Наташа Северная. Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица

Наташа Северная
Клеопатра и Цезарь
Подозрения жены, или Обманутая красавица

Сюжет I
Птолемеи: юность

1

   Откинувшись на подушки, Клеопатра сонно глядела в небо. Тихо шелестели пальмовые листья над головой. Маленькие обезьянки, перепрыгивая с ветки на ветку, негромко между собой переговаривались. Лишь здесь, в маленькой беседке, скрытой в глубине сада, девочка чувствовала себя защищенной. Жизненная сила и спокойствие, исходящие от вековых деревьев и диковинных цветов, передавались и ей. В этом маленьком раю не было ни ссор, ни скандалов, ни злобы, ни оскорблений, ни детских обид. Здесь все было так, как некогда задумывали древние боги Кемета, здесь царили гармония и умиротворенность.
   Клеопатра закрыла глаза и как будто упала в материнские объятия. Сердце защемило то ли от любви, то ли от безысходной тоски. Крепко обнявшись, они сидели на берегу Нила. Каждая из них дала себе слово никогда не размыкать объятий.
   – Отчего ты грустишь, доченька?
   – Мама… – Клеопатра склонила голову ей на грудь, – мама…
   По ее щекам покатились непослушные слезы.
   – Не плачь, не плачь, любимая, когда-нибудь все твои горести закончатся. Ты прости меня… прости.
   – Мама… – беспомощно шептала девочка, не в силах совладать с болью, – мама… мне так плохо без тебя.
   Клеопатра вздрогнула и проснулась. Лицо ее было мокрым от слез, а на сердце – тяжело и угрюмо. Горько вздохнув, она прислушалась к странным крикам, что доносились со стороны Нила.
   – Скорей! Беда! Беда! Позовите лекаря!
   Клеопатра напряглась. Привстав с подушек, она какое-то мгновение выжидала, а потом мигом бросилась к реке.
   Оказавшись на берегу, девочка замерла. Ее маленькое сердечко заныло от ужаса, от неотвратимости настигающей ее беды. На песке, раскинув руки, лежал старший брат Александр, а вокруг него суетились слуги.
   – Госпожа, идите во дворец! – словно откуда-то издалека донесся голос старой служанки Мути.
   Слуги были настолько поражены случившимся, что на девочку никто не обращал внимания.
   Вдруг кто-то прикоснулся к ее плечу.
   – Госпожа, вам надо уйти отсюда. Мути, забери ее!
   Оказавшись под прохладными сводами дворца, Клеопатра крепко обняла старую служанку и заплакала.
   – Мути, Мути, что с ним случилось?
   – Он… ваш брат утонул, госпожа. Все произошло так быстро и так неожиданно… Он плавал, а потом вдруг всплеснул руками и… все…
   Не стесняясь ни слез, ни страха, девочка еще сильнее прижалась к служанке. Ей хотелось материнской ласки и утешения.

2

   Дворец погрузился в скорбную тишину. Даже слуги разговаривали шепотом. Царица Египта Береника отменила все увеселения и праздники. Клеопатра догадывалась, чего это стоило старшей сестре, которая превыше всего в жизни ценила шумные пиры. Но… нелепая смерть брата, пусть и не горячо любимого – в их семье любовь друг к другу была под запретом, – заставила Птолемеев задуматься о конечности жизни. Безусловно, боги бессмертны, но какое-то время они должны пребывать на земле. И лучшая ли это часть их божественной жизни?
   Александра хоронили ночью в закрытом саркофаге. Так хоронили всех незаконнорожденных детей царской крови. Совсем недавно их было семеро, а теперь – шестеро. Произошедшее враз изменило их жизни, будто все благо, отмеренное им богами, уже иссякло. Клеопатра закрыла лицо руками. Она боялась подходить к саркофагу. Под крышкой, осыпанной драгоценными камнями, лежала мумия. Неужели это ее брат? Неужели это с ним она играла, ссорилась, ела за одним столом? Пускай он был незаконнорожденным и никогда не носил царского титула, но он был ее братом. И у них с ним один отец.
   Арсиноя пнула ее в бок и зло прошипела на ухо:
   – Иди. Твоя очередь.
   Клеопатра взяла цветы из рук Мути, мельком взглянув на младшую сестру. Изо всех сил Арсиноя делала вид, будто скорбит, но сестра отчетливо видела, что та лишь прикидывается. А сама она, Клеопатра, что она чувствует, кроме страха смерти?
   Бросив цветы на крышку саркофага, Клеопатра продолжала стоять на месте. С ужасом она пыталась представить, где же сейчас ее брат, вступивший на путь в царство мертвых – царство Осириса.
   – Клеопатра, – тихо позвала ее Береника. Девочка вздрогнула и, спотыкаясь, словно во сне, вернулась на место между старшей сестрой-тезкой Клеопатрой и младшей Арсиноей. Позади нее стояли два брата – два Птолемея, законные наследники трона.

3

   – Ходят слухи, что отец просит помощи у римского сената. Если совет поддержит его и он вернется, что ты будешь делать, Береника? – спросила Клеопатра.
   Царица фыркнула.
   – Разве этот Флейтист на такое способен? А если вдруг и вернется… – Береника пожала плечами, так, будто меньше всего этого ожидала. – Что ж… Тогда мы с супругом Архелаем встретим его с войском. Кроме того, жрецы на нашей стороне. Вряд ли его возвращение обрадует кого-то в Египте.
   Старшая сестра держалась достойно и всячески демонстрировала свою невозмутимость, однако этот жест – пожатие плечами – выдал ее с головой. Клеопатра поняла, что Береника не уверена ни в себе, ни в Архелае.
   – Значит, опять война, – тихо прошептала старшая Клеопатра.
   – Ну и что? Ты ведь к ней не будешь иметь отношения. Разве я вас чем-то обижаю?
   – Нет-нет, – поспешно ответила за всех младшая Клеопатра. – С тобой нам намного лучше, чем с отцом.
   Так оно и было. После переворота, успешно осуществленного Береникой, их отец Птолемей XII, по прозвищу Флейтист, бежал в Рим. Чудное прозвище было дано ему неспроста: единственное, что он хорошо делал, – конечно, не считая детей, – так это играть на флейте. За каждым из младших Птолемеев новая царица сохранила царские покои, слуг, евнухов, учителей и, самое главное, образ жизни, к которому каждый из них привык. Крайне важно это было для Клеопатры, ведь она не представляла себе жизни без Александрийской библиотеки и Мусейона, без верного наставника-сирийца Аполлодора.
   Безусловно, как правитель Береника поступила глупо. Власть должна принадлежать одному, особенно если он из большой семьи. Впрочем, об этом Клеопатра предпочитала молчать. Девочка понимала, что в отличие от сестер и братьев, в чувствах которых она сомневалась, Береника всех их искренне любила. А как можно отправить в ссылку или казнить тех, кто тебе дорог? Правда, любовь ко второму мужу, Архелаю, – первого по приказу царицы благополучно задушили – сыграла здесь отнюдь не последнюю роль. Любовь смягчила ее сердце, и она стала сомневаться в необходимости быть жестокой с подданными.
   «Она не доживет до старости», – вдруг подумала Клеопатра, наблюдая за старшей сестрой, ласково прижимающей к себе Арсиною.
   – Ты нам как мама, – вдруг вырвалось у Клеопатры. Как ни странно, но остальные сестры ее поддержали. Видимо, всем им нужны были ласка и утешение.
   – Идите все ко мне!
   Береника крепко обняла трех сестер.
   – Теперь у нас осталось два брата. Они наши единственные защитники, наши Птолемеи.
   – У них есть «мамка», которая стоит нас всех троих, – капризно заметила Арсиноя.
   Словно в подтверждение ее словам, дверь в царскую спальню приоткрылась, и тихий голос евнуха Потина прошептал:
   – Божественная, маленький Птолемей уснул.
   – Хорошо, Потин. Теперь ты и сам можешь отдохнуть.
   – Доброй ночи вам, госпожа, и доброй ночи вашим сестрам, – сказал он и закрыл дверь.
   Арсиноя фыркнула.
   – И чего это он с ним так носится?
   – Потому что любит, – ответила Клеопатра. – А ты просто завидуешь.
   – Лучше молчи, приблудная!
   Клеопатра ахнула. Семейная идиллия, царившая мгновенье назад, сменилась враждой и ненавистью. Будто искра пробежала между ними и обнажились их истинные чувства.
   Клеопатра схватила сестру за льняной сарафан и дернула его изо всех сил. Арсиноя завизжала и вцепилась ей в волосы.
   Береника и старшая Клеопатра принялись их разнимать.
   – Да перестаньте же вы!
   Сестры отпустили друг друга. Тяжело дыша, они смотрели на Беренику.
   – Еще раз такое увижу – брошу вас в темницу! Мы все Птолемеи! Ты слышишь, Арсиноя? Ты поняла меня?
   – Да, – буркнула та.
   – Да, у нас у всех разные матери. Зато у нас у всех один отец! Вы все меня слышите? У нас у всех одна кровь!
   Береника перевела дух и уже более спокойно добавила:
   – Я вас наказываю.
   – Как? – одновременно воскликнули Арсиноя и Клеопатра.
   – Как? – царица внимательно посмотрела на девочек. – На протяжении тридцати дней вы не будете приходить ко мне в спальню для девичьих разговоров. Отныне это дозволено лишь старшей Клеопатре. А теперь все разошлись по своим спальням. Я сказала, разошлись!
   Пожелав царице доброй ночи, сестры вышли.
   – Как же вы глупы! – вынесла им приговор старшая Клеопатра. Гордо задрав голову, она направилась в свои покои.
   – Это все из-за тебя, длинноносая уродина, – прошипела Арсиноя.
   Клеопатра ударила ее в плечо.
   – Замолчи, пустышка, или я позову Беренику!
   Показав друг другу язык, они разошлись.
   Переживая чувство острого одиночества и несправедливости, Клеопатра долго не могла заснуть. Обидные и злые слова глубоко ее тронули. Она ворочалась с боку на бок, подходила к окну, заглядывала в смежную комнатку Мути, так и не решившись ее разбудить. Клеопатра долго гляделась в старое зеркало, рассматривая в нем свое лицо – кстати, его изрядно портил длинный нос с горбинкой, фамильная черта всех Птолемеев. Заснула она лишь на рассвете, когда из-за горизонта показалась огненная колесница бога Ра.

4

   Устроившись на расшитых бисером и золотой нитью подушках, сестры вкушали сладости. Каждая из них была одета в платье, соответствующее ее положению. Царица Египта облачилась в плиссированную тунику, отделанную аппликациями и драгоценными камнями, Арсиноя – в платье, стянутое под грудью и свободно ниспадающее к ногам, и только Клеопатра была в простом льняном сарафане. Сестры могли лишь недоумевать и судачить о странных вкусах Клеопатры, впрочем, чего еще можно было ожидать от юной девушки, большую часть времени проводящей в библиотеке за манускриптами?
   Беседы в саду были любимым занятием сестер, правда, зачастую они заканчивались крупными ссорами. Братьев они к себе не приглашали. Вообще они, братья и сестры, жили немного обособленно, встречались только по большим праздникам да иногда за столом.
   – Клеопатра, сколько ты знаешь языков?
   – Пока четыре, – спокойно ответила та, совершенно не испытывая никакого чувства превосходства.
   Арсиноя прыснула.
   – Для чего они тебе?
   – Я говорю на них.
   – С кем?
   – С Аполлодором, например.
   – А что дальше?
   – Что дальше?
   – С кем ты еще собираешься разговаривать?
   – С людьми, для которых эти языки родные. Мир ведь очень большой.
   Арсиноя причмокнула, закатила глаза и со всем высокомерием, на которое только была способна, промолвила:
   – На-чи-на-ет-ся.
   – Погоди Арсиноя, ведь это очень интересно, – вмешалась в разговор Береника. – Ты хочешь путешествовать по миру, Клеопатра? – Царица даже не догадывалась о том, как была близка к заветным мечтам сестры.
   – Может быть… – уклончиво ответила та. – Аполлодор говорит, что у меня есть способности к языкам.
   – Значит, ты можешь выучить любой язык?
   – Да.
   – Как раз вчера мне Архелай рассказывал о племени троглодитов. Они живут в пустыне. Ты смогла бы выучить их язык?
   Клеопатра с трудом сдержала улыбку. Прошлой ночью она подглядывала за любовными утехами Береники и ее мужа. Архелай, занятый лишь своими победами, вряд ли вспоминал о каких-то там троглодитах.
   – Конечно, – ответила Клеопатра, – если в библиотеке есть переводы и словари, я выучу.
   Царица внимательно смотрела на сестру.
   – Ты умница, Клеопатра. Самая способная из всех нас, – с какой-то затаенной грустью добавила Береника. – Ты знаешь, а я в библиотеке так никогда и не была.
   Арсиноя фыркнула и демонстративно отвернулась от Клеопатры.
   – Ты ведь часто туда ходишь?
   – Почти каждый день. Береника, я могу тебе все показать, тебе понравится…
   – А где старшая Клеопатра? – испытывая мучительную зависть, перебила сестру Арсиноя.
   – Она себя плохо чувствует. С ней лекарь, – ответила царица. – Я с огромной радостью пошла бы в библиотеку, но у меня столько государственных дел, особенно теперь, когда наш отец стал «другом и союзником римского народа».
   – Этого не может быть! – в один голос воскликнули сестры.
   – Увы… Мне сообщили, что консул Цезарь провел в сенате этот закон в обмен на шесть тысяч талантов.
   – Сколько? – На мгновение Клеопатре показалось, что она ослышалась. – Но ведь это почти что наше наследство. Отец не может так поступить с нами!
   – Глупая девчонка, он может все: и пустить по ветру наше наследство, и продать нас самих.
   – Думаю, ты слишком сгущаешь краски, Береника, – решила вмешаться в разговор Арсиноя.
   – Напротив, я преуменьшаю, чтобы лишний раз не пугать вас.
   – И что ты намерена делать? – спросила Клеопатра.
   – Ждать. И собираться с силами.
   Клеопатра задумалась. А что бы сделала она? Промедление смерти подобно, а ждать можно вечно. Победа всегда на стороне самого хитрого и ловкого. И все-таки как хорошо, что груз этих забот лежит на плечах старшей сестры. Чтобы ни произошло в их семье, вряд ли кто обидит самых маленьких. Наверное, так же думала и Арсиноя. Узнав, что смертельная опасность ей не грозит, она напрочь потеряла интерес к разговору.
   – С вами так скучно… – протянула она, вставая с подушек и потягиваясь, словно кошка. – Пойду я, наверное…
   – О, боги, как же ты глупа! – в сердцах проговорила Клеопатра.
   – Как и ты сама.
   Мягко покачивая бедрами, Арсиноя направилась во дворец.
   – О-о-о… – протянула Береника, – да у нее бедра раздались.
   – Что? – не поняла Клеопатра.
   – Когда начинаешь жить с мужчиной, бедра становятся шире и походка меняется.
   – С мужчиной?
   – А ты разве не знала? Арсиноя завела себе любовника, хотя ей только одиннадцать. А тебе уже тринадцать, – многозначительно добавила царица.
   Береника испытующе посмотрела на Клеопатру. Девочка не покраснела и не отвела взгляд.
   – Каждый сам себе выбирает дорогу. Я еще не встретила своего мужчину.
   Царица покачала головой.
   – Что ж… Когда встретишь, расскажи мне об этом. Ведь мне надо замуж вас выдать.
   – Хорошо, сестра. Я пойду, меня Аполлодор, наверное, заждался.
   – А что у тебя сейчас по расписанию?
   – Геометрия.
   Царица грустно улыбнулась.
   – Если бы и твои сестры вот так же учились… Ну иди, иди.
   Добежав до дворца, Клеопатра обернулась. В белоснежной беседке полулежала на подушках молодая царица – старшая сестра, заменившая ей мать. Именно такой запомнится она ей на всю жизнь. Клеопатра видела, как к беседке подошел Архелай. Видимо, он все время был рядом, но выжидал, когда возлюбленная останется одна. Сняв с себя набедренную повязку, он лег на Беренику. От любопытства и нарастающего желания Клеопатра встала на носочки и вытянула голову, чтобы получше все рассмотреть. Она уже знала каждое движение чужой любовной игры, но ей хотелось смотреть снова и снова…
   Тяжело вздохнув, Клеопатра нехотя вошла во дворец. Наставник обычно наказывал за опоздания. Пытаясь перебороть плотское желание, Клеопатра бежала по дворцовым галереям. Это странное желание появилось в ее теле с того момента, как она начала подсматривать за любовными утехами старшей сестры.
   Вбежав в комнату, Клеопатра закричала:
   – Аполлодор, ты представляешь… – и тут же осеклась.
   – Госпожа, вы опоздали на урок, – произнес он медленно и надменно.
   – Ну, Аполлодор, ты только послушай, что я узнала…
   – Ничего не хочу слушать! Дисциплина прежде всего! Садитесь!
   Послушно расположившись за маленьким учебным столом, раскрасневшаяся Клеопатра откровенно посмотрела на наставника. Тот нахмурил брови. Долго гадать не было надобности.
   – Ты опять застала царицу за интересным делом?
   – Не только. Оказывается, у Арсинои появился любовник, а еще моего отца официально поддержали римляне.
   Аполлодор поморщился.
   – Какой интересный порядок новостей. Любовник Арсинои для тебя важнее собственного будущего, которое теперь совершенно неопределенное. Какая странная девочка! Зависть для тебя важнее чувства собственной безопасности.
   – Я… – Клеопатра потупилась и замолчала. В словах наставника был большой резон. И, что самое невыносимое, он был прав.
   Подойдя к окну, Аполлодор стал рассматривать небо и роскошный царский сад, где росли деревья еще со времен фараонов. Их перевезли сюда из Мемфиса при Александре Македонском.
   – Как странно, – медленно и задумчиво проговорил наставник, – древних истинных царей этой земли давно уже нет, а деревья, посаженные их собственными руками, еще живут. Какая сила поддерживает их столько лет? Не дает им засохнуть, умереть? Быть может, это тоска одиноких царей, взирающих с небесного Дуата на свой бывший земной удел? Быть может, царская печаль оттого, что нет более сильных царей? Была великая могущественная империя, а теперь только несколько деревьев осталось. И ты, одна из ее наследниц. Это неважно, что в тебе нет крови фараонов, ты божественная дочь царя. Ты царица! Твоя судьба отмечена особой печатью. Ты, как и все цари, будешь вечно пребывать в Дуате, ни один смертный и мечтать о таком не смеет…
   Аполлодор всплеснул руками и, смущенно улыбаясь, отошел от окна.
   – Да о чем же это я? Прости, забыл, ведь у Арсинои появился любовник, а я тут про царей, про вечность…
   Клеопатра вскинула голову. Аполлодор поправил на себе тунику, взял в руки чертежи.
   – Хочешь, тоже заведи любовника, – продолжил он как бы между прочим. – А когда закончишь в изгнании или проституткой, кроме себя винить будет некого…
   – Я…
   – Помолчи! Вместо того чтобы заниматься делами государства, твоя сестра предается разврату и убийству своих мужей. Тем же занимался и твой отец. И где он сейчас? Словно попрошайка обхаживает римлян и выклянчивает помощь против своих детей! Тебе еще привести примеры?
   – Нет… – Клеопатра отрицательно замотала головой. – Я все поняла…
   – Не в каждом течет царская кровь! – перебил ее Аполлодор. – Тебе повезло! Однако ты не желаешь оценить своего везения. Ты обладаешь многими талантами. И все, что тебе нужно сделать, – это развивать их, совершенствоваться и изучать науки, как и подобает истинной гречанке. Если поставишь плотское превыше всего, то окажешься такой же проституткой, как и твои сестры. Ты погубишь себя! Ты сгинешь, как сгнили до тебя множество Птолемеев и прочих царей-неудачников!
   – Я и так занимаюсь только наукой! – воскликнула Клеопатра.
   Аполлодор надменно поджал губы. Способны ли его слова направить в нужное русло эту горячую птолемеевскую кровь?
   – Так продолжай!
   Положив перед девочкой чертежи, он смягчился:
   – Ты обязательно попробуешь мужчину. Но только тогда, когда научишься владеть собой и освоишь все науки. Впрочем, я все равно тебя накажу.
   – За что? – всхлипнула Клеопатра.
   – За то, что не справилась с возбуждением. За то, что мне его показала. За то, что плотское ставишь превыше всего. А если бы тебя еще кто-то встретил? Мужчина мог бы легко воспользоваться твоим состоянием.
   Девочка покраснела.
   – У нас во дворце только евнухи.
   – А я разве евнух? А Архелай евнух?
   – Вы бы… вы бы… А Архелай с Береникой…
   – А если бы во дворце появился мужчина, подкупленный Арсиноей? Именно для того, чтобы опозорить тебя! А? И что тогда? Ты должна все учитывать! Ты должна управлять своей судьбой, а не наоборот!
   – И каким же будет наказание? – смиренно спросила Клеопатра.
   Аполлодор задумался.
   – Пять заданий по геометрии и пять по математике. Завтра покажешь.
   – Но как я все успею сделать?
   – Моя госпожа, ты успеваешь подсматривать за Береникой, а теперь, как я понимаю, еще и за Арсиноей, так что для науки ты тем более найдешь время.

5

   Слова наставника заставили Клеопатру серьезно задуматься. Разумом она понимала, что он прав во всем, а вот сердцем… К чему так настойчиво изучать науки, если она все равно никогда не станет царицей Египта? Сумеет ли Береника выдать ее замуж за какого-нибудь иноземного царя? А если нет, что вероятнее всего, то ей достанется кто-нибудь из александрийской знати. Почему бы ей не внести немного легкомысленности в свою жизнь? Ведь чтобы стать царицей Египта, ей надо избавиться от Береники, от старшей Клеопатры и, в конце концов, от отца. О, нет! Она не то что бы не знает, как все это правильно сделать… но она и руки не посмеет поднять! Клеопатра вспомнила мертвого брата. Раскинутые руки, полуоткрытый рот… Как страшна и нелепа смерть. Как она ее напугала! Чтобы надеть на голову корону, ей придется постоянно иметь дело со смертью. Нет, нет! Нет…
   С наступлением сумерек Клеопатра почувствовала нетерпение. Так хотелось узнать, что же именно происходит у Береники в спальне! Что за любовник у Арсинои? Сидя над заданиями, девочка поняла, что в голову ей ничего не идет. Наконец решение было найдено. «Я буду подсматривать не каждый вечер, а только иногда», – Клеопатра почувствовала, как с ее плеч свалилась огромная тяжесть. Совершенствованием нужно заниматься постепенно. Довольная тем, что избавилась от угрызений совести, поздно ночью Клеопатра пробралась в секретную комнату, расположенную за спальней Арсинои. Отсюда все было видно и слышно. Во всех царских покоях имелись такие секретные комнаты. О них Клеопатра узнала, когда наставник принес ей план дворца и заставил его выучить.
   – Значит, и за мной могут подслушивать и подсматривать?
   – Безусловно.
   – Что же тогда можно сделать?
   – А что ты предлагаешь? – с такой же интонацией спросил Аполлодор.
   – Надо закрыть ее на тайный замок, а ключи будут только у меня и у тебя.
   – Хорошо, госпожа.
   Так было и сделано, а маленький ключик Клеопатра спрятала в своем тайнике.
   Никто из ее родни никогда не интересовался планом дворца. Это была ничем неоправданная беспечность людей, находящихся у трона. И теперь, даже если кому-то вдруг и захотелось бы посмотреть на план царского дворца, это было уже невозможно: Аполлодор его выкрал, а Клеопатра спрятала в тайнике.
   Устроившись поудобнее на маленькой подушке, которую она предусмотрительно взяла с собой, девочка прильнула к небольшому отверстию. И тут же была разочарована: пока она разбиралась с геометрией, Арсиноя и ее любовник уже насладились друг другом. Клеопатра тяжело вздохнула, пытаясь унять раздражение и злость. В следующее мгновение она вздохнула от разочарования, ибо ей наконец-то удалось рассмотреть лицо таинственного любовника. Это был не кто иной, как сын главного садовника – Хнум. «Какая дура, – подумала Клеопатра, – связаться с садовником, тогда как в Александрии много красивых и знатных мужчин! Для чего он ей?» Девочка прислушалась к разговору между сестрой и Хнумом, тот убеждал ее в том, что она самая необыкновенная из всех женщин, что он знал. А знал он многих. Клеопатра скривилась. Как это противно и оскорбительно, когда тебя с кем-то сравнивают. Особенно с другими женщинами. «Меня никогда не будут сравнивать. Потому что такой, как, я больше нет», – с такой мыслью Клеопатра покинула убежище. Закрыв дверь потайной комнаты, девочка вышла в прохладные галереи дворца.
   – Ну как, насладилась? – услышала она за спиной голос наставника.
   Клеопатра вздрогнула и почувствовала, как ее лицо залило краской. От страха, что ее поймали, девочка прижала руки к сердцу.
   – Аполлодор, как ты смеешь…
   – Смею, моя госпожа, смею! Потому что кроме меня, ты здесь никому не нужна. И кроме меня, тебя здесь никто не любит.
   Наставник говорил тихо и спокойно, но это еще больше нагнетало страх и усиливало стыд, чем если бы он просто кричал.
   – Пойми, если ты не начнешь бороться со своим грязным желанием подглядывать за голыми людьми, если ты не будешь воспитывать в себе силу духа, ты пропадешь! Сгинешь!
   – Я… я… – Клеопатра с трудом сдерживала слезы, она крепко сжала губы и еще крепче прижала руки к сердцу.
   Она стала самой себе отвратительна, оттого, что ее губительная тайна приносит ей столько страданий, а сама она подвергается осуждению.
   – Если бы это была случайность, я бы ничего не говорил. Но ты делаешь это постоянно, уже на протяжении двух лет. Ты слышишь! Двух лет! И твоя наклонность только усугубляется. Безусловно, у тебя дурная наследственность, и кто знает, какие еще извращения и болезни со временем у тебя проявятся, но никто кроме тебя с ними не справится! У тебя два пути. Или твоя развратность тебя погубит, или ты возьмешь над ней верх. Доброй тебе ночи, госпожа!
   Клеопатра осталась одна в сумрачной галерее. Свет масляных ламп порождал странные, причудливые тени. Во всем дворце стояла удивительная, неправдоподобная тишина. Жалобно всхлипывая, она зашла за колонну, дав волю слезам. Стыд, позор, одиночество – сколько чувств перемешалось сразу в ее детском сердце! Ах, если бы мама была жива, жить было бы легче! Как побороть в себе это пагубное влечение? Что надо сделать, чтобы оно исчезло, а грязные желания перестали ее беспокоить? Немного успокоившись, Клеопатра села на мозаичный пол и обняла мраморную колонну. Глядя в окно, девочка задумалась о своей жизни и о будущем. Каким оно будет? Что ждет ее? Так хочется, чтобы было много счастья и любви. Нет, не так. Пусть счастьем и любовью будет наполнен каждый день. И навсегда исчезнет одиночество. А взамен… Взамен она будет добродетельной и справедливой. Клеопатре показалось, будто одна звезда из бесчисленного множества подмигнула ей. Неужели боги услышали ее желание?