Страница:
Дорога поднялась через город и ушла в горы. На дороге не было ни души.
– Слушай, Вероника, подумай сама, а зачем тебе сразу уезжать? Ты же, наверно, хотела посмотреть Кубу, как никак – это родина части твоих предков.
– Что ты имеешь в виду?
– Оставайся на несколько дней у нас в Гаване. Моя сестра Леа живет у жениха, а брат Иван все время в разъездах. Я живу практически один в двухкомнатной квартире в исторической части Гаваны!
Я задумалась. Собственно, что я теряю? Да ничего особенного. Даниэль показался мне очень приличным молодым человеком. К тому же, он прав: прилететь на родину предков за тридевять земель, ничего не увидеть и даже не попытаться разыскать отца… Это глупо.
– Уговорил! – объявила я. – Остаюсь на несколько дней!
– Вот и замечательно! Я так рад! – просиял мой спутник. – Завтра я покажу тебе Гавану, и ты поймешь, что это самый лучший город на свете. Сейчас ты, наверно, устала, я не повезу тебя на Малекон. Там надо погулять в хорошем настроении, когда силы будут! Наш дом находится в Старой Гаване, сразу туда поедем…
– А это что за вышки?
– Нефтяные! В этом районе у нас открытая нефтедобыча. В непосредственной близости от Гаваны. Тут нельзя купаться и ловить рыбу. Мы добываем нефть не очень высокого качества, но стараемся максимально обеспечить себя сырьем.
Я смотрела на лунную дорожку в море. У меня в душе появилась непривычная легкость. Как будто я вдруг освободилась от мучительного груза разочарования. Даже предчувствие приключений – давно забытое ощущение! – вдруг сладко заволновалось внутри.
Правда, разум тоже не дремал: пару раз, пока мы плутали по мрачным безлюдным переулкам Старой Гаваны, я на мгновение ругала себя, что пошла на такой абсурдный шаг, но тут же успокаивалась.
– Вот в этом доме мы живем! – радостно показал мне Даниэль на страшный даже в темноте, обшарпанный дом в темном узком переулке, куда еле-еле мы на «Оке» въехали. В ноздри проник сладковато-удушливый запах старости и гнили.
Из-под ног, отчаянно взвизгнув, выскочила кошка. Я вздрогнула. Даниэль легко ухватил мой чемодан и пригласил следовать за ним.
Узкая ненадежная лестница без перил вела на второй этаж.
– Осторожней! Тут ступеньки нет! – весело крикнул сверху мой новый друг. Я медленно поднималась наверх, не представляя даже, что при таком экстерьере меня ждет внутри. Даниэль громыхнул железной решеткой и отпер дверь в квартиру. Ожидая чего угодно, я вошла внутрь. На удивление, ничего страшного не приключилось.
Даниэль включил свет, и я увидела, что в квартирке две не самых маленьких комнаты, одна соединена с просторной кухней. Особенно впечатлили потолки – метра четыре с половиной или все пять – не меньше! Еще одна фантасмагорическая зарисовка сегодняшнего вечера!
– Душновато! – сказал Даниэль. – Сейчас включу вентилятор.
– Кондиционеров разве нет? – робко спросила я. – Тогда, может, окно лучше открыть?
Парень от души расхохотался.
– Жалюзи лучше не открывать, налетят ночные насекомые.
– Жалюзи?
Я удивленно подошла к окну и обомлела. Стекол в дивном старинном доме не было как класса. Вместо них висели тяжелые металлические жалюзи, сантиметров по пять-семь в ширину.
– Располагайся! – широким жестом показал Даниэль на дальнюю комнату. – Там живет Иван, но сейчас его нет. Я дам тебе чистое белье. Душ налево.
– А можно чаю или кофе? – робко спросила я.
– Чая нет, – бодро отозвался Даниэль, – кофе по карточкам будет через три дня. Но я пока могу занять немного у соседей. Ты устраивайся, я мигом.
Я огляделась в квартире. В одной комнате стоял старинный огромный комод красного дерева. Там же находилось тяжелое кресло. В комнате Ивана обнаружилась симпатичная тумбочка с резными ножками. Осколки прошлого?
Тяжело вздохнув, я направилась в душ. Он представлял из себя железную лейку на потолке и металлический поддон внизу. Горячей воды почему-то не было, сверху текла не очень уверенной струйкой вода комнатной температуры. Тем не менее, я с удовольствием сполоснулась.
– Слышишь, Даниэль, горячей воды нет! – сказала я, выходя из душа.
– А ее никогда нет, – спокойно ответил парень, отсыпая из банки кофе в турку.
– Как?
– Так. Горячая вода у нас на острове только для туристов. У простых кубинцев ее нет. Зимой не очень приятно, конечно, но зато как бодрит! На крышах бочки стоят, там вода за день здорово нагревается. Только наша бочка прохудилась, мы как раз с Иваном чинить собирались, там стенки подпаять нужно, только времени все не хватает. Поэтому напор не очень, извини. Кофе готов!
– Замечательно! – Я уселась на диванчик. Даниэль принес мне кофе в маленькой чашке. Она стояла на узорном серебряном подносе. Да и чашка тоже была необыкновенно красивая, фарфоровая.
– Угостить мне тебя особо нечем, – нахмурился он, осмотрев совершенно пустой холодильник. – Хотя, кое-что из отеля я привез.
Он порылся в рюкзачке и достал несколько измятых бутербродов с сыром и ветчиной.
– Девчонки из бара подбросили! – сказал он. – Обычно я побольше могу взять, с музыкантами делятся, но просто сегодня я торопился… Они всегда берут еду, чтобы потом продавать на рынке в Варадеро.
– Продавать?
– Ну, да, – смутился немного Даниэль. – За мостом в Варадеро есть большой рынок, это все знают. Там можно купить то, что несут из отелей: куриные окорочка, вино, ром… Все гораздо дешевле, чем в магазинах, и выбор хороший.
– Ну, теперь я понимаю, почему в отеле «все включено» время от времени то одного не было, то другого… – усмехнулась я.
– Да, есть такое дело… – потупился музыкант, терзая тарелку длинными пальцами.
– Боже мой, какая красивая посуда! – воскликнула я, пристально рассматривая чашку. – Откуда такая роскошь?
– От моего дедушки осталась! – с гордостью сказал парень. – Еще с колониальных времен! Я ее с самого детства помню. Она у нас служила для дорогих гостей! И мебель – тоже от него, он рассказывал маме, она еще испанская. Когда-то дедушке принадлежал весь дом, сейчас тут восемь семей живут. Большую часть мебели пришлось продать… Кресло, комод и тумбочка – вот, что осталось. Дерево такое крепкое, что никакой жучок не берет. И никакая влажность!
Чувствуя пиетет перед хрупкой стариной, я бережно взяла бутерброд с чудом уцелевшего в круговороте времен изящного колониального блюдца. В конце концов, и это еда, если больше ничего нет. После горячего кофе я почувствовала, что у меня отключаются последние тормоза, и от усталости и расстройства я засыпаю.
Даниэль проводил меня в комнатку, где я тут же уснула без задних ног, не раздеваясь, на чужой незнакомой постели.
– Доброе утро! – бодро прозвучало сзади. В дверном проеме стоял Даниэль в шортах, но с голым торсом. У него была прекрасная стройная и мускулистая фигура.
– Привет, – невольно залюбовалась и сразу смутилась я. Он, казалось, не обратил никакого внимания на это. Странно. В России я слышала, что все кубинцы просто озабочены сексом! Да и в Варадеро всякого понаблюдала. Эх!..
– Сейчас позавтракаем и пойдем гулять по Гаване, пока не стало слишком жарко! Потом, как я и говорил, мне надо будет по делам прокатиться. Но тут недалеко.
На завтрак меня ждал кофе и остатки вчерашних бутербродов. Я ограничилась кофе.
– Потом где-нибудь перекушу…
– Как хочешь!
Даниэль с удовольствием слопал бутерброды. Я приняла душ, переоделась в белое льняное платьице и была готова к выходу. Видел бы меня Виталий сейчас!..
– Надо же, а ты чистоплотная! – с удивлением сказал Даниэль, возвращая меня на землю.
– В смысле? – обомлела я.
– Тут про русских наши мужчины говорят, что они грязные. А от женщин всегда пахнет потом, и они не бреют ноги, – пояснил весьма непосредственно мой кубинский друг. – Наверно, дело в том, что ты наполовину кубинка… Чистота у тебя в крови!
Я расхохоталась.
– Только ты этого русским не говори, ладно? А то обидятся, еще и побить могут, – предупредила я. – На самом деле, все обстоит немного иначе!
– Это мне знакомые рассказывали, которые с русскими женщинами еще во времена Союза встречались, – сообщил Иван. – Они говорили, когда их привозили автобусом, в него невозможно было зайти – такой был запах! Правда, что русские женщины моются один раз в неделю? И дезодорантами не пользуются?
– Байки все это! – уверила его я, продолжая про себя смеяться.
Мы вышли на улицу. Я посмотрела вправо-влево, и сердце у меня екнуло. Увиденное немного напоминало старый Неаполь, но было еще выразительнее. Мы пошли вдоль узкой улочки. Дома на ней стояли явно колониальные, причем, возникало однозначное ощущение, что они не ремонтировались непосредственно с момента постройки – всего-то пару столетий.
Некоторые дома были разрушены полностью, от других уцелели только фасады. Часть зданий выглядела разрушенной наполовину, но между перекрытиями в них явно теплилась жизнь.
– Там кто, бомжи? – спросила я с замиранием.
– Кто такие бомжи? – нахмурился Даниэль.
– Ну, бездомные, кому жить негде…
– Нет, там живут обычные люди.
– Но это же опасно! – воскликнула я. – Эти дома в любую минуту могут рухнуть!
– А что делать? Надо же где-то жить! В Гаване большие проблемы с жильем, все хотят сюда приехать. В таких старых домах, конечно, нет воды, кое-где и света. Но есть хотя бы стены и крыша над головой.
Я примолкла, потрясенная. Навстречу нам катились велорикши. У входов в дома садились, устраиваясь поудобнее, широкозадые кубинки и морщинистые старики. У многих женщин, без тени смущения деловито идущих по улице в домашних халатах, красовались на головах разноцветные бигуди.
Между тем из окна третьего этажа одного из домов на веревке было спущено помятое ведро, которое подхватил мальчуган и умчался с ним.
– Зачем ему ведро спустили? – удивилась я.
– Это его маленький мальчишеский бизнес! В этом доме нет воды, чтобы не ходить с ведром по крутым лестницам, ведра спускают через окна. А в них – монетки. Потом ребята наполняют ведра и тем же образом отправляют их наверх!
– Все так непривычно и неожиданно! – вздохнула я.
– Это Гавана Вьеха, Старая Гавана! – с некоторым пиететом произнес Даниэль. – Я горжусь, что родился и вырос здесь. В этой части города так много старых домов, в том числе деревянных. Чудо, что они сохранились. Тут почти ничего не изменилось с давних времен, на каждом шагу – памятник архитектуры! Не зря ЮНЕСКО объявило Гавану городом-музеем! И настоящих музеев тут тоже полно. Исторический, музей революции, музей рома…
– Пожалуйста, не надо рома! – попросила я, снова вспомнив Виталия со стаканом в руке.
– Зря! – искренне расстроился мой гид. – Всем туристам нравится. В этом необычном музее можно посидеть на настоящих ромовых бочках, кино посмотреть про то, как ром делают, можно и вживую весь процесс понаблюдать, а потом – и продукт на вкус попробовать… Ну, ладно! Мы выберем места поинтересней!
– Отлично! – обрадовалась я.
Петляя по переулкам, мы вышли к набережной. Справа возвышался силуэт старой крепости, прямо перед нами, на другой стороне бухты, стояла огромная статуя Христа.
– На Малекон мы еще придем вечером! Сейчас там детишки купаются, ничего интересного! – объявил Даниэль, – пока я тебе просто показываю окрестности. Все в городе когда-то начиналось отсюда! Эти крепости, Кастильо-Дель-Морро и Кастильо-де-ла-Пунта охраняли Гавану от пиратских набегов. Это был один из самых защищенных портов, дальше еще несколько фортов было построено. Даже знаменитый пират Фрэнсис Дрейк в свое время не решился напасть на наш город! Хотя, в истории города были разные страницы. Несколько раз Гавана полыхала, сожженная пиратами. Кстати, пушки в крепости все еще действуют. Каждый вечер в девять часов производятся залпы! Развлечение для туристов и – напоминание о прошлом!
Мы снова углубились в улочки, которые, к моей радости, становились чуть более ухоженными. Я заметила, что на пути стали появляться кафешки и туристы. Жизнь определенно налаживалась!
– О! – сказала я обрадованно, показывая на красивую архитектурную постройку, увенчанную флюгером. – Узнаю это здание! Я его на этикетках рома «Гавана Клаб» видела. Тьфу ты, опять ром!
– Точно! Флюгер называется Гиральдилла, а здание – дворец капитанов-генералов Гаваны. Когда-то тут заседало правительство острова. Мы сейчас на одной из старейших площадей города – Армас. Здесь когда-то стояла церковь, но вместе с испанским кораблем она была сожжена молнией.
– А почему на флюгере женщина? – спросила я, присмотревшись.
– О, это знаменитая женщина, она считается хранительницей Гаваны. Ее звали донна Инеса де Бобадилья. Она заменила на посту губернатора Кубы своего мужа, когда тот отправился в военный поход. Очень романтическая история! Супруги любили друг друга и часто писали нежные письма. Потом губернатор погиб, а его письма все продолжали приходить, и донна Инесса, вопреки всему, не верила в смерть мужа.
– А ты хорошо знаешь историю Гаваны! – удивилась я.
– У нас иногда проходят конкурсы, кто лучше знает наш город, они не совсем официальные… Но я несколько раз побеждал на них! Мне очень интересна история, культура, я стараюсь много читать. Мы сейчас на улице Эмперадо. Хочешь, заглянем в «Бодегита дель Медио»? Обычно все туристы хотят там выпить «Мохито».
Я взглянула на скромную небольшую вывеску впереди. Можно было бы пройти мимо – и не заметить!
– Там, кажется, Хэмингуэй любил бывать? – припомнила я, когда мы входили. – Бар именно этим знаменит?
– Да, старина Хэм действительно жил тут неподалеку, в отеле «Амбос Мундос». Тут пил «Мохито», во «Флоридите» – «Дайкири». Да и в казино нередко заглядывал. Раньше это местечко называлось «ля Каса Мартинес», хотя теперь об этом вряд ли кто-то помнит. Кстати, тут сейчас можно и поесть, но туристы приходят только ради «Мохито».
– А почему Хэмингуэй любил Кубу?
– Наверно, она была близка ему по духу, – пожал плечами Даниэль. – Бывает такое чувство, как любовь с первого взгляда. Он приехал сюда впервые в 1932, а потом возвращался снова и снова. Сам говорил, что ему тут пишется легко. Обстановочка у нас такая, что для него оказалась очень уж творческой! Да и порыбачить старик не дурак был – предпочитал марлинов. После победы революции Хэм и Фидель вместе их ловили на всекубинском чемпионате!
– Да, об этом роман «Старик и море»… Противостояние человека и стихии! Мне очень нравится.
– Всем на Кубе известно, что прототип героя жил неподалеку от Гаваны, в городке Кохимар. Жители все и дом его знают, и к потомкам с уважением относятся, – сказал Даниэль. – Даже памятник писателю в Кохимаре такой же поставили, как в знаменитой «Флоридите». Сами жители собирали и металл на него, и деньги! Там легенды ходят, как он любил разговаривать с рыбаками, выпивать с ними… Никто так не пил, как Хэм: он смело мешал коктейли, вино и крепкие напитки, за что его тоже уважали. Хороший человек был, простой, поэтому и дружил с кубинцами. Многие европейцы, да и вы, русские совсем не такие. Кубинцы любят открытых людей, без задних мыслей и недомолвок!
Бар был забит до отказа, но свободный столик нашелся. Даниэль заказал нам по знаменитому коктейлю.
– Цены заоблачные! – предупредил он. – Кубинцы тут – редкие гости.
– Но место-то знаменитое! – рассмеялась я в ответ.
– Тут еще работает дедок, который, как говорят, «Мохито» самому Хэмингуэю подавал. Но его сервис вон за тем столиком стоит дорого – порядка сотни баксов. Да и не уверен я в правдивости этой байки…
Я с любопытством оглядывалась. В двухэтажном баре было шумно и полно иностранцев. Стены заведения были увешаны фотографиями знаменитостей, разрисованы и расписаны благодарственными автографами. Маленький музей – да и только!
– В «Бодегите» на самом деле любил бывать не только старик Хэм! – сообщил Даниэль, когда нам принесли запотевшие бокалы с мохито. – Смотри, вот автографы Алехо Карпентьера, Николаса Гильена, даже Джейн Фонда с Тэдом Тернером, Фрэнсис Форд Коппола, Бриджит Бардо и Пьер Ришар в «Бодегите» в разные времена отметились! Только сейчас, мне кажется, тут снова слишком много туристов…
– Да, коктейли действительно не самые дешевые! – добавила я, заглянув в счет. – Хотя, смотря с чем сравнивать! Если с Москвой… А на вкус – ничего особенного, если честно!
Даниэль улыбнулся лукаво. Мы снова вышли на улицу и двинулись в сторону «центра», как анонсировал мой гид.
– А сейчас мы по главной улице города Пасео-дель-Прадо выйдем к мемориалу «Гранма». Говорят, этот бульвар очень похож на барселонскую улицу Рамбла.
– «Гранма»? – удивилась я и стала соображать. – «Бабушка»? Это тот самый корабль, на котором Фидель и другие революционеры приплыли Кубу освобождать?
– Именно! Хотя «корабль» – это сильное название. Ты все поймешь, взглянув только на это суденышко! Я сколько хожу вокруг, никак не верю, что там восемьдесят человек поместилось! И как оно в шторм сразу не утонуло! Наверно, боги помогли.
– Или выпивка! Так у нас говорят, – засмеялась я.
Мы шли по знаменитой гаванской улице. Время от времени мне казалось, что передо мной – старый Мадрид. Похожие дома в староиспанском стиле с высокими узорными балкончиками, узкие окна. Середина бульвара вымощена цветными плитками.
– На Пасео-дель-Прадо обычно проходят гаванские карнавалы. А еще любят гулять местные жители и туристы, – сообщил Даниэль. – А вот и мемориал, одно из культовых мест революции!
Старушка – «Гранма», совершившая на старости лет свое самое громкое путешествие, прославившее ее в веках, гордо стояла в стеклянном саркофаге под круглосуточной охраной солдат. Почти как Ленин в мавзолее! Я хмыкнула. Меня просто распирало поспрашивать Даниэля про хитросплетения современной кубинской политики, отношения кубинцев к Фиделю, Раулю, но я решила подождать еще немного, чтобы сначала осторожно попытаться понять, а что думает по этому поводу Даниэль.
Мы дошли до местного Капитолия. Мне захотелось обойти его, чтобы получше рассмотреть с разных сторон.
– Он что, точная копия вашингтонского? – с любопытством спросила я. – Выглядит, как будто один в один!
– Да, копия, только уменьшенная. Построен во времена Мачадо. В мире всего два Капитолия! – с гордостью сообщил мой друг.
– Наверно, там сейчас заседает ваше правительство или парламент? – предположила я.
– Да, сенат там на самом деле заседал, но сейчас здание занимает Министерство науки, техники и экологии Кубы, Национальная научно-техническая библиотека и Музей Истории. Внутри, кстати, расположена знаменитая статуя Республики. Среди скульптур, находящихся в закрытом помещении, она в тройке самых больших, уступает только статуе Будды в Японии и Мемориалу Линкольна в Вашингтоне. Она была создана итальянским художником Анджело Цанели. Тут же находится нулевая отметка расстояний на Кубе, отмеченная редким бриллиантом, который когда-то принадлежал вашему царю Николаю II!
– Чего только не бывает! – пожала я плечами. – А это кто такие?
Мое внимание привлекло несколько групп, которые совершали странные телодвижения, отдаленно напоминающие восточные единоборства.
– Сейчас на лужайке перед Капитолием собираются дзюдоисты, ушуисты – тренируются ребята, движения отрабатывают. Есть детские кружки, есть – взрослые. Короче, спортивные занятия на свежем воздухе, ничего необычного, – сообщил мой гид с таким видом словно все происходящее наблюдалось не у стен уникального строения, а на школьной спортплощадке.
Я с любопытством озиралась вокруг. Когда мы покидали Старую Гавану, у меня было ощущение, что мы вот-вот попадем в привычный суетливый европейский город с его высокими домами, супермаркетами, офисами.
Ничего подобного! Вокруг Капитолия стояли те же колониальные постройки, в большей или меньшей степени разрушенные. На обшарпанных балконах сидели люди, задумчиво уставившись в пространство. Обрушившиеся этажи некоторых зданий напоминали сгнившие зубы во рту старика. Странное ощущение от наблюдений… Как будто город только-только приходит в себя, оживает после недавних тяжелых уличных боев.
Жара между тем наступала на столицу Острова Свободы, я только порадовалась, что прихватила с собой широкополую шляпку, прикрывающую лицо. Дышать было очень тяжело: загазованность в Гаване примерно такая же, как в Москве, притом, что машин во много раз меньше. Чудеса!
– А теперь мы отправимся на кладбище Колон. Это знаменитое мемориальное кладбище! – тоном, не терпящим возражений, сообщил мне Даниэль. – И оно – действующее.
– Ну, хорошо… – неуверенно согласилась я. – Давненько по таким местам не прогуливалась! А почему именно туда?
Мой спутник взглянул на часы.
– Просто через час с четвертью там состоится повторная эксгумация останков моего дяди, мама просила быть! – спокойно сказал он. Я усмехнулась и сочла шутку не слишком удачной. Но я пока не очень хорошо ориентировалась в местном юморе.
– Пс-с-с! – свистнул мой друг велорикшу, и мы покатились в сторону Колона. На дороге была причудливая смесь старинных легковых авто, автобусов, разнокалиберных грузовиков американского советского, изредка французского производства, велосипедистов и велорикш.
– А это что еще за чудище? – спросила я, показав на горбатый гибрид огромного грузовика и автобуса.
– Это метробус! – буднично сообщил Даниэль. – Он построен на базе старого советского тягача. На нем, кажется, раньше такие здоровые ракеты перевозили. Мы называем его «верблюд», поскольку у него два горба. А еще их называют «субботними автобусами»!
– Почему «субботними»? Они разве только по субботам ездят? Так сегодня, вроде, понедельник.
– Да, ездят они каждый день! – улыбнулся мой спутник. – Просто на Кубе по субботам всегда показывали западные фильмы. Ну, там ужастики или мелодрамы. Кубинские умельцы же всегда фильмы с американских спутников воровали. А перед такими фильмами писали, что в них присутствуют секс, нецензурная лексика и насилие. Так вот, в этих автобусах с лихвой и того, и другого, и третьего. Людей же полно, они там еле дышат, такая давка… Поэтому автобусы и «субботние»!
Я хихикнула – довольно остроумный народ! Даниэль оглянулся по сторонам.
– Почти приехали! Скоро уже Сементеро-дель-Колон!
– А почему дель Колон? – удивилась я. – Разве там был похоронен Христофор Колумб?
– Нет, кладбище просто названо в его честь. Сюда планировалось переместить останки первооткрывателя из собора Гаваны. Ты, кстати, имей в виду, что называя его Христофором, ты повторяешь легенду, которую он сам придумал. Его настоящее имя – Кристобаль Колон. Но во время плаваний он себя начал величать Христофором, то есть – несущим Христа, ни больше – ни меньше!
– Ничего себе – миссионер! – присвистнула я.
– А то! Колумб сам не свой был до мифов вокруг своей персоны. Перед выходом в плавание ему даже был присвоен низший францисканский чин, так что свет христианства он нес на новые земли, вроде бы, с полным моральным правом! Хотя на самом деле он занимался поиском новых богатств для испанской короны. А с его останками тут вообще такая была свистопляска! Не позавидуешь!
– Я что-то припоминаю… Их, кажется, с Кубы куда-то увезли?
– Все было не так-то просто! – расхохотался Даниэль. – Старина Колумб и после смерти продолжил увлекательные путешествия по миру! Как известно, он скончался в бедности и отчаянии в 1506 году в Испании, в Вальядолиде. Через несколько лет его тело перевезли в Севилью, а оттуда в 1544 году – в Санто-Доминго, на открытый им в 1492 году остров Испаньола. А еще через пару столетий, после разделения острова на Сан-Доминго и Гаити, останки бедняги перезахоронили на Кубе в связи с тем, что испанские войска оставили Испаньолу. А с Кубы в 1898 году испанцы возвратили останки Колумба назад в Севилью.
– Да уж, путешественник-мореплаватель! – покачала головой я. – Кстати, ты не знаешь, а кто финансировал его экспедиции? Ведь недешевое по тем временам удовольствие было!
– Видишь ли, был расчет, что новые земли и их богатства перекроют любые расходы! По поводу изначального финансирования экспедиций есть разные мнения. Говорят, в те времена Колумбу было нужно два миллиона. Так вот, один ему вроде бы дали генуэзцы, а второй – королева Изабелла, с которой его связывали очень дружеские отношения. Моя сестра Леа говорит, это были деньги, отобранные у евреев. В те времена как раз начинались гонения в Европе. Но я точно не знаю. Говорят, королева Изабелла была сама не своя до золота, и Колумб сумел убедить ее, что его экспедиция точно добудет несметные сокровища! А потом слал необыкновенно напыщенные и красочные отчеты по поводу увиденного на новых землях, где, на самом деле, были тогда только дикие берега, полуголые индейцы-туземцы и колючий кустарник!
– Скажи, а что, вся команда была такая же фанатичная, как этот неутомимый искатель? Расстояние то они прошли немалое…
– В первой экспедиции команда была – просто сборная солянка! – махнул рукой Даниэль. – Кого в ней только не было! И евреи, и баски, и беглецы всех мастей! Конечно, моряки были недовольны: они-то не были посвящены в детали экспедиции. Вот и зрели среди команд, измотанных долгим плаванием, заговоры. Кораблей было несколько, с капитанами у него тоже не все ровно было. Например, капитан Мартин Алонсо очень критично относился к действиям Колумба. А тому – все нипочем! Ты бы только знала, какое самомнение было у командора Христофора – только позавидовать! Он себя называл и Главным Адмиралом Моря, и Вице-Королем, и еще, черте как! Ему на команду наплевать было, по большому счету. А вот местные его называли по-другому, например, инквизитором. И спасло его от неминуемой кровавой расправы, в конце концов, то, что в самый острый момент экспедиция пришла к островам, не зря первый открытый остров был назван Сан-Сальвадором – Спасителем! Однако, не повезло герою: после своей последней экспедиции он был доставлен в Испанию в кандалах, сокровища инков и майя испанцы нашли уже после его смерти. А сын Колумба стал губернатором Сан-Доминго на открытой отцом Испаньоле. У писателя Алехо Карпентьера в романе образ Колумба очень ярко и образно прописан, как будто этот моряк застрял между миров, потерпел свое душевное кораблекрушение.
– Слушай, Вероника, подумай сама, а зачем тебе сразу уезжать? Ты же, наверно, хотела посмотреть Кубу, как никак – это родина части твоих предков.
– Что ты имеешь в виду?
– Оставайся на несколько дней у нас в Гаване. Моя сестра Леа живет у жениха, а брат Иван все время в разъездах. Я живу практически один в двухкомнатной квартире в исторической части Гаваны!
Я задумалась. Собственно, что я теряю? Да ничего особенного. Даниэль показался мне очень приличным молодым человеком. К тому же, он прав: прилететь на родину предков за тридевять земель, ничего не увидеть и даже не попытаться разыскать отца… Это глупо.
– Уговорил! – объявила я. – Остаюсь на несколько дней!
– Вот и замечательно! Я так рад! – просиял мой спутник. – Завтра я покажу тебе Гавану, и ты поймешь, что это самый лучший город на свете. Сейчас ты, наверно, устала, я не повезу тебя на Малекон. Там надо погулять в хорошем настроении, когда силы будут! Наш дом находится в Старой Гаване, сразу туда поедем…
– А это что за вышки?
– Нефтяные! В этом районе у нас открытая нефтедобыча. В непосредственной близости от Гаваны. Тут нельзя купаться и ловить рыбу. Мы добываем нефть не очень высокого качества, но стараемся максимально обеспечить себя сырьем.
Я смотрела на лунную дорожку в море. У меня в душе появилась непривычная легкость. Как будто я вдруг освободилась от мучительного груза разочарования. Даже предчувствие приключений – давно забытое ощущение! – вдруг сладко заволновалось внутри.
Правда, разум тоже не дремал: пару раз, пока мы плутали по мрачным безлюдным переулкам Старой Гаваны, я на мгновение ругала себя, что пошла на такой абсурдный шаг, но тут же успокаивалась.
– Вот в этом доме мы живем! – радостно показал мне Даниэль на страшный даже в темноте, обшарпанный дом в темном узком переулке, куда еле-еле мы на «Оке» въехали. В ноздри проник сладковато-удушливый запах старости и гнили.
Из-под ног, отчаянно взвизгнув, выскочила кошка. Я вздрогнула. Даниэль легко ухватил мой чемодан и пригласил следовать за ним.
Узкая ненадежная лестница без перил вела на второй этаж.
– Осторожней! Тут ступеньки нет! – весело крикнул сверху мой новый друг. Я медленно поднималась наверх, не представляя даже, что при таком экстерьере меня ждет внутри. Даниэль громыхнул железной решеткой и отпер дверь в квартиру. Ожидая чего угодно, я вошла внутрь. На удивление, ничего страшного не приключилось.
Даниэль включил свет, и я увидела, что в квартирке две не самых маленьких комнаты, одна соединена с просторной кухней. Особенно впечатлили потолки – метра четыре с половиной или все пять – не меньше! Еще одна фантасмагорическая зарисовка сегодняшнего вечера!
– Душновато! – сказал Даниэль. – Сейчас включу вентилятор.
– Кондиционеров разве нет? – робко спросила я. – Тогда, может, окно лучше открыть?
Парень от души расхохотался.
– Жалюзи лучше не открывать, налетят ночные насекомые.
– Жалюзи?
Я удивленно подошла к окну и обомлела. Стекол в дивном старинном доме не было как класса. Вместо них висели тяжелые металлические жалюзи, сантиметров по пять-семь в ширину.
– Располагайся! – широким жестом показал Даниэль на дальнюю комнату. – Там живет Иван, но сейчас его нет. Я дам тебе чистое белье. Душ налево.
– А можно чаю или кофе? – робко спросила я.
– Чая нет, – бодро отозвался Даниэль, – кофе по карточкам будет через три дня. Но я пока могу занять немного у соседей. Ты устраивайся, я мигом.
Я огляделась в квартире. В одной комнате стоял старинный огромный комод красного дерева. Там же находилось тяжелое кресло. В комнате Ивана обнаружилась симпатичная тумбочка с резными ножками. Осколки прошлого?
Тяжело вздохнув, я направилась в душ. Он представлял из себя железную лейку на потолке и металлический поддон внизу. Горячей воды почему-то не было, сверху текла не очень уверенной струйкой вода комнатной температуры. Тем не менее, я с удовольствием сполоснулась.
– Слышишь, Даниэль, горячей воды нет! – сказала я, выходя из душа.
– А ее никогда нет, – спокойно ответил парень, отсыпая из банки кофе в турку.
– Как?
– Так. Горячая вода у нас на острове только для туристов. У простых кубинцев ее нет. Зимой не очень приятно, конечно, но зато как бодрит! На крышах бочки стоят, там вода за день здорово нагревается. Только наша бочка прохудилась, мы как раз с Иваном чинить собирались, там стенки подпаять нужно, только времени все не хватает. Поэтому напор не очень, извини. Кофе готов!
– Замечательно! – Я уселась на диванчик. Даниэль принес мне кофе в маленькой чашке. Она стояла на узорном серебряном подносе. Да и чашка тоже была необыкновенно красивая, фарфоровая.
– Угостить мне тебя особо нечем, – нахмурился он, осмотрев совершенно пустой холодильник. – Хотя, кое-что из отеля я привез.
Он порылся в рюкзачке и достал несколько измятых бутербродов с сыром и ветчиной.
– Девчонки из бара подбросили! – сказал он. – Обычно я побольше могу взять, с музыкантами делятся, но просто сегодня я торопился… Они всегда берут еду, чтобы потом продавать на рынке в Варадеро.
– Продавать?
– Ну, да, – смутился немного Даниэль. – За мостом в Варадеро есть большой рынок, это все знают. Там можно купить то, что несут из отелей: куриные окорочка, вино, ром… Все гораздо дешевле, чем в магазинах, и выбор хороший.
– Ну, теперь я понимаю, почему в отеле «все включено» время от времени то одного не было, то другого… – усмехнулась я.
– Да, есть такое дело… – потупился музыкант, терзая тарелку длинными пальцами.
– Боже мой, какая красивая посуда! – воскликнула я, пристально рассматривая чашку. – Откуда такая роскошь?
– От моего дедушки осталась! – с гордостью сказал парень. – Еще с колониальных времен! Я ее с самого детства помню. Она у нас служила для дорогих гостей! И мебель – тоже от него, он рассказывал маме, она еще испанская. Когда-то дедушке принадлежал весь дом, сейчас тут восемь семей живут. Большую часть мебели пришлось продать… Кресло, комод и тумбочка – вот, что осталось. Дерево такое крепкое, что никакой жучок не берет. И никакая влажность!
Чувствуя пиетет перед хрупкой стариной, я бережно взяла бутерброд с чудом уцелевшего в круговороте времен изящного колониального блюдца. В конце концов, и это еда, если больше ничего нет. После горячего кофе я почувствовала, что у меня отключаются последние тормоза, и от усталости и расстройства я засыпаю.
Даниэль проводил меня в комнатку, где я тут же уснула без задних ног, не раздеваясь, на чужой незнакомой постели.
* * *
Утром меня разбудил уличный шум и лучи света, бесцеремонно пробивающиеся сквозь жалюзи. Уже было жарко, и простыни казались липкими. Я осторожно встала и попыталась выглянуть в окно. Жалюзи повернулись с жутким скрипом. Я увидела, что окошко выходит во внутренний дворик, к моему удивлению – довольно просторный.– Доброе утро! – бодро прозвучало сзади. В дверном проеме стоял Даниэль в шортах, но с голым торсом. У него была прекрасная стройная и мускулистая фигура.
– Привет, – невольно залюбовалась и сразу смутилась я. Он, казалось, не обратил никакого внимания на это. Странно. В России я слышала, что все кубинцы просто озабочены сексом! Да и в Варадеро всякого понаблюдала. Эх!..
– Сейчас позавтракаем и пойдем гулять по Гаване, пока не стало слишком жарко! Потом, как я и говорил, мне надо будет по делам прокатиться. Но тут недалеко.
На завтрак меня ждал кофе и остатки вчерашних бутербродов. Я ограничилась кофе.
– Потом где-нибудь перекушу…
– Как хочешь!
Даниэль с удовольствием слопал бутерброды. Я приняла душ, переоделась в белое льняное платьице и была готова к выходу. Видел бы меня Виталий сейчас!..
– Надо же, а ты чистоплотная! – с удивлением сказал Даниэль, возвращая меня на землю.
– В смысле? – обомлела я.
– Тут про русских наши мужчины говорят, что они грязные. А от женщин всегда пахнет потом, и они не бреют ноги, – пояснил весьма непосредственно мой кубинский друг. – Наверно, дело в том, что ты наполовину кубинка… Чистота у тебя в крови!
Я расхохоталась.
– Только ты этого русским не говори, ладно? А то обидятся, еще и побить могут, – предупредила я. – На самом деле, все обстоит немного иначе!
– Это мне знакомые рассказывали, которые с русскими женщинами еще во времена Союза встречались, – сообщил Иван. – Они говорили, когда их привозили автобусом, в него невозможно было зайти – такой был запах! Правда, что русские женщины моются один раз в неделю? И дезодорантами не пользуются?
– Байки все это! – уверила его я, продолжая про себя смеяться.
Мы вышли на улицу. Я посмотрела вправо-влево, и сердце у меня екнуло. Увиденное немного напоминало старый Неаполь, но было еще выразительнее. Мы пошли вдоль узкой улочки. Дома на ней стояли явно колониальные, причем, возникало однозначное ощущение, что они не ремонтировались непосредственно с момента постройки – всего-то пару столетий.
Некоторые дома были разрушены полностью, от других уцелели только фасады. Часть зданий выглядела разрушенной наполовину, но между перекрытиями в них явно теплилась жизнь.
– Там кто, бомжи? – спросила я с замиранием.
– Кто такие бомжи? – нахмурился Даниэль.
– Ну, бездомные, кому жить негде…
– Нет, там живут обычные люди.
– Но это же опасно! – воскликнула я. – Эти дома в любую минуту могут рухнуть!
– А что делать? Надо же где-то жить! В Гаване большие проблемы с жильем, все хотят сюда приехать. В таких старых домах, конечно, нет воды, кое-где и света. Но есть хотя бы стены и крыша над головой.
Я примолкла, потрясенная. Навстречу нам катились велорикши. У входов в дома садились, устраиваясь поудобнее, широкозадые кубинки и морщинистые старики. У многих женщин, без тени смущения деловито идущих по улице в домашних халатах, красовались на головах разноцветные бигуди.
Между тем из окна третьего этажа одного из домов на веревке было спущено помятое ведро, которое подхватил мальчуган и умчался с ним.
– Зачем ему ведро спустили? – удивилась я.
– Это его маленький мальчишеский бизнес! В этом доме нет воды, чтобы не ходить с ведром по крутым лестницам, ведра спускают через окна. А в них – монетки. Потом ребята наполняют ведра и тем же образом отправляют их наверх!
– Все так непривычно и неожиданно! – вздохнула я.
– Это Гавана Вьеха, Старая Гавана! – с некоторым пиететом произнес Даниэль. – Я горжусь, что родился и вырос здесь. В этой части города так много старых домов, в том числе деревянных. Чудо, что они сохранились. Тут почти ничего не изменилось с давних времен, на каждом шагу – памятник архитектуры! Не зря ЮНЕСКО объявило Гавану городом-музеем! И настоящих музеев тут тоже полно. Исторический, музей революции, музей рома…
– Пожалуйста, не надо рома! – попросила я, снова вспомнив Виталия со стаканом в руке.
– Зря! – искренне расстроился мой гид. – Всем туристам нравится. В этом необычном музее можно посидеть на настоящих ромовых бочках, кино посмотреть про то, как ром делают, можно и вживую весь процесс понаблюдать, а потом – и продукт на вкус попробовать… Ну, ладно! Мы выберем места поинтересней!
– Отлично! – обрадовалась я.
Петляя по переулкам, мы вышли к набережной. Справа возвышался силуэт старой крепости, прямо перед нами, на другой стороне бухты, стояла огромная статуя Христа.
– На Малекон мы еще придем вечером! Сейчас там детишки купаются, ничего интересного! – объявил Даниэль, – пока я тебе просто показываю окрестности. Все в городе когда-то начиналось отсюда! Эти крепости, Кастильо-Дель-Морро и Кастильо-де-ла-Пунта охраняли Гавану от пиратских набегов. Это был один из самых защищенных портов, дальше еще несколько фортов было построено. Даже знаменитый пират Фрэнсис Дрейк в свое время не решился напасть на наш город! Хотя, в истории города были разные страницы. Несколько раз Гавана полыхала, сожженная пиратами. Кстати, пушки в крепости все еще действуют. Каждый вечер в девять часов производятся залпы! Развлечение для туристов и – напоминание о прошлом!
Мы снова углубились в улочки, которые, к моей радости, становились чуть более ухоженными. Я заметила, что на пути стали появляться кафешки и туристы. Жизнь определенно налаживалась!
– О! – сказала я обрадованно, показывая на красивую архитектурную постройку, увенчанную флюгером. – Узнаю это здание! Я его на этикетках рома «Гавана Клаб» видела. Тьфу ты, опять ром!
– Точно! Флюгер называется Гиральдилла, а здание – дворец капитанов-генералов Гаваны. Когда-то тут заседало правительство острова. Мы сейчас на одной из старейших площадей города – Армас. Здесь когда-то стояла церковь, но вместе с испанским кораблем она была сожжена молнией.
– А почему на флюгере женщина? – спросила я, присмотревшись.
– О, это знаменитая женщина, она считается хранительницей Гаваны. Ее звали донна Инеса де Бобадилья. Она заменила на посту губернатора Кубы своего мужа, когда тот отправился в военный поход. Очень романтическая история! Супруги любили друг друга и часто писали нежные письма. Потом губернатор погиб, а его письма все продолжали приходить, и донна Инесса, вопреки всему, не верила в смерть мужа.
– А ты хорошо знаешь историю Гаваны! – удивилась я.
– У нас иногда проходят конкурсы, кто лучше знает наш город, они не совсем официальные… Но я несколько раз побеждал на них! Мне очень интересна история, культура, я стараюсь много читать. Мы сейчас на улице Эмперадо. Хочешь, заглянем в «Бодегита дель Медио»? Обычно все туристы хотят там выпить «Мохито».
Я взглянула на скромную небольшую вывеску впереди. Можно было бы пройти мимо – и не заметить!
– Там, кажется, Хэмингуэй любил бывать? – припомнила я, когда мы входили. – Бар именно этим знаменит?
– Да, старина Хэм действительно жил тут неподалеку, в отеле «Амбос Мундос». Тут пил «Мохито», во «Флоридите» – «Дайкири». Да и в казино нередко заглядывал. Раньше это местечко называлось «ля Каса Мартинес», хотя теперь об этом вряд ли кто-то помнит. Кстати, тут сейчас можно и поесть, но туристы приходят только ради «Мохито».
– А почему Хэмингуэй любил Кубу?
– Наверно, она была близка ему по духу, – пожал плечами Даниэль. – Бывает такое чувство, как любовь с первого взгляда. Он приехал сюда впервые в 1932, а потом возвращался снова и снова. Сам говорил, что ему тут пишется легко. Обстановочка у нас такая, что для него оказалась очень уж творческой! Да и порыбачить старик не дурак был – предпочитал марлинов. После победы революции Хэм и Фидель вместе их ловили на всекубинском чемпионате!
– Да, об этом роман «Старик и море»… Противостояние человека и стихии! Мне очень нравится.
– Всем на Кубе известно, что прототип героя жил неподалеку от Гаваны, в городке Кохимар. Жители все и дом его знают, и к потомкам с уважением относятся, – сказал Даниэль. – Даже памятник писателю в Кохимаре такой же поставили, как в знаменитой «Флоридите». Сами жители собирали и металл на него, и деньги! Там легенды ходят, как он любил разговаривать с рыбаками, выпивать с ними… Никто так не пил, как Хэм: он смело мешал коктейли, вино и крепкие напитки, за что его тоже уважали. Хороший человек был, простой, поэтому и дружил с кубинцами. Многие европейцы, да и вы, русские совсем не такие. Кубинцы любят открытых людей, без задних мыслей и недомолвок!
Бар был забит до отказа, но свободный столик нашелся. Даниэль заказал нам по знаменитому коктейлю.
– Цены заоблачные! – предупредил он. – Кубинцы тут – редкие гости.
– Но место-то знаменитое! – рассмеялась я в ответ.
– Тут еще работает дедок, который, как говорят, «Мохито» самому Хэмингуэю подавал. Но его сервис вон за тем столиком стоит дорого – порядка сотни баксов. Да и не уверен я в правдивости этой байки…
Я с любопытством оглядывалась. В двухэтажном баре было шумно и полно иностранцев. Стены заведения были увешаны фотографиями знаменитостей, разрисованы и расписаны благодарственными автографами. Маленький музей – да и только!
– В «Бодегите» на самом деле любил бывать не только старик Хэм! – сообщил Даниэль, когда нам принесли запотевшие бокалы с мохито. – Смотри, вот автографы Алехо Карпентьера, Николаса Гильена, даже Джейн Фонда с Тэдом Тернером, Фрэнсис Форд Коппола, Бриджит Бардо и Пьер Ришар в «Бодегите» в разные времена отметились! Только сейчас, мне кажется, тут снова слишком много туристов…
– Да, коктейли действительно не самые дешевые! – добавила я, заглянув в счет. – Хотя, смотря с чем сравнивать! Если с Москвой… А на вкус – ничего особенного, если честно!
Даниэль улыбнулся лукаво. Мы снова вышли на улицу и двинулись в сторону «центра», как анонсировал мой гид.
– А сейчас мы по главной улице города Пасео-дель-Прадо выйдем к мемориалу «Гранма». Говорят, этот бульвар очень похож на барселонскую улицу Рамбла.
– «Гранма»? – удивилась я и стала соображать. – «Бабушка»? Это тот самый корабль, на котором Фидель и другие революционеры приплыли Кубу освобождать?
– Именно! Хотя «корабль» – это сильное название. Ты все поймешь, взглянув только на это суденышко! Я сколько хожу вокруг, никак не верю, что там восемьдесят человек поместилось! И как оно в шторм сразу не утонуло! Наверно, боги помогли.
– Или выпивка! Так у нас говорят, – засмеялась я.
Мы шли по знаменитой гаванской улице. Время от времени мне казалось, что передо мной – старый Мадрид. Похожие дома в староиспанском стиле с высокими узорными балкончиками, узкие окна. Середина бульвара вымощена цветными плитками.
– На Пасео-дель-Прадо обычно проходят гаванские карнавалы. А еще любят гулять местные жители и туристы, – сообщил Даниэль. – А вот и мемориал, одно из культовых мест революции!
Старушка – «Гранма», совершившая на старости лет свое самое громкое путешествие, прославившее ее в веках, гордо стояла в стеклянном саркофаге под круглосуточной охраной солдат. Почти как Ленин в мавзолее! Я хмыкнула. Меня просто распирало поспрашивать Даниэля про хитросплетения современной кубинской политики, отношения кубинцев к Фиделю, Раулю, но я решила подождать еще немного, чтобы сначала осторожно попытаться понять, а что думает по этому поводу Даниэль.
Мы дошли до местного Капитолия. Мне захотелось обойти его, чтобы получше рассмотреть с разных сторон.
– Он что, точная копия вашингтонского? – с любопытством спросила я. – Выглядит, как будто один в один!
– Да, копия, только уменьшенная. Построен во времена Мачадо. В мире всего два Капитолия! – с гордостью сообщил мой друг.
– Наверно, там сейчас заседает ваше правительство или парламент? – предположила я.
– Да, сенат там на самом деле заседал, но сейчас здание занимает Министерство науки, техники и экологии Кубы, Национальная научно-техническая библиотека и Музей Истории. Внутри, кстати, расположена знаменитая статуя Республики. Среди скульптур, находящихся в закрытом помещении, она в тройке самых больших, уступает только статуе Будды в Японии и Мемориалу Линкольна в Вашингтоне. Она была создана итальянским художником Анджело Цанели. Тут же находится нулевая отметка расстояний на Кубе, отмеченная редким бриллиантом, который когда-то принадлежал вашему царю Николаю II!
– Чего только не бывает! – пожала я плечами. – А это кто такие?
Мое внимание привлекло несколько групп, которые совершали странные телодвижения, отдаленно напоминающие восточные единоборства.
– Сейчас на лужайке перед Капитолием собираются дзюдоисты, ушуисты – тренируются ребята, движения отрабатывают. Есть детские кружки, есть – взрослые. Короче, спортивные занятия на свежем воздухе, ничего необычного, – сообщил мой гид с таким видом словно все происходящее наблюдалось не у стен уникального строения, а на школьной спортплощадке.
Я с любопытством озиралась вокруг. Когда мы покидали Старую Гавану, у меня было ощущение, что мы вот-вот попадем в привычный суетливый европейский город с его высокими домами, супермаркетами, офисами.
Ничего подобного! Вокруг Капитолия стояли те же колониальные постройки, в большей или меньшей степени разрушенные. На обшарпанных балконах сидели люди, задумчиво уставившись в пространство. Обрушившиеся этажи некоторых зданий напоминали сгнившие зубы во рту старика. Странное ощущение от наблюдений… Как будто город только-только приходит в себя, оживает после недавних тяжелых уличных боев.
Жара между тем наступала на столицу Острова Свободы, я только порадовалась, что прихватила с собой широкополую шляпку, прикрывающую лицо. Дышать было очень тяжело: загазованность в Гаване примерно такая же, как в Москве, притом, что машин во много раз меньше. Чудеса!
– А теперь мы отправимся на кладбище Колон. Это знаменитое мемориальное кладбище! – тоном, не терпящим возражений, сообщил мне Даниэль. – И оно – действующее.
– Ну, хорошо… – неуверенно согласилась я. – Давненько по таким местам не прогуливалась! А почему именно туда?
Мой спутник взглянул на часы.
– Просто через час с четвертью там состоится повторная эксгумация останков моего дяди, мама просила быть! – спокойно сказал он. Я усмехнулась и сочла шутку не слишком удачной. Но я пока не очень хорошо ориентировалась в местном юморе.
– Пс-с-с! – свистнул мой друг велорикшу, и мы покатились в сторону Колона. На дороге была причудливая смесь старинных легковых авто, автобусов, разнокалиберных грузовиков американского советского, изредка французского производства, велосипедистов и велорикш.
– А это что еще за чудище? – спросила я, показав на горбатый гибрид огромного грузовика и автобуса.
– Это метробус! – буднично сообщил Даниэль. – Он построен на базе старого советского тягача. На нем, кажется, раньше такие здоровые ракеты перевозили. Мы называем его «верблюд», поскольку у него два горба. А еще их называют «субботними автобусами»!
– Почему «субботними»? Они разве только по субботам ездят? Так сегодня, вроде, понедельник.
– Да, ездят они каждый день! – улыбнулся мой спутник. – Просто на Кубе по субботам всегда показывали западные фильмы. Ну, там ужастики или мелодрамы. Кубинские умельцы же всегда фильмы с американских спутников воровали. А перед такими фильмами писали, что в них присутствуют секс, нецензурная лексика и насилие. Так вот, в этих автобусах с лихвой и того, и другого, и третьего. Людей же полно, они там еле дышат, такая давка… Поэтому автобусы и «субботние»!
Я хихикнула – довольно остроумный народ! Даниэль оглянулся по сторонам.
– Почти приехали! Скоро уже Сементеро-дель-Колон!
– А почему дель Колон? – удивилась я. – Разве там был похоронен Христофор Колумб?
– Нет, кладбище просто названо в его честь. Сюда планировалось переместить останки первооткрывателя из собора Гаваны. Ты, кстати, имей в виду, что называя его Христофором, ты повторяешь легенду, которую он сам придумал. Его настоящее имя – Кристобаль Колон. Но во время плаваний он себя начал величать Христофором, то есть – несущим Христа, ни больше – ни меньше!
– Ничего себе – миссионер! – присвистнула я.
– А то! Колумб сам не свой был до мифов вокруг своей персоны. Перед выходом в плавание ему даже был присвоен низший францисканский чин, так что свет христианства он нес на новые земли, вроде бы, с полным моральным правом! Хотя на самом деле он занимался поиском новых богатств для испанской короны. А с его останками тут вообще такая была свистопляска! Не позавидуешь!
– Я что-то припоминаю… Их, кажется, с Кубы куда-то увезли?
– Все было не так-то просто! – расхохотался Даниэль. – Старина Колумб и после смерти продолжил увлекательные путешествия по миру! Как известно, он скончался в бедности и отчаянии в 1506 году в Испании, в Вальядолиде. Через несколько лет его тело перевезли в Севилью, а оттуда в 1544 году – в Санто-Доминго, на открытый им в 1492 году остров Испаньола. А еще через пару столетий, после разделения острова на Сан-Доминго и Гаити, останки бедняги перезахоронили на Кубе в связи с тем, что испанские войска оставили Испаньолу. А с Кубы в 1898 году испанцы возвратили останки Колумба назад в Севилью.
– Да уж, путешественник-мореплаватель! – покачала головой я. – Кстати, ты не знаешь, а кто финансировал его экспедиции? Ведь недешевое по тем временам удовольствие было!
– Видишь ли, был расчет, что новые земли и их богатства перекроют любые расходы! По поводу изначального финансирования экспедиций есть разные мнения. Говорят, в те времена Колумбу было нужно два миллиона. Так вот, один ему вроде бы дали генуэзцы, а второй – королева Изабелла, с которой его связывали очень дружеские отношения. Моя сестра Леа говорит, это были деньги, отобранные у евреев. В те времена как раз начинались гонения в Европе. Но я точно не знаю. Говорят, королева Изабелла была сама не своя до золота, и Колумб сумел убедить ее, что его экспедиция точно добудет несметные сокровища! А потом слал необыкновенно напыщенные и красочные отчеты по поводу увиденного на новых землях, где, на самом деле, были тогда только дикие берега, полуголые индейцы-туземцы и колючий кустарник!
– Скажи, а что, вся команда была такая же фанатичная, как этот неутомимый искатель? Расстояние то они прошли немалое…
– В первой экспедиции команда была – просто сборная солянка! – махнул рукой Даниэль. – Кого в ней только не было! И евреи, и баски, и беглецы всех мастей! Конечно, моряки были недовольны: они-то не были посвящены в детали экспедиции. Вот и зрели среди команд, измотанных долгим плаванием, заговоры. Кораблей было несколько, с капитанами у него тоже не все ровно было. Например, капитан Мартин Алонсо очень критично относился к действиям Колумба. А тому – все нипочем! Ты бы только знала, какое самомнение было у командора Христофора – только позавидовать! Он себя называл и Главным Адмиралом Моря, и Вице-Королем, и еще, черте как! Ему на команду наплевать было, по большому счету. А вот местные его называли по-другому, например, инквизитором. И спасло его от неминуемой кровавой расправы, в конце концов, то, что в самый острый момент экспедиция пришла к островам, не зря первый открытый остров был назван Сан-Сальвадором – Спасителем! Однако, не повезло герою: после своей последней экспедиции он был доставлен в Испанию в кандалах, сокровища инков и майя испанцы нашли уже после его смерти. А сын Колумба стал губернатором Сан-Доминго на открытой отцом Испаньоле. У писателя Алехо Карпентьера в романе образ Колумба очень ярко и образно прописан, как будто этот моряк застрял между миров, потерпел свое душевное кораблекрушение.