Страница:
Телохранитель, якобы разглядевший киллера, выглядит вконец обезумевшим. Его глаза злобно прищурены, он размахивает лапами и выкрикивает бессвязные угрозы.
– Ты уже покойник! – вопит он, – Сейчас мы сделаем из тебя отбивную, поджарим и бросим бродячим псам. Однако я понимаю, что эти ребята вовсе не настроены бить меня. Они одинаковым движением тянутся к подмышечным кобурам, из которых выглядывают рукоятки бластеров. Перестрелка на такой дистанции равносильна самоубийству, к тому же у меня при себе всего лишь пистолет не слишком внушительного калибра. Поэтому бью ближайшего верзилу ногой в пах, другого – по коленной чашечке, после чего на максимальной скорости убегаю через сквер, стараясь прятаться за деревьями.
Надеюсь, меня скроет тьма ночного мегаполиса. Позади шипят выстрелы, вокруг сверкают лучи, но во мраке меня плохо видно, и я благополучно достигаю соседнего квартала.
Здесь скрипят раскачиваемые ветром оконные рамы Пустая коробка заброшенного дома потихоньку разваливается. Нырнув в сквозной дворик, прячусь под аркой, ведущей на другую улицу, и нацеливаю пистолет на проем, через который я вбежал сюда полминуты назад.
Погоня шумно топает по моим следам. Когда они врываются во двор, столпившись на тесном пятачке, нажимаю спуск. Шнековый магазин торопливо вращается, подавая в зарядник реактивные патроны. Разгоняясь до пяти звуковых скоростей, 9-миллиметровые пули густым облаком пронзают темноту, и некоторые находят себе добычу.
Опустошив большую часть барабана двумя обильными очередями, с радостью слышу болезненные вопли – кого-то удалось зацепить. На такой дистанции мои боеприпасы пробивают даже бронежилет 2-го класса, так что кое-кому должно сильно не поздоровиться.
Однако свалить удалось не всех, в мою сторону бьют лучи трех бластеров. Слышу голос из темноты:
– Мигель убит, Искендер ранен.
Сколько же их? Соотношение сил явно не в мою пользу, к тому же противник меняет тактику Двое ведут непрерывный огонь, так что я не решаюсь выглянуть из-за угла. Вероятно, тем временем третий пытается подобраться поближе.
От греха подальше отступаю к следующему дому. На бегу чиркаю зажигалкой, чтобы поджечь кучу хлама, о которую чуть не споткнулся. Добравшись до нового укрытия, приказываю костюму перестроиться, и полуживая ткань начинает шевелиться, создавая уплотненные капюшон и нагрудник. Броня не слишком надежная, но лазерный импульс, выпущенный с двух-трех десятков шагов, остановит. Стараюсь не думать о том, что будет, если поток фотонов угодит в незащищенные части тела. Больно будет.
А ловушка-то сработала: сразу два врага приближаются к горящему мусору. Они неплохо освещены, а я остаюсь в тени, так что не представляет труда застрелить обоих. Правда, цена такого успеха высока: кончаются заряды в магазине, а в зоне видимости появляется еще один преследователь – тот самый очевидец покушения, из-за которого началась заварушка.
Он приближается, непрерывно пуская лучи, а я даже не могу сбежать. Только сейчас замечаю, что забрался в тупик, как аварийный лайнер в складку черной дыры. За спиной у меня – десяток шагов захламленного переулка, причем вокруг нависают глухие стены без окон и выступов. Даже на крышу не вскарабкаешься.
Делать нечего. Торопливо достаю запасной магазин, но заменить шнек в полной темноте дело почти безнадежное и граничащее с эпическим подвигом. В дополнение к прочим напастям опустошенный барабан, выскользнув из руки, падает на мостовую и предательски звякает. Привлеченный этим звуком противник шагает прямо на меня, а проклятый мусор уже догорел. В общем, если даже я успею приладить шнек на место, стрелять придется на слух.
Цилиндрический магазин ложится в свое гнездо, когда шаги бисмаловского телохранителя звучат совсем рядом. Лязг защелки и передергиваемого затвора хорошо слышен в трущобной тишине, и противник отвечает непрерывной серией лучей, один из которых бьет меня в плечо. Защита поглощает удар, но вся левая часть тела охвачена болью. Невольно делаю шаг в глубину тупика, удерживая угол переулка под прицелом. Только бы не промахнуться…
Неожиданно издалека доносится крик:
– Стой, руки вверх, буду стрелять!
Кажется, это голос Карамбы. Потом щелкает пистолетный выстрел, и снова несколько раз подряд шипит бластер. Здесь, в закутке, лучей не видно, только слабые отсветы. Стало быть, противник, повернувшись спиной к моему убежищу, палит в сторону, откуда мы пришли. Это шанс, пусть даже не слишком надежный.
Выглядываю из-за угла. Лучи бластера создают хоть какое-то освещение, и я вижу силуэт телохранителя. Он стоит спиной ко мне и, держа оружие двумя руками, непрерывно стреляет вдоль улицы. Глупо не воспользоваться такой возможностью, поэтому я, прицелившись, выпускаю длинную очередь, нашпиговав противника доброй порцией обедненного урана, одетого в стальные рубашки с ракетным моторчиком в донышке.
Приблизившись к упавшему врагу, убеждаюсь, что он не дышит. Осторожно иду к тому, кто так вовремя ввязался в перестрелку, отвлекая на себя огонь. Через полсотни шагов слышу стоны. Луч фонаря освещает лежащего Карамбу. В руке у него легкий, почти игрушечный револьвер, а в бедре – сквозная рана внушительного диаметра.
Говорю, разрезая ему штанину:
– Спасибо, брат. Если б не ты, этот выродок мог меня достать.
Он шипит в ответ:
– Не повезло… Больно.
– Наоборот, повезло… – Я обматываю рану лоскутом, отрезанным от его штанины. – Дециметр левее – и тебе пришлось бы перенести регенерацию гениталий. А так удачно получилось, даже кость не задета.
Парень на грани болевого шока, но все-таки смеется:
– Мне рассказывали про твое чувство юмора.
Завывая сиренами и сигналя мигалками, подлетают полицейские машины и «скорая помощь». Улицу освещают прожектора, суетятся деловитые мужички и девицы в форменных комбинезонах. Им бы на четверть часа раньше подоспеть!
Потом появляются знакомые особы. Жанна и Лола возбужденно сообщают:
– Карамба побежал к вам на помощь, а мы вызвали полицию.
Увидев, как ее приятеля укладывают на носилки, Жанна бледнеет и бросается к раненому. Младшая сестричка тоже собирается лететь в клинику, но полицейский чин строго требует, чтобы она отправилась с нами в комиссариат. Следствию нужны свидетели происшествия.
Полицейские этой планеты производят впечатление не вполне нормальных людей. Первый коп, которого я здесь встретил, заподозрил меня в убийстве, случившемся, когда мы с Омаром работали на Трое. Второй, у которого неприятно бегают глаза, оказался еще остроумнее.
Не дослушав мой рассказ, следователь язвительно осведомляется:
– Хотите убедить меня, что один человек, пусть даже со шнековым пистолетом, сумел уложить пятерых с бластерами? – Полицейский вдыхает целую цистерну воздуха – как его только избыточным давлением не разорвало – и орет: – Быстро признавайся, как это было на самом деле!
– Это было непросто, – согласился я. – Будь у меня нормальное оружие армейского образца, пришлось бы меньше нервничать.
Однако коп с бегающими глазками явно невзлюбил меня и не настроен шутить. Наверное, он не любит Империю. На периферийных планетах таких экземпляров предостаточно.
Отключив запись допроса, следователь излагает совершенно безумную версию. По его мнению, я застрелил нескольких безоружных выходцев с Монтеплато, после чего вложил бластеры в руки мертвецов. Он добавляет, победоносно ухмылясь:
– Как вы докажете, что было не так?
– Элементарно, милый Лейстред. – Я пожимаю плечами. – Разберите эти хлопушки и найдете отпечатки пальцев убитых на внутренних деталях. А еще лучше – проверьте по номеру, кому принадлежит оружие. Кроме того, по крайней мере один из нападавших остался в живых, и вам бы следовало взять у него показания. Я уже не вспоминаю о видеосистеме личной безопасности «Цербер П-4», запись которой передал в распоряжение следствия.
Выражение полицейской физиономии делается кислым. Похоже, мой собеседник пытается придумать новые обвинения, но в этот момент отворяется дверь и входит мой приятель Джузеппе Накамура.
– Привет честной компании, – весело говорит он. – Ямахиро Милано, адвокат с Венеры, к вашим услугам. Я приехал на Сапфир в качестве туриста и, случайно узнав, что гражданин Единых Миров арестован по ложному обвинению, посчитал своим профессиональным и гражданским долгом защищать земляка.
– Он не арестован, – ворчит коп – А свидетелям и потерпевшим адвокат не требуется.
– Очень даже требуется, – строго провозглашает «Милано»
Полицейский с отвращением подписывает мой пропуск и разрешает убираться. Однако я усаживаюсь поудобнее и требую объяснить, почему полиция так нелюбезна с гостем правительства планеты.
Застонав, следователь с явной неохотой предъявляет фоторобот человека, который якобы застрелил Кровавого Паука. Изображенный на файле мужик действительно здорово смахивает на меня. Хотя, конечно, не брат-близнец. Во всяком случае, не однояйцевый
– На второй день после убийства мы наткнулись на ваш портрет в хронике новостей, – угрюмо сообщает коп. – Начали проверять и выяснили, что у вас железное алиби. Вы никак не могли убить Бисмала Хазрета, улететь с Сапфира на Трою и снова вернуться…
– Брата-близнеца у меня тоже нет. Не иначе, двойник объявился. Или кто-то решил меня подставить, вот и загримировался…
– Есть у вас брат, – щеголяет осведомленностью следователь. – Адамант Джезус Кассетов. Младше вас на пять лет, живет на Монтеплато.
– Это горячий след! – азартно восклицает мой «адвокат». – Он не приезжал на Сапфир?
– К сожалению, нет. – Полицейский явно огорчен этим обстоятельством. – Мы проверили по архивам пограничной службы. Никто из тех, кто приезжал за последний год, не имеет такой внешности.
Я на всякий случай уточняю:
– Брат вообще не похож на меня. У него одно лицо с мамой, а я пошел в отца. К тому же Адамант еще не проходил омоложения и выглядит как дряхлый старец.
– Проверим. – Коп взмахивает рукой и повторяет: – Ваши действия подпадают под определение допустимой самообороны, поэтому обвинение предъявлено не будет. Можете идти.
– Обязательно уйду. Только ответьте на последние два вопроса. Первое: как зовут человека, который напал на меня в ночном клубе? Второе: почему он оказался в том заведении одновременно со мной?
По-моему, я уже надоел этому копу, и он едва сдерживается. Тем не менее отвечает почти вежливо:
– Человека, которого вы застрелили последним, звали Сиккиш Бармак. Лицо без гражданства, родился восемьдесят лет назад на континенте Южная Мальвина планеты Монтеплато. Омоложен двадцать лет назад на Ульсе. Приехал на Сапфир семь лет назад, сопровождая политического беженца Хазрета Бисмала. Если верить оставшемуся в живых участнику перестрелки, Сиккиш Бармак увидел в Инфосети, что два жителя Монтеплато договариваются о встрече, и решил к вам присоединиться.
– И для этого прихватил полуроту вооруженных громил, – понимающе кивает подполковник, временно ставший адвокатом. – Не кажется ли вам, что эта пятерка шла на встречу с намерением перестрелять бывших сопланетников?
Следователь, посмотрев на него с интересом, обещает проработать неожиданную версию.
В коридоре нам с Джузеппе поговорить не удается, потому что подбегает взволнованная Лола. Пожелав мне приятно провести остаток ночи, землянин бесследно исчезает. Девушка радостно сообщает, что недавно звонила из клиники Жанна: Мирахан Карамба чувствует себя гораздо лучше, а врачи говорят, что рана полностью затянется после пары дней интенсивной терапии.
– Но Жанна все равно осталась у него на ночь, – говорит блондиночка.
– Вот бы кто-нибудь со мной на ночь остался, – тонко намекаю я.
Она принимает обиженный вид и, нахмурившись, отвечает дрожащим от негодования голосом:
– Вы, наверное, приняли нас за ресторанных потаскушек? К вашему сведению, мы с Жанной – порядочные девушки.
Я не вполне искренне отвечаю, что, мол, непорядочные интересуют меня в последнюю очередь. Лола никак не успокоится. По ее словам, у ее сестры с Ка-рамбой серьезные отношения, а она, то есть Лола, пришла с Жанной просто за компанию.
– У меня хорошо оплачиваемая работа, мне вовсе нет надобности вешаться на богатых туристов, – возмущается она. – На это просто времени не остается: днем – занятия в универе, после обеда – офис.
Возможно, она говорит правду. Я зверски устал и не имею никакого желания выяснять отношения с бешеной девчонкой. Чтобы прекратить этот бесполезный разговор, я предлагаю Лоле подвезти ее домой на такси. Она гордо отказывается и сама вызывается подбросить меня до гостиницы. Тачка у нее оказалась вполне сносной: лицензионный полуспортивный «Сатурн» местной сборки.
– И чем ты занимаешься в своем офисе? – осведомляюсь я, когда аэромобиль подлетает к «Тропикане». – На такую машину заработать непросто.
– Вообще-то я взяла в кредит… – Она уже не злится. – А работаю я координатором глобального управления. Для студентки третьего курса неплохо, правда? Это при том, что я не переспала ни с кем из боссов.
– Твоим боссам крупно повезло…
Захохотав, Лола говорит, что я лет на десять старше ее идеала. А также на десять сантиметров ниже ростом и не умею танцевать.
Уже на посадочной площадке отеля, вылезая из тачки, я спрашиваю, почему здешние копы так не любят имперских граждан.
– Не все… – Лола делается серьезной. – За последний год на Сапфире заметно усилилось влияние унитаристов. Мы выступаем за более тесные связи с Едиными Мирами. Некоторым это не нравится. Нас обвиняют, будто мы хотим лишить Сапфир суверенитета… – Она вдруг фыркает. – Да плевать на этот суверенитет! Если наша система станет частью Империи, нам гарантирован хороший скачок во всех сферах, будет уничтожена коррупция, появятся новые рабочие места, жизнь станет богаче и безопаснее… Ну, прощайте.
Она улетела, а я кое-как приковылял в свои апартаменты и, не приняв душа, свалился в кровать. Снилось, как я вылезаю из ЧД-каналетто и с наслаждением расстреливаю визжащих от страха Кровавого Паука и его телохранителей. С особым наслаждением я всадил целую обойму в квадратную рожу Сиккиша Бармака. Увы, это был всего лишь сон.
6. Четвертый Рим
– Ты уже покойник! – вопит он, – Сейчас мы сделаем из тебя отбивную, поджарим и бросим бродячим псам. Однако я понимаю, что эти ребята вовсе не настроены бить меня. Они одинаковым движением тянутся к подмышечным кобурам, из которых выглядывают рукоятки бластеров. Перестрелка на такой дистанции равносильна самоубийству, к тому же у меня при себе всего лишь пистолет не слишком внушительного калибра. Поэтому бью ближайшего верзилу ногой в пах, другого – по коленной чашечке, после чего на максимальной скорости убегаю через сквер, стараясь прятаться за деревьями.
Надеюсь, меня скроет тьма ночного мегаполиса. Позади шипят выстрелы, вокруг сверкают лучи, но во мраке меня плохо видно, и я благополучно достигаю соседнего квартала.
Здесь скрипят раскачиваемые ветром оконные рамы Пустая коробка заброшенного дома потихоньку разваливается. Нырнув в сквозной дворик, прячусь под аркой, ведущей на другую улицу, и нацеливаю пистолет на проем, через который я вбежал сюда полминуты назад.
Погоня шумно топает по моим следам. Когда они врываются во двор, столпившись на тесном пятачке, нажимаю спуск. Шнековый магазин торопливо вращается, подавая в зарядник реактивные патроны. Разгоняясь до пяти звуковых скоростей, 9-миллиметровые пули густым облаком пронзают темноту, и некоторые находят себе добычу.
Опустошив большую часть барабана двумя обильными очередями, с радостью слышу болезненные вопли – кого-то удалось зацепить. На такой дистанции мои боеприпасы пробивают даже бронежилет 2-го класса, так что кое-кому должно сильно не поздоровиться.
Однако свалить удалось не всех, в мою сторону бьют лучи трех бластеров. Слышу голос из темноты:
– Мигель убит, Искендер ранен.
Сколько же их? Соотношение сил явно не в мою пользу, к тому же противник меняет тактику Двое ведут непрерывный огонь, так что я не решаюсь выглянуть из-за угла. Вероятно, тем временем третий пытается подобраться поближе.
От греха подальше отступаю к следующему дому. На бегу чиркаю зажигалкой, чтобы поджечь кучу хлама, о которую чуть не споткнулся. Добравшись до нового укрытия, приказываю костюму перестроиться, и полуживая ткань начинает шевелиться, создавая уплотненные капюшон и нагрудник. Броня не слишком надежная, но лазерный импульс, выпущенный с двух-трех десятков шагов, остановит. Стараюсь не думать о том, что будет, если поток фотонов угодит в незащищенные части тела. Больно будет.
А ловушка-то сработала: сразу два врага приближаются к горящему мусору. Они неплохо освещены, а я остаюсь в тени, так что не представляет труда застрелить обоих. Правда, цена такого успеха высока: кончаются заряды в магазине, а в зоне видимости появляется еще один преследователь – тот самый очевидец покушения, из-за которого началась заварушка.
Он приближается, непрерывно пуская лучи, а я даже не могу сбежать. Только сейчас замечаю, что забрался в тупик, как аварийный лайнер в складку черной дыры. За спиной у меня – десяток шагов захламленного переулка, причем вокруг нависают глухие стены без окон и выступов. Даже на крышу не вскарабкаешься.
Делать нечего. Торопливо достаю запасной магазин, но заменить шнек в полной темноте дело почти безнадежное и граничащее с эпическим подвигом. В дополнение к прочим напастям опустошенный барабан, выскользнув из руки, падает на мостовую и предательски звякает. Привлеченный этим звуком противник шагает прямо на меня, а проклятый мусор уже догорел. В общем, если даже я успею приладить шнек на место, стрелять придется на слух.
Цилиндрический магазин ложится в свое гнездо, когда шаги бисмаловского телохранителя звучат совсем рядом. Лязг защелки и передергиваемого затвора хорошо слышен в трущобной тишине, и противник отвечает непрерывной серией лучей, один из которых бьет меня в плечо. Защита поглощает удар, но вся левая часть тела охвачена болью. Невольно делаю шаг в глубину тупика, удерживая угол переулка под прицелом. Только бы не промахнуться…
Неожиданно издалека доносится крик:
– Стой, руки вверх, буду стрелять!
Кажется, это голос Карамбы. Потом щелкает пистолетный выстрел, и снова несколько раз подряд шипит бластер. Здесь, в закутке, лучей не видно, только слабые отсветы. Стало быть, противник, повернувшись спиной к моему убежищу, палит в сторону, откуда мы пришли. Это шанс, пусть даже не слишком надежный.
Выглядываю из-за угла. Лучи бластера создают хоть какое-то освещение, и я вижу силуэт телохранителя. Он стоит спиной ко мне и, держа оружие двумя руками, непрерывно стреляет вдоль улицы. Глупо не воспользоваться такой возможностью, поэтому я, прицелившись, выпускаю длинную очередь, нашпиговав противника доброй порцией обедненного урана, одетого в стальные рубашки с ракетным моторчиком в донышке.
Приблизившись к упавшему врагу, убеждаюсь, что он не дышит. Осторожно иду к тому, кто так вовремя ввязался в перестрелку, отвлекая на себя огонь. Через полсотни шагов слышу стоны. Луч фонаря освещает лежащего Карамбу. В руке у него легкий, почти игрушечный револьвер, а в бедре – сквозная рана внушительного диаметра.
Говорю, разрезая ему штанину:
– Спасибо, брат. Если б не ты, этот выродок мог меня достать.
Он шипит в ответ:
– Не повезло… Больно.
– Наоборот, повезло… – Я обматываю рану лоскутом, отрезанным от его штанины. – Дециметр левее – и тебе пришлось бы перенести регенерацию гениталий. А так удачно получилось, даже кость не задета.
Парень на грани болевого шока, но все-таки смеется:
– Мне рассказывали про твое чувство юмора.
Завывая сиренами и сигналя мигалками, подлетают полицейские машины и «скорая помощь». Улицу освещают прожектора, суетятся деловитые мужички и девицы в форменных комбинезонах. Им бы на четверть часа раньше подоспеть!
Потом появляются знакомые особы. Жанна и Лола возбужденно сообщают:
– Карамба побежал к вам на помощь, а мы вызвали полицию.
Увидев, как ее приятеля укладывают на носилки, Жанна бледнеет и бросается к раненому. Младшая сестричка тоже собирается лететь в клинику, но полицейский чин строго требует, чтобы она отправилась с нами в комиссариат. Следствию нужны свидетели происшествия.
***
Полицейские этой планеты производят впечатление не вполне нормальных людей. Первый коп, которого я здесь встретил, заподозрил меня в убийстве, случившемся, когда мы с Омаром работали на Трое. Второй, у которого неприятно бегают глаза, оказался еще остроумнее.
Не дослушав мой рассказ, следователь язвительно осведомляется:
– Хотите убедить меня, что один человек, пусть даже со шнековым пистолетом, сумел уложить пятерых с бластерами? – Полицейский вдыхает целую цистерну воздуха – как его только избыточным давлением не разорвало – и орет: – Быстро признавайся, как это было на самом деле!
– Это было непросто, – согласился я. – Будь у меня нормальное оружие армейского образца, пришлось бы меньше нервничать.
Однако коп с бегающими глазками явно невзлюбил меня и не настроен шутить. Наверное, он не любит Империю. На периферийных планетах таких экземпляров предостаточно.
Отключив запись допроса, следователь излагает совершенно безумную версию. По его мнению, я застрелил нескольких безоружных выходцев с Монтеплато, после чего вложил бластеры в руки мертвецов. Он добавляет, победоносно ухмылясь:
– Как вы докажете, что было не так?
– Элементарно, милый Лейстред. – Я пожимаю плечами. – Разберите эти хлопушки и найдете отпечатки пальцев убитых на внутренних деталях. А еще лучше – проверьте по номеру, кому принадлежит оружие. Кроме того, по крайней мере один из нападавших остался в живых, и вам бы следовало взять у него показания. Я уже не вспоминаю о видеосистеме личной безопасности «Цербер П-4», запись которой передал в распоряжение следствия.
Выражение полицейской физиономии делается кислым. Похоже, мой собеседник пытается придумать новые обвинения, но в этот момент отворяется дверь и входит мой приятель Джузеппе Накамура.
– Привет честной компании, – весело говорит он. – Ямахиро Милано, адвокат с Венеры, к вашим услугам. Я приехал на Сапфир в качестве туриста и, случайно узнав, что гражданин Единых Миров арестован по ложному обвинению, посчитал своим профессиональным и гражданским долгом защищать земляка.
– Он не арестован, – ворчит коп – А свидетелям и потерпевшим адвокат не требуется.
– Очень даже требуется, – строго провозглашает «Милано»
Полицейский с отвращением подписывает мой пропуск и разрешает убираться. Однако я усаживаюсь поудобнее и требую объяснить, почему полиция так нелюбезна с гостем правительства планеты.
Застонав, следователь с явной неохотой предъявляет фоторобот человека, который якобы застрелил Кровавого Паука. Изображенный на файле мужик действительно здорово смахивает на меня. Хотя, конечно, не брат-близнец. Во всяком случае, не однояйцевый
– На второй день после убийства мы наткнулись на ваш портрет в хронике новостей, – угрюмо сообщает коп. – Начали проверять и выяснили, что у вас железное алиби. Вы никак не могли убить Бисмала Хазрета, улететь с Сапфира на Трою и снова вернуться…
– Брата-близнеца у меня тоже нет. Не иначе, двойник объявился. Или кто-то решил меня подставить, вот и загримировался…
– Есть у вас брат, – щеголяет осведомленностью следователь. – Адамант Джезус Кассетов. Младше вас на пять лет, живет на Монтеплато.
– Это горячий след! – азартно восклицает мой «адвокат». – Он не приезжал на Сапфир?
– К сожалению, нет. – Полицейский явно огорчен этим обстоятельством. – Мы проверили по архивам пограничной службы. Никто из тех, кто приезжал за последний год, не имеет такой внешности.
Я на всякий случай уточняю:
– Брат вообще не похож на меня. У него одно лицо с мамой, а я пошел в отца. К тому же Адамант еще не проходил омоложения и выглядит как дряхлый старец.
– Проверим. – Коп взмахивает рукой и повторяет: – Ваши действия подпадают под определение допустимой самообороны, поэтому обвинение предъявлено не будет. Можете идти.
– Обязательно уйду. Только ответьте на последние два вопроса. Первое: как зовут человека, который напал на меня в ночном клубе? Второе: почему он оказался в том заведении одновременно со мной?
По-моему, я уже надоел этому копу, и он едва сдерживается. Тем не менее отвечает почти вежливо:
– Человека, которого вы застрелили последним, звали Сиккиш Бармак. Лицо без гражданства, родился восемьдесят лет назад на континенте Южная Мальвина планеты Монтеплато. Омоложен двадцать лет назад на Ульсе. Приехал на Сапфир семь лет назад, сопровождая политического беженца Хазрета Бисмала. Если верить оставшемуся в живых участнику перестрелки, Сиккиш Бармак увидел в Инфосети, что два жителя Монтеплато договариваются о встрече, и решил к вам присоединиться.
– И для этого прихватил полуроту вооруженных громил, – понимающе кивает подполковник, временно ставший адвокатом. – Не кажется ли вам, что эта пятерка шла на встречу с намерением перестрелять бывших сопланетников?
Следователь, посмотрев на него с интересом, обещает проработать неожиданную версию.
В коридоре нам с Джузеппе поговорить не удается, потому что подбегает взволнованная Лола. Пожелав мне приятно провести остаток ночи, землянин бесследно исчезает. Девушка радостно сообщает, что недавно звонила из клиники Жанна: Мирахан Карамба чувствует себя гораздо лучше, а врачи говорят, что рана полностью затянется после пары дней интенсивной терапии.
– Но Жанна все равно осталась у него на ночь, – говорит блондиночка.
– Вот бы кто-нибудь со мной на ночь остался, – тонко намекаю я.
Она принимает обиженный вид и, нахмурившись, отвечает дрожащим от негодования голосом:
– Вы, наверное, приняли нас за ресторанных потаскушек? К вашему сведению, мы с Жанной – порядочные девушки.
Я не вполне искренне отвечаю, что, мол, непорядочные интересуют меня в последнюю очередь. Лола никак не успокоится. По ее словам, у ее сестры с Ка-рамбой серьезные отношения, а она, то есть Лола, пришла с Жанной просто за компанию.
– У меня хорошо оплачиваемая работа, мне вовсе нет надобности вешаться на богатых туристов, – возмущается она. – На это просто времени не остается: днем – занятия в универе, после обеда – офис.
Возможно, она говорит правду. Я зверски устал и не имею никакого желания выяснять отношения с бешеной девчонкой. Чтобы прекратить этот бесполезный разговор, я предлагаю Лоле подвезти ее домой на такси. Она гордо отказывается и сама вызывается подбросить меня до гостиницы. Тачка у нее оказалась вполне сносной: лицензионный полуспортивный «Сатурн» местной сборки.
– И чем ты занимаешься в своем офисе? – осведомляюсь я, когда аэромобиль подлетает к «Тропикане». – На такую машину заработать непросто.
– Вообще-то я взяла в кредит… – Она уже не злится. – А работаю я координатором глобального управления. Для студентки третьего курса неплохо, правда? Это при том, что я не переспала ни с кем из боссов.
– Твоим боссам крупно повезло…
Захохотав, Лола говорит, что я лет на десять старше ее идеала. А также на десять сантиметров ниже ростом и не умею танцевать.
Уже на посадочной площадке отеля, вылезая из тачки, я спрашиваю, почему здешние копы так не любят имперских граждан.
– Не все… – Лола делается серьезной. – За последний год на Сапфире заметно усилилось влияние унитаристов. Мы выступаем за более тесные связи с Едиными Мирами. Некоторым это не нравится. Нас обвиняют, будто мы хотим лишить Сапфир суверенитета… – Она вдруг фыркает. – Да плевать на этот суверенитет! Если наша система станет частью Империи, нам гарантирован хороший скачок во всех сферах, будет уничтожена коррупция, появятся новые рабочие места, жизнь станет богаче и безопаснее… Ну, прощайте.
Она улетела, а я кое-как приковылял в свои апартаменты и, не приняв душа, свалился в кровать. Снилось, как я вылезаю из ЧД-каналетто и с наслаждением расстреливаю визжащих от страха Кровавого Паука и его телохранителей. С особым наслаждением я всадил целую обойму в квадратную рожу Сиккиша Бармака. Увы, это был всего лишь сон.
6. Четвертый Рим
– Тебе нравятся рыжие женщины, – прокурорским тоном клеймит меня Иоланта.
Страшно признаться, но даже очень красивая женщина может осточертеть с феноменальной скоростью Иоланта, туристка с Латины, в первый же день положила глаз на пассажира бизнес-класса, а я вдобавок имел неосторожность вспомнить, что бывал на ее планете. Уже через час после старта, не успев толком устроиться в моей койке, она принялась допрашивать меня, выясняя привычки, хобби, пристрастия Мне это очень не понравилось, но, к счастью, рейс Венера – Земля недолог.
– А где ты любишь отдыхать? – вдруг спрашивает она.
Я молча любуюсь приближающейся планетой. Голубая сфера запятнана облаками и континентами. Поперек Евразии медленно ползет изящная, в триста километров размахом, конструкция из шаров, цилиндров и распластанных полотнищ солнечных батарей – орбитальный город Sky Apple – Небесное Яблоко.
Вид планеты, окруженной кольцами поселений, крепостями, грандиозными причалами и заводами, производит потрясающее впечатление. Это – Четвертый Рим, политический и духовный центр Человечества. Столица великой звездной империи, в которой нет императора. Вся планета давно превращена в сплошной мегаполис. Десятки тысяч квадратных миль сплошных строений, разделенных полосками лесов, лугов и парков. Не меньше пятнадцати миллиардов людей человеческой расы – звездный город, питающий кровью остальные миры и питающийся продукцией остальных миров. Здесь родилась наша раса, за неполную сотню веков пробежавшая путь от пещер и каменных рубил до владычества над внушительным ломтем Галактики.
Иоланта продолжает чего-то выяснять. Тонкие губы, не смыкаясь ни на секунду, выстреливают пулеметные очереди вопросов. Глупая особь не понимает, что ей уже ничего не поможет – больше я с этой занудой дел иметь не стану, хотя в постели она весьма недурна.
После стыковки с орбитальным причалом я провожаю надоедливую попутчицу до пограничного поста, а сам спокойно выхожу через портал для граждан Империи. Астробус малого радиуса высаживает меня и еще шесть сотен пассажиров в терминале космопорта «Восточная Сахара».
Из окон космического вокзала открывается величественная панорама: бесчисленные километры взлетно-посадочного поля, на котором стоят орбитальные паромы, легкие прогулочные яхты, спортивные кораблики и даже межпланетные космолеты среднего класса. Нет здесь только тяжелых звездолетов – эти великаны без крайней надобности не удостаивают своим присутствием поверхность планеты.
Набрав номер Джузеппе, сообщаю, что прибыл на Землю.
– Знаю, – ворчит подполковник Накамура, – Какие планы?
– Могу сначала к тебе, потом к детям. Могу наоборот. Он медлит с ответом, затем говорит:
– Отправляйся к семье. Я позвоню, когда немного прояснится.
– Есть новые поручения? Мне все еще хочется повидать Упыря.
– Ничем не могу помочь… – Голографический Джузеппе печально разводит руками. – Разговор будет совсем о другом.
Убрав в карман блокнот, который между делом выполняет функции видеофона, бреду к эскалатору. Если дорогой подполковник собирается меня заинтриговать, то напрасно. Я на отдыхе и плевать хотел на все дела Тай-по.
С крыши космопорта взлетают ракетопланы дальнего сообщения. Расписание не слишком удачно: ближайшие рейсы уходят на Филадельфию, Кейптаун, Сантьяго и Шанхай. Только через сорок минут должен стартовать более или менее устраивающий меня лайнер до Мурманска.
Я пытаюсь решить – заказать ли билет на этот рейс или доехать на трансконтинентальном метро до Каира, но тут появляется Гай-Юлий. Сын сначала оттаскивает меня от кассы, а потом лезет обниматься.
– Задушишь, медвежонок, – притворно ворчу я. – Ты один или Миранда тоже прилетела?
– Дома твоя любимая дочка, – ревниво окрысился парень, – И не думай о самолете, у меня тачка.
«Тачка» оказалась спортивным «Феррари-МиГ» сверхзвукового класса. Стоят такие красавцы немало – похоже, мой студент ухнул на эту машину все деньги, которые я посылал ему за последние два-три года.
– Нравится? – спрашивает он, горделиво похлопывая никелированное крыло.
Кивнув, я устраиваюсь на правом переднем сиденье. Гай-Юлий садится на водительское место, запускает автопилот, гравигены делают аэромобиль невесомым, а моторчики бросают машину в небо. Не успеваю я моргнуть, как мы перемахнули через Средиземное море и помчались в стратосфере, приближаясь к Карпатам.
– Рассказал бы о себе, что ли? – сварливо требую я. Он морщится. Потом нехотя сообщает:
– Ну, перешел на третий курс. Специализация началась. В общем, я записался на сценарный факультет.
– Будешь снимать кино и телесериалы? – не понял я, потому как отстал от столичной жизни.
– Ну, папаня, ты даешь… – Гай-Юлий вежливо оскалился. – Мы делаем сценарии глобальных событий – политика, экономика, война. Сегодня сценаристы – элита управленческих структур. Кстати, тачку я взял на гонорар за два последних проекта.
Неплохо молодежь живет! Я решаю похвастаться эрудицией:
– Вроде бы координатор глобального управления тоже неплохая работенка.
– Угу. – Наследничек кивает. – Именно для них мы и пишем сценарии.
Так же немногословно Гай-Юлий сообщает новости о Клементине и Миранде. Над Кубанью он неожиданно спрашивает:
– Па, наверное, ты слышал – недавно на Сапфире убит Хазрет Бисмал, человек с Монтеплато. Насколько я знаю, он был одним из идеологов и вождей сепаратистов.
– Подонок умер быстро, хотя заслужил долгую мучительную смерть, – с чувством говорю я.
– Он был организатором этнических чисток?
– И это тоже.
Некоторое время Гай-Юлий молчит, затем недоуменно произносит:
– Я так и не смог понять, почему они так хотели отколоться от Империи.
Действительно, понять это сложно. Особенно для подростка, чья жизнь прошла на благополучной столичной планете. Что ж, попытаюсь объяснить.
– Есть большая пигмейская мечта – маленькое хозяйство, собственная торговля. И есть еще Великая Мечта – получить должность, на которой можно без труда наживаться и безнаказанно – это обязательное условие! – унижать себе подобных. Им до смерти хочется хоть какой-нибудь власти, чтобы топтать тех, кто слабее, кто зависит от них. Самый крайний случай – всей семьей скинуться на взятку и купить кому-нибудь из родни погоны полицейского сержанта. Имперский порядокли-шил их такой возможности.
– И тогда они устроили путч? Я кивнул.
– Наци заявили, что нация в опасности, а потому надо срочно выгнать с Монтеплато всех чужаков, а их имущество распределить между коренными жителями. Представь себе, примерно четверть населения сразу оказалась изгоями, а треть, поверив в свою исключительность, принялась грабить чужое добро. Появилось множество банд, которые выясняли родословную всех жителей планеты, чтобы выявить несчастных, чьи дед или бабка не родились на Монтеплато…
– Многим это, наверное, нравилось, – задумчиво морща лоб, говорит Гай-Юлий.
– Безусловно! Ведь это так приятно – не прилагая никаких усилий, назваться высшей расой. Только за то, что в грунт этой заштатной планетки закопаны четыре поколения твоих предков. – Я выругался. – Потому-то и понадобилось Великое Оздоровление. Безжалостный, на грани разумного, террор против экстремистов и организованной преступности. Жестокие чистки в карательных органах и наказание за любое превышение власти. Мы выбрали диктатуру – власть верховных вождей, ломающую капризы мелких царьков.
Над Кавказом Гай-Юлий сбрасывает скорость до половины звука, идет на снижение и приземляется, едва перелетев через Волгу. Последние сорок километров «Феррари-МиГ» катится на колесах по двенадцатирядному шоссе и припарковывается наконец возле тридцатиэтажной коробки в стиле астробарокко. Насколько я знаю по его письмам, Миранда осталась жить с матерью в таком же доме через пару кварталов.
Квартирка у мальчика вполне приличная, полностью оборудованная для работы, отдыха и романтических приключений. Куча техники, бар с напитками, битком набитый снедью холодильник.
– Есть будешь? – спрашивает Гай-Юлий, наливая в бокалы мой любимый коньяк. – Цветомузыку включить?
– Не надо… – Я невольно хохотнул. – У меня аллергия на это слово. Давай лучше глито.
– Растворимый пойдет?
– Пойдет, – соглашаюсь я. – Только сыпь побольше.
Мы болтаем о том о сем, закусывая коньяк отличным рокфором. Гай-Юлий рассказывает о проекте, который должен подготовить за время летних каникул. Ему поручили проработать варианты конфликта между Едиными Мирами и Малой Галактикой. По условиям задачи в одном из малых псевдосуверенных государств победившая на выборах партия объявляет референдум о присоединении к Империи, а местная оппозиция при поддержке орионцев провоцирует мятеж, грозящий перерасти в гражданскую войну.
– Интересная ситуация, – замечаю я. – Больше того, жизненная. По моим недавним наблюдениям, подобное вполне может случиться в Роксанской Джамахирии.
– А также на Кармен и Махатме, – подхватывает Гай-Юлий. – Жителям карликовых деспотий надоели трайбализм и коррупция национальных лидеров. Только в этом веке в Империю вошли три планеты.
Прервав нашу беседу, врывается Миранда. То и дело переходя на визг от избытка чувств, дочка перечисляет свои новости, выстреливая слова и фразы со скоростью пулемета «Чарушников-22».
Буквально за полтора кванта времени мне удалось узнать, с кем она подружилась и с кем поссорилась, которая из ее подруг подцепила шикарного парня или стала жертвой неразделенной любви. Между делом Миранда упоминает и о том, что сдала вступительные тесты и получила возможность выбрать любой из сотни прекрасных факультетов.
– И что выберешь? – спрашиваю я, улыбаясь.
– Уже выбрала, – гордо сообщает она. – Учебный центр при Криптографической академии.
– Круто берешь, девочка… – Я даже опешил. – Собираешься работать в Тай-по?
– Не обязательно. Кроме Тай-по, наших выпускников распределяют в три разведки, обе контрразведки и министерство иностранных дел… – Миранда лихо подмигивает. – Только дипломатия мне что-то не нравится. Там придется в основном придумывать шифры, а я больше люблю их взламывать.
Она рассказывает, как в качестве вступительного экзамена получила задание прочитать текст, закодированный неизвестным шифром, и написала программу, которая справилась с проблемой за девять с небольшимчасов На следующий день Миранду вызвали на собеседование и зачислили.
– Папка, ты представляешь, это была настоящая депеша! – Моя младшенькая чуть не кричит от возбуждения, – Обмен шифровками между кораблем Айн и их штабом. Ничего интересного – технический отчет. Но человек из военной разведки сказал, что главное – сам взлом кода. Теперь наши смогут прочитать несколько сот гравиграмм, которые были перехвачены раньше.
Страшно признаться, но даже очень красивая женщина может осточертеть с феноменальной скоростью Иоланта, туристка с Латины, в первый же день положила глаз на пассажира бизнес-класса, а я вдобавок имел неосторожность вспомнить, что бывал на ее планете. Уже через час после старта, не успев толком устроиться в моей койке, она принялась допрашивать меня, выясняя привычки, хобби, пристрастия Мне это очень не понравилось, но, к счастью, рейс Венера – Земля недолог.
– А где ты любишь отдыхать? – вдруг спрашивает она.
Я молча любуюсь приближающейся планетой. Голубая сфера запятнана облаками и континентами. Поперек Евразии медленно ползет изящная, в триста километров размахом, конструкция из шаров, цилиндров и распластанных полотнищ солнечных батарей – орбитальный город Sky Apple – Небесное Яблоко.
Вид планеты, окруженной кольцами поселений, крепостями, грандиозными причалами и заводами, производит потрясающее впечатление. Это – Четвертый Рим, политический и духовный центр Человечества. Столица великой звездной империи, в которой нет императора. Вся планета давно превращена в сплошной мегаполис. Десятки тысяч квадратных миль сплошных строений, разделенных полосками лесов, лугов и парков. Не меньше пятнадцати миллиардов людей человеческой расы – звездный город, питающий кровью остальные миры и питающийся продукцией остальных миров. Здесь родилась наша раса, за неполную сотню веков пробежавшая путь от пещер и каменных рубил до владычества над внушительным ломтем Галактики.
Иоланта продолжает чего-то выяснять. Тонкие губы, не смыкаясь ни на секунду, выстреливают пулеметные очереди вопросов. Глупая особь не понимает, что ей уже ничего не поможет – больше я с этой занудой дел иметь не стану, хотя в постели она весьма недурна.
После стыковки с орбитальным причалом я провожаю надоедливую попутчицу до пограничного поста, а сам спокойно выхожу через портал для граждан Империи. Астробус малого радиуса высаживает меня и еще шесть сотен пассажиров в терминале космопорта «Восточная Сахара».
Из окон космического вокзала открывается величественная панорама: бесчисленные километры взлетно-посадочного поля, на котором стоят орбитальные паромы, легкие прогулочные яхты, спортивные кораблики и даже межпланетные космолеты среднего класса. Нет здесь только тяжелых звездолетов – эти великаны без крайней надобности не удостаивают своим присутствием поверхность планеты.
Набрав номер Джузеппе, сообщаю, что прибыл на Землю.
– Знаю, – ворчит подполковник Накамура, – Какие планы?
– Могу сначала к тебе, потом к детям. Могу наоборот. Он медлит с ответом, затем говорит:
– Отправляйся к семье. Я позвоню, когда немного прояснится.
– Есть новые поручения? Мне все еще хочется повидать Упыря.
– Ничем не могу помочь… – Голографический Джузеппе печально разводит руками. – Разговор будет совсем о другом.
Убрав в карман блокнот, который между делом выполняет функции видеофона, бреду к эскалатору. Если дорогой подполковник собирается меня заинтриговать, то напрасно. Я на отдыхе и плевать хотел на все дела Тай-по.
С крыши космопорта взлетают ракетопланы дальнего сообщения. Расписание не слишком удачно: ближайшие рейсы уходят на Филадельфию, Кейптаун, Сантьяго и Шанхай. Только через сорок минут должен стартовать более или менее устраивающий меня лайнер до Мурманска.
***
Я пытаюсь решить – заказать ли билет на этот рейс или доехать на трансконтинентальном метро до Каира, но тут появляется Гай-Юлий. Сын сначала оттаскивает меня от кассы, а потом лезет обниматься.
– Задушишь, медвежонок, – притворно ворчу я. – Ты один или Миранда тоже прилетела?
– Дома твоя любимая дочка, – ревниво окрысился парень, – И не думай о самолете, у меня тачка.
«Тачка» оказалась спортивным «Феррари-МиГ» сверхзвукового класса. Стоят такие красавцы немало – похоже, мой студент ухнул на эту машину все деньги, которые я посылал ему за последние два-три года.
– Нравится? – спрашивает он, горделиво похлопывая никелированное крыло.
Кивнув, я устраиваюсь на правом переднем сиденье. Гай-Юлий садится на водительское место, запускает автопилот, гравигены делают аэромобиль невесомым, а моторчики бросают машину в небо. Не успеваю я моргнуть, как мы перемахнули через Средиземное море и помчались в стратосфере, приближаясь к Карпатам.
– Рассказал бы о себе, что ли? – сварливо требую я. Он морщится. Потом нехотя сообщает:
– Ну, перешел на третий курс. Специализация началась. В общем, я записался на сценарный факультет.
– Будешь снимать кино и телесериалы? – не понял я, потому как отстал от столичной жизни.
– Ну, папаня, ты даешь… – Гай-Юлий вежливо оскалился. – Мы делаем сценарии глобальных событий – политика, экономика, война. Сегодня сценаристы – элита управленческих структур. Кстати, тачку я взял на гонорар за два последних проекта.
Неплохо молодежь живет! Я решаю похвастаться эрудицией:
– Вроде бы координатор глобального управления тоже неплохая работенка.
– Угу. – Наследничек кивает. – Именно для них мы и пишем сценарии.
Так же немногословно Гай-Юлий сообщает новости о Клементине и Миранде. Над Кубанью он неожиданно спрашивает:
***
– Па, наверное, ты слышал – недавно на Сапфире убит Хазрет Бисмал, человек с Монтеплато. Насколько я знаю, он был одним из идеологов и вождей сепаратистов.
– Подонок умер быстро, хотя заслужил долгую мучительную смерть, – с чувством говорю я.
– Он был организатором этнических чисток?
– И это тоже.
Некоторое время Гай-Юлий молчит, затем недоуменно произносит:
– Я так и не смог понять, почему они так хотели отколоться от Империи.
Действительно, понять это сложно. Особенно для подростка, чья жизнь прошла на благополучной столичной планете. Что ж, попытаюсь объяснить.
– Есть большая пигмейская мечта – маленькое хозяйство, собственная торговля. И есть еще Великая Мечта – получить должность, на которой можно без труда наживаться и безнаказанно – это обязательное условие! – унижать себе подобных. Им до смерти хочется хоть какой-нибудь власти, чтобы топтать тех, кто слабее, кто зависит от них. Самый крайний случай – всей семьей скинуться на взятку и купить кому-нибудь из родни погоны полицейского сержанта. Имперский порядокли-шил их такой возможности.
– И тогда они устроили путч? Я кивнул.
– Наци заявили, что нация в опасности, а потому надо срочно выгнать с Монтеплато всех чужаков, а их имущество распределить между коренными жителями. Представь себе, примерно четверть населения сразу оказалась изгоями, а треть, поверив в свою исключительность, принялась грабить чужое добро. Появилось множество банд, которые выясняли родословную всех жителей планеты, чтобы выявить несчастных, чьи дед или бабка не родились на Монтеплато…
– Многим это, наверное, нравилось, – задумчиво морща лоб, говорит Гай-Юлий.
– Безусловно! Ведь это так приятно – не прилагая никаких усилий, назваться высшей расой. Только за то, что в грунт этой заштатной планетки закопаны четыре поколения твоих предков. – Я выругался. – Потому-то и понадобилось Великое Оздоровление. Безжалостный, на грани разумного, террор против экстремистов и организованной преступности. Жестокие чистки в карательных органах и наказание за любое превышение власти. Мы выбрали диктатуру – власть верховных вождей, ломающую капризы мелких царьков.
***
Над Кавказом Гай-Юлий сбрасывает скорость до половины звука, идет на снижение и приземляется, едва перелетев через Волгу. Последние сорок километров «Феррари-МиГ» катится на колесах по двенадцатирядному шоссе и припарковывается наконец возле тридцатиэтажной коробки в стиле астробарокко. Насколько я знаю по его письмам, Миранда осталась жить с матерью в таком же доме через пару кварталов.
Квартирка у мальчика вполне приличная, полностью оборудованная для работы, отдыха и романтических приключений. Куча техники, бар с напитками, битком набитый снедью холодильник.
– Есть будешь? – спрашивает Гай-Юлий, наливая в бокалы мой любимый коньяк. – Цветомузыку включить?
– Не надо… – Я невольно хохотнул. – У меня аллергия на это слово. Давай лучше глито.
– Растворимый пойдет?
– Пойдет, – соглашаюсь я. – Только сыпь побольше.
Мы болтаем о том о сем, закусывая коньяк отличным рокфором. Гай-Юлий рассказывает о проекте, который должен подготовить за время летних каникул. Ему поручили проработать варианты конфликта между Едиными Мирами и Малой Галактикой. По условиям задачи в одном из малых псевдосуверенных государств победившая на выборах партия объявляет референдум о присоединении к Империи, а местная оппозиция при поддержке орионцев провоцирует мятеж, грозящий перерасти в гражданскую войну.
– Интересная ситуация, – замечаю я. – Больше того, жизненная. По моим недавним наблюдениям, подобное вполне может случиться в Роксанской Джамахирии.
– А также на Кармен и Махатме, – подхватывает Гай-Юлий. – Жителям карликовых деспотий надоели трайбализм и коррупция национальных лидеров. Только в этом веке в Империю вошли три планеты.
Прервав нашу беседу, врывается Миранда. То и дело переходя на визг от избытка чувств, дочка перечисляет свои новости, выстреливая слова и фразы со скоростью пулемета «Чарушников-22».
Буквально за полтора кванта времени мне удалось узнать, с кем она подружилась и с кем поссорилась, которая из ее подруг подцепила шикарного парня или стала жертвой неразделенной любви. Между делом Миранда упоминает и о том, что сдала вступительные тесты и получила возможность выбрать любой из сотни прекрасных факультетов.
– И что выберешь? – спрашиваю я, улыбаясь.
– Уже выбрала, – гордо сообщает она. – Учебный центр при Криптографической академии.
– Круто берешь, девочка… – Я даже опешил. – Собираешься работать в Тай-по?
– Не обязательно. Кроме Тай-по, наших выпускников распределяют в три разведки, обе контрразведки и министерство иностранных дел… – Миранда лихо подмигивает. – Только дипломатия мне что-то не нравится. Там придется в основном придумывать шифры, а я больше люблю их взламывать.
Она рассказывает, как в качестве вступительного экзамена получила задание прочитать текст, закодированный неизвестным шифром, и написала программу, которая справилась с проблемой за девять с небольшимчасов На следующий день Миранду вызвали на собеседование и зачислили.
– Папка, ты представляешь, это была настоящая депеша! – Моя младшенькая чуть не кричит от возбуждения, – Обмен шифровками между кораблем Айн и их штабом. Ничего интересного – технический отчет. Но человек из военной разведки сказал, что главное – сам взлом кода. Теперь наши смогут прочитать несколько сот гравиграмм, которые были перехвачены раньше.