Надеждина Надежда. "Моревизор" уходит в плавание

   В будущем чудесными невидимыми молоточками станут пользоваться все корабли. Но пока, особенно на грузовых пароходах и баржах, ещё продолжают путешествовать безбилетные пассажиры.
   Мы столпились возле стола, по которому была рассыпана Катина коллекция. Мы познакомились и с ульвой - морским салатом, чьи широкие листья съедобны, и с красными водорослями, филлофорой и кораллиной, и с морскими червями, которые прячутся в домиках-трубках, и с морским жёлудем, одним из самых цепких и живучих безбилетных пассажиров.
   Майя осторожно потрогала черно-синюю ракушку и обернулась к Павлу Ивановичу.
   - Это мидия? Я узнала её. Мидия, которую поймал в свои сети ирландский робинзон?
   - Чего? - прищурился Славка. - Какой робинзон? Да ты, наверное, "Робинзона" и не читала.
   - Читала. А я говорю про другого, про которого ты, наверное, не читал.
   Не только Славка - никто из нас не знал про ирландского робинзона, и, как Майя ни упиралась, ей пришлось рассказать нам историю мидии.
   - Фамилия ирландского робинзона Уилтон, - сказала Майя. - Я называю его робинзоном потому, что он один очутился на пустынном берегу после кораблекрушения, которое случилось у западного берега Франции в тысяча двести тридцать пятом году. Ни ружья, ни припасов у него не было. Что делать? Уилтон сплёл из морской травы сетку, воткнул ветки в ил и натянул на них сетку. Думал он поймать птицу, а поймал... слизняка. Наутро всю его сеть облепили черно-синие ракушки. С голоду Уилтон решил попробовать мясо мидий. Оказалось, вкусное! Французы и теперь разводят мидий по способу, открытому ирландским робинзоном. И у нас в Советском Союзе есть свои мидиефермы. Это очень доходное дело. С гектара моря можно получить шесть тысяч килограммов мяса
   Нам понравился рассказ Майи. Похвалил её и Павел Иванович.
   - Я вижу, - сказал он, - вам и без меня не скучно, а мне пора.
   - Нет, мы вас так не отпустим. Ещё хоть один рассказ!
   - Ну хорошо, один - последний. Из Китая, из дальнего рейса, вернулся на родину, в Германию, торговый корабль. Ни капитан, ни матросы - никто не заметил, что на корабле прибыли безбилетные пассажиры. Да как их было заметить: они сидели в цистернах с водой. Возвращался корабль пустым, и, чтоб меньше качало на волнах, чтоб лучше была осадка судна, в цистерны для груза накачали воду из китайской реки. Вместе с водой в цистерны попали незаметные личинки крабов. Там и скрывались безбилетные пассажиры во время рейса, а когда в немецком порту воду из цистерн выкачали, личинки очутились в новом, чужом для них море. Но они тут освоились прекрасно. А лет десять спустя немецкие рыбаки стали жаловаться, что неизвестные раньше крабы объедают в сетях рыбу.
   - Будьте и вы начеку, - пошутил на прощание Павел Иванович, - хоть и необычный ваш корабль, а вдруг...
   Мы проводили нашего гостя, и я вернулся в кают-компанию [Кают-компания - комната для пассажиров] - посмотреть, высох ли мой флаг. Тут с разбегу я и налетел на Славку. Растянувшись на полу, он что-то высматривал под книжным шкафом.
   - У, медведь!.. - приподнявшись с полу, сердито прошипел капитан.
   - Сам виноват - чего валяешься на полу!
   - Я не валяюсь, а проверяю. А что, если на наш корабль забрался какой-нибудь краб или змея... да ещё укусит...
   - Я сам тебя укушу, если будешь молоть чепуху! Разве книжный шкаф - это цистерна? Видно зря ты слушал рассказ о морских обрастаниях. Второй день уже стоим в порту. Смотри, обрастём - потеряем скорость.
   Славка встал и почистил коленки.
   - Не обрастём, - ответил он уверенно. - Через десять минут "Моревизор" выходит в плавание.
   Капитан подошёл к шкафу и вынул оттуда карту.
   - Ты видишь на карте пять квадратиков? Это места для флагов. У каждого моря, в котором побываем мы или наши следопыты, будет свой флаг. И рисовать эти флаги я поручаю тебе.
   Я вздохнул. Но приказ есть приказ.
   НА ЭКРАНЕ ПОДВОДНОГО ТЕЛЕВИЗОРА
   Итак, мы плывём по Японскому морю. В кают-компании висит объявление:
   ВНИМАНИЕ!!
   НАЧАЛА РАБОТАТЬ ТЕЛЕВИЗИОННАЯ СТУДИЯ
   "М-5а"
   СМОТРИТЕ НАШИ ПОДВОДНЫЕ ПЕРЕДАЧИ
   НАЗВАНИЕ ФИЛЬМАМ ДАЮТ САМИ ЗРИТЕЛИ
   ЗА ЛУЧШЕЕ НАЗВАНИЕ - ПРЕМИИ
   ВРЕМЕННЫЙ АДРЕС СТУДИИ: ЯПОНСКОЕ МОРЕ
   Это всё придумал Антон Петрович. Он сказал:
   - Имейте в виду - подводные артисты не будут долго для нас сниматься. Иной промелькнёт, и был таков. Успеешь узнать артиста, придумать фильму меткое название - получай премию.
   Первый подводный сеанс Антон Петрович провёл с нами сам.
   Мы захотели увидеть хотя бы на небольшой глубине морское дно, где артисты не так проворны и их легче разглядеть.
   Сначала нам показалось, что на экране телевизора распустился огромный золотисто-розовый георгин. Но стоило приблизиться к его мясистым лепесткам неосторожной рыбке, как лепестки дрогнули и цепко схватили добычу.
   - Актиния! - зашумел зал.
   По хищной ухватке мы узнали актинию - морское животное, с виду похожее на цветок. Уж её-то мы рассмотрим подробно! Ведь актиния не может быстро стронуться с места.
   Но надеялись мы попусту. Наша "артистка" тут же начала пятиться в глубь экрана. Не по своей воле она покидала сцену - её увозили. Мы успели разглядеть и морского извозчика: рака-отшельника, добровольно взвалившего на себя эту ношу.
   На морском дне большой выбор домов без хозяев - опустевших раковин. В одну из таких раковин и забирается рак-отшельник. Нет у него своей надёжной брони, и чужая раковина становится его защитой. Рак всюду возит её на себе.
   Но бродячий дом превращается в неприступную крепость, если на нём, как башня, высится актиния, распустив свои жгучие щупальца. Ловко орудуя клешнями, рак умеет осторожно перенести актинию с её прежнего места на крышу своего дома.
   - Как же мы назовём этот фильм, ребята? - спросил нас Антон Петрович.
   - "Морской извозчик"! "Конь актинии"! "Верхом на раке"! "Наездница моря"! - посыпалось в ответ.
   Антон Петрович научил нас, как надо управлять телеустановкой, и на другой день мы устроили подводный сеанс уже сами.
   На экране нежно зеленели заросли морской травы зостеры. И вдруг один из стеблей оторвался и поплыл. Оказалось, что это не стебель, а рыба - морская игла. Тело у неё узкое, длинное. Когда морская игла мордой вверх застывает возле стеблей зостеры, трудно отличить, где рыба, а где трава.
   Диковинные "кони", похожие на шахматные фигурки, паслись на подводном лугу. Плавают эти морские коньки медленно, бояться им нечего: никто из подводных хищников их не ест. Мы видели морских коньков и на привязи: они сами себя привязывают, прицепившись хвостом к траве.
   Очень нас рассмешили два морских конька, которые сцепились хвостами и тащили друг друга в разные стороны.
   Этому фильму мы придумали много названий: "На подводном лугу" "В прериях моря", "Живая игла", "Коньки-горбунки". Придумали мы названия и другим подводным фильмам, но одному фильму придумать название не могли. Какая-то незнакомая синевато-серая рыбка с пятью полосками очень часто попадалась нам на глаза. Можно было подумать, что она сопровождает корабль. Но что это за рыбка? Что ей от нас нужно?
   - Может, назовём фильм "Таинственный незнакомец"? - предложил Славка.
   - Твоё название от незнания! - под общий смех ответила ему Катя.
   Капитан умолк. Больше названия фильму никто не предлагал.
   СПУТНИК АКУЛЫ
   Я очень увлёкся подводным телевидением и свою работу запустил. А ведь было здорово задумано: для каждого моря, где побываем, вывешивать в кают-компании и на радиорубке особый флаг. Наш первый флаг, флаг Японского моря, всё ещё не был готов.
   Японское море богаче других наших морей по разнообразию рыб. Есть даже тропические. Но всех на флаг не поместишь. Камбала и краб на зеленоватом фоне, и хватит.
   Краба я сумел нарисовать, а вот камбала никак не удавалась. И Молчун принёс мне на стеклянном, налитом водой подносике живую камбалу.
   - Для натуры, - коротко сказал Молчун, скрываясь в дверях.
   Я развёл краски. Потом взглянул на натуру и вздрогнул. На подносике пусто. Сквозь стекло просвечивают чёрные и белые квадратики шахматной доски, на которую я поставил подносик. Куда же исчезла камбала? И, только пригнувшись к подносику, я убедился, что камбала и не думала исчезать. Она по-прежнему лежала на дне подносика, но её кожа расцветилась тёмными и белыми квадратиками, приняла окраску шахматной доски. Вот это маскировка!
   Я облегчённо вздохнул и, покусывая конец кисточки, стал обдумывать, с какого бока рисовать камбалу: со зрячего или слепого? У этой любопытной рыбы с возрастом передвигается глаз. У малька-камбалы глаза по обеим сторонам туловища, как и у других рыб. Но жизнь камбалы - это жизнь лежебоки. Она подкарауливает добычу, лёжа на дне на одном боку. На лежачей стороне глаз ей совершенно не нужен. Что может он видеть? Только песок.
   И с маленькой камбалой происходит то же, что со всем её родом. Она приспосабливается к лежанию на дне. Тело её становится плоским, кости черепа изгибаются, оба глаза оказываются на одной стороне.
   Решив, что изображу зрячий бок, я обмакнул кисточку в чёрную краску, но тут вбежала Майя.
   - Мне премия! - крикнула она. - "Акулий поводырь" - вот название неназванному фильму. И как это я раньше не догадалась, что таинственный незнакомец - это та самая рыба, которая всегда вертится возле морды акулы: рыба-лоцман!
   - Твоего лоцмана разжаловали, - сказал я. - С тех пор как изобретён акваланг, люди ближе познакомились с акулами, теперь уже никто больше не думает, что у акулы слабое зрение и что лоцман-поводырь указывает ей путь.
   - Хорошо, - согласилась Майя, - Я предлагаю другое название: "Спутник акулы". Лоцман всюду сопровождает акулу. Пусть он ей не нужен, но ему акула нужна. Слой воды, который движет своим туловищем акула, подталкивает лоцмана, и ему легче плыть. А главная выгода - лоцман подбирает объедки с акульего стола. Ты согласен с названием "Спутник акулы"?
   - Согласен. Только я не пойму, где же акула, которую сопровождает наш лоцман?
   - Акула - это мы, то есть наш "Моревизор". Он похож на огромную рыбу, и лоцман ошибся.
   - Тебе премию, - с уважением посмотрел я на Майю. - Голова!
   Майя засмеялась и убежала, а я опять взялся за кисточку. Но, рисуя камбалу, всё время думал о лоцмане. Принял нас за акулу, вот дурень!
   О ЧЁМ МОЖЕТ РАССКАЗАТЬ РЫБЬЯ ЧЕШУЯ
   На другое утро я, как только проснулся, сразу вспомнил о лоцмане: тут он или отстал? Скорей одеваться! Может, ребята уже включили наш подводный "телевизор".
   Самое для меня трудное - разыскать утром ботинки. Никак не вспомню, где их оставил вечером.
   На этот раз ботинки аккуратно стояли под кроватью, но из одного выглядывала... рыбья голова.
   Я разглядел её: ничего страшного - обыкновенная селёдка. Только изо рта у неё торчала записка. Я осторожно развернул сложенную треугольником бумажку и прочёл:
   Скажите, пожалуйста, сколько мне лет?
   А внизу приписка:
   По просьбе тихоокеанской сельди переслал Неведимка.
   Этого ещё не хватало: невидимки у нас завелись! Но, будьте уверены, я найду того, кто меня разыгрывает! В коридоре послышались шаги. Я выскочил навстречу и загородил Кате дорогу.
   - Куда так спешите, товарищ Невидимка?
   - А я думала, ты Невидимка... - недоверчиво посмотрела на меня Катя. Разве не ты нарисовал эти рыбьи хвосты?.. - И Катя протянула мне записку, полученную от того же таинственного Невидимки.
   На листке бумаги были нарисованы три рыбьих хвоста, и под ними шла подпись:
   Обратите внимание: мы разные. А почему?
   Ждём ответа.
   Рыбьи хвосты.
   - Это ещё ничего. У Майки куда страшнее, - вздохнула Катя. - Ей морская змея пишет. Спрашивает, почему змеи, как ни старались, не могли морем завладеть.
   Мы побежали к Молчуну. К нему под дверь Невидимка подсунул записку от некоей рыбы, просившей ответить, в чём человек взял с неё пример.
   Мы разбудили капитана. Спросонья он долго не верил, что рыба-лоцман оказала ему честь, вступив с ним в переписку.
   "Следи за мной, я тебе пригожусь, - заверяла капитана рыба-лоцман. Есть у тебя и другие помощники в воде и в воздухе. Кто они?"
   Теперь можно было подозревать только Антона Петровича. Но он ушёл с корабля вчера днём, а записки были подброшены или ночью, или сегодня утром.
   Значит, на корабле есть кто-то посторонний? Славка и Катя спорили об этом до хрипоты, Майя старалась их успокоить, и только один Молчун, стоя возле иллюминатора, был, как всегда, чем-то занят. Я подошёл к нему и увидел, что он рассматривает в лупу чешуйку моей селёдки.
   - Что ты тут в ней нашёл? Покажи. - Я, в свою очередь, посмотрел в лупу.
   На чешуйке кольцами чередовались полоски: то шире, то уже, то светлей, то темней. И, когда я смотрел на них, мне вспомнился летний день в лесу, когда мы научились читать летопись дерева. Вожатый выстроил нас возле пня и сказал:
   "Мы пришли в лесную читальню. По годовым кольцам на пне можно прочесть, сколько лет жило дерево и какие это были годы: засушливые или дождливые".
   А сейчас я вижу кольца на чешуйке. Что, если по ним можно узнать о жизни рыбы, можно заставить чешуйку "заговорить"?
   После того как мы заглянули в книги, наша чешуйка действительно "заговорила". Мы прочли по ней целый рассказ.
   Гибкие и тонкие чешуйки покрывают всё тело рыбы. Чем больше становится рыба, тем быстрей растёт её чешуя. В разное время года чешуйки растут по-разному: зимой медленнее, чем весной и летом, и меньше пропитываясь известью. Узкую и прозрачную зимнюю полоску легко отличить от летней. Сколько на чешуйке зимних колец, столько рыбе лет. Но этого мало. Чешуйка расскажет, долго ли рыба жила в реке, когда попала в море. Речные кольца уже морских.
   И опять не кончен чешуйкин рассказ. Рыба отправилась в долгое и трудное путешествие - нереститься, метать икру. В пути рыба голодает. Края чешуек, став тонкими, стираются, на них образуются рубцы. По рубцам на чешуйках можно узнать, сколько раз нерестилась рыба.
   Многое может рассказать рыбья чешуйка, только умей её спрашивать.
   Одна загадка была разгадана. Собравшись все вместе в кают-компании, мы написали свой первый ответ.
   Уважаемый Невидимка!
   Сельди одиннадцать лет.
   С ответами на другие вопросы, пожалуйста, подождите.
   Экипаж "Моревизора"
   Записку оставили на столе, на видном месте. Если ответ придёт вместе с Антоном Петровичем, значит, он и есть Невидимка. Это я придумал. Хитро?
   Через час я заглянул в кают-компанию. По-прежнему белел на столе листок. Только я сразу заметил, что это не наш листок. Наш был в клеточку, а этот - в линеечку. Я нагнулся над ним и прочёл:
   Экипажу "М-5а"
   Согласен.
   Буду ждать.
   Невидимка
   Значит, Невидимка - это не Антон Петрович, а кто-то другой. Но кто?
   ЧЕТЫРЕ ОХОТНИКА НЫРНУЛИ В МОРЕ
   "Подводный парк культуры и отдыха" - красуется вывеска на воротах, что стоят на морском берегу. У входа можно получить костюм для подводной прогулки, маску с дыхательной трубкой и ласты и вниз головой нырнуть в парк.
   В выходной день не запаздывайте. Желающих посетить парк много. Там прохладно и очень красиво. Главную аллею украшает клумба разноцветных актиний. Правда, подводный садовник жалуется: ночью одну из актиний украл и теперь возит на себе рак-отшельник.
   Плавая по аллеям, ребята, словно голубей, кормят весёлые стайки маленьких рыбок. А со стороны моря к решётке парка подходят крупные рыбы.
   Из-за кораллового павильона, хлопая ластами, выплывает экскурсия школьников. Они направляются на площадку жемчужин. Учительница хочет показать своим ученикам, как образуется жемчуг - нарост на теле моллюска, в раковину которого попала песчинка.
   "Где же находится этот парк?" - спросите вы. Его ещё нет. Я пока только придумал, как в будущем станут люди проводить свой выходной день.
   Не верите?
   Давайте поспорим. Парк или не парк, но прогулки под водой становятся самым обычным делом. Это точно.
   Уже есть чемпион мира по стрельбе из гарпунного ружья. Такое ружьё выбрасывает не пулю, а стальной стержень - гарпун. Чтоб рыба не унесла попавший в неё гарпун, он привязан к ружью металлическим тросом.
   Уже не в диковину увидеть на берегу моря спортсмена с маской, дыхательной трубкой и с ластами. Я бы мог рассказать много интересного о соревнованиях по подводному плаванию.
   Но сейчас я тороплюсь. Ко мне в дверь уже стучат: сегодня экипаж "Моревизора" решил поохотиться в Японском море на рыб.
   Охотиться под водой куда опаснее и куда труднее, чем на суше.
   В лесу или в поле охотник может убить зверя, который находится за двести метров от него. Промахнулся - стреляй снова.
   А дальнобойность гарпунного ружья не больше, чем 1, 5-6 метров. И заряд-гарпун только один.
   Но нас ничто не пугало. Капитан не захотел покинуть корабль и остался дежурить, а мы, четверо подводных охотников, нырнули в море: в одну сторону поплыли Молчун и Катя, в другую - Майя и я.
   Мне казалось, что я не плыву, а лечу, что я крылатая птица. Забавно было смотреть на пузырьки, которые мы выдыхали. Их путь от наших губ до поверхности моря становился всё длиннее, всё дальше мы уходили в сумеречную подводную страну.
   Зеленоватые отсветы позеленили нашу кожу. "Как русалка", - подумал я, глядя на Майю.
   Мы проплывали над подводными лугами. Из гущи морской травы сказочным чёртом взвился встревоженный скат-хвостокол.
   Мы проносились над подводными садами. В этих садах не дохнёт в лицо ароматом, не зажужжит полосатый шмель. В море нет насекомых и очень мало цветковых растений. Причудливые разноцветные "кусты" и "цветы" подводного сада на самом деле морские животные: кораллы, актинии, морские лилии. На земле больше растений, чем животных, в море - наоборот.
   - Посмотри вверх! - знаком показала мне Майя.
   Я поднял голову. Над нами неторопливо плыла луна. Только, конечно, не небесное светило, а плоская, как блюдо, рыба-луна. Эта живая подводная луна может иметь в ширину два метра.
   Я так загляделся на рыбу-луну, что чуть было не задел рукой проплывавшую мимо медузу. А эту "крапиву" моря лучше не тронь. Тело медузы студень, но обжигает она горячо.
   Впрочем, не всех. Вот, например, в Баренцевом море водится гигантская медуза-цианея, этакий подводный Черномор: из-под её огромного колокола-шапки свешивается "борода" - щупальца медузы, двадцать метров длиной. Но и под самой шапкой и в космах жгучей "бороды" шныряют мальки трески. Они нечувствительны к ожогам щупалец, а "борода Черномора" надёжно защищает их от врагов.
   Гостеприимство цианеи не бескорыстно: мальки, которые находятся под её покровительством, приманят к щупальцам других рыб, а этим посетителям от "бороды Черномора" уже не поздоровится.
   Медуза, которую встретили мы с Майей, не была великаншей, как цианея, но и она могла обжечь. Мы обогнули её и стали снижаться. Нам хотелось увидеть тех, кто заселяет самое дно.
   Долго кружили мы между мохнатыми от водорослей скалами. Майя никак не могла выбрать место, где бы остановиться. Пока Майя раздумывала, я решил немного развлечься: подобрал со дна камень и прицелился, чтобы запустить его в скалу. У подножия скалы был какой-то бугор, похожий на выкорчеванный пень, что раскинул в стороны толстые длинные корни, В него я и швырнул свой камень.
   Гула от удара я не услышал. Камень будто попал во что-то мягкое. "Пень" ожил, задвигал "корнями". Навстречу нам, шевеля щупальцами, поднимался рассерженный спрут-осьминог.
   ПРИЗРАК СПРУТА
   Теперь, вспоминая всё это, я говорю: нам посчастливилось. Редко удаётся водолазу увидеть крупного спрута. Этот головоногий моллюск (головоногими называют моллюсков, у которых щупальца служат для передвижения) хитрей всех своих родичей.
   Тело его не закрыто щитом-раковиной: он голый. И хотя спрут силен и ловок, но он ещё осторожен и хитёр. Говорят, что, когда осьминог спит, шесть его щупалец неподвижны, а два, изгибаясь, как вопросительные знаки, описывают над спящим круги. Эти щупальца словно часовые: они должны вовремя предупредить об опасности своего спящего хозяина.
   Впрочем, осьминог обычно выбирает себе под "спальню" незаметное место, тайник. Маленький спрутёнок залезает, как в колыбель, в чью-либо опустевшую большую раковину. Залезет да ещё сдвинет щупальцами створки раковины, захлопнет за собой крышку.
   Старый осьминог часто ночует в ямке, над которой он наваливает камни, подтащив их щупальцами. На каждом щупальце у крупного осьминога по триста присосок, и каждая присоска может удержать груз в несколько килограммов. Иной осьминог громоздит себе дом из камней, а иной прячется в расселинах между скалами.
   Словом, скрытного спрута не так-то легко встретить. И нам повезло.
   Это я теперь говорю. Тогда я ничего не говорил. Мы с Майей словно окаменели.
   Потревоженный нами спрут занял боевую позицию. Присосавшись для упора к скале, он угрожающе выпустил вперёд свободные щупальца.
   Его кожа стала покрываться пятнами. Меняя окраску, осьминог то багровел, то лиловел, то бурел от злости.
   И мы смотрели на него как зачарованные.
   Наконец я нащупал своё подводное гарпунное ружьё. Стал целиться, но в глазах словно потемнело: чёрное облако неожиданно застлало воду. Вот он, спрут. Совсем близко.
   Я выстрелил.
   И тут же понял, что промахнулся, что меня обманули. Настоящий спрут исчезал за скалой, а призрак спрута, в который я стрелял, рассеивался, таял на глазах.
   Что же это такое?
   Я вспомнил, что в случае опасности осьминог выбрасывает чернильную жидкость. Дымовой завесой она повисает в воде. И это чернильное облако принимает форму тела осьминога. "Призрак" спрута "отводит" противнику глаза.
   Конечно, вы можете сказать, как сказал мне капитан, когда мы вернулись на корабль:
   "Охотничек! Был бы у нас на обед спрут. В Китае очень любят его сладковатое мясо. А ты... эх, мазила!"
   Но, честное слово, у меня были уважительные причины. Даже не одна, а целых три.
   Хотя французские ныряльщики утверждают, что спрут безобидное существо они даже с ним танцевали, - но не всегда и не всякий осьминог подходящая пара для танца. Как подумаешь, что тебя по-змеиному обовьют холодные, скользкие щупальца, от присосок которых остаются на теле следы... брр!.. благодарю покорно! Это раз.
   Предметы в воде кажутся ближе, чем они есть на самом деле. Это два.
   И потом, меня обманул "призрак" спрута. Это три.
   КРАБЬИ ЩЁТКИ
   А Майя? Вот молодей! Я был уверен, что после встречи с осьминогом она тут же запросится домой. Но она не запросилась. Только захотела немного отдохнуть, посидеть на камне.
   Вот это уж она зря придумала. Опытные ныряльщики не советуют ни ходить по дну, ни касаться его руками. Мало ли что может быть. Можно порезаться об острые края ракушек, напороться на иглы закопавшегося в песок морского ежа, наступить на затаившегося ската-хвостокола, и тогда скат, на то он и хвостокол, всадит тебе в ногу длинную ядовитую иглу, которая скрыта в его хвосте.
   Но Майя плыла всё медленнее и медленнее: видно, устала. И я стал приглядывать удобное место.
   - Подходяще? - Я показал на камень, возле которого зеленела морская капуста - ламинария.
   У этой капусты только один лист. Когда вырастает новый лист, старый отпадает. Но зато единственный лист ламинарии и широк и длинен. Он достигает трёх метров в длину.
   Майе понравился камень, но, подплыв ближе, мы обнаружили, что облюбованное нами место уже занято. Здесь завтракал краб.
   Что же, переждём, притаившись в засаде. Интересно поближе познакомиться с крабом, известным нам до сих пор только по консервам. Кстати сказать, наши крабьи консервы считаются лучшими в мире.
   Итак, краб завтракал. Все необходимые для этого хозяйственные принадлежности у него всегда с собой. Одна клешня - та, которая подлинней, потолще, пошире, - это ступка. Клешнёй-ступкой краб раздавливает ракушки. Другая клешня, поменьше, с острыми зубчиками, - это одновременно и нож и вилка. Ею краб режет свой завтрак и подносит куски ко рту.
   Своей клешнёй краб может поднять тяжесть, почти в тридцать раз большую, чем весит он сам, тогда как человек не может удержать в правой руке вес, равный его собственному.
   Краб кончил завтрак, но продолжал сидеть на песке.
   "Чего он медлит?" - подумал я и тут же догадался: чистится.
   У краба, кроме ног видимых, есть ещё пара ног невидимых, скрытых под панцирем. Ими краб словно щётками очищает жабры.
   Наш молодой учёный Виктор Баранов наблюдал за крабом, посаженным в бассейн. Баранов прорезал в панцире краба щёлки-окошечки и "застеклил" их целлулоидом. Сквозь эти окошечки было хорошо видно, как под панцирем быстро и ловко движутся крабьи "щётки", очищая жабры.
   Наш краб невидимо для нас поработал "щётками" и побрёл дальше. Из любопытства и мы поплыли за ним. Но краб не такой уж плохой ходок. Известно, что целые караваны крабов в весеннюю пору движутся к берегам. Они возвращаются с зимовки, из морских глубин. Иному крабьему каравану приходится пройти около ста восьмидесяти километров - немалый путь. И крабы бодро шагают, проходя два километра за час.
   А наш краб, по-моему, шёл ещё быстрее. Заметив погоню, он прибавил ходу и скрылся в камнях. Однако Майя не огорчилась. Она наконец нашла камень, на котором можно было посидеть и отдохнуть. И пригласила меня.
   ГРЕБЕШОК-СКАКУНОК
   Гм!.. Посидеть! Я внимательно осмотрел выбранный Майей камень. Он не вызвал подозрений. Теперь проверим песок вокруг. Концом ружья я принялся копать песок и тут же поддел и выбросил наружу морского ежа.