Мяхар Ольга Леонидовна. Пророчество для ангела

   — Что с тобой? — Заволновался котик и наступил лапкой на туго перевязанное плечо.
   — А-а-а! — Взвыла я, наблюдая за звездочками над головой.
   — Дыши, дыши, сейчас все пройдет, — и он поставил вторую лапу туда же.
   — О-о-о! — Звездочки приняли нездоровый синюшный оттенок.
   — Вдох-выдох, вдох-выдох. — Советовал котик, и не думая с меня слезать.
   — О-о-тойди с плеча, козел, — выдохнула, наконец я.
   Кот слез, я начала дышать.
   — Извини, — покаялся мохнатый разбойник, ретировавшись на другой конец кровати.
   Это правильно, я сейчас и убить могла… любя.
   — Ты в порядке?
   Я скосила на него возмущенный глаз и попыталась сесть. Получилось только с третьей попытки. Кот, к счастью, помогать не пытался.
   — Есть хочешь?
   Есть я хотела, и даже очень. Обрадованный Обормот унесся из комнаты и вскоре вернулся в сопровождении пышной женщины с огромным, уставленным всякими яствами подносом в руках. Мне положили его на колени и даже налили стакан воды. Учуяв запах жареной картошки с грибами, я забыла про все обиды и принялась заеду. Вслед за картошкой пошла жареная рыбка, потом ватрушки с творогом и на сладкое — кусочки поджаренного хлеба, которые я густо намазывала душистым медом. Похлопав себя по вздувшемуся животу, я сердечно поблагодарила засмущавшуюся хозяюшку.
   — Ой, да что вы, эти грыги терроризировали нашу деревню уже неделю, и не подходили к стенам на расстояние полета стрелы. Уж и не знаю, как бы мы без вас справились.
   — Хм, скажите, а кроме грыгов кто еще водится в этих лесах?
   Толстушка задумалась, почесывая кота за ухом. Кот, к моему удивлению, не сопротивлялся.
   — Да кто ж еще-то, ну вот мерки, проглоты, выпи, залежни…, да мало ли там кровопийц. Мы с котом, открыв рот, взирали на нее. Кот медленно повернулся ко мне и схватился за сердце, долго его искал, не нашел и завопил уже так.
   — Ллин!
   — Поменьше патетики, — поморщилась я, ковыряясь в ухе, — у меня голова до сих пор болит.
   — Ллин, — уже тише начал глотик, — мы ведь дальше не пойдем? Я жить хочу и есть, и крайне болезненно отношусь, когда сожрать хотят именно меня.
   Я грустно улыбнулась.
   — Ты можешь остаться здесь, уверена, что эта милая семья…
   Толстушка, согласно закивала, продолжая теребить мохнатое ухо.
   — И оставить тебя одну?! Да ты и трех дней не протянешь.
   Я благодарно захлюпала носом, видимо успела простудиться.
   Толстушка разочарованно вздохнула, забрала поднос с грязной посудой, и, пожелав мне скорого выздоровления, вышла за дверь.
   Я закрыла глаза и занялась самолечением, бормоча под нос различные формулы и заклинания. Кот пытался не мешать. Через пять минут все раны затянулись и я смогла встать. Но от потери большого количества сил, которые сожрало волшебство, мне опять захотелось есть.
   — Вперед, на кухню, — заявила я, быстро оделась и вышла за дверь, кот не отставал, временно не удивляясь моему аппетиту. Сам-то он мог есть в любое время суток и, кажется, в любых количествах.
   На кухне хозяйка с ужасом наблюдала, как я уничтожаю ее запасы, которые были до нашего прихода расставлены на столе и, видимо, ожидали прихода ее мужа, он же был и старостой. Мы с котом ели молча, но много, и к концу женщина бросилась к печке, чтобы начать процесс готовки сначала. На печи хихикали и переговаривались трое ребятишек, с интересом разглядывая меня и кота. Наконец, самый младший из них: вихрастый мальчик лет пяти, набрался смелости, слез с печки и тихо подошел к столу, не отрывая горящего взгляда от увлекшегося рыбой кота. Мы с остальными двумя ребятишками с интересом за ним наблюдали. Паренек тихо подкрался к столу, протянул руки к сидящему к нему спиной Глотику… Мы затаили дыхание. И…, схватил кота, прижал к щуплой груди, и поволок к печке.
   Кот орал и вырывался, размахивая рыбьим хвостиком, но когтей не применял. Вообще Обормот был чуть ли не больше самого паренька, а потому, пока он доволок его до печки, то изрядно умаялся. Но тут ему помогли сестра с братом, и в шесть рук орущий ругательства кот, был водружен на печку, где его принялись тискать и гладить. Хозяйка все так же суетилась у печки, не обращая на шум никакого внимания, ей явно было не до того, а я вмешиваться не спешила.
   Вдруг крики стихли. Я удивилась, немного подождала, а потом, серьезно забеспокоившись, встала, и подошла к печке, пытаясь увидеть, что там происходит. А там лежал мурлыкающий Обормот, и громко урчал от удовольствия. Еще бы, его гладили, чесали за ухом, и даже обмахивали старым полотенцем от мух. Тут один из ребят заметил меня.
   — Не боитесь, тетенька, мы с ним чуть-чуть поиграем, и отпустим.
   — Только пусть сначала ласскажет о том, как он длался с плохими монстликами, — попросила девочка лет трех, — пожалуйста.
   — Ну что ж дети, — важно кивнул Обормот, — их были тысячи, а я был один…
   Я хмыкнула и отошла от печи, решив прогуляться по деревне.
   — И пока моя слабая подруга, крича от страха, лезла на стену, я, как тигр…
   Я скрипнула зубами, но решила не возвращаться. В конце-концов он и вправду спас мне жизнь, так что… прибью потом.
   На улице было тепло, но все явственнее проступали первые признаки грядущей осени. Впрочем, до нее еще далеко. Я натянула на плечи захваченную из комнаты куртку и пошла вперед по улице. Многие встречные мне улыбались, некоторые даже здоровались. Мне было хорошо, и я решила немного задержаться здесь. Наверняка у старосты найдется работа для одной хорошей ведьмы, тем более так хорошо недавно доказавшей свою профпригодность.
   Мелькнула вывеска трактира, я затормозила, и решила зайти. Наверняка там я узнаю много полезной информации.
   Трактир встретил меня теплом, гулом и традиционной полутьмой. Я выбрала столик в углу: так, чтобы мне была видна дверь и подала знак разносчице. Ко мне подошла грудастая девица в ну о-очень коротком платье и без единой мысли на румяном, вечно улыбающемся лице.
   — Кувшин вина, и кружку, — сказала я. Она почему-то хихикнула и удалилась, вертя бедрами по сторонам.
   Оглядевшись, я насчитала три шумные человеческие компании. Так же в углу сидело четверо эльфов, один из которых постоянно косился в мою сторону. С ними сидел гномик и что-то вещал с очень жалким видом. Я поймала взгляд пялившегося на меня золотоволосого эльфа и смотрела ему в глаза до тех пор, пока он первым не отвел взгляда. Эльфы народ высокомерный и искушенный в волшебстве, с ними приходится считаться даже королям. В вечнозеленом лесу у них расположено единственное королевство, и они в своих владениях знают все о самом последнем листике, и управляют ростом и жизнью всех деревьев и животных, населяющих лес. Знания всплывали в голове одно за другим, легко разворачивая перед глазами события последних десятилетии. Эльфы жили тихо, так как с ними просто не осмеливались воевать. Да и незачем, в сущности, они живут сами по себе в своем королевстве, достаточно редко покидая его границы, а если какая-нибудь наивная дурочка прельстится красотой и песнями лесного барда, то это их проблемы. Возможно, она даже проживет еще года три. Дольше в рабстве у эльфов вроде бы никто не выдерживал.
   Гном что-то доказывал эльфам, судя по их лицам — безрезультатно. А мне, наконец, принесли мое вино, которое я стала с удовольствием потягивать.
   — Прошу прошения, — мягкий хрустальный голос раздался откуда-то сбоку. Я повернулась и увидела его сама.
   Этого среброволосого эльфа с глубокими васильковыми глазами и чарующей улыбкой в изгибе тонких губ. Естественно, он был невероятно красив, и мне в принципе уже давно полагалось лежать в счастливом обмороке под столом. Я хрюкнула и поперхнулась вином.
   — Что вы сказали? — Вежливо уточнил он и сел напротив.
   Я, наконец, откашлялась и подняла на него сияющий взгляд. Эльф ощутимо расслабился, видимо считая, что произвел на меня неизгладимое впечатление.
   — Меня зовут ЛОЛЛЭЛИАН, и я сразу же обратил на тебя внимание. — доверительно сообщил он мне, — Такой цветок не должен пропадать в этом захолустье.
   Я серьезно на него смотрела. Эльф удивленно замолк, но потом вновь продолжил.
   — Я и мои друзья, мы направляемся в вечнозеленый лес, возможно, ты не откажешься поехать с нами? — речь текла плавно и напевно, сковывая мысли и подчиняя их воле говорившего. Угу, щаз.
   — Грубо, — поморщилась я, отхлебнув еще пару глотков из кружки, — а где серенады, признания в вечной любви, и вздохи под луной у ближайшего болота? Нет, я так не согласна, проваливай, давай.
   Эльф сидел с таким видом, будто по нему только что чем-то стукнули, чем-то тяжелым. Но вскоре до него, пусть и с трудом, начало доходить куда его только что послали. Приятно, когда и собеседник не идиот.
   — Что это значит?
   Так, начинаются проблемы. Эльф медленно встал из-за стола и окинул меня презрительным взглядом, а я этого не люблю.
   — Что ты себе позволяешь, смертная, — теперь его голос был не чарующим, а подобным острой стали.
   Блин, опять влипла, врят ли я справлюсь с четырьмя эльфами сразу, кстати, остальные трое уже смотрели в нашу сторону. Да что там они, вся таверна притихла и уставилась на меня, а кто-то уже начал мигрировать к выходу. Я попыталась вызвать призрачные клинки, но ладонь ничего не ощутила. Правильно, эльфы не относятся к классу мертвяков. Я взглянула в темно-синие от гнева глаза и со вздохом встала. Будут бить.
   — Я жду ответа.
   — Жди, — одобрительно кивнула я.
   Эльф побурел, его высокая стройная фигура засветилась.
   А сейчас меня размажут по стенке одним из родовых заклинаний. Всегда хотела посмотреть на его действие, мне явно повезло, я его еще и ощутю. Попыталась создать защитную полусферу, но ее с тихим смехом тут же свернули, чтобы не мешалась.
   А как жить-то как хочется.
   Сверкнула вспышка, я зажмурилась, и… ничего. Я рискнула открыть левый глаз. Между мной и эльфом стояла фигура в черном плаще. Эльф, кстати, заметно побледнел, а вот его товарищи встали и подошли ближе.
   — Она моя, — прошипел эльф, тыкая пальцем в мою сторону.
   Фигура не пошевелилась, а просто осталась стоять, где и прежде. Со стороны могло показаться, что это камень, а не живое существо, я его даже пощупала на всякий случай. Да нет, вроде живой, по крайней мере мягче камня.
   У эльфа на лбу выступил пот, а я еще и показала ему язык из-за спины нежданного защитника. Наверное, зря: он таки бросился вперед, я пискнула, сжимая в руке пульсар. Сверкнул росчерк стали… и тишина. Эльф стоял, зажимая кровоточащую рану на плече и смотрел на меня. Я все поняла без слов и… испугалась. Один из его товарищей подхватил его под руку, и что-то шепча на незнакомом мне певучем языки, увел из таверны, бросая на меня испепеляющие взгляды. Мда, вот и первые враги, хорошо бы не последние.
   Фигура в капюшоне наконец-то повернулась ко мне.
   Какие знакомые голубые глаза.
   — Э-э-э…
   Блин, ну почему при виде него у меня отнимается язык?
   — Я понял, — кивнул он и сел за мой стол. Подозвав официантку, сделал заказ, она кивнула и бросила на него та-акой взгляд, что мне тут же захотелось ее придушить. С чего бы это?
   — Я так понимаю, что теперь вам без моих услуг не обойтись.
   — Можно на ты, — кивнула я, горя желанием узнать ответы на целую кучу вопросов. — Но как вы остановили проклятье рода?!
   — Можно на ты, — он улыбнулся, а я вдруг поняла, что забыла свой вопрос.
   — Бестолочь, — прошипела я себе под нос, усиленно улыбаясь.
   — Что-что? — Удивленно приподнял он левую бровь.
   — Ничего, это я не ва… тебе.
   — На меня не действует волшебство. — Просто заявил он.
   — Афигеть! То есть, как это не действует?
   — Проклятье рода, — пояснил он и впился зубами в принесенное мясо, запивая его вином из моего, между прочим, кувшина. Кувшин я отобрала и налила себе.
   — Заклятье имеет оборотную сторону, я сам не могу колдовать, поэтому с детства учился воинскому делу.
   — И как, удачно?
   — Да.
   — Хорошо, вы… меня убедили, я беру тебя в команду, пока ты сам этого хочешь.
   Он улыбнулся и взял меня за руку.
   Умираю!
   — Я этого хочу.
   — Чего? — Слабо спросила я.
   — Быть в команде.
   Ах да, я выдрала руку из его ладони, собрала в кучу дезертировавшие мысли и… снова выпила. Господи, помоги мне… как-нибудь.
   — А где твой кот?
   — Обормот? Он в избушке старосты, мы там остановились.
   — Тогда пойдем.
   Я кивнула, заплатила по счету, и встала из-за стола. Меня галантно пропустили первой наружу. Я замечталась, как меня столь же галантно донесут на руках до дома. Глупо. Он пошел впереди, явно зная дорогу, а я шла следом, пытаясь не отстать.
   Кот встретил нас, как родных, и тут же пригласил пить чай. Мы вошли на кухню и увидели обедающее семейство. Приход кота был воспринят кисло, но так как мы вошли следом, то выгнать его никто не пытался. Обормот обрадовался и тут же присоединился к трапезе. Мы тоже сели.
   — Кхм, а кто этот человек? — Поинтересовался староста — невысокий кряжистый мужик с седыми волосами и небольшой белой бородой.
   — Он… мой…
   — Она наняла меня, для дальнейшей совместной работы.
   Я закивала, кот подавился.
   — Мгм, какой работы?
   — Ну, во-первых, — начала я, — мне не заплатили за недавно убитую троицу, а ведь была обещана награда.
   Староста гневно посмотрел на перепуганную жену.
   — Сорока, сколько раз говорил — не болтай попусту.
   — Да я ей ничего не говорила, — перепугалась она.
   — Как узнала?
   — Догадалась. — улыбнулась я.
   — Я тебя не нанимал, так что и платить не буду.
   — А во-вторых, — невозмутимо продолжила я, — наверняка вам еще понадобятся услуги хорошей ведьмы.
   — А-а, э-э-э, — замялся староста, краснея, — да, права ты, ведьма, понадобишься ты еще нам.
   — Ну, вот и хорошо. Я жду.
   — Чего? — Хмуро спросил староста и тяжело вздохнул.
   — Денег за уже выполненное дело и подробности предстоящей работы.
   Староста закряхтел, почесал голову, потом махнул рукой, встал и вышел из комнаты. Откашлявшийся кот скользнул следом, но был пойман за хвост и водружен обратно на лавку.
   — Мне в туалет надо, — неправдоподобно соврал он. Я не поверила и хвост не отпустила.
   — Потом сходишь.
   — Потом может быть поздно! — Но, увидев, что привлек всеобщее внимание, заткнулся и засунул в рот кусочек сыра.
   Kоул сидел молча и смотрел на дверь.
   — Вскоре староста вернулся, и мне торжественно, все в той же тишине, вручили кошель с пятью серебряными монетами. Я вздохнула и приняла их. В конце-концов меня и вправду никто не нанимал, сама пришла.
   — А теперь к делу. Что и за сколько я должна сделать?
   Жена засуетилась и повела детей спать. Те сопротивлялись, им тоже было интересно.
   — Значит так, — начал староста, ковыряясь в бублике, — у нас неподалеку…
   — Насколько неподалеку? — Влез кот.
   — Ну, где-то в километре от деревни.
   — Ничего себе… — Но Коул сунул ему в рот ватрушку, и он замолк.
   — Значит так, сидит там в пещере дракон. И хорошо сидит, то есть никому не мешает, спит себе и все.
   — Так в чем же дело? — Удивилась я, — Раз он никого не трогает, то я-то тут причем?
   Староста нахмурился и зашевелил кустистыми бровями.
   — А при том, что скоро спячка кончится, и где-то с месяц он будет нас терроризировать. А у нас на носу урожаи, нам некогда. В прошлый раз едва отбились, и урожаи, почитай, весь пожег, сволочь. Еле зиму пережили!
   Староста эмоционально размахивал руками и уже кричал, но тут ему под нос сунули чашку горячего чая из только что вскипевшего самовара, и он отвлекся на бублики. Мы тоже все получили по чашке горячего чая. Кот, правда, скривился, но его никто не спрашивал.
   — Ну, так как, возьмешься за работу, ведьма?
   — Нет.
   — … Почему?! - староста смотрел на меня так, будто я как минимум отказалась выходить за него замуж.
   Я медленно отхлебнула из блюдечка душистый напиток и потянулась за бубликом. Староста побурел от испытываемых эмоций. Я вздохнула.
   — Я не связываюсь с живыми, моя специализация — нечисть, а драконы — это живые разумные существа, с которыми, кстати, вполне можно договориться.
   — Дык, ты ж ничего не поняла! Дохлый он, как есть дохлый!
   — Как это? — Оторопела я и мы все трое уставились на старосту.
   — А так, слушай, как дело было. Два года назад этот дракон, тогда еще вполне живой, прилетел в город и украл королевскую дочь. И все бы ничего, но когда он вернулся в свою пещеру и хорошенько разглядел, какое кошмар на этот раз добыл, то окосел и тут же полетел возвращать ее обратно. Вернул и даже вылетел обратно, но король все равно почему-то обиделся и выслал вслед за ним двух своих придворных некромантов. Дочку, правда, оставил, а ты попробуй такую куда день, она ж тебе уши на затылке бантиком завяжет своими непрерывными воплями, да…, так о чем это я?
   — О драконе, — вежливо напомнил кот.
   — Ага, ну так вот, и когда он пролетал над нашим болотом, которое тут недалече, то его енти некромансеры и догнали. А так как он уже уставший был: шутка ли такой путь туда и обратно в третий раз преодолевать, то победить его им труда не составило. Ну и рухнул он в топь, а колдуны домой уехали. И все бы ничего, да только выбрался он потом на берег, где-то через месяц: страшный, вонючий… Тетка Прасковья как его увидела, так и огрела по вылезающей из воды голове ведром с бельем. Она как раз к озеру шла, стирать мужнины портянки.
   — А что дракон? — Заинтересовалась я, жалея незадачливого похитителя принцесс всей душой.
   — А что дракон. Утонул с перепугу и вылез только прошлой осенью, как раз во время сбора урожая. Ну тут уж ему никакая тетка Прасковья не была страшна. Он сожрал двух коз и трех коров с пастухом, который их пас, пожег урожаи и улетел. А потом вернулся с частью сокровищ из старой пещеры, окопался на болоте и впал в спячку. Вот недавно опять зашевелился, а ежели он очнется, то второй такой зимы нам не пережить. Вы уж нам помогите, госпожа ведьма, а мы не обидим, все, что у чудища найдете ценного, все ваше, нам для хорошего человека ничего не жалко.
   Я хмыкнула, ну да, а если я помру вместе с грогом, то и совсем хорошо, о сокровищах найдется кому позаботиться.
   — Что ж я так поняла, что мы имеем дело с грогом.
   — С кем? — Перекрестилась жена старосты и зачем-то опасливо посмотрела на дверь.
   — С грогом, — повторила я, теребя пятый бублик, в рот он уже не лез, но и отпускать его не хотелось, — Это воскресший после смерти дракон. В отличии от живого он туп, злобен и ненасытен. Я так поняла, что сейчас он заканчивает последнюю стадию превращения, после чего ему вообще никто не будет страшен. Хм, сожрет он вашу деревню, как есть сожрет, так что о зиме можете даже и не волноваться.
   Староста побледнел и схватился за сердце.
   — Двадцать золотых!
   — Тридцать, а иначе завтра я уезжаю.
   Он долго пыхтел, чесал голову, возмущенно загибал пальцы, с ужасом подсчитывая такую гигантскую сумму, а потом махнул рукой и… Предложил 22 золотых. Я согласилась.
   Решили, отправляться завтра, я вопросительно взглянула на Коула, так и промолчавшего весь обед.
   — Я пойду с тобой.
   Непробиваемое спокойствие. Может он тупой?
   — И?…
   Задумчивый взгляд в мою сторону.
   — Что и?
   — Какова твоя доля?
   — А какую ты предложишь? — Голос стал мягким, обволакивающим и чуть насмешливым, — У меня вдруг создалось четкое ощущение того, что кроме моей особы его вообще ничего вокруг не интересует… Ага, размечталась. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.
   — Двадцать пять процентов, — четко сказал кот.
   — Согласен, — сказал Коул, не отрывая от меня взгляда, а потом встал и вышел в сени. Я глубоко вздохнула. Какая я все-таки дура, ну зачем я согласилась взять его в отряд.
   Я снова посмотрела на кота, но тот уже успел смыться. Так что, мило улыбнувшись хозяевам мне пришлось идти в свою комнату, готовиться так сказать к завтрашнему дню.
   По спине барабанил холодный дождь, в сапогах противно хлюпало. Я, вся мокрая и злая шла на дракона. От моих проклятии он уже раз пять обязан был окосеть, повеситься и в конце еще и утопиться хотя бы из простого человеколюбия. Справа квакнула лягушка, на плече мяукал кот.
   — Я же тебе предлагала остаться, не ори на ухо.
   — Ага, тебя съедят, а я оставайся у этих…, этих жмотов! Нет, лучше я побуду рядом.
   Я тяжело вздохнула, кота я еще утром переубедить не сумела, а надо было.
   Коул шел чуть слева и позади меня, точнее он скользил бесшумной тенью, почти не касаясь ногами земли и всегда умудряясь ступать посуху. Мда, нам это не грозило. В следующую лужу я провалилась по пояс, и кот долго орал, чтобы его спасали первым, как наиболее легкого, пока Коул рывком не выдернул нас обоих.
   — Спасибо, — хмуро заявила я и села на кочку.
   Сняв левый сапог, я начала прилежно вытряхивать из него воду вместе с лягушкой и двумя пиявками. Мы с Обормотом содрогнулись: какая гадость. Второй сапог постигла та же участь, и я грустно посмотрела на свои носки, из которых торчали все десять озябших пальцев, размышляя, то ли высушить их заклинанием и рискнуть убить всех жутким запахом, то ли идти дальше так.
   — Ллин, чего застряла, давай вставай.
   — Да вот, хотела высушить носки.
   — Не надо, — перепугался кот, я еще жить хочу, если очень хочешь, можешь сунуть их в пасть дракону, там и высуши, авось помрет от газовой атаки во второй раз.
   — Хм, ну ладно.
   Я натянула сапоги и повернулась к Коулу, который уже начал бесить меня своим молчанием.
   — Ну, а ты что скажешь?
   — Мы идем не в ту сторону.
   Мы с котом обалдело на него уставились. Мне одной тут кажется, что из меня делают идиотку или нет?
   Коул достал большую потрепанную карту и ткнул в нее пальцем, я тут же поняла, что держала ее раньше вверх ногами.
   — И ты молчал?!
   — Ты не спрашивала.
   — Ллин, о чем это он, — спросил котик, сползая с плеча мне на руки и тыкаясь пушистой мордочкой в карту, — мы что, не туда шли, да?
   — Все, — заявила я, засучивая рукава, — сейчас я буду злобствовать.
   — Ты меня за идиотку держишь?!
   Красноречивое молчание.
   — Ллин, он над нами издевается, — заявил кот, отвлекаясь от карты. Я кивнула.
   — У тебя есть две минуты на объяснения, потом будет поздно. В руке зашевелилось колючее заклинание.
   — Хорошо, — вздохнул он и сел прямо на землю, — сядь, нам надо поговорить.
   — Не то слово, — я кивнула и села на кочку, с которой недавно вскочила. Кот опять залез на плечо.
   — Ты что-нибудь помнишь из своего прошлого?
   — Нет, о себе — почти ничего, только имя. А об окружающем мире иногда что-то вспоминается… А что, ты помнишь меня прежнюю? — Я насторожилась, сердце часто забухало в груди.
   — Да, но ты должна вспомнить сама.
   — Убью.
   Он грустно усмехнулся.
   — Кое-что сказать я все-таки могу.
   — Говори, — котик нетерпеливо заелозил на плече. Тяжелый, блин.
   — Ты и раньше боролась против нежити, — тихо и спокойно начал он, не отрывая взгляда от моих напряженно сощуренных глаз, — и не одна…, я всегда был рядом с тобою… Ты бросалась в самые авантюрные приключения, совала свой нос во все, что тебя не касалось, а моей задачей было защитить тебя от последствий. И я защищал…, до самой твоей смерти.
   — Как это до смерти, удивилась я.
   Котик рухнул с моего плеча, красиво упав в обморок. Я не обратила на это внимание, не до него было.
   — Я же жива, жива, разве ты не видишь?!
   Я взяла его руку и прислонила ее к своей груди.
   — Ты слышишь? Оно бьется!
   Коул почему-то покраснел и отнял руку.
   — Да, я слышу. Ты жива, хотя я до сих пор не понимаю, как это могло произойти, я же своими глазами видел, как… — он нахмурился и замолчал, глядя себе под ноги. Я нетерпеливо елозила на кочке, ожидая продолжения. Ну ни фига себе воспоминания очевидцев.
   — Когда я увидел тебя там на крыше дома, то решил, что мне просто почудилось, что ты просто похожа, но потом я увидел тебя на рынке и… узнал. Долгое время я не верил, сомневался, но сейчас, — он вскинул голову и впился в мое лицо горящим взглядом, — сейчас я верю, и не хочу, — он сжал мои ладони в своих руках, и я временно перестала дышать, — чтобы это снова повторилось. Случилось чудо, и поверь, я не позволю тебе умереть снова.
   Какой мужчина!… Так, о чем это он? Ой, я задыхаюсь! Так, делаем вдох, делаем выдох… Нет, ну какие слова: я не дам тебе умереть…, любимая… Не важно, что последнего он не произнес, дайте помечтать.
   — Нейллин, — тихо прошептал он, плавя и лаская мое имя на выдохе. Боже, я сейчас соглашусь на все.
   Я закрыла глаза и послушно вытянула губы. Один поцелуи и я в раю.
   — Обещай мне, что ты не пойдешь на дракона.
   В губу сладострастно впился комар. Я открыла глаза и врезала по нему ладонью. Не судьба. Так, а что он сказал? Что!? Я вскочила и возмущенно потеребила ногой кота, тот слабо застонал, не реагируя на намеки.
   — Я дала слово, и сдержу его, что касается вас!…
   — Где я? — Приподнялся на лапке Обормот, уже явно симулируя.
   — Что касается тебя…
   — Да, — тихо сказал он, вставая и нависая надо мной.
   — То ты можешь идти на все четыре стороны, тебя никто не держит, а я тебя не знаю.
   — Ллин, ты не понимаешь, ты можешь погибнуть…
   — И что? Это моя жизнь, и мое решение, и я не намерена слушать того, кто однажды уже дал мне умереть!
   Все, это я явно зря. Его лицо превратилось в каменную маску, и он отшатнулся от меня, как от ядовитой змеи. Умею я разговаривать с мужчинами так, что уже на второй минуте разговора их явно тянет меня придушить.