать ему свое уважение и восхищение. Паша, кстати, после этого довольно серьезно со мной поговорил, впадая в панику от одной только мысли, что находится на гребне всеобщей любви, и напрягаясь оттого, что каждый встречный может расспросить, какой величины был зуб. Кстати, Коша, гад, сообщил, что он был громадный и отравленный, а потому у Пашки теперь психологическая травма. После того как сам пострадавший узнал о таких подробностях из своей жизни, он часа два гонялся по всему кораблю за дракончиком, клятвенно обещая придушить последнего. Я же пообещала впредь не упоминать в своих устных мемуарах несчастного парня, на чем мы и помирились.

ГЛАВА 12

   – Земля, земля! – Коша прыгал по площадке на мачте и орал не переставая.
   Впередсмотрящий только улыбался, стоя рядом и наблюдая за чешуйчиком.
   – Ди, там земля! – Коша камнем упал вниз, резко затормозив крыльями только у самой палубы и зависнув на уровне моего носа.
   – Я поняла. – Скупой кивок и заинтересованный взгляд туда, где на горизонте показалась едва заметная темная полоска суши.
   Коша сел на перила рядом со мной и тоже туда уставился.
   – Как считаешь, что там?
   Легкое пожатие плечами. Я не провидица, чтобы отвечать на такие вопросы.
   Неслышно подошел Пашка и встал рядом, облокотившись о перила и изучая воду у кормы.
   – Тебя капитан зовет, говорит, пришло время оплаты.
   Я поморщилась, уже успела забыть.
   – Я с тобой! – вызвался дракончик, но Пашка поймал его еще на взлете.
   – Нет, – покачала я головой, пока Коша кусал Пашу, – я разберусь сама.
   Дракончик прекратил кусаться и угрюмо посмотрел мне вслед.
   Каюта капитана была довольно уютной, пол застелен коврами и шкурами, у дальней стены стоит кровать с мягким пестрым покрывалом, а в центре царит огромный заваленный бумагами и картами дубовый стол с недоеденным завтраком. Над столом – тяжелая железная люстра с полуобгоревшими свечами, сейчас не зажженными.
   Капитан сидел за столом, но, когда я вошла, тут же встал и с широкой улыбкой вышел ко мне, разведя руки в стороны. Я от объятий уклонилась и без предисловий вынула из кармана потрепанного вида лампу, молча сунула ее в огромные руки капитана и так же молча вышла. Джинну то, что он должен делать, я шепнула еще раньше, пока шла в каюту.
   Друзья стояли там, где я их оставила, и выжидательно смотрели на меня.
   – Будем ждать, – объявила я и села на перила, перекинув ноги за борт.
   Коша забрался ко мне на колени, а Паша сел лицом к капитанской каюте, ожидая, что будет дальше. Так мы сидели минут десять, а потом раздались жуткие вопли, и мы, не сговариваясь, вскочили и побежали в каюту.
   На столе стояла потрепанная лампа, а в углу плакал капитан. На первый взгляд в каюте ничего не изменилось. Я подошла к капитану и затеребила его за плечо.
   – Что случилось?
   Паша молча убрал лампу в карман.
   – Я загадал желание. – Голос, гулкий и будто чужой, шел из-под плотно сомкнутых рук, которыми капитан закрывал лицо.
   – И что ты пожелал? – Я решила не «выкать» в такой момент.
   – Вечную жизнь.
   Я поморщилась. Люди такие дураки, ну вот зачем ему вечная жизнь? Он же свихнется.
   – А чего ревешь? – решил все-таки вмешаться Коша.
   Капитан медленно отвел руки от лица и взглянул на нас. Я вздрогнула. Лицо обуглено, век нет, но глаза уцелели, а из-под верхней губы выпирают длинные и тонкие клыки вампира. Что ж, он и впрямь будет жить вечно.
   Паша подошел к иллюминатору и зашторил его, в каюте воцарился полумрак. Капитан медленно и осторожно выполз из тени шкафа, куда упал от дикой боли на горящем под лучами солнца лице. Он встал и неуверенно огляделся. Мы все трое рефлекторно сделали шаг назад, уж слишком пугающим был его новый взгляд.
   – Ты этого хотел? – Слова вылетали из моего горла с хрипом, мучительно хотелось создать пульсар и вмазать по этой вечно мертвой физиономии, чтоб до пепла, чтоб навсегда.
   – Нет. – Он опустил голову, понимая, как я могу среагировать на его прямой взгляд. – Я не хотел. Верни мне жизнь, ведьма.
   – Этого я сделать не могу, это может сделать только джинн, но какой мне толк тратить на тебя последнее желание?
   Он смотрел на носки своих сапог.
   – Я могу просто показать тебя команде, и она сама раздерет вампира на части, сделав за меня всю работу. Ты ведь знаешь, как относятся к нежити на кораблях, едва берег скрывается за нитью горизонта. Новообращенного, а не потомственного вампира просто из чистого страха разорвут на куски. Ты же не сможешь контролировать свой голод!
   Дрожь прошла по мертвому телу, он еще ниже опустил голову и глухо обронил:
   – Проси что хочешь.
   – А у меня все есть.
   Он молчал, а я злилась и злилась, чувствуя почти физическое отвращение к существу, стоящему передо мной. И никакие доводы разума типа «он не хотел» или «это джинн виноват» не помогали. Я подошла к Паше, вытащила у него из кармана лампу и сунула ее в уже когтистые руки капитана. Он сжал ее так крепко, будто боялся, что она исчезнет, растворится в воздухе. Развернувшись, я вышла из каюты и хлопнула за собой дверью. Коша с Пашей остались внутри – проследить за тем, чтобы на этот раз все прошло как надо.
   Вскоре они вышли. Капитан вновь был человеком, на его лице не осталось и следа от недавних ожогов, а лампы в руках у Паши уже не было. Что ж, она свое отслужила, да и все равно я не люблю мощное чуждое мне волшебство, так как не понимаю его.
   – Спасибо. – Голос капитана был сух и холоден, но, оглянувшись, я увидела на его лице бурю эмоций. – Я доставлю вас в единственный известный мне порт, хоть он и далеко от места предполагаемой первоначально высадки.
   Я кивнула и снова отвернулась к все более четко проявляющейся линии берега. Капитан ушел, а Паша и Коша сели рядом со мной на перила. Пашка тоже свесил ноги за борт, усадив Кошу между нами, правда, тот все равно перебрался ко мне на колени, уютно свернувшись и с интересом наблюдая за резвящимися под водой рыбками, изредка выпрыгивающими из нее и сверкающими на солнце разноцветными спинками. – На нос падали горячие лучи солнца, а волосы теребил ветер, стараясь занавесить ими лицо.
 
   Порт шумел. В нем стояло около пяти кораблей, и на первый взгляд он совершенно ничем не отличался от того порта, из которого мы, казалось, недавно вышли.
   А второго взгляда нам бросить' никто не дал.
   Едва был спущен трап, как на борт поднялись пять старичков, все в черных мантиях и высоких, увенчанных серебристой вышивкой колпаках. В руках каждый держал по высокому резному посоху. Мы замерли со своими вещами, уже готовые к тому, чтобы покинуть корабль, но путь нам решительно преградили, не давая сойти по трапу.
   – Вы прибыли с первого континента и привезли этих пассажиров? – Первый и самый важный волшебник обвиняюще посмотрел на хмурящегося капитана.
   – Да, это так, но ввоз пассажиров не запрещен.
   – Это так, – кивнул старичок, и вокруг нас вспыхнула оранжевым жемчугом полупрозрачная сфера.
   Я замерла, не решаясь пока колдовать.
   – А вот ввоз убийцы короля Теодора – опасного колдуна из другого мира – и его сообщников запрещен.
   Пульсар вонзился в полупрозрачную стенку и… исчез.
   – Ди, что делать? – Дракоша сидел у меня на руках и испуганно оглядывался по сторонам.
   Паша поднял руку, и красные лучи вылетели из пальцев, пронзили пленку насквозь и… вонзились в старичка. Тот вздрогнул и рухнул на палубу, купол все так же переливался оранжевыми всполохами.
   – Попробуй пройти сквозь него! – рявкнула я и ногой вытолкнула парня за границы купола.
   Как я и ожидала, он прошел его незамеченным, а моя рука натолкнулась на плотный барьер, то же было и с дракошей.
   – Убить их! – взвизгнул перепуганный старичок слева, и цепочка ветвистых оранжевых молний со всей поверхности купола вонзилась в нас.
   Я заорала и рухнула на доски, прижимая к себе кричащего Кошу и из последних сил поглощая каким-то заклинанием его боль. Только бы он не чувствовал, только бы он не страдал… Зато меня боль его и своя доконала.
   Паша выпустил в старичков лазеры, но они создали какую-то переборку с зеркальной поверхностью, и лучи, отразившись, вонзились в парня. Он вздрогнул и упал на палубу, а потом медленно привстал и пополз к нам, в купол. Ветвистые молнии оплетали тело, скользили по коже, отзывались болью, жуткой болью, вгрызаясь в нервы, разрывая сухожилия, мышцы. Я уже не кричала, просто прижимала к себе замершее тельце Коши и смотрела на Пашу. Какой же он все-таки глупый… Его рука сжала мою руку, лицо оплела оранжевая игривая сеть. Боль разделилась на двоих, и я все-таки спросила:
   – Зачем? – Кровь толчками вырывалась из горла, я пыталась глотать, но тщетно.
   Он улыбнулся мне, ложась рядом и глядя мне в глаза:
   – Я вас не брошу.
   Его рука была в моей, будто закрывая от окружающих уже мертвое тельце дракоши.
   А сфера все сжималась и сжималась вокруг нас, кровь заменила слезы, стекая из уголков глаз, а там, снаружи, стояли и смотрели на нас: вся команда корабля во главе с капитаном и четыре старичка, перешептывающиеся между собой и спокойно за всем наблюдающие. Я решила не обрекать их на посмертное проклятие ведьмы. Команда этого корабля мне нравилась, пусть живут.
   А потом я умерла.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА 1

   – Ди, давай вставай, хорош притворяться.
   – Ну встала.
   – Ты меня видишь?
   – Нет.
   – А так?
   – Не вижу.
   – А вот так?
   – Коша, прекрати издеваться над Ди и вылезай из облака.
   Из облака?
   Я огляделась, тело было легким и невесомым. Самое странное, что я не чувствовала даже отголосков той боли, что еще недавно меня терзала. Вокруг были облака, много-много облаков, а над нами удивительно голубое небо: яркое и светлое, но почему-то с россыпью звезд. Я стояла будто на пружинистом матрасе, рядом весело мне улыбался по шею скрытый облаками Паша, он держал в руках над головой по уши довольного дракошу, машущего крыльями и старающегося вырваться, чтобы перелететь ко мне. Торжественный акт передачи Коши из рук в руки состоялся.
   – Мы что, умерли? – Коша уже летал вокруг' моей головы, закончив меня ощупывать и обнимать.
   – Похоже на то, – кивнул Паша, – только вот я не понял: если это рай, то где же ангелы?
   – А я ангела нашел!
   Вопль Коши застал нас врасплох, и мы, не сговариваясь, побежали посмотреть.
   Дракончик летал между облаков, держа в передних лапках светящийся нимб, и радостно улепетывал от гоняющегося за ним мужика в белом балахоне и с двумя огромными белоснежными крыльями за спиной.
   – Отдайте нимб немедленно! – орал ангел, бросаясь в Кошу тапочками, но тот уже был научен суровой жизнью (я в него по утрам еще и не тем бросала), а потому каждый раз уворачивался.
   Налетев на меня, он сунул мне в руки нимб и радостно показал мужику в балахоне язык. Естественно, огненный, и, естественно, парень резко облысел, а в балахоне появилась некрасивая дыра с еще дымящимися краями.
   Ангел остановился, обозрел дыру и… ну очень укоризненно на меня посмотрел. Мне почему-то стало стыдно, пришлось вернуть нимб. Коша возмущенно запищал, но я ему пасть рукой заткнула.
   – Спасибо. – Нимб был торжественно водружен обратно на голову и завис в паре сантиметров над черной макушкой.
   – Итак, вы умерли!
   На него смотрели три пары невменяемых глаз. Паша не поверил и для пробы пульнул по нему из лазеров.
   Еще три дырочки в балахоне.
   Взгляд ангела стал страдальческим.
   – Извините. – Это Паша. Так робко, что я принялась некультурно ржать.
   На меня все посмотрели, и я, закашлявшись, заткнулась.
   – Вы умерли.
   – Сам ты труп! – Коша выплюнул мою руку из пасти, предварительно укусив.
   Я начала ругаться.
   Тишина, ошарашенный взгляд ангела и поднятый вверх большой палец Паши. Молчу, молчу.
   – Итак, вы…
   – Умерли, – хором подсказали мы.
   Ангел кивнул и невозмутимо продолжил:
   – Я ваш ангел-хранитель.
   – Чей конкретно? – не выдержала я. Потрепанная, обгорелая и с дырочками фигура ангела меня не вдохновляла, и я надеялась, что уж мой-то ангел выглядит посолиднее.
   – Я же сказал: ваш. Просто у нас временная перестановка кадров, вот на меня и скинули вас всех. Временно, – добавил он, наблюдая наши вытянувшиеся физиономии. – Поэтому его, – тычок пальцем в Пашу, – и закинули в этот мир. Когда там, наверху, разберутся, мы его вернем.
   Паша нахмурился и сжал кулаки, ангел не сразу понял, что ему грозит, и вовремя убежать не смог.
   Некоторое время раздавались только крики «помогите!» и наши подбадривающие вопли, но потом прилетели еще двое: высокие, со смиренными лицами и световыми мечами в руках. Пашу, как щенка, откинули в сторону, а помятого и местами оборванного ангела подняли и отряхнули. Он пытался ругаться, но ему профилактически добавили свои же, все с тем же выражением смирения на лицах, и он замолк. Заметив наши недоумевающие взгляды, все-таки пояснил:
   – Да, я ангелом работаю всего ничего. Раньше грешником был, вот и решили столь оригинальным методом меня исправить.
   Теперь уже у меня сжались кулаки, а в душе клокотало возмущение, но мою тушку вовремя поймал Пашка и старательно удерживал минут пять, пока я высказывала все, что думаю о таких ангелах.
   – А ты вообще ведьма, так что ангела не заслужила, а он профессиональный убийца, а драконам ангелы вообще не положены! – не выдержал наш хранитель, и я все-таки заткнулась, правда, Паша на всякий случай все еще меня удерживал за руки.
   – Так, давайте все сядем и успокоимся.
   После некоторого колебания мы все же сели, правда, два прибывших ангела, такие красивые и такие холодные, остались стоять неподалеку от нашего горе-хранителя, исключая для нас любую возможность припомнить ему все обиды и еще разок начистить физиономию.