Наташа Северная. Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица

   – Это хорошие перемены?
   – Для вас они самые лучшие!
   – А для кого они худшие?
   Нефтида замялась.
   – Да не думайте об этом!
   – Что-то случится с Аполлодором?
   – Нет, что вы, у вашего наставника большая удача!
   – А у меня?
   Нефтида затаила дыхание. Как бы девочка хорошо ни относилась к ней, но, скажи она правду, та прикажет выбросить ее за борт.
   – Я вам так скажу, госпожа, – наконец-то нашлась Нефтида. – Огромную удачу вам принесет мужчина.
   – Мужчина?
   – Да. Он будет намного старше вас, но очень могущественный.
   Клеопатру разбирало любопытство.
   – А кто он? Это какой-то царь? А когда мы встретимся?
   – О, госпожа, у вас так много вопросов. А у меня так сильно разболелась голова. Пожалуйста, позвольте мне немного отдохнуть. Чуть позже я отвечу на все ваши вопросы.
   – Хорошо, Нефтида, – удрученно произнесла Клеопатра.
   Поднявшись вечером на палубу подышать речным воздухом, Клеопатра увидела Аполлодора.
   – Ты представляешь, Нефтида предсказала, что у меня появится очень взрослый и могущественный мужчина!
   – Я в этом и не сомневался, госпожа.
   – Почему?
   – Ты совсем не смотришь на сверстников.
   – Но они же глупцы!
   – Вот именно! Тебе не о чем с ними говорить. И в постели они тебя ничему не научат.
   В постели? Клеопатра вспомнила, что еще до путешествия она перестала подглядывать за любовными утехами сестер. И почему-то она уже не горела особым желанием. В ней стало что-то меняться.
   – А что ты читаешь? – спросила она, заметив какой-то свиток в руках наставника.
   – Тайный памфлет «Прорицание гончара».
   – Почему тайный? О чем он?
   – Здесь предсказывается, что наступит день, когда на юге Кемета объявится новый царь-египтянин и к нему перейдет вся власть. Столицей вновь станет Мемфис, а Александрия падет.
   – О, Исида! – прошептала Клеопатра.
   – Увы, но именно так египтяне относятся к Птолемеям. И тебе нужно это знать.
   – Ты же сам видел, как они любят меня!
   – Но они ненавидят греков и Александрию. Для них это чужой город, построенный чужеземцами. Истинное сердце Кемета, как они говорят, находится в Мемфисе.
   – Этот памфлет…
   – О, не переживай, тот, кто его распространял, уже в тюрьме.
   – Это хорошо. – Клеопатра положила руки на деревянные поручни, подставив лицо речному ветру. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то еще, помимо ее родни, претендовал на трон. – Это хорошо, – повторила она.
   А на следующий день, когда Нефтида рассказывала Клеопатре о свойствах благовоний и их правильном применении, к ней без разрешения вошел Аполлодор. Он был взволнован.
   – Госпожа! Береника свергнута. Птолемей в Александрии.

9

   Откуда исходит этот жар? А запах гари? О, боги, это горит библиотека!
   Я выбегаю из спальни и оказываюсь перед горящей библиотекой. Вокруг меня раздаются крики, бегают люди. Старый седой Тифаний пытается спасти рукописи. Но что он может? Я бросаюсь к нему. Свитки, карты, чертежи… все это в беспорядке валяется на земле.
   Схватив Тифания за руку, я отвожу его в сторону.
   – Тифаний, побереги себя! Сейчас Аполлодор пришлет подмогу.
   Аполлодор? Но когда я успела ему это приказать? Я решаю не забивать сейчас этим голову, а действовать. Наравне со всеми я выношу из библиотеки рукописи, таскаю в ведрах воду, увожу тех, кому стало плохо.
   Я спасу ее! Я сделаю все, чтобы не пропала ни одна рукопись! У меня нет права на такую страшную потерю. Ведь создавали эту уникальную библиотеку мои предки.
   Вытерев от усталости лоб, я прислоняюсь к стене. Как же здесь жарко…
   – Госпожа!
   Я оглядываюсь.
   Из пламени огня мне навстречу идет Аполлодор.
   – Пожар потушен!
   Это была правда. Огня больше нет. Я стою в главной зале библиотеки, а вокруг меня все так, как в детстве: белоснежные мраморные стены, бесконечные полки с книгами и рукописями, уют и покой.
   – Клеопатра, все рукописи целы.
   Я вскрикиваю. Это Цезарь. Я бросаюсь к нему и крепко его обнимаю.
   – Ни один папирус не сгорел, ни одна карта, – успокаивает он меня, ласково перебирая волосы. – Я не мог позволить, чтобы то, что было дорого тебе в детстве, пострадало. Чтобы то, что принадлежит всему человечеству, так глупо исчезло.
   – О, боги, боги, – шепчу я, – как ты велик!
   Я забываю обо всем на свете. Да, только с этим мужчиной я могу быть на вершине мира.
   Мне становится холодно, и я открываю глаза.
   Передо мной стоит Нефтида. А за ней… широкая тропа, усеянная звездами и уходящая в бесконечность.
   Я изумленно смотрю на нее.
   – Что это, Нефтида?
   – Это мой путь, госпожа. Мой путь – звездный. Так мне предсказал знаток вещей. А еще он сказал мне, что много лет я буду жить с несчастной женщиной. Одинокой и опозоренной.
   – Я знаю ее?
   Взгляд Нефтиды глубокий, пронзительный – будто она хочет прочесть в моем сердце все тайны.
   – Как вам сказать, госпожа… Вам еще предстоит с ней встретиться.
   В какой-то момент мне кажется, что она сейчас уйдет, я хватаю ее за руку.
   – А мой путь? Какой мой путь?
   – Посмотрите назад, госпожа.
   Я оборачиваюсь и замираю.
   Сзади меня тьма. Черная и роковая.
   – Но ведь это же бездна, – шепчу я в ужасе.

10

   – Здравствуй, дочь.
   Помпей крепко обнял Клеопатру, словно боялся вновь ее потерять.
   – Приветствую тебя, отец.
   На сердце было тяжело. Перед Клеопатрой стоял чужой, грузный и постаревший человек. За годы, истекшие с их последней встречи, она даже забыла, как он выглядит. Память стерла его образ, оставив лишь смутные, не самые приятные впечатления.
   – Как ты себя чувствуешь, отец? – спросила она, лишь бы не молчать.
   Птолемей сел на стул из красного дерева, инкрустированный их родовой эмблемой – орлом.
   – Ужасно! И в этом виновата твоя сестра! Все жилы из отца вытянула, мерзавка!
   Клеопатра шумно сглотнула, мысленно поблагодарив Аполлодора за то, что в такой страшный момент он увез ее из Александрии.
   Момент был действительно страшным. Птолемею удалось добиться от Рима военной помощи. Весной римские легионы, возглавляемые полководцем Габинием, направились к границам Египта. Вперед была выслана конница под командованием Марка Антония. Ему с ходу удалось взять город Пелусий, после чего путь в Александрию был открыт. Береника пыталась обороняться, приказав вырыть перед стенами города глубокий ров и выстроить укрепления. Но… Приказа ее никто не выполнил. Александрийцы почувствовали приближение истинного хозяина, жестокого и беспощадного, и то, что победа в любом случае останется за ним. Тогда Архелай предпринял отчаянный шаг – он решил дать римлянам бой. Жалкая попытка! Он погиб, не сумев даже на день задержать конницу. И именно смерть мужа, а вовсе не потеря власти стали для Береники истинной трагедией. Возможно поэтому на следующий день, когда римляне вошли в Александрию, Береника не сопротивлялась аресту, а покорно сняла золотой обруч со змейкой и дала увести себя в темницу.
   – Теперь-то ты в Александрии, дома, – примирительно сказала Клеопатра.
   – Да уж… дома… Чем ты занималась, пока меня не было? – Острые черные глаза Птолемея испытующе глядели на нее.
   – Чем занималась? – Клеопатра беспечно пожала плечами. Она и не предполагала, что отца может это заинтересовать. Забавно, почему?
   – Училась. Ходила в библиотеку, в Мусейон.
   – И правильно делала! – утвердительно произнес Птолемей. – Нечего с заговорщиками водиться!
   Так вот в чем дело! Он ее проверяет! Клеопатра почувствовала тоску и отчаяние. На самом деле она совершенно не нужна этому человеку. С появлением отца ровным счетом ничего не изменилось: она была по-прежнему одинока. Так зачем он вернулся?
   – Я сегодня устраиваю пир, в честь победы. На него приглашен Габиний со своими командирами. Я ему столько задолжал… – уныло пробормотал Птолемей. – Впрочем, это неважно… Там будут все. Так что приготовься.
   Клеопатра удрученно смотрела на старого и больного человека, изношенного не столько жизнью и переживаниями, выпавшими на его долю, сколько пороками.
   – Ты хочешь что-то сказать? – вдруг спросил он Клеопатру.
   – Ты знаешь, что Александр утонул?
   – Слышал. – Птолемей неопределенно махнул рукой. – Ему все равно ничего не перепало бы. Так что, слава богам, освободившим меня от него!
   У Клеопатры заныло сердце от таких жестоких и безразличных слов.
   – И старшая Клеопатра недавно умерла. Говорят, что от болезни. – Последнее слово девочка проговорила быстро, словно боясь выдать тайну.
   – Ну что ж, – философски заметил царь, – все мы рождаемся для того, чтобы умереть.
   Клеопатра обреченно опустила плечи. Все ее попытки найти в этом человеке что-то родное и близкое провалились. Нет, это не ее отец, это какой-то совершенно чужой мужчина. Ей так вольготно жилось при Беренике, что она совершенно забыла, какой он на самом деле.
   Береника?!
   – А что будет с Береникой? Ее выпустят из тюрьмы? Ты изгонишь ее из Египта?
   – Позволь мне решать это без тебя! – жестко проговорил Птолемей, вставая со стула и давая понять, что разговор окончен. – Иди, подготовься к пиру!
   Вбежав в спальню, Клеопатра бросилась к тайнику, чтобы достать связку маленьких ключей от потайных комнат. Вот когда они по-настоящему ей пригодились! Идея проследить за отцом пришла мгновенно. Что-то подсказывало, что именно сейчас очень многое решится в ее жизни.
   Осторожно войдя в тайную комнату, расположенную за залом приемов, Клеопатра прильнула к маленькому глазному отверстию. Пока она бегала за ключами, к отцу явился какой-то человек.
   – Составь список тех, кто поддерживал Беренику, – услышала она грубый и суровый голос отца.
   – Хорошо, Божественный. Что с ними прикажете сделать?
   Клеопатра внимательно вгляделась в того, к кому обращался ее отец. Высокий, худощавый, с похотливым выражением лица… Да ведь это же Гефестион! Любимец Птолемея! И когда он успел появиться во дворце? На протяжении всех лет, что не было отца, о нем никто и не слышал.
   – Всех казнить. Имущество и драгоценности – в казну.
   Девочка похолодела. Всех казнить? Но ведь многие из них ее родственники! Точнее, их общие родственники!
   – Не слишком ли жестоко ваше решение, о Владыка?
   – Это оправданное решение, Гефестион. Тот, кто предал один раз, будет предавать многократно. У царя должны быть только преданные слуги.
   Клеопатра попыталась запомнить этот мудрый ответ. Более того, смерть родственников и знати перестала казаться ей чем-то страшным и удручающим. Отец прав. Предатель должен быть наказан. А многие из тех, кто поддерживал Беренику, не упускали возможности отыграться на ней как любимице Птолемея. Как она могла забыть о таком? Если есть возможность наказать врага, ее нельзя упускать.
   Вошел слуга.
   – Владыка, позволь к тебе обратиться?
   – Слушаю тебя.
   – То, что ты просил, доставлено.
   – Пусть внесут.
   Взяв у мальчишки, стоящего за его спиной, огромное серебряное блюдо, слуга подошел к Птолемею.
   На блюдо было накинуто покрывало.
   – Сними его! – приказал царь.
   Гефестион сдернул покрывало – и Клеопатра с трудом сдержала вопль ужаса.
   На блюде лежала отрубленная голова Береники. Ее глаза были закрыты, а лицо… прекрасное лицо Береники было изуродовано ужасной гримасой смерти. Не найдя в себе сил на все это смотреть, Клеопатра закрыла глаза. Беренике было восемнадцать лет.
   – Ну что, доченька, – услышала она глухой и яростный голос отца, – поцарствовала?
   Не выдержав, девочка выбежала из потайной комнаты. Она бежала по дворцовым галереям, сама не понимая, куда и зачем… Опять смерть. Еще одна смерть… Когда же это закончится? Выбежав в сад, Клеопатра направилась в свою любимую беседку, которая находилась в самом дальнем уголке роскошного сада. Горло сдавила судорога, боль и отчаяние были настолько сильны, что расплакаться, просто расплакаться не представлялось никакой возможности.
   Клеопатра пробыла в беседке до самого вечера. На сердце было безрадостно и тяжело. Мысленно она возвращалась то к Беренике, то к своей матери, которую заменила ей старшая сестра. Пыталась представить, какая теперь ждет ее жизнь. И вдруг Клеопатра вспомнила о предсказании Нефтиды. Так вот для кого ожидали перемены к худшему! Ей стало не по себе. А что же тогда ждет ее, что ей сулят перемены к лучшему?
   И вдруг…
   От осенившей ее догадки Клеопатра затаила дыхание.
   Трон!
   Теперь между нею и троном никто не стоит.
   И…
   Девочка закрыла глаза. Не стоит торопиться. Не следует себя выдавать. Вот Береника поспешила и в итоге оказалась на блюде.
   Возвращаясь во дворец, Клеопатра оглянулась, отыскивая любимую беседку Береники и Архелая.
   Легкий ветерок играл пальмовыми листьями, по тропинкам величественно прохаживались павлины, друг за дружкой гонялись фазаны.
   Сорвав маки, Клеопатра положила их на подушки с золотистыми узорами, которые еще помнили тело своей хозяйки.

11

   Пир был в самом разгаре. Гости шумели, веселились, кто-то уже присоединился к танцовщицам, кто-то спешил уединиться в укромном уголке. Возле каждого входа и окна стоял знаменосец с римскими орлами. Гости, в основном, были римскими военачальниками, а не родственниками или знатью. А к вечеру большая часть александрийцев, из списка Птолемея, оказались в тюрьме. Царь был скор на расправу.
   Наибольший фурор на пиру произвело появление Клеопатры. С появлением во дворце Нефтиды та перестала носить простые сарафаны и подбирать волосы черепашьей заколкой. Ее прически стали сложными и женственными, платья дорогими и изысканными, на запястьях и щиколотках она отныне носила серебряные браслеты, украшенные драгоценными камнями. Все это было еще далеко от божественного идеала Исиды, но первые шаги были сделаны. Клеопатра испытывала сладостное чувство триумфа, замечая на себе взгляды Арсинои и других знатных дам, и понимала, какой она была дурой, отказывая себе в таком удовольствии.
   Клеопатра удрученно крутила в руках золотой кубок, думая о том, как бы незаметно улизнуть. Тяжело вздыхая, она думала о том, что… теперь их осталось четверо: два брата и две сестры – совершенно чужие друг другу люди. Чем они будут заниматься? Для чего им вместе жить под одной крышей? Девочка глазами разыскала Птолемеев. Старший из братьев – шести лет, слабовольный, неуклюжий увалень. Как всегда, он сидел на коленях у евнуха Потина, а тот с нескрываемым удовольствием кормил его. И откуда у слуги такая любовь к нему? Младший брат, четырех лет, обнимая старшего за спину, улыбался и сонным взглядом наблюдал за полуголой танцовщицей.
   Клеопатра задумалась об Арсиное. Знает ли она про ужасную смерть Береники? Что думает о своем будущем? Увидев, какими плотоядными глазами сестра пожирает римского военачальника, Клеопатра поняла, что той безразлично абсолютно все.
   – Кто это? – спросила Клеопатра у сидящей рядом жены новоявленного царского сановника.
   – Это всадник Марк Антоний. Тот самый, что одержал победу над Архелаем. О, госпожа, это, конечно, не мое дело, но… если он вам понравился, я могла бы шепнуть ему на ушко…
   Клеопатра сдвинула брови.
   – Не надо никому ничего шептать!
   – Простите… я хотела, как лучше.
   В этот момент Марк Антоний посмотрел в ее сторону, безразлично скользнул по лицу, груди… и наткнувшись на страстный взгляд Арсинои, ответил ей взаимной улыбкой. Арсиноя, рано ставшая жить с мужчинами, выглядела совсем взрослой, так что многие принимали ее за старшую сестру Птолемеев.
   Недовольная и злая Клеопатра вышла из-за стола, мельком взглянув на отца. Развалившись в позолоченном кресле, он что-то доказывал Габинию, жестикулируя и размахивая руками, с которых стекал жир.
   Прошло время изысканных и утонченных вечеров, которые так обожала Береника, – настало время птолемеевских пиров: грубых, похотливых и циничных.

12

   С появлением истинного хозяина жизнь во дворце круто изменилась. Дворцовые галереи наполнились женоподобными мальчиками и мужчинами, шумные пиры, в которых и особой надобности-то не было, устраивались каждый вечер, а хоровые представления, которым аккомпанировал на флейте сам царь, сводили с ума даже Клеопатру. Все вернулось на круги своя, а ведь именно из-за этого Береника, воспользовавшись восстанием александрийцев, изгнала отца. Прошлый опыт ничему не научил царя. Птолемей не стремился вникать в государственные дела. Чтобы начать возвращать долг римлянам и Габинию, он просто многократно увеличил налоги, ни на мгновение не утруждая себя мыслью о последствиях. Более того, собирать налоги он назначил римского гражданина Рабирия Постума, что для греков и египтян было неслыханным и чудовищным поступком. Но могло ли Божественного беспокоить мнение народа и знати?
   Клеопатра готовилась к тому, что, возможно, изменится и ее жизнь, и не в лучшую сторону, но отец не решился посягнуть на это. Более того, он всячески поощрял ее стремление к науке и знаниям. Он даже не жалел денег на покупку новых рукописей и трактатов для библиотеки.
   – Странно это для него, – решилась как-то поделиться своими сомнениями Клеопатра.
   – Ничего странного, он сделает тебя своей преемницей, – ответил наставник.
   Клеопатра затаила дыхание. Каждый раз мысль об этом вызывала у нее непонятное волнение.
   – Ты уверен в этом?
   – Да ты только послушай, как он тебя перед всеми расхваливает! Столько денег вкладывает в библиотеку и Мусейон!
   Птолемей всячески подчеркивал особое положение Клеопатры – статус своей любимицы.
   – Ты не такая, как все мы, – любил он ей говорить. – Ты особая! Ты знаешь много языков! Кстати, сколько уже?
   – Сейчас учу шестой.
   – Ай да дочка у меня!
   В глазах Птолемея заблестели слезы, и он крепко прижал дочь к себе.
   – Ты разбираешься в математике, геометрии, – продолжал он перечислять ее достоинства.
   – А еще я изучаю тактику ведения морского боя, – не сумев сдержаться, похвасталась Клеопатра.
   Птолемей поцеловал ее в лоб.
   – Молодец! А ну-ка, покажи отцу, какая ты стала красавица!
   Клеопатра, послушно встав с колен отца, отошла назад и довольная собой покружилась. Весело зазвенели сережки в ушах.
   – Только на тебя вся надежда, – с какой-то грустью и отчаянием в голосе промолвил Птолемей.
   – Отец, о чем ты?
   Подойдя к Птолемею, Клеопатра села к нему на колени и обняла его.
   – Видишь, как все обернулось… Эх, Береника, Береника… она не против отца пошла, она весь Египет загубила. Сколько я теперь римлянам должен…
   – Сколько?
   – Все твое наследство, дочка.
   – Отец, – возмутилась Клеопатра, – зачем ты им столько обещал?
   – Что поделать… Другого выхода не было.
   – И что теперь будет?
   – Будем тянуть время. А потом… потом тебе надо будет что-нибудь придумать…
   – Мне?!
   – Голова у тебя светлая, ты обязательно найдешь выход, – подбодрил ее Птолемей.
   – Я?!
   Клеопатра не верила своим ушам. Отец хочет взвалить на нее то, к чему она не имеет ни малейшего отношения?
   – Отец, ты хорошо себя чувствуешь?
   – Очень даже хорошо. Вот как исполнится тебе восемнадцать, я тебя своей соправительницей сделаю. Будешь государственными делами заниматься.
   – Для чего? Чтобы вместо тебя я с римлянами расплачивалась?
   – Ну, зачем ты так… Может, к тому времени что-нибудь изменится, вон как они в Галлии с войной завязли.
   – Отец, ну что ты в самом деле! Разве можно слепо надеяться на везение? Ждать какого-то чуда?
   – А что? Как станешь моей соправительницей, я тебе открою один секрет.
   – Какой еще секрет?
   Птолемей умолк на мгновение.
   – Я передам тебе план храма, где находятся сокровища фараонов.
   Пристально глядя в глаза дочери, он шептал:
   – Кто-то римлянам уже донес про это, поэтому они и помогли мне. Ну, я же не враг своим детям и своей земле, чтобы вот так вот взять и все отдать! Мне сейчас очень на руку их внутренние межусобицы, иначе бы они сюда легионов нагнали. – Птолемей схватился руками за голову.
   До Клеопатры мгновенно дошел весь ужас того положения, в котором они оказались. Сколько бы ни было у них противников из-за проримской политики отца, сколько бы недругов ни желало их падения, римляне всегда будут поддерживать своих должников – Птолемеев и не уйдут из Египта до тех пор, пока не получат обещанного. А это… это означало только одно – полную зависимость от Рима. Вот теперь вся правда и открылась, горькая, страшная правда. Правда не для всех. Клеопатра быстро поняла, что чем меньше народ будет знать и понимать истинное положение вещей, тем меньше будет волнений в стране. Царствование, о котором она в последнее время столько мечтала, обещало быть жестким и суровым. Ну, отец, на славу постарался!
   Встав с колен Птолемея, Клеопатра серьезно произнесла:
   – Это наша земля, птолемеевская! И римлянам здесь нечего делать!

13

   Клеопатра усердно посещала лекции и занятия в придворной академии – Мусейоне, отдаваясь им со всем пылом юношеского сердца. Ей намного интереснее было проводить время с учеными, философами и поэтами, чем с лицемерными, продажными придворными. Да и близких подруг у нее не было. После всего пережитого ей приятнее было одиночество, чем люди, от которых никогда не знаешь чего ожидать. Сосредоточившись на себе и своем мире, Клеопатра не входила ни в какую дворцовую партию, не вникала ни в какие интриги – она предпочитала посвящать время себе. Нефтида, ведавшая секретами красоты проклятой царицы Нефертити, открыла Клеопатре манящий мир женственности. Однажды ощутив себя красавицей, девочка всячески стремилась к тому, чтобы это чувство стало постоянным. Ее фамильный нос не стал от этого красивей или меньше, но Клеопатра научилась привлекать внимание иными достоинствами – фигурой, грудью, глазами. Суметь понравиться самой себе оказалось таким же непростым делом, как и освоение геометрии Эвклида.
   После массовых казней соратников Береники костяк александрийской знати был сломлен. Недовольные проримской политикой Птолемея – а таких было немало – надолго замолчали. Свободные нравы двора все больше приобретали черты вакханалии: оргии, на которых сношались не только мужчины и женщины, иногда в них принимали участие дети и животные; пьянство, извращения, насилие. Во дворце не нашлось ни одного человека, который смог бы всему этому противостоять. Птолемею нравилась такая жизнь – плотские удовольствия и почитание его как великого флейтиста. Все это подрывало его и без того слабое здоровье. И даже несведущему было понятно: этому человеку жить осталось недолго. Но сколько? Когда прошло два года, а Птолемей так и не почил, многие откровенно забеспокоились – да сколько же еще ждать? Такое нетерпение придворных вызывало у Клеопатры улыбку. Птолемеи так просто не сдаются, они будут до последнего вгрызаться в глотку своему врагу, будь то болезнь или даже смерть – и ее отец был тому примером. Переживала ли она по поводу его болезни и возможной кончины? Себе Клеопатра не лгала: она ждала его смерти как своего личного освобождения, как начала новой жизни. Перед придворными, как и подобает любимой и любящей дочери, она изображала скорбь и отчаяние. Чиновники и советники, которыми окружил себя Птолемей, очень быстро научили ее лицемерию и искусству сокрытия своих истинных чувств при любых обстоятельствах. Отец не склонял ее к оргиям и пьянству, но от этого девочке было не легче. Клеопатра втайне желала приобщиться к разгульной жизни, и борьба с этим пагубным желанием подтачивала ее внутренние силы. В душе она завидовала придворным и своей сестре, которые вели столь беззаботный и ничем не омраченный образ жизни. Ей почему-то казалось, что окажись она в водовороте плотских страстей, то сразу же бы забыла о своем одиночестве. Подлость, продажность, цинизм – вот чем наводнился дворец с возвращением Птолемея.
   Однажды, отдыхая в своей любимой беседке, Клеопатра спросила Нефтиду:
   – Погадаешь? Хочу знать, сколько еще осталось отцу?
   Разложив карты, египтянка разочарованно протянула:
   – Здоровье у него совсем плохое, но сил хватит на целую армию, госпожа. Надо ждать.
   – А сколько ждать?
   Нефтида пожала плечами.
   – Два-три года…
   Клеопатра облегченно вздохнула.
   – Это не так уж и долго.
   Немного помолчали. Сад пьянил ароматами и красотой диковинных цветов: желтые, красные, синие, розовые, фиолетовые – вся палитра была на их лепестках. Тропинки причудливо петляли между аккуратно подстриженными кустами, чем-то напоминая древний Лабиринт. Дворцовые кошки, развалившись под финиковыми пальмами, отдыхали после праведных трудов – обильной еды и ленивой охоты за мышами.
   – А помнишь, ты мне нагадала могущественного мужчину?
   – Помню, госпожа.
   – Когда мы с ним встретимся?
   – После смерти вашего отца, госпожа.
   – Вот как…
   Клеопатра тяжело вздохнула.
   – Я его уже устала ждать, – проговорила она немного капризно, – все жду-жду, а его все нет и нет.
   – Не торопитесь, госпожа. Все будет.
   – А где он сейчас? Что делает? У него есть жена? Ты можешь узнать?
   Нефтида опять разложила карты. После недолгого молчания она ответила:
   – Он на войне.
   – Где?
   – Он величайший воин, госпожа. Он любит покорять новые земли, любит победы. И у него есть жена, но он ее не любит.
   Клеопатра мечтательно улыбнулась. Слова о жене прошли мимо ее ушей. Какого необыкновенного мужчину приготовила ей судьба!