Наменский Артем. Недра

   – Интересно, что? – Пришивало помрачнел. – Необходимое оборудование, взрывное устройство или… блин, да это может быть всё, что угодно!
   – Проще открыть, а не гадать, – подсказала Ярослава.
   Пришивало открыл отсек, присел на корточки и начал придирчиво его осматривать.
   – А может, и не взорвётся…
   Чтобы снять перегородку, разделявшую части отсека, достаточно оказалось выкрутить четыре блестящих болтика. Внутри все было забито коробками. Пришивало взял в руки одну из них и попытался открыть.
   – Атака! – заорал Дмитревич
   На экране мониторов зелёные точки, обозначающие положение людей, одна за другой превращались в красные.
   – Что за херня? – к монитору подбежал следователь.
   – Не знаю, – руки у Дмитревича дрожали, – мы теряем людей.
   – Мох предпринял последнюю попытку, собрав все свои силы, – безучастно произнесла Ярослава. – Боюсь, мы ничего не сможем сделать.
   – Ты же говорила, что до теплового барьера атак не будет! – заорал Пришивало.
   – На нас, – уточнила Ярослава, – чувствовала, что не будет атак на нас. Внутри танка мы в безопасности, но те, кто снаружи… их я не чувствую.
   Мониторы на мгновение погасли и вновь засветились. На экранах виднелся удаляющийся гигантский ком мха.
   – Он настиг нас сзади, – объяснила Ярослава, – пройдя через всю колонну.
   – И уже не вернётся? – Пришивало вытер пот с лица.
   – Нет, докатится до теплового барьера и сгорит там вместе с людьми, которых забрал с собой. К счастью, они уже мертвы.
   – Дмитревич, – очнулся следователь, – они что, действительно мертвы?
   – Да. Мох достал всех, кто был снаружи.
   На экранах мелькнул тягач с разбитыми стёклами.
   – Как же я не почувствовала? – Ярослава опустилась на колени. Странно, но ей почему-то стало невыносимо жалко погибших людей. А еще… ведь она же могла их спасти, предвидеть обстоятельства, но… не справилась. Из глубин души неожиданно вырвались чувства, похороненные ею сотни лет назад. Осознание собственной человечности ошеломляло. Она вспомнила, какой была когда-то: влюбленной женщиной, с улыбкой мечтающей о будущем, глядя теплыми летними вечерами на серебристые блики луны, отраженные в морской воде. В кого превратило ее время, отравленное ненавистью к давно усопшим врагам? Чувства перемешались, и очнулась Ярослава на полу.
   – Что с тобой? – над ней стоял следователь.
   – Не знаю, – она с трудом встала. – У меня бывает, как ты успел заметить, но на этот раз ничего серьёзного.
   Пришивало внимательно посмотрел на Ярославу и подошёл к Дмитревичу.
   – Открывай люк. Внимание, экипаж! Последняя стадия монтажа системы охлаждения. Зарядка орудий танка до отказа. К выполнению.
   – Что значит, последняя стадия? – поинтересовалась Ярослава.
   – Бочки с азотом цепляются непосредственно к танку, тягач и прицеп со снарядами оставляем здесь.
   – Ясно. Кстати, снаряды еще не раз понадобятся – поверь мне. Может, часть их сложить в салон танка.
   – Нет, во время инструктажа меня предупредили, что в салоне возможна слишком высокая температура для них.
   – Высокая? А мы? Неужели эти железяки не выдержат той температуры, которую предстоит выдержать нам?
   – Действительно, – задумался Пришивало, – что-то здесь не сходится…
   – То же, что и не досказали про потайной отсек, – подсказала Ярослава.
   Пришивало снова схватил коробку, брошенную на пол из-за неожиданной атаки мха, и оторвал скотч, скрепляющий её края. Внутри лежал непонятный мешок. Пришивало внимательно его осмотрел и, наконец, всплеснул руками.
   – Всё ясно! Это термокостюм. Начальство перестраховалось и на всякий случай подготовило и сложило в потайной отсек термокостюмы.
   – Кстати, сколько их?
   Пришивало покопался в ящиках.
   – На всех членов экипажа, включая тебя и меня.
   Не сговариваясь, Ярослава и Пришивало обернулись в сторону Алика. Тот попытался вскочить но, видимо, осознав бессмысленность любых действий со своей стороны при данных обстоятельствах, обречённо сел на место.
   – Вылезай в люк, – следователь мотнул головой в сторону люка.
   – Постой, – Ярослава положила руку на ствол автомата, направленного Пришивало на Алика, – я не хочу, чтобы он погибал.
   – Чего!? – удивился Пришивало. – А тебе не всё равно, будет он жить или нет!?
   – Нет, не всё равно, – последовал твёрдый ответ. – Я устала от смертей. Просто устала.
   – Ну, хорошо, – следователь недоверчиво взглянул на Ярославу, – и что ты предлагаешь? В любом случае придется кого-нибудь убить. Все, кроме него, опытные специалисты…
   – Я вообще не хочу, чтобы кто-то умер.
   – Да ну? – подколол следователь. – Я тоже! Вот только выбора у нас нет…
   – Почему же… пусть он будет в термомешке, или как там его, вместе со мной.
   – Ладно, – вздохнул Пришивало, – только с тобой я его не пущу. Малинин у нас метр в шапке, так что с ним в термокостюм пусть и садится.
   Два мешка отличались от остальных: они были оборудованы клавиатурами и гибкими мониторами. Один из них Пришивало отдал Дмитревичу, а во второй решил залезть сам. Монтаж системы охлаждения и перезарядка орудий заняла около получаса, и следователь скомандовал незамедлительно двигаться дальше.
   Через некоторое время мох исчез полностью. Температура за бортом поднялась до ста градусов и продолжала увеличиваться. Когда она достигла ста тридцати градусов, Дмитревич включил систему охлаждения. В салоне сразу ощутимо похолодало, но не на долго. По прошествии ещё пары часов Пришивало отдал приказ одеть термокостюмы. Но имея представления, как перенесут высокую температуру боеприпасы, он, поразмыслив, решил снять бронежилеты, мотивируя это тем, что, возможно, люди, находящиеся в термокостюмах во время прохождения наивысшей тоски температуры будут находиться на грани жизни и смерти. А вот боеприпасы и оружие лучше иметь при себе: мало ли, на сколько градусов поднимется температура внутри салона, – в любом случае в термокостюмах она будет ниже. Кроме того, Пришивало отдал приказ Дмитревичу задать танку автоматический режим передвижения – тоже на всякий случай.
   Принцип действия термокостюмов Пришивало известен не был, и, залезая внутрь, следователь отметил, что разработчики об удобстве в использовании явно не заботились, не говоря уже о способе управления танком, который оставлял желать лучшего. Видеть одновременно и клавиатуру, и монитор было практически невозможно. Пожалуй, оставалось лишь наблюдать за происходящим по экрану, разделенному на десяток окошек, отображавших ситуацию в разных местах снаружи танка и внутри.
   Танк мчался на предельной скорости, температура стремительно росла. На стенах пещеры начали попадаться куски породы, светящиеся тусклым красным светом. С каждым километром свет становился ярче. Пришивало заметил, что порода представляет собой не что иное, как переливающуюся магму.
   Раздался еле слышный шлепок (микрофоны были установлены и на внешней стороне танка), на броне машины зашипела небольшая алая капля. Спустя секунду она погасла, оставив миллиметровое углубление.
   – Дмитревич, – лёгкие обжигал горячий воздух, – пусть танк стреляет по кускам магмы разрывными. В автоматическом режиме.
   Заработали орудия и дорога впереди осветилась фейерверком разлетающихся во все стороны огненных искр. Пришивало покосился на окошко, демонстрирующее обстановку в салоне. Шариковая ручка, лежавшая на одном из столиков, растекалась по металлической поверхности. «Хоть бы не воспламенилась, – подумал Пришивало, и в этот момент раздался взрыв».
   – Болеслав Андреевич, вы живы? – перед глазами, не моргая, висело лицо Дмитревича.
   – Дмитревич, обстановка! – Пришивало ещё не успел прийти в себя, как фраза сама вырвалась из горла.
   – Тепловой барьер пройден, – отрапортовал Дмитревич, протягивая следователю флягу с тёплой водой, – во время прохождения в салоне был зафиксирован взрыв неизвестного происхождения.
   Пришивало приложился к фляге и осмотрелся. В углу, около отсека «Z» лежали тела людей.
   – Кто остался в живых? – спокойно спросил следователь, понимая, что жертв много.
   – Я, вы, – Дмитревич перешёл на неофициальный тон, – Ярослава, Обуховский и Коромысло.
   Пришивало с трудом встал и прошёлся по салону. В глаза бросился исковерканный кусок металла, лежащий возле разбитого монитора.
   – Газовый пистолет, – задумчиво произнёс он, поднимая осколок, – черт, как я мог забыть? Дмитревич, покажи запись.
   На экране одного из мониторов появилась картинка с лежащими на полу термокостюмами, напоминавшими обыкновенные светло-серые мешки. Пришивало поискал глазами газовый пистолет, который еще в начале путешествия закинул на одну из полок.
   – Увеличь вон то место, – следователь тыкнул пальцем в монитор.
   Огня не было. Пистолет просто исчез с экрана монитора. В этот же момент один из термокостюмов отлетел в сторону – видимо его зацепил сам пистолет или его осколок. Не известно из чего были сделаны термокостюмы и как они работали, но повреждённый мешок на экране не лежал на месте – как будто его толкала струя газа. Он начал носиться по салону расталкивая других.
   – Всё, – Пришивало закрыл рукой монитор, – дальше можешь не показывать. И так ясно.
   Тела погибших оставили на горячем каменном полу. Не было времени хоронить, да и боеприпасы, при помощи которых можно сделать углубление в скальной породе, могли в будущем оказаться жизненно необходимыми. Мох больше не появлялся, а температура через некоторое время снизилась до тридцати градусов. Экипаж танка, а точнее то, что от него осталось, наконец, смогли выспаться и привести себя в порядок. Машина получила незначительные повреждения, хоть броня и была усыпана многочисленными миллиметровыми углублениями – результатом атаки магматических образований. Основная нагрузка пришлась на систему охлаждения, которую за ненадобностью поспешно демонтировали.
   Через двое суток пещера закончилась, точнее, приняла другой вид. Танк выехал в огромную каменную полость.
   – Куда теперь? – Пришивало повернулся к Ярославе.
   – Если ты внимательно посмотришь на каменный пол, то увидишь две борозды. Помнишь, они помогали передвигаться существу, напавшему на нас. Вы его мочалкой назвали. Думаю, что борозды – своеобразная дорога, по ней мы и должны двигаться.
   – Ты всё так туманно объясняешь. Хотел бы я знать, что нас ждёт в конце путешествия. Начальство ещё до твоего появления фиксировало нечто очень важное глубоко под землёй, иначе они бы не организовали экспедицию.
   – Я знаю одно – в конце путешествия нас ожидает разумное высокоразвитое существо.
   – Существо? Почему ты раньше молчала?
   – Сколько можно повторять: память ко мне приходит урывками.
   – Оно агрессивное?
   – Оно ждёт нас, а значит, мы ему нужны.
   – Надеюсь, не в качестве источника пищи.
   – Вижу живые объекты, – Дмитревич, как всегда, сидел за мониторами.
   Около одного из многочисленных валунов лежало растерзанное мешкообразное тело с многочисленными лопастями. Над ним возвышался пятиметровый гигант на двух ногах с тремя длинными отростками, заканчивающимися круглыми отверстиями с венчиками многочисленных зубов. Отростки периодически вгрызались в неподвижное тело на каменном полу и видимо прожёвывали оторванные куски.
   – Кушает… – заметила Ярослава.
   – Пожирает, – поправил Дмитревич, брюзгливо глядя на этот процесс.
   – Знать бы, опасен ли этот Змей Горыныч для нас… – включился в разговор Пришивало.
   – По-моему, он решил как раз это проверить.
   Горыныч на экране повернул один из жующих отростков в сторону танка. Похоже, на них располагались и органы зрения, так как минутой позже два оставшихся отростка оторвались от жертвы и уставились в ту же сторону. В следующее мгновение Горыныч уже бился о броню танка, одним прыжком преодолев разделявшие их сто метров.
   – Однако, – хмыкнул Пришивало, покачав головой в знак ни то удивления, ни о уважения.
   – Давайте его расстреляем, – воодушевленно предложил Дмитревич.
   – Да ну его, сам видишь, броня танка для него непреодолима.
   – Погнёт ещё чего.
   – А, – махнул рукой Пришивало, – делай с ним, что хочешь, только с патронами поэкономней.
   Дмитревич прицелился и сделал один единственный выстрел, угодив в пасть на одном из извивающихся отростков. Горыныч издал жалобный вопль, прыгнул в сторону и исчез среди валунов.
   – Негуманно получилось, надо было его сразу насмерть, – пробормотал себе под нос Дмитревич, – но фиг его знает, где слабое место.
   – Не огорчайся, через неделю у него отрастёт новая пасть, ни чуть не хуже старой, – иронично прокомментировала Ярослава.
   – Ты раньше встречалась с такими существами? – оживленно поинтересовался Пришивало.
   – С похожими, и… зря вы экономили патроны.
   – Почему?
   – Чувствую, он вернётся.
   – Ну и на здоровье! Здесь мы в безопасности.
   – Да, когда сам танк в безопасности.
   – Ярослава, – нахмурился следователь, – не разводи упаднические настроения – без твоих прогнозов обстановка мрачная.
   Пришивало, тем не менее, о чём-то задумался, дав Дмитревичу команду держать скорость на максимуме. Через час езды вдалеке заполыхало красное зарево. Выяснилось, что это выходы на поверхность кроваво-алой раскалённой магмы. Вскоре появилась растительность: валуны оплетали красноватые растения, напоминавшие морские водоросли. Попадались и пугливые мешкообразные существа, одним из которых не так давно лакомился Горыныч. Существа соскребали с валунов водоросли, что давало основание утверждать об их принадлежности к травоядным.
   – Не хватает ещё червяков, – шепотом произнесла Ярослава, всматриваясь в экраны мониторов.
   – Кого не хватает? – переспросил Пришивало.
   – Тихомир называл их железнодорожниками, поскольку они, так сказать, обслуживают дорогу, по которой мы едем.
   – Железнодорожники? – Пришивало задумался. – Помню, помню, что-то Тихомир такое рассказывал, но… в смысле не хватает?
   – Этот мир исключительно похож на тот, в котором жила я.
   – Болеслав Андреевич, впереди Горыныч, – прервал их беседу Дмитревич.
   – Какой Горыныч? – не понял следователь.
   – Тот самый, с простреленной э… пастью.
   – Ну так прострели ему вторую, – Пришивало посмотрел на экран монитора. В свете фар на дороге стоял Горыныч.
   – У него такой вид, будто он пытается бросить нам вызов.
   – Пушкин тоже Дантесу вызов бросал – известно, чем дело закончилось. Давай его разрывными!
   Дмитревич навёл прицел на Горыныча, но тот исчез из поля видимости.
   – Хм, думаю, он среагировал на дуло пулемёта, – предположил Дмитревич.
   – Вряд ли он такой сообразительный, ну да ладно, из-за него еще волноваться. Увидел нас, испугался и свалил.
   Танк резко сбавил скорость.
   – Дмитревич, что случилось? – следователь сразу почувствовал неприятности.
   – Горыныч, – Дмитревич защёлкал клавиатурой, – и не один… вот сволочь, братву привел на разборки!
   – Так перестреляй их всех к чертям собачьим!
   – Не могу: они вне поля досягаемости пулемётов.
   Танк остановился окончательно.
   – И что теперь? – Пришивало нервно ходил по салону, поглядывая на мониторы. Горынычей было много: штук десять удерживали танк, остальные (не менее сотни) прятались за валунами. Внезапно танк дёрнулся и медленно пополз на обочину.
   – Куда это они нас? – Пришивало почесал подбородок.
   – Может туда, – Дмитревич указал пальцем на двадцатиметровый выход магмы на поверхность.
   – Твою мать, – у следователя округлились глаза, – Коромысло, Обуховский, готовность к выходу. Дмитревич, люки!
   Зашипели затворки, в салон ворвался горячий воздух. Пришивало первый выскочил из танка и открыл стрельбу по Горынычам, но их было слишком много – места погибших тут же занимали доселе прятавшиеся сородичи. Пришивало расстрелял две обоймы, но количество врагов, казалось, не уменьшилось. Хуже того – Горынычи не безуспешно начали нападать на людей. Меняя в очередной раз обойму, Пришивало почувствовал резкий толчок в спину и полетел прямо в открытый люк.
   – У нас гости, – следователь не успел оторвать от пола голову, как Дмитревич уже что-то показывал ему на экране. К танку бежало несколько десятков метровых полусфер с белесыми нитями вместо ног.
   – Железнодорожники, – объяснила Ярослава.
   – Коромысло, Обуховский – в салон!
   Люки закрылись, и Пришивало уставился в монитор. Железнодорожники, не добегая до танка полусотни метров, остановились и натужно задребезжали. Спустя мгновение о броню танка застучали многочисленные металлические шипы. За считанные секунды большая часть Горынычей была нашпигована ими до отказа, но хищники оказались очень живучими. Железнодорожники сгруппировались в высоченную пирамиду и выстрелами старались держать Горынычей на расстоянии. Некоторое время это удавалось, но один из Горынычей, полуживой, прострелянный десятками шипов, все же умудрился добраться до пирамиды и одним движением могучего тела разрушил её. Началось настоящее побоище.
   – Дмитревич, полный вперёд! – спохватился следователь, не отрываясь от экранов.
   – Так там эти, – Дмитревич кивнул на схватку, разгоревшуюся на дороге.
   – Дави и тех, и других, – всех, кто попадётся. Почему-то я уверен, что после Горынычей железнодорожники займутся нами.
   Горынычи, увидев, что ряды железнодорожников дрогнули, яростно бросились в атаку. Танк подмял под себя всех: и Горынычей, и железнодорожников, – но было видно, победа останется именно за первыми. Судя по тому, что преследования в течение нескольких часов не наблюдалось, стало понятно – идею с погоней никто, из оставшихся в живых, не поддержал.
   – Ярослава, – следователь смотрел на один из мониторов, отображавший обстановку впереди танка, – подскажи что-нибудь. Сейчас мы не погибли только благодаря счастливой случайности, о существовании которой ты, вероятно, знала.
   – Хорошо. Я жила в похожем мире: существа, местность, – все знакомо.
   – Местность? И что нас ждет дальше, если провести параллель с твоим миром?
   – Хм, туда, где мы сейчас находимся, в моём мире, я попадала через пещеры, расположенные в нескольких сотнях метров над дорогой.
   – И что в них? Опять монстры?
   – Да, к тому же пещеры затоплены определенной жидкостью.
   – Хочешь сказать, наша дорога тоже может быть затоплена?
   – Возможно, но червь проходил, хотя…
   – Что, хотя?
   – В моем мире вокруг дороги установлено защитное поле, а здесь оно, скорее всего, разрушено, т е. в моём мире в отличие от этого жидкость не могла попасть на саму дорогу.
   – Это не проблема: танк герметичен, – но хорошо, что сказала: мы закачаем воздух в баллоны, оставшиеся от резервной системы охлаждения танка.
   Дорога действительно оказалась затопленной. Дмитревич спал, управлял танком в это время Пришивало.
   – Дмитревич, подъём! – скомандовал следователь.
   – Что случилось?
   – Иди, за управление садись – очередные неприятности. Не знаю, что это такое, но наше путешествие обещает стать подводным. Как там баллоны с воздухом?
   Дмитревич недовольно пробурчал что-то про капитана Немо и сел за клавиатуру.
   – Ты тут на жизнь не жалуйся, – заметил Пришивало, – щёлкай и докладывай ситуацию.
   – Болеслав Андреевич, – Дмитревич ещё никак не мог окончательно проснуться, – и вот это дерьмо, извиняюсь за выражение, в которое мы попали, вы называете ситуацией?
   – Уж больно ты разумничался, как я погляжу, что с воздухом?
   – Баллоны забиты до отказа.
   – Значит, полный вперёд!
   Танк, на полном ходу, въехал в прозрачную вязкую жидкость.

Глава 9

   Тихомир не успел открыть глаза, а руки уже вовсю махали мечом. «Так, так… И куда же его занесло на этот раз? Судя из всего супермаркет. Лучше места для телепортации, конечно, придумать было нельзя. Всё вокруг буквально усеяно пластмассовыми предметами, которые, безусловно, атаковали. Синистра поняла, что отмахиваться от них бесполезно и включила защитное поле. Десятки пластиковых бутылок с напитками, йогурты, полуфабрикаты и салаты, упакованные в пластик облепили поле сплошным слоем. Особенно Тихомира поразили макароны быстрого приготовления, умудряющиеся цепляться даже без помощи упаковок. Невольно закралась мысль, из чего же они тогда сделаны…
   – Где выход? – простонала в голове Синитра.
   – Не знаю – ничего не вижу!
   Пробираясь наугад, Тихомир опрокинул несколько ни то стеллажей, ни то витрин. Внезапно в поле зрения появилась продавщица с копчёной скумбрией в руке, которую Синистра пропустила внутрь защитного поля.
   – Где выход? – сразу заорал Тихомир, выхватывая из её рук рыбину.
   – Откуда? – продавщица вцепилась в скумбрию и не хотела её отпускать.
   – Отсюда!
   – Я не знаю, – продавщица умудрилась таки вырвать из рук Тихомира скумбрию и, держа ее за хвост, ударила его рыбиной по лицу.
   Тихомир рванулся в сторону и услышал звон разбитого стекла.
   – Синистра мы разбили витрину.
   – Не глухая, сейчас рвану вверх.
   Тихомир почувствовал резкое ускорение и, наконец, увидел голубое небо. Все предметы, облепившие до этого защитное поле, остались внизу.
   – Господи, Синистра, а продавщицу ты зачем с собой взяла? – Тихомир только сейчас заметил испуганную женщину, лежащую на дне защитной сферы.
   – У неё же рыба, – программа говорила таким тоном, будто в этом нет ничего удивительного, – а нам нужен провиант. Забирай рыбу, и я её тот час же скину.
   – Здрасьте, мне ещё убийцей не хватало стать! Высадим её где-нибудь, – Тихомир молча уставился на бейджик, висящий на груди женщины с надписью «Продавец I-ой категории». – Девушка, продайте рыбу.
   – Не продам, – женщина прижала скумбрию к груди, – её надо взвесить.
   Вероятно, от страха продавщица вела себя не адекватно.
   – Короче, да пошла она вместе со своей рыбой! – выругался Тихомир.
   Внизу, метрах в ста, на центральной площади города стоял бронзовый памятник Ленину. Тихомир сначала хотел высадить женщину около памятника, но обнаружил пластмассовые венки, возложенные к его основанию (надо же, их ещё кто-то возлагал). Это обстоятельство вынудило его посадить продавщицу на плечи бронзовому колоссу. Её, с крепко прижатой к груди скумбрией, сразу же заметили люди. «Вот и ладненько, значит позаботятся…»
   – Что-то я не помню, как мы на этот раз телепортировались, – обратился Тихомир к Синистре, поднимаясь в небо.
   – Да, как обычно. Ты ж опять помедитировать захотел. Кстати, отдохнуть бы.
   – Вон видишь дом с шиферной крышей? Его построили, когда пластмассы ещё в помине не было.
   С крыши открывался вид на площадь: к памятнику уже подъехала пожарная машина, все фонарные столбы почему-то увешаны красными флажками… Ага, понятно, почему венки к памятнику возлагали. Невольно вспомнилась песенка Гребенщикова:

 
Уже прошло седьмое ноября,
Утихли звуки шумного веселья,
Но кто-то реет над страной,
Всё вокруг там, где стою я,
Должно быть ангел всенародного похмелья.
 

   – Чем грузимся? – поинтересовалась программа.
   – Так, песенку вспомнил.
   – Про что?
   – Про ангела.
   – Чёрного, как тебя прозвали?
   – Не-а, похмельного.
   – А, знаю, я, когда по Интернету шлялась, наткнулась случайно, – в голове послышались звуки гитары и голос Армена Григоряна.

 
Когда последний век
Накроет вечная Мгла,
И те, кто были здесь,
Вернутся на круги своя,
Похмельный ангел с утра,
Глядя в прозрачную даль,
Идущим на верную смерть
Скажет: Хайль!
 

   – Вау! Да ты прям МР3-плеер! Жаль, нет времени музыку слушать, да и песня твоя мрачновата (с фашистским уклоном) – у меня – прокоммунистическая.
   Тихомир продекламировал свой вариант похмельного ангела.
   – Странный вы народ, однако: похмелье ассоциируете с ангелом.
   – Хм, правильное похмелье – вещь тонкая, как и всякие ангелы, хотя кому я объясняю?! Тебя же женщина программировала…
   – Видимо, у вас бывает такое похмелье, что и до ангелочков посмертных недалеко.
   – Ну, и это тоже, – согласился Тихомир.
   – Ладно, лирика лирикой, а теперь о физике: ты в курсе, что зверя с нами нет?
   Тихомир схватился за рукав кольчуги. Люмбрик!
   – Он не был с нами, когда начался процесс телепортации.
   – Он остался там?
   – Угу, с мамой, – всхлипнула наигранно программа.
   – Жаль, будем надеяться, он никуда не исчезнет, когда мы телепортируемся обратно. Кстати, опять проблема с Алиной. Зная её, думаю, к стеле в парк она не пойдёт, прекрасно понимая, что место под усиленным наблюдением. Надо как-то дать ей знак, но как?
   – В вашем мире существует аппаратура, способная громко воспроизводить человеческий голос?
   – Существует, – Тихомир на мгновение задумался, – а это идея! Тем более я знаю, где установлена такая аппаратура. Нас ещё в школе на экскурсию туда водили, но незамеченными мы не проберёмся.
   – И не надо: тебя народ здесь уже боится.
   – Ладно, попробуем. Теперь с местом надо определиться, так чтобы только я и она его знали, а то набегут всякие, типа правоохранительных органов. В принципе, это тоже не проблема.