Страница:
Альфред Вебер (1868 - 1958). Степень доктора философии получил в 1897 г., преподавал в Берлинском, Пражском и Гейдельбергском университетах. После прихода к власти национал-социалистов отошел от преподавательской деятельности и целиком посвятил себя науке. В этот период он создал свои важнейшие труды в области социологии культуры. В 1924 г. в Берлине был опубликован сборник статей "Германия и кризис европейской культуры", в котором, по словам самого автора, он подвел итоги своих многолетних размышлений о судьбе Европы после первой мировой войны. Вебер видел возможность преодоления кризиса европейской экономики и культуры. "Я верю в возрождение прежней динамики духовного развития. Европа опять восстанет из войн" - писал он во введении к сборнику [1].
1 См.: Культурология. XX век. С. 658.
По мнению Вебера, уже задолго до начала первой мировой войны ясно обнаружились глубинные проблемы, порожденные XIX столетием. Наряду с высоким совершенством его технических и интеллектуальных достижений, интенсивным становлением новых возможностей и форм деятельности, выявилась напряженность жизненного пространства, на котором все это происходило: "Столкнув выросшие до гигантских размеров экономические силы в борьбе за передел мира и рынков сбыта, побудив государство стать вспомогательным средством проведения такой политики, выдвинув на передний план в государстве и межгосударственных отношениях материальные интересы, эта эпоха привела к таким последствиям, которые сегодня внешне господствуя над миром, определяют также внешнюю и внутреннюю судьбу прежних европейских силовых центров" [2].
2 Вебер А. Германия и кризис европейской культуры // Культурология: XX век. С. 286.
Тревожное время послужило поводом для написания вышедшей в 1935 г. книги нидерландского историка Й. Хейзинги "В тени завтрашнего дня. Диагноз духовного недуга нашей эпохи". Хейзинга отмечает, что происходит прогрессирующее разложение культуры, что мир живет в ожидании катастрофы. Чтобы поставить собственный диагноз духовным недугам эпохи, Хейзинга пытается последовательно зафиксировать те деструктивные процессы, которые охватили различные уровни и сферы европейской культуры. В науке и философии его прежде всего тревожит резкое снижение рационально-критических установок и прогрессирующая утрата способности к различению истины и лжи. Яркими симптомами являются распространение и успех у публики псевдонауки, псевдофилософии, даже суеверий. В области культуры Хейзинга отмечает внедрение таких деструктивных представлений, как примат практики и воли над разумом, культ жизни в ее непосредственно витальных формах, превознесение идеалов героизма и борьбы над трезвым расчетом и толерантностью. Культуре угрожает комплекс опасностей - происходит варваризация культуры. Опираясь на свое знание мировой истории, Хейзинга считает, что развитая культура может существовать лишь на базе принципов индивидуальной инициативы и ответственности, частной собственности и свободы мышления и действия.
Своеобразную трактовку кризиса можно найти в работах Э. Гуссерля. Гуссерль предлагает концепцию упадка европейского идеала, кризиса рациональности, кризиса европейской науки. В его статье "Философия как строгая наука" (1910) представлена социокультурная характеристика эпохи. По мнению Гуссерля, в Европе разрушаются духовные идеалы - ее основа и подлинная сущность. В 1935 г., выступая с докладом "Кризис европейского человечества и философия", Гуссерль описывает признаки распада европейской культуры, распространение нигилизма и скепсиса, утрату веры в традиционные культурные институты. Согласно Гуссерлю, весь "европейский мир" с его науками, изящными искусствами, ремеслами и социальными институтами был "рожден из идеалов разума, т.е. духа философии". Отсюда следует, что причины кризиса нужно искать в искажении природы философии, ибо от ее нормального функционирования зависит "подлинно здоровый дух Европы".
Глубокий интерес к динамике общества и кризисным ситуациям в культуре характерен для творчества П. Сорокина. В своем четырех томном сочинении "Социальная и культурная динамика" (1937 - 1941) Сорокин отмечает характерные особенности современной ситуации в обществе. Он полагает, что кризис современной культуры не случайная, а неизбежная, внутренне необходимая черта мирового исторического процесса, подчиненная определенным законам. Кризисное состояние современного общества обусловлено системной трансформацией западной культуры: с ее переходом от старой социокультурной суперсистемы к новой, с присущим ей типом мировоззрения. Диагноз Сорокина современной ему социальной ситуации заключается в том, что разрушается доминирующая "чувственная система европейской культуры". По мере ее разрушения разрушаются и все институциональные компоненты жизни. Поэтому кризис носит тотальный, интегральный характер. Но при всей его глобальности, в нарастающей анархии и хаосе гибнущей суперсистемы возникают новые ростки будущих культуры и общества. Характерная черта кризиса, по Сорокину, заключается в балансе ослабевающего старого и еще слабого нового.
Тема кризиса человека в западноевропейской философии
К концу 1920-х годов кризис европейской культуры и жизни перешел в свою следующую стадию, которую можно обозначить как кризис человеческого существования, или антропологический кризис. Его непосредственной причиной можно, видимо, считать великую экономическую депрессию рубежа 1920 - 1930-х годов. Наложившись на предшествующие социальные катаклизмы, депрессия привела к тому, что ситуация кризиса стала осознаваться и переживаться миллионами людей. Социальная дезориентация стала массовым явлением.
Общий смысл этой ситуации в экзистенциально-антропологической перспективе попытался прояснить один из крупнейших немецких философов XX в. К. Ясперс в своей книге "Духовная ситуация времени" (1931).
Ясперс отмечает, что технические и экономические противоречия приобретают планетарный характер. Объединение людей в едином замкнутом пространстве, коим все более представляется земной шар, ведет к их нивелированию. Людей связывает между собой поверхностное и ничтожное, безразличное к их подлинному бытию. В результате нарастает необратимая утрата субстанциональности, остановить которую невозможно. Утрачивается всякое доверие к духовным авторитетам. С XIX в. эта форма духовных связей людей уничтожалась огнем критики, результатом чего явился, с одной стороны, свойственный современному человеку цинизм (люди пожимают плечами, видя подлость, которая происходит в больших и малых масштабах), с другой стороны - утрата гуманности, круговорот бессодержательных идеалов. Положительные жизненные силы людей рассеиваются и распадаются.
Философское эссе испанского мыслителя X. Ортеги-и-Гассета "Восстание масс" (1930) занимает особое место среди работ, посвященных европейскому кризису.
Глубинную суть кризиса Ортега видел в выдвижении на историческую арену нового феномена - "человека массы". Подобно Ясперсу, Ортега отмечал, что нивелирование охватывает все: судьбы, культура различных социальных классов, даже половые различия. Наступает господство "среднего человека", господство "человека массы". Восстание масс может быть катастрофой в судьбе человечества: достаточно 30 лет господства "человека массы", чтобы вернуть человечество к эпохе варварства, считал Ортега. Какова же психологическая структура "человека массы"? Согласно Ортеге, человек массы считает, что цивилизация, которую он видит и использует со дня рождения, также первозданна и самородна, как и природа. Основные культурные ценности для него не существуют, он с ними не соглашается, он не намерен их защищать. Для человека массы характерно прежде всего вульгарное самодовольство. Он считает, что жизнь должна быть легкой и обильной, без трагических ограничений. Он доволен собой, всегда и везде утверждает свое моральное и интеллектуальное достоинство. Эта удовлетворенность собой замыкает его от всего внешнего. Ему неведомы смущение и сомнение, он может не считаться с остальными людьми. Внутреннее чувство господства побуждает "человека массы" постоянно осуществлять это господство, действовать так, как если бы в мире существовал только он и ему подобные.
Очень опасным явлением, связанным с "восстанием масс", Ортега считал появление атмосферы насилия, культа силы в обществе. С критикой культа насилия Ортега обращается к анализу тоталитарных режимов XX в. Деструктивные процессы массовизации общества испанский философ кроме того связывает с ростом технического развития, с тем, что тело материальной цивилизации подминает свои же глубинные духовные и культурные истоки. Растет специализация людей, каждый занимается какой-то узкой производственной операцией. Это в значительной мере упрощает характер труда. Человек теряет цельность своего характера и личности, в результате плодится множество обезличенных людей. Эти нивелированные, "средние люди" проникают во все сферы жизни и стремятся господствовать в них. Нивелирование углубляется и ускоряется по мере того, как нарастают кризисные явления в обществе. В результате общество оказывается в ситуации, когда чуть ли не единственным средством удержания все возрастающего числа массовых людей становится всепроникающее и регулярное государственное насилие. Распространение "человека массы", таким образом, может индуцировать тоталитарные структуры власти.
В целом Ортега, анализируя ситуацию своего времени, приходит к достаточно пессимистическим выводам. Судьба Европы и мира вообще представляется ему мрачной: господство "человека массы", бюрократии, тоталитарного режима, уничтожение культуры, превращение людей в моральных идиотов и технических роботов. Ортега предчувствует грандиозную драму, которая должна, по его мнению, разыграться в ближайшие годы.
Драма, действительно, последовала, но пошла она далеко не по тому сценарию, который предрекал испанский философ. Немецкий социолог К. Манхейм ощущал свое время как эпоху радикальной социальной перестройки.
Карл Манхейм (1893 - 1947) - немецкий философ и социолог, один из основателей социологии знания (познания), известен своими работами по теории идеологии и динамике культуры. Манхейм учился в университетах Будапешта, Фрейбурга, Гейдельберга, Парижа. Его взгляды формировались под влиянием идей Г. Риккерта, Э. Гуссерля, М. Вебера, М. Шелера - в традиции неокантианства, неогегельянства, феноменологии. В последние годы жизни ученый интенсивно занимался проблемами воспитания и образования, изменениями, происходившими в культуре и общественной жизни XX в. Основные работы Манхейма: "Идеология и утопия", "Человек и общество в эпоху преобразования", "Диагноз нашего времени" и др.
Как и ряд других мыслителей межвоенного времени, суть этой перестройки он видел в переходе от традиционной социальной структуры с ее устойчивой иерархией и господством просвещенной элиты к обществу, в котором массы начинают претендовать на власть. На этом фоне чрезвычайно обостряется проблема человека. Деструктивный ход событий, по Манхейму, заключается в том, что те социальные слои, в которых и раньше можно было предполагать латентное господство иррациональных импульсов, теперь декларировали их открыто, а группы, которые могли бы противодействовать иррационализму, оказались беспомощными и как бы внезапно потеряли веру в формирующую общество власть разума. Манхейм говорит о "социальной диспропорциональности" в распределении рациональных и моральных способностей в человеческом обществе и связывает с ней необходимость регулирования перехода к демократии масс. Согласно Манхейму, опасность анархии и распада поджидает демократическое массовое общество, предоставленное самому себе. Еще большая опасность угрожает, если в этом массовом обществе формы диктатуры вытеснят незрелые либерально-демократические структуры.
Кризис культуры в либеральном демократическом обществе наступает потому, что фундаментальные процессы, развитию которых раньше способствовали создающие культуры элиты, перешли вследствие массови-зации общественной жизни в свою прямую противоположность. Манхейм считает, что история либерального массового общества достигла точки, когда расчет на естественный ход событий ведет к гибели. Чтобы избежать рокового хода событий, необходимо регулировать, даже планировать возможные социокультурные изменения.
Значительную роль в духовном возрождении и обновлении европейской культуры сыграли работы немецкого философа Р. Гвардини.
Романо Гвардини (1885 - 1968) - немецкий философ и теолог итальянского происхождения. В 1910 г. - священнослужитель, в 1921 г. - приват-доцент в Бонне, в 1923 г. - профессор философии религии и католического мировоззрения в Берлине. В 1939 г. Гвардини был отстранен нацистами от преподавания. В 1946 г. он - профессор в Тюбингене, в 1949 г. - в Мюнхене. Гвардини испытал влияние взглядов Дильтея, Зиммеля, Гуссерля, Шеллера и Фрейда. Он стремился создать новую антропологию. Тематике человека в современном кризисном мире посвящены его книги "Мир и лицо" (1939), "Свобода, милость, судьба" (1948), "Власть" (1951), "Забота о человеке" (1962) и наиболее известная "Конец Нового времени" (1953).
По мнению Гвардини, существовали фундаментальные скрепы, на которых держалась культура нового времени. К ним он относил понимание природы как самодостаточной и живущей по вечным законам, а также представление об автономном субъекте личности и культуры, творящем по своим собственным законам и нормам, присущим ему вследствие его рациональной сущности. Согласно Гвардини, эти идеи начинают распадаться. Явственной стала перемена в отношении человека к природе. Природа перестала восприниматься как нечто гармонически всеобъемлющее, упорядоченное, открытое человеческому познанию. Сходная диалектика идей реализуется и в отношении к личности и субъекту. Суть этих понятий, как они трактовались в новое время, заключалась в идее индивидуума, который вырвался из средневековых пут и стал сам себе хозяином, автономным центром своего мира. По убеждению Гвардини, современная индустриальная цивилизация и порождаемая ею огромная техническая сфера несовместимы с идеей саморазвивающейся творческой личности или автономного субъекта. Они порождают особый тип человека, отличающегося от прежде существовавших. Это тип человека, который Ортега назвал "человеком массы". Человек, принадлежащий этому типу, является прямой противоположностью "классической личности".
Гвардини трезво оценивал складывавшуюся ситуацию. Вполне реалистично он считал, что тот идеал, к которому стремилась европейская культура начиная с Возрождения, а именно идеал саморазвивающейся творческой личности, в современных условиях оказывается утопией, несовместимой с направлением, в котором реально движется общество. Гвардини стремился найти трезвое понимание новых возможностей современного человеческого типа и сохранить надежду на реализацию этих возможностей в будущем. Гвардини не закрывал глаза на трудности и проблемы, которые ставила перед человеком современная цивилизация. Он фиксировал их под общим именем "утраты гуманности", понимая под этим утрату той формы жизни, при которой деятельность человека, так же, как и продукты ее, были соразмерны его душевно-телесной организации. В современном ему мире утрачивается непосредственное отношение человека как к природе, так и к другим людям. Распространение опосредованных, абстрактных, функциональных связей и отношений порождает новый дефицит - дефицит переживания, непосредственного восприятия, непосредственно личностных связей. Но человек, по Гвардини, является весьма пластичным существом; он может выработать "способность опросредованного чувствования, с помощью которой станет воспринимать как часть собственной жизни все то, что прежде мог лишь абстрактно мыслить".
От кризиса культуры и технологической цивилизации к мировому глобальному кризису
В XX в. кризисное сознание, кризисное мироощущение проходит ряд этапов в своем развитии, остро реагируя на многообразные проявления социальных, экономических, политических и других кризисов, характерных для истории нашего столетия.
В начале века бытовало представление о вечности и универсальности идеалов рациональности, человеческих ценностей, понимания смысла жизни, значимости развитой богатой культуры. В период и после первой мировой войны лавинообразно нарастало ощущение опустошения, потери идеалов, стабильности, цельности существования. Несколько иное содержание кризисное мировосприятие на Западе начало обретать с 1930-х годов. Одним из путей преодоления экономической депрессии и социально-культурного хаоса в ряде стран мира явилось установление разных форм тоталитаризма. Так называемые вожди увлекали народы этих стран перспективами форсированной модернизации и достижения могущества нации. Они насаждали в обществе милитаристский дух, разрушали демократические политические и гражданские институты. Восстание масс было остановлено тотальной идеологизацией миллионов дезориентированных "винтиков" того или иного режима. Это время можно назвать антропологическим кризисом или даже антропологической катастрофой, поскольку на поверхность цивилизации выплеснулись националистические, фашистские и иные человеконенавистнические идеологии и практики. Мир опять оказался ввергнутым в войны, масштабы уничтожений в которых возросли в соответствии с дегуманизацией масс и ростом технических средств уничтожения.
Сложнее охарактеризовать кризисное мироощущение послевоенного времени. Восстановление стабильности, решительное осуждение "тоталитарного соблазна", развитие техники и промышленный рост вселили надежды на безграничное развитие цивилизации. Но вместе с тем успехи науки и техники постепенно обернулись отрицательной стороной. Год от года угроза ядерной войны, радиоактивного заражения становилась все реальнее. Человечество сталкивается со сложными экологическими, демографическими и ресурсными проблемами.
И, если в начале XX в. в центре внимания западноевропейской мысли находился кризис культуры, рациональности, нравственных ценностей, поведенческой мотивации, то постепенно (пережив фашизм и военные режимы в Италии, Испании, Германии, разочарование в перспективах и безграничности технического прогресса) кризисное ощущение перестает быть феноменом культурной жизни элиты европейского континента и перерастает в предощущение реальной и вполне возможной гибели человечества. В западной жизни такое реальное ощущение кризиса и грядущего Апокалипсиса переживало подъем в 50 60-е годы в связи с нарастанием негативных последствий технического развития и соответствующим разочарованием в неограниченных возможностях техники. 50 60-е годы - это начало социальных движений против технической экспансии, за спасение и выживание человечества, создание Римского клуба и подобных ему организаций.
В целом можно констатировать эволюцию кризисной проблематики в западноевропейской философии от культурологических проблем к формированию "глобальной проблематики": экологических, демографических, ресурсных, космических, медикобиологических и тому подобных проблем. Они постепенно выдвигаются на первый план, заслоняя собой культурологическую проблематику: утрату смысложизненных ориентиров, дилемму культуры и цивилизации, проблему духовного кризиса и пр.
И все же главной особенностью этого периода становится появление трезвых, реалистических, а не мифологически-эсхатологических подходов к пониманию и исследованию кризисных глобальных проблем. Человечество, наконец-то задумавшись о перспективах и возможностях выживания, начало разрабатывать достаточно адекватные способы локализации и преодоления социальных, политических, экономических, технологических кризисов, которые, наверное, в будущем будут рассматриваться как визитная карточка XX столетия, отражение противоречивости его характера и особенностей истории конца второго тысячелетия.
Пути преодоления кризиса
Феномен кризиса в XX в. представляет собой гораздо более широкое явление, нежели только кризис культуры, рациональности и пр. Последствия кризиса рубежа веков в Западной Европе затронули очень широкое социальное поле: социально-культурный кризис при всех его модификациях и особенностях в разных частях света был не локальным явлением, а носил системный характер. В определенном смысле это феномен глобального значения: причины кризиса, и особенно его последствия, оказались общезначимыми (как в европейском, евроазиатском, так и в мировом масштабе). Первая мировая война, русская и европейские революции при их судьбоносности суть только историческая преамбула последовавшей за ними радикальной перестройки человеческого существования в XX в. Социокультурный кризис рубежа веков, воспринимавшийся как кризис культуры и человека нового времени, эпохи Ренессанса в истории человечества, перерос в кризис экономической, политической и прочих систем современного человечества.
"Философия кризиса" обращается к проблеме преодоления кризисных ситуаций в обществе, поиска путей выхода из кризиса. Западные мыслители, осознавая весь трагизм ситуации в послевоенной Европе, возможные последствия происходящих событий, предпринимают попытки предложить различные варианты выхода из кризисной ситуации, альтернативы социального развития, проекты социального спасения.
При всем многообразии подходов к решению этой проблемы возможность спасения прежде всего связывается с духовными возможностями человечества, с традициями рациональности, гуманизма, всего того, что было накоплено человечеством в эпоху нового времени и что, как это ни парадоксально, переживает на рубеже веков трагедию разрушения и уничтожения.
Так, Э. Гуссерль предполагал, что "кризис европейского бытия может закончиться только либо закатом Европы, если она отвернется от присущего ей рационального осмысления жизни и впадет в варварскую ненависть к духу, либо возрождением Европы благодаря духу философии, благодаря героизму разума, окончательно преодолевающему натурализм" [1].
1 Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия: Доклад, прочитанный в Вене в 1935 г. Опубликован в 1954 г. // Культурология. XX век. С. 297 - 331.
Тема будущего занимает значительное место в работах А. Вебера. "Самое решающее, - писал Вебер, - сделать духовное начало, то, что превыше всего, столь сильным, чтобы оно вновь направляло ход развития" [2]. Даже в условиях по-новому организованной Европы необходимо использовать ее веками накопленный духовный потенциал, установить приоритет духовного начала над внешними силами (пусть даже способы применения и реализации этого потенциала окажутся новыми, иными). Вебер предлагает такой выход из кризисной ситуации: "Сегодня мы, зажатые в тесных границах государственных и этнических образований, зависящие во всяких, даже самых незначительных жизненных проявлениях от формирований массового характера, должны с помощью и посредством этих духовных общностей подчинить себе материальную энергию масс в нашей жизни - энергию низшего порядка, ставшую сегодня свободной, неуправляемой, опустошительной; должны претворять стремление нашего духа к бесконечности, наши динамические тенденции в непрерывные попытки обновления этих духовных образований, призванные одновременно представлять собой процесс освоения со всех сторон стремящихся к нам жизненных элементов. Смысл этого может состоять только в том, чтобы придать духовные силы постоянно обновляющимся, по своей внутренней сути экспансионистским структурам - нации и народу и их универсальной надстройке - Европе, - каждому из этих непрерывно самообновляющихся образований; придать духовные силы не для того, чтобы ввергнуть во всеобщий хаос все европейские нации и тем самым Европу, но, напротив, для того, чтобы они оказались в состоянии достойно осуществить свою задачу - вернуть Европу европейцам и каждый европейский народ - самому себе, чтобы они все время заново обретали себя в дальнейшем ходе истории. Такова цель, которую ставит перед нами сегодняшний европейский кризис" [1].
1 Вебер А. Германия и кризис европейской культуры // Культурология. XX век. С. 295.
Можно отметить, что в своих размышлениях о будущем возрождении Европы западноевропейские мыслители все же пытаются приспособиться к тем социальным, духовным, психологическим переменам, которые с неизбежностью происходят в жизни европейского общества. Констатируя конец нового времени, утрату идеалов эпохи Возрождения, Гвардини не отрицает потенциальных возможностей современного человека, предполагая их реализацию в будущем. Вполне допуская экспансию такого человеческого типа, как "человек массы", философ отмечает жизнеспособность перспектив развития даже этого типа. Гвардини говорит о новой исторической форме человека, "которая может полностью раскрыться как в бытии, так и в творчестве, однако раскрытие ее должно определяться не мерками нового времени, а критериями, отвечающими ее собственной сущности... Такой человек не устремляет свою волю на то, чтобы хранить самобытность и прожить жизнь по-своему... Скорее напротив, он принимает и предметы обихода и формы жизни такими, какими их навязывает ему рациональное планирование и нормированная машинная продукция, и делает это, как правило, с чувством того, что это правильно и разумно" [2].
1 См.: Культурология. XX век. С. 658.
По мнению Вебера, уже задолго до начала первой мировой войны ясно обнаружились глубинные проблемы, порожденные XIX столетием. Наряду с высоким совершенством его технических и интеллектуальных достижений, интенсивным становлением новых возможностей и форм деятельности, выявилась напряженность жизненного пространства, на котором все это происходило: "Столкнув выросшие до гигантских размеров экономические силы в борьбе за передел мира и рынков сбыта, побудив государство стать вспомогательным средством проведения такой политики, выдвинув на передний план в государстве и межгосударственных отношениях материальные интересы, эта эпоха привела к таким последствиям, которые сегодня внешне господствуя над миром, определяют также внешнюю и внутреннюю судьбу прежних европейских силовых центров" [2].
2 Вебер А. Германия и кризис европейской культуры // Культурология: XX век. С. 286.
Тревожное время послужило поводом для написания вышедшей в 1935 г. книги нидерландского историка Й. Хейзинги "В тени завтрашнего дня. Диагноз духовного недуга нашей эпохи". Хейзинга отмечает, что происходит прогрессирующее разложение культуры, что мир живет в ожидании катастрофы. Чтобы поставить собственный диагноз духовным недугам эпохи, Хейзинга пытается последовательно зафиксировать те деструктивные процессы, которые охватили различные уровни и сферы европейской культуры. В науке и философии его прежде всего тревожит резкое снижение рационально-критических установок и прогрессирующая утрата способности к различению истины и лжи. Яркими симптомами являются распространение и успех у публики псевдонауки, псевдофилософии, даже суеверий. В области культуры Хейзинга отмечает внедрение таких деструктивных представлений, как примат практики и воли над разумом, культ жизни в ее непосредственно витальных формах, превознесение идеалов героизма и борьбы над трезвым расчетом и толерантностью. Культуре угрожает комплекс опасностей - происходит варваризация культуры. Опираясь на свое знание мировой истории, Хейзинга считает, что развитая культура может существовать лишь на базе принципов индивидуальной инициативы и ответственности, частной собственности и свободы мышления и действия.
Своеобразную трактовку кризиса можно найти в работах Э. Гуссерля. Гуссерль предлагает концепцию упадка европейского идеала, кризиса рациональности, кризиса европейской науки. В его статье "Философия как строгая наука" (1910) представлена социокультурная характеристика эпохи. По мнению Гуссерля, в Европе разрушаются духовные идеалы - ее основа и подлинная сущность. В 1935 г., выступая с докладом "Кризис европейского человечества и философия", Гуссерль описывает признаки распада европейской культуры, распространение нигилизма и скепсиса, утрату веры в традиционные культурные институты. Согласно Гуссерлю, весь "европейский мир" с его науками, изящными искусствами, ремеслами и социальными институтами был "рожден из идеалов разума, т.е. духа философии". Отсюда следует, что причины кризиса нужно искать в искажении природы философии, ибо от ее нормального функционирования зависит "подлинно здоровый дух Европы".
Глубокий интерес к динамике общества и кризисным ситуациям в культуре характерен для творчества П. Сорокина. В своем четырех томном сочинении "Социальная и культурная динамика" (1937 - 1941) Сорокин отмечает характерные особенности современной ситуации в обществе. Он полагает, что кризис современной культуры не случайная, а неизбежная, внутренне необходимая черта мирового исторического процесса, подчиненная определенным законам. Кризисное состояние современного общества обусловлено системной трансформацией западной культуры: с ее переходом от старой социокультурной суперсистемы к новой, с присущим ей типом мировоззрения. Диагноз Сорокина современной ему социальной ситуации заключается в том, что разрушается доминирующая "чувственная система европейской культуры". По мере ее разрушения разрушаются и все институциональные компоненты жизни. Поэтому кризис носит тотальный, интегральный характер. Но при всей его глобальности, в нарастающей анархии и хаосе гибнущей суперсистемы возникают новые ростки будущих культуры и общества. Характерная черта кризиса, по Сорокину, заключается в балансе ослабевающего старого и еще слабого нового.
Тема кризиса человека в западноевропейской философии
К концу 1920-х годов кризис европейской культуры и жизни перешел в свою следующую стадию, которую можно обозначить как кризис человеческого существования, или антропологический кризис. Его непосредственной причиной можно, видимо, считать великую экономическую депрессию рубежа 1920 - 1930-х годов. Наложившись на предшествующие социальные катаклизмы, депрессия привела к тому, что ситуация кризиса стала осознаваться и переживаться миллионами людей. Социальная дезориентация стала массовым явлением.
Общий смысл этой ситуации в экзистенциально-антропологической перспективе попытался прояснить один из крупнейших немецких философов XX в. К. Ясперс в своей книге "Духовная ситуация времени" (1931).
Ясперс отмечает, что технические и экономические противоречия приобретают планетарный характер. Объединение людей в едином замкнутом пространстве, коим все более представляется земной шар, ведет к их нивелированию. Людей связывает между собой поверхностное и ничтожное, безразличное к их подлинному бытию. В результате нарастает необратимая утрата субстанциональности, остановить которую невозможно. Утрачивается всякое доверие к духовным авторитетам. С XIX в. эта форма духовных связей людей уничтожалась огнем критики, результатом чего явился, с одной стороны, свойственный современному человеку цинизм (люди пожимают плечами, видя подлость, которая происходит в больших и малых масштабах), с другой стороны - утрата гуманности, круговорот бессодержательных идеалов. Положительные жизненные силы людей рассеиваются и распадаются.
Философское эссе испанского мыслителя X. Ортеги-и-Гассета "Восстание масс" (1930) занимает особое место среди работ, посвященных европейскому кризису.
Глубинную суть кризиса Ортега видел в выдвижении на историческую арену нового феномена - "человека массы". Подобно Ясперсу, Ортега отмечал, что нивелирование охватывает все: судьбы, культура различных социальных классов, даже половые различия. Наступает господство "среднего человека", господство "человека массы". Восстание масс может быть катастрофой в судьбе человечества: достаточно 30 лет господства "человека массы", чтобы вернуть человечество к эпохе варварства, считал Ортега. Какова же психологическая структура "человека массы"? Согласно Ортеге, человек массы считает, что цивилизация, которую он видит и использует со дня рождения, также первозданна и самородна, как и природа. Основные культурные ценности для него не существуют, он с ними не соглашается, он не намерен их защищать. Для человека массы характерно прежде всего вульгарное самодовольство. Он считает, что жизнь должна быть легкой и обильной, без трагических ограничений. Он доволен собой, всегда и везде утверждает свое моральное и интеллектуальное достоинство. Эта удовлетворенность собой замыкает его от всего внешнего. Ему неведомы смущение и сомнение, он может не считаться с остальными людьми. Внутреннее чувство господства побуждает "человека массы" постоянно осуществлять это господство, действовать так, как если бы в мире существовал только он и ему подобные.
Очень опасным явлением, связанным с "восстанием масс", Ортега считал появление атмосферы насилия, культа силы в обществе. С критикой культа насилия Ортега обращается к анализу тоталитарных режимов XX в. Деструктивные процессы массовизации общества испанский философ кроме того связывает с ростом технического развития, с тем, что тело материальной цивилизации подминает свои же глубинные духовные и культурные истоки. Растет специализация людей, каждый занимается какой-то узкой производственной операцией. Это в значительной мере упрощает характер труда. Человек теряет цельность своего характера и личности, в результате плодится множество обезличенных людей. Эти нивелированные, "средние люди" проникают во все сферы жизни и стремятся господствовать в них. Нивелирование углубляется и ускоряется по мере того, как нарастают кризисные явления в обществе. В результате общество оказывается в ситуации, когда чуть ли не единственным средством удержания все возрастающего числа массовых людей становится всепроникающее и регулярное государственное насилие. Распространение "человека массы", таким образом, может индуцировать тоталитарные структуры власти.
В целом Ортега, анализируя ситуацию своего времени, приходит к достаточно пессимистическим выводам. Судьба Европы и мира вообще представляется ему мрачной: господство "человека массы", бюрократии, тоталитарного режима, уничтожение культуры, превращение людей в моральных идиотов и технических роботов. Ортега предчувствует грандиозную драму, которая должна, по его мнению, разыграться в ближайшие годы.
Драма, действительно, последовала, но пошла она далеко не по тому сценарию, который предрекал испанский философ. Немецкий социолог К. Манхейм ощущал свое время как эпоху радикальной социальной перестройки.
Карл Манхейм (1893 - 1947) - немецкий философ и социолог, один из основателей социологии знания (познания), известен своими работами по теории идеологии и динамике культуры. Манхейм учился в университетах Будапешта, Фрейбурга, Гейдельберга, Парижа. Его взгляды формировались под влиянием идей Г. Риккерта, Э. Гуссерля, М. Вебера, М. Шелера - в традиции неокантианства, неогегельянства, феноменологии. В последние годы жизни ученый интенсивно занимался проблемами воспитания и образования, изменениями, происходившими в культуре и общественной жизни XX в. Основные работы Манхейма: "Идеология и утопия", "Человек и общество в эпоху преобразования", "Диагноз нашего времени" и др.
Как и ряд других мыслителей межвоенного времени, суть этой перестройки он видел в переходе от традиционной социальной структуры с ее устойчивой иерархией и господством просвещенной элиты к обществу, в котором массы начинают претендовать на власть. На этом фоне чрезвычайно обостряется проблема человека. Деструктивный ход событий, по Манхейму, заключается в том, что те социальные слои, в которых и раньше можно было предполагать латентное господство иррациональных импульсов, теперь декларировали их открыто, а группы, которые могли бы противодействовать иррационализму, оказались беспомощными и как бы внезапно потеряли веру в формирующую общество власть разума. Манхейм говорит о "социальной диспропорциональности" в распределении рациональных и моральных способностей в человеческом обществе и связывает с ней необходимость регулирования перехода к демократии масс. Согласно Манхейму, опасность анархии и распада поджидает демократическое массовое общество, предоставленное самому себе. Еще большая опасность угрожает, если в этом массовом обществе формы диктатуры вытеснят незрелые либерально-демократические структуры.
Кризис культуры в либеральном демократическом обществе наступает потому, что фундаментальные процессы, развитию которых раньше способствовали создающие культуры элиты, перешли вследствие массови-зации общественной жизни в свою прямую противоположность. Манхейм считает, что история либерального массового общества достигла точки, когда расчет на естественный ход событий ведет к гибели. Чтобы избежать рокового хода событий, необходимо регулировать, даже планировать возможные социокультурные изменения.
Значительную роль в духовном возрождении и обновлении европейской культуры сыграли работы немецкого философа Р. Гвардини.
Романо Гвардини (1885 - 1968) - немецкий философ и теолог итальянского происхождения. В 1910 г. - священнослужитель, в 1921 г. - приват-доцент в Бонне, в 1923 г. - профессор философии религии и католического мировоззрения в Берлине. В 1939 г. Гвардини был отстранен нацистами от преподавания. В 1946 г. он - профессор в Тюбингене, в 1949 г. - в Мюнхене. Гвардини испытал влияние взглядов Дильтея, Зиммеля, Гуссерля, Шеллера и Фрейда. Он стремился создать новую антропологию. Тематике человека в современном кризисном мире посвящены его книги "Мир и лицо" (1939), "Свобода, милость, судьба" (1948), "Власть" (1951), "Забота о человеке" (1962) и наиболее известная "Конец Нового времени" (1953).
По мнению Гвардини, существовали фундаментальные скрепы, на которых держалась культура нового времени. К ним он относил понимание природы как самодостаточной и живущей по вечным законам, а также представление об автономном субъекте личности и культуры, творящем по своим собственным законам и нормам, присущим ему вследствие его рациональной сущности. Согласно Гвардини, эти идеи начинают распадаться. Явственной стала перемена в отношении человека к природе. Природа перестала восприниматься как нечто гармонически всеобъемлющее, упорядоченное, открытое человеческому познанию. Сходная диалектика идей реализуется и в отношении к личности и субъекту. Суть этих понятий, как они трактовались в новое время, заключалась в идее индивидуума, который вырвался из средневековых пут и стал сам себе хозяином, автономным центром своего мира. По убеждению Гвардини, современная индустриальная цивилизация и порождаемая ею огромная техническая сфера несовместимы с идеей саморазвивающейся творческой личности или автономного субъекта. Они порождают особый тип человека, отличающегося от прежде существовавших. Это тип человека, который Ортега назвал "человеком массы". Человек, принадлежащий этому типу, является прямой противоположностью "классической личности".
Гвардини трезво оценивал складывавшуюся ситуацию. Вполне реалистично он считал, что тот идеал, к которому стремилась европейская культура начиная с Возрождения, а именно идеал саморазвивающейся творческой личности, в современных условиях оказывается утопией, несовместимой с направлением, в котором реально движется общество. Гвардини стремился найти трезвое понимание новых возможностей современного человеческого типа и сохранить надежду на реализацию этих возможностей в будущем. Гвардини не закрывал глаза на трудности и проблемы, которые ставила перед человеком современная цивилизация. Он фиксировал их под общим именем "утраты гуманности", понимая под этим утрату той формы жизни, при которой деятельность человека, так же, как и продукты ее, были соразмерны его душевно-телесной организации. В современном ему мире утрачивается непосредственное отношение человека как к природе, так и к другим людям. Распространение опосредованных, абстрактных, функциональных связей и отношений порождает новый дефицит - дефицит переживания, непосредственного восприятия, непосредственно личностных связей. Но человек, по Гвардини, является весьма пластичным существом; он может выработать "способность опросредованного чувствования, с помощью которой станет воспринимать как часть собственной жизни все то, что прежде мог лишь абстрактно мыслить".
От кризиса культуры и технологической цивилизации к мировому глобальному кризису
В XX в. кризисное сознание, кризисное мироощущение проходит ряд этапов в своем развитии, остро реагируя на многообразные проявления социальных, экономических, политических и других кризисов, характерных для истории нашего столетия.
В начале века бытовало представление о вечности и универсальности идеалов рациональности, человеческих ценностей, понимания смысла жизни, значимости развитой богатой культуры. В период и после первой мировой войны лавинообразно нарастало ощущение опустошения, потери идеалов, стабильности, цельности существования. Несколько иное содержание кризисное мировосприятие на Западе начало обретать с 1930-х годов. Одним из путей преодоления экономической депрессии и социально-культурного хаоса в ряде стран мира явилось установление разных форм тоталитаризма. Так называемые вожди увлекали народы этих стран перспективами форсированной модернизации и достижения могущества нации. Они насаждали в обществе милитаристский дух, разрушали демократические политические и гражданские институты. Восстание масс было остановлено тотальной идеологизацией миллионов дезориентированных "винтиков" того или иного режима. Это время можно назвать антропологическим кризисом или даже антропологической катастрофой, поскольку на поверхность цивилизации выплеснулись националистические, фашистские и иные человеконенавистнические идеологии и практики. Мир опять оказался ввергнутым в войны, масштабы уничтожений в которых возросли в соответствии с дегуманизацией масс и ростом технических средств уничтожения.
Сложнее охарактеризовать кризисное мироощущение послевоенного времени. Восстановление стабильности, решительное осуждение "тоталитарного соблазна", развитие техники и промышленный рост вселили надежды на безграничное развитие цивилизации. Но вместе с тем успехи науки и техники постепенно обернулись отрицательной стороной. Год от года угроза ядерной войны, радиоактивного заражения становилась все реальнее. Человечество сталкивается со сложными экологическими, демографическими и ресурсными проблемами.
И, если в начале XX в. в центре внимания западноевропейской мысли находился кризис культуры, рациональности, нравственных ценностей, поведенческой мотивации, то постепенно (пережив фашизм и военные режимы в Италии, Испании, Германии, разочарование в перспективах и безграничности технического прогресса) кризисное ощущение перестает быть феноменом культурной жизни элиты европейского континента и перерастает в предощущение реальной и вполне возможной гибели человечества. В западной жизни такое реальное ощущение кризиса и грядущего Апокалипсиса переживало подъем в 50 60-е годы в связи с нарастанием негативных последствий технического развития и соответствующим разочарованием в неограниченных возможностях техники. 50 60-е годы - это начало социальных движений против технической экспансии, за спасение и выживание человечества, создание Римского клуба и подобных ему организаций.
В целом можно констатировать эволюцию кризисной проблематики в западноевропейской философии от культурологических проблем к формированию "глобальной проблематики": экологических, демографических, ресурсных, космических, медикобиологических и тому подобных проблем. Они постепенно выдвигаются на первый план, заслоняя собой культурологическую проблематику: утрату смысложизненных ориентиров, дилемму культуры и цивилизации, проблему духовного кризиса и пр.
И все же главной особенностью этого периода становится появление трезвых, реалистических, а не мифологически-эсхатологических подходов к пониманию и исследованию кризисных глобальных проблем. Человечество, наконец-то задумавшись о перспективах и возможностях выживания, начало разрабатывать достаточно адекватные способы локализации и преодоления социальных, политических, экономических, технологических кризисов, которые, наверное, в будущем будут рассматриваться как визитная карточка XX столетия, отражение противоречивости его характера и особенностей истории конца второго тысячелетия.
Пути преодоления кризиса
Феномен кризиса в XX в. представляет собой гораздо более широкое явление, нежели только кризис культуры, рациональности и пр. Последствия кризиса рубежа веков в Западной Европе затронули очень широкое социальное поле: социально-культурный кризис при всех его модификациях и особенностях в разных частях света был не локальным явлением, а носил системный характер. В определенном смысле это феномен глобального значения: причины кризиса, и особенно его последствия, оказались общезначимыми (как в европейском, евроазиатском, так и в мировом масштабе). Первая мировая война, русская и европейские революции при их судьбоносности суть только историческая преамбула последовавшей за ними радикальной перестройки человеческого существования в XX в. Социокультурный кризис рубежа веков, воспринимавшийся как кризис культуры и человека нового времени, эпохи Ренессанса в истории человечества, перерос в кризис экономической, политической и прочих систем современного человечества.
"Философия кризиса" обращается к проблеме преодоления кризисных ситуаций в обществе, поиска путей выхода из кризиса. Западные мыслители, осознавая весь трагизм ситуации в послевоенной Европе, возможные последствия происходящих событий, предпринимают попытки предложить различные варианты выхода из кризисной ситуации, альтернативы социального развития, проекты социального спасения.
При всем многообразии подходов к решению этой проблемы возможность спасения прежде всего связывается с духовными возможностями человечества, с традициями рациональности, гуманизма, всего того, что было накоплено человечеством в эпоху нового времени и что, как это ни парадоксально, переживает на рубеже веков трагедию разрушения и уничтожения.
Так, Э. Гуссерль предполагал, что "кризис европейского бытия может закончиться только либо закатом Европы, если она отвернется от присущего ей рационального осмысления жизни и впадет в варварскую ненависть к духу, либо возрождением Европы благодаря духу философии, благодаря героизму разума, окончательно преодолевающему натурализм" [1].
1 Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия: Доклад, прочитанный в Вене в 1935 г. Опубликован в 1954 г. // Культурология. XX век. С. 297 - 331.
Тема будущего занимает значительное место в работах А. Вебера. "Самое решающее, - писал Вебер, - сделать духовное начало, то, что превыше всего, столь сильным, чтобы оно вновь направляло ход развития" [2]. Даже в условиях по-новому организованной Европы необходимо использовать ее веками накопленный духовный потенциал, установить приоритет духовного начала над внешними силами (пусть даже способы применения и реализации этого потенциала окажутся новыми, иными). Вебер предлагает такой выход из кризисной ситуации: "Сегодня мы, зажатые в тесных границах государственных и этнических образований, зависящие во всяких, даже самых незначительных жизненных проявлениях от формирований массового характера, должны с помощью и посредством этих духовных общностей подчинить себе материальную энергию масс в нашей жизни - энергию низшего порядка, ставшую сегодня свободной, неуправляемой, опустошительной; должны претворять стремление нашего духа к бесконечности, наши динамические тенденции в непрерывные попытки обновления этих духовных образований, призванные одновременно представлять собой процесс освоения со всех сторон стремящихся к нам жизненных элементов. Смысл этого может состоять только в том, чтобы придать духовные силы постоянно обновляющимся, по своей внутренней сути экспансионистским структурам - нации и народу и их универсальной надстройке - Европе, - каждому из этих непрерывно самообновляющихся образований; придать духовные силы не для того, чтобы ввергнуть во всеобщий хаос все европейские нации и тем самым Европу, но, напротив, для того, чтобы они оказались в состоянии достойно осуществить свою задачу - вернуть Европу европейцам и каждый европейский народ - самому себе, чтобы они все время заново обретали себя в дальнейшем ходе истории. Такова цель, которую ставит перед нами сегодняшний европейский кризис" [1].
1 Вебер А. Германия и кризис европейской культуры // Культурология. XX век. С. 295.
Можно отметить, что в своих размышлениях о будущем возрождении Европы западноевропейские мыслители все же пытаются приспособиться к тем социальным, духовным, психологическим переменам, которые с неизбежностью происходят в жизни европейского общества. Констатируя конец нового времени, утрату идеалов эпохи Возрождения, Гвардини не отрицает потенциальных возможностей современного человека, предполагая их реализацию в будущем. Вполне допуская экспансию такого человеческого типа, как "человек массы", философ отмечает жизнеспособность перспектив развития даже этого типа. Гвардини говорит о новой исторической форме человека, "которая может полностью раскрыться как в бытии, так и в творчестве, однако раскрытие ее должно определяться не мерками нового времени, а критериями, отвечающими ее собственной сущности... Такой человек не устремляет свою волю на то, чтобы хранить самобытность и прожить жизнь по-своему... Скорее напротив, он принимает и предметы обихода и формы жизни такими, какими их навязывает ему рациональное планирование и нормированная машинная продукция, и делает это, как правило, с чувством того, что это правильно и разумно" [2].