Страница:
– Братья, цель – Мирза-Чарле. Во имя Господа, обратите неверных в приятное благоухание!
– Бросьте оружие, дон Румата, – спокойно, чуть насмешливо приказал один из них, кажется начальник. Акцент практически не ощущался.
29 июля 36 года
12:02
…Институт кубом нетёсанного мрамора возвышался над необычно безлюдной в этом часу площадью. Антон был уже совсем близко, когда стена второго этажа исчезла в ослепительной даже в полдень вспышке. С лязгом упал рядом металлический самострел – весь в разводах побежалости. Руди поднял его, зашипел от боли и рванулся вперёд – вслед за неуловимо-стремительной фигурой. Фигура огромным скачком оказалась в приземистом скоростном глайдере, стартовавшем, почти впритирку к земле. Антон прыгнул в пассажирский флаер, перещёлкнул на ручное управление. Управление не работало. Хорошо поставленный голос киберинструктора сообщил: "Категорически не рекомендуется вождение воздушных видов транспорта лицам, находящимся в состоянии алкогольной интоксикации, а так же с индексом здоровья 13. Ближайший портал Нуль-Т…". Руди хладнокровно разнёс панель автопилота рукояткой самострела. Неразборчиво матерясь, пальцами закоротил управление. Что-то круглое и ребристое с приглушённым стуком выпало из кармана. Он машинально подхватил его – и замер под прицелом четырёх автоматов. Аварийщики. Все из Охранной Гвардии.
– Всё оружие? – уточнил Руди и выбросил пистолет.
– Всё, разумеется! – закивали аварийщики, впрочем, не выпуская его из-под прицела.
– И это? – тихо звякнуло на мостовой стальное колечко с двумя усиками.
– Что это? – спросил один из арканарцев, равнодушно разглядывая предмет в кулаке у Руматы. Тот внутренне похолодел – неужели – не проходили?
– Не стрелять братья, взорвёмся! – реакция у начальника оказалась очень даже приличной.
– Эй, друг, – окликнул Тафнат того, что с карабином, – подержи, а?
Флаер свечой рванул в небо, а арканарцы ещё целых две с половиной секунды могли разглядывать гранату Ф-1, известную в старину на Балканах как "Старая черепаха".
29 июля 36 года
12:05
…Антон пилотировал – впервые за столько лет. Когда-то ему казалось, что летать – как ходить – разучиться невозможно. Оказалось, можно. Не было ощущения единения с машиной, флаер болтало и заносило. Да и чего ожидать от стандартной пассажирской модели?
29 июля 36 года
12:30
…Утилизатор резво шёл куда-то в известном только ему направлении. Джереми сидел неподвижно, лишь изредка придерживая кибера, когда тот погромыхивал на ухабах. Особенно сильно тряхнуло на грузовом нуль-портале. Тафнат зашипел и положил в рот ушибленный палец.
По ту сторону портала ударила жара – сухая, как из муфельной печи.
Ещё минут пять тряслись по жаре, потом машина заехала в просторный ангар. Минут десять внутри ангара ничего не происходило. Зато что-то определённо творилось снаружи. Бывший кайсанский легионер хорошо знал эти звуки. Вроде бы тихие – но волосы на загривке становились дыбом. Звуки беды. Потом распахнулась боковая дверь. Вошли двое – у обоих длинные, буйные шевелюры, на обоих свободные белые одежды. "Вольные художники", – вспомнил Джереми. По его личному мнению – так просто психи. Их мазни он не понимал и терпеть не мог и сильно подозревал, что они отвечают ему полной взаимностью. И всё бы ничего, но подобные экзальтированные личности пытались прорваться в архив почти каждую неделю. Все они имели вид всклокоченный, все несли свои абсолютно уникальные творения. Иногда им удавалось предстать пред очи Сабины. Ещё реже Сабина удостаивала кого-нибудь из них пары неразборчивых фраз, после чего счастливчик уходил с видом совершенно просветлённым. Вот и эти двое, похоже, были из тех же. А на руках у них буквально висела молодая женщина. Все трое обошли машину сзади, оставив Джереми недоумевать, что же "не то" в этих самых художниках. Из-за воронки послышалась приглушённая возня, сменившаяся затем тихим гудением утилизатора. Запахло озоном. Художники снова появились в поле зрения и вышли, а в ангар вошла новая тройка – ещё художники и здоровенный, недоуменно озирающийся мужчина. Когда утилизатор заурчал снова, Джереми наконец смог оформить это самое "не то" словами. Чудаков, приходивших к Сабине, объединяло стремление быть непохожими друг на друга. Эти же люди носили свои балахоны, как… униформу. И, между прочим, униформу удобную, не стесняющую движений. Снова запахло озоном. Всё происходило настолько быстро и буднично, что жуткое понимание происходящего стало приходить к Тафнату только после появления третьей тройки. На сей раз вели совершенно растерянного парня лет не старше двадцати. На боку одного из художников болтался крупнокалиберный карабин "Тахорг".
Наконец решившись, Джереми бесшумно подхватил кибера и заскользил вдоль другого борта машины. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть всё сразу – художников, и юношу с умело заломленными руками – почти у самой горловины утилизатора.
– Тише, тише, тише, – успокаивающе прошептал он ему на ухо перед тем, как сделать рывок. Глухой треск повторился ещё раз, когда он вернулся к первому.
Тот сделал попытку поймать на лету тридцатикилограммового кибера – с закономерным результатом, и теперь, с раздробленной стопой вышел из строя на всё обозримое время. Второй, стряхнув оцепенение, кинулся на Джереми сзади и со стоном рухнул, получив сокрушительный удар локтем. Тафнат примерился, аккуратно, даже нежно положил ладони ему на затылок и подбородок.
– Эй, парень, залезай.
Карабин Джереми перебросил медленно поднимающемуся с пола парню, сам – с длинным охотничьим ножом, змеёй заскользил к кабине.
Парнишка всё ещё стоял столбом, судорожно сжав ствол побелевшими пальцами, когда что-то мягко упало наземь, и странный лысый человек окликнул его:
– А?! Что?!
Тот продолжал стоять в ступоре. Джереми вылез из кабины, подошёл к нему и влепил две пошёчины.
– Стрелять умеешь?
– Да… Учили…
– Залезай.
– И сказал: ныне сдохнут они все!
Тяжеленный утилизатор развернулся буквально на месте, разогнался и снёс ворота. Машину тряхнуло на чём-то мягком. Парня стошнило. Джереми было не до него. Мирза-Чарле давно не был рейсовым космопортом – больше памятником героической эпохи. Тем не менее, люди здесь жили – пусть и немного. Так вот, все они стояли теперь в длинной очереди к ангару. А за ними – неправдоподобно ровной шеренгой выстроились художники. Тафнату пришло в голову, что он за всю свою жизнь не видел столько художников в одном месте. Тем более столько вооружённых художников. В следующий момент художники синхронным заученным движением вскинули ружья и дали залп по собравшимся людям.
Тогда Джереми бросил машину на шеренгу, одновременно разнося кулаком панель киберводителя.
– Кто сказал? – испуганно посмотрел на него парнишка.
– Джереми Тафнат, Милостью Божьей Тиран Кайсанский! Стреляй, парень!
– Но это же люди!
– Товарищ Бага, оружия и видеофонов не обнаружено, – отрапортовал обыскивавший.
Джереми не удостоил это утверждение ответа, а через секунду, по-видимому осознав его абсурдность, мальчишка открыл огонь. Краем сознания Тафнат отметил, что стреляет он очень даже прилично. Впрочем, было ему не до того, требовалось, прикрывая людей корпусом утилизатора, дать им шанс добраться до коттеджей.
В этот момент лобовое стекло пошло разводами, а парнишка доверчиво уткнулся ему в плечо. Потом машина потеряла управление, резко забрала вправо, проломив стену ближайшего домика, и опрокинулась. Джереми принял из мёртвых рук "Тахорг" и кувырком опрокинулся в комнату.
29 июля 36 года
13:00
…У кордона Аварийной службы им пришлось приземлиться. Собственно, Сабина собиралась проскочить кордон на бреющем, но Ангелов был непреклонен.
Что всё опять пошло не так, он понял почти сразу. Все, без исключения аварийщики были арканарцами. Все вооружены.
Петю с Сабиной вежливо попросили выйти из флаера. Обыскали.
– Чако, мальчишку – в благоухание, девчонка с нами пойдёт.
– Петь… Петь, помоги мне, ладно?
"Зна-ачит, аварийщики", – очень тихо прошептала Сабина и покорно пошла за арканарцами.
Петя рванулся – защитить, закрыть собой. Лениво потянувшись, Чако сбил его на землю ударом в живот и добавил – ногами. Потом вздёрнул за волосы. Но стажёр не замечал блестящего лезвия перед глазами – помутневшим взглядом смотрел мимо, туда, где толпа окружала Сабину, такую тонкую, беззащитную – и понимал, что сейчас произойдёт что-то ужасное. Но всё равно не уследил – когда это случилось. Что-то задёргалось в безумном танце в середине редеющей толпы. В следующую секунду аварийщики валялись на земле, а Сабина задумчиво катала на ладони неизвестно откуда взявшийся кинжал. Грустно посмотрела на стонущего Багу. Наклонилась. Вставила два пальца ему в ноздри. Оттянула голову назад. Петя отвернулся – и обнаружил в полуметре от себя Чако – с метательным ножом в левом глазу.
Зажмурился. Потом закрыл и уши – чтобы не слышать повторяющегося раз за разом жуткого хрипа.
…Его мягко тронули за плечо. Сабина сидела рядом на корточках, наклонив голову набок:
– Ну, удачи вам, парни, – пробормотал Тафнат, аккуратно прицеливаясь. Именно в этот момент взорвался первый дом.
…Себе она взяла небольшой пистолет-пулемёт, Ангелову протянула здоровенный револьвер, в ствол которого вполне полез бы и большой палец.
29 июля 36 года
13:05
… Выл неизвестно откуда взявшийся в июле пронизывающий ветер. Глухо молчала связь. Но Джереми чувствовал, что всё страшное – позади. Земляне наконец-то стряхнули первоначальный шок. А оружия в посёлке оказалось немало. Охотой, видно, увлекался каждый второй. Каждый коттедж превращался в небольшую крепость. Вдобавок вспыхнула стрельба на противоположном конце посёлка, в тылу у нападавших.
– Казик, ты?
29 июля 36 года
13:10
…Отец Шига…да какой, к чёрту, Шига – дон Кси Питанский – знал что должен идти, брать "Тьму", пока варвары связаны бойней, кончать с Цюрупой – и заносить над планетой "меч тяжкий" – в то время как Его Преосвященство будет читать самые главные слова.
Да только как можно заниматься такими глупостями, когда кровь кочевников кипит в жилах, когда веселятся тридцать поколений благородных предков, когда глайдер, послушный легкому движению руки идёт вровень с деревьями, ветер развевает за спиной длинные волосы, и скорчер бьёт молниями, сметая дом за домом.
В ушах гремело "Возвращение": "Всадник-зима, огонь приносящий…". Восхитительное ощущение полёта, всемогущества, безнаказанности – что может быть лучше? Не нужно больше притворяться, называть братьями язычников, вести идиотских разговоров. Время слов прошло, дон Рэба! Волки Господни сбросили овечьи шкуры…
…Теперь сжечь этого, засевшего в машине приятного благоухания. Мерзавец имел наглость стрелять в него, – несколько царапин обожгли лицо, что-то ударило в плечо, но дон Кси лишь хохотал. И осёкся лишь, когда дал осечку верный скорчер. Согласно закону всех мировых подлостей шальная дробина разнесла скорч-кристалл.
Шига отбросил раскалившийся разрядник, нашарил на сидении автомат, и внезапно став очень серьёзным, пошёл на новый заход.
29 июля 36 года
13:13
…У Тафната в магазине оставалась одна картечь. А у мерзавца на глайдере был скорчер. Мерзавец превратил улицу в оплавленные руины с первого же захода. И мерзавец был пилотом от бога – машина развернулась буквально на месте и пошла прямо на Джереми. Тот встал в полный рост, и стрелял, раз за разом передёргивая затвор и каждую секунду ожидая разряда. Разряда не было.
Джереми дослал последний патрон и стал ждать.
29 июля 36 года
13:14
…Петя видел, как тихий аккуратный городок со всеми жителями в секунды превращается в огромный погребальный костёр. Он видел, как глайдер пикирует на Джереми. И тогда в голове у стажёра что-то переклинило. С истошным рёвом: "Ай-Ди-Ди-Кю-Ди!!! Ввести код бессмертия!" он выскочил на середину улицы и, не обращая внимания на свистящие рядом пули, принялся палить из своего слонобоя по стелящемуся над землёй глайдеру.
Машины этой модели дьявольски надёжны, и лишь по закону мирового свинства – а может совсем наоборот? – тупорылая револьверная пуля попала в то, единственное место двигателя, попадать куда категорически не рекомендовалось. И не только попала, но и деформировалась там, переклинив всё к чёртовой матери.
Петя видел, как глайдер внезапно клюнул носом и закувыркался по земле – прямо на неподвижно стоящего Джереми. Остановившись лишь в десятке метров. И так же – в кувырке вылетел из глайдера человек.
Джереми опустил "Тахорг"
– Женщины и дети – вон!
Без малейших колебаний Шига выпустил полмагазина ему в лицо.
29 июля 36 года
13:25
…Впереди стучали выстрелы. Проклятая тихоходная машина наконец добралась до Мирза-Чарле.
А Мирза-Чале не было. Лишь на окраине огромного пожарища держался пока один домик. Со всех сторон домик окружали странные люди в белых балахонах и расстреливали его в упор – длиннейшими очередями. Похоже, где-то по соседству располагался патронный завод. Щелкнули пара пуль по обшивке, и флаер нырнул в огромное окно второго этажа, всё ещё скалящееся осколками зеркального стекла.
Руди увидел всю картину сразу – Ангелова на полу, Сабину, одной рукой зажимающую ему артерию и с автоматом в другой. И ещё одного балахонника, целящегося ей в спину. Антон знал, что Сабина артерию не отпустит, следовательно, не успеет, и знал, что она знает, что не успеет.
А потом всё кончилось, и балахонник повалился с болтом доброй барканской стали в затылке.
Говорят, именно тогда прозвучало знаменитое: "Младшие отходят, старшие прикрывают". На самом деле сказано было немного иначе:
– Казимир? – не очень удивлённо спросил Антон, разглядывая наставленный на него автомат.
…Антон вылез на крышу, поливая окрестности из двух автоматов – художника и Сабины. Когда патроны кончились, а флаер исчез в небе, на крыше появилась стремительная гибкая фигура.
– Сдавайтесь, дон Румата.
– Я в восхищении, – Казимир, почему-то откликавшийся на Шигу, встал над Антоном, помахивая очень знакомым мечом. Коротко кивнул:
Антон кивнул и опрокинулся назад. Приземление получилось жестковатым. Перекатился, вскочил на ноги. И сразу же сверкнула в голове ослепительная вспышка. Последняя мысль: "Так неудачно!".
… Откуда-то издалека доносилось бормотание: "А башка у благородного дона что чугун. Это ж надо – приклад угробил. Товарищ Шига, он мне башкой приклад угробил!".
– Это честь для меня, дон Румата, – конец фразы потонул в топоте копыт.
– Вам лучше было бы переждать в безопасности. Это неподобающее место для прекрасной донны, – сообщила выросшая у него за спиной широченная фигура.
Земля дрожала под закованными в броню лошадьми, мечи всадников сносили длинноволосые головы художников. Кто-то успел схватиться за автомат – несколько очередей ударили и заглохли под шипастыми подковами.
А впереди на огромном ируканском жеребце скакал сердечный друг барон Пампа. Его рёв перекрыл даже звуки стрельбы: "Убейте их, мои рыцари!"
Сабина вернулась почти мгновенно. Спрыгнула с еле держащегося в воздухе флаера – аккурат перед мрачным, в крови арканарцем. Когда он схватился за пистолет, она успела лишь картинно взмахнуть рукой. Потом арканарец осел.
– Благодарю вас, благородный дон Пампа.
Сабина удивлённо хлопнула глазищами:
– Эта вещь, кажется, о чём-то говорит вам, барон?
Барон кивнул и выдернул меч. Тело упало ничком, надёжно скрыв торчащую чуть пониже подбородка рукоять стилета. Сабина подумала и вернулась на крышу. Уселась на краю, поболтала ногами. Извлекла зеркальце, поправила чуть растрепавшиеся волосы.
Покосилась на четверых "художников", вооружённых каким-то металлическим дрекольем. Те слаженно наседали на дона Пампу. Пожала плечами. Балахонники один за другим стали хвататься за глаза и падать под баронским мечом. Когда рухнул последний, озорной солнечный зайчик помедлил и отправился искать следующую жертву.
29 июля 36 года
13:30
…Отец Шига сосредоточенно отстреливался от наезжающих всадников. Раскачивался, вращался волчком, стрелял в перекате. Ни одна пуля не пролетала мимо – вот только всадников было куда как больше, чем патронов. Жизнь подходила к концу, и прожита она была совсем неплохо. В девятнадцать лет возглавить крестьянскую армию. В двадцать – стать боевым монахом Ордена. Потом – Патриотическая Школа, Земля, четыре года студенчества в Сорбонне. Потом снова Арканар. Собственно, подохнуть он должен был ещё в двадцать шесть, на штурме Бау. И сдох бы непременно, если б не гений Его Преосвященства. Что ж, "судьба воина – увядший лист, сорвёт его ветер – но дерево пребудет вовеки". Он ни о чём не жалел. В конце концов, когда потеряно всё, у дона остаётся ещё честь, у Магистра Ордена – цель. Если от него зависит – дать "Тьме" время на взлёт – он даст его.
Толпа разом распахнулась, пропуская ему навстречу барона Пампу. Очень медленно Шига отбросил автомат с последним патроном. Помахал в воздухе перстнем на цепочке.
– Барон Пампа дон Бау-но-Суруга-но-Гатта-но-Арканара, божьей милостью король Арканарский. Сорок пять лет. К вашим услугам, святой отец.
…Барону говорила. Антон ожидал, что дон Пампа нальётся тёмной кровью, заорёт и начнёт делать глупости, но тот лишь прикрыл веки и оледенел. Аж покрылся инеем. Потом тихим неживым голосом отчеканил:
– Барон Шига дон Кси-но-Питана, Именем Господа боевой магистр Святого Ордена. Тридцать лет. К вашим услугам, барон.
– Тебе они больше не понадобятся, – кивнул дон Пампа, устремляясь вперёд.
Он очень медленно обнажил фамильный меч и отбросил в сторону ножны.
– Дон Румата… "Тьма"… Там Цюрупа… Цель – Арканар… Примет на борт…
Стремительно затанцевали клинки. Боевой магистр раскачивался в сумасшедшем темпе субакса, когда каждая часть тела живёт сама по себе. Он грациозно скользил вокруг неповоротливого барона, атакуя одновременно со всех сторон. Выпады следовали каскадом – молниеносные, как броски кобры. Дон Пампа всё сильнее горбился. Было видно, что сорок – не тридцать, жив он пока только чудом, и один из следующих ударов его непременно прикончит. А потом всё кончилось. Шига стоял выпрямившись, победная улыбка блуждала по его лицу, а рука всё ещё сжимала клинок баронского меча, вошедший пониже грудины.
Потом он упал на колени. Поднял кверху окровавленную ладонь. Тихо, через силу выговорил:
– Мой дорогой друг! Наконец-то я нашёл вас! Мне говорили, у вас неприятности? Я в огромном долгу перед вами.
Ладонь опустилась. Блестящим стальным кругом прошуршало широкое лезвие. Что-то глухо стукнулось о промёрзшую землю.
Дон Пампа постоял ещё немного. Потом, что-то вспомнив, повернулся к Антону:
– Каким образом, барон? Какой-нибудь пустяк?
– Как, ведь именно вы послали доброго отца Кабани предупредить нас о намерении этого мужичья. Штурмовать мой замок! В день моей коронации! Каковы мерзавцы! Своей рукой снёс голову этому негодяю Арате.
– Как вы добрались в наши края, барон?
– А! Взял на абордаж один из этих летающих кораблей. Вы не поверите, мой друг, но такой морской болезни со мной с самой битвы в Проливе не случалось. Вся дружина блевала.
– Мечи дона Руматы! – зычно рявкнул дон Пампа. Мечи появились мгновенно – вычищенные, заточенные, в смазке.
Антон представил себе конную дружину в момент деритринитации. Его передёрнуло. Хотел задать ещё вопрос, но не успел. Вместо ответа из-за широкой баронской спины выглянул застенчиво улыбающийся отец Кабани. Досиня выбритый, чуть под хмельком и с пилотским ключом через плечо.
– Как здоровье баронессы? – поинтересовался Румата, влезая в перевязи.
– Баронесса умерла. Чёрный мор. Говорят, её мог спасти только Будах Ируканский. Искал, но, кажется, он сгинул в Серую смуту.
– Я сожалею, барон.
– О чём, друг мой? Вы ни в чём не виноваты. Она бы и так не пережила смерти баронета.
– Баронет погиб?!
– Да… На той осаде… Он своей рукой зарубил мерзавца Пэрту Позвоночника – а потом его зарезал в спину вот этот поп. Я думал, что тогда покончил с ним, так славно он летел со стены Бау… Но ад оживил его, дал ему новое лицо и новое имя. Горючей воды! – скомандовал барон, привычным движением передёргивая затвор автомата Шиги. С сожалением осмотрел пустой магазин, выщелкнул единственный патрон и передал оружие оруженосцу.
– Вот таких пищалей добрый отец Кабани пока делать не умеет…
– Барон… Я поеду…
Антон поёживался от холода. Низко пролетающие облака… Иней на траве… Вот так оно и выглядит – экстренная зарядка большого звездолёта.
– Мой друг, куда?! Нам необходимо выпить за эту встречу. И потом, отец Кабани говорил, здесь, в местечке Мирза-Чарле есть харчевня, где подают пиво, лучше которого я не пробовал.
– Была, – Румата кивнул на догорающие развалины "Микки-Мауса". Барон побагровел. Обернулся к дружинникам.
– Зажигай!
– Барон, я обязан ехать. Арканару угрожает опасность.
Только сейчас Антон заметил, что тело Казимира обложили досками и облили дурно пахнущей зеленоватой жидкостью. Барон собственноручно поднёс поданный ему факел. Взлетело синее пламя.
– На Ы! Баронов Пампа не пугают опасности!
– Барон, мне нужно ехать.
– Вам? Мой друг, это нужно вам?!
– Барон, дружину брать нельзя. Только вы и я, – и скачком взлетел в седло.
Через секунду дружина была в седле. Румата просчитывал. Ни одна машина не поднимется при такой напряжённости поля. Детекторы работать не будут. Связи нет… Цюрупа примет на борт только одного человека…
– Стойте, стойте, дон Румата! Стойте, дон Пампа! – высокоучённый отец Кабани переваливаясь бежал к ним, нежно прижимая к груди небольшой пузатый бочонок, – А перец? Первосортный перец из Бау?
– Идите, дон Румата, я…
Румата дал шпоры. Барон на скаку подхватил бочонок и приторочил к поясу.
…Они неслись туманной вымороженной равниной, где ещё час назад зеленели сады. Ледяной ветер обжигал. Скрипела под копытами хрупкая, как стекло трава. Пар валил изо ртов и ноздрей.
А Румата был счастлив. Он вдруг понял, что именно этого ему не хватало все эти годы – хорошего коня, надёжных мечей, бешеной скачки, верного друга рядом. И пьянящего предчувствия доброй драки.
29 июля 36 года
14:30
Корабль тенью вырисовывался в тумане, и видно было, что он уже висит на антиграве. Барон прямо из седла бросил тяжёлое тело в темнеющий проём, и тот немедленно стал закрываться. Антон успел только вцепиться в обледенелую нижнюю кромку люка, и его поволокло в небо. Дон Пампа стоял атлантом, удерживая дверцу – медленно, но верно опускающуюся. Лицо барона побагровело, на лбу выступили жилы, могучие мышцы вздулись… Антон сжал зубы, выжал себя на руках и бросил в шлюзовую камеру.
– Я тебе покажу, дю Валлон хренов, – один из клинков Антон всадил в узел управления шлюзованием, вторым заклинил внутреннюю дверь. Они успели прокатиться под ней за мгновение до того, как меч сломался.
– В рубку! – кинул он на бегу.
Тут всё было залито кровью, и не верилось, что столько крови может быть в маленькой хрупкой женщине, даже если вскрыть ей горло от уха до уха. Ужасаться было некогда.
– Барон остановитесь, Слава, не делай этого! Ты не понимаешь, Стеллу убили.
Дон Пампа ворвался в кабину управления первым и, не раздумывая, послал тяжёлый метательный нож в склонившегося над пультом белокурого гиганта. Цюрупа легко взял нож с воздуха. Барон крякнул.
– Так вы, сволочи, ещё и Стелку?!
Лицо Славы окаменело.
Корабль с перегрузкой пошёл на взлёт. Дон Пампа, хакнув, выволок меч, перерубив какие-то кабели под потолком. Полетели искры. Барон тряхнул головой и двинулся на Славу. Тот был вооружён только ножом, но дон Пампа отлетел в одну сторону, фамильный двуручник в другую. А на панели "Целеуказание" возникли координаты Арканара. Оставалось нажать на ввод. Антон дотянулся до баронского меча и кинулся на Цюрупу. Не так много, выходит, и забыл. Руки сами помнили всё. Шуршащий клинок строил перед Антоном стальной занавес. Но недлинный нож в руке белокурого викинга превращался в колючий шар, опасный как ядро моргенштерна. Шар мясокруткой затягивал под себя, бил одновременно сверху, снизу, с флангов. Приходилось растягивать веерную защиту – и она превращалась в рваньё. В одну из таких брешей и ударил нож. Перерубил связки запястья и возвратным движением вошёл в правый бок. Боль была адовой, пальцы разжались, роняя меч, но Румата хохотал и желал себе лишь большей боли.