Страница:
6
Подняв крышку сундука, я высыпаю на пол его содержимое. Под ногами валяются папирусы, пергаменты, дощечки. В них – вся моя жизнь. Моя личная переписка с Цезарем, Антонием и другими царями. Быть может, все это сжечь? Нет. Надо перебрать. Уничтожить только самое опасное, а все остальное оставить. Кто знает, может еще пригодится. Ведь Октавиан тонко дает мне понять, что сумеет спасти, сохранить мою жизнь, оставить за мной все мои привилегии и титулы. О, боги, боги, могла ли я тогда в Риме представить себе, что этот сопливый и тихий мальчишка будет в своих руках держать мое сердце? Оскорбляя его своей заносчивостью и надменностью, я нажила самого злейшего врага. Мстительный гаденыш!Сев на пол, я принимаюсь перебирать личный архив. Столько лет ушло на его собирание, и вот… Письма, просьбы, доносы, тайные указы, планы дворцов… Я грустно улыбаюсь. Вот он. Самый первый план дворца, который когда-то меня заставил выучить Аполлодор. Дворец, в котором я провела свои детство и юность. Страшное место, кровавое. Сколько всего я в нем повидала, пережила. А сколько было смертей… Глупых, безумных, но необходимых. Этому научил меня отец. В жизни царей все смерти необходимы, даже самых близких и любимых людей. Только сейчас я понимаю, как же он был прав. Справа я кладу то, что собираюсь сжечь, а слева то, что пока можно оставить. А это что? Я беру в руки дощечку. Много лет назад, коряво выводя буквы, я записала: «Первого числа лекции по медицине. Молодой лекарь Олимпа будет объяснять внутреннюю работу органов человека. Со второго по пятое число лекции по математике». Мягкая улыбка трогает мои губы. Сколько милых сердцу воспоминаний… На дощечку капают слезы. Это все усталость последних месяцев, переживания, волнения… Я готова плакать из-за любого пустяка. Но ведь это не пустяк! Это моя юность!
Забыв про архив, я подхожу к окну, крепко прижимаю к груди дощечку. О, боги, как же она сохранилась? Я вдыхаю в себя ароматы моря, вглядываюсь в мерцание звезд, укутываюсь в ночную мглу, и в моем сердце тлеет слабая надежда: быть может, боги дадут мне шанс все исправить? Я окунаюсь в ночную тишину, прислушиваюсь к дыханию своего прошлого. Дети не выбирают родителей. Нет моей вины в том, что во мне течет царская кровь. Кровь Птолемеев, жестоких и расчетливых убийц. Я боролась с зовом крови. Но корона… Золотой обруч с литой змейкой. Разве можно такое выпустить из рук? Разве есть на земле что-то, что было бы равноценно власти? Любовь, добро, справедливость? Сказки для дураков! Это разъяснил мне еще Цезарь. Теперь я ему верю. А поверить Цезарю заставил меня Антоний своим жалким и трусливым поведением, своими пирушками и пьяным безумием. Но кто сделал его таким? О, нет, это не я! При чем здесь я? Я всего лишь пытаюсь спасти себя, своих детей и Египет! Нет? Хорошо! Я хочу спасти только себя! И в чем моя вина?!
В гневе я разбиваю табличку. Она разлетается осколками по полу. Мне становится страшно. Что же я наделала? Сама судьба хранила ее столько лет, а я посмела пойти против судьбы. Собрав осколки, я кладу их перед собой. Табличку не склеить. Как и многое в моей жизни. Передо мной лежит груда маленьких осколков. Мое разбитое детство и страшная судьба. Когда же началось мое падение? Наверное тогда, когда Цезарь поджег Александрийскую библиотеку. Мою родную и любимую библиотеку, мой настоящий дом. А я… Я улыбалась тогда и, превозмогая боль, глупо и нелепо шутила: «Что не позволено смертным, то позволено Цезарю». Вот так я предала свой настоящий дом, тысячи рукописей, которые залечивали мои душевные раны и дарили бесценные знания. Предательница… Я хочу отвернуться от самой себя, оправдаться, разъяснить. Я… Ведь так тяжело быть богом на земле. Здесь столько зла, обмана, лицемерия. Я не всегда была такой…
– Божественная…
Я вздрагиваю, оборачиваюсь, удивленно смотрю на Хармион. Как она посмела войти без приглашения? Разве я звала ее?
– Что тебе надо? Как ты вошла?
– Божественная, простите меня! Я долго вас звала, но вы не откликались. Я осмелилась преступить запрет лишь тогда, когда услышала ваши крики.
– Какие крики? О чем ты?
– Вы так страшно кричали…
– Что ты несешь?
И тут до меня доходит: я стою посредине спальни, а вокруг меня разбросан личный архив. О, Исида! Все мои тайны перед глазами служанки!
– Убирайся! Убирайся отсюда!
– У нее началась лихорадка…
– Что?!
…Передо мной стоит лекарь Олимпа. Как он здесь оказался? И почему он так молод? Он с любопытством вглядывается в мое лицо. Что это, насмешка? Он что, насмехается над моим носом? Над моей внешностью?..
– Все будет хорошо, госпожа. Хармион, я надеюсь, у тебя хватит ума не выполнять приказы безумной царицы?
– Олимпа, что ты себе позволяешь? Как ты здесь оказался? Да что здесь происходит?!
7
Положив свитки на мраморный стол, главный смотритель библиотеки вежливо спросил:– Что-то еще госпожа?
– Благодарю тебя, Тифаний. Пока достаточно. Каков план лекций на следующий месяц?
– Сейчас скажу.
Вытащив из-под рукописей смятый папирус, он начал медленно зачитывать:
– Первого числа лекции по медицине. Молодой лекарь Олимпа будет объяснять внутреннюю работу органов человека. Со второго по пятое число лекции по математике, так… далее… что тут у нас? А-а-а… позвольте мне сказать в общем: лекции о поэзии, литературе, философии, астрологии, истории. Двадцать третьего числа я лично буду вести лекцию, посвященную Александрийской библиотеке, ее истории, архивам, каталогам. Вот еще интересное, разбор речи Цицерона «О царях Александрии». Что скажите, госпожа?
– Запиши меня на все занятия.
– Непременно! О, вы оказываете нам такую честь!
– Тифаний, я могу взять у тебя план, чтобы переписать его?
– Разумеется, госпожа.
Разместившись в самом дальнем зале библиотеки, Клеопатра приступила к чтению «Истории Египта», сочиненную жрецом Манефоном. Вернее было бы сказать «Истории Кемета» – именно так коренные жители называли свою землю, но греки переименовали все на свой лад. Перед Клеопатрой разворачивалась древняя и великая история народа, который когда-то правил всем миром. Постепенно сильных и великих царей сменили слабые и безрассудные. Империя пала, поглощенная иноземными завоевателями, сначала ливийцами, затем персами. Только при Александре Македонском, основавшем новую столицу – Александрию, Кемет будто бы воспрял духом. Вместе с Александром сюда пришли греки и переименовали страну в Египет. Началась новая династия Птолемеев. Именно политика Птолемеев, стяжательская и бездарная, привела к тому, что Египет оказался под угрозой поглощения Римской империей.
Клеопатра не сразу заметила, что она давно отвлеклась от рукописей и мечтательно смотрит в окно, отдавшись во власть странных фантазий. Ей казалось, будто бы она царица Египта, сумевшая возродить былые величие и мощь. Наравне с Римом она правит миром, а со временем с помощью политических интриг будет править и самим Римом. А рядом с ней… Клеопатра замерла от сладостного томления. А рядом с ней находится удивительный мужчина. Он мудрее, сильнее и старше ее. Да, именно так! Самый необыкновенный мужчина, который намного старше ее. Он обучит ее тонкостям власти и любви. Девочка мечтательно вздохнула. Поскорей бы сбылись ее мечты!
Клеопатра просидела в Александрийской библиотеке до вечера. Уходя, она попросила разрешения у Тифания взять на несколько дней «Историю» Геродота. Ей хотелось перечитать места о распутных царицах, которые, как и она, обладая удивительными способностями и талантами, стали жертвами пороков. О них вспоминали только благодаря Геродоту. «Он, наверное, тоже страдал каким-нибудь пороком, – язвительно думала Клеопатра, идя по галереям библиотеки, – раз так смаковал то, что описывал».
– Госпожа!
Девочка оглянулась и непроизвольно улыбнулась. Нет, она не умела хранить обиду на человека, который искренне ее любит. Аполлодор может быть строгим и суровым, но все это ей только во благо.
– Давай поднимемся на крышу библиотеки. Сегодня чудный закат.
– И посмотрим Александрию?
Сириец улыбнулся.
Когда они поднялись на крышу, у Клеопатры перехватило дыхание. Перед ней простирался пейзаж такой невероятной красоты! От восторга она захлопала в ладоши, подпрыгнула и раскинула руки. Как было бы здорово взлететь подобно птице! Взмыть в самую синеву! Изумить богов своей смелостью и отчаянием!
– Клеопатра, будь осторожна!
Она счастливо засмеялась.
– Смотри Аполлодор, я лечу!
Девочка побежала вдоль балюстрады, махая руками словно крыльями. Ах, если бы ее подхватил ветер, поднял над городом! Над величайшим городом мира! Вдоволь набегавшись и накричавшись от восторга, Клеопатра вернулась к наставнику.
Поставив ногу на небольшое возвышение и скрестив на груди руки, Аполлодор задумчиво вглядывался вдаль. В его облике было столько гордости и надменности, что любой мог бы принять его за царя. Прямая спина, никогда не прогибавшаяся под сильными мира сего, смуглая кожа, тонкие черты лица, орлиный нос, смоляные волосы и брови. Кровь в нем текла сирийская, но в душе он был греком. Клеопатра крепко обняла Аполлодора. Как хорошо, что он есть! Без него ее жизнь была бы еще тяжелее и горше. Одиночество – нелегкая ноша.
– Интересно, что чувствует царь, глядя на величественный город под ногами, всецело ему принадлежащий? А, Клеопатра, что ты чувствуешь? Ведь этот город основал твой великий предок – Александр Македонский!
– Восторг! И… что все это – мое!
Аполлодор внимательно посмотрел на нее и неожиданно грустно сказал:
– Как бы и я хотел это чувствовать.
По легенде, Александр Македонский решил основать город после того, как во сне ему явился Гомер и указал место для строительства – полосу земли, протянувшуюся вдоль египетского берега Внутреннего моря – так называли греки Средиземное море. Александрия с самого начала задумывалась как греческий город, а не египетский. К этому склонялся и главный зодчий города – Динократ Родосский, спланировав его в форме, близкой к прямоугольнику, в отличие от извилистых улиц Рима. Город был возведен на месте древнего поселения Ракотис, в том единственном месте на побережье Египта, где можно было построить город-порт благодаря менее илистой почве. От северных ветров и открытого моря Александрия была защищена грядой рифов и островом Фарос, который соединялся с городом гептастадией[1]. Со временем на острове построили храм Посейдону, Исиде и знаменитый Александрийский маяк, свет которого был виден на много десятков стадий. Строительство маяка, возведением которого занимался архитектор Сострат Книдский, заняло пять лет. Маяк был настолько великолепен, что Сострат, страшась забвения, в его основании высек надпись: «Сострат, сын Декстифона из Книда, посвятил богам-спасителям ради мореплавателей». Надпись он прикрыл слоем штукатурки, на которой было вырезано имя Птолемея Сотера.
С востока на запад через Александрию проходил главный торговый путь – Канопская дорога, от которой расходились улицы, пересекаясь с ней под прямым углом; дорога также соединяла восточные и западные ворота. К северу от главной улицы располагались дворцовый квартал, базилика и еврейский квартал. Южная часть города выходила на дельту Нила и Мареотидское озеро.
После поражения Карфагена в Пунических войнах морское и торговое первенство перешло к Александрии – культурное и научное первенство ему давно принадлежало. Лишь Рим, возвысившись, превзошел этот необыкновенный город.
Клеопатра посмотрела вниз. Александрия была словно на ладони. Дома, дворцы, храмы, пронзительная зелень садов, фонтаны и маленькие человечки… А вдали, рядом со стадионом, возвышался Серапеум – монумент, выстроенный ее предками в честь бога Сераписа. Девочка улыбнулась. Отсюда Мусейон и гимнасии были очень близки, достаточно было перепрыгнуть с одной крыши на другую.
– Смотри!
Аполлодор указал рукой на огромный огненный шар, падающий в морскую гладь. Великий бог Ра возвращался домой и, скрывшись за горизонтом, уступал место Нут – темному небу с бесчисленными звездами, небесному Дуату, с которого на земные дела взирали древние цари.
– Что бы не случилось сегодня во дворце, постарайся не покидать свою половину.
– О чем ты?
– Просто запомни то, что я тебе сказал.
– Хорошо, наставник.
– Нам пора возвращаться.
Перед тем как войти в свои покои, девочка решила заглянуть к старшей Клеопатре. Уже несколько дней сестра болела странной болезнью, никто не мог определить, что это и как следует лечить. Старшая Клеопатра была бледной и хрипло дышала. Положив ладошку на лоб сестры, девочка с ужасом воскликнула:
– Да ведь она горит!
– Госпожа, – ответил ей лекарь, – я делаю все, что могу. Вам лучше покинуть спальню. Быть может, это заразно.
Обняв сестру, Клеопатра прошептала ей на ухо:
– Выздоравливай скорее.
Ночью девочка проснулась от какого-то тревожного предчувствия. Будто бы что-то уже случилось, страшное и непоправимое. Накинув легкую тунику, Клеопатра разбудила Мути, приказав ей идти за ней. Не дожидаясь, когда старая служанка оденется, девочка выбежала из спальни. Во дворце стояла тревожная тишина. Она вспомнила слова наставника, но… Ведь именно сейчас происходит нечто ужасное и она не может, не имеет права оставаться в стороне. Ей стало страшно. Точно такая же тишина – мрачная, звенящая – была в день похорон брата. Девочка бросилась в покои старшей Клеопатры. Странное чувство, живущее где-то внутри нее, подсказывало ей, что беда случилась именно там. Вбежав в спальню сестры, девочка замерла. Сидящие на коленях служанки плакали и причитали, лекарь что-то говорил царице, та, как и Клеопатра, была в легкой тунике – видимо, она надела первое, что попалось под руку, когда ей сообщили о страшной вести. Береника плохо слушала, она не могла отвести взгляда от белого лица мертвой сестры.
– Божественная, она умерла настолько тихо, что я даже не сразу понял.
– Так что это за болезнь?
– Божественная… – лекарь замялся, – сейчас я думаю… что это был яд…
– Что?! – Береника побелела. – Ты ошибаешься! Кому мешала Клеопатра?
– Божественная, это всего лишь предположение…
– Это неверное предположение…
Клеопатра заплакала, она понимала, что необходимо подойти к сестре, в последний раз обнять ее, поцеловать. Но… она не могла преодолеть ужас и отвращение, исходящие от мертвого тела. Смерть… Опять смерть… Закрыв рот ладонью, она вернулась в спальню. Еще одна смерть. Глупая и нелепая. Теперь их осталось пятеро, а еще год назад было семеро. Это все проклятый дворец! Здесь постоянно умирают, а увеселения сменяют похороны. Клеопатре было невыносимо оставаться одной. Она жалобно позвала:
– Мути! Мути!
Старая служанка, стоявшая в дверях спальни, подошла к ней и крепко обняла.
– Что ж поделать, госпожа, если боги так решили…
8
Клеопатра любила путешествовать. Каждый год они с Аполлодором отправлялись в поездку по Нилу или по древним городам Египта. В первую очередь, это была хорошая возможность поговорить на чужом языке, ведь среди Птолемеев она единственная знала язык коренного населения Египта. Путешествия позволяли ей лучше понять землю и народ, некогда подчиненный ее предками. Огромное впечатление на девочку произвели религиозные культы, наполненные мистицизмом и древностью, так что от них шла кругом голова. Клеопатра изучила весь пантеон египетских богов, избрав себе в покровительницы Исиду, богиню любви и материнства. Почему именно ее? Клеопатра была поражена ее невероятной красотой и могуществом. В глубине сердца она лелеяла мечту стать похожей на Исиду. Но… Все портил ее фамильный птолемеевский нос и избавиться от него не представлялось никакой возможности.Вот и сейчас, сразу же после похорон старшей Клеопатры, она и Аполлодор, взяв с собой сундук с вещами и огромное количество рукописей, на царской барке отправились в путешествие по Нилу. Почему-то Аполлодор очень торопился, а Клеопатра делала вид, что не замечает этой поспешности. Она быстро связала просьбу наставника не выходить из спальни со словами придворного лекаря о возможном отравлении сестры. Конечно, предполагать такое было невероятно, но… получалось, что наставник отравил старшую Клеопатру. Для чего? Зачем? А главное, что чувствовала она сама, думая о таком варианте развития событий? Вначале Клеопатра испытала страх, как и любой другой человек, страх перед смертью, затем непривычное чувство пустоты. Когда то, к чему ты привык, вдруг исчезло, а потом… Потом она поняла, что на одну ступеньку приблизилась к трону. И все тяжелые чувства как рукой сняло. Осталось только одно – незнакомое, непонятное, смутное ощущение, что-то вроде благодарности к наставнику. Но об этом Клеопатра старалась не думать. И ни разу и словом не обмолвилась, что в ту ночь все-таки вышла из своей спальни. Быть может, ее вела сама судьба? То, что еще вчера было невозможным, сегодня уже находилось в пределах досягаемости.
В путешествие по Нилу Клеопатра взяла с собой «Историю Египта» Манефона, Геродота и Платона. Особо внимательно слушала Клеопатра рассуждения наставника о проводимой Римом политике, о римских государственных деятелях и о том, что ее отец все-таки вернется в Александрию.
– И что тогда? – спросила она.
– Что?.. Беренике не поздоровится, а за себя можешь не волноваться.
– Ты думаешь, он все еще любит меня?
– Он любил твою мать, а это намного серьезнее, чем если бы он просто любил тебя. Ты всегда была любимицей. Думаю, что после его возвращения ты сохранишь свой статус. И тогда…
Аполлодор замолчал, внимательно вглядываясь в черные глубокие глаза девочки.
– Я все поняла, – ответила Клеопатра. – Я не упущу своей возможности.
Сириец довольно улыбнулся.
– Ты самая необыкновенная из всех Птолемеев! Кстати, как только вернемся, возобнови свои занятия с учителем красноречия Теодотом. Как бы он тебе ни нравился, но он необходим. А владение ораторским искусством еще никому не повредило.
– А как долго мы будем путешествовать?
– Пока не вернется твой отец.
– Что? Но ведь он может вернуться через много лет или вообще не вернуться!
– Тебе нечего делать во дворце среди глупых людей. А Птолемей вернется скоро. Египет слишком лакомый кусок для римлян, а твой отец им сильно задолжал.
– А как же библиотека? Мусейон?
– Не переживай, говорю же тебе. Мы вернемся быстрее, чем ты думаешь.
Так и решили.
Проплывая мимо деревень, Клеопатра с удовольствием принимала подношения от крестьян. Все они смотрели на нее глазами, полными восторга и преданности. Весть о том, что маленькая принцесса, которая знает египетский язык и почитает богиню Исиду, вновь путешествует по Нилу, мгновенно облетела все провинции Египта.
– Смотри, как они почитают тебя, – говорил ей Аполлодор. – Ни Беренике, ни твоему отцу они не выказывали бы такого уважения.
Будучи гречанкой по крови, испытывая глубокое благоговение перед греческими философами и учеными и преклоняясь перед эллинским миром, Клеопатра обожала Египет. Невозможно было не любить эту огромную богатую страну с ее полноводной божественной рекой и высоким, колышущимся на ветру папирусом, с ее мистическими храмами и городами. Мемфис, Фивы – древнейшие столицы сказочной красоты некогда сказочно могущественной империи. Как же все временно на земле, и только богам доступна вечность!
Клеопатра посетила все египетские достопримечательности. Она восхищалась пирамидами, храмами Амона, Птаха, священного быка Аписа, аллеей сфинксов и самим сфинксом, пыталась разгадать загадку Лабиринта. Но больше всего ее поразили колоссы Мемнона и храм Хатшепсут. От всего этого веяло божественным величием и царским могуществом, будто само время покорилось мистическим памятникам старины.
– Я хочу быть похожа на египетскую богиню Исиду, – Клеопатра наконец-то решилась выразить вслух свое желание.
– О чем ты? – удивился Аполлодор.
– Я хочу носить такие же красивые одежды и красить лицо. Хочу, чтобы мое тело и волосы были самыми ухоженными.
– Вот оно что! – Аполлодор был безмерно рад.
В Клеопатре начинали просыпаться женственность и желание понравиться. Он знал, как она переживала из-за своей внешности, как просто одевалась, избегала женских украшений и красок. Значит, что-то начало меняться в ней. Боясь спугнуть это что-то, Аполлодор предложил:
– Завтра мы будем в Дашуре. Я могу подыскать для тебя женщину, которая обучит тебя всем женским премудростям.
– О, я очень прошу тебя об этом, Аполлодор!
Весь день Клеопатра крутилась возле декоративных зеркал, примеряя на себя платья и туники. Она даже отказалась от прогулки по городу, так велико было ее нетерпение. Неужели она будет красавицей? О, Исида, помоги Аполлодору найти такую женщину!
Наставник вернулся к вечеру.
Клеопатра, увидев рядом с ним женскую фигуру, замерла. Ей вдруг стало страшно. Может, все оставить как есть? Вдруг ничего не получится? От носа все равно никак не избавиться.
– Клеопатра! – услышала она довольный голос сирийца. – Госпожа моя!
Глубоко вздохнув, Клеопатра поднялась на палубу. И опешила. Ей почему-то казалось, что Аполлодор приведет старую женщину, умудренную жизненным опытом, ну, хотя бы, как Мути. А перед ней стояла молодая девушка.
– Сколько тебе лет? – спросила Клеопатра, не сумев скрыть любопытство.
– Двадцать два, госпожа.
Девочка облегченно вздохнула – слава богам, хоть не ровесница!
– Меня зовут Нефтида, госпожа. Это очень древнее кеметское имя.
Клеопатра знала, что и по сей день коренные жители называют Египет Кеметом.
– Мне это известно. И мне нравится твое имя.
– Госпожа, – вмешался Аполлодор, – я объяснил уже Нефтиде, чем она будет заниматься. И она согласилась отправиться вместе с вами в Александрию.
– Навсегда?
Девушка покраснела и ответила:
– Нет, госпожа, до тех пор, пока в этом будет необходимость. Моя родина здесь.
Клеопатра поняла ее. В Александрии жило много греков, египтян же почти не было. Там Нефтида будет чувствовать себя чужой. Кто захочет жить в городе, где все ему чуждо, пусть даже этот город самый красивый в мире! А еще… она хорошо понимала, каково это – быть не такой, как все.
Клеопатра с интересом рассматривала девушку. Невысокая, со смуглой кожей, тоненькая, словно папирус, и… как же красиво были подведены ее глаза!
– Я обучу вас всему, госпожа. Я даже раскрою вам секреты красоты нашей царицы Нефертити.
– Кого? – в один голос воскликнули Аполлодор и Клеопатра.
Девушка смутилась.
– Божественной Нефертити…
Клеопатра и сириец переглянулись.
– Я не знаю такой царицы. А прочла я много рукописей.
Нефтида пожала плечами.
– Не понимаю, о чем вы, госпожа. Нефертити была нашей царицей и самой прекрасной женщиной в мире. Она знала много женских секретов красоты.
– А ты откуда о ней знаешь? – спросил Аполлодор.
– От местного знатока вещей. Он мне про нее и рассказал.
– Так они называют колдунов, – пояснил наставник Клеопатре. – А что еще он тебе рассказывал?
– Что она и ее муж были проклятыми царями. Они поклонялись проклятому богу.
– Какому?
– Солнцу.
– То есть Ра, – уточнила Клеопатра.
– Нет, госпожа. Ра вечен и мы поклоняемся ему и сейчас. Это другой бог, проклятый.
– Невероятно! – Клеопатра удивленно смотрела на Нефтиду. – Мне казалось, что я знаю о Египте все, ведь я столько прочла и увидела!
– Да, это невероятно! – поддержал ее Аполлодор. – Неизвестные цари Египта… Постой-ка, если они были прокляты, то откуда колдун знает о женских секретах той царицы?
– Я не ведаю, господин. Наши знатоки вещей многое знают. Она была женщиной невероятной красоты. Ее кожа была бархатиста и упруга. Для этого ей приходилось каждое утро принимать ванну из теплого парного молока.
– Молока? – Клеопатра скривилась.
– Госпожа, вы будете ослепительно красивы!
Девочка покраснела и тяжело сглотнула.
Видимо, Нефтида поняла ее сомнения и тут же добавила:
– Красота, госпожа, это, прежде всего, обаяние. Именно оно обволакивает мужчину и покоряет его. Истинная же красота спрятана в вашем сердце. И я помогу вам ее раскрыть.
– Ну что, Клеопатра, последнее слово за тобой!
– Хорошо, Нефтида, я беру тебя с собой.
Аполлодор был доволен. Он переживал, как пройдет эта встреча. Нефтида была независима и самостоятельна, такой же была и Клеопатра. Найдут ли они общий язык?
Выяснилось, что Нефтида не просто так была связана с колдуном: она сама обладала магическими способностями и у нее даже были карты Рамзеса.
– Нефтида, ты погадаешь мне?
– Конечно, госпожа. Угодно ли вам, чтобы я сделала вам предсказание на всю жизнь или только на ближайшее будущее?
Клеопатра задумалась. Знать всю свою жизнь наперед было страшно, хотя и любопытно.
– Давай на ближайшее будущее.
Разложив карты, Нефтида всплеснула руками.
– О, госпожа, вас ждут огромные перемены! Ваша жизнь скоро изменится!