Страница:
– Ну вот что ты врешь-то опять?! – снова возмутились слева. – Меня он оглоблями теми приложил со всем усердием, а ты, карась увертливый, разве только по хребту поленом и схлопотал самую чуточку!
– А то, может, и правда, – снова раздумчиво подтвердил Мартин. – Да не в этом дело-то! А дело-то в том, что кузнец, до шуток непонятливый, как оглобля-то последняя сломалась, взял нас за шкирдяи обоих – да и высвистнул со двора! А дом у него, знаешь, на отшибе, у самого лесу стоял. А в лесу нашем много чего водилось. И медведи тоже. И вот сидим мы на опушке, шишки потираем, а он возьми и высунь морду из-за сосны!
– Кто? – не поняла Нэрис. – Кузнец?
– Да нет, медведь же! – радостно осклабился рассказчик. – И, слышь, здоровущий такой, мохнатый, когти что мой кинжал, лапа – как вон у нашего Творимира, да и размерами уж никак не меньше его!
Нэрис снова окинула взглядом широкую спину возчика. Судя по тому, что Мартин кивнул в его сторону, это и был Творимир. Имя такое странное, нездешнее. А что касается размеров – если близнец не соврал, то медведь тот и вправду был немаленький!
– Ну вот, – продолжал Мак-Тавиш, – как увидали мы с Мэтом, кто на нас из лесу глядит, так и возрадовались! Потому как и силу есть куда приложить, и добыча знатная, да и, опять же, оглоблями медведи отродясь махать не умели! Вот мы, значится, за того медведя и взялись. А он, знаешь, рычит, зубья скалит, а глаза такие дикие-е-е.
Девушка подавила смешок. Еще бы! Когда на тебя в родном лесу среди ночи с радостными воплями бросаются два упитых обалдуя косая сажень в плечах, тут других глаз, пожалуй, и быть-то не может! Она подняла голову:
– И вы его поймали?
– А как же! – хором воскликнули братья, тут же заработав от кого-то из едущих впереди пару ласковых слов и настоятельную рекомендацию «не орать на весь лес, а то…». Близнецы смутились, так же хором извинились и примолкли.
– А потом? – честно потерпев минуты три, шепотом спросила Нэрис.
– А чего потом? – пожал плечами Мартин. – Потом, стало быть, укокошили, да в деревню поволокли, домой. Ну, разве что не дошли самый чуток. Решили это дело отпраздновать! Как же без этого, не отпраздновать-то? Ну и малость повздорили из-за шкуры-то. Она одна, а нас, вишь, двое! Ну вот и приложил меня Мэт по лбу кулачиной.
– Пес ты брехливый! – в очередной раз возмутились с той стороны. – Это ж не я, это ж ты, поганец, мне в челюсть въехал, не предупреждая!
– А может, и я, – пожал плечами брат. – Это я уж теперь не упомню. Да все одно, потому как ты, пока падал, ответить успел. А очнулись мы уже поутру – все как есть побитые, поцарапанные, головы чугунные! Одно слово – славно погуляли! Только вот как на медведя нашего, честно добытого, поглядели, так оба как есть духом упали. Как мы тушу ночью освежевывали, того я не помню, да и Мэт, хоть сама спроси, тоже подзабыл, но шкуру, когда дрались, разодрали в клочки! Только то и осталось, что голова да… Хм… – Тут он смутился, с сомнением поглядел на Нэрис, как бы раздумывая, прилично ли упоминать при даме такие части тела, пусть и медвежьи, и, наконец, закончил: – В общем, кроме головы еще задняя часть осталась. Та, на которой хвост. Ну и разделили по-братски, полюбовно…
– Опять врет! – жалобно взвыл Мэтью. – Ну ведь все свидетели: врет же безбожно! Он, проходимец, даром что брат мне единоутробный, так ведь очнулся раньше меня, да и упер голову!
– А чего я?!
– А скажешь, не ты?! – Второй близнец стащил с головы шлем и обличающе ткнул его под нос из последних сил сдерживающейся от смеха девушке: – Видишь, да?! Из-за него ведь, видит бог, насмешек натерпелся столько – не сосчитать! Он-то, получается, с тех пор Мартин Медвежья Челюсть, а я…
– А ты? – Она изумленно приподняла бровь.
– Я? – вздохнул Мэт и прибавил с достоинством: – Я Мэтью Медвежья Не-челюсть! И пусть только кто еще когда меня посмеет Медвежьей Задни…
– Эх! – предостерегающе промолвил молчаливый возница, бросив укоряющий взгляд через плечо на раздухарившегося Мэтью. Тот мгновенно сконфузился, быстро нахлобучил шлем обратно на голову и посмотрел на Творимира преданным взглядом нашкодившего щенка.
– Так я это… вырвалось.
– Ты уж извини, – доверительно шепнул Мартин, с подкупающим раскаянием глядя на Нэрис, – не привыкши мы к правильному обращению! Иной раз как ляпнем. Ты не серчай, ежели что! Не со зла же, а от необразованности!
– Так вы вроде бы ничего такого пока не…
– А это они еще успеют! – фыркнули сзади. Девушка обернулась и заулыбалась: замыкающим ехал уже знакомый ей рыжеволосый музыкант Том. – В нашем отряде женщин нет, все, считай, холостые. Ивар у нас в этом смысле как всегда – первый! Так что ребята с непривычки забыться могут, сразу предупреждаю.
– Это не страшно. – Она весело махнула рукой. – Я на пристани столько всего наслушалась, что вряд ли меня чем-то еще можно смутить!
– На пристани? – изумился Томас. – А что вы, простите, там делали?!
– Ну… – замялась она, – интересно же! Люди новые, товары всякие… Опять же книги! Папа не всякую одобрит, а то, что одобрит, – так ведь со скуки умрешь, читая. А если успеть сразу, как только корабль к берегу пристанет, много чего интересного найти можно.
– Любите читать? – еще более удивленно, но не без нотки одобрения в голосе спросил Том.
Нэрис кивнула:
– Очень! А вы?
– Люблю, – улыбаясь, признался волынщик.
– А он еще и писать любит, – заговорщицки подмигнул девушке Мэтью. – Баллады всяческие. Дюже слезоточивые…
– Много ты понимаешь! – обиженно надулся Томас. – Ты и читать-то никогда не умел!
– А оно мне надо? – бесхитростно развел руками тот. – Ко мне девки и так липнут, без песенок чувствительных!
– Именно, – ухмыльнулся рыжий. – К тебе – девки, а ко мне – дамы из благородных семейств! И, я тебе так скажу, тут даже сравнивать нечего.
– Эх! – с чувством выдохнул суровый возница, даже развернувшись в этот раз аж на полкорпуса назад, дабы пристыдить не в меру разболтавшихся товарищей по отряду.
Те мигом умолкли, опустив глаза долу. Нэрис фыркнула. До чего забавные! И этот неразговорчивый Творимир, который так печется о ее, Нэрис, нежных девичьих ушах. Знал бы он, о чем болтают между собой воины на пристани, ему бы нынешний разговор церковной проповедью показался! Хотя, с другой стороны, подобные познания молодой девушке из приличной семьи чести не делают. Папа бы узнал, точно бы выпорол, и на пристань нипочем больше не пустил бы! И, подумалось ей, новоиспеченный муж, каким бы он там ни был свободомыслящим, вряд ли будет в этом вопросе лояльнее папеньки. «Что-то я разоткровенничалась, – решила она. – Пусть они и славные, но этак ведь можно и опозориться! Все-таки я не дома, да к тому же теперь вроде как замужняя женщина. Надо вести себя подобающе. Знать бы только – как это? Мину, что ли, постную состроить?» Она вздохнула и попробовала.
Томас встревоженно подался вперед:
– Вам плохо, леди?
– Да в общем-то нет.
– Вы так в лице переменились!
– А… это… Усталость, знаете ли, – неубедительно пробормотала она, отворачиваясь. Да уж, над соответствующей мимикой, видимо, придется еще серьезно поработать! И уж во всяком случае, не сейчас. Нэрис посмотрела на тихонько посапывающую рядом на сиденье служанку и с трудом подавила зевок. Болтовня с близнецами рассеяла тревожное чувство, и на смену ему действительно пришла усталость. С рассвета самого на ногах, свадьба вообще дело волнительное, а если еще вспомнить, чем она кончилась! Нэрис поплотнее закуталась в плащ и опустила голову на плечо уютно сопящей Бесс. Впереди долгая дорога, повозка покачивается, убаюкивая, толстый плащ не пропускает ночной холод, глаза слипаются… «Свою первую брачную ночь я представляла по-другому, – подумала она, уже погружаясь в сон, – но, с другой стороны, – этот вариант все-таки еще не самый плохой!»
– Спит? – минут через пять тихо поинтересовался Томас.
Мартин кивнул:
– Спят. Обе. Как бы не замерзли-то!
– Сейчас. – Подумав, волынщик перекинул поводья лошади через борт повозки и легко перепрыгнул следом. – Тут у нас пледы были… Их бы постирать, конечно! Ну да ладно. Завтра в Перте будем к утру, новых купим. А то неудобно прямо… – Он вынул из мешка два клетчатых пледа и осторожно укутал спящих. – Вот. Теперь точно не озябнут!
– Экие мы заботливые, – ехидно откомментировал Мэтью. – Что, служанка приглянулась, а, Том?
– Дурак ты, – беззлобно фыркнул волынщик. – И бить тебя некому. Вперед смотри! А то только трепаться горазды.
– Чья бы корова мычала, – ухмыльнулся Мартин. Впрочем, продолжать мысль не стал. Отряд, освещая себе дорогу колеблющимся светом факелов, оставил позади рощу и выбрался на наезженный широкий тракт.
– Не нравится мне все это.
– Да тебе вечно все не нравится. Мак-Лайона отослали, тебе мало?
– Мало, черт его дери! Суду не подвергли, а должны были. Да еще и отпустили куда глаза глядят! А коли он вернется?
– Вернется, а как же. На то он и Мак-Лайон. Я еще папашу его помню – упертый, как буйвол, был, куда там тому Ивару! Вернется… А наше дело успеть, покуда не вернулся.
– Кеннет убрался в Стерлинг?
– Ага, нашел дурака. Тут он. Не в замке, конечно, принял приглашение конунга Олафа, у него на корабле гостит. В целях государственной безопасности. Хитрый старый лис. Кого-то из нас подозревает, нутром чую! Оно и понятно – кого ж ему еще-то подозревать?
– Как – кого?! А норманны?!
– Ты не ори-то так, лорд, чай, не у себя в замке, тут ушей чужих без счета. И, думаю, не одному Ивару да королю интересно, кто ж его величество отравить вздумал!
– Да как не орать-то. Сидим здесь, сочувствующих из себя корчим, даже не уехать – как бы не заподозрили!
– Так тебе одному, что ли, не свезло? Все сидят. И наши и равнинные. Рыльце-то у всех в пушку. Так что не елозь, утра дождемся – и по домам. Кеннет вечно под охраной норманнов сидеть не будет. И они с ним в Стерлинг не поедут. Выждем чуток – да и…
– Тсс!
– Да нет там никого. Крысы это. Не трясись!
– Крысы не крысы, а давай-ка, дружище, дома это обсудим. Хе! А все ж таки интересно, как этот прощелыга яду в кувшин подсыпать успел? Я глаз с него не спускал весь вечер!
– Какой кувшин? Ты разве не слыхал? Не было яду в кувшине том!
– Тогда тем более…
– Потом у него спросишь, коли так приспичило. Тихо. Нет, это не крысы. Давай-ка и правда рты-то прикроем! Пока и нас куда не сослали. Опять же и не спал я толком.
– Сдается мне, нескоро мы выспимся. Пока Мак-Лайон свободным ходит…
– Цыц, говорю тебе! Не лорд почтенный, а баба визгливая. Ивар Бескостный в Хайленд отправился. А уж там-то мы его достанем, будь спокоен! И ни король его не спасет, ни норманны.
Ивар побарабанил пальцами по столу и поднял голову:
– Том, дверь прикрой.
– Сейчас, – кивнул волынщик. – Мэт, подержи поднос. Не таверна, а черт-те что! Или тут так принято, или мы их так напугали, но служанки в комнаты еду нести отказались наотрез. Так что, парни, кому надо – либо в общем зале трапезничайте, либо сами с подносами таскайтесь! Нам с Иваром за пивом я сбегал, и на этом мои подвиги прошу считать успешно завершенными. Дружище, с тебя три монеты.
– А не многовато ли?
– Одну за твою кружку, вторую – за мою, и еще доставка!
– Том, ты не обнаглел? – Командир потянулся к кошелю. – Я ж тебе утром десять давал, серебром! Ешь ты их, что ли? Или уже все в волчка на площади проиграл? Я видел, ты там в уголке с каким-то типом ругался.
– Не ругался, – скорчил гримасу волынщик. – Торговался. Старые грехи, будь они неладны! Это братец одной моей… ну, скажем, знакомой! Нарвался ж я на него не ко времени. Еще дешево отделался.
– Конечно, дешево! Моими-то деньгами. Знал бы – не давал.
– И пускай меня на ком попало женят?!
– Тебе б не повредило, – фыркнул Мартин. – А если в долг эль брал, так и еды бы прихватил, чай, не надорвался бы! Ладно, я схожу…
– Погоди, – остановил его Ивар. – Успеешь. Раньше полудня из Перта не тронемся, так что животы потерпят. Пивом пока перебьемся. Мэт, где наши новые товарищи?
– Норманны, что ли? – развел руками тот: – А пес их знает! Держатся особняком, по одному даже в отхожее место не ходят. Нужны они мне больно! Я им не нянька.
– Мэт, – скривился глава отряда, – ну ей-богу, хватит бухтеть! Мы их, конечно, и знаем-то без году неделя…
– Какая неделя? – фыркнул Мартин. – И суток не прошло!
– Да какая разница? – сдвинул брови бывший королевский советник. – Главное – что они за нами тащатся не по собственной инициативе, так что нечего морды воротить! Вы сами прекрасно понимаете, в каком мы сейчас все незавидном положении. И понимаете, что без этих самых норманнов мы, вероятно, и до Перта бы не доехали! Их сорок один человек. Нас – двадцать три. Это с женщинами, между прочим, которых в расчет вообще принимать нельзя. Поэтому я вас прошу – не задирайте носы и ведите себя подружелюбнее. Насчет Тома и Творимира я не волнуюсь, это предупреждение в основном для вас. – Он в упор посмотрел на надутых Мак-Тавишей. – Никаких косых взглядов, никаких выяснений отношений по пьяни, никаких «померимся силой» и прочих выкрутасов! Понятно?
– А что сразу – мы?! – хором, как всегда, возмутились близнецы.
– А то, что вечно из-за вас неприятности! – безжалостно отрезал Ивар. – Кто купцам в прошлом месяце носы расквасил? Кто на последний праздник урожая гостям из Франции чуть корабль не спалил? Кто английского посла в колодец за ноги окунул?!
– Ну так англичашке и поделом…
– Мэт! Мы из-за вашего «поделом» чуть с соседями отношения окончательно не испортили! А они у нас и так далеко не самые приятельские! И поэтому – повторяю: чтобы никаких разборок с норманнами! Это вам не купцы и не английский посол! У них разговор короткий. Это во-первых. А во-вторых – если мне придется выбирать между норманнской дружиной под предводительством сына конунга и вами, обормотами, то я долго думать не буду!
– Эх… – грустно пробормотали из угла.
– И даже твое, Творимир, заступничество в этот раз их не спасет, – покосившись на источник звука, припечатал лорд Мак-Лайон. – Ты и сам это понимаешь. Не та ситуация. И не те люди. Итак, все все поняли?
– Угу, – смиренно кивнули пришибленные братцы.
– Вот и молодцы. А теперь, – Ивар откинулся на стуле, – Мэт, будь добр, спустись вниз и разыщи Эйнара. Раз уж мы теперь в одной связке, не пригласить на совет сына Олафа Длиннобородого – это…
– Да на кой он здесь-то нужен?! – не утерпел Мартин.
– Ты опять? – нахмурился Ивар. – Я повторять два раза не собираюсь! Сядь у входа и молчи! Тебя с ним брататься никто не заставляет, но уважение иметь – уж будь любезен! Мэт, ты еще здесь?
– Иду я, иду, – недовольно буркнул второй Мак-Тавиш и вышел, хлопнув дверью.
Ивар покачал головой и посмотрел на Творимира:
– Друже, ну вразуми ты их наконец! А то эти гордые шотландские парни мне все дело угробят!
– Эх! – кивнув, тяжело вздохнул тот, как бы давая понять, что предприятие сие будет непросто, но он, конечно, постарается.
Сердитый и обиженный Мэтью вернулся скоро и в сопровождении невозмутимого светловолосого воина, годами немногим младше Ивара. Эйнар, шестой и младший сын любвеобильного конунга, с порога уважительно кивнул Мак-Лайону, задержал почтительный взгляд на убеленном сединами Творимире и, решив, что дань вежливости можно считать отданной, спросил:
– Зачем звали?
– Вот и я думаю… – себе под нос буркнул Мартин, за что тут же получил ощутимый тычок в спину от стоящего рядом Томаса и умолк, демонстративно изучая глазами потолок.
Ивар поднялся и протянул гостю ладонь:
– Толком познакомиться не успели, со всей этой суматохой. Ивар Мак-Лайон. Добро пожаловать.
– Эйнар, – кратко представился сын конунга и пожал протянутую руку.
– Прошу всех садиться, – покончив с формальностями, предложил Ивар. – Разговор будет короткий, так что надолго не задержу. В связи со вчерашними событиями, которых мы сейчас касаться не будем…
– Почему – не будем? – спросил Эйнар. – Я бы коснулся. Мы только вчера прибыли и в ваших делах мало что понимаем! Отец велел остаться и служить – я буду. Но вы мне, ваше сиятельство, объясните попроще – кто прав, кто нет и кого от кого мы защищать должны?
Ивар улыбнулся:
– Хороший вопрос. Думаю, кого вы должны защищать, это и так понятно. Олаф Длиннобородый оказал честь семье моей жены, оставив вас служить ей. Вот ее и защищайте.
– Да мы сами небось не дети малые! – буркнул, не сдержавшись, Мэтью.
Ивар шикнул:
– Цыц, я тебе сказал! Творимир!
Тот медленно повернул голову и мрачно посмотрел на моментально сникшего под тяжелым взглядом воспитанника. Сказать Творимир, по привычке, ничего не сказал, но Мэтью хватило и этого. Ивар снова повернулся к невозмутимому норманну.
– Итак, с тем, кого защищать, мы разобрались. А вот от кого? – Он задумчиво помолчал и добавил: – От всех. Включая нас самих.
– Не понял? – поднял пшеничные брови Эйнар.
– Объясню. Инцидент с отравленным вином произошел у всех на глазах, и вы тоже это видели. В зале находились все здесь присутствующие, включая еще по меньшей мере человек двести. Виновного не нашли, более того – не нашли даже способа, каким этот самый виновный смог исхитриться и подсыпать в чашу государя яд. Как я установил лично, в кувшине яда не было. Чаша стояла на столе. Гости свободно перемещались по залу, и подсыпать отраву королю мог любой. В том числе и я, потому что сидел рядом. И Творимир, и лэрд Вильям, и Том, и даже моя супруга. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов слуг, на которых никто никогда не обращает внимания…
– А им это зачем? – хмыкнул норманн.
– Не знаю. Их могли подкупить, припугнуть… В конце концов, посторонний человек мог переодеться в одежду слуги и проникнуть в замок – никто бы ничего не заподозрил! В такой толчее, где и треть присутствующих тебе не знакома, легко затеряться. Том, я просил тебя узнать – того паренька, что в последний раз разливал вино, нашли?
– Нет, – покачал головой волынщик. – Я челядь опросил, и все божились, что никого даже близко похожего по описанию на этого типа (а уж я его, рожу пьяную, запомнил!) при замке не было. Тех из слуг, что были, я видел. Не они.
– Значит, сторонний, – кивнул Ивар. – Сделал дело и исчез. Я так и предполагал. Значит, наняли. И с той же вероятностью нанять его мог любой присутствовавший. Хотя последнее, увы, недоказуемо.
– Никому нельзя доверять, – задумчиво кивнул сын конунга. – Я все понял. И что ж, выходит, мне теперь и тебя к собственной супруге не допускать? – Он ухмыльнулся.
Ивар весело развел руками:
– Ну, это уж пусть она сама решает!
Все заулыбались.
– Ясно, – наконец проговорил Эйнар. – У меня больше вопросов нет. Что еще от меня требуется?
– Я вас собрал, чтобы обсудить наши дальнейшие передвижения, – посерьезнев, ответил Ивар. – Из Перта нужно убраться как можно скорее, здесь слишком много народу. Конечная точка путешествия – мой родовой замок Фрейх. Он находится на северо-восточной оконечности полуострова, в районе пересечения заливов Миори и Кромарти. Эйнар, ты там бывал?
– Мимо ходили, не высаживались, – подумав, проговорил тот. – Но это вплавь не меньше недели идти.
– Чем быстрее мы доберемся до Фрейха, тем лучше. – Бывший королевский советник откинулся на спинку стула. – Поэтому поедем верхами. Дня за четыре, если менять лошадей и нигде подолгу не задерживаться, должны добраться. Эйнар, у тебя больше всего людей, обеспечь круглосуточную посменную охрану отряда. Мои бойцы также в твоем распоряжении.
Тот кивнул.
– Далее… Том, что с провиантом?
– Полный порядок! – едва ли не облизываясь, заверил волынщик. – Сам проверял. Лэрд Вильям не поскупился, придраться не к чему! Там, по-моему, всем нам недели на полторы хватит!
– Отлично, – удовлетворенно склонил голову Мак-Лайон. – Двинемся сразу после полудня. Думаю, Перт и Кинросс мы преодолеем без всяких сложностей, это все-таки Лоуленд. А дальше начнется Нагорье. Не мне вам объяснять, что это значит. Поэтому предупреждаю – никаких постоялых дворов, никаких случайных попутчиков, никаких, – он посмотрел на Томаса, – «попавших в беду леди» и никакой, – тут строгий взгляд лорда переместился на Мак-Тавишей, – выпивки!
– Ивар! – возмутились все трое, но он и слушать ничего не стал.
– Не обсуждается! В замке, если без приключений доберемся, и напьетесь, и на… нагуляетесь! А до этого – ни-ни! Я предупредил. – Он подумал и ухмыльнулся: – А чтоб соблазны вас с пути не сбили, Творимир присмотрит.
Тут на командира гневно воззрились уже не три, а четыре пары глаз. Потому как, насколько бы сильно Мак-Тавишам ни хотелось доброго вина, а Тому – женского внимания, сурового Творимира в любом случае, еще меньше их всех, вместе взятых, радовала перспектива на ближайшие несколько дней стать нянькой для трех великовозрастных оболтусов! Он, положим, и с двумя-то едва справлялся.
Ивар, чуя надвигающуюся бурю негодования, встал:
– Можете идти. Это все. Творимир, дружище, не серчай. Но ты же их знаешь!
– Эх… – печально вздохнул тот и вышел следом за надутым Томасом, подталкивая в спины близнецов, которым – это было видно невооруженным глазом – очень хотелось остаться и высказать лорду Мак-Лайону все, что они о нем думают.
Эйнар вышел молча. Как и отец, разглагольствовать он не умел и не любил, а что делать – ему и так было понятно. Привыкший к строгой иерархии, сын конунга определил для себя командира и дальше был твердо намерен выполнять его приказы без разговоров. Охранять так охранять. Для того их, в сущности, отец сюда и отправил.
Ивар, оставшись один, снова забарабанил пальцами по столу. Дурацкая привычка, уж сколько раз, после особо напряженных и долгих раздумий, костяшки болели по несколько дней, но помогает сосредоточиться. Его мучили два вопроса – «кто?» и «как?», причем второй занимал сейчас даже больше. Потому что о первом думать не хотелось. Несмотря на его собственные недавние уверения в том, что подсыпать яд в чашу короля мог любой из находившихся на пиру людей, на самом деле Ивар так не думал. Да, заинтересованных лиц имелось предостаточно! Но вот тех, кто реально мог что-то сделать… Немного. Совсем немного. С одной стороны, это было хорошо: чем уже круг подозреваемых, тем проще найти злоумышленника. Но, с другой стороны… Ивар с удвоенной скоростью забарабанил многострадальными пальцами по деревянной столешнице и скрипнул зубами: с другой стороны, дело принимало очень нехороший оборот. Потому что в пределах досягаемости королевского кубка сидели только свои. И подходили к столу молодоженов тоже только свои. А значит…
– Значит, это вполне мог быть кто-то из нас, – мрачно сказал сам себе опальный советник. – И получается…
«Черт побери, ничего не получается! – уже про себя чертыхнулся он. – А куда тогда девать этого не пойми откуда взявшегося загадочного «слугу»? Это лишнее… Он нес кувшин, но отравы в кувшине не было! Вино его величеству он не наливал, но яд в кубке каким-то образом все-таки оказался. Ничего не понимаю! Совсем ничего! Ну не дух же бесплотный королю в чашу яду плеснул?! Тьфу ты! – Глава Тайной службы чертыхнулся сквозь зубы и, вздохнув, взял себя в руки: – Спокойно! Надо думать. Думать. Так. Наливал из кувшина лично я. И его величеству и себе. И могу поклясться, что рядом – непосредственно рядом – в тот момент никого не было! Творимир за креслом моим стоял. Том, помнится, со слугой у дверей препирался. Нэрис вышла. Лэрд Вильям сидел от меня через два пустых стула и общался с кем-то из норманнов. Потом я взял у Томаса кувшин и… Минуточку! А кто поручится, что королевская чаша к этому моменту была полностью пуста?! Предположим, там оставалось еще на пару глотков. Могло так быть? Вполне. Предположим, этот самый «слуга» был нужен просто для отвода глаз, чтобы отвлечь наше внимание непосредственно от стола. Правдоподобно? Весьма… И ведь мы действительно все смотрели назад, на то, как Том его у дверей за шкирку таскает! Вот за те самые неполных пару минут неизвестный отравитель вполне мог подойти к столу и разбавить остатки королевского вина своей отравой! Надо потрясти Творимира. Может, хоть он кого-нибудь поблизости заметил». Ивар задумчиво покачал головой и вспомнил о так и не найденном королевском кубке. После того как государь в гневе отшвырнул его куда-то в сторону, злосчастный предмет так и не нашли. Искали всем отрядом, Том даже новой рубашки не пожалел, в камин потухший лазил. Да и Творимир лично весь зал обнюхал! Как сквозь землю. Видимо, чашу успели вовремя вынести. Но только зачем?
– И правда, – задумчиво проронил лорд Мак-Лайон. – Зачем?
Рассохшиеся ступени лестницы на второй этаж натужно заскрипели под чьими-то сапогами. Нэрис вздрогнула и быстро отскочила от двери. Еще не хватало, чтобы ее застали за таким неблаговидным занятием! Девушка огляделась – не видел ли кто? – и независимо проследовала по коридору в направлении отведенной ей комнаты. На втором этаже таверны не было ни души – постояльцы спали, а отряд Ивара весь собрался внизу, занятый едой. Ну и слава богу. Нет, подслушивать под дверью, пускай и собственного супруга, Нэрис вовсе не собиралась! Просто хотела попросить, чтоб оставшийся путь ей позволили ехать верхом. После ночи на жестком сиденье повозки ныло все тело, да и случись что – куда ты из нее денешься? Другое дело – в седле! Она с пяти лет на лошади, еще папа настоял, наперекор маминым охам-вздохам. В общем, Нэрис подошла к закрытой двери без всякой задней мысли и уже намеревалась постучать, как до нее донесся сердитый возглас Ивара. «Это мог быть кто-то из нас», – вот что он сказал, ей не послышалось. Девушка замерла, оторопело глядя на дверь. Просьба, с которой она сюда пришла, тут же вылетела у нее из головы. Неужели он думает на кого-то из своих же товарищей? Или на норманнов? Или… на нее?! От такой страшной мысли она даже поежилась. Потом снова затаила дыхание и прислушалась – но тщетно. Больше из-за двери не донеслось ничего, кроме глухого монотонного постукивания. А потом кто-то начал подниматься по лестнице наверх, и ей пришлось спешно ретироваться.
– А то, может, и правда, – снова раздумчиво подтвердил Мартин. – Да не в этом дело-то! А дело-то в том, что кузнец, до шуток непонятливый, как оглобля-то последняя сломалась, взял нас за шкирдяи обоих – да и высвистнул со двора! А дом у него, знаешь, на отшибе, у самого лесу стоял. А в лесу нашем много чего водилось. И медведи тоже. И вот сидим мы на опушке, шишки потираем, а он возьми и высунь морду из-за сосны!
– Кто? – не поняла Нэрис. – Кузнец?
– Да нет, медведь же! – радостно осклабился рассказчик. – И, слышь, здоровущий такой, мохнатый, когти что мой кинжал, лапа – как вон у нашего Творимира, да и размерами уж никак не меньше его!
Нэрис снова окинула взглядом широкую спину возчика. Судя по тому, что Мартин кивнул в его сторону, это и был Творимир. Имя такое странное, нездешнее. А что касается размеров – если близнец не соврал, то медведь тот и вправду был немаленький!
– Ну вот, – продолжал Мак-Тавиш, – как увидали мы с Мэтом, кто на нас из лесу глядит, так и возрадовались! Потому как и силу есть куда приложить, и добыча знатная, да и, опять же, оглоблями медведи отродясь махать не умели! Вот мы, значится, за того медведя и взялись. А он, знаешь, рычит, зубья скалит, а глаза такие дикие-е-е.
Девушка подавила смешок. Еще бы! Когда на тебя в родном лесу среди ночи с радостными воплями бросаются два упитых обалдуя косая сажень в плечах, тут других глаз, пожалуй, и быть-то не может! Она подняла голову:
– И вы его поймали?
– А как же! – хором воскликнули братья, тут же заработав от кого-то из едущих впереди пару ласковых слов и настоятельную рекомендацию «не орать на весь лес, а то…». Близнецы смутились, так же хором извинились и примолкли.
– А потом? – честно потерпев минуты три, шепотом спросила Нэрис.
– А чего потом? – пожал плечами Мартин. – Потом, стало быть, укокошили, да в деревню поволокли, домой. Ну, разве что не дошли самый чуток. Решили это дело отпраздновать! Как же без этого, не отпраздновать-то? Ну и малость повздорили из-за шкуры-то. Она одна, а нас, вишь, двое! Ну вот и приложил меня Мэт по лбу кулачиной.
– Пес ты брехливый! – в очередной раз возмутились с той стороны. – Это ж не я, это ж ты, поганец, мне в челюсть въехал, не предупреждая!
– А может, и я, – пожал плечами брат. – Это я уж теперь не упомню. Да все одно, потому как ты, пока падал, ответить успел. А очнулись мы уже поутру – все как есть побитые, поцарапанные, головы чугунные! Одно слово – славно погуляли! Только вот как на медведя нашего, честно добытого, поглядели, так оба как есть духом упали. Как мы тушу ночью освежевывали, того я не помню, да и Мэт, хоть сама спроси, тоже подзабыл, но шкуру, когда дрались, разодрали в клочки! Только то и осталось, что голова да… Хм… – Тут он смутился, с сомнением поглядел на Нэрис, как бы раздумывая, прилично ли упоминать при даме такие части тела, пусть и медвежьи, и, наконец, закончил: – В общем, кроме головы еще задняя часть осталась. Та, на которой хвост. Ну и разделили по-братски, полюбовно…
– Опять врет! – жалобно взвыл Мэтью. – Ну ведь все свидетели: врет же безбожно! Он, проходимец, даром что брат мне единоутробный, так ведь очнулся раньше меня, да и упер голову!
– А чего я?!
– А скажешь, не ты?! – Второй близнец стащил с головы шлем и обличающе ткнул его под нос из последних сил сдерживающейся от смеха девушке: – Видишь, да?! Из-за него ведь, видит бог, насмешек натерпелся столько – не сосчитать! Он-то, получается, с тех пор Мартин Медвежья Челюсть, а я…
– А ты? – Она изумленно приподняла бровь.
– Я? – вздохнул Мэт и прибавил с достоинством: – Я Мэтью Медвежья Не-челюсть! И пусть только кто еще когда меня посмеет Медвежьей Задни…
– Эх! – предостерегающе промолвил молчаливый возница, бросив укоряющий взгляд через плечо на раздухарившегося Мэтью. Тот мгновенно сконфузился, быстро нахлобучил шлем обратно на голову и посмотрел на Творимира преданным взглядом нашкодившего щенка.
– Так я это… вырвалось.
– Ты уж извини, – доверительно шепнул Мартин, с подкупающим раскаянием глядя на Нэрис, – не привыкши мы к правильному обращению! Иной раз как ляпнем. Ты не серчай, ежели что! Не со зла же, а от необразованности!
– Так вы вроде бы ничего такого пока не…
– А это они еще успеют! – фыркнули сзади. Девушка обернулась и заулыбалась: замыкающим ехал уже знакомый ей рыжеволосый музыкант Том. – В нашем отряде женщин нет, все, считай, холостые. Ивар у нас в этом смысле как всегда – первый! Так что ребята с непривычки забыться могут, сразу предупреждаю.
– Это не страшно. – Она весело махнула рукой. – Я на пристани столько всего наслушалась, что вряд ли меня чем-то еще можно смутить!
– На пристани? – изумился Томас. – А что вы, простите, там делали?!
– Ну… – замялась она, – интересно же! Люди новые, товары всякие… Опять же книги! Папа не всякую одобрит, а то, что одобрит, – так ведь со скуки умрешь, читая. А если успеть сразу, как только корабль к берегу пристанет, много чего интересного найти можно.
– Любите читать? – еще более удивленно, но не без нотки одобрения в голосе спросил Том.
Нэрис кивнула:
– Очень! А вы?
– Люблю, – улыбаясь, признался волынщик.
– А он еще и писать любит, – заговорщицки подмигнул девушке Мэтью. – Баллады всяческие. Дюже слезоточивые…
– Много ты понимаешь! – обиженно надулся Томас. – Ты и читать-то никогда не умел!
– А оно мне надо? – бесхитростно развел руками тот. – Ко мне девки и так липнут, без песенок чувствительных!
– Именно, – ухмыльнулся рыжий. – К тебе – девки, а ко мне – дамы из благородных семейств! И, я тебе так скажу, тут даже сравнивать нечего.
– Эх! – с чувством выдохнул суровый возница, даже развернувшись в этот раз аж на полкорпуса назад, дабы пристыдить не в меру разболтавшихся товарищей по отряду.
Те мигом умолкли, опустив глаза долу. Нэрис фыркнула. До чего забавные! И этот неразговорчивый Творимир, который так печется о ее, Нэрис, нежных девичьих ушах. Знал бы он, о чем болтают между собой воины на пристани, ему бы нынешний разговор церковной проповедью показался! Хотя, с другой стороны, подобные познания молодой девушке из приличной семьи чести не делают. Папа бы узнал, точно бы выпорол, и на пристань нипочем больше не пустил бы! И, подумалось ей, новоиспеченный муж, каким бы он там ни был свободомыслящим, вряд ли будет в этом вопросе лояльнее папеньки. «Что-то я разоткровенничалась, – решила она. – Пусть они и славные, но этак ведь можно и опозориться! Все-таки я не дома, да к тому же теперь вроде как замужняя женщина. Надо вести себя подобающе. Знать бы только – как это? Мину, что ли, постную состроить?» Она вздохнула и попробовала.
Томас встревоженно подался вперед:
– Вам плохо, леди?
– Да в общем-то нет.
– Вы так в лице переменились!
– А… это… Усталость, знаете ли, – неубедительно пробормотала она, отворачиваясь. Да уж, над соответствующей мимикой, видимо, придется еще серьезно поработать! И уж во всяком случае, не сейчас. Нэрис посмотрела на тихонько посапывающую рядом на сиденье служанку и с трудом подавила зевок. Болтовня с близнецами рассеяла тревожное чувство, и на смену ему действительно пришла усталость. С рассвета самого на ногах, свадьба вообще дело волнительное, а если еще вспомнить, чем она кончилась! Нэрис поплотнее закуталась в плащ и опустила голову на плечо уютно сопящей Бесс. Впереди долгая дорога, повозка покачивается, убаюкивая, толстый плащ не пропускает ночной холод, глаза слипаются… «Свою первую брачную ночь я представляла по-другому, – подумала она, уже погружаясь в сон, – но, с другой стороны, – этот вариант все-таки еще не самый плохой!»
– Спит? – минут через пять тихо поинтересовался Томас.
Мартин кивнул:
– Спят. Обе. Как бы не замерзли-то!
– Сейчас. – Подумав, волынщик перекинул поводья лошади через борт повозки и легко перепрыгнул следом. – Тут у нас пледы были… Их бы постирать, конечно! Ну да ладно. Завтра в Перте будем к утру, новых купим. А то неудобно прямо… – Он вынул из мешка два клетчатых пледа и осторожно укутал спящих. – Вот. Теперь точно не озябнут!
– Экие мы заботливые, – ехидно откомментировал Мэтью. – Что, служанка приглянулась, а, Том?
– Дурак ты, – беззлобно фыркнул волынщик. – И бить тебя некому. Вперед смотри! А то только трепаться горазды.
– Чья бы корова мычала, – ухмыльнулся Мартин. Впрочем, продолжать мысль не стал. Отряд, освещая себе дорогу колеблющимся светом факелов, оставил позади рощу и выбрался на наезженный широкий тракт.
– Не нравится мне все это.
– Да тебе вечно все не нравится. Мак-Лайона отослали, тебе мало?
– Мало, черт его дери! Суду не подвергли, а должны были. Да еще и отпустили куда глаза глядят! А коли он вернется?
– Вернется, а как же. На то он и Мак-Лайон. Я еще папашу его помню – упертый, как буйвол, был, куда там тому Ивару! Вернется… А наше дело успеть, покуда не вернулся.
– Кеннет убрался в Стерлинг?
– Ага, нашел дурака. Тут он. Не в замке, конечно, принял приглашение конунга Олафа, у него на корабле гостит. В целях государственной безопасности. Хитрый старый лис. Кого-то из нас подозревает, нутром чую! Оно и понятно – кого ж ему еще-то подозревать?
– Как – кого?! А норманны?!
– Ты не ори-то так, лорд, чай, не у себя в замке, тут ушей чужих без счета. И, думаю, не одному Ивару да королю интересно, кто ж его величество отравить вздумал!
– Да как не орать-то. Сидим здесь, сочувствующих из себя корчим, даже не уехать – как бы не заподозрили!
– Так тебе одному, что ли, не свезло? Все сидят. И наши и равнинные. Рыльце-то у всех в пушку. Так что не елозь, утра дождемся – и по домам. Кеннет вечно под охраной норманнов сидеть не будет. И они с ним в Стерлинг не поедут. Выждем чуток – да и…
– Тсс!
– Да нет там никого. Крысы это. Не трясись!
– Крысы не крысы, а давай-ка, дружище, дома это обсудим. Хе! А все ж таки интересно, как этот прощелыга яду в кувшин подсыпать успел? Я глаз с него не спускал весь вечер!
– Какой кувшин? Ты разве не слыхал? Не было яду в кувшине том!
– Тогда тем более…
– Потом у него спросишь, коли так приспичило. Тихо. Нет, это не крысы. Давай-ка и правда рты-то прикроем! Пока и нас куда не сослали. Опять же и не спал я толком.
– Сдается мне, нескоро мы выспимся. Пока Мак-Лайон свободным ходит…
– Цыц, говорю тебе! Не лорд почтенный, а баба визгливая. Ивар Бескостный в Хайленд отправился. А уж там-то мы его достанем, будь спокоен! И ни король его не спасет, ни норманны.
Ивар побарабанил пальцами по столу и поднял голову:
– Том, дверь прикрой.
– Сейчас, – кивнул волынщик. – Мэт, подержи поднос. Не таверна, а черт-те что! Или тут так принято, или мы их так напугали, но служанки в комнаты еду нести отказались наотрез. Так что, парни, кому надо – либо в общем зале трапезничайте, либо сами с подносами таскайтесь! Нам с Иваром за пивом я сбегал, и на этом мои подвиги прошу считать успешно завершенными. Дружище, с тебя три монеты.
– А не многовато ли?
– Одну за твою кружку, вторую – за мою, и еще доставка!
– Том, ты не обнаглел? – Командир потянулся к кошелю. – Я ж тебе утром десять давал, серебром! Ешь ты их, что ли? Или уже все в волчка на площади проиграл? Я видел, ты там в уголке с каким-то типом ругался.
– Не ругался, – скорчил гримасу волынщик. – Торговался. Старые грехи, будь они неладны! Это братец одной моей… ну, скажем, знакомой! Нарвался ж я на него не ко времени. Еще дешево отделался.
– Конечно, дешево! Моими-то деньгами. Знал бы – не давал.
– И пускай меня на ком попало женят?!
– Тебе б не повредило, – фыркнул Мартин. – А если в долг эль брал, так и еды бы прихватил, чай, не надорвался бы! Ладно, я схожу…
– Погоди, – остановил его Ивар. – Успеешь. Раньше полудня из Перта не тронемся, так что животы потерпят. Пивом пока перебьемся. Мэт, где наши новые товарищи?
– Норманны, что ли? – развел руками тот: – А пес их знает! Держатся особняком, по одному даже в отхожее место не ходят. Нужны они мне больно! Я им не нянька.
– Мэт, – скривился глава отряда, – ну ей-богу, хватит бухтеть! Мы их, конечно, и знаем-то без году неделя…
– Какая неделя? – фыркнул Мартин. – И суток не прошло!
– Да какая разница? – сдвинул брови бывший королевский советник. – Главное – что они за нами тащатся не по собственной инициативе, так что нечего морды воротить! Вы сами прекрасно понимаете, в каком мы сейчас все незавидном положении. И понимаете, что без этих самых норманнов мы, вероятно, и до Перта бы не доехали! Их сорок один человек. Нас – двадцать три. Это с женщинами, между прочим, которых в расчет вообще принимать нельзя. Поэтому я вас прошу – не задирайте носы и ведите себя подружелюбнее. Насчет Тома и Творимира я не волнуюсь, это предупреждение в основном для вас. – Он в упор посмотрел на надутых Мак-Тавишей. – Никаких косых взглядов, никаких выяснений отношений по пьяни, никаких «померимся силой» и прочих выкрутасов! Понятно?
– А что сразу – мы?! – хором, как всегда, возмутились близнецы.
– А то, что вечно из-за вас неприятности! – безжалостно отрезал Ивар. – Кто купцам в прошлом месяце носы расквасил? Кто на последний праздник урожая гостям из Франции чуть корабль не спалил? Кто английского посла в колодец за ноги окунул?!
– Ну так англичашке и поделом…
– Мэт! Мы из-за вашего «поделом» чуть с соседями отношения окончательно не испортили! А они у нас и так далеко не самые приятельские! И поэтому – повторяю: чтобы никаких разборок с норманнами! Это вам не купцы и не английский посол! У них разговор короткий. Это во-первых. А во-вторых – если мне придется выбирать между норманнской дружиной под предводительством сына конунга и вами, обормотами, то я долго думать не буду!
– Эх… – грустно пробормотали из угла.
– И даже твое, Творимир, заступничество в этот раз их не спасет, – покосившись на источник звука, припечатал лорд Мак-Лайон. – Ты и сам это понимаешь. Не та ситуация. И не те люди. Итак, все все поняли?
– Угу, – смиренно кивнули пришибленные братцы.
– Вот и молодцы. А теперь, – Ивар откинулся на стуле, – Мэт, будь добр, спустись вниз и разыщи Эйнара. Раз уж мы теперь в одной связке, не пригласить на совет сына Олафа Длиннобородого – это…
– Да на кой он здесь-то нужен?! – не утерпел Мартин.
– Ты опять? – нахмурился Ивар. – Я повторять два раза не собираюсь! Сядь у входа и молчи! Тебя с ним брататься никто не заставляет, но уважение иметь – уж будь любезен! Мэт, ты еще здесь?
– Иду я, иду, – недовольно буркнул второй Мак-Тавиш и вышел, хлопнув дверью.
Ивар покачал головой и посмотрел на Творимира:
– Друже, ну вразуми ты их наконец! А то эти гордые шотландские парни мне все дело угробят!
– Эх! – кивнув, тяжело вздохнул тот, как бы давая понять, что предприятие сие будет непросто, но он, конечно, постарается.
Сердитый и обиженный Мэтью вернулся скоро и в сопровождении невозмутимого светловолосого воина, годами немногим младше Ивара. Эйнар, шестой и младший сын любвеобильного конунга, с порога уважительно кивнул Мак-Лайону, задержал почтительный взгляд на убеленном сединами Творимире и, решив, что дань вежливости можно считать отданной, спросил:
– Зачем звали?
– Вот и я думаю… – себе под нос буркнул Мартин, за что тут же получил ощутимый тычок в спину от стоящего рядом Томаса и умолк, демонстративно изучая глазами потолок.
Ивар поднялся и протянул гостю ладонь:
– Толком познакомиться не успели, со всей этой суматохой. Ивар Мак-Лайон. Добро пожаловать.
– Эйнар, – кратко представился сын конунга и пожал протянутую руку.
– Прошу всех садиться, – покончив с формальностями, предложил Ивар. – Разговор будет короткий, так что надолго не задержу. В связи со вчерашними событиями, которых мы сейчас касаться не будем…
– Почему – не будем? – спросил Эйнар. – Я бы коснулся. Мы только вчера прибыли и в ваших делах мало что понимаем! Отец велел остаться и служить – я буду. Но вы мне, ваше сиятельство, объясните попроще – кто прав, кто нет и кого от кого мы защищать должны?
Ивар улыбнулся:
– Хороший вопрос. Думаю, кого вы должны защищать, это и так понятно. Олаф Длиннобородый оказал честь семье моей жены, оставив вас служить ей. Вот ее и защищайте.
– Да мы сами небось не дети малые! – буркнул, не сдержавшись, Мэтью.
Ивар шикнул:
– Цыц, я тебе сказал! Творимир!
Тот медленно повернул голову и мрачно посмотрел на моментально сникшего под тяжелым взглядом воспитанника. Сказать Творимир, по привычке, ничего не сказал, но Мэтью хватило и этого. Ивар снова повернулся к невозмутимому норманну.
– Итак, с тем, кого защищать, мы разобрались. А вот от кого? – Он задумчиво помолчал и добавил: – От всех. Включая нас самих.
– Не понял? – поднял пшеничные брови Эйнар.
– Объясню. Инцидент с отравленным вином произошел у всех на глазах, и вы тоже это видели. В зале находились все здесь присутствующие, включая еще по меньшей мере человек двести. Виновного не нашли, более того – не нашли даже способа, каким этот самый виновный смог исхитриться и подсыпать в чашу государя яд. Как я установил лично, в кувшине яда не было. Чаша стояла на столе. Гости свободно перемещались по залу, и подсыпать отраву королю мог любой. В том числе и я, потому что сидел рядом. И Творимир, и лэрд Вильям, и Том, и даже моя супруга. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов слуг, на которых никто никогда не обращает внимания…
– А им это зачем? – хмыкнул норманн.
– Не знаю. Их могли подкупить, припугнуть… В конце концов, посторонний человек мог переодеться в одежду слуги и проникнуть в замок – никто бы ничего не заподозрил! В такой толчее, где и треть присутствующих тебе не знакома, легко затеряться. Том, я просил тебя узнать – того паренька, что в последний раз разливал вино, нашли?
– Нет, – покачал головой волынщик. – Я челядь опросил, и все божились, что никого даже близко похожего по описанию на этого типа (а уж я его, рожу пьяную, запомнил!) при замке не было. Тех из слуг, что были, я видел. Не они.
– Значит, сторонний, – кивнул Ивар. – Сделал дело и исчез. Я так и предполагал. Значит, наняли. И с той же вероятностью нанять его мог любой присутствовавший. Хотя последнее, увы, недоказуемо.
– Никому нельзя доверять, – задумчиво кивнул сын конунга. – Я все понял. И что ж, выходит, мне теперь и тебя к собственной супруге не допускать? – Он ухмыльнулся.
Ивар весело развел руками:
– Ну, это уж пусть она сама решает!
Все заулыбались.
– Ясно, – наконец проговорил Эйнар. – У меня больше вопросов нет. Что еще от меня требуется?
– Я вас собрал, чтобы обсудить наши дальнейшие передвижения, – посерьезнев, ответил Ивар. – Из Перта нужно убраться как можно скорее, здесь слишком много народу. Конечная точка путешествия – мой родовой замок Фрейх. Он находится на северо-восточной оконечности полуострова, в районе пересечения заливов Миори и Кромарти. Эйнар, ты там бывал?
– Мимо ходили, не высаживались, – подумав, проговорил тот. – Но это вплавь не меньше недели идти.
– Чем быстрее мы доберемся до Фрейха, тем лучше. – Бывший королевский советник откинулся на спинку стула. – Поэтому поедем верхами. Дня за четыре, если менять лошадей и нигде подолгу не задерживаться, должны добраться. Эйнар, у тебя больше всего людей, обеспечь круглосуточную посменную охрану отряда. Мои бойцы также в твоем распоряжении.
Тот кивнул.
– Далее… Том, что с провиантом?
– Полный порядок! – едва ли не облизываясь, заверил волынщик. – Сам проверял. Лэрд Вильям не поскупился, придраться не к чему! Там, по-моему, всем нам недели на полторы хватит!
– Отлично, – удовлетворенно склонил голову Мак-Лайон. – Двинемся сразу после полудня. Думаю, Перт и Кинросс мы преодолеем без всяких сложностей, это все-таки Лоуленд. А дальше начнется Нагорье. Не мне вам объяснять, что это значит. Поэтому предупреждаю – никаких постоялых дворов, никаких случайных попутчиков, никаких, – он посмотрел на Томаса, – «попавших в беду леди» и никакой, – тут строгий взгляд лорда переместился на Мак-Тавишей, – выпивки!
– Ивар! – возмутились все трое, но он и слушать ничего не стал.
– Не обсуждается! В замке, если без приключений доберемся, и напьетесь, и на… нагуляетесь! А до этого – ни-ни! Я предупредил. – Он подумал и ухмыльнулся: – А чтоб соблазны вас с пути не сбили, Творимир присмотрит.
Тут на командира гневно воззрились уже не три, а четыре пары глаз. Потому как, насколько бы сильно Мак-Тавишам ни хотелось доброго вина, а Тому – женского внимания, сурового Творимира в любом случае, еще меньше их всех, вместе взятых, радовала перспектива на ближайшие несколько дней стать нянькой для трех великовозрастных оболтусов! Он, положим, и с двумя-то едва справлялся.
Ивар, чуя надвигающуюся бурю негодования, встал:
– Можете идти. Это все. Творимир, дружище, не серчай. Но ты же их знаешь!
– Эх… – печально вздохнул тот и вышел следом за надутым Томасом, подталкивая в спины близнецов, которым – это было видно невооруженным глазом – очень хотелось остаться и высказать лорду Мак-Лайону все, что они о нем думают.
Эйнар вышел молча. Как и отец, разглагольствовать он не умел и не любил, а что делать – ему и так было понятно. Привыкший к строгой иерархии, сын конунга определил для себя командира и дальше был твердо намерен выполнять его приказы без разговоров. Охранять так охранять. Для того их, в сущности, отец сюда и отправил.
Ивар, оставшись один, снова забарабанил пальцами по столу. Дурацкая привычка, уж сколько раз, после особо напряженных и долгих раздумий, костяшки болели по несколько дней, но помогает сосредоточиться. Его мучили два вопроса – «кто?» и «как?», причем второй занимал сейчас даже больше. Потому что о первом думать не хотелось. Несмотря на его собственные недавние уверения в том, что подсыпать яд в чашу короля мог любой из находившихся на пиру людей, на самом деле Ивар так не думал. Да, заинтересованных лиц имелось предостаточно! Но вот тех, кто реально мог что-то сделать… Немного. Совсем немного. С одной стороны, это было хорошо: чем уже круг подозреваемых, тем проще найти злоумышленника. Но, с другой стороны… Ивар с удвоенной скоростью забарабанил многострадальными пальцами по деревянной столешнице и скрипнул зубами: с другой стороны, дело принимало очень нехороший оборот. Потому что в пределах досягаемости королевского кубка сидели только свои. И подходили к столу молодоженов тоже только свои. А значит…
– Значит, это вполне мог быть кто-то из нас, – мрачно сказал сам себе опальный советник. – И получается…
«Черт побери, ничего не получается! – уже про себя чертыхнулся он. – А куда тогда девать этого не пойми откуда взявшегося загадочного «слугу»? Это лишнее… Он нес кувшин, но отравы в кувшине не было! Вино его величеству он не наливал, но яд в кубке каким-то образом все-таки оказался. Ничего не понимаю! Совсем ничего! Ну не дух же бесплотный королю в чашу яду плеснул?! Тьфу ты! – Глава Тайной службы чертыхнулся сквозь зубы и, вздохнув, взял себя в руки: – Спокойно! Надо думать. Думать. Так. Наливал из кувшина лично я. И его величеству и себе. И могу поклясться, что рядом – непосредственно рядом – в тот момент никого не было! Творимир за креслом моим стоял. Том, помнится, со слугой у дверей препирался. Нэрис вышла. Лэрд Вильям сидел от меня через два пустых стула и общался с кем-то из норманнов. Потом я взял у Томаса кувшин и… Минуточку! А кто поручится, что королевская чаша к этому моменту была полностью пуста?! Предположим, там оставалось еще на пару глотков. Могло так быть? Вполне. Предположим, этот самый «слуга» был нужен просто для отвода глаз, чтобы отвлечь наше внимание непосредственно от стола. Правдоподобно? Весьма… И ведь мы действительно все смотрели назад, на то, как Том его у дверей за шкирку таскает! Вот за те самые неполных пару минут неизвестный отравитель вполне мог подойти к столу и разбавить остатки королевского вина своей отравой! Надо потрясти Творимира. Может, хоть он кого-нибудь поблизости заметил». Ивар задумчиво покачал головой и вспомнил о так и не найденном королевском кубке. После того как государь в гневе отшвырнул его куда-то в сторону, злосчастный предмет так и не нашли. Искали всем отрядом, Том даже новой рубашки не пожалел, в камин потухший лазил. Да и Творимир лично весь зал обнюхал! Как сквозь землю. Видимо, чашу успели вовремя вынести. Но только зачем?
– И правда, – задумчиво проронил лорд Мак-Лайон. – Зачем?
Рассохшиеся ступени лестницы на второй этаж натужно заскрипели под чьими-то сапогами. Нэрис вздрогнула и быстро отскочила от двери. Еще не хватало, чтобы ее застали за таким неблаговидным занятием! Девушка огляделась – не видел ли кто? – и независимо проследовала по коридору в направлении отведенной ей комнаты. На втором этаже таверны не было ни души – постояльцы спали, а отряд Ивара весь собрался внизу, занятый едой. Ну и слава богу. Нет, подслушивать под дверью, пускай и собственного супруга, Нэрис вовсе не собиралась! Просто хотела попросить, чтоб оставшийся путь ей позволили ехать верхом. После ночи на жестком сиденье повозки ныло все тело, да и случись что – куда ты из нее денешься? Другое дело – в седле! Она с пяти лет на лошади, еще папа настоял, наперекор маминым охам-вздохам. В общем, Нэрис подошла к закрытой двери без всякой задней мысли и уже намеревалась постучать, как до нее донесся сердитый возглас Ивара. «Это мог быть кто-то из нас», – вот что он сказал, ей не послышалось. Девушка замерла, оторопело глядя на дверь. Просьба, с которой она сюда пришла, тут же вылетела у нее из головы. Неужели он думает на кого-то из своих же товарищей? Или на норманнов? Или… на нее?! От такой страшной мысли она даже поежилась. Потом снова затаила дыхание и прислушалась – но тщетно. Больше из-за двери не донеслось ничего, кроме глухого монотонного постукивания. А потом кто-то начал подниматься по лестнице наверх, и ей пришлось спешно ретироваться.