Страница:
Разговор уже больше походил на общение двух сумасшедших. Я пришла, заявила о том, что мне надо туда, не знаю куда, и послали меня так далеко из сна, а точнее из зеленого замка. И самое интересное, что кроме меня этому никто не удивляется. Хотя, ввиду недавних проблем с памятью, я не могу сказать достоверно что для колдунов считается нормальным, а что нет. Может зеленоволосая эльфа сюда каждый день кого-нибудь шлет, а потом смотрит на этот бардак и радостно потешается.
— Да, — я решила идти до конца, хотя бы из любопытства.
В конце-концов если мне кажется, что мир населяют идиоты, то наверное это со мной что-то не то, а не с ними.
— Хм, ну что ж, молодые люди. Пойдемте наверх, выпьем чашечку чая и все обсудим. Сверху раздался пронзительный вой, потом что-то грохнуло, и пол опять вздрогнул. С потолка начал опускаться сиреневый дым.
— Мой опыт, — схватился за голову маг и побежал наверх, чуть не споткнувшись о ногу великана.
Тот вовремя успел отодвинуться.
Но на пол пути маг вдруг остановился, оглянулся на летающего по холлу довольного жизнью кота, огорченно покачал головой и… колданул. Кот озарился фиолетовой вспышкой, мявкнул и глухо шлепнулся на пол, уже без крыльев!
— Вот теперь порядок, — и старичок вновь рванул наверх к дымящемуся опыту.
— Что ж, пойдемте, я вас провожу на кухню.
Великан медленно встал, отряхнул колени и начал степенно подниматься по ступеням. Мы пошли следом. Кот лежал на моих сострадательных руках, пытаясь мне что-то сказать, но выходило только невнятное мычание и ну очень выразительные глаза. Ничего, сливки или молоко его спасут.
Наверху был почти такой же холл, что и внизу, только он был значительно чище, светлее и без паутины. Из него вели три двери. Из крайней правой доносился неопределенный шум и дребезжание. Я решила, что там и находится та самая лаборатория. Но нас повели налево, и вскоре мы очутились в большой светлой кухне, где все сверкало чистотой и вкусно пахло свежими пирожками с вареньем. Мася одел белый фартук и подошел к странному сооружению в виде большого куба, верхняя грань которого была поделена на четыре квадрата. И на одном из них стоял закипающий чайник.
— Волшебная печь, — пояснил великан, видя мое любопытство, — это Гара изобрел. Каждый из четырех квадратов жжет по-разному, — он снял чайник и принялся разливать его в красивые чашки из чего-то розового и мягко светящегося.
— Да вы садитесь, чего стоите.
Мы послушно устроились за большим деревянным столом, застеленным белой с вышивкой по краям скатертью. Из окна лился солнечный свет и дул легкий ветерок. Перед нами поставили высокие чашки и блюдо с еще горячими пирожками. Никто не заставил упрашивать себя дважды. Только кот отказался от чая и попросил молока, которого ему тут же налили, достав из шкафа с кусками волшебного не тающего льда внутри. Стоил такой лед дорого, но был очень полезен в хозяйстве.
— Я пойду схожу за Гаром, а то ведь опять увлечется и про все забудет.
До нас донесся грохот и отзвуки ругани аж на трех языках. Мася, извинившись, быстро вышел. Я отхлебнула душистого чая и вонзила зубы в пирожок.
— Ллин, ты уверена, что стоит доверять своему сну, — Коул говорил абсолютно спокойно, глядя на меня в упор.
Я вздернула нос.
— Да, уверена. Пойми, это был не просто сон, а нечто другое… Короче, я верю в его правдивость… нет, не так: я чувствую, что он верен, должна пройти этот путь до конца. Возможно, что это по крайней мере вернет мне память.
Коул вновь помрачнел и отвернулся, помешивая ложкой чай.
Что же такого случилось в моем прошлом, о чем он не хочет, что бы я вспоминала. Да-а, теперь я поняла причину его плохого настроения. Возможно, это как-то связано с моей смертью, возможно, он сам и… Нет, я не верю в это, не верю… Но тогда почему он мрачнеет и отворачивается всякий раз, как речь заходит о моей утерянной памяти? Боже, как же я хочу все вспомнить, что бы наконец кончились все недомолвки между нами, что бы я наконец поняла…
Но тут дверь открылась, и в нее вошел волшебник. Он слегка покачивался и его заботливо придерживал за локоть Мася. Половина бороды волшебника уже успела обгореть, мантия сверкала новыми дырами, но по его виду можно было сказать, что он очень доволен результатом работы.
— Свершилось, я открыл, открыл! — Он сел в кресло и дрожащими руками взял чашку горячего напитка. Великан сел в другое кресло, которое было гораздо больше остальных.
— Я открыл, и пусть эти умники из магической канцелярии заткнутся! О, я еще напомню о себе, они не верили, ха-ха, а я смог!
— Чего смогли, — котик был заинтригован, да и все остальные тоже. Только Коул все так же молча смотрел в свою кружку, о чем-то задумавшись.
— Я открыл эссенцию кваструм пеллиатум, что в переводе означает — мазь от запора!
Я поперхнулась чаем и закашлялась, а кот сполз под стол, не культурно хихикая.
К счастью, маг был слишком возбужден, и ничего не заметил.
— Вы только подумайте, как это замечательно, один раз мазнул и…
Кот под столом взвыл от хохота, закатываясь в истерике. Маг удивленно умолк, прислушиваясь к счастливым всхлипам.
— Что это с ним?
— Да, не обращайте внимание, скоро пройдет, — я отхлебнула еще чая и ткнула ногой Обормота.
— Нда, что ж, если вы уверены… Да, кстати, о чем это я?
— Вы хотели поговорить насчет проводника.
— Ах ну да. — Старичок сосредоточился и внимательно на меня посмотрел. Потом снял очки, протер их куском халата, счищая сажу, и снова водрузил на нос.
— Так вас прислала Элайла. Давненько я о ней не слыхал, лет двести, наверное. Как раз с того момента, как она ушла в астрал. Кстати, как она там? А, впрочем, не важно, я и так знаю, что прекрасно. У этой эльфы всегда и все было прекрасно, небось до сих пор думает, что все эльфийки, как и она не зрячи. А ведь маги уже давно решили эту проблему, за соответствующий гонорар, конечно… Гм… О чем это я? Ах да…, ну что ж, если она решила, что вам, молодые люди, стоит идти к "Ущелью скал", то не смею вас задерживать. И даже отдам вам Масю! Но только до ущелья, и только если он сам на это согласится!
Старичок с Надеждой взглянул на великана, явно желая, что бы тот не согласился.
— Я пойду, — он старался не смотреть на мага, у которого сейчас был крайне разочарованный вид, — только мне собраться надо.
— Мы подождем, выезжаем завтра.
— Хорошо, — кивнул он, вздохнул и поднялся мыть посуду, звеня у плиты бокалами.
— Ну что ж, если Мася сам так решил, я не буду вас задерживать. — Грустно вздохнул маг, — Только хочу сказать, что туда, куда направляетесь вы, шли многие. Но очень немногие смогли вернуться оттуда живыми. Да и те немногие, вернувшиеся живыми, ничего не рассказывают о том, что видели.
Я кивнула, принимая информацию к сведению.
— Мы постараемся вернуться.
Я встала, и пошла на выход. Нас не провожали. Старый маг грустно сидел за чистым столом, ковыряя пальцем пирожок, а великан в белом фартуке мыл посуду у окна.
Когда мы вышли на улицу (дверь открывал Коул), то я предложила в оставшееся время прогуляться по городу, возражений не было.
Тиерг был красивым городом, на сколько это вообще возможно в моем представлении. Здесь на главной площади, у края которой и стояла башня, в центре били три радужных фонтана, каждый своего определенного цвета: желтого, голубого и красного. И их струи, причудливо сплетаясь на высоте и играя всеми цветами радуги, падали на высокую статую, изображавшую то ли ангела, то ли крылатого эльфа, и стекали по ней в изящную мраморную чашу. От фонтанов веяло прохладой и спокойствием. Рядом с ними сидели в ряд нищие и скромно просили подаяние. Одеты они были на удивление опрятно и не поражали воображение струпьями и язвами на больных конечностях. Напротив, у них был такой одухотворенный вид, как будто весь мир им должен, и они просто сидят и ждут возвращения долга. Кот достал из висящего на шее кошелечка монетку и бросил одному из них. Нищий был в шоке, но все же промолчал.
У кота на шее все еще забавно болтался серебряный мышонок и кошелек с деньгами, правда далеко не всеми, часть из них была передана мне на хранение. И все равно вид у него был довольно забавным.
— Тебе не тяжело?
— Нет.
— Я о тебе забочусь, если ты ненароком задохнешься, мне придется тебя закапывать.
— Ллин, — в два голоса возмутились мои друзья, и я прекратила молоть чепуху.
Вдруг впереди послышался колокольный звон, и я замерла на месте, с удивлением прислушиваясь к себе. Сердце сменило ровный неторопливый бег на бешенный неконтролируемый галоп, отдаваясь в ушах и почему-то животе.
— Что случилось?
Я обернулась к Коулу.
— Это церковь.
Он кивнул, все еще не понимая.
— Мне нужно туда, срочно. — И я быстро зашагала в направлении звуков колокола.
— Ллин, ты уверена?
— Да.
Вскоре из-за домов показался знакомый шпиль, при виде которого что-то во мне как будто перевернулось. Я не понимала зачем иду туда, и что меня тащит, будто на буксире. За все время пути я даже ни разу не помолилась, не вспомнила о боге, но как только услышала звуки колокола, ноги сами развернули меня и понесли сюда. Я остановилась у белокаменных ступеней, не понимая ни зачем я здесь, ни что делать дальше.
— Ллин, я подожду тебя здесь.
Голос Коула звучал довольно напряженно, и я удивленно оглянулась.
— Хорошо, оставайтесь оба, я зайду ненадолго… Как только пойму что меня сюда притащило, так сразу и выйду.
Коул кивнул и отошел в тень одного из домов напротив. Кот пошел за ним, вспрыгнув на руки. Он никогда не отказывался прокатиться с комфортом, если была такая возможность. Я снова повернулась к величественному и удивительно красивому собору, освещенному полуденным солнцем, лучи которого играли разноцветными бликами в его разноцветных окнах и позолоченной крыше. И начала медленно подниматься, прислушиваясь к своим ощущениям, и пытаясь понять то, что чувствую. Вскоре я вошла внутрь, попав в прохладу и тишину огромного зала, со стен которого на меня строго смотрели лики святых, спрятанные между белых, уходящих к высокому потолку колонн. В центре стоял алтарь, а на нем горело зеленое пламя, олицетворяющее рождение и смерть в этом мире. Когда я исцеляла раны, то от моих рук исходило зеленое сияние, и кровь мертвецов тоже обретала зеленый свет.
— Что привело тебя в эту обитель, дочь моя?
Я обернулась и встретилась глазами со священником, одетым в длинный черный балахон. На шее у него покачивался большой старинный крест, которым при нужде можно было и убить.
— Я не знаю, святой отец, сама ищу ответ на этот вопрос.
Он мягко улыбнулся и подошел ближе.
— Пути господни неисповедимы, никогда не знаешь, когда очередная заблудшая душа решит обратиться к свету.
— В таком случае моя душа самая заблудшая. Я даже не помню своего прошлого, а потому не знаю, верила ли я раньше или нет…
Тут в груди что-то ярко вспыхнуло, и пламя на алтаре взметнулось вверх, сплетая свои языки в очертания лица, зависшего над алтарем.
Священник побледнел и рухнул на колени, бормоча молитву.
— ПОДОЙДИ.
Голос был знаком до безумия, но я не помнила, не могла вспомнить, и сделала первый шаг вперед.
— ТЫ ПРИШЛА КО МНЕ ВНОВЬ, НЕЙЛЛИН.
— Да, — Лицо менялись и плыло очертаниями, но я смотрела, жадно. Пытаясь запомнишь все как можно четче, пытаясь вспомнить все то, что забыла.
— ТЫ ВСПОМНИШЬ, — ласково сказал образ, согревая меня теплом своих глаз, — А ПОКА ПРОСТО ПОВЕРЬ. ТЫ ДОЛЖНА ДОЙТИ ДО "УЩЕЛЬЯ СКАЛ" И ВСТАТЬ НА СЕРЕБРЯНУЮ ТРОПУ, КОТОРАЯ ЛИШЬ НА МИГ ОТКРОЕТСЯ ТЕБЕ У ВХОДА В МЕРТВЫЕ ПЕЩЕРЫ, А ПОСЛЕ НАВСЕГДА ЗАПЕЧАТЛЕЕТСЯ В ГОЛОВЕ ЗАПОМНИВШИСЬ ИЗВИЛИСТОЙ ЛЕНТОЙ, ИСЧЕЗАЮЩЕЙ ЗА ПОВОРОТОМ. НИКТО БОЛЬШЕ ЕЕ ВИДЕТЬ НЕ БУДЕТ, ТАК ЧТО ПОДУМАЙ, НАДО ЛИ БРАТЬ С СОБОЙ ТВОИХ СПУТНИКОВ.
— Но они не хотят меня бросать сами.
Он кивнул, и очертания начали таять.
— Нет, постой, — я вскрикнула и бросилась к алтарю, жар опалил мне щеки, но я не обратила на это внимания.
— Скажи, скажи твое имя, и почему… я чувствую то… что я чувствую здесь, в этом храме.
— ТЫ ВСПОМНИШЬ, ТЫ ВСЕ ВСПОМНИШЬ ОЧЕНЬ СКОРО. ПРОЩАЙ ПРИНЦЕССА, Я БЛАГОСЛОБЛЯЮ ТЕБЯ.
В душе вспыхнула благодарность и разлился покой и тихое счастье.
Да что же это?
Образ растаял, исчез. И вновь на алтаре танцевали лишь легкие и невесомые зеленые язычки, мягко светя и согревая своим теплом.
Я глубоко вздохнула и почувствовала влагу на щеках. Слизнула языком соленую капельку и поняла, что плакала. Небрежно смахнула слезы рукой и обернулась. Священник стоял на коленях и со священным ужасом взирал на меня, пытаясь перекреститься.
— Кто это был? Вы ведь тоже его видели.
Но мне не удалось добиться ничего внятного, он только крестился и дрожал. Я пожала плечами и пошла на выход.
Друзья стояли там же где и прежде, но я заметила что-то странное… Неожиданно, я увидела еще одного священника, который стоял у противоположного дома и пристально смотрел на Коула, но тут прошла толпа молодежи (видимо студенты магической академии, о которой мне рассказывал Коул по дороже в город, кажется, у них только что начались экзамены) и я потеряла святого отца из виду.
Меня заметил кот и радостно замахал серой лапкой. Коул тоже увидел меня и посмотрел немного странно, будто ожидая, что я сейчас что-то скажу…, что-то, что ему явно не понравится. Но я улыбнулась, помахала им рукой и бегом спустилась по ступеням.
— Как ты?
Этот вопрос становится традиционным. Я улыбнулась и взяла его под руку.
— Хорошо, мне явился ангел в пламени и сказал, чтобы я продолжала свой путь. Желательно в одиночестве.
— Не дождешься, — насупился кот.
— Я так и знала. — Улыбка не прошено скользнула на лицо, — А теперь пойдемте, мне еще хочется заглянуть на местный рынок.
Кот радостно согласился и оставшуюся часть дня мы провели, копаясь кто в чем: я в шмотках и магических амулетах, а Коул с котом рылись во всяких железках просто потому, что у кота прорезалась аллергия на шмотки. В итоге я приобрела красивый амулетик в виде круглого каплеобразного камешка янтаря, замечательно аккумулирующего магическую энергию и подвешенного на черный кожаный шнурок. Он был необычного белого цвета и замечательно сочетался с моими белыми, как молоко волосами. Коул же приобрел еще один кинжал.
Мне пару раз померещился священник, следивший у храма за Коулом, но я решила не тормошить друзей по пустякам. Тем более, что черную фигуру я видела все время лишь мельком и не могла быть точно уверена, что это один и тот же священник.
Лишь когда солнце уже клонилось к закату, мы подошли к таверне, довольные и очень голодные. Я тут же заказала всего и побольше, и мы заняли столик у стены. Разношерстные посетители только начали подтягиваться в таверну, к вечеру тут наверняка будет шумно. А пока сидели пара гномов и какой-то крестьянин, напившийся то ли с горя, то ли с радости.
Поев, я решила подняться наверх, чтобы переодеться: мы решили погулять у фонтанов вечером. Кот увязался за мной, и я уже строила планы, как бы его потихоньку запереть в комнате, а то он мне всю романтику погубит. А так: ночь, тишина, луна на черном небосводе перемигивающимся бриллиантами звезд, и мы с Коулом идем под ручку по главной площади. Я совсем размечталась, и чуть не споткнулась на верхней ступеньке лестницы. Но тут снизу донесся грохот и чей-то визгливый голос проорал: "Держите демона!".
Я подошла к перилам и с интересом через них перегнулась, разглядывая обстановку в зале. В дверном проеме стояло пятеро стражей и четыре стихийных мага в длинных, до пола мантиях. У каждой мантии был свои цвет: алый, видимо изображавший магию огня, коричневый — земли, синий — воды и голубой — цвет магии воздуха. Орал священник в черном балахоне, похоже тот самый, которого я видела на рынке, при этом он еще и тыкал пальцем в… Коула? Я удивленно посмотрела на воина и увидела, что он медленно поднялся из-за стола и выступил вперед.
Какая глупая ошибка, ну ничего, сейчас они во всем разберутся, жаль только, что поход к фонтанам задерживается. Я сжала в руках шершавый пульсар, решив вмешаться, если ситуация станет критической.
Четыре мага рассредоточились по четырем сторонам от замершего в центре Коула и подняли свои посохи с камнями соответствующих цветов в навершии. Я усмехнулась: магия ему не страшна. Священник поднял вверх висящий на шее крест и что-то проорал, одновременно из наверший посохов вырвались четыре яркие молнии и, сверкнув в полумраке таверны, устремились к кресту, врезавшись в него с треском и звоном. Священник покачнулся, но устоял. Тут крест ярко вспыхнул зеленым светом и еще одна ветвистая молния ударила в грудь Коулу. Все произошло так быстро, что я не успела среагировать. Коул покачнулся и… очертания его фигуры под черным плащом поплыли, меняясь и колеблясь так, будто он весь был окутан туманной дымкой. Он вздрогнул и покачнулся, сделав шаг назад. А молния все била и била по его груди, шипя и щелкая ветвящимися концами. Я резко перепрыгнула через перила на пол первого этажа, присела, гася силу удара, и бросилась к напарнику, на ходу формируя прозрачный двусторонний шит. Я врезалась в него, прикрывая своей волошбой, и мы оба упали на пол, сцепившись в объятьях. Священник взвыл, крест ярко вспыхнул и расплавился в его руках, оставляя волдыри и слезающую кожу. Колдуны прекратили колдовать, наступил полумрак и тишина, нарушаемая лишь слабыми всхлипами скорчившегося на полу священника. Я с трудом поднялась, меня шатало, из носа текла кровь.
— По какому праву ты вмешалась, ведьма?!
Я обернулась к магу воздуха и оскалилась в улыбке.
— Он. Мой. Друг. — Тихо и четко, чтобы дошло до каждого.
— Ты дружишь с демоном? — Легкая усмешка и сквозящее в тоне явное превосходство мастера над ученицей.
Ну, мы еще посмотрим кто тут ученица.
— Он не демон, он человек.
— Ты так в этом уверена? Тогда обернись, и повтори то, что только что сказала.
Я пожала плечами и обернулась.
Сердце остановилось, а потом оттаяно забилось о ребра, еще не веря, но уже понимая.
Коул медленно поднялся с пола, на котором валялся сброшенный плащ и так же медленно расправил большие кожистые крылья черного, как его кожа цвета. Он не смотрел на меня, его глаза прикрывала отросшая челка, а из-под верхней губы виднелись кончики двух белоснежных клыков. Но не это главное. Он стал чуть ли не в два раза больше, одежда трещала по швам, сползая ошметками с плеч, а пальцы рук и ног украшали длинные черные когти, очень острые на вид. Я замерла, не зная что мне делать, что сказать и как проснуться. Он, наконец, поднял голову и я поняла, что цвет его глаз остался прежним — голубым. Только теперь не было ни зрачка, ни белка, а только спокойная голубизна замерзшего моря. Это было все, что я увидела.
— Зачем? — Какой у меня хриплый голос. Как больно и пусто в груди, будто вырвали сердце.
— Прости. — Тихо, так тихо, лишь на пределе слышимости.
— Ты соврал! — Я крикнула это ему в лицо, с ужасом чувствуя подступающие слезы, и понимая, что не врал, а просто молчал кое о чем, например о том, что является высшей нежитью! — А как же наша прогулка под луной? — Но тут до меня дошло, что я мелю полную чепуху, и я бросилась наверх по ступеням.
— Ллин!
Не оборачиваться, ни за что не оборачиваться, но я обернулась. И увидела в его глазах такую тоску, что захотелось удавиться, умереть и снова забыть, забыть, забыть!…
Но память, будто издеваясь, уже возвращалась толчками, заставляя кружиться голову, и сползать меня по стене на ступени, прижимаясь к ней спиной.
Отныне ты воин, защищающий свет, оберегающий жизнь. Ты будешь нести Надежду, ты станешь вести за собой армии и побеждать смерть везде, где бы ее ни встретила. Клянешься ли ты служить Господу нашему отныне и вовеки веков?
— Клянусь
— Клянешься ли хранить и оберегать жизнь, выполняя ее просьбы и желания?
— Клянусь
— Клянешься ли истреблять нежить везде на своем пути и отдать жизнь свою, защищая живых?
— Клянусь.
— Встань, и иди, ангел смертных, принцесса Нейллин, последняя из рода шейер.
Я застонала, пытаясь забыться, потерять сознание, хоть как-то остановить поток воспоминаний. И не могла.
Боль окружает со всех сторон, вгрызается в душу, причиняет жуткие мучения. Он демон, я погубила демона, и сейчас я вишу на карнизе над пропастью, наполненной лавой, которая обжигает жаром ноги. А он склонился над трещиной и протягивает мне руку, крича и умоляя, что бы я за нее схватилась. Я подняла голову и взглянула в безумно любимые голубые глаза без белков.
Я должна выполнить миссию и закрыть проход.
Но я не могу.
Сердце похоже сейчас разорвется от боли. Господи, прости меня, но я не могу! Слишком больно вновь идти рядом с ним, говорить с ним и спорить, прижиматься к нему, и целовать. Я не смогу! В конце концов я тоже человек.
Рука разжалась легко. И я стала падать все ниже и ниже, до последнего глядя в эти глаза, наполненные болью и отчаянием.
Прощай.
Я сидела на лестнице и плакала навзрыд. Меня трясло, но я все вспомнила.
Мне дали вторую жизнь, второй шанс, забрав память. Я сама так захотела.
Но он снова нашел меня, и воспоминания вернулись. Боже, как больно внутри, как больно! Вдруг я почувствовала теплый шершавый язычок, который слизывал соленые слезы с моих щек. На коленях сидел Обормот, прижимаясь ко мне и тихо мурча. Я обняла его и зарылась лицом в мягкую серую шерстку, все еще тихо всхлипывая.
Часть 2
— Да, — я решила идти до конца, хотя бы из любопытства.
В конце-концов если мне кажется, что мир населяют идиоты, то наверное это со мной что-то не то, а не с ними.
— Хм, ну что ж, молодые люди. Пойдемте наверх, выпьем чашечку чая и все обсудим. Сверху раздался пронзительный вой, потом что-то грохнуло, и пол опять вздрогнул. С потолка начал опускаться сиреневый дым.
— Мой опыт, — схватился за голову маг и побежал наверх, чуть не споткнувшись о ногу великана.
Тот вовремя успел отодвинуться.
Но на пол пути маг вдруг остановился, оглянулся на летающего по холлу довольного жизнью кота, огорченно покачал головой и… колданул. Кот озарился фиолетовой вспышкой, мявкнул и глухо шлепнулся на пол, уже без крыльев!
— Вот теперь порядок, — и старичок вновь рванул наверх к дымящемуся опыту.
— Что ж, пойдемте, я вас провожу на кухню.
Великан медленно встал, отряхнул колени и начал степенно подниматься по ступеням. Мы пошли следом. Кот лежал на моих сострадательных руках, пытаясь мне что-то сказать, но выходило только невнятное мычание и ну очень выразительные глаза. Ничего, сливки или молоко его спасут.
Наверху был почти такой же холл, что и внизу, только он был значительно чище, светлее и без паутины. Из него вели три двери. Из крайней правой доносился неопределенный шум и дребезжание. Я решила, что там и находится та самая лаборатория. Но нас повели налево, и вскоре мы очутились в большой светлой кухне, где все сверкало чистотой и вкусно пахло свежими пирожками с вареньем. Мася одел белый фартук и подошел к странному сооружению в виде большого куба, верхняя грань которого была поделена на четыре квадрата. И на одном из них стоял закипающий чайник.
— Волшебная печь, — пояснил великан, видя мое любопытство, — это Гара изобрел. Каждый из четырех квадратов жжет по-разному, — он снял чайник и принялся разливать его в красивые чашки из чего-то розового и мягко светящегося.
— Да вы садитесь, чего стоите.
Мы послушно устроились за большим деревянным столом, застеленным белой с вышивкой по краям скатертью. Из окна лился солнечный свет и дул легкий ветерок. Перед нами поставили высокие чашки и блюдо с еще горячими пирожками. Никто не заставил упрашивать себя дважды. Только кот отказался от чая и попросил молока, которого ему тут же налили, достав из шкафа с кусками волшебного не тающего льда внутри. Стоил такой лед дорого, но был очень полезен в хозяйстве.
— Я пойду схожу за Гаром, а то ведь опять увлечется и про все забудет.
До нас донесся грохот и отзвуки ругани аж на трех языках. Мася, извинившись, быстро вышел. Я отхлебнула душистого чая и вонзила зубы в пирожок.
— Ллин, ты уверена, что стоит доверять своему сну, — Коул говорил абсолютно спокойно, глядя на меня в упор.
Я вздернула нос.
— Да, уверена. Пойми, это был не просто сон, а нечто другое… Короче, я верю в его правдивость… нет, не так: я чувствую, что он верен, должна пройти этот путь до конца. Возможно, что это по крайней мере вернет мне память.
Коул вновь помрачнел и отвернулся, помешивая ложкой чай.
Что же такого случилось в моем прошлом, о чем он не хочет, что бы я вспоминала. Да-а, теперь я поняла причину его плохого настроения. Возможно, это как-то связано с моей смертью, возможно, он сам и… Нет, я не верю в это, не верю… Но тогда почему он мрачнеет и отворачивается всякий раз, как речь заходит о моей утерянной памяти? Боже, как же я хочу все вспомнить, что бы наконец кончились все недомолвки между нами, что бы я наконец поняла…
Но тут дверь открылась, и в нее вошел волшебник. Он слегка покачивался и его заботливо придерживал за локоть Мася. Половина бороды волшебника уже успела обгореть, мантия сверкала новыми дырами, но по его виду можно было сказать, что он очень доволен результатом работы.
— Свершилось, я открыл, открыл! — Он сел в кресло и дрожащими руками взял чашку горячего напитка. Великан сел в другое кресло, которое было гораздо больше остальных.
— Я открыл, и пусть эти умники из магической канцелярии заткнутся! О, я еще напомню о себе, они не верили, ха-ха, а я смог!
— Чего смогли, — котик был заинтригован, да и все остальные тоже. Только Коул все так же молча смотрел в свою кружку, о чем-то задумавшись.
— Я открыл эссенцию кваструм пеллиатум, что в переводе означает — мазь от запора!
Я поперхнулась чаем и закашлялась, а кот сполз под стол, не культурно хихикая.
К счастью, маг был слишком возбужден, и ничего не заметил.
— Вы только подумайте, как это замечательно, один раз мазнул и…
Кот под столом взвыл от хохота, закатываясь в истерике. Маг удивленно умолк, прислушиваясь к счастливым всхлипам.
— Что это с ним?
— Да, не обращайте внимание, скоро пройдет, — я отхлебнула еще чая и ткнула ногой Обормота.
— Нда, что ж, если вы уверены… Да, кстати, о чем это я?
— Вы хотели поговорить насчет проводника.
— Ах ну да. — Старичок сосредоточился и внимательно на меня посмотрел. Потом снял очки, протер их куском халата, счищая сажу, и снова водрузил на нос.
— Так вас прислала Элайла. Давненько я о ней не слыхал, лет двести, наверное. Как раз с того момента, как она ушла в астрал. Кстати, как она там? А, впрочем, не важно, я и так знаю, что прекрасно. У этой эльфы всегда и все было прекрасно, небось до сих пор думает, что все эльфийки, как и она не зрячи. А ведь маги уже давно решили эту проблему, за соответствующий гонорар, конечно… Гм… О чем это я? Ах да…, ну что ж, если она решила, что вам, молодые люди, стоит идти к "Ущелью скал", то не смею вас задерживать. И даже отдам вам Масю! Но только до ущелья, и только если он сам на это согласится!
Старичок с Надеждой взглянул на великана, явно желая, что бы тот не согласился.
— Я пойду, — он старался не смотреть на мага, у которого сейчас был крайне разочарованный вид, — только мне собраться надо.
— Мы подождем, выезжаем завтра.
— Хорошо, — кивнул он, вздохнул и поднялся мыть посуду, звеня у плиты бокалами.
— Ну что ж, если Мася сам так решил, я не буду вас задерживать. — Грустно вздохнул маг, — Только хочу сказать, что туда, куда направляетесь вы, шли многие. Но очень немногие смогли вернуться оттуда живыми. Да и те немногие, вернувшиеся живыми, ничего не рассказывают о том, что видели.
Я кивнула, принимая информацию к сведению.
— Мы постараемся вернуться.
Я встала, и пошла на выход. Нас не провожали. Старый маг грустно сидел за чистым столом, ковыряя пальцем пирожок, а великан в белом фартуке мыл посуду у окна.
Когда мы вышли на улицу (дверь открывал Коул), то я предложила в оставшееся время прогуляться по городу, возражений не было.
Тиерг был красивым городом, на сколько это вообще возможно в моем представлении. Здесь на главной площади, у края которой и стояла башня, в центре били три радужных фонтана, каждый своего определенного цвета: желтого, голубого и красного. И их струи, причудливо сплетаясь на высоте и играя всеми цветами радуги, падали на высокую статую, изображавшую то ли ангела, то ли крылатого эльфа, и стекали по ней в изящную мраморную чашу. От фонтанов веяло прохладой и спокойствием. Рядом с ними сидели в ряд нищие и скромно просили подаяние. Одеты они были на удивление опрятно и не поражали воображение струпьями и язвами на больных конечностях. Напротив, у них был такой одухотворенный вид, как будто весь мир им должен, и они просто сидят и ждут возвращения долга. Кот достал из висящего на шее кошелечка монетку и бросил одному из них. Нищий был в шоке, но все же промолчал.
У кота на шее все еще забавно болтался серебряный мышонок и кошелек с деньгами, правда далеко не всеми, часть из них была передана мне на хранение. И все равно вид у него был довольно забавным.
— Тебе не тяжело?
— Нет.
— Я о тебе забочусь, если ты ненароком задохнешься, мне придется тебя закапывать.
— Ллин, — в два голоса возмутились мои друзья, и я прекратила молоть чепуху.
Вдруг впереди послышался колокольный звон, и я замерла на месте, с удивлением прислушиваясь к себе. Сердце сменило ровный неторопливый бег на бешенный неконтролируемый галоп, отдаваясь в ушах и почему-то животе.
— Что случилось?
Я обернулась к Коулу.
— Это церковь.
Он кивнул, все еще не понимая.
— Мне нужно туда, срочно. — И я быстро зашагала в направлении звуков колокола.
— Ллин, ты уверена?
— Да.
Вскоре из-за домов показался знакомый шпиль, при виде которого что-то во мне как будто перевернулось. Я не понимала зачем иду туда, и что меня тащит, будто на буксире. За все время пути я даже ни разу не помолилась, не вспомнила о боге, но как только услышала звуки колокола, ноги сами развернули меня и понесли сюда. Я остановилась у белокаменных ступеней, не понимая ни зачем я здесь, ни что делать дальше.
— Ллин, я подожду тебя здесь.
Голос Коула звучал довольно напряженно, и я удивленно оглянулась.
— Хорошо, оставайтесь оба, я зайду ненадолго… Как только пойму что меня сюда притащило, так сразу и выйду.
Коул кивнул и отошел в тень одного из домов напротив. Кот пошел за ним, вспрыгнув на руки. Он никогда не отказывался прокатиться с комфортом, если была такая возможность. Я снова повернулась к величественному и удивительно красивому собору, освещенному полуденным солнцем, лучи которого играли разноцветными бликами в его разноцветных окнах и позолоченной крыше. И начала медленно подниматься, прислушиваясь к своим ощущениям, и пытаясь понять то, что чувствую. Вскоре я вошла внутрь, попав в прохладу и тишину огромного зала, со стен которого на меня строго смотрели лики святых, спрятанные между белых, уходящих к высокому потолку колонн. В центре стоял алтарь, а на нем горело зеленое пламя, олицетворяющее рождение и смерть в этом мире. Когда я исцеляла раны, то от моих рук исходило зеленое сияние, и кровь мертвецов тоже обретала зеленый свет.
— Что привело тебя в эту обитель, дочь моя?
Я обернулась и встретилась глазами со священником, одетым в длинный черный балахон. На шее у него покачивался большой старинный крест, которым при нужде можно было и убить.
— Я не знаю, святой отец, сама ищу ответ на этот вопрос.
Он мягко улыбнулся и подошел ближе.
— Пути господни неисповедимы, никогда не знаешь, когда очередная заблудшая душа решит обратиться к свету.
— В таком случае моя душа самая заблудшая. Я даже не помню своего прошлого, а потому не знаю, верила ли я раньше или нет…
Тут в груди что-то ярко вспыхнуло, и пламя на алтаре взметнулось вверх, сплетая свои языки в очертания лица, зависшего над алтарем.
Священник побледнел и рухнул на колени, бормоча молитву.
— ПОДОЙДИ.
Голос был знаком до безумия, но я не помнила, не могла вспомнить, и сделала первый шаг вперед.
— ТЫ ПРИШЛА КО МНЕ ВНОВЬ, НЕЙЛЛИН.
— Да, — Лицо менялись и плыло очертаниями, но я смотрела, жадно. Пытаясь запомнишь все как можно четче, пытаясь вспомнить все то, что забыла.
— ТЫ ВСПОМНИШЬ, — ласково сказал образ, согревая меня теплом своих глаз, — А ПОКА ПРОСТО ПОВЕРЬ. ТЫ ДОЛЖНА ДОЙТИ ДО "УЩЕЛЬЯ СКАЛ" И ВСТАТЬ НА СЕРЕБРЯНУЮ ТРОПУ, КОТОРАЯ ЛИШЬ НА МИГ ОТКРОЕТСЯ ТЕБЕ У ВХОДА В МЕРТВЫЕ ПЕЩЕРЫ, А ПОСЛЕ НАВСЕГДА ЗАПЕЧАТЛЕЕТСЯ В ГОЛОВЕ ЗАПОМНИВШИСЬ ИЗВИЛИСТОЙ ЛЕНТОЙ, ИСЧЕЗАЮЩЕЙ ЗА ПОВОРОТОМ. НИКТО БОЛЬШЕ ЕЕ ВИДЕТЬ НЕ БУДЕТ, ТАК ЧТО ПОДУМАЙ, НАДО ЛИ БРАТЬ С СОБОЙ ТВОИХ СПУТНИКОВ.
— Но они не хотят меня бросать сами.
Он кивнул, и очертания начали таять.
— Нет, постой, — я вскрикнула и бросилась к алтарю, жар опалил мне щеки, но я не обратила на это внимания.
— Скажи, скажи твое имя, и почему… я чувствую то… что я чувствую здесь, в этом храме.
— ТЫ ВСПОМНИШЬ, ТЫ ВСЕ ВСПОМНИШЬ ОЧЕНЬ СКОРО. ПРОЩАЙ ПРИНЦЕССА, Я БЛАГОСЛОБЛЯЮ ТЕБЯ.
В душе вспыхнула благодарность и разлился покой и тихое счастье.
Да что же это?
Образ растаял, исчез. И вновь на алтаре танцевали лишь легкие и невесомые зеленые язычки, мягко светя и согревая своим теплом.
Я глубоко вздохнула и почувствовала влагу на щеках. Слизнула языком соленую капельку и поняла, что плакала. Небрежно смахнула слезы рукой и обернулась. Священник стоял на коленях и со священным ужасом взирал на меня, пытаясь перекреститься.
— Кто это был? Вы ведь тоже его видели.
Но мне не удалось добиться ничего внятного, он только крестился и дрожал. Я пожала плечами и пошла на выход.
Друзья стояли там же где и прежде, но я заметила что-то странное… Неожиданно, я увидела еще одного священника, который стоял у противоположного дома и пристально смотрел на Коула, но тут прошла толпа молодежи (видимо студенты магической академии, о которой мне рассказывал Коул по дороже в город, кажется, у них только что начались экзамены) и я потеряла святого отца из виду.
Меня заметил кот и радостно замахал серой лапкой. Коул тоже увидел меня и посмотрел немного странно, будто ожидая, что я сейчас что-то скажу…, что-то, что ему явно не понравится. Но я улыбнулась, помахала им рукой и бегом спустилась по ступеням.
— Как ты?
Этот вопрос становится традиционным. Я улыбнулась и взяла его под руку.
— Хорошо, мне явился ангел в пламени и сказал, чтобы я продолжала свой путь. Желательно в одиночестве.
— Не дождешься, — насупился кот.
— Я так и знала. — Улыбка не прошено скользнула на лицо, — А теперь пойдемте, мне еще хочется заглянуть на местный рынок.
Кот радостно согласился и оставшуюся часть дня мы провели, копаясь кто в чем: я в шмотках и магических амулетах, а Коул с котом рылись во всяких железках просто потому, что у кота прорезалась аллергия на шмотки. В итоге я приобрела красивый амулетик в виде круглого каплеобразного камешка янтаря, замечательно аккумулирующего магическую энергию и подвешенного на черный кожаный шнурок. Он был необычного белого цвета и замечательно сочетался с моими белыми, как молоко волосами. Коул же приобрел еще один кинжал.
Мне пару раз померещился священник, следивший у храма за Коулом, но я решила не тормошить друзей по пустякам. Тем более, что черную фигуру я видела все время лишь мельком и не могла быть точно уверена, что это один и тот же священник.
Лишь когда солнце уже клонилось к закату, мы подошли к таверне, довольные и очень голодные. Я тут же заказала всего и побольше, и мы заняли столик у стены. Разношерстные посетители только начали подтягиваться в таверну, к вечеру тут наверняка будет шумно. А пока сидели пара гномов и какой-то крестьянин, напившийся то ли с горя, то ли с радости.
Поев, я решила подняться наверх, чтобы переодеться: мы решили погулять у фонтанов вечером. Кот увязался за мной, и я уже строила планы, как бы его потихоньку запереть в комнате, а то он мне всю романтику погубит. А так: ночь, тишина, луна на черном небосводе перемигивающимся бриллиантами звезд, и мы с Коулом идем под ручку по главной площади. Я совсем размечталась, и чуть не споткнулась на верхней ступеньке лестницы. Но тут снизу донесся грохот и чей-то визгливый голос проорал: "Держите демона!".
Я подошла к перилам и с интересом через них перегнулась, разглядывая обстановку в зале. В дверном проеме стояло пятеро стражей и четыре стихийных мага в длинных, до пола мантиях. У каждой мантии был свои цвет: алый, видимо изображавший магию огня, коричневый — земли, синий — воды и голубой — цвет магии воздуха. Орал священник в черном балахоне, похоже тот самый, которого я видела на рынке, при этом он еще и тыкал пальцем в… Коула? Я удивленно посмотрела на воина и увидела, что он медленно поднялся из-за стола и выступил вперед.
Какая глупая ошибка, ну ничего, сейчас они во всем разберутся, жаль только, что поход к фонтанам задерживается. Я сжала в руках шершавый пульсар, решив вмешаться, если ситуация станет критической.
Четыре мага рассредоточились по четырем сторонам от замершего в центре Коула и подняли свои посохи с камнями соответствующих цветов в навершии. Я усмехнулась: магия ему не страшна. Священник поднял вверх висящий на шее крест и что-то проорал, одновременно из наверший посохов вырвались четыре яркие молнии и, сверкнув в полумраке таверны, устремились к кресту, врезавшись в него с треском и звоном. Священник покачнулся, но устоял. Тут крест ярко вспыхнул зеленым светом и еще одна ветвистая молния ударила в грудь Коулу. Все произошло так быстро, что я не успела среагировать. Коул покачнулся и… очертания его фигуры под черным плащом поплыли, меняясь и колеблясь так, будто он весь был окутан туманной дымкой. Он вздрогнул и покачнулся, сделав шаг назад. А молния все била и била по его груди, шипя и щелкая ветвящимися концами. Я резко перепрыгнула через перила на пол первого этажа, присела, гася силу удара, и бросилась к напарнику, на ходу формируя прозрачный двусторонний шит. Я врезалась в него, прикрывая своей волошбой, и мы оба упали на пол, сцепившись в объятьях. Священник взвыл, крест ярко вспыхнул и расплавился в его руках, оставляя волдыри и слезающую кожу. Колдуны прекратили колдовать, наступил полумрак и тишина, нарушаемая лишь слабыми всхлипами скорчившегося на полу священника. Я с трудом поднялась, меня шатало, из носа текла кровь.
— По какому праву ты вмешалась, ведьма?!
Я обернулась к магу воздуха и оскалилась в улыбке.
— Он. Мой. Друг. — Тихо и четко, чтобы дошло до каждого.
— Ты дружишь с демоном? — Легкая усмешка и сквозящее в тоне явное превосходство мастера над ученицей.
Ну, мы еще посмотрим кто тут ученица.
— Он не демон, он человек.
— Ты так в этом уверена? Тогда обернись, и повтори то, что только что сказала.
Я пожала плечами и обернулась.
Сердце остановилось, а потом оттаяно забилось о ребра, еще не веря, но уже понимая.
Коул медленно поднялся с пола, на котором валялся сброшенный плащ и так же медленно расправил большие кожистые крылья черного, как его кожа цвета. Он не смотрел на меня, его глаза прикрывала отросшая челка, а из-под верхней губы виднелись кончики двух белоснежных клыков. Но не это главное. Он стал чуть ли не в два раза больше, одежда трещала по швам, сползая ошметками с плеч, а пальцы рук и ног украшали длинные черные когти, очень острые на вид. Я замерла, не зная что мне делать, что сказать и как проснуться. Он, наконец, поднял голову и я поняла, что цвет его глаз остался прежним — голубым. Только теперь не было ни зрачка, ни белка, а только спокойная голубизна замерзшего моря. Это было все, что я увидела.
— Зачем? — Какой у меня хриплый голос. Как больно и пусто в груди, будто вырвали сердце.
— Прости. — Тихо, так тихо, лишь на пределе слышимости.
— Ты соврал! — Я крикнула это ему в лицо, с ужасом чувствуя подступающие слезы, и понимая, что не врал, а просто молчал кое о чем, например о том, что является высшей нежитью! — А как же наша прогулка под луной? — Но тут до меня дошло, что я мелю полную чепуху, и я бросилась наверх по ступеням.
— Ллин!
Не оборачиваться, ни за что не оборачиваться, но я обернулась. И увидела в его глазах такую тоску, что захотелось удавиться, умереть и снова забыть, забыть, забыть!…
Но память, будто издеваясь, уже возвращалась толчками, заставляя кружиться голову, и сползать меня по стене на ступени, прижимаясь к ней спиной.
Отныне ты воин, защищающий свет, оберегающий жизнь. Ты будешь нести Надежду, ты станешь вести за собой армии и побеждать смерть везде, где бы ее ни встретила. Клянешься ли ты служить Господу нашему отныне и вовеки веков?
— Клянусь
— Клянешься ли хранить и оберегать жизнь, выполняя ее просьбы и желания?
— Клянусь
— Клянешься ли истреблять нежить везде на своем пути и отдать жизнь свою, защищая живых?
— Клянусь.
— Встань, и иди, ангел смертных, принцесса Нейллин, последняя из рода шейер.
Я застонала, пытаясь забыться, потерять сознание, хоть как-то остановить поток воспоминаний. И не могла.
Боль окружает со всех сторон, вгрызается в душу, причиняет жуткие мучения. Он демон, я погубила демона, и сейчас я вишу на карнизе над пропастью, наполненной лавой, которая обжигает жаром ноги. А он склонился над трещиной и протягивает мне руку, крича и умоляя, что бы я за нее схватилась. Я подняла голову и взглянула в безумно любимые голубые глаза без белков.
Я должна выполнить миссию и закрыть проход.
Но я не могу.
Сердце похоже сейчас разорвется от боли. Господи, прости меня, но я не могу! Слишком больно вновь идти рядом с ним, говорить с ним и спорить, прижиматься к нему, и целовать. Я не смогу! В конце концов я тоже человек.
Рука разжалась легко. И я стала падать все ниже и ниже, до последнего глядя в эти глаза, наполненные болью и отчаянием.
Прощай.
Я сидела на лестнице и плакала навзрыд. Меня трясло, но я все вспомнила.
Мне дали вторую жизнь, второй шанс, забрав память. Я сама так захотела.
Но он снова нашел меня, и воспоминания вернулись. Боже, как больно внутри, как больно! Вдруг я почувствовала теплый шершавый язычок, который слизывал соленые слезы с моих щек. На коленях сидел Обормот, прижимаясь ко мне и тихо мурча. Я обняла его и зарылась лицом в мягкую серую шерстку, все еще тихо всхлипывая.
Часть 2
— Где он?
— Его увели маги, они надели на него что-то вроде золотых наручников. Он даже не сопротивлялся, все на тебя смотрел и шевелил губами, а потом его увели куда-то.
— Солнечные наручники. Они поглощают почти все силы, в них невозможно колдовать.
Обормот потерся о мою щеку мордочкой, а потом чихнул.
— Не переживай, ну подумаешь демон, ну и что? Зато он тебя любит, этого только слепой не заметит, а я пока еще зрячий.
Я вздохнула.
— Я знаю, но ты не понимаешь! Я воин света, я спасаю жизни и убиваю нечисть.
Котик сочувственно покрутил лапкой у виска.
— Я, конечно, понимаю, что у тебя шок и все такое. Но это не повод, что бы сходить с ума и страдать манией величия.
Я фыркнула.
— Что ты понимаешь, ушастик, я серьезно! Меня когда-то призвал на служение ангел, и с тех пор я состою на службе света, обладая жизнью длинною в вечность и хорошими способностями к колдовству.
— Я с тобой, как с сумасшедшей спорить не буду. Ангел, так ангел, призвал, так призвал, мне то что, — я нахмурилась, меня явно не воспринимали всерьез.
— Ты мне лучше вот что скажи. Что мы будем делать дальше? Пойдем Коула выручать или нет, а то я слышал, что на рассвете он умрет.
— Он демон, — резко ответила я, вставая со ступеней, — и он умрет, как и положено нечисти. А утром мы отправляемся дальше!
Ровно через час я стояла на улице, расспрашивая трактирщика как пройти к тюремной башне. Кот сидел рядом и сверял маршрут с где-то раздобытой картой. Светила полная луна, горели яркие звезды, только вот гуляла я не с любимым человеком, а с котом по кличке Обормот.
— Так, теперь на право, вон в ту подворотню, так мы срежем часть пути.
Я с сомнением покосилась на темный вход под арку, но потом решила не спорить. Прошептав пару формул, я зажгла пульсары — по одному в каждой руке, и активировала ночное зрение. Стало видно, не то чтобы отлично, но теперь по крайней мере я не запнусь. Котик храбро жался к моим ногам, явно не рассчитывая на удачу. Справа что-то резко метнулось по направлению ко мне и я рефлекторно запустила в это нечто пульсаром. Оно взвыло, рухнуло и уползло обратно, кот мгновенно взобрался ко мне не руки, поцарапав за ногу. Я прошипела все, что о нем думаю, но покорно понесла пушистика дальше.
Вскоре подворотня кончилась и мы снова увидели яркий лунный свет. На нас покосился удивленный пьянчужка, ползущий мимо по своим делам, но приставать не стал.
— Куда дальше?
— А никуда, вон она, башня, впереди. За тем домом со странной крышей.
Крыша у дома и впрямь была странная — плоская, а не покатая, как у всех. Но за ней хорошо виднелась высокая каменная громада тюрьмы. Я пошла вперед, бросив на землю тяжелого Обормота. Было куча возмущений, но я приложила палец к губам и он недовольно заткнулся и бобежал следом. Когда мы подошли ближе, я заметила двоих стражников, дежуривших у входа.
— Ты отвлечешь стражу от входа, а я проберусь внутрь и найду его.
— Хорошо, но как ты найдешь нужную камеру?
Я обернулась к коту и сверкнула глазами.
— Я найду, будь уверен.
Обормот пожал плечами и согласился с моим сильно расплывчатым и бредовым планом. Я была ему за это благодарна, так как с тех пор, как вышла на улицу и пошла в сторону башни, мои мозги полностью отключились вместе с инстинктом самосохранения. Голос разума, давно и громко что-то вопивший в моей голове, наконец плюнул на неблагодарную меня, собрал вещи и смылся, оставив хозяйку на произвол судьбы. Гм… я была только рада.
Кот тихо начал красться по направлению к стражникам, распластавшись по земле, словно беременная черепаха. Стражники с интересом за ним наблюдали, заметив почти сразу. Еще бы, он так пыхтел, что даже мне стало ясно — затея провалилась. Но все же котик мужественно и упорно прополз пол пути, потом тихо ругаясь нашел что-то у себя на шее, радостно вскрикнул, и тут же встал. Мы все с интересом на него смотрели.
— Его увели маги, они надели на него что-то вроде золотых наручников. Он даже не сопротивлялся, все на тебя смотрел и шевелил губами, а потом его увели куда-то.
— Солнечные наручники. Они поглощают почти все силы, в них невозможно колдовать.
Обормот потерся о мою щеку мордочкой, а потом чихнул.
— Не переживай, ну подумаешь демон, ну и что? Зато он тебя любит, этого только слепой не заметит, а я пока еще зрячий.
Я вздохнула.
— Я знаю, но ты не понимаешь! Я воин света, я спасаю жизни и убиваю нечисть.
Котик сочувственно покрутил лапкой у виска.
— Я, конечно, понимаю, что у тебя шок и все такое. Но это не повод, что бы сходить с ума и страдать манией величия.
Я фыркнула.
— Что ты понимаешь, ушастик, я серьезно! Меня когда-то призвал на служение ангел, и с тех пор я состою на службе света, обладая жизнью длинною в вечность и хорошими способностями к колдовству.
— Я с тобой, как с сумасшедшей спорить не буду. Ангел, так ангел, призвал, так призвал, мне то что, — я нахмурилась, меня явно не воспринимали всерьез.
— Ты мне лучше вот что скажи. Что мы будем делать дальше? Пойдем Коула выручать или нет, а то я слышал, что на рассвете он умрет.
— Он демон, — резко ответила я, вставая со ступеней, — и он умрет, как и положено нечисти. А утром мы отправляемся дальше!
Ровно через час я стояла на улице, расспрашивая трактирщика как пройти к тюремной башне. Кот сидел рядом и сверял маршрут с где-то раздобытой картой. Светила полная луна, горели яркие звезды, только вот гуляла я не с любимым человеком, а с котом по кличке Обормот.
— Так, теперь на право, вон в ту подворотню, так мы срежем часть пути.
Я с сомнением покосилась на темный вход под арку, но потом решила не спорить. Прошептав пару формул, я зажгла пульсары — по одному в каждой руке, и активировала ночное зрение. Стало видно, не то чтобы отлично, но теперь по крайней мере я не запнусь. Котик храбро жался к моим ногам, явно не рассчитывая на удачу. Справа что-то резко метнулось по направлению ко мне и я рефлекторно запустила в это нечто пульсаром. Оно взвыло, рухнуло и уползло обратно, кот мгновенно взобрался ко мне не руки, поцарапав за ногу. Я прошипела все, что о нем думаю, но покорно понесла пушистика дальше.
Вскоре подворотня кончилась и мы снова увидели яркий лунный свет. На нас покосился удивленный пьянчужка, ползущий мимо по своим делам, но приставать не стал.
— Куда дальше?
— А никуда, вон она, башня, впереди. За тем домом со странной крышей.
Крыша у дома и впрямь была странная — плоская, а не покатая, как у всех. Но за ней хорошо виднелась высокая каменная громада тюрьмы. Я пошла вперед, бросив на землю тяжелого Обормота. Было куча возмущений, но я приложила палец к губам и он недовольно заткнулся и бобежал следом. Когда мы подошли ближе, я заметила двоих стражников, дежуривших у входа.
— Ты отвлечешь стражу от входа, а я проберусь внутрь и найду его.
— Хорошо, но как ты найдешь нужную камеру?
Я обернулась к коту и сверкнула глазами.
— Я найду, будь уверен.
Обормот пожал плечами и согласился с моим сильно расплывчатым и бредовым планом. Я была ему за это благодарна, так как с тех пор, как вышла на улицу и пошла в сторону башни, мои мозги полностью отключились вместе с инстинктом самосохранения. Голос разума, давно и громко что-то вопивший в моей голове, наконец плюнул на неблагодарную меня, собрал вещи и смылся, оставив хозяйку на произвол судьбы. Гм… я была только рада.
Кот тихо начал красться по направлению к стражникам, распластавшись по земле, словно беременная черепаха. Стражники с интересом за ним наблюдали, заметив почти сразу. Еще бы, он так пыхтел, что даже мне стало ясно — затея провалилась. Но все же котик мужественно и упорно прополз пол пути, потом тихо ругаясь нашел что-то у себя на шее, радостно вскрикнул, и тут же встал. Мы все с интересом на него смотрели.