Надежда Григорьевна Федотова. Капкан для Гончей

   Они примолкли. Словно легкое облачко грусти набежало на солнце, покрыв тревожной тенью веселый праздник. И даже, казалось, где-то вдалеке смутно прозвучали громовые раскаты. Оторвавшись от своих мыслей, Нэрис подняла голову и прислушалась.
   А ведь не показалось!..
   Из-за толстой двери со стороны главной залы доносился глухой гул голосов, неясные выкрики. И эти звуки совсем не были похожи на обычный праздничный гомон.
   – Не так что-то! – первым высказался брауни, юркнув к двери и тревожно навострив покрытые шерстью ушки. – Слышишь?
   – Да. – Она нахмурилась. – Надо вернуться. Может, меня потеряли?
   – Нет, – уверенно помотал головой он. – Не то. Нехорошее что-то… А ну-ка, сиди тут, я сам!
   – Куда?! – всплеснула руками девушка. – Ты?! К гостям?!
   – Да не в открытую же! – сварливо буркнул домашний дух. Сморщенная мордочка его принимала все более и более озабоченное выражение. – По своим ходам, я быстро. Столько народу понаехало, уж не задумали бы дурного! Так, – он повернулся к ней, – дверь, слышь-ка, прикрой на засов и не отворяй никому, поняла? Я в секунду обернусь.
   Он, не тратя больше времени на споры, захлопнул тяжелую дверь, соскочил с верхней ступеньки и нырнул в темноту. Нэрис поежилась. Сидеть взаперти в промозглом сыром подвале, полном крыс, ей совсем не улыбалось. Но… раз брауни почуял что-то нехорошее, значит, лучше его послушаться. У этих созданий необыкновенное чутье, она сама убеждалась в этом не единожды. Ах, господи, неужели что-то с папой? Мама наверху, вряд ли сейчас стоит за нее тревожиться, но все-таки… Девушка, спохватившись, быстро задвинула засов и обхватила себя за плечи руками. Прислушалась снова. Шум с той стороны усилился. Да что же там стряслось?! Скорей бы вернулся брауни! Сидеть здесь в темноте и неизвестности было просто невыносимо…
   Со стороны коридора раздался топот ног. Девушка вздрогнула, вся подобралась и притихла в своем убежище.
   – Нашел? – донесся до нее незнакомый голос.
   – Нет. Как сквозь землю…
   – Наверху смотрел?
   – Там только слуги и леди Максвелл; она говорит, что не видела…
   – Черт побери, Ивар нам голову оторвет. Леди Мак-Лайон! Леди Мак-Лайон, вы здесь?!
   Нэрис не сразу сообразила, что это зовут ее. Голоса то удалялись, то приближались, пока чьи-то легкие шаги не прошуршали совсем рядом, по ступенькам, ведущим к двери в подвал, и кто-то невидимый с силой не дернул за ручку. Дверь, запертая на тяжелый засов, дрогнула, но, разумеется, не поддалась. Снаружи по дереву чем-то ударили, скорее всего, кулаком:
   – Есть там кто-нибудь?
   – Нашел? – другой голос, запыхавшийся.
   – Не знаю. Заперто изнутри. Леди Мак-Лайон! Вы там?
   Она замерла на ступеньке, кусая губы. Отворить? Страшно. Мало ли кто это может быть! Ах, ну где же брауни?! Отсюда до парадной залы всего-то ничего, тем более «своими ходами»!
   – Леди! – Дверь снова содрогнулась.
   – Она там, – после паузы без тени сомнений в голосе проговорил человек за дверью. – Больше негде, мы весь замок обыскали.
   – Ломать? – с готовностью предложил его собеседник. – Это мы щас! Марти! Эй, Марти!
   – Да погоди ты! – цыкнул на него все тот же голос, и Нэрис показалось, что он ей немного знаком. – Леди Мак-Лайон… Нэрис! Если вы там – отзовитесь! Прошу вас!
   Мысли лихорадочно метались у нее в голове, наталкиваясь друг на друга. Она вспомнила, где слышала этот голос. Это же тот веселый парень с лютней, что встретился ей совсем недавно на выходе из залы! Он сказал, что он друг ее мужа. И еще тот, другой человек в коридоре, упомянул, что Ивар «голову им оторвет». Значит, это его люди. Значит, их можно не бояться. Но… она ведь обещала дождаться брауни!
   – Не отвечает, – констатировали по ту сторону двери. – Зови брата. Будем ломать.
   – Не надо! – поспешно воскликнула девушка. Не дай бог, ведь действительно выломают! А если как раз тогда и вернется домашний дух? Как бы вреда ему не причинили: вид брауни, для нее самой уже давно привычный, неподготовленного человека мог и напугать. Еще схватятся за оружие. Ни к чему это. – Не ломайте дверь! – повторила она. – Я сама…
   – С вами все в порядке?!
   – Да, да! – Она торопливо оглядывалась по сторонам.
   – Не бойтесь, мы – друзья вашего мужа, – уже более спокойным тоном сказал голос. – Откройте!
   – Я… сейчас! – пообещала Нэрис, роясь в висящем на поясе бархатном мешочке, где на всякий случай лежали всякие мелочи вроде ниток, платка и тому подобного. – Тут засов заело! – соврала она. Пальцы нащупали маленький кусочек мела. Есть!
   Она быстро повернулась к стене и нацарапала белым камешком пару слов внизу, почти у самого пола. Брауни увидит и поймет.
   – Погодите минутку! – Она выпрямилась, спрятала мел обратно в мешочек и, для вида подергав засов, чтоб он заскрипел, сняла его с заржавленной скобы. Дверь распахнулась.
   – Вот вы где! – сказал рыжеволосый парень, и его веснушчатое лицо озарила приветливая улыбка. – А мы вас обыскались.
   – Дверь хотели ломать! – почему-то с гордостью заявил второй, стоящий рядом.
   Нэрис повернула голову и невольно улыбнулась: говоривший чем-то вдруг напомнил ей лохматого упитанного щенка. То же озорное и чуть глуповатое выражение бесхитростных глаз, нечесаная шевелюра и круглое брюшко. Правда, размерами этот самый «щенок» был едва ли не с медведя.
   – Мэт, ты меня звал? – Сверху, из коридора, показался еще один человек – точная копия любителя крушить дубовые двери. Те же плутоватые добродушные глаза, растрепанные волосы и внушительные габариты. Так они братья!
   – Мы это, близнецы! – заметив ее взгляд, охотно пояснил тот, кого назвали Мэтом. – Я вот Мэтью, а он – Мартин. Мак-Тавиши мы. А этот вот…
   – Мы уже знакомы, – кивнув рыжеволосому, сказала Нэрис. – Простите, Томас, я не знала, что меня ищут. Я спустилась за вином. А потом заело засов… Что случилось?
   – Леди, – замялся рыжий, – произошло недоразумение. Сейчас я толком всего не объясню, но попозже…
   – Все в порядке? – всерьез обеспокоилась она, хотя уже давно поняла, что ни о каком «порядке» не идет и речи. – Что за шум? Что там у вас произошло?
   – Это как раз выясняется, – уклончиво ответил парень и ненавязчиво, но решительно потянул ее наверх. – Ивар просил найти вас и отвести куда-нибудь, пока все не уляжется. Леди, я понимаю ваше недоумение, но, право слово, я и сам еще толком во всем не разобрался. Ваша комната наверху?
   – Да, – пробормотала она, позволив увлечь себя к лестнице.
   – Вы пока побудьте там, – с извиняющейся улыбкой попросил он. – Марти и Мэт останутся у входа, если что-то понадобится, вы им только скажите!
   – Простите, – приостановилась Нэрис и посмотрела ему в лицо. – Я так понимаю, они будут… меня сторожить?!
   – Вроде того. Но я вас уверяю…
   – Погодите, Томас! Что, в конце концов, стряслось?! – Брови новоиспеченной леди Мак-Лайон сошлись на переносице. – Кого-то убили? Зачем и, главное, от кого меня нужно охранять?!
   – Все живы, – коротко высказался музыкант. – Я правду говорю. А что касается вас, леди, это просто мера предосторожности… и приказ Ивара.
   – Приказ? Я думала, вы друзья!
   – То, что мы друзья, не меняет того, что он советник короля и старший в отряде, – сурово отрезал рыжий, мгновенно преображаясь из смешливого балагура в воина. – Это ваша комната, леди? Прошу… И не волнуйтесь так, – уже мягче добавил он, пропуская ее вперед. – Как только все прояснится, лорд Мак-Лайон лично вам все объяснит. С вашего позволения…
   Он закрыл дверь у нее за спиной. Нэрис нахмурилась. Что все это значит?! Заперли здесь, под охраной. И никто ничего толком объяснить не может! Или не хочет… Она, мгновение поколебавшись, решительно скользнула обратно к двери и прижалась к ней ухом.
   – …как зеницу ока! – донесся до нее голос Томаса. – Поняли меня?
   – Да не боись, небось не маленькие, справимся, – ответил ему кто-то из Мак-Тавишей. – Иди уж. Нас там рядом не было, хоть ты слово скажи! А то эти стервятники и рады…
   – Тихо ты! – шикнул на него музыкант. – Орешь на весь замок. С Иваром там Творимир, так что за него волноваться нечего. Ладно! Я пошел. Как все утихнет, вернусь.
   – Если утихнет, – непонятно пробормотал то ли Мартин, то ли Мэтью. Второй согласно вздохнул, и братья замолчали. Больше, сколько Нэрис ни напрягала слух, из коридора не донеслось ни звука. Ах, как обидно-то! Она сердито тряхнула головой и, передернув плечами, опустилась в кресло перед стылым камином. Ну что же! Раз уж все равно ничего не остается, кроме как ждать…
   Тихонько скрипнула стенная панель. Девушка быстро обернулась на звук:
   – Ты!
   – Тсс! – предостерегающе прошипел брауни, проскальзывая в комнату. – Там, которые за дверью, – услышать могут.
   – Ты был в парадной зале?
   – Был. Куда я, по-твоему, бегал? – насупленно проворчал домашний дух, шерстяным клубком подкатываясь к ее креслу. – Сиди. Здесь меня от двери не видно, ежели кто зайдет. Ну, скажу я тебе, и дел тут эти горлопаны натворили!
   – Ну не тяни же! – простонала она. – Что папа? Мама? Все благополучно?
   – А про супруга своего узнать не хочешь? – искоса взглянув на нее, поинтересовался брауни. – Что до папеньки с маменькой, тут не беспокойся, в добром здравии. Да все в добром здравии. Пока что.
   – Рассказывай! – решительно потребовала Нэрис.
   – Я в зал уже опосля прибежал, не все видел и не все понял, – заговорил домашний дух, – но одно понял точно: наживешь ты себе с таким муженьком седых волос полну голову! Не перебивай! Я там пробежался под столами, послушал. Лихие люди среди гостей затесались. Короля чуть было не отравили.
   – О господи!
   – Да тише ты! – снова зашипел брауни, с опаской покосившись на дверь. – Я тебе быстро все обскажу, как услышал, а дальше уж ты сама думай. В общем, налили его величеству вина в кубок, он его, кубок этот, значится, поднял, за здравие батюшки твоего выпить желал, да на счастье свое не успел: кто-то там задел его случайственно, вино возьми да и выплеснись – ровнехонько государю в тарелку! А на тарелке кусок пирога лежал. Ну, словом, весь его вином залило, кусок-то. Король ваш, добрая душа, себе свежий положил, а тот, испорченный, возьми и брось на пол, собакам. Та, что попроворнее, на лету его поймала и проглотила…
   – И?..
   – И издохла, полминуты не прошло, – хмуро сказал брауни. – А потом… Эй, ты чего?!
   – Вино… – сдавленно пискнула девушка. – Кувшин… Он же наливал!
   – Муж-то твой? – внимательно глядя на нее, спросил брауни. – Ты, получается, знаешь?
   – Я слышала… Он сказал: «Дай мне кувшин, я сам налью». Но… Но…
   – Тихо, говорю тебе, – шепнул он, успокаивающе погладив ее по руке. – Не веришь, значит? Правильно. И я не верю. Только сказать не могу почему. Чую я: не он злодейство задумал! Только…
   – Что?
   – Только другие-то не чуют! – горестно всплеснул лапами брауни. – Что там поднялось! Эти ваши лорды с мест повскакали, за кинжалы хватаются, кричат, мол, норманны яду в кувшин подсыпали! Те, конечно, за мечи. Отец твой северян остановить пытается (я как раз к тому времени и подоспел), а король чашу отшвырнул, да на лордов своих как зыркнет – те и руки опустили. А потом кто-то возьми и скажи, кто вино-то наливал. Тут уж до всех и дошло…
   – А… он?
   – Муж-то твой? – задумчиво глядя в пол, снова переспросил домашний дух. – А он сидит как сидел, свою чашу в руках держит и молчит. Словно думает. А как на него гости двинулись, встал и говорит, мол, рехнулись вы совсем? Какой мне смысл государя убивать? Да я, говорит, нам обоим из одного кувшина наливал! И махом чашу свою – р-раз! А потом из кувшина – два! Прямо залпом!
   – Ах!
   – Не бледней! Ничего ему не сделалось. Не было в том кувшине ничего, окромя вина из нашего погреба.
   – Слава богу! – не сдержавшись, выдохнула девушка.
   – А вот это я бы не сказал, – мрачно покачал головой брауни. – Этим он только хуже себе сделал. Получается, не в кувшине яд-то был, а в чаше королевской. А наливал, как ни крути, кто? Вот то-то же…
   – Да как он его туда бросить у всех на глазах исхитрился бы? – возмутилась Нэрис. – Перед носом у его величества? Король Шотландский не слепой крот, в конце концов!
   – Тут как есть согласен, – кивнул домашний дух. – Не слепой. И не дурак. Поэтому ты еще и не вдова в общем-то.
   – Надеюсь, мой муж королевский кубок облизывать в доказательство своей невиновности не начал? – вздохнув, спросила Нэрис. – Я гляжу, с него бы сталось…
   – Не начал. Потому как пропал кубок, как есть пропал!
   – То есть как это?!
   – Обыкновенно, – пожал плечами брауни. – Как государь его швырнул на пол-то, так и все! Они там потом всю залу с ног на голову перевернули, даже гостей попросили карманы вывернуть. А только все одно ничего не нашли! Так-то вот.
   – Не понимаю, чашу украли, что ли?
   – А кто их там разберет? Вроде супруг твой говорил, что вынести не могли. Мол, из залы ни один человек не выходил! Ну и куда тогда чаша подевалась?
   – Странно, – проронила Нэрис. – Ну да ладно! Ты дальше-то расскажи!
   – Энто пожалуйста. Об чем мы говорили-то? А! Значится, его величество, как лордов утихомирил, извинился перед норманнами как подобает, чтоб зла не держали, и мужу твоему выйти велел. И сам следом. А я, значится, за ними. Послушать. Вот. Отвел, стало быть, государь мужа твоего в сторонку, в прачечную, от ушей чужих подальше, и говорит – ты, брат, по этой части и лучше моего понимаешь, что это все значит. Чуют, говорит, шакалы, что не пробиться им теперь к королевской кормушке, вот и решили одним махом! Там еще что-то про принца было, но я не понял. В общем, говорит его величество, попытка заговора налицо, только мы-то с тобой знаем, что не ты его плетешь, заговор этот. Но лордам этого не объяснишь, не поймут и понимать не захотят. А я, говорит, король Шотландии. Не могу я, говорит, теперь в советниках тебя держать, бунт подымется. Бери, говорит, своих людей, бери жену молодую – и езжай домой, в Хайленд. Даст бог, доберешься. А супруг-то твой как вскинется: мол, да вы ума решились, ваше величество? Они же только того и ждут, чтобы вы меня куда подальше отослали! Никуда, мол, я не поеду. Но государь на него снова глазом зыркнул, как до этого на лордов остальных, так муж твой и умолк. А потом король помолчал и говорит ему, мол, езжай, Ивар, в Хайленд, я, говорит, нутром чую, оттуда у всего этого ноги растут! Лоулендеры, говорит, на противоположном конце стола сидели, значит, говорит, это из Нагорья кто-то. Поезжай и выясни. Все равно, говорит, из-за принца пришлось бы. Тот только голову опустил…
   – А потом?
   – Не знаю, – честно сказал брауни. – Я к тебе заторопился, думал, ты там, в подвале, сидишь! Прибежал, тебя нет, а на стене мелом…
   В дверь отрывисто постучали. Домашний дух дернул острыми ушками и стрелой метнулся под стол, накрытый свисающей до самого пола скатертью. Нэрис выпрямилась в кресле и сказала, стараясь придать голосу непринужденный тон:
   – Войдите!
   – Это я. – Дверь открылась и снова захлопнулась, впустив в комнату Ивара Мак-Лайона. – Прошу прощения, дорогая, что вам пришлось… – Она быстро обернулась. Ивар хотел было продолжить, но вместо этого, внимательно поглядев во встревоженные глаза супруги, недоверчиво хмыкнул: – Знаете уже?
   – Да, – не стала отпираться девушка. – Только прошу вас, сир, не спрашивайте меня откуда.
   – Мило, – пробормотал лорд Мак-Лайон. – Ну что ж, будем надеяться, что хотя бы моя жена к этому делу непричастна.
   – Я?!
   – Вы ведь тоже там были, – прямо сказал он. – На самом деле там много кто был. Просто так уж получилось, что ближе всех оказался ваш злосчастный супруг. Впрочем, неважно. Уж вам-то это нужно было еще меньше, чем мне. Я не за тем пришел. И ни в чем вас не обвиняю. Собирайтесь, мы уезжаем.
   – Сейчас?
   – Немедленно, – бросил Ивар. – Пока остальные в себя не пришли. Вряд ли нашим досточтимым лордам понравится, что его величество вот так, за здорово живешь, отпустил на все четыре стороны главного подозреваемого в покушении на собственную жизнь. Мы ждем за дверью. Попросить, чтобы прислали вашу служанку?
   – Да, пожалуйста, – растерянно кивнула она, провожая взглядом спину супруга. «Вот вам и вышла замуж, – подумалось ей. – За благородного, влиятельного человека. А теперь, получается, ты жена изгоя, обвиненного бог знает в чем. Рано, выходит, родители радовались такой «блестящей» партии».
   – Жалеешь? – тихонько спросили из-под стола.
   Нэрис подняла голову.
   – Поздно жалеть, – спокойно отозвалась она, поднимаясь. – Теперь мы едины перед лицом Господа, он мой законный супруг, и я должна везде следовать за ним. Это я и собираюсь сделать. Потому что…
   – Потому что ты уверена, что он ни в чем не виноват, – проницательно улыбнулся брауни, высовываясь из-под скатерти. – Иначе бы в омут с головой не бросалась, знаю я тебя! Или так по сердцу пришелся?
   – Не знаю, – честно сказала Нэрис. – Я про любовь с первого взгляда только в книжках читала. Но лорд Мак-Лайон – достойный человек. И я ему верю. Надеюсь, не зря.
   – Я тоже, – подумав, сказал домашний дух. Поколебался и засеменил к креслу. – Наклонись-ка. Сейчас твоя горничная прибежит, так мне успеть бы. Вот. Возьми. Так, на всякий случай.
   – Что это? – удивленно спросила девушка, разглядывая лежащий на ладони маленький кожаный мешочек на простой пеньковой веревочке. – Оберег?
   – Навроде того, – уклончиво ответил брауни. – Не был в тех местах, откуда родом твой муж, но знаю, хорошего там мало. Мы, маленький народец, к вашему Богу касательства не имеем, а там, в Нагорье, и люди не лучше нас. Не говоря уж о других. Много на холмах всякой шушеры водится. Возьми. От яда и стали не спасет, но если вдруг что… – Он замолчал, раздумывая, и решительно закончил: – Против наших это поможет.
   – Но я…
   – Бери, говорю тебе! – насупил брови домашний дух. – Неспокойно мне. А так хоть немного отпустит.
   В коридоре послышались торопливые шаги и женские голоса. Брауни быстро скользнул к тайному ходу за стенной панелью. Напоследок обернулся и добавил:
   – Только запомни: оберег больше раза не работает! Осторожней будь, не разбрасывайся по пустякам!
   – Хорошо, – быстро кивнула она, с немой благодарностью глядя на родную уродливую мордочку. – Прощай! Присмотри тут… за всем…
   – Будь спокойна, – пообещал он и, прежде чем исчезнуть в недрах своего потайного лаза, обернулся на мгновение: – Домой пиши, не забывай! Я… ждать буду.
   Она кивнула. Стенная панель с тихим скрипом вернулась на свое место. И очень вовремя: дверь в комнату открылась, зашуршали юбки – то была Бесс. Следом за ней, держась за сердце, торопливо шагала бледная от переживаний леди Максвелл.
   – О, дорогая моя! – Мать, утирая глаза, бросилась к Нэрис. Та быстро сунула кожаный мешочек в бархатную сумочку на поясе и обернулась.
   – Не надо, мама. Все образуется. Бесс, ну а ты-то что?
   – Госпожа, – всхлипнула молоденькая служанка, – ах, госпожа, ну что же это?! Как же…
   – Не реви, – сказала Нэрис, сама удивляясь своему спокойствию. – Собери мои вещи. Нам нужно поторапливаться. А это что ты с собой притащила?
   – Это для меня, – шмыгнув носом, решительно отозвалась Бесс. – Я с вами поеду.
   – Вот еще придумала! – ахнула девушка. – В Хайленд? Да меня Флоренс проклянет навеки за такие…
   – Матушка сказала, что это как есть будет правильно! – заявила служанка, укладывая платья хозяйки в большой сундук. – Я вам с малолетства прислуживаю! Как же вы одна-то к черту на кулички без единой родной души отправитесь?! Не бывать такому, вот что матушка сказала, и я то же говорю!
   – Ну, знаете… – растерялась Нэрис. – Мама! Это твоих рук дело?
   – Бесс у нас служит, но она не моя дочь, – с достоинством отозвалась леди Максвелл, тяжело опускаясь в кресло. Ее красивое лицо исказилось: – А если бы я знала, чем это закончится, я и свою ни за что не отпустила бы из родного дома! Как мы с отцом могли так ошибиться?
   – Мама… – начала было девушка, желая сказать, что они не ошиблись, что все не так, неправильно и неправда, что пора бы матери перестать думать только о семейной выгоде, о приличиях, о… И замолкла. Она привыкла спорить с мамой, привыкла к ее властности и постоянной привычке навязывать всем свое мнение, но сейчас у нее как пелена упала с глаз, и она увидела перед собой просто несчастную женщину, мать, которая вынуждена отпустить свое единственное, и – видит Бог – любимое дитя в полнейшую неизвестность, с чужими людьми, совсем одну. И ей стало стыдно за саму себя. – Мама, прости меня, пожалуйста, – тихо попросила Нэрис, порывисто обнимая леди Максвелл и уткнувшись лицом ей в волосы. – И за платье… И за… Все будет хорошо, мама! Правда, все будет хорошо!
   Она смотрела на Бесс, деловито собиравшую ее вещи, механически гладила мать по волосам, шепча, как заклинание: «Все будет хорошо…» – и пыталась не думать о будущем. Потому что, как бы она ни была уверена в лорде Мак-Лайоне, что-то ей подсказывало, что «хорошо» будет еще не скоро.
   Если будет вообще.

Глава 3

   За высоким бортом повозки, качнувшись, сомкнулись темные ветви, захлестнув колючей чернотой мерцающие вдали огни родного замка. Стало неуютно. Нэрис по самый нос закуталась в толстый шерстяной плащ и тихонько вздохнула. Как-то не слишком радостно начиналась эта самая «удивительная новая жизнь»! Девушка посмотрела вперед, но кроме широкой спины молчаливого возницы, слегка подсвеченной по контуру неяркими факелами впереди идущих всадников, видно ничего не было. Знакомая роща, столько раз перехоженная вдоль и поперек, сейчас, с наступлением ночи, приобрела какие-то иные, даже почему-то зловещие очертания. «Не будь трусихой! – сердито одернула она себя. – Что тут такого страшного? Это все нервы, да обстоятельства не располагают. Что мне может грозить под такой охраной, да еще и при том, что мы пока даже за пределы Файфа не выехали? – Довод был разумный, но почему-то не успокаивал. Нэрис скользнула рукой под плащ и нащупала висящий на шее оберег – подарок брауни. – От стали и яда не спасет, но против наших это поможет. Так он сказал. Против «наших» – это кого? Не от других же брауни! Они существа мирные, хозяйственные, если их уважать, с почтением относиться да про угощение не забывать – никакого вреда от домашних духов не будет. Значит, он имел в виду кого-то другого». Она задумалась. Кого именно?
   Выросшая на старинных легендах и сказаниях, подкрепленных уже самостоятельно прочитанными книжками, Нэрис начала перебирать в уме всех известных волшебных созданий, но скоро бросила: из всего многочисленного семейства мифических существ в голову почему-то лезли самые жуткие. Не иначе как все те же глупые страхи! Нэрис решительно стиснула в ладошке кожаный мешочек. Ну нет, этак она сейчас до того дофантазируется, что собственной тени пугаться начнет! Хватит! Кроме того, в теперешнем положении стоило бы опасаться не духов, а вполне реальных людей, таких же, как она сама, таких же, как те, что покачиваются в седлах по обеим сторонам повозки. Девушка украдкой покосилась на всадника справа и невольно улыбнулась – до чего они все-таки забавные, эти братья-близнецы! Интересно, вот этот вот – он Мартин или Мэтью? Ведь как две капли воды похожи!
   Как будто почувствовав на себе ее взгляд, один из братьев Мак-Тавишей повернул голову и смущенно хмыкнул. Благополучно истолковав этот звук как готовность к общению, девушка, чтоб хоть чем-то заглушить тревожные мысли, подвинулась на жестком сиденье к краю повозки:
   – Простите, а вы…
   – Мартин я, – добродушно пробасил тот, глядя на нее сверху вниз. – Завсегда все интересуются! Путают нас. Хотя если по мне, так мы и не похожи вовсе! Ежели только что с лица.
   – Зато с лица – очень, – снова улыбнулась она. – Какой у вас шлем странный! Это медвежья голова? Как у древних варваров…
   – У кого? – искренне не понял он. – Нет, мы шотландцы! А шлем – это, доложу я тебе, такая история! Рассказать?
   – Расскажи! – кивнула она, молча приняв переход на «ты» как должное: оно и проще, да к тому же, судя по всему, у них тут между собой так принято.
   Мартин Мак-Тавиш свесился с седла.
   – Это мы с Мэтом по молодости раз в лесу заблудились, – блестя глазами, доложил он, – ну, было дело как-то после праздника! Оно и… Какой же праздник без вина, а какое ж вино, если меньше бочонка? А уж опосля бочонка и второй можно, а там уж дальше как получится! Ну вот и получилось у нас. Как бы это – слегка перебрали, да во хмелю кулаки размять решили. А то как же – кулаки-то не размять? Ну и… как бы это… не рассчитали чуток! Ночь, оказывается, была уже, народ по домам спал, никакого веселья… Ну, не друг дружке ж морды мылить? Ну вот тогда Мэт и говорит…
   – И чего врешь-то? – раздалось слева. – Это ты предложил кузнеца с сеновала вытащить да личностью в озеро для скорейшего пробуждения окунуть!
   – А то, может, и я, – подумав, согласился увалень. – Оно, так-то если, и неважно будет. В общем, кузнецу это почему-то не понравилось! То ли разбудили мы его, то ли на сеновале он не один ночевал…
   – А может, что ворота с петель сняли, не обрадовало, – поддакнул по ту сторону повозки братец.
   Нэрис прыснула в кулачок.
   – Ну, как бы оно там ни было, – продолжал Мартин, – а лещей мы тогда от кузнеца сего злонамеренного отхватили полные карманы. Мы, конечно, парни хоть куда, но кузнец на то и кузнец! В общем, сломал он об меня, горемычного, две оглобли, да и…