Страница:
Остальные капитаны наконец-то сообразили, что возле планеты их ждут кое-какие неприятности, поэтому начали энергично тормозить и уводят свои посудины в сторону. Командиры других транспортов додумались, собравшись в плотную кучу, двинуться в атаку, надеясь расчистить дорогу залпами игрушечных пушечек. Это меня тоже устраивает. От их выстрелов корвет надежно защищен вихревыми полями, а транспорты в тесном строю представляют собой прекрасную мишень, так что я с легкой душой разряжаю по ним почти всю начинку снарядных обойм.
По большому счету, на этом можно было закругляться. Будь я умным и рассудительным, каким стараюсь
казаться, мне следовало бы пересесть в истребитель и затеряться в космосе, дожидаясь окончания заварушки и подхода имперского флота Одна беда – я вовсе не собирался так поступать.
2. Мегасмерть
3. Персональный ад
По большому счету, на этом можно было закругляться. Будь я умным и рассудительным, каким стараюсь
казаться, мне следовало бы пересесть в истребитель и затеряться в космосе, дожидаясь окончания заварушки и подхода имперского флота Одна беда – я вовсе не собирался так поступать.
2. Мегасмерть
Положение мое осложнилось внезапно, когда из-за края планеты вынырнули оба «Коршуна», остававшиеся в распоряжении штаба мятежников. Я немедленно нацелил на них торпедные аппараты и нажал клавишу пуска. Люки на корпусе приоткрылись, выпуская в свободный полет последнюю пару торпед. Самонаводящиеся снаряды умчались, и мне осталось только следить по голограмме, как они летят к предписанным мишеням.
Обнаружив пуск торпед, неприятельские корветы немедленно стали отворачивать, что не избавило их от нежелательной встречи. Прямых попаданий не было, но боеголовки разорвались совсем рядом с ближайшим ко мне «Коршуном». Корвет прекратил маневрировать, двигатели заглохли, и корабль начал ощутимо терять высоту, потому что во время отворота его скорость упала ниже орбитальной. Второй же попросту сбежал, не желая нарываться на приключения.
Я сдуру решаю, что главные проблемы позади и можно продолжить избиение транспортов. Обшарив амбары, нахожу еще две кассеты – по десять снарядов в каждой. Благодаря невесомости доставка боеприпасов получилась не слишком обременительным делом. Перезарядив пушки, возвращаюсь в рубку с сильным настроем выбрать новые цели, но тут меня поджидает очередной неприятный сюрприз.
Хватило единственного взгляда на обзорные мониторы, чтобы понять: пока я возился с корветами, выпущенные ранее снаряды поразили еще два или три корабля. Однако из ЧД вышел большой корабль. Судя по контурам – военный. Опознаватель услужливо сообщает, что Орион-47 почтил своим присутствием «Херувим», линейный крейсер Малой Галактики. Следом вылезают в трехмерность однотипный «Серафим» и три легких крейсера – «Мощный», «Сильный», «Страшный». Вот это уже похоже на конец. Пять вымпелов первого ранга покончат со мной в считанные минуты
Орионцы полным ходом идут прямо на Улье, поэтому напарываются на мои прежние залпы. «Херувим» не успевает увернуться, и мезонитовая картечь, пронзив вихревые поля силовой защиты, впивается в носовую часть линейного крейсера. При наших скоростях не спасает даже многослойная броня. Понимая, что уничтожить такую махину пушками корвета все равно невозможно, я переношу огонь на передний легкий крейсер, выпустив последние боеприпасы.
Еще один грузовой корабль, не сумевший вовремя затормозить, пролетает недалеко от моего «Коршуна» Запустив двигатели на среднюю тягу, я догнал транспорт и располосовал лучевыми импульсами. Он взорвался, расшвыряв по космосу тысячи осколков, часть которых зацепила мой корвет. После этого «Коршун» стал плохо слушаться руля, и я наконец сообразил, что пора делать ноги.
Корвет беспорядочно падает на планету, при этом кувыркается и вибрирует. Меня швыряет от переборки к переборке, но я все-таки добираюсь до стыковочного узла. Розетта спит в своей капсуле, чем вызывает что-то вроде уважения. У девки железные нервы. Все-таки в их Глобальной разведке работают профи.
Когда «Гладиус», отстыковавшись, начинает управляемый полет, толчок будит ее. Рози пытается что-то сказать, и я, чтобы не слишком скучать в одиночестве, включаю ей внутреннюю связь. Орионка деловито интересуется:
– Любимый, не расскажешь, чем ты занимался последние два часа?
Вряд ли мой ответ придется ей по вкусу, но похвастасться не мешает:
– Драконил ваш десант. Сбил не меньше десятка транспортов. Ну и по мелочи – три корвета, семь истребителей… про этих даже вспоминать неудобно.
Впечатленная статистикой, Рози пытается подсчитать, сколько живой силы я грохнул. Действительно много. Начав убивать себе подобных около сорока лет назад, я еще утром числил на собственном счету около двух с половиной сотен. Но сегодня, конечно, побиты все рекорды. Тысяч двадцать-тридцать, не меньше. Это уже не убийство, а мегаубийство!
Рози так и говорит:
– Ты поработал, как целая кассета нейтронных боеприпасов.
– Как несколько кассет, – тщеславно уточняю я. – И, между прочим, день еще не кончился.
Истребитель входит в облака. Зевнув, Рози произносит вполне хладнокровно:
– Обидно. Во-первых, ты сорвал такой грандиозный план…
Самодовольно прерываю ее сентенцию:
– Как говорил кто-то из великих предков, чтобы выиграть сражение, нужно больше миллиона солдат на фронте, а чтобы проиграть, достаточно одного врага в тылу.
– Верно… – Она кусает губы. – И еще обидно, что придется погибать вместе с тобой. Тебя ведь наверняка собьют.
Я смеюсь.
– До сих пор это у них не получилось… А ты, дорогая, лукавишь. Тебе обидно, что не можешь дотянуться до меня своими тренированными ручками.
– И это тоже, – соглашается Рози. Между тем локатор сообщает, что на равнине под нами совершает марш войсковая колонна. Навожу управляемые снаряды: первая цель, вторая… шестая. Больше у меня под крыльями ничего нет. Выпускаю залпом все шесть «Алебард».
Нырнув ниже облачного слоя, вижу затянутую дымом разрывов бронетехнику. Прохожу над дорогой, добивая уцелевших лучами бластеров. Есть еще несколько десятков или сотен зарубок на память. Даже если этот бой окажется для меня последним, я дорого продаю свою старую потрепанную шкуру.
Выше меня снова появляются истребители. Иду прямо на них, выполняя одну за другой все известные мне фигуры высшего пилотажа. Два «Гладиуса» сбиты, остальные удирают. Догнав, расстреливаю еще одного. Надеюсь, больше они не сунутся.
Следующий маневр выбрасывает нас над атмосферой. Радар сообщает новость, от которой душа начинает петь и плясать, как дикие обитатели Драконовых гор, и я восторженно кричу:
– Рози, погляди, наши пришли!
– О, пламя Преисподней! – стонет она.
Из черной дыры выходит земная эскадра. Головным летит линкор «Дракон», за ним – два крейсера. Распознаватель отзыв-сигналов подсказывает: «Акула» и «Касатка».
Наш отряд идет тем же стандартным курсом ЧД – Улье, поэтому оказывается точно позади орионской флотилии. Классическая позиция для неотразимого залпа в спину. Противник просто не успеет затормозить, чтобы уклониться. Бортовые лазерные пушки «Херувима» сбивают часть торпед «Дракона», но все-таки линейный крейсер орионцев и «Страшный» получили по боеголовке в кормовые отсеки. Корабли Малой Галактики форсируют двигатели, уходя от боя. «Мощный», полчаса назад подбитый моими пушками, еле ковыляет.
Я успеваю заметить, как воронка черной дыры выбрасывает еще несколько кораблей. Кажется, это десантные баржи имперского флота везут космическую пехоту для оккупации Ульса. Уточнить не удается, потому что мой «Гладиус» подбит. Не могу понять, кто именно в меня попал. Истребителей поблизости не было – значит, достали выстрелом с планеты или орионцы задели шальным выстрелом с предельной дистанции.
Впрочем, выяснять такие подробности нет ни времени, ни смысла. У «Гладиуса» неровно срезано верхнее левое крыло и не работают гравигены. Пора капультироваться.
По-умному надо бы сначала пристрелить Розетту, но колпак кресла заклинило, не поднимается. Ладно, пусть судьба решает – если не разобьется, то выживет… Выстреливаю орионку, потом включаю катапульту своей капсулы. Очутившись под облаками, вижу парашют Рози километрах в двадцати к западу.
Нетрудно догадаться; противник станет искать меня рядом с упавшей капсулой. Поэтому на высоте трех километров открываю прозрачное яйцо и совершаю посадку, воспользовавшись гравигенным поясом. Отлетев подальше от капсулы, ярко-красный парашют которой виден чуть ли не из космоса, я приземляюсь на холмистой равнине. Здесь растут высокие травы, а кое-где разбросаны небольшие рощицы. Есть где спрятаться.
Напившись из родника, я сказал сам себе: – День прошел не зря. Теперь надо продержаться еще часа два и дождаться встречи с имперским десантом. – Сказать такое просто. Продержаться – сложнее, но тоже можно. Из средств выживания у меня имеются пистолет и карабин с боезапасом на три сотни выстрелов. Дополняют этот арсенал литровая фляга с водой и солдатский паек. Короче говоря, если я умру сегодня, то не от голода.
Снова как в молодые годы: бегаю по горам, обвешанный оружием. Точнее, бежать мне некуда, поэтому я просто залегаю в траве на вершине холма и предаюсь печальным мыслям. Обиднее всего вспоминать о кристаллической библиотеке Восьми Царств, которой воспользуется кто-то другой
Погоня появилась примерно через час – десяток полицейских с двумя собаками. Подпустив их на полсотни метров, я перестрелял всю ораву, в результате чего обзавелся видеофоном и покидал в подсумок еще несколько обойм к карабину. Затем, пробежав по дну ручья несколько километров к северу, снова спрятался в зарослях. Здесь меня нашел следующий патруль, расправившись с которым я стал обладателем шестиместного аэромобиля с надписью на борту: «Военная полиция Освободительной армии».
Рация машины ловит обрывки переговоров, из которых можно понять, что орионская эскадра кружит возле планеты, не подпуская наших к Ульсу. Оба соединения энергично обмениваются залпами, корабли получают повреждения, но в общем силы равны. Исход боя зависит от того, кто первым подтянет подкрепления
Часом позже, бесцельно летая над степью, натыкаюсь на разбитый транспорт, который сам же и подстрелил. Вокруг слоняется около сотни солдат – малая доля тех, кто летел на нем. Красиво получилось – никогда еще я не убивал одним махом такую ораву.
Солдаты под присмотром сержанта выгружают из трюма танки. Я даже присвистнул, увидев эти машины – «Молния-М17», предпоследняя орионская модель. Врожденная жадность не позволяет мне пролететь мимо.
Приземлившись рядом, я снимаю карабин с предохранителя и направляюсь к ближайшему танку. И тут какой-то солдат, явно родом с Альгамбры, узнал меня
– Ты убийца! – кричит он, дребезжа характерным южным выговором – Почему еще жив? Мои сыновья должны были покончить с тобой.
– Бекзаде? – догадался я.
– Откуда ты меня знаешь? – фельдфебель явно поражен.
Я удивленно бормочу:
– Надо же, где судьба старых знакомых сводит.
Про судьбу его сыновей я рассказывать не стал, а просто продырявил длинной очередью и самого фельдфебеля и других случившихся рядом наемников. Остальные бросились врассыпную, и я без помех забрался в люк танка. Это была очень удобная машина с очень простым управлением. По штату экипаж должен состоять из двух операторов, но я вполне справляюсь один.
Оружие работает выше всяких похвал. Все мятежники, пережившие падение из космоса, легли рядом с разбитым транспортом – обожженные, разорванные, продырявленные.
Наверное, оказавшись в таком положении, умный человек спрятался бы в громадном корпусе упавшего корабля. Но монтеплатовец, носящий агентурную кличку Уран, не отличается рассудительностью и давно избавился от полезного инстинкта самосохранения
Заглянув в блокнот, нахожу снятую с Инфосети карту планеты и устанавливаю, что ближайшая крепость противокосмической обороны находится всего в сорока километрах от меня. Полчаса полета на «Молнии».
Здесь не меньше дюжины стволов средней мощности – их лучи способны повредить крейсер на дистанции до пятисот километров. Даже «Дракону» не стоит приближаться к этим установкам – сосредоточенный лучевой обстрел теоретически способен пробить обшивку линкора. Если персонал умеет пользоваться этой техникой, нашим кораблям не поздоровится.
Найти командный бункер не сложно, его демаскирует мощный букет антенн. Танковые пушки сметают ограждение и капониры охраны. Уцелевшие солдаты мечутся по территории объекта, беспорядочно стреляя из бластеров и ракетометов. Танк получает несколько попаданий, но серьезных повреждений нет Накрываю боевиков широкими выхлопами плазмы, стараясь не повредить антенны. Очистив площадку, фокусирую выхлоп и тремя выстрелами вышибаю ворота бункера. Еще один поток плазмы – для дезинфекции – направляю в открывшийся проход.
Нетерпеливо прогуливаюсь среди коптящих развалин, поглядывая на оплавленную дыру. Внутри шипят воронки пожарной автоматики, но извергаемые ими струи воды мгновенно переходят в газообразное состояние, и наружу валят густые клубы пара. Пользуюсь передышкой, чтобы выпить соды – в таком бою не помешает максимальная реакция.
Наконец тоннель немного остывает. Термометр сообщает, что внутри по-прежнему очень жарко, но опасности свариться заживо больше нет.
Подсвечивая фонариком, иду по колено в горячей воде. Обостренный слух предупреждает о затаившихся в темноте врагах. Выключаю фонарик и поливаю тоннель металлом. Перешагиваю через трупы, открываю дверь и вхожу в главный бункер. За мной с шумом врывается вода, а противопожарный душ продолжает поливать давно погасший пожар.
В аппаратной всего четыре человека, которые не слишком умело пользуются малокалиберными пистолетами. А я сейчас на пределе чуткости и ловкости – все имплантированные органы переведены в режим форсажа. Пули противников посвистывают в стороне, а мои выстрелы не знают промаха. Четыре трупа лежат на мокром полу, их кровь окрашивает медленно прибывающую воду.
Надо спешить. Уже натекло по щиколотку. Если вода поднимется еще на полметра, может затопить оборудование, и тогда дело запахнет коротким замыканием.
Принимаю командование, проверяю систему огневого контроля. Все огневые точки готовы к залпу. Навожу три пусковые установки на крейсер «Сильный», остальные – на «Херувим». Две трети лучевых орудий смотрят на «Серафима», треть – на «Страшного». Кажется, никого не забыли, а на «Мощного» можно не обращать внимания.
Подвожу курсор к иконке «Общий залп» и яростно нажимаю клавишу. Снаружи доносится рев – взлетают самонаводящиеся снаряды «поверхность – пространство», а пушки выплевывают сверхмощные пакеты квантов.
Орионцы не ожидают нападения с планеты, поэтому вся энергия силовых экранов развернута в сторону имперских кораблей. Орудийные импульсы, выпущенные с дистанции меньше трехсот километров, поражают вражеские крейсера, следом бьют боеголовки. Голограмма монитора превращается в пышное облако помех – сплошные искры, полосы и псевдогеометрические фигуры. Потом возвращается нормальный обзор, и я с радостью констатирую, что залп оказался успешным.
Крейсер «Сильный» просто исчез. Вероятно, разбит на мелкие осколки. Остальные остаются на орбите, но их силовые щиты больше не действуют. Стрелять орионцы тоже прекратили. Вместе оба эти факта означают наличие очень серьезных повреждений. Имперская эскадра немедленно берет курс к планете, сосредоточив огонь на линейных крейсерах. Следом за боевыми кораблями подтягиваются десантные баржи. Еще полчаса – и главные центры Ульса будут заняты нашими войсками.
Испортив миг моего триумфа, слышится слабый плеск. Резко оборачиваюсь и вижу характерные следы на воде, покрывающей пол бункера. В нескольких местах слой жидкости потревожен, словно там ступают невидимые ноги.
Вскинув «ремингтон», стреляю длинными очередями. Мощный всплеск – это упало в воду чье-то прошитое пулями тело. Другие невидимки, забыв осторожность, бросаются в атаку, но я успеваю уложить еще одного. Потом сильнейший удар вышибает пистолет из моей руки, а меня самого нокаутируют. Очень неприятно, когда бьют по голове с такой силой…
Очнувшись, я обнаруживаю, что лежу в луже возле бункера. Надо мной нависает мрачное небо Ульса, снова идет дождь, а вокруг – множество солдат с восьмиконечными крестами на касках. Мелькает неуместная мысль: «Значит, не всех накрыл в гарнизоне торпедой…»
– Вот и все, – формочу я, пытаясь сесть.
Ко мне приближаются знакомые личности: Аль-Зумруд, Розетта, Краун и еще кто-то в штатском. Лицо последнего знакомо, но имени не помню. Кажется, он тоже состоял в Политкоме.
Краун, свирепо скалясь, заносит руку, сложив пальцы для смертельного удара «клюв дракона», но Хаджи Альфонс останавливает генерала:
– Пока он нужен живым. – И поворачивается ко мне: – Ты отвезешь нас на свою планету, Я машинально спрашиваю:
– Что я буду с этого иметь?
– Умрешь без лишних мучений, – обещает Аль-Зумруд.
– Не слишком возбуждает.
Рози кричит:
– Хватит болтать!
Она помята, все лицо в синяках и ссадинах. Наверное, посадка спасательной капсулы получилась жесткой. Кажется, орионская агентесса сердита на меня. Не права, конечно, ведь я мог ее и не катапультировать.
Подбегает офицер из бригады Крауна и, вытянувшись, докладывает обстановку: имперская эскадра начала высадку десанта, бригада Федорина понесла серьезные потери в результате бомбардировки из космоса. Самое странное, говорит он, что замок захвачен неизвестными людьми, разоружившими охрану.
– Скорее всего, взбунтовались уголовники, которым земляне обещали амнистию, – добавляет офицер и в конце сообщает: – Имперские станции передают обращение Совета Консулов…
Он прибавляет звук видеофона, и над развалинами противокосмической крепости гремит голос Виктора Мардука:
–… Единые Миры не допустят насильственного поглощения Ульса и Астрофедерации зарвавшимися милитаристами Малой Галактики…
А на голограмме штабного монитора видно, что «Дракон» с крейсерами полностью блокировали планету, а десантные корабли начинают снижение, взяв курс на главные центры Ульса.
– Отрезаны! – взвыв, Аль-Зумруд отчаянно рвет на себе бороду. – Корабль не успеет проскользнуть в черную дыру!
В панике он запросто может отдать приказ, чтобы меня прикончили прямо здесь. А то и вообще не станет приказывать, отведет душу собственноручно. Поэтому, чтобы предупредить излишние в моем положении осложнения, я спешу его успокоить:
– Корабль не понадобится. Достаточно любой машины с гравигенным движком. Например, этот танк подойдет.
– Это невозможно, – нервно огрызается Рози.
– Для тебя и тебе подобных. Но не для меня.
Посовещавшись, они разрешают мне сесть в танк. В кабину, кроме Аль-Зумруда и Розетты, втискиваются Краун и капитан-спецназовец – тот самый, который командовал отрядом головорезов в «балахонах невидимости». Ну, подожди, скотина, будешь знать, как бить меня по голове…
Капилляр распахнулся прямо на поверхности Ульса, и края ЧД-воронки развернулись, вспахав планету. Грунт встает дыбом, словно исполинская лопата вывернула огромные пласты. Вдобавок гравитационная подушка превратила в фарш все живое в радиусе полукилометра.
«Кажется, возле танка оставалось не меньше батальона предателей», – удовлетворенно прикинул я, направляя танк вдоль кишки свернутого пространства.
Обнаружив пуск торпед, неприятельские корветы немедленно стали отворачивать, что не избавило их от нежелательной встречи. Прямых попаданий не было, но боеголовки разорвались совсем рядом с ближайшим ко мне «Коршуном». Корвет прекратил маневрировать, двигатели заглохли, и корабль начал ощутимо терять высоту, потому что во время отворота его скорость упала ниже орбитальной. Второй же попросту сбежал, не желая нарываться на приключения.
Я сдуру решаю, что главные проблемы позади и можно продолжить избиение транспортов. Обшарив амбары, нахожу еще две кассеты – по десять снарядов в каждой. Благодаря невесомости доставка боеприпасов получилась не слишком обременительным делом. Перезарядив пушки, возвращаюсь в рубку с сильным настроем выбрать новые цели, но тут меня поджидает очередной неприятный сюрприз.
Хватило единственного взгляда на обзорные мониторы, чтобы понять: пока я возился с корветами, выпущенные ранее снаряды поразили еще два или три корабля. Однако из ЧД вышел большой корабль. Судя по контурам – военный. Опознаватель услужливо сообщает, что Орион-47 почтил своим присутствием «Херувим», линейный крейсер Малой Галактики. Следом вылезают в трехмерность однотипный «Серафим» и три легких крейсера – «Мощный», «Сильный», «Страшный». Вот это уже похоже на конец. Пять вымпелов первого ранга покончат со мной в считанные минуты
Орионцы полным ходом идут прямо на Улье, поэтому напарываются на мои прежние залпы. «Херувим» не успевает увернуться, и мезонитовая картечь, пронзив вихревые поля силовой защиты, впивается в носовую часть линейного крейсера. При наших скоростях не спасает даже многослойная броня. Понимая, что уничтожить такую махину пушками корвета все равно невозможно, я переношу огонь на передний легкий крейсер, выпустив последние боеприпасы.
Еще один грузовой корабль, не сумевший вовремя затормозить, пролетает недалеко от моего «Коршуна» Запустив двигатели на среднюю тягу, я догнал транспорт и располосовал лучевыми импульсами. Он взорвался, расшвыряв по космосу тысячи осколков, часть которых зацепила мой корвет. После этого «Коршун» стал плохо слушаться руля, и я наконец сообразил, что пора делать ноги.
***
Корвет беспорядочно падает на планету, при этом кувыркается и вибрирует. Меня швыряет от переборки к переборке, но я все-таки добираюсь до стыковочного узла. Розетта спит в своей капсуле, чем вызывает что-то вроде уважения. У девки железные нервы. Все-таки в их Глобальной разведке работают профи.
Когда «Гладиус», отстыковавшись, начинает управляемый полет, толчок будит ее. Рози пытается что-то сказать, и я, чтобы не слишком скучать в одиночестве, включаю ей внутреннюю связь. Орионка деловито интересуется:
– Любимый, не расскажешь, чем ты занимался последние два часа?
Вряд ли мой ответ придется ей по вкусу, но похвастасться не мешает:
– Драконил ваш десант. Сбил не меньше десятка транспортов. Ну и по мелочи – три корвета, семь истребителей… про этих даже вспоминать неудобно.
Впечатленная статистикой, Рози пытается подсчитать, сколько живой силы я грохнул. Действительно много. Начав убивать себе подобных около сорока лет назад, я еще утром числил на собственном счету около двух с половиной сотен. Но сегодня, конечно, побиты все рекорды. Тысяч двадцать-тридцать, не меньше. Это уже не убийство, а мегаубийство!
Рози так и говорит:
– Ты поработал, как целая кассета нейтронных боеприпасов.
– Как несколько кассет, – тщеславно уточняю я. – И, между прочим, день еще не кончился.
Истребитель входит в облака. Зевнув, Рози произносит вполне хладнокровно:
– Обидно. Во-первых, ты сорвал такой грандиозный план…
Самодовольно прерываю ее сентенцию:
– Как говорил кто-то из великих предков, чтобы выиграть сражение, нужно больше миллиона солдат на фронте, а чтобы проиграть, достаточно одного врага в тылу.
– Верно… – Она кусает губы. – И еще обидно, что придется погибать вместе с тобой. Тебя ведь наверняка собьют.
Я смеюсь.
– До сих пор это у них не получилось… А ты, дорогая, лукавишь. Тебе обидно, что не можешь дотянуться до меня своими тренированными ручками.
– И это тоже, – соглашается Рози. Между тем локатор сообщает, что на равнине под нами совершает марш войсковая колонна. Навожу управляемые снаряды: первая цель, вторая… шестая. Больше у меня под крыльями ничего нет. Выпускаю залпом все шесть «Алебард».
Нырнув ниже облачного слоя, вижу затянутую дымом разрывов бронетехнику. Прохожу над дорогой, добивая уцелевших лучами бластеров. Есть еще несколько десятков или сотен зарубок на память. Даже если этот бой окажется для меня последним, я дорого продаю свою старую потрепанную шкуру.
Выше меня снова появляются истребители. Иду прямо на них, выполняя одну за другой все известные мне фигуры высшего пилотажа. Два «Гладиуса» сбиты, остальные удирают. Догнав, расстреливаю еще одного. Надеюсь, больше они не сунутся.
Следующий маневр выбрасывает нас над атмосферой. Радар сообщает новость, от которой душа начинает петь и плясать, как дикие обитатели Драконовых гор, и я восторженно кричу:
– Рози, погляди, наши пришли!
– О, пламя Преисподней! – стонет она.
Из черной дыры выходит земная эскадра. Головным летит линкор «Дракон», за ним – два крейсера. Распознаватель отзыв-сигналов подсказывает: «Акула» и «Касатка».
Наш отряд идет тем же стандартным курсом ЧД – Улье, поэтому оказывается точно позади орионской флотилии. Классическая позиция для неотразимого залпа в спину. Противник просто не успеет затормозить, чтобы уклониться. Бортовые лазерные пушки «Херувима» сбивают часть торпед «Дракона», но все-таки линейный крейсер орионцев и «Страшный» получили по боеголовке в кормовые отсеки. Корабли Малой Галактики форсируют двигатели, уходя от боя. «Мощный», полчаса назад подбитый моими пушками, еле ковыляет.
Я успеваю заметить, как воронка черной дыры выбрасывает еще несколько кораблей. Кажется, это десантные баржи имперского флота везут космическую пехоту для оккупации Ульса. Уточнить не удается, потому что мой «Гладиус» подбит. Не могу понять, кто именно в меня попал. Истребителей поблизости не было – значит, достали выстрелом с планеты или орионцы задели шальным выстрелом с предельной дистанции.
Впрочем, выяснять такие подробности нет ни времени, ни смысла. У «Гладиуса» неровно срезано верхнее левое крыло и не работают гравигены. Пора капультироваться.
По-умному надо бы сначала пристрелить Розетту, но колпак кресла заклинило, не поднимается. Ладно, пусть судьба решает – если не разобьется, то выживет… Выстреливаю орионку, потом включаю катапульту своей капсулы. Очутившись под облаками, вижу парашют Рози километрах в двадцати к западу.
Нетрудно догадаться; противник станет искать меня рядом с упавшей капсулой. Поэтому на высоте трех километров открываю прозрачное яйцо и совершаю посадку, воспользовавшись гравигенным поясом. Отлетев подальше от капсулы, ярко-красный парашют которой виден чуть ли не из космоса, я приземляюсь на холмистой равнине. Здесь растут высокие травы, а кое-где разбросаны небольшие рощицы. Есть где спрятаться.
***
Напившись из родника, я сказал сам себе: – День прошел не зря. Теперь надо продержаться еще часа два и дождаться встречи с имперским десантом. – Сказать такое просто. Продержаться – сложнее, но тоже можно. Из средств выживания у меня имеются пистолет и карабин с боезапасом на три сотни выстрелов. Дополняют этот арсенал литровая фляга с водой и солдатский паек. Короче говоря, если я умру сегодня, то не от голода.
Снова как в молодые годы: бегаю по горам, обвешанный оружием. Точнее, бежать мне некуда, поэтому я просто залегаю в траве на вершине холма и предаюсь печальным мыслям. Обиднее всего вспоминать о кристаллической библиотеке Восьми Царств, которой воспользуется кто-то другой
Погоня появилась примерно через час – десяток полицейских с двумя собаками. Подпустив их на полсотни метров, я перестрелял всю ораву, в результате чего обзавелся видеофоном и покидал в подсумок еще несколько обойм к карабину. Затем, пробежав по дну ручья несколько километров к северу, снова спрятался в зарослях. Здесь меня нашел следующий патруль, расправившись с которым я стал обладателем шестиместного аэромобиля с надписью на борту: «Военная полиция Освободительной армии».
Рация машины ловит обрывки переговоров, из которых можно понять, что орионская эскадра кружит возле планеты, не подпуская наших к Ульсу. Оба соединения энергично обмениваются залпами, корабли получают повреждения, но в общем силы равны. Исход боя зависит от того, кто первым подтянет подкрепления
Часом позже, бесцельно летая над степью, натыкаюсь на разбитый транспорт, который сам же и подстрелил. Вокруг слоняется около сотни солдат – малая доля тех, кто летел на нем. Красиво получилось – никогда еще я не убивал одним махом такую ораву.
Солдаты под присмотром сержанта выгружают из трюма танки. Я даже присвистнул, увидев эти машины – «Молния-М17», предпоследняя орионская модель. Врожденная жадность не позволяет мне пролететь мимо.
Приземлившись рядом, я снимаю карабин с предохранителя и направляюсь к ближайшему танку. И тут какой-то солдат, явно родом с Альгамбры, узнал меня
– Ты убийца! – кричит он, дребезжа характерным южным выговором – Почему еще жив? Мои сыновья должны были покончить с тобой.
– Бекзаде? – догадался я.
– Откуда ты меня знаешь? – фельдфебель явно поражен.
Я удивленно бормочу:
– Надо же, где судьба старых знакомых сводит.
Про судьбу его сыновей я рассказывать не стал, а просто продырявил длинной очередью и самого фельдфебеля и других случившихся рядом наемников. Остальные бросились врассыпную, и я без помех забрался в люк танка. Это была очень удобная машина с очень простым управлением. По штату экипаж должен состоять из двух операторов, но я вполне справляюсь один.
Оружие работает выше всяких похвал. Все мятежники, пережившие падение из космоса, легли рядом с разбитым транспортом – обожженные, разорванные, продырявленные.
Наверное, оказавшись в таком положении, умный человек спрятался бы в громадном корпусе упавшего корабля. Но монтеплатовец, носящий агентурную кличку Уран, не отличается рассудительностью и давно избавился от полезного инстинкта самосохранения
Заглянув в блокнот, нахожу снятую с Инфосети карту планеты и устанавливаю, что ближайшая крепость противокосмической обороны находится всего в сорока километрах от меня. Полчаса полета на «Молнии».
***
Здесь не меньше дюжины стволов средней мощности – их лучи способны повредить крейсер на дистанции до пятисот километров. Даже «Дракону» не стоит приближаться к этим установкам – сосредоточенный лучевой обстрел теоретически способен пробить обшивку линкора. Если персонал умеет пользоваться этой техникой, нашим кораблям не поздоровится.
Найти командный бункер не сложно, его демаскирует мощный букет антенн. Танковые пушки сметают ограждение и капониры охраны. Уцелевшие солдаты мечутся по территории объекта, беспорядочно стреляя из бластеров и ракетометов. Танк получает несколько попаданий, но серьезных повреждений нет Накрываю боевиков широкими выхлопами плазмы, стараясь не повредить антенны. Очистив площадку, фокусирую выхлоп и тремя выстрелами вышибаю ворота бункера. Еще один поток плазмы – для дезинфекции – направляю в открывшийся проход.
Нетерпеливо прогуливаюсь среди коптящих развалин, поглядывая на оплавленную дыру. Внутри шипят воронки пожарной автоматики, но извергаемые ими струи воды мгновенно переходят в газообразное состояние, и наружу валят густые клубы пара. Пользуюсь передышкой, чтобы выпить соды – в таком бою не помешает максимальная реакция.
Наконец тоннель немного остывает. Термометр сообщает, что внутри по-прежнему очень жарко, но опасности свариться заживо больше нет.
Подсвечивая фонариком, иду по колено в горячей воде. Обостренный слух предупреждает о затаившихся в темноте врагах. Выключаю фонарик и поливаю тоннель металлом. Перешагиваю через трупы, открываю дверь и вхожу в главный бункер. За мной с шумом врывается вода, а противопожарный душ продолжает поливать давно погасший пожар.
В аппаратной всего четыре человека, которые не слишком умело пользуются малокалиберными пистолетами. А я сейчас на пределе чуткости и ловкости – все имплантированные органы переведены в режим форсажа. Пули противников посвистывают в стороне, а мои выстрелы не знают промаха. Четыре трупа лежат на мокром полу, их кровь окрашивает медленно прибывающую воду.
Надо спешить. Уже натекло по щиколотку. Если вода поднимется еще на полметра, может затопить оборудование, и тогда дело запахнет коротким замыканием.
Принимаю командование, проверяю систему огневого контроля. Все огневые точки готовы к залпу. Навожу три пусковые установки на крейсер «Сильный», остальные – на «Херувим». Две трети лучевых орудий смотрят на «Серафима», треть – на «Страшного». Кажется, никого не забыли, а на «Мощного» можно не обращать внимания.
Подвожу курсор к иконке «Общий залп» и яростно нажимаю клавишу. Снаружи доносится рев – взлетают самонаводящиеся снаряды «поверхность – пространство», а пушки выплевывают сверхмощные пакеты квантов.
Орионцы не ожидают нападения с планеты, поэтому вся энергия силовых экранов развернута в сторону имперских кораблей. Орудийные импульсы, выпущенные с дистанции меньше трехсот километров, поражают вражеские крейсера, следом бьют боеголовки. Голограмма монитора превращается в пышное облако помех – сплошные искры, полосы и псевдогеометрические фигуры. Потом возвращается нормальный обзор, и я с радостью констатирую, что залп оказался успешным.
Крейсер «Сильный» просто исчез. Вероятно, разбит на мелкие осколки. Остальные остаются на орбите, но их силовые щиты больше не действуют. Стрелять орионцы тоже прекратили. Вместе оба эти факта означают наличие очень серьезных повреждений. Имперская эскадра немедленно берет курс к планете, сосредоточив огонь на линейных крейсерах. Следом за боевыми кораблями подтягиваются десантные баржи. Еще полчаса – и главные центры Ульса будут заняты нашими войсками.
Испортив миг моего триумфа, слышится слабый плеск. Резко оборачиваюсь и вижу характерные следы на воде, покрывающей пол бункера. В нескольких местах слой жидкости потревожен, словно там ступают невидимые ноги.
Вскинув «ремингтон», стреляю длинными очередями. Мощный всплеск – это упало в воду чье-то прошитое пулями тело. Другие невидимки, забыв осторожность, бросаются в атаку, но я успеваю уложить еще одного. Потом сильнейший удар вышибает пистолет из моей руки, а меня самого нокаутируют. Очень неприятно, когда бьют по голове с такой силой…
***
Очнувшись, я обнаруживаю, что лежу в луже возле бункера. Надо мной нависает мрачное небо Ульса, снова идет дождь, а вокруг – множество солдат с восьмиконечными крестами на касках. Мелькает неуместная мысль: «Значит, не всех накрыл в гарнизоне торпедой…»
– Вот и все, – формочу я, пытаясь сесть.
Ко мне приближаются знакомые личности: Аль-Зумруд, Розетта, Краун и еще кто-то в штатском. Лицо последнего знакомо, но имени не помню. Кажется, он тоже состоял в Политкоме.
Краун, свирепо скалясь, заносит руку, сложив пальцы для смертельного удара «клюв дракона», но Хаджи Альфонс останавливает генерала:
– Пока он нужен живым. – И поворачивается ко мне: – Ты отвезешь нас на свою планету, Я машинально спрашиваю:
– Что я буду с этого иметь?
– Умрешь без лишних мучений, – обещает Аль-Зумруд.
– Не слишком возбуждает.
Рози кричит:
– Хватит болтать!
Она помята, все лицо в синяках и ссадинах. Наверное, посадка спасательной капсулы получилась жесткой. Кажется, орионская агентесса сердита на меня. Не права, конечно, ведь я мог ее и не катапультировать.
Подбегает офицер из бригады Крауна и, вытянувшись, докладывает обстановку: имперская эскадра начала высадку десанта, бригада Федорина понесла серьезные потери в результате бомбардировки из космоса. Самое странное, говорит он, что замок захвачен неизвестными людьми, разоружившими охрану.
– Скорее всего, взбунтовались уголовники, которым земляне обещали амнистию, – добавляет офицер и в конце сообщает: – Имперские станции передают обращение Совета Консулов…
Он прибавляет звук видеофона, и над развалинами противокосмической крепости гремит голос Виктора Мардука:
–… Единые Миры не допустят насильственного поглощения Ульса и Астрофедерации зарвавшимися милитаристами Малой Галактики…
А на голограмме штабного монитора видно, что «Дракон» с крейсерами полностью блокировали планету, а десантные корабли начинают снижение, взяв курс на главные центры Ульса.
– Отрезаны! – взвыв, Аль-Зумруд отчаянно рвет на себе бороду. – Корабль не успеет проскользнуть в черную дыру!
В панике он запросто может отдать приказ, чтобы меня прикончили прямо здесь. А то и вообще не станет приказывать, отведет душу собственноручно. Поэтому, чтобы предупредить излишние в моем положении осложнения, я спешу его успокоить:
– Корабль не понадобится. Достаточно любой машины с гравигенным движком. Например, этот танк подойдет.
– Это невозможно, – нервно огрызается Рози.
– Для тебя и тебе подобных. Но не для меня.
Посовещавшись, они разрешают мне сесть в танк. В кабину, кроме Аль-Зумруда и Розетты, втискиваются Краун и капитан-спецназовец – тот самый, который командовал отрядом головорезов в «балахонах невидимости». Ну, подожди, скотина, будешь знать, как бить меня по голове…
Капилляр распахнулся прямо на поверхности Ульса, и края ЧД-воронки развернулись, вспахав планету. Грунт встает дыбом, словно исполинская лопата вывернула огромные пласты. Вдобавок гравитационная подушка превратила в фарш все живое в радиусе полукилометра.
«Кажется, возле танка оставалось не меньше батальона предателей», – удовлетворенно прикинул я, направляя танк вдоль кишки свернутого пространства.
3. Персональный ад
Танки, даже летающие, не предназначены для марш-бросков через гиперспейс. Страшная тряска сопровождает каждую мою попытку продавить машину через изгибы каналов и капилляров. Пассажиров с непривычки тошнит, и сие не может не радовать.
Путешествие трудное, но смертельной опасности нет. Гравигены «Молнии» создают поле искусственного тяготения, имеющее вполне достаточную интенсивность, чтобы защитить экипаж от стихии, не слишком энергично бушующей по ту сторону брони. С натугой проталкиваюсь к нужной точке пространства-времени.
Мы вылетаем из каналетто километрах в семидесяти от особняка. Ближе не стоит, чтобы не повредить мой домик, которым я сегодня воспользуюсь в последний раз. ЧД-воронка, распахнувшаяся в момент нашего появления в этом месте, распространяет волну деформации, которая быстро затухает. Лишь рельеф немного покорежен. Танк летит над поваленным лесом, вокруг беснуется песчаная буря. Но вот ветер успокаивается, оседают тучи пыли, становятся видны раздавленные горы позади.
Моя микровселенная, мой персональный рай – теперь здесь больше не будет хорошо даже мне.
– Останови, – умоляет Рози. – Дай вдохнуть свежего воздуха.
Краун тоже плохо переносит путешествие, поэтому требует:
– Хоть несколько шагов по твердой почве.
– Рано, – говорю им не слишком учтиво. – Остановимся на берегу, где Хаджи Альфонс выращивал своих ублюдков. Не бойтесь, уже недалеко.
Вскоре впереди появляется синяя полоса, внешние микрофоны приносят шум прибоя. По морю гуляют белые барашки волн. Я глушу мотор, и гусеницы танка касаются устилающего пляж песка.
Все выходят зеленые после страшного путешествия через капилляр. Истерично вдыхают морской воздух раззявленными ртами. Я подхожу к морю, ополаскиваю руки и лицо, смывая пот и копоть. Хорошо бы выкупаться, но это можно будет сделать и позже, в особняке.
Отдышавшись, Аль-Зумруд недоуменно спрашивает:
– Если ты умеешь уходить в ЧД откуда угодно, почему сразу не сбежал с Ульса? Чего ты ждал столько времени, если не собирался честно помогать нашему делу?
– Он же с Монтеплато, жадный до ужаса, – презрительно говорит ему Рози. – Наверняка до последнего момента надеялся, что вы ему заплатите за работу. Даже выслуживался – подкатывался к Первому, сам вызвался отрегулировать прицелы на истребителях. Думал, за это гонорар повысят. А потом до него дошло, что вы тоже монтеплатовские скупердяи. Поняв, что денег не будет, он обиделся и устроил саботаж.
Ни черта она не поняла. Но объяснять не время. Да и какое значение имеют такие мелочи, если пришел миг возмездия…
Хаджи Альфонс снова строит грандиозные планы. Уже представляет, как возглавит воинство клонов и вернется на Улье, чтобы дать бой имперскому десанту. Они с Крауном обсуждают план сражения. Два идиота!
Закончив военный совет, Аль-Зумруд интересуется, в какой стороне лаборатория клонирования. Показываю на барханы, за которыми три дня назад – полмесяца по здешнему времени – были возведены корпуса обреченного учреждения. Я даже не сообщаю, что время здесь течет не так быстро, как требовал заказчик. Это тоже не имеет большого значения.
Вдруг раздается вопль Розетты. Она стоит в сотне шагов от танка над раскромсанным человеческим телом. Кто-то неплохо постарался, сожрав самые деликатесные куски. Остальное довершило гниение. Рози кое-как справляется с чувствами, но тут начинает кричать капитан из бригады Крауна:
– Еще два трупа!
Мои пленители встревожены, однако еще не понимают, что сами стали пленниками. Приятнейшее ощущение – снова стать свободным. К сожалению, надо спешить. Я уже слышу за барханами знакомые звуки – это приближаются мои питомцы.
Я подзываю Аль-Зумруда и Розетту – мол, есть серьезный разговор. Мы залезаем на башню танка, и я включаю гравигены на малую мощность, чтобы никто не смог к нам приблизиться.
– Отдайте оружие, – приказываю я. – Может быть, останетесь в живых.
Они недоверчиво смеются. Оба знают, что способны справиться со мной голыми руками. Особенно Рози с ее спецназовской подготовкой. Только теперь к моей колоде прибавились три козырных туза, трусцой бегущие к нам по пляжу.
Зверюшки появились неожиданно – заметно подросшие, успевшие откормиться во взрослых хищников. Рози вскрикивает, вскидывая пистолет, но я хватаю ее запястье:
– Не стоит злить малышей. Вспомни те кучки падали у моря.
Она быстро-быстро кивает и послушно отдает оружие. Затем я вынимаю пушку из дрожащей руки Аль-Зумруда. Все-таки встреча с диким зверем – тяжкое испытание для психики. Помню, как неприятно было мне на острове, когда напал рак-кракен…
А трехметровый монстр, расправив перепончатые крылья, оторвался от грунта и, настигнув Крауна, ударил клювом, опрокинул на песок и принялся поглощать еще теплую свежатину. Это был мой Деми – детеныш летучего демона с планеты Кошмаров. Через месяц-другой, когда крылья наберут полную силу, Деми сможет часами держаться в воздухе, и от него не будет спасения.
Вторым офицером перекусили Яник и Гобби – обезьяноподобный медведь с планеты Моргул и гоблин-людоед с того же мира. Я взял их детенышами и сам воспитал, поэтому звереныши так ласкались ко мне.
Совсем недавно был в моем зоопарке Василек – тот самый василиск с планеты Дьявольщина, но он становился опасным, поэтому я намеревался обратиться к его услугам раньше срока. Наверное, я так и сделал, только еще не знаю, как это случилось. Василек прекрасно справился, перебив тьму охранников. Хотя, конечно, Упыря убил не он…
– Кто это? – свистящим шепотом спрашивает Хаджи Альфонс.
Я не отвечаю, не без нежности рассматривая зверюшек, с которыми успел сродниться. Увы, еще немного – и они, повзрослев, сделаются смертельно опасными даже для меня. Пока же в извилинах этих бестий продолжалась борьба между генетической программой хищника и внедренным приказом слушаться хозяина. Они радуются встрече и умильно рычат, пожирая меня взглядами налитых кровью глаз.
Путешествие трудное, но смертельной опасности нет. Гравигены «Молнии» создают поле искусственного тяготения, имеющее вполне достаточную интенсивность, чтобы защитить экипаж от стихии, не слишком энергично бушующей по ту сторону брони. С натугой проталкиваюсь к нужной точке пространства-времени.
Мы вылетаем из каналетто километрах в семидесяти от особняка. Ближе не стоит, чтобы не повредить мой домик, которым я сегодня воспользуюсь в последний раз. ЧД-воронка, распахнувшаяся в момент нашего появления в этом месте, распространяет волну деформации, которая быстро затухает. Лишь рельеф немного покорежен. Танк летит над поваленным лесом, вокруг беснуется песчаная буря. Но вот ветер успокаивается, оседают тучи пыли, становятся видны раздавленные горы позади.
Моя микровселенная, мой персональный рай – теперь здесь больше не будет хорошо даже мне.
– Останови, – умоляет Рози. – Дай вдохнуть свежего воздуха.
Краун тоже плохо переносит путешествие, поэтому требует:
– Хоть несколько шагов по твердой почве.
– Рано, – говорю им не слишком учтиво. – Остановимся на берегу, где Хаджи Альфонс выращивал своих ублюдков. Не бойтесь, уже недалеко.
Вскоре впереди появляется синяя полоса, внешние микрофоны приносят шум прибоя. По морю гуляют белые барашки волн. Я глушу мотор, и гусеницы танка касаются устилающего пляж песка.
Все выходят зеленые после страшного путешествия через капилляр. Истерично вдыхают морской воздух раззявленными ртами. Я подхожу к морю, ополаскиваю руки и лицо, смывая пот и копоть. Хорошо бы выкупаться, но это можно будет сделать и позже, в особняке.
Отдышавшись, Аль-Зумруд недоуменно спрашивает:
– Если ты умеешь уходить в ЧД откуда угодно, почему сразу не сбежал с Ульса? Чего ты ждал столько времени, если не собирался честно помогать нашему делу?
– Он же с Монтеплато, жадный до ужаса, – презрительно говорит ему Рози. – Наверняка до последнего момента надеялся, что вы ему заплатите за работу. Даже выслуживался – подкатывался к Первому, сам вызвался отрегулировать прицелы на истребителях. Думал, за это гонорар повысят. А потом до него дошло, что вы тоже монтеплатовские скупердяи. Поняв, что денег не будет, он обиделся и устроил саботаж.
Ни черта она не поняла. Но объяснять не время. Да и какое значение имеют такие мелочи, если пришел миг возмездия…
Хаджи Альфонс снова строит грандиозные планы. Уже представляет, как возглавит воинство клонов и вернется на Улье, чтобы дать бой имперскому десанту. Они с Крауном обсуждают план сражения. Два идиота!
Закончив военный совет, Аль-Зумруд интересуется, в какой стороне лаборатория клонирования. Показываю на барханы, за которыми три дня назад – полмесяца по здешнему времени – были возведены корпуса обреченного учреждения. Я даже не сообщаю, что время здесь течет не так быстро, как требовал заказчик. Это тоже не имеет большого значения.
Вдруг раздается вопль Розетты. Она стоит в сотне шагов от танка над раскромсанным человеческим телом. Кто-то неплохо постарался, сожрав самые деликатесные куски. Остальное довершило гниение. Рози кое-как справляется с чувствами, но тут начинает кричать капитан из бригады Крауна:
***
– Еще два трупа!
Мои пленители встревожены, однако еще не понимают, что сами стали пленниками. Приятнейшее ощущение – снова стать свободным. К сожалению, надо спешить. Я уже слышу за барханами знакомые звуки – это приближаются мои питомцы.
***
Я подзываю Аль-Зумруда и Розетту – мол, есть серьезный разговор. Мы залезаем на башню танка, и я включаю гравигены на малую мощность, чтобы никто не смог к нам приблизиться.
– Отдайте оружие, – приказываю я. – Может быть, останетесь в живых.
Они недоверчиво смеются. Оба знают, что способны справиться со мной голыми руками. Особенно Рози с ее спецназовской подготовкой. Только теперь к моей колоде прибавились три козырных туза, трусцой бегущие к нам по пляжу.
Зверюшки появились неожиданно – заметно подросшие, успевшие откормиться во взрослых хищников. Рози вскрикивает, вскидывая пистолет, но я хватаю ее запястье:
– Не стоит злить малышей. Вспомни те кучки падали у моря.
Она быстро-быстро кивает и послушно отдает оружие. Затем я вынимаю пушку из дрожащей руки Аль-Зумруда. Все-таки встреча с диким зверем – тяжкое испытание для психики. Помню, как неприятно было мне на острове, когда напал рак-кракен…
А трехметровый монстр, расправив перепончатые крылья, оторвался от грунта и, настигнув Крауна, ударил клювом, опрокинул на песок и принялся поглощать еще теплую свежатину. Это был мой Деми – детеныш летучего демона с планеты Кошмаров. Через месяц-другой, когда крылья наберут полную силу, Деми сможет часами держаться в воздухе, и от него не будет спасения.
Вторым офицером перекусили Яник и Гобби – обезьяноподобный медведь с планеты Моргул и гоблин-людоед с того же мира. Я взял их детенышами и сам воспитал, поэтому звереныши так ласкались ко мне.
Совсем недавно был в моем зоопарке Василек – тот самый василиск с планеты Дьявольщина, но он становился опасным, поэтому я намеревался обратиться к его услугам раньше срока. Наверное, я так и сделал, только еще не знаю, как это случилось. Василек прекрасно справился, перебив тьму охранников. Хотя, конечно, Упыря убил не он…
– Кто это? – свистящим шепотом спрашивает Хаджи Альфонс.
Я не отвечаю, не без нежности рассматривая зверюшек, с которыми успел сродниться. Увы, еще немного – и они, повзрослев, сделаются смертельно опасными даже для меня. Пока же в извилинах этих бестий продолжалась борьба между генетической программой хищника и внедренным приказом слушаться хозяина. Они радуются встрече и умильно рычат, пожирая меня взглядами налитых кровью глаз.