Страница:
----------------------------------------------------------------------------
Публий Овидий Назон. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии
Перевод с латинского С.В.Шервинского
М., Художественная литература, 1983
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Важным стихом я хотел войну и горячие битвы
Изобразить, применив с темой согласный размер:
С первым стихом был равен второй. Купидон рассмеялся
И, говорят, у стиха тайно похитил стопу.
5 "Кто же такие права тебе дал над стихами, злой мальчик?
Ты не вожатый певцов, спутники мы Пиерид.
Что, если б меч Венера взяла белокурой Минервы,
А белокурая вдруг факел Минерва зажгла?
Кто же нагорных лесов назовет госпожою Цереру
10 Или признает в полях девственной лучницы власть?
Кто же метанью копья обучать нышнокудрого стал бы
Феба? Не будет бряцать лирой Аонии Марс!
Мальчик, и так ты могуч, и так велико твое царство, -
Честолюбивый, зачем новых ты ищешь забот?
15 Или ты всем завладел - Геликоном, Темпейской долиной?
Иль не хозяин уж Феб собственной лиры своей?
Только лишь с первым стихом возникала новая книга,
Как обрывал Купидон тотчас мой лучший порыв.
Нет для легких стихов у меня подходящих предметов:
20 Юноши, девушки нет с пышным убором волос", -
Так я пенял, а меж тем открыл он колчан и мгновенно
Мне на погибель извлек острые стрелы свои.
Взял свой изогнутый лук, тетиву натянул на колене:
"Вот, - сказал он, - поэт, тема для песен твоих!"
25 Горе мне! Были, увы, те стрелы у мальчика метки.
Я запылал - ив груди царствует ныне Амур,
Пусть шестистопному вслед стиху идет пятистопный.
Брани, прощайте! И ты, их воспевающий стих!
Взросшим у влаги венчай золотистую голову миртом,
30 Муза, - и двустишьях твоих будет одиннадцать стон.
Я не пойму, отчего и постель мне кажется жесткой,
И одеяло мое на пол с кровати скользит?
И почему во всю долгую ночь я сном не забылся?
И отчего изнемог, кости болят почему?
5 Не удивлялся бы я, будь нежным взволнован я чувством...
Или, подкравшись, любовь тайно мне козни творит?
Да, несомненно: впились мне в сердце точеные стрелы
И в покоренной груди правит жестокий Амур.
Сдаться ему иль борьбой разжигать нежданное пламя?..
10 Сдамся: поклажа легка, если не давит плечо.
Я замечал, что пламя сильней, коль факел колеблешь, -
А перестань колебать - и замирает огонь.
Чаще стегают быков молодых, ярму не покорных,
Нежели тех, что бразду в поле охотно ведут.
15 С норовом конь - так его удилами тугими смиряют;
Если же рвется он в бой, строгой не знает узды.
Так же Амур: сильней и свирепей он гонит строптивых,
Нежели тех, кто всегда служит покорно ему.
Я признаюсь, я новой твоей оказался добычей,
20 Я побежден, я к тебе руки простер, Купидон.
Незачем нам враждовать, я мира прошу и прошенья, -
Честь ли с оружьем твоим взять безоружного в плен?
Миртом чело увенчай, запряги голубей материнских,
А колесницу под стать отчим воинственный даст.
25 На колеснице его - триумфатор - при кликах народа
Будешь стоять и легко править упряжкою птиц.
Юношей пленных вослед поведут и девушек пленных,
Справишь торжественно ты великолепный триумф.
Жертва последняя, сам с моей недавнею раной
30 Новые цепи свои пленной душой понесу.
За спину руки загнув, повлекут за тобой Благонравье,
Скромность и всех, кто ведет с войском Амура борьбу.
Все устрашатся тебя, и, руки к тебе простирая,
Громко толпа запоет: "Слава! Ио! Торжествуй!"
35 Рядом с тобой Соблазны пойдут, Заблуждение, Буйство, -
Где бы ты ни был, всегда эта ватага с тобой.
Ты и людей и богов покоряешь с таким ополченьем.
Ты без содействия их вовсе окажешься гол.
Мать с олимпийских высот тебе, триумфатору, будет
40 Рукоплескать, на тебя розы кидать, веселясь.
Будут и крылья твои, и кудри гореть в самоцветах,
Сам золотой, полетишь на золоченой оси.
Многих еще по дороге спалишь - тебя ли не знаю!
Едучи мимо, ты ран много еще нанесешь.
45 Если бы даже хотел, удержать ты стрелы не в силах:
Если не самый огонь, близость его - обожжет.
Схож с тобою был Вакх, покорявший земли у Ганга:
Голуби возят тебя - тигры возили его.
Но коль участвую я в божественном ныне триумфе,
50 Коль побежден я тобой, будь покровителем мне!
Великодушен - смотри! - в боях твой родственник Цезарь, -
Победоносной рукой он побежденных хранит.
Просьба законна моя: пусть та, чьей жертвою стал я,
Либо полюбит меня, либо обяжет любить.
Многого я захотел!.. О, лишь бы любить дозволяла!..
Пусть Киферея моей внемлет усердной мольбе.
5 Не отвергай же того, кто умеет любить без измены,
Кто с постоянством тебе долгие годы служил.
Не говорит за меня старинное громкое имя
Прадедов: всадник простой начал незнатный наш род.
Тысяч не надо плугов, чтоб мои перепахивать земли:
10 Оба - и мать и отец - в денежных тратах скромны.
Но за меня Аполлон, хор муз и отец виноделья
Слово замолвят; Амур, кем я подарен тебе,
Жизни моей чистота, моя безупречная верность,
Сердце простое мое, пурпур стыдливый липа.
15 Сотни подруг не ищу, никогда волокитою не был,
Верь, ты навеки одна будешь любовью моей,
Сколько бы Парки мне жить ни судили, - о, только бы вместе
Быть нам, только мою ты бы оплакала смерть!
Стань же теперь для меня счастливою темою песен, -
20 Знай, что темы своей будут достойны они.
Славу стихи принесли рогов испугавшейся Ио;
Той, кого бог обольстил, птицей представ водяной;
Также и той, что, на мнимом быке плывя через море,
В страхе за выгнутый рог юной держалась рукой.
25 Так же прославят и нас мои песни по целому миру,
Соединятся навек имя твое и мое.
С нами сегодня в гостях и муж твой ужинать будет, -
Только в последний бы раз он возлежал за столом!
Значит, на милую мне предстоит любоваться, и только,
Рядом же с нею лежать будет другой, а не я.
5 Будешь, вплотную прильнув, согревать не меня, а другого?
Он, лишь захочет, рукой шею обхватит твою?
Ты не дивись, что Атракова дочь белолицая ввергла
В брань двоевидных мужей, пьяных на брачном пиру.
Я хоть не житель лесов, не кентавр-полуконь, - и, однако,
10 Руку едва ль удержу, чтоб не коснуться тебя!
Слушай, как надо вести себя нынче (ни Эвру, ни Ноту
Не позволяй, я прошу, речи мои разнести):
Раньше супруга приди - на что я надеюсь, по правде,
Сам я не знаю, - но все ж раньше супруга приди.
15 Только он ляжет за стол, с выражением самым невинным
Рядом ложись, но меня трогай тихонько ногой.
Глаз с меня не своди, понимай по лицу и движеньям:
Молча тебе намекну - молча намеком ответь.
Красноречиво с тобой разговаривать буду бровями,
20 Будут нам речь заменять пальцы и чаши с вином.
Если ты нашей любви сладострастные вспомнишь забавы,
То к заалевшей щеке пальцем большим прикоснись.
Если меня упрекнуть захочешь в чем-либо тайно,
К уху притронься рукой, пальцами книзу, слегка.
25 Если же речи мои или действия ты одобряешь,
Мне в поощренье начни перстни на пальцах вертеть.
Молча к столу прикоснись, как молящие в храме, лишь только
Вздумаешь - и поделом! - мужу всех бед пожелать.
Если предложит вина, вели самому ему выпить.
30 Тихо слуге прикажи то, что по вкусу, подать.
Будешь ли чашу, отпив, возвращать, схвачу ее первый,
Края губами коснусь там, где касалась и ты.
Если, отведав сперва, передаст тебе муж угощенье,
Не принимай, откажись, раз уже пробовал он.
35 Не позволяй обнимать недостойными шею руками,
Нежно не думай склонять голову к жесткой груди.
К лону, к упругим грудям не давай его пальцам тянуться;
Главное дело, смотри: ни поцелуя ему!
Если ж начнешь целовать, закричу, что твой я любовник,
40 Что поцелуи - мои, в ход я пущу кулаки!
Это хоть все на виду... А что под одеждою скрыто?
Вот от чего наперед весь я от страха дрожу.
Голенью к мужу не льни, не жми ему ляжкою ляжку,
Нежной ногою своей грубой не трогай ноги.
45 Многого, бедный, боюсь: сам дерзкого делал немало,
Вот и пугает меня собственный нынче пример.
Часто с любимой моей, в торопливой страстности нашей,
Делали мы под полой сладкое дело свое!..
С мужем не станешь, - зачем?.. Но чтобы не мог я и думать,
50 Лучше накидку свою сбрось, соучастницу тайн.
Мужа все время проси выпивать, - но проси, не целуя:
Пусть себе спит; подливай крепче вина, без воды.
А как повалится он хмельной, осовеет, затихнет,
Нам наилучший совет время и место дадут.
55 Лишь соберешься домой и поднимешься, мы - за тобою.
Ты оказаться должна в "среднем отряде" гурьбы.
В этой гурьбе я тебя отыщу иль меня ты отыщешь, -
Тут уже только сумей, трогай как хочешь меня.
Горе! Советы мои всего лишь на час или на два:
60 Скоро мне ночь повелит с милой расстаться моей.
Муж ее на ночь запрет, а я со слезами печали
Вправе ее проводить лишь до жестоких дверей.
Он поцелуи сорвет... и не только одни поцелуи...
То, что мне тайно даешь, он по закону возьмет.
65 Но неохотно давай, без ласковых слов, через силу, -
Ты ведь умеешь! Пускай будет скупою любовь.
Если не тщетна мольба, - пусть он наслажденья хотя бы
Не испытал в эту ночь, а уж тем более ты...
Впрочем, как бы она ни прошла, меня ты наутро
70 Голосом твердым уверь, что не ласкала его...
Жарко было в тот день, а время уж близилось к полдню.
Поразморило меня, и на постель я прилег.
Ставня одна лишь закрыта была, другая - открыта,
Так что была полутень в комнате, словно в лесу, -
5 Мягкий, мерцающий свет, как в час перед самым закатом
Иль когда ночь отошла, но не возник еще день.
Кстати такой полумрак для девушек скромного нрава,
В нем их опасливый стыд нужный находит приют.
Тут Коринна вошла в распоясанной легкой рубашке,
10 По белоснежным плечам пряди спадали волос.
В спальню входила такой, по преданию, Семирамида
Или Лайда, любовь знавшая многих мужей...
Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала, -
Скромница из-за нее все же боролась со мной.
15 Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,
Вскоре, себе изменив, другу сдалась без труда.
И показалась она перед взором моим обнаженной...
Мне в безупречной красе тело явилось ее.
Что я за плечи ласкал! К каким я рукам прикасался!
20 Как были груди полны - только б их страстно сжимать!
Как был гладок живот под ее совершенною грудью!
Стан так пышен и прям, юное крепко бедро!
Стоит ли перечислять?.. Все было восторга достойно.
Тело нагое ее я к своему прижимал...
25 Прочее знает любой... Уснули усталые вместе...
О, проходили бы так чаще полудни мои!
Слушай, привратник, - увы! - позорной прикованный цепью!
Выдвинь засов, отвори эту упрямую дверь!
Многого я не прошу, проход лишь узенький сделай,
Чтобы я боком пролезть в полуоткрытую мог.
5 Я ведь от долгой любви исхудал, и это мне кстати, -
Вовсе я тоненьким стал, в щелку легко проскользну...
Учит любовь обходить дозор сторожей потихоньку
И без препятствий ведет легкие ноги мои.
Раньше боялся и я темноты, пустых привидений,
10 Я удивлялся, что в ночь храбро идет человек.
Мне усмехнулись в лицо Купидон и матерь Венера,
Молвили полушутя: "Станешь отважен и ты!"
Я полюбил - и уже ни призраков, реющих ночью,
Не опасаюсь, ни рук, жизни грозящих моей.
15 Нет, я боюсь лишь тебя и льщу лишь тебе, лежебока!
Молнию держишь в руках, можешь меня поразить.
Выгляни, дверь отомкни, - тогда ты увидишь, жестокий:
Стала уж мокрою дверь, столько я выплакал слез.
Вспомни: когда ты дрожал, без рубахи, бича ожидая,
20 Я ведь тебя защищал перед твоей госпожой.
Милость в тот памятный день заслужили тебе мои просьбы, -
Что же - о, низость! - ко мне нынче не милостив ты?
Долг благодарности мне возврати! Ты и хочешь и можешь, -
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
25 Выдвинь!.. Желаю тебе когда-нибудь сбросить оковы
И перестать наконец хлеб свой невольничий есть.
Нет, ты не слушаешь просьб... Ты сам из железа, привратник!..
Дверь на дубовых столбах окоченелой висит.
С крепким запором врата городам осажденным полезны, -
30 Но опасаться врагов надо ли в мирные дни?
Как ты поступишь с врагом, коль так влюбленного гонишь?
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Я подошел без солдат, без оружья... один... но не вовсе:
Знай, что гневливый Амур рядом со мною стоит.
35 Если б я даже хотел, его отстранить я не в силах, -
Легче было бы мне с телом расстаться своим.
Стало быть, здесь один лишь Амур со мною, да легкий
Хмель в голове, да венок, сбившийся с мокрых кудрей.
Страшно ль оружье мое? Кто на битву со мною не выйдет?
40 Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Или ты дремлешь и сон, помеха влюбленным, кидает
На ветер речи мои, слух миновавшие твой?
Помню, в глубокую ночь, когда я, бывало, старался
Скрыться от взоров твоих, ты никогда не дремал...
45 Может быть, нынче с тобой и твоя почивает подруга? -
Ах! Насколько ж твой рок рока милей моего!
Мне бы удачу твою, - и готов я надеть твои цепи...
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Или мне чудится?.. Дверь на своих вереях повернулась...
50 Дрогнули створы, и мне скрип их пророчит успех?..
Нет... Я ошибся... На дверь налетело дыхание ветра...
Горе мне! Как далеко ветер надежды унес!
Если еще ты, Борей, похищенье Орифии помнишь, -
О, появись и подуй, двери глухие взломай!
55 В Риме кругом тишина... Сверкая хрустальной росою,
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Или с мечом и огнем, которым пылает мой факел,
Переступлю, не спросясь, этот надменный порог!
Ночь, любовь и вино терпенью не очень-то учат:
60 Ночи стыдливость чужда, Вакху с Амуром - боязнь.
Средства я все истощил, но тебя ни мольбы, ни угрозы
Все же не тронули... Сам глуше ты двери глухой!
Нет, порог охранять подобает тебе не прекрасной
Женщины, - быть бы тебе сторожем мрачной тюрьмы!..
65 Вот уж денница встает и воздух смягчает морозный,
Бедных к обычным трудам вновь призывает петух.
Что ж, мой несчастный венок! С кудрей безрадостных сорван,
У неприютных дверей здесь до рассвета лежи!
Тут на пороге тебя госпожа поутру заметит, -
70 Будешь свидетелем ты, как я провел эту ночь...
Ладно, привратник, прощай!.. Тебе бы терпеть мои муки!
Соня, любовника в дом не пропустивший, - прощай!
Будьте здоровы и вы, порог, столбы и затворы
Крепкие, - сами рабы хуже ценного раба!
Если ты вправду мой друг, в кандалы заключи по заслугам
Руки мои - пока буйный порыв мой остыл.
В буйном порыве своем на любимую руку я поднял,
Милая плачет, моей жертва безумной руки.
5 Мог я в тот миг оскорбить и родителей нежно любимых,
Мог я удар нанести даже кумирам богов.
Что же? Разве Аянт, владевший щитом семислойным,
Не уложил, изловив, скот на просторном лугу?
Разве злосчастный Орест, за родителя матери мстивший,
10 Меч не решился поднять на сокровенных богинь?
Я же посмел растрепать дерзновенно прическу любимой, -
Но, и прически лишась, хуже не стала она.
Столь же прелестна!.. Такой, по преданью, по склонам Менала
Дева, Схенеева дочь, с луком за дичью гналась;
15 Или критянка, когда паруса и обеты Тезея
Нот уносил, распустив волосы, слезы лила;
Или Кассандра (у той хоть и были священные ленты)
Наземь простерлась такой в храме, Минерва, твоем.
Кто мне не скажет теперь: "Сумасшедший!", не скажет мне: "Варвар!"?
20 Но промолчала она, ужас уста ей сковал.
Лишь побледневшим лицом безмолвно меня упрекала,
Был я слезами ее и без речей обвинен.
Я поначалу хотел, чтоб руки от плеч отвалились:
"Лучше, - я думал, - лишусь части себя самого!"
25 Да, себе лишь в ущерб я к силе прибег безрассудной,
Я, не сдержав свой порыв, только себя наказал.
Вы мне нужны ли теперь, служанки злодейств и убийства?
Руки, в оковы скорей! Вы заслужили оков.
Если б последнего я из плебеев ударил, понес бы
30 Кару, - иль более прав над госпожой у меня?
Памятен стал Диомед преступленьем тягчайшим: богине
Первым удар он нанес, стал я сегодня - вторым.
Все ж он не столь виноват: я свою дорогую ударил,
Хоть говорил, что люблю, - тот же взбешен был врагом.
35 Что ж, победитель, теперь готовься ты к пышным триумфам!
Лавром чело увенчай, жертвой Юпитера чти!..
Пусть восклицает толпа, провожая твою колесницу:
"Славься, доблестный муж: женщину ты одолел!"
Пусть, распустив волоса, впереди твоя жертва влачится,
40 Скорбная, с бледным лицом, если б не кровь на щеках...
Лучше бы губкам ее посинеть под моими губами,
Лучше б на шее носить зуба игривого знак!
И, наконец, если я бушевал, как поток разъяренный,
И оказался в тот миг гнева слепого рабом, -
45 Разве прикрикнуть не мог - ведь она уж и так оробела, -
Без оскорбительных слов, без громогласных угроз?
Разве не мог разорвать ей платье - хоть это и стыдно -
До середины? А там пояс сдержал бы мой пыл.
Я же дошел до того, что схватил надо лбом ее пряди
50 И на прелестных щеках метки оставил ногтей!
Остолбенела она, в изумленном лице ни кровинки,
Белого стала белей камня с Паросской гряды.
Я увидал, как она обессилела, как трепетала, -
Так волоса тополей в ветреных струях дрожат,
55 Или же тонкий тростник, колеблемый легким Зефиром,
Или же рябь на воде, если проносится Нот.
Дольше терпеть не могла, и ручьем полились ее слезы -
Так из-под снега течет струнка весенней воды.
В эту минуту себя и почувствовал я виноватым,
60 Горькие слезы ее - это была моя кровь.
Трижды к ногам ее пасть я хотел, молить о прощенье, -
Трижды руки мои прочь оттолкнула она.
Не сомневайся, поверь: отмстив, облегчишь свою муку;
Мне, не колеблясь, в лицо впейся ногтями, молю!
65 Глаз моих не щади и волос не щади, заклинаю, -
Женским слабым рукам гнев свою помощь подаст.
Или, чтоб знаки стереть злодеяний моих, поскорее
В прежний порядок, молю, волосы вновь уложи!
Есть такая одна... Узнать кто хочет про сводню, -
Слушай: Дипсадой ее, старую сводню, зовут.
Имя под стать: никогда еще трезвой ей не случалось
Встретить Мемнонову мать на розоцветных конях.
5 Магию знает она, заклинанья восточные знает,
Может к истоку погнать быстрых течение рек.
Ведает свойства и трав и льна на стволе веретенном,
Действие ведомо ей слизи влюбленных кобыл.
Вмиг по желанью ее покрывается тучами небо,
10 Вмиг по желанью ее день лучезарен опять.
Видел я, верьте иль нет, как звезды кровь источали,
Видел я, как у луны кровью алело лицо.
Подозреваю, во тьме по ночам она реет живая,
В перьях тогда, как у птиц, старое тело карги.
15 Подозреваю еще - да и ходит молва, - что двоятся
Оба зрачка у нее и выпускают огонь.
Дедов из древних могил и прадедов вызвать умеет,
Твердую почву и ту долгим заклятьем дробит...
Цель у развратной карги - порочить законные браки, -
20 Подлинно, красноречив этот зловредный язык!
Стал я коварных речей случайным свидетелем. Вот как
Увещевала она (был я за дверью двойной):
"Знаешь, мой свет, ты вечор молодого прельстила счастливца,
Он от лица твоего взоров не мог оторвать!
25 Да и кого не прельстишь? Красотой никому не уступишь.
Только беда: красоте нужен достойный убор.
Сколь ты прекрасна собой, будь столь же удачлива в жизни:
Станешь богата - и мне бедной тогда не бывать.
Раньше вредила тебе звезда враждебная Марса:
30 Марс отошел, - на тебя стала Венера глядеть.
Счастье богиня сулит: смотри-ка, богатый любовник
Жаждет тебя и узнать хочет все нужды твои.
Да и лицом он таков, что с тобою, пожалуй, сравнится,
И не торгуй он тебя, надо б его торговать..."
35 Та покраснела. "Идет к белизне твоей стыд. Но на пользу
Стыд лишь притворный, поверь: а настоящий - во вред.
Если ты книзу глядишь, потупив невинные глазки,
Думать при этом должна, сколько предложат тебе.
Может быть, в Татиев век грязнухи - сабинские бабы
40 Не захотели б себя многим мужьям отдавать...
Марс, однако, теперь вдохновляет иные народы, -
Только Венера одна в Граде Энея царит.
Смело, красотки! Чиста лишь та, которой не ищут;
Кто попроворней умом, ищет добычи сама.
45 Ну-ка, морщинки сгони, расправь нахмуренный лобик, -
Ах, на морщины не раз нам приходилось пенять...
Юных своих женихов стрельбой Пенелопа пытала:
Мощь их доказывал лук, - был он из рога, смекни!..
Прочь незаметно бежит, ускользает летучее время, -
50 Так убегает река, быстрые воды неся...
Медь лишь в работе блестит, и платье хорошее - носят,
Скоро заброшенный дом станет от плесени сер.
Полно скупиться, поверь: красота без друга хиреет...
Только один-то не впрок... да маловато и двух...
55 Если их много, доход верней... Да и зависти меньше:
Волк добычи искать любит в обширных стадах.
Вот, например, твой поэт: что дарит тебе, кроме новых
Песен? Его капитал можешь ты только... прочесть!
Бог поэтов и тот знаменит золотым одеяньем,
60 И золотая звенит лира в бессмертной руке.
Знай: тороватый дружок великого больше Гомера!
В этом уж ты мне поверь: славное дело - дарить.
Не презирай и того, кто выкупил волю за деньги:
Знак меловой на ногах - это еще не позор.
65 Не обольщайся, мой свет, и пышностью древнего рода:
Если ты беден, с собой предков своих уноси!
Что ж? Коль мужчина красив, так потребует ночи бесплатной?
Пусть у дружка своего выпросит денег сперва!
Платы проси небольшой, пока расставляешь ты сети, -
70 Чтоб не удрал. А поймав, смело себе подчиняй.
Можешь разыгрывать страсть: обманешь его - и отлично.
Но одного берегись: даром не дать бы любви!
В ночи отказывай им почаще, на боль головную
Иль на иное на что, хоть на Изиду, сошлись.
75 Изредка все ж допускай, - не вошло бы терпенье в привычку:
Частый отказ от любви может ослабить ее.
Будь твоя дверь к просящим глуха, но открыта - дающим.
Пусть несчастливца слова слышит допущенный друг.
А разобидев, сама рассердись на того, кто обижен,
80 Чтобы обида его вмиг растворилась в твоей.
Но никогда на него сама ты не гневайся долго:
Слишком затянутый гнев может вражду породить.
Плакать по мере нужды научись, да как следует плакать,
Так, чтобы щеки твои мокрыми стали от слез.
85 Если ты вводишь в обман, не бойся не сдерживать клятвы:
Волей Венеры Олимп к бедным обманутым глух.
Кстати, раба приспособь, заведи половчее служанку,
Пусть подскажут ему, что покупать для тебя.
Перепадет тут и им. У многих просить понемножку -
90 Значит по колосу скирд мало-помалу собрать.
Сестры, кормилица, мать - пускай влюбленного чистят:
Быстро добыча растет, если рука не одна.
А коли поводов нет потребовать прямо подарка,
Так на рожденье свое хоть пирогом намекни.
95 Да чтоб покоя не знал, чтоб были соперники, помни!
Если не будет борьбы, плохо пойдет и любовь.
Пусть по спальне твоей другого он чует мужчину
И - сладострастия знак - видит на шейке подтек.
А особливо пускай примечает подарки другого...
100 Коль не принес ничего, лавки напомни Святой...
Вытянув много, скажи, чтоб он не вконец разорялся.
В долг попроси, но лишь с тем, чтоб никогда не отдать.
Лживою речью скрывай свои мысли, губи его лаской:
Самый зловредный яд можно в меду затаить.
105 Если ты выполнишь все, что по долгому опыту знаю,
И коли ветер моих не поразвеет речей,
Будешь мне счастья желать, а умру - так будешь молиться,
Чтоб не давила земля старые кости мои".
Речь продолжалась, но вдруг я собственной тенью был выдан.
110 В эту минуту едва руки я мог удержать,
Чтобы не вырвать волос седых и этих от пьянства
Вечно слезящихся глаз, не расцарапать ей щек!
Боги тебе да пошлют бездомную жалкую старость,
Публий Овидий Назон. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии
Перевод с латинского С.В.Шервинского
М., Художественная литература, 1983
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Важным стихом я хотел войну и горячие битвы
Изобразить, применив с темой согласный размер:
С первым стихом был равен второй. Купидон рассмеялся
И, говорят, у стиха тайно похитил стопу.
5 "Кто же такие права тебе дал над стихами, злой мальчик?
Ты не вожатый певцов, спутники мы Пиерид.
Что, если б меч Венера взяла белокурой Минервы,
А белокурая вдруг факел Минерва зажгла?
Кто же нагорных лесов назовет госпожою Цереру
10 Или признает в полях девственной лучницы власть?
Кто же метанью копья обучать нышнокудрого стал бы
Феба? Не будет бряцать лирой Аонии Марс!
Мальчик, и так ты могуч, и так велико твое царство, -
Честолюбивый, зачем новых ты ищешь забот?
15 Или ты всем завладел - Геликоном, Темпейской долиной?
Иль не хозяин уж Феб собственной лиры своей?
Только лишь с первым стихом возникала новая книга,
Как обрывал Купидон тотчас мой лучший порыв.
Нет для легких стихов у меня подходящих предметов:
20 Юноши, девушки нет с пышным убором волос", -
Так я пенял, а меж тем открыл он колчан и мгновенно
Мне на погибель извлек острые стрелы свои.
Взял свой изогнутый лук, тетиву натянул на колене:
"Вот, - сказал он, - поэт, тема для песен твоих!"
25 Горе мне! Были, увы, те стрелы у мальчика метки.
Я запылал - ив груди царствует ныне Амур,
Пусть шестистопному вслед стиху идет пятистопный.
Брани, прощайте! И ты, их воспевающий стих!
Взросшим у влаги венчай золотистую голову миртом,
30 Муза, - и двустишьях твоих будет одиннадцать стон.
Я не пойму, отчего и постель мне кажется жесткой,
И одеяло мое на пол с кровати скользит?
И почему во всю долгую ночь я сном не забылся?
И отчего изнемог, кости болят почему?
5 Не удивлялся бы я, будь нежным взволнован я чувством...
Или, подкравшись, любовь тайно мне козни творит?
Да, несомненно: впились мне в сердце точеные стрелы
И в покоренной груди правит жестокий Амур.
Сдаться ему иль борьбой разжигать нежданное пламя?..
10 Сдамся: поклажа легка, если не давит плечо.
Я замечал, что пламя сильней, коль факел колеблешь, -
А перестань колебать - и замирает огонь.
Чаще стегают быков молодых, ярму не покорных,
Нежели тех, что бразду в поле охотно ведут.
15 С норовом конь - так его удилами тугими смиряют;
Если же рвется он в бой, строгой не знает узды.
Так же Амур: сильней и свирепей он гонит строптивых,
Нежели тех, кто всегда служит покорно ему.
Я признаюсь, я новой твоей оказался добычей,
20 Я побежден, я к тебе руки простер, Купидон.
Незачем нам враждовать, я мира прошу и прошенья, -
Честь ли с оружьем твоим взять безоружного в плен?
Миртом чело увенчай, запряги голубей материнских,
А колесницу под стать отчим воинственный даст.
25 На колеснице его - триумфатор - при кликах народа
Будешь стоять и легко править упряжкою птиц.
Юношей пленных вослед поведут и девушек пленных,
Справишь торжественно ты великолепный триумф.
Жертва последняя, сам с моей недавнею раной
30 Новые цепи свои пленной душой понесу.
За спину руки загнув, повлекут за тобой Благонравье,
Скромность и всех, кто ведет с войском Амура борьбу.
Все устрашатся тебя, и, руки к тебе простирая,
Громко толпа запоет: "Слава! Ио! Торжествуй!"
35 Рядом с тобой Соблазны пойдут, Заблуждение, Буйство, -
Где бы ты ни был, всегда эта ватага с тобой.
Ты и людей и богов покоряешь с таким ополченьем.
Ты без содействия их вовсе окажешься гол.
Мать с олимпийских высот тебе, триумфатору, будет
40 Рукоплескать, на тебя розы кидать, веселясь.
Будут и крылья твои, и кудри гореть в самоцветах,
Сам золотой, полетишь на золоченой оси.
Многих еще по дороге спалишь - тебя ли не знаю!
Едучи мимо, ты ран много еще нанесешь.
45 Если бы даже хотел, удержать ты стрелы не в силах:
Если не самый огонь, близость его - обожжет.
Схож с тобою был Вакх, покорявший земли у Ганга:
Голуби возят тебя - тигры возили его.
Но коль участвую я в божественном ныне триумфе,
50 Коль побежден я тобой, будь покровителем мне!
Великодушен - смотри! - в боях твой родственник Цезарь, -
Победоносной рукой он побежденных хранит.
Просьба законна моя: пусть та, чьей жертвою стал я,
Либо полюбит меня, либо обяжет любить.
Многого я захотел!.. О, лишь бы любить дозволяла!..
Пусть Киферея моей внемлет усердной мольбе.
5 Не отвергай же того, кто умеет любить без измены,
Кто с постоянством тебе долгие годы служил.
Не говорит за меня старинное громкое имя
Прадедов: всадник простой начал незнатный наш род.
Тысяч не надо плугов, чтоб мои перепахивать земли:
10 Оба - и мать и отец - в денежных тратах скромны.
Но за меня Аполлон, хор муз и отец виноделья
Слово замолвят; Амур, кем я подарен тебе,
Жизни моей чистота, моя безупречная верность,
Сердце простое мое, пурпур стыдливый липа.
15 Сотни подруг не ищу, никогда волокитою не был,
Верь, ты навеки одна будешь любовью моей,
Сколько бы Парки мне жить ни судили, - о, только бы вместе
Быть нам, только мою ты бы оплакала смерть!
Стань же теперь для меня счастливою темою песен, -
20 Знай, что темы своей будут достойны они.
Славу стихи принесли рогов испугавшейся Ио;
Той, кого бог обольстил, птицей представ водяной;
Также и той, что, на мнимом быке плывя через море,
В страхе за выгнутый рог юной держалась рукой.
25 Так же прославят и нас мои песни по целому миру,
Соединятся навек имя твое и мое.
С нами сегодня в гостях и муж твой ужинать будет, -
Только в последний бы раз он возлежал за столом!
Значит, на милую мне предстоит любоваться, и только,
Рядом же с нею лежать будет другой, а не я.
5 Будешь, вплотную прильнув, согревать не меня, а другого?
Он, лишь захочет, рукой шею обхватит твою?
Ты не дивись, что Атракова дочь белолицая ввергла
В брань двоевидных мужей, пьяных на брачном пиру.
Я хоть не житель лесов, не кентавр-полуконь, - и, однако,
10 Руку едва ль удержу, чтоб не коснуться тебя!
Слушай, как надо вести себя нынче (ни Эвру, ни Ноту
Не позволяй, я прошу, речи мои разнести):
Раньше супруга приди - на что я надеюсь, по правде,
Сам я не знаю, - но все ж раньше супруга приди.
15 Только он ляжет за стол, с выражением самым невинным
Рядом ложись, но меня трогай тихонько ногой.
Глаз с меня не своди, понимай по лицу и движеньям:
Молча тебе намекну - молча намеком ответь.
Красноречиво с тобой разговаривать буду бровями,
20 Будут нам речь заменять пальцы и чаши с вином.
Если ты нашей любви сладострастные вспомнишь забавы,
То к заалевшей щеке пальцем большим прикоснись.
Если меня упрекнуть захочешь в чем-либо тайно,
К уху притронься рукой, пальцами книзу, слегка.
25 Если же речи мои или действия ты одобряешь,
Мне в поощренье начни перстни на пальцах вертеть.
Молча к столу прикоснись, как молящие в храме, лишь только
Вздумаешь - и поделом! - мужу всех бед пожелать.
Если предложит вина, вели самому ему выпить.
30 Тихо слуге прикажи то, что по вкусу, подать.
Будешь ли чашу, отпив, возвращать, схвачу ее первый,
Края губами коснусь там, где касалась и ты.
Если, отведав сперва, передаст тебе муж угощенье,
Не принимай, откажись, раз уже пробовал он.
35 Не позволяй обнимать недостойными шею руками,
Нежно не думай склонять голову к жесткой груди.
К лону, к упругим грудям не давай его пальцам тянуться;
Главное дело, смотри: ни поцелуя ему!
Если ж начнешь целовать, закричу, что твой я любовник,
40 Что поцелуи - мои, в ход я пущу кулаки!
Это хоть все на виду... А что под одеждою скрыто?
Вот от чего наперед весь я от страха дрожу.
Голенью к мужу не льни, не жми ему ляжкою ляжку,
Нежной ногою своей грубой не трогай ноги.
45 Многого, бедный, боюсь: сам дерзкого делал немало,
Вот и пугает меня собственный нынче пример.
Часто с любимой моей, в торопливой страстности нашей,
Делали мы под полой сладкое дело свое!..
С мужем не станешь, - зачем?.. Но чтобы не мог я и думать,
50 Лучше накидку свою сбрось, соучастницу тайн.
Мужа все время проси выпивать, - но проси, не целуя:
Пусть себе спит; подливай крепче вина, без воды.
А как повалится он хмельной, осовеет, затихнет,
Нам наилучший совет время и место дадут.
55 Лишь соберешься домой и поднимешься, мы - за тобою.
Ты оказаться должна в "среднем отряде" гурьбы.
В этой гурьбе я тебя отыщу иль меня ты отыщешь, -
Тут уже только сумей, трогай как хочешь меня.
Горе! Советы мои всего лишь на час или на два:
60 Скоро мне ночь повелит с милой расстаться моей.
Муж ее на ночь запрет, а я со слезами печали
Вправе ее проводить лишь до жестоких дверей.
Он поцелуи сорвет... и не только одни поцелуи...
То, что мне тайно даешь, он по закону возьмет.
65 Но неохотно давай, без ласковых слов, через силу, -
Ты ведь умеешь! Пускай будет скупою любовь.
Если не тщетна мольба, - пусть он наслажденья хотя бы
Не испытал в эту ночь, а уж тем более ты...
Впрочем, как бы она ни прошла, меня ты наутро
70 Голосом твердым уверь, что не ласкала его...
Жарко было в тот день, а время уж близилось к полдню.
Поразморило меня, и на постель я прилег.
Ставня одна лишь закрыта была, другая - открыта,
Так что была полутень в комнате, словно в лесу, -
5 Мягкий, мерцающий свет, как в час перед самым закатом
Иль когда ночь отошла, но не возник еще день.
Кстати такой полумрак для девушек скромного нрава,
В нем их опасливый стыд нужный находит приют.
Тут Коринна вошла в распоясанной легкой рубашке,
10 По белоснежным плечам пряди спадали волос.
В спальню входила такой, по преданию, Семирамида
Или Лайда, любовь знавшая многих мужей...
Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала, -
Скромница из-за нее все же боролась со мной.
15 Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,
Вскоре, себе изменив, другу сдалась без труда.
И показалась она перед взором моим обнаженной...
Мне в безупречной красе тело явилось ее.
Что я за плечи ласкал! К каким я рукам прикасался!
20 Как были груди полны - только б их страстно сжимать!
Как был гладок живот под ее совершенною грудью!
Стан так пышен и прям, юное крепко бедро!
Стоит ли перечислять?.. Все было восторга достойно.
Тело нагое ее я к своему прижимал...
25 Прочее знает любой... Уснули усталые вместе...
О, проходили бы так чаще полудни мои!
Слушай, привратник, - увы! - позорной прикованный цепью!
Выдвинь засов, отвори эту упрямую дверь!
Многого я не прошу, проход лишь узенький сделай,
Чтобы я боком пролезть в полуоткрытую мог.
5 Я ведь от долгой любви исхудал, и это мне кстати, -
Вовсе я тоненьким стал, в щелку легко проскользну...
Учит любовь обходить дозор сторожей потихоньку
И без препятствий ведет легкие ноги мои.
Раньше боялся и я темноты, пустых привидений,
10 Я удивлялся, что в ночь храбро идет человек.
Мне усмехнулись в лицо Купидон и матерь Венера,
Молвили полушутя: "Станешь отважен и ты!"
Я полюбил - и уже ни призраков, реющих ночью,
Не опасаюсь, ни рук, жизни грозящих моей.
15 Нет, я боюсь лишь тебя и льщу лишь тебе, лежебока!
Молнию держишь в руках, можешь меня поразить.
Выгляни, дверь отомкни, - тогда ты увидишь, жестокий:
Стала уж мокрою дверь, столько я выплакал слез.
Вспомни: когда ты дрожал, без рубахи, бича ожидая,
20 Я ведь тебя защищал перед твоей госпожой.
Милость в тот памятный день заслужили тебе мои просьбы, -
Что же - о, низость! - ко мне нынче не милостив ты?
Долг благодарности мне возврати! Ты и хочешь и можешь, -
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
25 Выдвинь!.. Желаю тебе когда-нибудь сбросить оковы
И перестать наконец хлеб свой невольничий есть.
Нет, ты не слушаешь просьб... Ты сам из железа, привратник!..
Дверь на дубовых столбах окоченелой висит.
С крепким запором врата городам осажденным полезны, -
30 Но опасаться врагов надо ли в мирные дни?
Как ты поступишь с врагом, коль так влюбленного гонишь?
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Я подошел без солдат, без оружья... один... но не вовсе:
Знай, что гневливый Амур рядом со мною стоит.
35 Если б я даже хотел, его отстранить я не в силах, -
Легче было бы мне с телом расстаться своим.
Стало быть, здесь один лишь Амур со мною, да легкий
Хмель в голове, да венок, сбившийся с мокрых кудрей.
Страшно ль оружье мое? Кто на битву со мною не выйдет?
40 Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Или ты дремлешь и сон, помеха влюбленным, кидает
На ветер речи мои, слух миновавшие твой?
Помню, в глубокую ночь, когда я, бывало, старался
Скрыться от взоров твоих, ты никогда не дремал...
45 Может быть, нынче с тобой и твоя почивает подруга? -
Ах! Насколько ж твой рок рока милей моего!
Мне бы удачу твою, - и готов я надеть твои цепи...
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Или мне чудится?.. Дверь на своих вереях повернулась...
50 Дрогнули створы, и мне скрип их пророчит успех?..
Нет... Я ошибся... На дверь налетело дыхание ветра...
Горе мне! Как далеко ветер надежды унес!
Если еще ты, Борей, похищенье Орифии помнишь, -
О, появись и подуй, двери глухие взломай!
55 В Риме кругом тишина... Сверкая хрустальной росою,
Время ночное бежит, - выдвинь у двери засов!
Или с мечом и огнем, которым пылает мой факел,
Переступлю, не спросясь, этот надменный порог!
Ночь, любовь и вино терпенью не очень-то учат:
60 Ночи стыдливость чужда, Вакху с Амуром - боязнь.
Средства я все истощил, но тебя ни мольбы, ни угрозы
Все же не тронули... Сам глуше ты двери глухой!
Нет, порог охранять подобает тебе не прекрасной
Женщины, - быть бы тебе сторожем мрачной тюрьмы!..
65 Вот уж денница встает и воздух смягчает морозный,
Бедных к обычным трудам вновь призывает петух.
Что ж, мой несчастный венок! С кудрей безрадостных сорван,
У неприютных дверей здесь до рассвета лежи!
Тут на пороге тебя госпожа поутру заметит, -
70 Будешь свидетелем ты, как я провел эту ночь...
Ладно, привратник, прощай!.. Тебе бы терпеть мои муки!
Соня, любовника в дом не пропустивший, - прощай!
Будьте здоровы и вы, порог, столбы и затворы
Крепкие, - сами рабы хуже ценного раба!
Если ты вправду мой друг, в кандалы заключи по заслугам
Руки мои - пока буйный порыв мой остыл.
В буйном порыве своем на любимую руку я поднял,
Милая плачет, моей жертва безумной руки.
5 Мог я в тот миг оскорбить и родителей нежно любимых,
Мог я удар нанести даже кумирам богов.
Что же? Разве Аянт, владевший щитом семислойным,
Не уложил, изловив, скот на просторном лугу?
Разве злосчастный Орест, за родителя матери мстивший,
10 Меч не решился поднять на сокровенных богинь?
Я же посмел растрепать дерзновенно прическу любимой, -
Но, и прически лишась, хуже не стала она.
Столь же прелестна!.. Такой, по преданью, по склонам Менала
Дева, Схенеева дочь, с луком за дичью гналась;
15 Или критянка, когда паруса и обеты Тезея
Нот уносил, распустив волосы, слезы лила;
Или Кассандра (у той хоть и были священные ленты)
Наземь простерлась такой в храме, Минерва, твоем.
Кто мне не скажет теперь: "Сумасшедший!", не скажет мне: "Варвар!"?
20 Но промолчала она, ужас уста ей сковал.
Лишь побледневшим лицом безмолвно меня упрекала,
Был я слезами ее и без речей обвинен.
Я поначалу хотел, чтоб руки от плеч отвалились:
"Лучше, - я думал, - лишусь части себя самого!"
25 Да, себе лишь в ущерб я к силе прибег безрассудной,
Я, не сдержав свой порыв, только себя наказал.
Вы мне нужны ли теперь, служанки злодейств и убийства?
Руки, в оковы скорей! Вы заслужили оков.
Если б последнего я из плебеев ударил, понес бы
30 Кару, - иль более прав над госпожой у меня?
Памятен стал Диомед преступленьем тягчайшим: богине
Первым удар он нанес, стал я сегодня - вторым.
Все ж он не столь виноват: я свою дорогую ударил,
Хоть говорил, что люблю, - тот же взбешен был врагом.
35 Что ж, победитель, теперь готовься ты к пышным триумфам!
Лавром чело увенчай, жертвой Юпитера чти!..
Пусть восклицает толпа, провожая твою колесницу:
"Славься, доблестный муж: женщину ты одолел!"
Пусть, распустив волоса, впереди твоя жертва влачится,
40 Скорбная, с бледным лицом, если б не кровь на щеках...
Лучше бы губкам ее посинеть под моими губами,
Лучше б на шее носить зуба игривого знак!
И, наконец, если я бушевал, как поток разъяренный,
И оказался в тот миг гнева слепого рабом, -
45 Разве прикрикнуть не мог - ведь она уж и так оробела, -
Без оскорбительных слов, без громогласных угроз?
Разве не мог разорвать ей платье - хоть это и стыдно -
До середины? А там пояс сдержал бы мой пыл.
Я же дошел до того, что схватил надо лбом ее пряди
50 И на прелестных щеках метки оставил ногтей!
Остолбенела она, в изумленном лице ни кровинки,
Белого стала белей камня с Паросской гряды.
Я увидал, как она обессилела, как трепетала, -
Так волоса тополей в ветреных струях дрожат,
55 Или же тонкий тростник, колеблемый легким Зефиром,
Или же рябь на воде, если проносится Нот.
Дольше терпеть не могла, и ручьем полились ее слезы -
Так из-под снега течет струнка весенней воды.
В эту минуту себя и почувствовал я виноватым,
60 Горькие слезы ее - это была моя кровь.
Трижды к ногам ее пасть я хотел, молить о прощенье, -
Трижды руки мои прочь оттолкнула она.
Не сомневайся, поверь: отмстив, облегчишь свою муку;
Мне, не колеблясь, в лицо впейся ногтями, молю!
65 Глаз моих не щади и волос не щади, заклинаю, -
Женским слабым рукам гнев свою помощь подаст.
Или, чтоб знаки стереть злодеяний моих, поскорее
В прежний порядок, молю, волосы вновь уложи!
Есть такая одна... Узнать кто хочет про сводню, -
Слушай: Дипсадой ее, старую сводню, зовут.
Имя под стать: никогда еще трезвой ей не случалось
Встретить Мемнонову мать на розоцветных конях.
5 Магию знает она, заклинанья восточные знает,
Может к истоку погнать быстрых течение рек.
Ведает свойства и трав и льна на стволе веретенном,
Действие ведомо ей слизи влюбленных кобыл.
Вмиг по желанью ее покрывается тучами небо,
10 Вмиг по желанью ее день лучезарен опять.
Видел я, верьте иль нет, как звезды кровь источали,
Видел я, как у луны кровью алело лицо.
Подозреваю, во тьме по ночам она реет живая,
В перьях тогда, как у птиц, старое тело карги.
15 Подозреваю еще - да и ходит молва, - что двоятся
Оба зрачка у нее и выпускают огонь.
Дедов из древних могил и прадедов вызвать умеет,
Твердую почву и ту долгим заклятьем дробит...
Цель у развратной карги - порочить законные браки, -
20 Подлинно, красноречив этот зловредный язык!
Стал я коварных речей случайным свидетелем. Вот как
Увещевала она (был я за дверью двойной):
"Знаешь, мой свет, ты вечор молодого прельстила счастливца,
Он от лица твоего взоров не мог оторвать!
25 Да и кого не прельстишь? Красотой никому не уступишь.
Только беда: красоте нужен достойный убор.
Сколь ты прекрасна собой, будь столь же удачлива в жизни:
Станешь богата - и мне бедной тогда не бывать.
Раньше вредила тебе звезда враждебная Марса:
30 Марс отошел, - на тебя стала Венера глядеть.
Счастье богиня сулит: смотри-ка, богатый любовник
Жаждет тебя и узнать хочет все нужды твои.
Да и лицом он таков, что с тобою, пожалуй, сравнится,
И не торгуй он тебя, надо б его торговать..."
35 Та покраснела. "Идет к белизне твоей стыд. Но на пользу
Стыд лишь притворный, поверь: а настоящий - во вред.
Если ты книзу глядишь, потупив невинные глазки,
Думать при этом должна, сколько предложат тебе.
Может быть, в Татиев век грязнухи - сабинские бабы
40 Не захотели б себя многим мужьям отдавать...
Марс, однако, теперь вдохновляет иные народы, -
Только Венера одна в Граде Энея царит.
Смело, красотки! Чиста лишь та, которой не ищут;
Кто попроворней умом, ищет добычи сама.
45 Ну-ка, морщинки сгони, расправь нахмуренный лобик, -
Ах, на морщины не раз нам приходилось пенять...
Юных своих женихов стрельбой Пенелопа пытала:
Мощь их доказывал лук, - был он из рога, смекни!..
Прочь незаметно бежит, ускользает летучее время, -
50 Так убегает река, быстрые воды неся...
Медь лишь в работе блестит, и платье хорошее - носят,
Скоро заброшенный дом станет от плесени сер.
Полно скупиться, поверь: красота без друга хиреет...
Только один-то не впрок... да маловато и двух...
55 Если их много, доход верней... Да и зависти меньше:
Волк добычи искать любит в обширных стадах.
Вот, например, твой поэт: что дарит тебе, кроме новых
Песен? Его капитал можешь ты только... прочесть!
Бог поэтов и тот знаменит золотым одеяньем,
60 И золотая звенит лира в бессмертной руке.
Знай: тороватый дружок великого больше Гомера!
В этом уж ты мне поверь: славное дело - дарить.
Не презирай и того, кто выкупил волю за деньги:
Знак меловой на ногах - это еще не позор.
65 Не обольщайся, мой свет, и пышностью древнего рода:
Если ты беден, с собой предков своих уноси!
Что ж? Коль мужчина красив, так потребует ночи бесплатной?
Пусть у дружка своего выпросит денег сперва!
Платы проси небольшой, пока расставляешь ты сети, -
70 Чтоб не удрал. А поймав, смело себе подчиняй.
Можешь разыгрывать страсть: обманешь его - и отлично.
Но одного берегись: даром не дать бы любви!
В ночи отказывай им почаще, на боль головную
Иль на иное на что, хоть на Изиду, сошлись.
75 Изредка все ж допускай, - не вошло бы терпенье в привычку:
Частый отказ от любви может ослабить ее.
Будь твоя дверь к просящим глуха, но открыта - дающим.
Пусть несчастливца слова слышит допущенный друг.
А разобидев, сама рассердись на того, кто обижен,
80 Чтобы обида его вмиг растворилась в твоей.
Но никогда на него сама ты не гневайся долго:
Слишком затянутый гнев может вражду породить.
Плакать по мере нужды научись, да как следует плакать,
Так, чтобы щеки твои мокрыми стали от слез.
85 Если ты вводишь в обман, не бойся не сдерживать клятвы:
Волей Венеры Олимп к бедным обманутым глух.
Кстати, раба приспособь, заведи половчее служанку,
Пусть подскажут ему, что покупать для тебя.
Перепадет тут и им. У многих просить понемножку -
90 Значит по колосу скирд мало-помалу собрать.
Сестры, кормилица, мать - пускай влюбленного чистят:
Быстро добыча растет, если рука не одна.
А коли поводов нет потребовать прямо подарка,
Так на рожденье свое хоть пирогом намекни.
95 Да чтоб покоя не знал, чтоб были соперники, помни!
Если не будет борьбы, плохо пойдет и любовь.
Пусть по спальне твоей другого он чует мужчину
И - сладострастия знак - видит на шейке подтек.
А особливо пускай примечает подарки другого...
100 Коль не принес ничего, лавки напомни Святой...
Вытянув много, скажи, чтоб он не вконец разорялся.
В долг попроси, но лишь с тем, чтоб никогда не отдать.
Лживою речью скрывай свои мысли, губи его лаской:
Самый зловредный яд можно в меду затаить.
105 Если ты выполнишь все, что по долгому опыту знаю,
И коли ветер моих не поразвеет речей,
Будешь мне счастья желать, а умру - так будешь молиться,
Чтоб не давила земля старые кости мои".
Речь продолжалась, но вдруг я собственной тенью был выдан.
110 В эту минуту едва руки я мог удержать,
Чтобы не вырвать волос седых и этих от пьянства
Вечно слезящихся глаз, не расцарапать ей щек!
Боги тебе да пошлют бездомную жалкую старость,