Страница:
Ризома, в отличие от дерева, с точки зрения постструктуралистов, "парадигматически" более соответствует современному положению действительности. Для постструктурализма понятия центр, целостность, единство, тотальность по содержанию синонимичны. Тоталитаристские и авторитаристские тенденции в обществах XX века становятся оковами дальнейшего движения. Порождаемые ими аналитизм, логоцентризм ограничивают рост, ослабляют становление. Другое дело ризома. Она преодолевает любые ограничения именно в силу того, что ее теснят, обступают и препятствуют развитию. И чем сильнее давление на ризому, тем шире радиус ее действия, тем на большем пространстве периферийной земли она выбрасывает свои щупальца. Ведь не будь периферии, ее жизнеобновляющих и жизнепитающих соков, рост прекратился бы и в материнском лоне начала (центре, фокусе).
Поэтому ризома заполняет все трещины, разломы, пустоты и бреши человеческого бытия. Она не знает границ, какими 6ы; - естественными или искусственными - они ни были. Она помогает умножать стороны исследуемой реальности, видеть полифонию ее граней. Это радикальный разрыв с европейской традицией, фундаментальная переориентация мышления. Мыслить по-современному - значит мыслить ризомно, то есть мыслить в вещах, среди и между вещей. Мыслить ризомно - значит понимать, что история человеческой жизни, социальной реальности, познания, культуры дискурсивна; она прерывается, ломается, рвется, пускает новые корни в самых неподходящих местах, движется множеством разных, не связанных друг с другом линий, она полицентрична и плюралистична, вся в микроскопических прожилках становлениях, без определенного объекта, с массой индивидуальных агентов.
Порожденные ризомным характером развития неожиданные и несистемные различия, неспособные четко противопоставляться друг другу по наличию или отсутствию какого-либо признака, ведут к утрате онтологического значения принципа би-наризма, символизирующего собой структурализм. Отвергаются все бинарные оппозиции: половозрастные (мужчина - женщина, дети - взрослые), расовые (черные - белые), классовые (общественный - частный), познавательные (субъект - объект, образный - понятийный, истинный - ложный) и т.д. Никаких противоположностей - только равноправное разнообразие.
Ризомное мышление породило теорию шизофренического дискурса - языка, отвергающего общепринятую логику и причинно-следственные связи, языка абсурда и парадоксальности, свойственного подлинно творческим людям (писателям, поэтам, художникам) и социально отверженным (безумцам, больным, преступникам), которые в глазах "больной цивилизации" неизбежно выглядят "шизоидными личностями".
Другим предметом постструктуралистской критики стала традиционная концепция знака. Наиболее авторитетно ее провел Ж. Деррида, предпринявший попытку подрыва эпистемологических корней, на которых покоился "классический структурализм". Он считал невозможным разделение ряда означаемого и ряда означающего при функционировании знака, в версии Ф. де Соссюра. По его мнению, любой способ знакового обозначения ведет к оппозиции вещей и законов, ими управляющих. Законы - это порождение западного логоцентризма - стремятся навязать всему, на что направлена человеческая мысль, порядок и смысл, стремление найти первопричину, что соответствует желанию человека во всем отыскать "Истину".
Так, например, восходящая к гуманистам практика работы с текстом предполагает, что сам текст есть некоторая замкнутая в себе ценность, первоисточник, содержащий истинный смысл, который надо понять. "Понять" текст, с этих позиций, значит овладеть им, присвоить его, распредметить, сделать своим, т.е. подчинить его господствующим в обществе стереотипам. Особый негативизм у постструктуралистов вызывает, обоснованное Соссюром, господство устной речи над письменной. Устная речь создает "ложное представление о естественности связи означающего (акустического образа слова) с означаемым (понятием о предмете), так как она не учитывает интециональной направленности сознания, воспринимающего мир по своим имманентным законам и представлениям, и роли культурного контекста.
Следующим направлением критики постструктуралистов стала теория коммуникации. Критика теории коммуникативности сконцентрировалась на выявлении трудности или невозможности адекватно понять и интерпретировать текст. К такого рода трудностям они относили невозможность посредством языка адекватным образом отображать и воспроизводить ("репрезентировать") действительность, в силу метафорических корней языка. Другую трудность они видели в принципиальной невозможности объективной интерпретации текста, заданной поиском в нем единого и объективного смысла; существование бесчисленных интерпретаций любого текста свидетельствует об иллюзорных попытках вкладывания смыслов в текст, который сам по себе не имеет никакого смысла. Эти и многие другие аргументы критиков теории коммуникации вобрало в себя ключевое для постструктурализма понятие смысловой "неразрешимости" как одного из принципов организации текста.
Критика концепции целостного субъекта в рамках постструктурализма отталкивалась от декартовского "Я мыслю, следовательно, существую", отождествившего субъекта с самосознанием человека и провозгласившего суверенной субъективность личности. С точки зрения постструктуралистов представления "говорящего субъекта" (= "думающий субъект", как бессловесно говорящий) о независимости и автономности своего сознания и самоценности своего "я" не более как иллюзия. Используя эту иллюзию как право управления текстом, навязывания тексту смыслов или формы, субъект предполагает, что сам он свободен, не подчиняется никаким законам. Но поскольку "ничего не существует вне текста" (Деррида), то и субъект с необходимостью находится внутри текста, в рамках господствующих норм, в границах определенного исторического сознания. Самосознание субъекта есть лишь совокупность различных текстов, воспроизводящих мир культуры. Итогом таких рассуждений стало представление о "смерти субъекта".
Мыслительная практика постструктурализма, несмотря на ее экзальтированность и эпатирующее воздействие, открыла важную область приложения интеллектуальных усилий. В постструктурализме философия, утратившая на исходе XX столетия гарантии и априорные критерии, заявила о себе как конструктивная сила, как непосредственная участница формирования новых культурных объектов, новых отношений между различными областями духовной и практической деятельности. Ее судьба в третьем тысячелетии будет определяться решением вопроса, вокруг которого фактически сконцентрирована вся проблематика постструктурализма: как проблематизировать разум вне форм самого разума, как соединить понятийно и категориально развитую мысль с мыслью без образов и понятий? Ответы на эти вопросы, а значит, и ответы на вопросы о судьбах философии не могут быть даны, пока не пережит до конца опыт содержательного вопрошания.
2. Аналитическая философия
Аналитическая философия возникла в Англии в начале XX века, а ее основоположниками считаются три британских философа: Джордж Мур, Бертран Рассел и Людвиг Витгенштейн, оказавших огромное влияние на современную англоязычную философию: около 80 % ныне живущих в мире ее представителей связывают свое творчество с аналитической философией. Сфера исследовательских интересов философов-аналитиков - изучение оснований чувственного и рационального знания, и в этом они продолжили традицию как английской философии (Гоббс, Локк, Беркли, Юм и др.), так и новоевропейской (Декарт, Лейбниц Кант и др.).
Но в отличие от этой традиции основоположники аналитической философии впервые стали рассматривать в качестве основания знания язык философских произведений. По их мнению, многие философские проблемы являются результатом непроясненного употребления языка, отсутствия четкого разграничения значимых и пустых выражений. Такое "невнимание" к языку, считают философы-аналитики, является следствием господствующей еще со времен Платона установки, согласно которой за любым языковым знаком стоит реальный, материальный или идеальный, объект. Подвергнув лингвистическому и логическому анализу язык философских текстов, аналитики попытались выявить все пустые, бессмысленные выражения и фразы, ставшие, с их точки зрения, причиной не только философии идеализма, но и всех вообще философских псевдопроблем. Спектр интересов аналитиков не ограничился только философским языком: они анализировали язык религиозных, научных, этических и др. трактатов. Несмотря на большой разброс в тематиках исследования, всех аналитиков объединяет единый стиль философствования, отличающийся ясностью и осмысленностью изложения, четко выраженной структурой аргументации, наличием явных логических связей между отдельными тезисами текста.
Свою общефилософскую позицию Мур и Рассел характеризовали как "прорыв" от идеализма к реализму, признающему независимость предмета познания от познавательных актов. Поэтому они "восстали" против идеализма Канта и Гегеля, а также против экзистенциализма. Это "восстание" Рассел датирует 1898 годом, когда Мур опубликовал статью "Природа суждений", в которой разъяснил принципы "новой" философии. "Мур начал бунт, я верно за ним последовал", - писал впоследствии Рассел в статье "Мое философское развитие". "Бунт" имел целью доказать, что идеализм Канта и Гегеля есть следствие непроясненности языка, на котором излагали свои мысли эти философы.
Главная антикантовская идея Мура и Рассела состояла в том, что "факт в общем и целом независим от опыта". Как это понимать? Начиная с Канта, факт понимался как некое содержание, связанное с наличием у познающего субъекта априорных форм чувственности и рассудка. Поэтому факт интерпретировался как действительность, существующая только "для" человека. Кан-товский субъективизм ограничивал познание феноменальным миром: человеку не дано знать, каковы вещи на самом деле; он знает их такими, как они даны в опыте. В работе "Мое философское развитие" Рассел писал: "Предположение, что пространство и время существуют только в моем уме, меня душило... Кантовы взгляды, по которым выходило, что моя любовь лишь субъективная фикция, были для меня невыносимы...". Выступая против кантовского понимания опыта, Рассел утверждал, что "опыт является весьма ограниченным и с космической точки зрения тривиальным аспектом крошечной части Вселенной".
По отношению к философии Гегеля аналитики занимали примерно одинаковую критическую позицию: любая метафизика направлена "на абсурдную цель" "высказать невысказываемое", коим являются сущности вещей.
Придерживаясь единых общефилософских позиций, Мур и Рассел создали два различных направления аналитической философии: Мур развивал философию лингвистического анализа (или лингвистическую философию), а Рассел философию логического анализа.
Мур Джордж (1873-1958) - английский философ, взгляды которого эволюционизировали от абсолютного идеализма к эмпиризму в его английском варианте. Работы Мура по опровержению идеализма положили начало широкому реалистическому движению в Англии. Началом аналитической философии считают работу Мура "Принципы этики" (1903), в которой дан новый способ философствования: прежде чем сформулировать тот или иной принцип, Мур тщательно анализировал каждый употребляемый им термин, показывая читателю все логические шаги и переходы в своих рассуждениях. Предложив технику проверки и опровержения философских высказываний, состоящую в выявлении их противоречий обыденному языку, он проанализировал значения таких простых слов обыденного языка, как "быть", "вещь", "факт", "отношение", "действительность", "утверждение", "видеть" и т.д. и пришел к выводу, что многие типы философских суждений неверны или даже ложны в силу неверного употребления слов обыденного языка.
Выражения обыденного языка употребляются для описания определенных ситуаций и не могут быть противоречивыми, ошибочными, некорректными. Поэтому все опровержения философских высказываний он строил путем выявления их противоречия обыденному языку. Например, философы потратили много сил на доказательство существования внешнего мира, но истинность этих доказательств, по мнению Мура, осталась под вопросом. Обращаясь к кантовскому доказательству существования внешнего мира, Мур проанализировал используемое Кантом выражение "вещи вне нас" и показал, что уже Кант признавал его неизбежную двусмысленность: это выражение обозначает и "вещь в себе" и явление. Кант называл явление внешним объектом в трансцендентальном смысле, т.е. объектом, который "должен встречаться в пространстве". Под это выражение подпадают, утверждал Мур, не только те вещи, которые философы обычно называют "физическими объектами", "материальными предметами", "телами", но и вещи, по отношению к которым употребление этих терминов неуместно. Например, тень встречается в пространстве, но "телом" ее назвать нельзя. Не прояснив точное значение выражения "должны встречаться в пространстве", Кант, по мнению Мура, некорректно поставил и решил проблему существования. Для доказательства "существования" следует, считал Мур, отказаться от метафизических обоснований и аргументаций и использовать ситуационные.
Существование "вещей вне нас" можно доказать, если, например, предварительно доказать, что две человеческие руки существуют. Как это сделать? "Я показываю две мои руки и говорю, жестикулируя правой: *Вот одна рука", и, жестикулируя левой рукой, добавляю: "А вот - другая". Существование моих рук в таком случае есть очевидный факт, не нуждающийся в дополнительной логической и метафизической аргументации. Если доказано, что сейчас существуют мои руки, то одновременно, утверждал Мур, доказано и существование в данный момент "вещей вне нас".
Философы-классики не считали такой тип доказательства убедительным: они искали общий логический способ и истинные посылки доказательств любых суждений типа "Вот одна моя рука, вот другая". Мур настаивал на том, что знание о существовании внешнего мира является беспред посылочным, а потому все усилия философов, направленные на поиск оснований и предпосылок этого знания, относятся к разряду пустых. Есть вещи, о которых люди безусловно знают, даже если не умеют их логически доказать. Эти знания и фиксирует обыденный язык. Философы занимались тем, что искусно опровергали обыденный язык, критиковали и нарушали его, в результате чего появлялись ложные философские утверждения, тщетно доказываемые на протяжении всей истории философии, таков вывод Мура.
Рассматривая аналитическую философию как философию эксплицитного (лат. explicatio истолкование, объяснение) аргументирования, Мур утверждал, что философия должна быть не теорией, а методом, техникой переформулировки двусмысленных выражений в более ясные и простые. Ее предмет не окружающий нас мир, не отношение к нему человека, а язык.
Рассел Бертран (1872-1970) - английский ученый, философ, общественный деятель. Окончил математический факультет в Кембридже. Под влиянием живого интереса к философии занялся логическим исследованием основ математики, что и послужило основанием разработки широкого круга философских проблем. Создал труды по теории познания, истории философии, проблемам религии, морали, политики, педагогики. На русский язык переведены "История западной философии", "Человеческое познание. Его сфера и границы", а также главы из работы "Мое философское развитие".
Отвергнув вслед за Муром спекулятивную немецкую философию, Рассел переходит на позиции эмпиризма и номинализма, признающих существование только единичных вещей. Но в философском языке используется огромное число слов и терминов, описывающих отнюдь не единичные вещи. Пример таких слов сущность, бытие и т.д. Рассел подверг такого рода термины, понятия, выражения логическому анализу. Он преследовал цель: выяснить, можно ли доверять нашей интуитивной склонности считать, что каждому грамматически правильно построенному выражению соответствует в реальности объект. Начиная с Платона сложилось убеждение, *что если слово что-нибудь означает, то должна быть какая-то вещь, которая имеется им в виду".
Такая позиция называлась в средневековой философии реализмом (не путать с реализмом как философским принципом XX в.). Номинализм, сформировавшийся также в средние века, утверждал противоположное: в языке существуют обозначающие выражения, за которыми не стоят подлинные объекты. Рассел попытался с помощью процедур и техник логического анализа обосновать правоту номинализма, разработав теорию описания (или дескрипций), главная задача которой заключалась в уточнении логического статуса обозначающих выражений и выявлении связи языка с реальностью. В отличие от Мура, Рассел проверял корректность постановки и решения философских проблем, используя не лингвистический, а логический метод анализа языка философских аргументаций и обоснований.
Логический метод анализа языка, в отличие от лингвистического, не оставляет без внимания вопрос об отношении языковых выражений и терминов к реальности. Например, люди пользуются такими обобщающими словами, как "человек", "дом", "дерево" и т.д., не замечая парадоксальности суждений типа: "Я увидел дерево", "Я встретил человека" и т.д. Парадокс в том, что встретить "человека вообще" или увидеть "дерево вообще" невозможно: встретить можно только единичного, "вот этого" человека, увидеть "вот это" дерево. Язык, отмечал Рассел, как бы вводит в заблуждение: называя некие абстрактные сущности, он порождает нашу склонность верить в их реальное существование. Из этой веры родился идеализм Платона.
Философы, с точки зрения Рассела, не всегда четко проясняют для себя существующие типы отношения языка к реальности, знаков к объекту, что и дает повод к формулировке псевдопроблем, а затем тщетных усилий, направленных на их решение. В этой связи он выделил два разных типа отношения знаков к объекту: имена и другие слова, применяющиеся для описания. Их различие Рассел показал на таком примере. У писателя есть имя - "Скотт" и об этом же писателе можно сказать, что он "автор Веверлея". "Автор Веверлея" - дескрипция, описание. И "Скотт" и "автор Веверлея" - это два выражения, обозначающие один и тот же объект.
Логики полагали, что в данном случае суждение, содержащее одно выражение ("Скотт"), всегда может быть заменено суждением, содержащим другое выражение ("автор Веверлея"), и при этом остаться истинным, если оно было истинным, или ложным, если оно было ложным. Рассел доказывает обратное. "Георг IV, - пишет он, - желал знать, является ли Скотт автором Веверлея". Если вместо дескрипции "автор Веверлея" поставить имя "Скотт", то получится, что Георг IV желал знать, "является ли Скотт Скоттом". Но Георг IV желал знать не это. Таким образом, делал вывод Рассел, если заменить описание - "автор Веверлея* именем - "Скотт", то истинное суждение превратится в ложное, а отсюда следует, что необходимо различать между именем и дескрипцией (описанием). В противном случае неизбежны ошибки в ходе философских рассуждений, как относительно постановки проблем, так и при их решении.
Существует и другое важное, по мнению Рассела, различие между именами и описаниями (дескрипциями): "имя не может осмысленно входить в суждение, если нет чего-то, что оно именует", описание же не подчиняется этому ограничению. Например, все знают, что не существует такого единичного объекта, как "золотая гора", но при этом строят суждения, вводя в них логический субъект - "золотая гора", предполагая при этом существование реальной "золотой горы" в "некоем туманном Платоновом мире бытия". Почему это происходит? Рассел объясняет так: когда мы говорим, что "золотой горы" не существует, то, следовательно, есть нечто, о чем мы говорим, что это нечто не существует. И если не предположить существования "золотой горы" хотя бы в мире идей (как это и сделал Платон), то тогда утверждение "золотая гора не существует" не будет иметь значения. В рамках своей теории описания Рассел истолковал суждение "золотая гора не существует" как суждение "пропозициональная функция "x золотая и гора" ложна для всех значений x". Он "снял" проблему существования "золотой горы" в мире платоновских идей и перевел ее в план логики.
Из теории описаний следовало, что идеализм и философскую метафизику можно преодолеть (к чему и стремился Рассел), если признать, что реальное отношение к действительности имеют только имена единичных вещей. Все другие обозначающие выражения, особенно общие понятия, ни к чему в реальности не относятся. Они являются словами, смысл которых не выводим из их отношения к обозначаемому объекту, ибо такого объекта просто нет. Общие понятия обретают смысл лишь в составе высказывания. Язык маскирует псевдообозна-чающую функцию описаний и вводит человека в соблазн объективировать их содержание, приписать объективное существование абстрактным сущностям. Такого рода соблазн лежит в основе идеалистической идеи тождества мышления и бытия.
Любое общее понятие типа "благо", "истина", "добро", "красота" и др. является словом, которому в действительности ничего не соответствует, а потому все операции с подобного рода словами превращаются в символические фикции, не отражающие никаких реальных проблем.
Такая позиция Рассела есть позиция крайнего номинализма, согласившись с которой, философу остается отказаться от постановки и решения "вечных" философских проблем и заняться логическим анализом языка с целью прояснения корректного смысла высказывания, т.е. стать логиком. Рассел был убежден, что логика глубоко увязана с философией, а логические и лингвистические методы являются единственно верными при анализе всех философских проблем. Идея использования логики для построения и обоснования философского знания - главная в аналитической философии.
Теория дескрипций позволила Расселу по-новому поставить вопрос о том, что имеется в виду под "существованием". Когда мы говорим: "Автор Веверлея существует", - то утверждаем существование только об описании ("Автор Веверлея"). Существование здесь оказывается случаем пропозициональной функции, истинной по крайней мере при одном значении переменной. Рассел решает проблему существования не в онтологическом или гносеологическом, а в логическом контексте, где "существование" выступает как оператор значения некоторой переменной. Что касается имени, правильно обозначающем единичный объект, то "грамматически неправильно было бы говорить: "это существует", писал Рассел. Так, сказать: "Скотт существует" - "скверно с точки зрения грамматики". Но "Скотт" - имя, следовательно, "существование" не может употребляться в качестве предиката логического субъекта, если таковым является собственное имя.
Итак, Рассел попытался использовать логический анализ в качестве универсального метода решения философских проблем.
Витгенштейн Людвиг (1889-1951) - один из самых влиятельных мыслителей XX века. Учился в Техническом университете Манчестера, где и увлекся логическими и философскими проблемами математики под влиянием работы Рассела "Принципы математики", учеником которого стал позже. Благодаря усилиям Рассела и Мура, его приглашают в Кембридж.
Защитив диссертацию, Витгенштейн стал преподавать философию в Тринити-колледже. Скончался в Кембридже.
Отталкиваясь от идей Рассела и Мура, а также испытав влияние идей таких классиков философской мысли, как Платон, Кант, Ницше, Джемс и др., Витгенштейн создал две логико-философские концепции, которые изложены соответственно в работах "Логико-философский трактат" (1921) и "Философские исследования" (издана после его смерти в 1953 году). Несмотря на полярность концепций, они объединены общей концептуальной идеей, разделяемой всеми аналитиками, - исследовать глубинные связи философских проблем с языковыми структурами, с целью помочь мышлению обходить языковые ловушки, затемняющие мысль. Но чтобы справиться с этой задачей, мышление должно обладать умениями и навыками прояснять, как соотносится с реальным миром вербальный язык.
В работе "Логико-философский трактат" Витгенштейн исследует логические процедуры такого прояснения, уточняя и углубляя тезис Рассела о том, что "логика есть сущность философии". Считая предложение универсальной формой логического представления действительности, Витгенштейн задумал отыскать такую общую форму предложения, которая позволяла бы ясно выявлять сущность любого высказывания. Все высказывания он поделил на осмысленные и бессмысленные, выделив четкие критерии их разграничения. Осмысленные высказывания - информативные повествования о фактах и событиях в мире. Их базисом являются элементарные высказывания, или логические атомы, повествующие о самых простых и неизменных объектах. Из элементарных высказываний с помощью логических комбинаций составляются сложные высказывания, которые являются истинностными функциями элементарных высказываний. Элементарное высказывание Витгенштейн толковал как логическую картину, отражающую простые факты, сложные - как логическое отражение составных фактов и событий.
Поэтому ризома заполняет все трещины, разломы, пустоты и бреши человеческого бытия. Она не знает границ, какими 6ы; - естественными или искусственными - они ни были. Она помогает умножать стороны исследуемой реальности, видеть полифонию ее граней. Это радикальный разрыв с европейской традицией, фундаментальная переориентация мышления. Мыслить по-современному - значит мыслить ризомно, то есть мыслить в вещах, среди и между вещей. Мыслить ризомно - значит понимать, что история человеческой жизни, социальной реальности, познания, культуры дискурсивна; она прерывается, ломается, рвется, пускает новые корни в самых неподходящих местах, движется множеством разных, не связанных друг с другом линий, она полицентрична и плюралистична, вся в микроскопических прожилках становлениях, без определенного объекта, с массой индивидуальных агентов.
Порожденные ризомным характером развития неожиданные и несистемные различия, неспособные четко противопоставляться друг другу по наличию или отсутствию какого-либо признака, ведут к утрате онтологического значения принципа би-наризма, символизирующего собой структурализм. Отвергаются все бинарные оппозиции: половозрастные (мужчина - женщина, дети - взрослые), расовые (черные - белые), классовые (общественный - частный), познавательные (субъект - объект, образный - понятийный, истинный - ложный) и т.д. Никаких противоположностей - только равноправное разнообразие.
Ризомное мышление породило теорию шизофренического дискурса - языка, отвергающего общепринятую логику и причинно-следственные связи, языка абсурда и парадоксальности, свойственного подлинно творческим людям (писателям, поэтам, художникам) и социально отверженным (безумцам, больным, преступникам), которые в глазах "больной цивилизации" неизбежно выглядят "шизоидными личностями".
Другим предметом постструктуралистской критики стала традиционная концепция знака. Наиболее авторитетно ее провел Ж. Деррида, предпринявший попытку подрыва эпистемологических корней, на которых покоился "классический структурализм". Он считал невозможным разделение ряда означаемого и ряда означающего при функционировании знака, в версии Ф. де Соссюра. По его мнению, любой способ знакового обозначения ведет к оппозиции вещей и законов, ими управляющих. Законы - это порождение западного логоцентризма - стремятся навязать всему, на что направлена человеческая мысль, порядок и смысл, стремление найти первопричину, что соответствует желанию человека во всем отыскать "Истину".
Так, например, восходящая к гуманистам практика работы с текстом предполагает, что сам текст есть некоторая замкнутая в себе ценность, первоисточник, содержащий истинный смысл, который надо понять. "Понять" текст, с этих позиций, значит овладеть им, присвоить его, распредметить, сделать своим, т.е. подчинить его господствующим в обществе стереотипам. Особый негативизм у постструктуралистов вызывает, обоснованное Соссюром, господство устной речи над письменной. Устная речь создает "ложное представление о естественности связи означающего (акустического образа слова) с означаемым (понятием о предмете), так как она не учитывает интециональной направленности сознания, воспринимающего мир по своим имманентным законам и представлениям, и роли культурного контекста.
Следующим направлением критики постструктуралистов стала теория коммуникации. Критика теории коммуникативности сконцентрировалась на выявлении трудности или невозможности адекватно понять и интерпретировать текст. К такого рода трудностям они относили невозможность посредством языка адекватным образом отображать и воспроизводить ("репрезентировать") действительность, в силу метафорических корней языка. Другую трудность они видели в принципиальной невозможности объективной интерпретации текста, заданной поиском в нем единого и объективного смысла; существование бесчисленных интерпретаций любого текста свидетельствует об иллюзорных попытках вкладывания смыслов в текст, который сам по себе не имеет никакого смысла. Эти и многие другие аргументы критиков теории коммуникации вобрало в себя ключевое для постструктурализма понятие смысловой "неразрешимости" как одного из принципов организации текста.
Критика концепции целостного субъекта в рамках постструктурализма отталкивалась от декартовского "Я мыслю, следовательно, существую", отождествившего субъекта с самосознанием человека и провозгласившего суверенной субъективность личности. С точки зрения постструктуралистов представления "говорящего субъекта" (= "думающий субъект", как бессловесно говорящий) о независимости и автономности своего сознания и самоценности своего "я" не более как иллюзия. Используя эту иллюзию как право управления текстом, навязывания тексту смыслов или формы, субъект предполагает, что сам он свободен, не подчиняется никаким законам. Но поскольку "ничего не существует вне текста" (Деррида), то и субъект с необходимостью находится внутри текста, в рамках господствующих норм, в границах определенного исторического сознания. Самосознание субъекта есть лишь совокупность различных текстов, воспроизводящих мир культуры. Итогом таких рассуждений стало представление о "смерти субъекта".
Мыслительная практика постструктурализма, несмотря на ее экзальтированность и эпатирующее воздействие, открыла важную область приложения интеллектуальных усилий. В постструктурализме философия, утратившая на исходе XX столетия гарантии и априорные критерии, заявила о себе как конструктивная сила, как непосредственная участница формирования новых культурных объектов, новых отношений между различными областями духовной и практической деятельности. Ее судьба в третьем тысячелетии будет определяться решением вопроса, вокруг которого фактически сконцентрирована вся проблематика постструктурализма: как проблематизировать разум вне форм самого разума, как соединить понятийно и категориально развитую мысль с мыслью без образов и понятий? Ответы на эти вопросы, а значит, и ответы на вопросы о судьбах философии не могут быть даны, пока не пережит до конца опыт содержательного вопрошания.
2. Аналитическая философия
Аналитическая философия возникла в Англии в начале XX века, а ее основоположниками считаются три британских философа: Джордж Мур, Бертран Рассел и Людвиг Витгенштейн, оказавших огромное влияние на современную англоязычную философию: около 80 % ныне живущих в мире ее представителей связывают свое творчество с аналитической философией. Сфера исследовательских интересов философов-аналитиков - изучение оснований чувственного и рационального знания, и в этом они продолжили традицию как английской философии (Гоббс, Локк, Беркли, Юм и др.), так и новоевропейской (Декарт, Лейбниц Кант и др.).
Но в отличие от этой традиции основоположники аналитической философии впервые стали рассматривать в качестве основания знания язык философских произведений. По их мнению, многие философские проблемы являются результатом непроясненного употребления языка, отсутствия четкого разграничения значимых и пустых выражений. Такое "невнимание" к языку, считают философы-аналитики, является следствием господствующей еще со времен Платона установки, согласно которой за любым языковым знаком стоит реальный, материальный или идеальный, объект. Подвергнув лингвистическому и логическому анализу язык философских текстов, аналитики попытались выявить все пустые, бессмысленные выражения и фразы, ставшие, с их точки зрения, причиной не только философии идеализма, но и всех вообще философских псевдопроблем. Спектр интересов аналитиков не ограничился только философским языком: они анализировали язык религиозных, научных, этических и др. трактатов. Несмотря на большой разброс в тематиках исследования, всех аналитиков объединяет единый стиль философствования, отличающийся ясностью и осмысленностью изложения, четко выраженной структурой аргументации, наличием явных логических связей между отдельными тезисами текста.
Свою общефилософскую позицию Мур и Рассел характеризовали как "прорыв" от идеализма к реализму, признающему независимость предмета познания от познавательных актов. Поэтому они "восстали" против идеализма Канта и Гегеля, а также против экзистенциализма. Это "восстание" Рассел датирует 1898 годом, когда Мур опубликовал статью "Природа суждений", в которой разъяснил принципы "новой" философии. "Мур начал бунт, я верно за ним последовал", - писал впоследствии Рассел в статье "Мое философское развитие". "Бунт" имел целью доказать, что идеализм Канта и Гегеля есть следствие непроясненности языка, на котором излагали свои мысли эти философы.
Главная антикантовская идея Мура и Рассела состояла в том, что "факт в общем и целом независим от опыта". Как это понимать? Начиная с Канта, факт понимался как некое содержание, связанное с наличием у познающего субъекта априорных форм чувственности и рассудка. Поэтому факт интерпретировался как действительность, существующая только "для" человека. Кан-товский субъективизм ограничивал познание феноменальным миром: человеку не дано знать, каковы вещи на самом деле; он знает их такими, как они даны в опыте. В работе "Мое философское развитие" Рассел писал: "Предположение, что пространство и время существуют только в моем уме, меня душило... Кантовы взгляды, по которым выходило, что моя любовь лишь субъективная фикция, были для меня невыносимы...". Выступая против кантовского понимания опыта, Рассел утверждал, что "опыт является весьма ограниченным и с космической точки зрения тривиальным аспектом крошечной части Вселенной".
По отношению к философии Гегеля аналитики занимали примерно одинаковую критическую позицию: любая метафизика направлена "на абсурдную цель" "высказать невысказываемое", коим являются сущности вещей.
Придерживаясь единых общефилософских позиций, Мур и Рассел создали два различных направления аналитической философии: Мур развивал философию лингвистического анализа (или лингвистическую философию), а Рассел философию логического анализа.
Мур Джордж (1873-1958) - английский философ, взгляды которого эволюционизировали от абсолютного идеализма к эмпиризму в его английском варианте. Работы Мура по опровержению идеализма положили начало широкому реалистическому движению в Англии. Началом аналитической философии считают работу Мура "Принципы этики" (1903), в которой дан новый способ философствования: прежде чем сформулировать тот или иной принцип, Мур тщательно анализировал каждый употребляемый им термин, показывая читателю все логические шаги и переходы в своих рассуждениях. Предложив технику проверки и опровержения философских высказываний, состоящую в выявлении их противоречий обыденному языку, он проанализировал значения таких простых слов обыденного языка, как "быть", "вещь", "факт", "отношение", "действительность", "утверждение", "видеть" и т.д. и пришел к выводу, что многие типы философских суждений неверны или даже ложны в силу неверного употребления слов обыденного языка.
Выражения обыденного языка употребляются для описания определенных ситуаций и не могут быть противоречивыми, ошибочными, некорректными. Поэтому все опровержения философских высказываний он строил путем выявления их противоречия обыденному языку. Например, философы потратили много сил на доказательство существования внешнего мира, но истинность этих доказательств, по мнению Мура, осталась под вопросом. Обращаясь к кантовскому доказательству существования внешнего мира, Мур проанализировал используемое Кантом выражение "вещи вне нас" и показал, что уже Кант признавал его неизбежную двусмысленность: это выражение обозначает и "вещь в себе" и явление. Кант называл явление внешним объектом в трансцендентальном смысле, т.е. объектом, который "должен встречаться в пространстве". Под это выражение подпадают, утверждал Мур, не только те вещи, которые философы обычно называют "физическими объектами", "материальными предметами", "телами", но и вещи, по отношению к которым употребление этих терминов неуместно. Например, тень встречается в пространстве, но "телом" ее назвать нельзя. Не прояснив точное значение выражения "должны встречаться в пространстве", Кант, по мнению Мура, некорректно поставил и решил проблему существования. Для доказательства "существования" следует, считал Мур, отказаться от метафизических обоснований и аргументаций и использовать ситуационные.
Существование "вещей вне нас" можно доказать, если, например, предварительно доказать, что две человеческие руки существуют. Как это сделать? "Я показываю две мои руки и говорю, жестикулируя правой: *Вот одна рука", и, жестикулируя левой рукой, добавляю: "А вот - другая". Существование моих рук в таком случае есть очевидный факт, не нуждающийся в дополнительной логической и метафизической аргументации. Если доказано, что сейчас существуют мои руки, то одновременно, утверждал Мур, доказано и существование в данный момент "вещей вне нас".
Философы-классики не считали такой тип доказательства убедительным: они искали общий логический способ и истинные посылки доказательств любых суждений типа "Вот одна моя рука, вот другая". Мур настаивал на том, что знание о существовании внешнего мира является беспред посылочным, а потому все усилия философов, направленные на поиск оснований и предпосылок этого знания, относятся к разряду пустых. Есть вещи, о которых люди безусловно знают, даже если не умеют их логически доказать. Эти знания и фиксирует обыденный язык. Философы занимались тем, что искусно опровергали обыденный язык, критиковали и нарушали его, в результате чего появлялись ложные философские утверждения, тщетно доказываемые на протяжении всей истории философии, таков вывод Мура.
Рассматривая аналитическую философию как философию эксплицитного (лат. explicatio истолкование, объяснение) аргументирования, Мур утверждал, что философия должна быть не теорией, а методом, техникой переформулировки двусмысленных выражений в более ясные и простые. Ее предмет не окружающий нас мир, не отношение к нему человека, а язык.
Рассел Бертран (1872-1970) - английский ученый, философ, общественный деятель. Окончил математический факультет в Кембридже. Под влиянием живого интереса к философии занялся логическим исследованием основ математики, что и послужило основанием разработки широкого круга философских проблем. Создал труды по теории познания, истории философии, проблемам религии, морали, политики, педагогики. На русский язык переведены "История западной философии", "Человеческое познание. Его сфера и границы", а также главы из работы "Мое философское развитие".
Отвергнув вслед за Муром спекулятивную немецкую философию, Рассел переходит на позиции эмпиризма и номинализма, признающих существование только единичных вещей. Но в философском языке используется огромное число слов и терминов, описывающих отнюдь не единичные вещи. Пример таких слов сущность, бытие и т.д. Рассел подверг такого рода термины, понятия, выражения логическому анализу. Он преследовал цель: выяснить, можно ли доверять нашей интуитивной склонности считать, что каждому грамматически правильно построенному выражению соответствует в реальности объект. Начиная с Платона сложилось убеждение, *что если слово что-нибудь означает, то должна быть какая-то вещь, которая имеется им в виду".
Такая позиция называлась в средневековой философии реализмом (не путать с реализмом как философским принципом XX в.). Номинализм, сформировавшийся также в средние века, утверждал противоположное: в языке существуют обозначающие выражения, за которыми не стоят подлинные объекты. Рассел попытался с помощью процедур и техник логического анализа обосновать правоту номинализма, разработав теорию описания (или дескрипций), главная задача которой заключалась в уточнении логического статуса обозначающих выражений и выявлении связи языка с реальностью. В отличие от Мура, Рассел проверял корректность постановки и решения философских проблем, используя не лингвистический, а логический метод анализа языка философских аргументаций и обоснований.
Логический метод анализа языка, в отличие от лингвистического, не оставляет без внимания вопрос об отношении языковых выражений и терминов к реальности. Например, люди пользуются такими обобщающими словами, как "человек", "дом", "дерево" и т.д., не замечая парадоксальности суждений типа: "Я увидел дерево", "Я встретил человека" и т.д. Парадокс в том, что встретить "человека вообще" или увидеть "дерево вообще" невозможно: встретить можно только единичного, "вот этого" человека, увидеть "вот это" дерево. Язык, отмечал Рассел, как бы вводит в заблуждение: называя некие абстрактные сущности, он порождает нашу склонность верить в их реальное существование. Из этой веры родился идеализм Платона.
Философы, с точки зрения Рассела, не всегда четко проясняют для себя существующие типы отношения языка к реальности, знаков к объекту, что и дает повод к формулировке псевдопроблем, а затем тщетных усилий, направленных на их решение. В этой связи он выделил два разных типа отношения знаков к объекту: имена и другие слова, применяющиеся для описания. Их различие Рассел показал на таком примере. У писателя есть имя - "Скотт" и об этом же писателе можно сказать, что он "автор Веверлея". "Автор Веверлея" - дескрипция, описание. И "Скотт" и "автор Веверлея" - это два выражения, обозначающие один и тот же объект.
Логики полагали, что в данном случае суждение, содержащее одно выражение ("Скотт"), всегда может быть заменено суждением, содержащим другое выражение ("автор Веверлея"), и при этом остаться истинным, если оно было истинным, или ложным, если оно было ложным. Рассел доказывает обратное. "Георг IV, - пишет он, - желал знать, является ли Скотт автором Веверлея". Если вместо дескрипции "автор Веверлея" поставить имя "Скотт", то получится, что Георг IV желал знать, "является ли Скотт Скоттом". Но Георг IV желал знать не это. Таким образом, делал вывод Рассел, если заменить описание - "автор Веверлея* именем - "Скотт", то истинное суждение превратится в ложное, а отсюда следует, что необходимо различать между именем и дескрипцией (описанием). В противном случае неизбежны ошибки в ходе философских рассуждений, как относительно постановки проблем, так и при их решении.
Существует и другое важное, по мнению Рассела, различие между именами и описаниями (дескрипциями): "имя не может осмысленно входить в суждение, если нет чего-то, что оно именует", описание же не подчиняется этому ограничению. Например, все знают, что не существует такого единичного объекта, как "золотая гора", но при этом строят суждения, вводя в них логический субъект - "золотая гора", предполагая при этом существование реальной "золотой горы" в "некоем туманном Платоновом мире бытия". Почему это происходит? Рассел объясняет так: когда мы говорим, что "золотой горы" не существует, то, следовательно, есть нечто, о чем мы говорим, что это нечто не существует. И если не предположить существования "золотой горы" хотя бы в мире идей (как это и сделал Платон), то тогда утверждение "золотая гора не существует" не будет иметь значения. В рамках своей теории описания Рассел истолковал суждение "золотая гора не существует" как суждение "пропозициональная функция "x золотая и гора" ложна для всех значений x". Он "снял" проблему существования "золотой горы" в мире платоновских идей и перевел ее в план логики.
Из теории описаний следовало, что идеализм и философскую метафизику можно преодолеть (к чему и стремился Рассел), если признать, что реальное отношение к действительности имеют только имена единичных вещей. Все другие обозначающие выражения, особенно общие понятия, ни к чему в реальности не относятся. Они являются словами, смысл которых не выводим из их отношения к обозначаемому объекту, ибо такого объекта просто нет. Общие понятия обретают смысл лишь в составе высказывания. Язык маскирует псевдообозна-чающую функцию описаний и вводит человека в соблазн объективировать их содержание, приписать объективное существование абстрактным сущностям. Такого рода соблазн лежит в основе идеалистической идеи тождества мышления и бытия.
Любое общее понятие типа "благо", "истина", "добро", "красота" и др. является словом, которому в действительности ничего не соответствует, а потому все операции с подобного рода словами превращаются в символические фикции, не отражающие никаких реальных проблем.
Такая позиция Рассела есть позиция крайнего номинализма, согласившись с которой, философу остается отказаться от постановки и решения "вечных" философских проблем и заняться логическим анализом языка с целью прояснения корректного смысла высказывания, т.е. стать логиком. Рассел был убежден, что логика глубоко увязана с философией, а логические и лингвистические методы являются единственно верными при анализе всех философских проблем. Идея использования логики для построения и обоснования философского знания - главная в аналитической философии.
Теория дескрипций позволила Расселу по-новому поставить вопрос о том, что имеется в виду под "существованием". Когда мы говорим: "Автор Веверлея существует", - то утверждаем существование только об описании ("Автор Веверлея"). Существование здесь оказывается случаем пропозициональной функции, истинной по крайней мере при одном значении переменной. Рассел решает проблему существования не в онтологическом или гносеологическом, а в логическом контексте, где "существование" выступает как оператор значения некоторой переменной. Что касается имени, правильно обозначающем единичный объект, то "грамматически неправильно было бы говорить: "это существует", писал Рассел. Так, сказать: "Скотт существует" - "скверно с точки зрения грамматики". Но "Скотт" - имя, следовательно, "существование" не может употребляться в качестве предиката логического субъекта, если таковым является собственное имя.
Итак, Рассел попытался использовать логический анализ в качестве универсального метода решения философских проблем.
Витгенштейн Людвиг (1889-1951) - один из самых влиятельных мыслителей XX века. Учился в Техническом университете Манчестера, где и увлекся логическими и философскими проблемами математики под влиянием работы Рассела "Принципы математики", учеником которого стал позже. Благодаря усилиям Рассела и Мура, его приглашают в Кембридж.
Защитив диссертацию, Витгенштейн стал преподавать философию в Тринити-колледже. Скончался в Кембридже.
Отталкиваясь от идей Рассела и Мура, а также испытав влияние идей таких классиков философской мысли, как Платон, Кант, Ницше, Джемс и др., Витгенштейн создал две логико-философские концепции, которые изложены соответственно в работах "Логико-философский трактат" (1921) и "Философские исследования" (издана после его смерти в 1953 году). Несмотря на полярность концепций, они объединены общей концептуальной идеей, разделяемой всеми аналитиками, - исследовать глубинные связи философских проблем с языковыми структурами, с целью помочь мышлению обходить языковые ловушки, затемняющие мысль. Но чтобы справиться с этой задачей, мышление должно обладать умениями и навыками прояснять, как соотносится с реальным миром вербальный язык.
В работе "Логико-философский трактат" Витгенштейн исследует логические процедуры такого прояснения, уточняя и углубляя тезис Рассела о том, что "логика есть сущность философии". Считая предложение универсальной формой логического представления действительности, Витгенштейн задумал отыскать такую общую форму предложения, которая позволяла бы ясно выявлять сущность любого высказывания. Все высказывания он поделил на осмысленные и бессмысленные, выделив четкие критерии их разграничения. Осмысленные высказывания - информативные повествования о фактах и событиях в мире. Их базисом являются элементарные высказывания, или логические атомы, повествующие о самых простых и неизменных объектах. Из элементарных высказываний с помощью логических комбинаций составляются сложные высказывания, которые являются истинностными функциями элементарных высказываний. Элементарное высказывание Витгенштейн толковал как логическую картину, отражающую простые факты, сложные - как логическое отражение составных фактов и событий.