Страница:
Сильные руки Гриши поддерживали ее за ягодицы. Его красивый торс напряженно реагировал на каждое движение, лицо то и дело искажала гримаса подступающего взрыва удовольствий. Он боролся с эмоциями, чтобы, следуя своим принципам, сначала удовлетворить партнершу. Оргазм снова накрыл обоих горячей волной. Бесстыдные стоны не мешали глубокому сну Славы.
– О господи! – громко выдохнула Саша, без сил прильнув к влажному телу Гриши. Длинные волосы рассыпались у него на груди. Он осторожно собрал их, открывая красивый изгиб шеи. – Ты когда-нибудь устаешь?
– Да, кажется, сейчас… Ты умотала меня, девочка, – признался Гриша. Приподняв ее голову, подтянул к себе и крепко, властно поцеловал в губы. – Ты сладкая и нежная.
– Я знаю, – Саша осторожно встала, бросила взгляд на усыпанный использованными презервативами пол. – Неплохой урожай.
– Знатно поработали, – усмехнулся Гриша. Откинувшись на спину, он закрыл глаза. – Мыться пойдешь?
– Конечно, только где?
– За шторкой тазик и два чайника с горячей водой. Думаю, она еще не успела окончательно остыть.
– Это та, что была для чая? – усмехнулась Саша, собирая волосы под резинку в низкий хвост.
– Ага, но обычно до чая не доходит, – сказал Гриша и осекся. Он понял – сболтнул лишнее. Пытаясь исправить впечатление от сказанного, поспешил добавить: – Ты не переживай. Мы очень редко так отрываемся. Вот полотенце, возьми.
– Чье оно?
– Ничье, чистое. А ты что подумала?
– А я ничего и не думаю, – Саша перебросила полотенце на плечо, собрала свои вещи, в беспорядке разбросанные по комнате.
Она почувствовала пустоту и бессмысленность происшедшего. Неужели это не сон? Еще вчера она была целомудренной девицей, мечтавшей о чистой и светлой любви, а сегодня она спокойно принимала участие в сексе на троих. Кажется, Будинцев откупорил ее, как бутылку шампанского, которое хранили в очень теплом помещении. Пробка вылетела, открывая путь безудержной сладкой пене. Пока не выплеснется, не остановится. Единственный положительный момент всей этой истории – воспоминания о Юре отошли на второй план. Влюбленности как не бывало. Жалкая копия Антонова ее больше не интересовала.
– Зачем тебе вещи? – зевая, спросил Гриша. – Ты сейчас никуда не поедешь. У нас три кровати, как видишь. Устроишься, а утром мы тебя выведем.
Саша представила, какими взглядами будут провожать ее студенты. Им даже задумываться не нужно – на ее лице с этого момента написано «шлюха». Озвучивать эту убийственную мысль она не стала. В конце концов, ее никто ни к чему не принуждал. Молча сложив все вещи на стул, Александра зашла за шторку, аккуратно задернула ее за собой. Едва теплой водой Лескова словно смывала свой поступок, уговаривала себя, что не раскаивается, но продолжения не хочет. Оказывается, от целомудрия до разврата, как от любви до ненависти, – один шаг, одна ночь.
Вернувшись к Грише, Лескова в первое мгновение не могла поднять на него взгляд. Мельком посмотрела на спинку стула, на которой висел прозрачный полиэтиленовый кулек с «урожаем» из использованных презервативов. Лицо Саши запылало. Заметив это, юноша сонно улыбнулся, унес кулек куда-то за ширму.
– Ложись, отдыхай. – Гриша указал на кровать, где они только что занимались сексом. Она была перестелена, словно никто не прикасался к подушке, не сминал простыню. Откуда-то взялось пуховое стеганое одеяло. – Я устроюсь этажом выше, не возражаешь?
– Хорошо.
– Вот и славно. Правда, я бы поел… – В отличие от мирно сопящего Славы Гриша был голоден. – Слушай, может, перекусим? Я подам тебе хавку в постель.
– Давай. – Саша поняла, что тоже проголодалась. – Только в кровать не нужно. Давай помогу.
– Нет. Ты – гостья. Я – хозяин, я суечусь, а ты забирайся под одеяло, что-то прохладно.
Гриша налил в литровую банку воду, опустил в нее кипятильник. Вскоре от него вверх стали подниматься крохотные пузырьки. Развлекая Сашу байками из жизни общежития, Гриша ловко орудовал ножом: быстро сделал бутерброды с колбасой, достал из холодильника соленый огурчик. Его аромат быстро смешался с аппетитным запахом колбасы. Саша сглотнула слюну – как же она проголодалась. Гриша достал небольшой поднос, поставил на него тарелку с бутербродами, чашку с крепким чаем.
– Вчера Славка получил посылку от родителей. Так что пока шикуем! Сырокопченая колбаска и финики – мечта. – Гриша подошел с подносом к Саше. – Давай, садись, приятного аппетита.
– Спасибо. – Сашу разморило под теплым одеялом. Но все-таки больше хотелось есть, чем спать.
– Будешь вспоминать в старости, как я приносил тебе еду в постель. Хочу, чтобы все твои кавалеры тебя баловали.
– Не надо сейчас о кавалерах, – жуя, попросила Саша.
– Как скажешь… – Гриша быстро расправился с бутербродами, еще подрезал себе соленый огурец. – Обожаю соленое. Славкина мама – просто волшебница.
– Повезло.
– А твоя хорошо готовит?
– О маме тоже не хочу сейчас говорить. – Саша поставила на поднос пустую чашку.
– Одни запреты. – Гриша встал из-за стола, подошел к кровати за подносом.
– Спасибо.
– На здоровье, милая. – Слава захрапел. – Это он во сне пожелал нам спокойной ночи.
– А может, ароматы колбасы растревожили?
– Может быть. Теперь можно и поспать, – поглаживая живот, заявил Гриша.
– Где у вас туалет?
– По коридору налево.
– Ложись, а я сейчас вернусь.
Пришлось одеться. Осторожно открыв дверь, Саша выглянула и, убедившись, что в коридоре никого, вышла из комнаты. Из-за некоторых дверей доносился приглушенный шум: смех, голоса, негромкая музыка. Лескова мечтала только о том, чтобы ни с кем не встретиться. Ей повезло. Обратно она почти бежала. Впорхнув в комнату, прижалась спиной к двери. Борясь со сбившимся дыханием, замерла. Тазика с водой не было. Ничто не напоминало о том, что здесь происходило меньше часа назад.
– Ты что там, уснула? – Гриша выглянул, отодвинув шторку.
– Я домой хочу, – чуть не плача, сказала Шура.
– Не будь ребенком. Сейчас я не смогу тебя незаметно вывести из общежития.
– Домой… – Саша осела, закрыв лицо руками.
– Ну что такое? Запоздалое раскаяние? Перестань.
Гриша подошел, присел рядом. Саша тихо всхлипывала. Сквозь пальцы текли слезы. Выглядела она жалко. Гриша погладил ее по голове, попытался оторвать руки от лица.
– Успокойся, все нормально. Что тебя так растащило? Все ведь было так хорошо. Тебе кто-то что-то сказал? – Саша отрицательно замотала головой. – Тогда хватит реветь. Давай спать. Утро вечера мудренее.
– Я не такая, – взлохматив волосы, Лескова с негодованием посмотрела в его серо-зеленые спокойные глаза.
– Никто не спорит. Все в порядке.
– Какой там!
– Не кричи! Славку разбудишь.
– Если он не проснулся от наших «охов» и «ахов», не проснется и сейчас! – зло выпалила Саша.
– Чего ты добиваешься?
– Не знаю.
– Хочешь, я тебя на руках отнесу в кровать?
– Хочу.
– Что не сделаешь ради улыбки женщины, – вздохнул Гриша и легко подхватил Сашу на руки. Она удивленно подняла брови, обвила его шею руками. Невысокий, крепкий, он нес ее, как пушинку. Осторожно опустил на кровать. – Раздеться помочь?
– Я сама.
– Я даже подглядывать не буду, – усмехнулся Гриша и в мгновение ока запрыгнул на свою кровать, укрылся. – Спи и выбрось глупости из головы.
Воспользоваться практичным советом Саша не смогла. Она лежала без сна, прислушиваясь к каждому шороху. Глядя на занавешенное старенькой шторкой окно, думала о том, что сегодняшний день – безумие, о котором она будет помнить всегда, всю свою жизнь. Она не простит себе этого. Что на нее нашло, в самом деле? Но ничего не исправить. Теперь она будет делать вид, что у нее все в порядке. Если излучать уверенность, никому не придет в голову обвинять ее в неразборчивости. Прежде всего, это касается двух ее новых знакомых. Они должны понять, что такие оргии для нее – явление исключительное. Жаль, что нервы сдали. Не нужно было пускать слезу перед этим великим сексуальным магнатом. Лучше дать понять, что их знакомство окончилось так же неожиданно, как и началось. Это первое и последнее утро, которое они встречают вместе.
– Доброе утро, красавица! – Слава проснулся, когда за окном еще хозяйничали предрассветные сумерки. Несколько минут он наблюдал за Сашей, а когда понял, что она точно не спит, спросил: – Что, не спится на новом месте?
– На новом месте приснись жених невесте, – ответила Лескова, потирая лоб. – Главное, крепко уснуть, что мне, к сожалению, не удалось. Чувствую себя разбитой.
– А я спал как младенец.
– Слушай, младенец, отвернись, я хочу одеться, – попросила Саша. Она понимала, как бессмысленно звучит ее просьба в свете событий минувшей ночи. Вчера они приблизились друг к другу на небезопасное расстояние, но сегодня ей хотелось, чтобы между ними сохранялась какая-то, пусть иллюзорная, дистанция.
Кровать пронзительно скрипнула. Саша быстро одевалась, поглядывая на отвернувшегося к стене Славу, на спящего Гришу. Именно его пробуждение беспокоило ее более всего. Стоило представить его искрящиеся насмешливые глаза, как по телу пробегали мурашки. Саша хотела, чтобы Слава помог ей незаметно миновать проходную, и больше никогда не возвращаться сюда, никогда не встречаться с обоими, особенно с Гришей. Но он вдруг проснулся, открыл глаза и, улыбаясь, произнес:
– Доброе утро всем.
– Доброе, – не поворачиваясь, ответил Слава.
– Привет, – буркнула Саша.
– Ты что это, дружище, повернулся к нам задницей? – поинтересовался Гриша.
– Дама переодевается.
– Это я попросила. – Лескова заколола волосы, поправила высокий ворот свитера.
– Глупо, но имеешь право, – перестав улыбаться, Гриша проворно вскочил с кровати, прикрыл одеялом измятую подушку, простыню. Он стоял перед Сашей в одних плавках, а она, к своему ужасу, уставилась на их внушительный рельеф. Не обращая внимания на столь откровенный взгляд, юноша потянулся, зевнул. – Сейчас будем завтракать. Саша, ты не откажешься от яичницы и гренок?
– Откажусь. Мне пора, мальчики. – Она постаралась произнести это спокойно и чуть устало. Они должны услышать в ее голосе желание поскорее покончить со всем этим, но ни малейшего намека на раскаяние.
– Зачем так спешить? Сегодня воскресенье, ты забыла? – Гриша недовольно поморщился.
– Мне нужно домой.
– Мамка ругать будет, – констатировал Слава. – Надо было вчера позвонить ей хотя бы.
– Не надо меня учить, что я должна делать, – раздраженно ответила Саша.
– Ты сама кого хочешь научишь. – Гриша несмело коснулся ее волос, заправил выбившуюся прядь за ухо. – Мне кажется, тебе никуда не нужно спешить. Ты просто хочешь поскорее уйти отсюда. Я прав?
Саша опустила глаза и молчала. Стыд нахлынул на нее сбивающей с ног волной. Почувствовав слабость в коленях, она села на краешек кровати. Гриша присел рядом, дождался, пока Лескова смогла встретиться с ним взглядом.
– Так я прав?
– Да, – прошептала Саша. Закрыв глаза, она запрокинула голову и нервно засмеялась. – Здесь слишком сильный запах спермы. Это меня смущает.
– Ты жалеешь о чем-то?
– Я вам не мешаю? – вспылил Слава. Он уже успел одеться и все это время недовольно наблюдал за диалогом.
– Пойди и набери воды, – не глядя на него, ответил Гриша.
– Не нужно его выпроваживать. Мне нужно, чтобы кто-то из вас, наконец, помог мне уйти отсюда.
– Слава! – Гриша многозначительно посмотрел на товарища. Тот быстро исчез, прихватив с собой чайник. Оставшись один на один с Александрой, он неторопливо надел футболку. – Что ты бесишься?
– Я чувствую себя последней шлюхой, – дрожащим голосом произнесла Лескова. Она снова поправляла ворот свитера. Создавалось впечатление, что он сдавливает ее шею, мешает дышать.
– Ну, не вешай себе награды. Ни первой и ни последней. – Саша рванулась к двери. Гриша успел схватить ее за руку, с силой сжал запястье. – Прости, шутка не принимается.
– Иди ты!
– Да что с тобой? Все было так хорошо. Ничего особенного не произошло.
– Вчера мне тоже так казалось. Только все это грязно и пошло. Мне было тошно, и вы это прекрасно видели.
– Согласен. Нам тоже было скучно, но мы прекрасно провели время.
– Да мне вспомнить страшно! – Саша закрыла лицо дрожащими руками. Покачала головой.
– Каждая нормальная женщина мечтает о чем-то подобном, только никогда в этом не признается. Вы все морочите себе голову какими-то нравственными принципами, ограничивая себя надуманными нормами морали. Отсюда все беды! Дыши полной грудью и не морочь себе голову!
– Спасибо за совет. Я хочу поскорее убраться отсюда.
– Ты захочешь вернуться.
– Никогда!
– Это уже совсем по-детски, – усмехнулся Гриша.
– А вот и я! – вернулся Слава. – Все выяснили? Можно провожать? Я готов.
– Сейчас вдвоем проводим. Я отвлеку Майю Алексеевну, а вы действуйте по обстоятельствам. – Гриша надел спортивные брюки, свитер, тапочки. Потом помог Саше надеть дубленку.
– Готова?
– Гринь, а может, все-таки по чаю? – несмело поинтересовался Слава.
– Это у дамы спрашивай. Я всегда готов, пожалуйста. Ты как, Шура?
– Я? – Повесив на плечо сумочку, Лескова вопросительно уставилась на обоих. Она переводила взгляд с коренастого, мускулистого Григория на его высокого, тощего товарища. Нет, она не может здесь оставаться и минуты. – Я хочу домой.
Без лишних слов Гриша предложил ей взять его под руку. Выйдя из комнаты, они то и дело встречали проснувшихся студентов, сновавших в полусонном состоянии по коридору, на лестнице. Саша чувствовала, как горячий румянец снова разливается по лицу, шее. Она знала, что ворот свитера скроет багровые пятна. Ей казалось, что каждый, кто случайно встретился на пути, смотрит на нее с предубеждением. Как будто все знали, что происходило ночью в маленькой комнате на третьем этаже.
На проходной Слава заморочил голову дежурной так, что Гриша с Шурой спокойно вышли из общежития. Судя по тому, как четко и отлаженно все прошло, Лескова сделала вывод, что маневр давно отработан. Распространяться на эту тему не стала. События прошедшей ночи вызывали у нее панику. Сейчас, в это морозное воскресное утро, она не могла представить, что согласилась на подобную авантюру.
На углу подождали Славу. Как и вчера вечером, они предложили Саше взять их обоих под руку, но она отмахнулась. Провожатые шли молча, периодически поглядывая на Шуру. Она была темнее тучи. Единственное, о чем мечтала, – поскорее оказаться дома в ванной и забыть о своих новых знакомых. На троллейбусной остановке Саша с нетерпением переминалась с ноги на ногу.
– Спасибо, мальчики. Дальше я сама. Компания мне не нужна, – довольно резко сказала она.
– Может, мы хотим провести тебя до самого порога, – улыбнулся Гриша. – Или хотя бы узнать номер телефона.
– Еще чего! – Его мешковатый тулуп выглядел нелепо, рыжие волосы раздражали Сашу. Она с трудом сдерживалась, чтобы не нагрубить. – Всем спасибо, все свободны.
– Пойдем, Гриня. – Слава выбросил недокуренную сигарету, укоризненно взглянул на Лескову. – Мне два раза говорить не надо, а ты чего ждешь?
– Ладно. Если наше присутствие раздражает даму, мы выполним ее каприз.
– Ради бога, поскорее, – дрожащим от избытка чувств голосом произнесла Саша
Гриша сделал глубокий реверанс, поскользнулся, чуть не упал. Слава поддержал его, за что выслушал поток брани.
– Ну, чего ты материшься? – обиженно сказал он.
– Ничего. – Гриша застегнул верхнюю пуговицу тулупа и зашагал обратно к общежитию. Слава поспешил за ним.
Оглянувшись, они успели увидеть, как Саша садилась в троллейбус. Она остановилась на задней площадке, в самом углу у поручня, несмотря на то, что в салоне было много свободных мест. Троллейбус тронулся. За замерзшим стеклом мелькали неясные силуэты машин, домов, строящегося метро. Саша задумалась, не заметив, как приехала до конечной. Еще немного, и она окажется дома. Хотелось верить, что там она почувствует облегчение, а горячая ванна поможет стереть из памяти воспоминания о легкомысленном поступке.
Дома ее ждала записка, зажатая дверной ручкой: «Приезжал, долго ждал. Ты где ночуешь? Юра». Колени подогнулись. Саша села на ступеньки, не замечая, какие они холодные. Сумочка соскользнула с плеча и упала на лестничную площадку. Обхватив голову руками, Лескова застонала. Ей было плохо настолько, что захотелось вырваться за пределы собственного «я», перестать существовать. Если бы только можно было вернуть все назад. Отмотать, перезаписать, переиначить.
Время шло, а Саша все сидела и думала о том, как легко она попала в капкан собственных запретов. Еще несколько дней назад она бы не поверила, что способна на такое, но что сделано, то сделано. Нужно идти дальше. Подтянув сумку, Саша нашла ключ. Только теперь почувствовала, что замерзла. Не хватало простудиться. Она не любит болеть, потому что у нее это всегда получается масштабно.
Открыв дверь, Саша стащила сапоги, бросила на пол дубленку, шапку. Не находя себе места, бродила из комнаты в коридор, из коридора в кухню. Казалось, Шура вернулась в другую квартиру. Но дело было в том, что изменилась она, изменилась безвозвратно. Есть поступки, совершая которые всю жизнь тащишь груз вины и сожаления. Можно делать вид, что все в порядке, что у тебя нет повода вздрагивать и краснеть, оглядываясь назад. Правда тяжелым бременем лежит на сердце. Оно больше никогда не будет биться легко и радостно. Даже в самые счастливые мгновения их омрачит нечто, известное только ему.
Глава 5
– О господи! – громко выдохнула Саша, без сил прильнув к влажному телу Гриши. Длинные волосы рассыпались у него на груди. Он осторожно собрал их, открывая красивый изгиб шеи. – Ты когда-нибудь устаешь?
– Да, кажется, сейчас… Ты умотала меня, девочка, – признался Гриша. Приподняв ее голову, подтянул к себе и крепко, властно поцеловал в губы. – Ты сладкая и нежная.
– Я знаю, – Саша осторожно встала, бросила взгляд на усыпанный использованными презервативами пол. – Неплохой урожай.
– Знатно поработали, – усмехнулся Гриша. Откинувшись на спину, он закрыл глаза. – Мыться пойдешь?
– Конечно, только где?
– За шторкой тазик и два чайника с горячей водой. Думаю, она еще не успела окончательно остыть.
– Это та, что была для чая? – усмехнулась Саша, собирая волосы под резинку в низкий хвост.
– Ага, но обычно до чая не доходит, – сказал Гриша и осекся. Он понял – сболтнул лишнее. Пытаясь исправить впечатление от сказанного, поспешил добавить: – Ты не переживай. Мы очень редко так отрываемся. Вот полотенце, возьми.
– Чье оно?
– Ничье, чистое. А ты что подумала?
– А я ничего и не думаю, – Саша перебросила полотенце на плечо, собрала свои вещи, в беспорядке разбросанные по комнате.
Она почувствовала пустоту и бессмысленность происшедшего. Неужели это не сон? Еще вчера она была целомудренной девицей, мечтавшей о чистой и светлой любви, а сегодня она спокойно принимала участие в сексе на троих. Кажется, Будинцев откупорил ее, как бутылку шампанского, которое хранили в очень теплом помещении. Пробка вылетела, открывая путь безудержной сладкой пене. Пока не выплеснется, не остановится. Единственный положительный момент всей этой истории – воспоминания о Юре отошли на второй план. Влюбленности как не бывало. Жалкая копия Антонова ее больше не интересовала.
– Зачем тебе вещи? – зевая, спросил Гриша. – Ты сейчас никуда не поедешь. У нас три кровати, как видишь. Устроишься, а утром мы тебя выведем.
Саша представила, какими взглядами будут провожать ее студенты. Им даже задумываться не нужно – на ее лице с этого момента написано «шлюха». Озвучивать эту убийственную мысль она не стала. В конце концов, ее никто ни к чему не принуждал. Молча сложив все вещи на стул, Александра зашла за шторку, аккуратно задернула ее за собой. Едва теплой водой Лескова словно смывала свой поступок, уговаривала себя, что не раскаивается, но продолжения не хочет. Оказывается, от целомудрия до разврата, как от любви до ненависти, – один шаг, одна ночь.
Вернувшись к Грише, Лескова в первое мгновение не могла поднять на него взгляд. Мельком посмотрела на спинку стула, на которой висел прозрачный полиэтиленовый кулек с «урожаем» из использованных презервативов. Лицо Саши запылало. Заметив это, юноша сонно улыбнулся, унес кулек куда-то за ширму.
– Ложись, отдыхай. – Гриша указал на кровать, где они только что занимались сексом. Она была перестелена, словно никто не прикасался к подушке, не сминал простыню. Откуда-то взялось пуховое стеганое одеяло. – Я устроюсь этажом выше, не возражаешь?
– Хорошо.
– Вот и славно. Правда, я бы поел… – В отличие от мирно сопящего Славы Гриша был голоден. – Слушай, может, перекусим? Я подам тебе хавку в постель.
– Давай. – Саша поняла, что тоже проголодалась. – Только в кровать не нужно. Давай помогу.
– Нет. Ты – гостья. Я – хозяин, я суечусь, а ты забирайся под одеяло, что-то прохладно.
Гриша налил в литровую банку воду, опустил в нее кипятильник. Вскоре от него вверх стали подниматься крохотные пузырьки. Развлекая Сашу байками из жизни общежития, Гриша ловко орудовал ножом: быстро сделал бутерброды с колбасой, достал из холодильника соленый огурчик. Его аромат быстро смешался с аппетитным запахом колбасы. Саша сглотнула слюну – как же она проголодалась. Гриша достал небольшой поднос, поставил на него тарелку с бутербродами, чашку с крепким чаем.
– Вчера Славка получил посылку от родителей. Так что пока шикуем! Сырокопченая колбаска и финики – мечта. – Гриша подошел с подносом к Саше. – Давай, садись, приятного аппетита.
– Спасибо. – Сашу разморило под теплым одеялом. Но все-таки больше хотелось есть, чем спать.
– Будешь вспоминать в старости, как я приносил тебе еду в постель. Хочу, чтобы все твои кавалеры тебя баловали.
– Не надо сейчас о кавалерах, – жуя, попросила Саша.
– Как скажешь… – Гриша быстро расправился с бутербродами, еще подрезал себе соленый огурец. – Обожаю соленое. Славкина мама – просто волшебница.
– Повезло.
– А твоя хорошо готовит?
– О маме тоже не хочу сейчас говорить. – Саша поставила на поднос пустую чашку.
– Одни запреты. – Гриша встал из-за стола, подошел к кровати за подносом.
– Спасибо.
– На здоровье, милая. – Слава захрапел. – Это он во сне пожелал нам спокойной ночи.
– А может, ароматы колбасы растревожили?
– Может быть. Теперь можно и поспать, – поглаживая живот, заявил Гриша.
– Где у вас туалет?
– По коридору налево.
– Ложись, а я сейчас вернусь.
Пришлось одеться. Осторожно открыв дверь, Саша выглянула и, убедившись, что в коридоре никого, вышла из комнаты. Из-за некоторых дверей доносился приглушенный шум: смех, голоса, негромкая музыка. Лескова мечтала только о том, чтобы ни с кем не встретиться. Ей повезло. Обратно она почти бежала. Впорхнув в комнату, прижалась спиной к двери. Борясь со сбившимся дыханием, замерла. Тазика с водой не было. Ничто не напоминало о том, что здесь происходило меньше часа назад.
– Ты что там, уснула? – Гриша выглянул, отодвинув шторку.
– Я домой хочу, – чуть не плача, сказала Шура.
– Не будь ребенком. Сейчас я не смогу тебя незаметно вывести из общежития.
– Домой… – Саша осела, закрыв лицо руками.
– Ну что такое? Запоздалое раскаяние? Перестань.
Гриша подошел, присел рядом. Саша тихо всхлипывала. Сквозь пальцы текли слезы. Выглядела она жалко. Гриша погладил ее по голове, попытался оторвать руки от лица.
– Успокойся, все нормально. Что тебя так растащило? Все ведь было так хорошо. Тебе кто-то что-то сказал? – Саша отрицательно замотала головой. – Тогда хватит реветь. Давай спать. Утро вечера мудренее.
– Я не такая, – взлохматив волосы, Лескова с негодованием посмотрела в его серо-зеленые спокойные глаза.
– Никто не спорит. Все в порядке.
– Какой там!
– Не кричи! Славку разбудишь.
– Если он не проснулся от наших «охов» и «ахов», не проснется и сейчас! – зло выпалила Саша.
– Чего ты добиваешься?
– Не знаю.
– Хочешь, я тебя на руках отнесу в кровать?
– Хочу.
– Что не сделаешь ради улыбки женщины, – вздохнул Гриша и легко подхватил Сашу на руки. Она удивленно подняла брови, обвила его шею руками. Невысокий, крепкий, он нес ее, как пушинку. Осторожно опустил на кровать. – Раздеться помочь?
– Я сама.
– Я даже подглядывать не буду, – усмехнулся Гриша и в мгновение ока запрыгнул на свою кровать, укрылся. – Спи и выбрось глупости из головы.
Воспользоваться практичным советом Саша не смогла. Она лежала без сна, прислушиваясь к каждому шороху. Глядя на занавешенное старенькой шторкой окно, думала о том, что сегодняшний день – безумие, о котором она будет помнить всегда, всю свою жизнь. Она не простит себе этого. Что на нее нашло, в самом деле? Но ничего не исправить. Теперь она будет делать вид, что у нее все в порядке. Если излучать уверенность, никому не придет в голову обвинять ее в неразборчивости. Прежде всего, это касается двух ее новых знакомых. Они должны понять, что такие оргии для нее – явление исключительное. Жаль, что нервы сдали. Не нужно было пускать слезу перед этим великим сексуальным магнатом. Лучше дать понять, что их знакомство окончилось так же неожиданно, как и началось. Это первое и последнее утро, которое они встречают вместе.
– Доброе утро, красавица! – Слава проснулся, когда за окном еще хозяйничали предрассветные сумерки. Несколько минут он наблюдал за Сашей, а когда понял, что она точно не спит, спросил: – Что, не спится на новом месте?
– На новом месте приснись жених невесте, – ответила Лескова, потирая лоб. – Главное, крепко уснуть, что мне, к сожалению, не удалось. Чувствую себя разбитой.
– А я спал как младенец.
– Слушай, младенец, отвернись, я хочу одеться, – попросила Саша. Она понимала, как бессмысленно звучит ее просьба в свете событий минувшей ночи. Вчера они приблизились друг к другу на небезопасное расстояние, но сегодня ей хотелось, чтобы между ними сохранялась какая-то, пусть иллюзорная, дистанция.
Кровать пронзительно скрипнула. Саша быстро одевалась, поглядывая на отвернувшегося к стене Славу, на спящего Гришу. Именно его пробуждение беспокоило ее более всего. Стоило представить его искрящиеся насмешливые глаза, как по телу пробегали мурашки. Саша хотела, чтобы Слава помог ей незаметно миновать проходную, и больше никогда не возвращаться сюда, никогда не встречаться с обоими, особенно с Гришей. Но он вдруг проснулся, открыл глаза и, улыбаясь, произнес:
– Доброе утро всем.
– Доброе, – не поворачиваясь, ответил Слава.
– Привет, – буркнула Саша.
– Ты что это, дружище, повернулся к нам задницей? – поинтересовался Гриша.
– Дама переодевается.
– Это я попросила. – Лескова заколола волосы, поправила высокий ворот свитера.
– Глупо, но имеешь право, – перестав улыбаться, Гриша проворно вскочил с кровати, прикрыл одеялом измятую подушку, простыню. Он стоял перед Сашей в одних плавках, а она, к своему ужасу, уставилась на их внушительный рельеф. Не обращая внимания на столь откровенный взгляд, юноша потянулся, зевнул. – Сейчас будем завтракать. Саша, ты не откажешься от яичницы и гренок?
– Откажусь. Мне пора, мальчики. – Она постаралась произнести это спокойно и чуть устало. Они должны услышать в ее голосе желание поскорее покончить со всем этим, но ни малейшего намека на раскаяние.
– Зачем так спешить? Сегодня воскресенье, ты забыла? – Гриша недовольно поморщился.
– Мне нужно домой.
– Мамка ругать будет, – констатировал Слава. – Надо было вчера позвонить ей хотя бы.
– Не надо меня учить, что я должна делать, – раздраженно ответила Саша.
– Ты сама кого хочешь научишь. – Гриша несмело коснулся ее волос, заправил выбившуюся прядь за ухо. – Мне кажется, тебе никуда не нужно спешить. Ты просто хочешь поскорее уйти отсюда. Я прав?
Саша опустила глаза и молчала. Стыд нахлынул на нее сбивающей с ног волной. Почувствовав слабость в коленях, она села на краешек кровати. Гриша присел рядом, дождался, пока Лескова смогла встретиться с ним взглядом.
– Так я прав?
– Да, – прошептала Саша. Закрыв глаза, она запрокинула голову и нервно засмеялась. – Здесь слишком сильный запах спермы. Это меня смущает.
– Ты жалеешь о чем-то?
– Я вам не мешаю? – вспылил Слава. Он уже успел одеться и все это время недовольно наблюдал за диалогом.
– Пойди и набери воды, – не глядя на него, ответил Гриша.
– Не нужно его выпроваживать. Мне нужно, чтобы кто-то из вас, наконец, помог мне уйти отсюда.
– Слава! – Гриша многозначительно посмотрел на товарища. Тот быстро исчез, прихватив с собой чайник. Оставшись один на один с Александрой, он неторопливо надел футболку. – Что ты бесишься?
– Я чувствую себя последней шлюхой, – дрожащим голосом произнесла Лескова. Она снова поправляла ворот свитера. Создавалось впечатление, что он сдавливает ее шею, мешает дышать.
– Ну, не вешай себе награды. Ни первой и ни последней. – Саша рванулась к двери. Гриша успел схватить ее за руку, с силой сжал запястье. – Прости, шутка не принимается.
– Иди ты!
– Да что с тобой? Все было так хорошо. Ничего особенного не произошло.
– Вчера мне тоже так казалось. Только все это грязно и пошло. Мне было тошно, и вы это прекрасно видели.
– Согласен. Нам тоже было скучно, но мы прекрасно провели время.
– Да мне вспомнить страшно! – Саша закрыла лицо дрожащими руками. Покачала головой.
– Каждая нормальная женщина мечтает о чем-то подобном, только никогда в этом не признается. Вы все морочите себе голову какими-то нравственными принципами, ограничивая себя надуманными нормами морали. Отсюда все беды! Дыши полной грудью и не морочь себе голову!
– Спасибо за совет. Я хочу поскорее убраться отсюда.
– Ты захочешь вернуться.
– Никогда!
– Это уже совсем по-детски, – усмехнулся Гриша.
– А вот и я! – вернулся Слава. – Все выяснили? Можно провожать? Я готов.
– Сейчас вдвоем проводим. Я отвлеку Майю Алексеевну, а вы действуйте по обстоятельствам. – Гриша надел спортивные брюки, свитер, тапочки. Потом помог Саше надеть дубленку.
– Готова?
– Гринь, а может, все-таки по чаю? – несмело поинтересовался Слава.
– Это у дамы спрашивай. Я всегда готов, пожалуйста. Ты как, Шура?
– Я? – Повесив на плечо сумочку, Лескова вопросительно уставилась на обоих. Она переводила взгляд с коренастого, мускулистого Григория на его высокого, тощего товарища. Нет, она не может здесь оставаться и минуты. – Я хочу домой.
Без лишних слов Гриша предложил ей взять его под руку. Выйдя из комнаты, они то и дело встречали проснувшихся студентов, сновавших в полусонном состоянии по коридору, на лестнице. Саша чувствовала, как горячий румянец снова разливается по лицу, шее. Она знала, что ворот свитера скроет багровые пятна. Ей казалось, что каждый, кто случайно встретился на пути, смотрит на нее с предубеждением. Как будто все знали, что происходило ночью в маленькой комнате на третьем этаже.
На проходной Слава заморочил голову дежурной так, что Гриша с Шурой спокойно вышли из общежития. Судя по тому, как четко и отлаженно все прошло, Лескова сделала вывод, что маневр давно отработан. Распространяться на эту тему не стала. События прошедшей ночи вызывали у нее панику. Сейчас, в это морозное воскресное утро, она не могла представить, что согласилась на подобную авантюру.
На углу подождали Славу. Как и вчера вечером, они предложили Саше взять их обоих под руку, но она отмахнулась. Провожатые шли молча, периодически поглядывая на Шуру. Она была темнее тучи. Единственное, о чем мечтала, – поскорее оказаться дома в ванной и забыть о своих новых знакомых. На троллейбусной остановке Саша с нетерпением переминалась с ноги на ногу.
– Спасибо, мальчики. Дальше я сама. Компания мне не нужна, – довольно резко сказала она.
– Может, мы хотим провести тебя до самого порога, – улыбнулся Гриша. – Или хотя бы узнать номер телефона.
– Еще чего! – Его мешковатый тулуп выглядел нелепо, рыжие волосы раздражали Сашу. Она с трудом сдерживалась, чтобы не нагрубить. – Всем спасибо, все свободны.
– Пойдем, Гриня. – Слава выбросил недокуренную сигарету, укоризненно взглянул на Лескову. – Мне два раза говорить не надо, а ты чего ждешь?
– Ладно. Если наше присутствие раздражает даму, мы выполним ее каприз.
– Ради бога, поскорее, – дрожащим от избытка чувств голосом произнесла Саша
Гриша сделал глубокий реверанс, поскользнулся, чуть не упал. Слава поддержал его, за что выслушал поток брани.
– Ну, чего ты материшься? – обиженно сказал он.
– Ничего. – Гриша застегнул верхнюю пуговицу тулупа и зашагал обратно к общежитию. Слава поспешил за ним.
Оглянувшись, они успели увидеть, как Саша садилась в троллейбус. Она остановилась на задней площадке, в самом углу у поручня, несмотря на то, что в салоне было много свободных мест. Троллейбус тронулся. За замерзшим стеклом мелькали неясные силуэты машин, домов, строящегося метро. Саша задумалась, не заметив, как приехала до конечной. Еще немного, и она окажется дома. Хотелось верить, что там она почувствует облегчение, а горячая ванна поможет стереть из памяти воспоминания о легкомысленном поступке.
Дома ее ждала записка, зажатая дверной ручкой: «Приезжал, долго ждал. Ты где ночуешь? Юра». Колени подогнулись. Саша села на ступеньки, не замечая, какие они холодные. Сумочка соскользнула с плеча и упала на лестничную площадку. Обхватив голову руками, Лескова застонала. Ей было плохо настолько, что захотелось вырваться за пределы собственного «я», перестать существовать. Если бы только можно было вернуть все назад. Отмотать, перезаписать, переиначить.
Время шло, а Саша все сидела и думала о том, как легко она попала в капкан собственных запретов. Еще несколько дней назад она бы не поверила, что способна на такое, но что сделано, то сделано. Нужно идти дальше. Подтянув сумку, Саша нашла ключ. Только теперь почувствовала, что замерзла. Не хватало простудиться. Она не любит болеть, потому что у нее это всегда получается масштабно.
Открыв дверь, Саша стащила сапоги, бросила на пол дубленку, шапку. Не находя себе места, бродила из комнаты в коридор, из коридора в кухню. Казалось, Шура вернулась в другую квартиру. Но дело было в том, что изменилась она, изменилась безвозвратно. Есть поступки, совершая которые всю жизнь тащишь груз вины и сожаления. Можно делать вид, что все в порядке, что у тебя нет повода вздрагивать и краснеть, оглядываясь назад. Правда тяжелым бременем лежит на сердце. Оно больше никогда не будет биться легко и радостно. Даже в самые счастливые мгновения их омрачит нечто, известное только ему.
Глава 5
Что такое быть не в своей тарелке, Саша прочувствовала не раз. Когда тебе двадцать – это одни ощущения, а когда за сорок – совсем другие. Она понимала, что не должна думать о том, что разрушает ее мир, но в очередной раз оказалась неспособна справиться с собственными переживаниями. Она – психолог со стажем – падала в глубокую расщелину, на дне которой ее ждало жесткое приземление, несовместимое с самой жизнью.
К ней приходили люди, которым она должна была помочь выбраться из сложных ситуаций. Для каждого она находила нужные слова, доказывающие необходимость измениться самому, чтобы изменить взгляд на мир, чтобы вписаться в него и гармонично сосуществовать. Ее благодарили, желали добра и счастья, и теперь, когда Александра осознала, что у нее самой в душе царит беспорядок, ей было неловко принимать все эти проявления признательности.
Александра стала больше курить. Теперь это не напоминало приятный ритуал: мундштук за ненадобностью лежал в верхнем ящике стола, дамские ментоловые сигареты сменили те, что покрепче. Лескова нервничала, перебирала в памяти события двадцатилетней давности и приходила к неутешительным мыслям о непоправимой цепи ошибок. Не желая применять к себе приемы, помогающие обрести душевное равновесие, Саша продолжала бесконтрольное падение. Нервное напряжение достигло апогея. К тому же мужчина, пообещавший в следующий вторник покончить с собой, напомнил о себе. Он позвонил и, не давая Саше вставить слово, еще раз повторил свою угрозу.
– Я не приеду к вам домой, Леонид, но я готова… – Лескова услышала гудки. Она не успела договорить.
Такого неподдающегося клиента у нее давно не было. Вспоминались один-два случая из далекого прошлого, в начале карьеры. Непростое, но интересное время. Набираясь опыта, Лескова совершенствовала свой стиль в общении с клиентами. Саша не собиралась отказываться ни от одного из них. Она помнила почти всех по именам. Они ассоциировались у нее с проблемой, к решению которой приходилось подбирать нужный ключ. Сейчас у нее вырисовались два нуждающихся в неотложной помощи клиента: обещающий совершить суицид мужчина и она сама, погибающая от груза воспоминаний. Назрела необходимость разделить тяжкую ношу.
– Привет, Симона! Как дела? – приняв последнего посетителя, Александра набрала номер своей давней приятельницы.
Они были знакомы задолго до того, как Лескова решила открыть свою практику. Сколько детских воспоминаний. Однако, как это часто бывает, после окончания школы их пути на время разошлись. Редкие встречи сошли на «нет», телефонные разговоры – к поздравлениям с днем рождения, новым годом, да и то, если удавалось вспомнить друг о друге без опозданий. Потом наступил период сближения. Особенно после того, как обе вышли замуж во второй раз.
Саше всегда было доверительно легко с Симоной. Подруга принадлежала к категории активных, непоседливых, успешных женщин – набор качеств, который трудно переоценить в современном мире. Ее второй удачный брак завершал портрет совершенства. Римма Григорьевна не раз ставила Симону в пример менее удачливой и целеустремленной дочери.
Бюрократически проволочки отнимали время и силы. Открытие своей практики с каждым днем казалось все более недостижимой мечтой. Собрав нервы в кулак, Александра не сдавалась. В конце концов, она хотела доказать матери, что ее будущее в ее руках, что оно под контролем. Лескова медленно, но упорно шла к поставленной цели. В какой-то момент она поняла, что без помощи не справится. Тогда и вспомнила о Симоне, отбросив гордость, обратилась к ней. Подруга детства с удовольствием откликнулась. Связи супруга Симоны оказались весьма кстати. Дело сдвинулось с мертвой точки. Правда, с тех пор Саша чувствовала себя обязанной, а Симона всячески показывала, что ничего особенного не сделала.
– От добра добра не ищут, – с пафосом изрекала она прописную истину.
Сегодня Лескова хотела увидеться с подругой. Знала, что та может оказаться занята, и заранее придумывала вескую причину, которая теоретически могла бы перевесить всю важность дел Симоны.
– Привет, Шурка! У меня все отлично! – звенящий голос подруги контрастировал с вялым бормотанием Лесковой.
– Я тебя уже дня три не слышала.
– Четыре, – засмеялась Симона, – на меня столько всего навалилось. Замоталась – прости.
– Теперь полегче?
– Спасибо, жаловаться не на что. Наверное, пора к тебе на прием, потому что так не бывает. Что скажешь? – усмехнулась Симона.
– Бывает, но нечасто.
– А ты как, Саня?
– Как насчет увидеться?
– Даже не знаю, – протяжно ответила Симона. – Такой завал на фирме. Забыла, когда в последний раз вырывалась куда-то. Кажется, с тобой в бассейн дней десять назад. Кстати, две тренировки по фитнесу пропустила.
– Это ты мне рассказываешь? Я изнывала от скуки без тебя.
– Брось, Сашка. Ты ведь туда не ради меня ходишь.
– Ладно, о фитнесе потом поговорим. Есть темы поважнее. Давай сегодня встретимся.
– Не знаю, даже не знаю, – задумчиво произнесла Симона.
– Брось, я ведь тебя не в тур по Италии приглашаю, а кофе выпить в «Европе».
– Шурочка, зайка моя, я очень-очень хочу сказать «да», – Симона вздохнула. – Я перезвоню тебе через час, идет? За это время постараюсь кое-что уладить.
– Хорошо. Я еще буду на работе.
– Слушай, что-то мне твой голос не нравится.
– Наконец-то до тебя дошло.
– Стоп! Что случилось?
– Мне плохо, Симка, – тихо сказала Саша, закуривая очередную сигарету. Громко выдохнув в трубку, она перевела дыхание. – Плохо, как никогда.
– Значит, аутотренинги не помогают?
– Абсолютно.
– Других поучаешь, направляешь, убеждаешь, а себя?
– С собой всегда сложнее, – вздохнула Лескова.
– Понятно. Нужна служба спасения.
– Спасай!
– И это говорит опытный психолог!
– Я не узнаю себя, – призналась Лескова. – Не думала, что могу так расклеиться.
Она хотела в эту же минуту сказать о том, что пережила сильное потрясение, что после похорон Ильи ей вдруг стало так пусто, как будто она похоронила собственного сына. Господи, да о чем это она? Своим детям она даже не позволила появиться на свет. Она их убила. И все эти годы жила относительно спокойно. Она жила для себя, не желая больше выходить замуж, порхала, как бабочка, от одного романа к другому, от одних отношений к другим, но наступил момент, когда все вокруг поглотила пустота. Жизнь складывается не так, как она мечтала, а она только и делает, что решает чужие проблемы, восстанавливает чей-то покой. Не пора ли помочь самой себе? Вот и Симоне позвонила от отчаяния. Поможет ли ей разговор с подругой, у которой и без ее проблем хватает головной боли?
Настроение катастрофически падало, как вдруг Сашу осенило: с кем ей нужно пообщаться, так это с Прохоровым. То, что происходит, касается их обоих, и никак не объяснить успешной, жизнерадостной подруге всю горечь, разлившуюся внутри. Значит, не стоит тратить на это время. Кофе в «Европе» откладывается.
– Алло, Сашка, ты что замолчала?
– Знаешь, наверное, я погорячилась, – Александра решительно затушила сигарету, – не стоит вмешивать тебя в эту историю.
– Да что с тобой такое?
– Правда, Симка, я разберусь. Все будет нормально. Извини, что я тебя потревожила.
– Ты как с чужим человеком со мной говоришь, – обиженно произнесла Скуратова.
– Тебе показалось.
– Хорошо, я приеду. Говори, где и когда встречаемся?
– Нет, не нужно. Это была плохая идея. Извини. Я перезвоню.
Александра положила трубку. Какое-то время, покусывая губы, смотрела на телефон. Наверняка Симона в недоумении. Объясняться с ней придется, но не сегодня, не завтра. Саша уже жалела, что под влиянием импульса растревожила подругу. Теперь не обойдется без вопросов. Симона из тех, кто любит ясность. И все-таки ей придется усмирить свое любопытство. По крайней мере, до тех пор, пока Саша сама во всем разберется.
К ней приходили люди, которым она должна была помочь выбраться из сложных ситуаций. Для каждого она находила нужные слова, доказывающие необходимость измениться самому, чтобы изменить взгляд на мир, чтобы вписаться в него и гармонично сосуществовать. Ее благодарили, желали добра и счастья, и теперь, когда Александра осознала, что у нее самой в душе царит беспорядок, ей было неловко принимать все эти проявления признательности.
Александра стала больше курить. Теперь это не напоминало приятный ритуал: мундштук за ненадобностью лежал в верхнем ящике стола, дамские ментоловые сигареты сменили те, что покрепче. Лескова нервничала, перебирала в памяти события двадцатилетней давности и приходила к неутешительным мыслям о непоправимой цепи ошибок. Не желая применять к себе приемы, помогающие обрести душевное равновесие, Саша продолжала бесконтрольное падение. Нервное напряжение достигло апогея. К тому же мужчина, пообещавший в следующий вторник покончить с собой, напомнил о себе. Он позвонил и, не давая Саше вставить слово, еще раз повторил свою угрозу.
– Я не приеду к вам домой, Леонид, но я готова… – Лескова услышала гудки. Она не успела договорить.
Такого неподдающегося клиента у нее давно не было. Вспоминались один-два случая из далекого прошлого, в начале карьеры. Непростое, но интересное время. Набираясь опыта, Лескова совершенствовала свой стиль в общении с клиентами. Саша не собиралась отказываться ни от одного из них. Она помнила почти всех по именам. Они ассоциировались у нее с проблемой, к решению которой приходилось подбирать нужный ключ. Сейчас у нее вырисовались два нуждающихся в неотложной помощи клиента: обещающий совершить суицид мужчина и она сама, погибающая от груза воспоминаний. Назрела необходимость разделить тяжкую ношу.
– Привет, Симона! Как дела? – приняв последнего посетителя, Александра набрала номер своей давней приятельницы.
Они были знакомы задолго до того, как Лескова решила открыть свою практику. Сколько детских воспоминаний. Однако, как это часто бывает, после окончания школы их пути на время разошлись. Редкие встречи сошли на «нет», телефонные разговоры – к поздравлениям с днем рождения, новым годом, да и то, если удавалось вспомнить друг о друге без опозданий. Потом наступил период сближения. Особенно после того, как обе вышли замуж во второй раз.
Саше всегда было доверительно легко с Симоной. Подруга принадлежала к категории активных, непоседливых, успешных женщин – набор качеств, который трудно переоценить в современном мире. Ее второй удачный брак завершал портрет совершенства. Римма Григорьевна не раз ставила Симону в пример менее удачливой и целеустремленной дочери.
Бюрократически проволочки отнимали время и силы. Открытие своей практики с каждым днем казалось все более недостижимой мечтой. Собрав нервы в кулак, Александра не сдавалась. В конце концов, она хотела доказать матери, что ее будущее в ее руках, что оно под контролем. Лескова медленно, но упорно шла к поставленной цели. В какой-то момент она поняла, что без помощи не справится. Тогда и вспомнила о Симоне, отбросив гордость, обратилась к ней. Подруга детства с удовольствием откликнулась. Связи супруга Симоны оказались весьма кстати. Дело сдвинулось с мертвой точки. Правда, с тех пор Саша чувствовала себя обязанной, а Симона всячески показывала, что ничего особенного не сделала.
– От добра добра не ищут, – с пафосом изрекала она прописную истину.
Сегодня Лескова хотела увидеться с подругой. Знала, что та может оказаться занята, и заранее придумывала вескую причину, которая теоретически могла бы перевесить всю важность дел Симоны.
– Привет, Шурка! У меня все отлично! – звенящий голос подруги контрастировал с вялым бормотанием Лесковой.
– Я тебя уже дня три не слышала.
– Четыре, – засмеялась Симона, – на меня столько всего навалилось. Замоталась – прости.
– Теперь полегче?
– Спасибо, жаловаться не на что. Наверное, пора к тебе на прием, потому что так не бывает. Что скажешь? – усмехнулась Симона.
– Бывает, но нечасто.
– А ты как, Саня?
– Как насчет увидеться?
– Даже не знаю, – протяжно ответила Симона. – Такой завал на фирме. Забыла, когда в последний раз вырывалась куда-то. Кажется, с тобой в бассейн дней десять назад. Кстати, две тренировки по фитнесу пропустила.
– Это ты мне рассказываешь? Я изнывала от скуки без тебя.
– Брось, Сашка. Ты ведь туда не ради меня ходишь.
– Ладно, о фитнесе потом поговорим. Есть темы поважнее. Давай сегодня встретимся.
– Не знаю, даже не знаю, – задумчиво произнесла Симона.
– Брось, я ведь тебя не в тур по Италии приглашаю, а кофе выпить в «Европе».
– Шурочка, зайка моя, я очень-очень хочу сказать «да», – Симона вздохнула. – Я перезвоню тебе через час, идет? За это время постараюсь кое-что уладить.
– Хорошо. Я еще буду на работе.
– Слушай, что-то мне твой голос не нравится.
– Наконец-то до тебя дошло.
– Стоп! Что случилось?
– Мне плохо, Симка, – тихо сказала Саша, закуривая очередную сигарету. Громко выдохнув в трубку, она перевела дыхание. – Плохо, как никогда.
– Значит, аутотренинги не помогают?
– Абсолютно.
– Других поучаешь, направляешь, убеждаешь, а себя?
– С собой всегда сложнее, – вздохнула Лескова.
– Понятно. Нужна служба спасения.
– Спасай!
– И это говорит опытный психолог!
– Я не узнаю себя, – призналась Лескова. – Не думала, что могу так расклеиться.
Она хотела в эту же минуту сказать о том, что пережила сильное потрясение, что после похорон Ильи ей вдруг стало так пусто, как будто она похоронила собственного сына. Господи, да о чем это она? Своим детям она даже не позволила появиться на свет. Она их убила. И все эти годы жила относительно спокойно. Она жила для себя, не желая больше выходить замуж, порхала, как бабочка, от одного романа к другому, от одних отношений к другим, но наступил момент, когда все вокруг поглотила пустота. Жизнь складывается не так, как она мечтала, а она только и делает, что решает чужие проблемы, восстанавливает чей-то покой. Не пора ли помочь самой себе? Вот и Симоне позвонила от отчаяния. Поможет ли ей разговор с подругой, у которой и без ее проблем хватает головной боли?
Настроение катастрофически падало, как вдруг Сашу осенило: с кем ей нужно пообщаться, так это с Прохоровым. То, что происходит, касается их обоих, и никак не объяснить успешной, жизнерадостной подруге всю горечь, разлившуюся внутри. Значит, не стоит тратить на это время. Кофе в «Европе» откладывается.
– Алло, Сашка, ты что замолчала?
– Знаешь, наверное, я погорячилась, – Александра решительно затушила сигарету, – не стоит вмешивать тебя в эту историю.
– Да что с тобой такое?
– Правда, Симка, я разберусь. Все будет нормально. Извини, что я тебя потревожила.
– Ты как с чужим человеком со мной говоришь, – обиженно произнесла Скуратова.
– Тебе показалось.
– Хорошо, я приеду. Говори, где и когда встречаемся?
– Нет, не нужно. Это была плохая идея. Извини. Я перезвоню.
Александра положила трубку. Какое-то время, покусывая губы, смотрела на телефон. Наверняка Симона в недоумении. Объясняться с ней придется, но не сегодня, не завтра. Саша уже жалела, что под влиянием импульса растревожила подругу. Теперь не обойдется без вопросов. Симона из тех, кто любит ясность. И все-таки ей придется усмирить свое любопытство. По крайней мере, до тех пор, пока Саша сама во всем разберется.