Свет фонарика заискрился в хрустальных гранях. В гробу лежала девушка в темном каком-то одеянии. Мертвой она не была - скорее спящей, даже дышала. Однако произведенный нашими героями шум бряцание оружия и грохот шагов - ее не разбудил. Лицом она была очень похожа на прекрасную Мериль, так что даже гадать было не нужно, кого они здесь нашли. Майк сбросил на пол хрустальную крышку, которая тут же разлетелась мелкими брызгами. Звон не произвел на спящую никакого впечатления, равно как и другие способы побудки. Инка тем временем внимательно разглядывала колонны, световое пятно бегало в полном согласии с поворотами ее головы, и Майк сердито потребовал не дергаться и не светить в глаза. Однако Инка обратила на это ноль внимания. Наконец она вернулась к гробу и сказала:
- Майк, а ты Пушкина читал?
- Какого Пушкина?
- Александра Сергеича. Как это там у него: "гроб качается хрустальный..." - черт, не помню, как дальше.
Майк ужасно не любил, когда с ним говорили таким тоном, и с трудом удержался, чтобы не вспылить. А Инка продолжала:
- Тут вон даже надпись есть, с инструкцией.
Майку сильно хотелось ее придушить - ну чего тянет-то?
- "Устами уст коснувшись, пробудишь ото сна" - тут так написано, - Инка оглянулась на гроб и спящую Мериль. - Боюсь, это единственное средство.
Майк склонился над гробом и... Инка хотела уже тактично отвернуться, но ничего особенного не произошло. Майк легко поднял Хиллелиль и попытался поставить на ноги. Она мягко и как-то трогательно осела на пол.
- Похоже, средство действительно единственное, - пробормотал Майк и оглянулся на Инку.
Остатки инкиной совести зашевелились где-то в самой глубине души. Честно говоря, Инка прочла Майку не всю надпись.
- Там было еще две строки: "Навек ее полюбишь - всему своя цена", - наконец сказала она.
Майк решительно завернул Хиллелиль в свой плащ, подхватил левой рукой - растрепанные темные волосы разметались по кольчуге и пошел к выходу. Инке при взгляде на нее в голову лезло дурацкое словечко "сомнамбула". Ей очень не нравилась идея возиться со спящей красавицей. Тут самим дай бог ноги унести! Так Инка страдала, раздираемая между инстинктом самосохранения и гуманизмом. Потом ей пришел в голову резонный вопрос: может ли гном относиться к эльфу по-человечески? И применимо ли к ним понятие гуманизма вообще? Пока она размышляла на такие философские темы, вся компания собралась и отчиталась. Майк, со вздохом оглядев эту тусовку, велел всем не страдать фигней, а приготовиться к бою. Затем, посовещавшись с Эйнаром, определил тактику и стратегию: надлежало разделиться на две группы, одна должна была прорваться к воротам - вернее, доставить туда Тайку с ее флейтой, а другая - заняться главным злодеем.
- А ее куда девать? - хмуро спросила Инка, указывая на Хиллелиль, завернутую в широкий плащ Майка, которая свернулась у него под боком клубочком.
Эйнар со стоном рванулся к ней, выпустив из рук меч, и подхватил на руки. "Вот так так," - девицы переглянулись и тактично отошли в тень. Эйнар осторожно отвел с ее спокойного лица волосы и поцеловал. Хиллелиль вздохнула и открыла глаза.
- Эйнар? - не веря своим глазам произнесла она.
Вместо ответа Эйнар поцеловал ее еще раз, и уж этот-то поцелуй без ответа не остался. Потом Эйнар повернулся к Майку.
- Как мне благодарить тебя за ее спасение?
Майк пожал плечами. Никакой особенной своей заслуги он не видел. Эйнар свободной рукой рванул ворот рубахи и стащил через голову свой оберег - потускневший серебряный "молот Тора" на кожаном гайтане - и протянул его Майку, другой рукой прижимая к себе Хиллелиль. Майк торопливо распахнул ворот и снял свой "молот", новенький, матово поблескивающий.
- Ладно, названные братцы, - сказал Гил. - Пора.
Эйнар что-то вполголоса сказал Хиллелиль, она ответила, соглашаясь. Потом все построились и двинулись.
Как это ни странно, но до выхода во двор у подножия донжона они никого не встретили. Только Керри все сильнее беспокоился и тревожно оглядывался.
Двор был пуст. Майк осторожно выглянул, потом вернулся обратно и приказал Ари и Инке сидеть здесь, на двор не соваться, оберегать Хиллелиль.
На всякий случай Дракон велел Барри их охранять. Инка подумала, что судя по манерам Черных эльфов, сестричка Аронделя вполне способна защитить себя куда надежней, чем они двое, но ничего не сказала.
Майк, Гил, Мор и Дракон в сопровождении Керри ринулись в одну сторону, а Эйнар, Эйкин и Тайка - в другую. Через полминуты раздался отвратительный вой, и Инка с Ари, не сговариваясь, высунулись наружу.
Из внутренних ворот вслед троим открывателям врат ломанулось стадо нечисти. Такое можно увидеть или в кошмарном сне, или в компьютерной игрушке вроде DOOMа. Инка увидела, что Эйнар развернулся в самом узком месте, в изгибе фортификационного зигзага, и изготовился к бою. Эйкин же и Тайка рванули вперед с такой прытью, какой в них никогда и никто не подозревал.
И тут Инка издала сдавленный полустон, указывая во внутренний двор, откуда эта нечисть рвалась. Там на ступенях крыльца стояла фигура в черном одеянии с гривой рыжих волос.
- Эллен! Вот она где!
С этими словами Инка выскочила из спасительного убежища и бросилась к ней. Эллен же, не обращая внимания на свалку, медленно двинулась на середину дворика, вымощенного мозаичными плитами. В центре черным лабрадором был выложен восьмиугольник, окруженный двойным кольцом.
Ари не успела ухватить Инку, и тут мимо нее из дверей выскочила Хиллелиль. Она подняла руки и с ладоней ее сорвалась молния. Потом еще одна и еще - и все летели прямо в кошмарную нечисть, окружившую Эйнара. А тот выписывал мечом в воздухе сверкающие руны битвы и выкрикивал боевые висы. Он весь был в безумии боя, и, если бы кто увидел его в этот миг, то сказал бы, что этот человек счастлив. Да, он был счастлив, потому что исполнил свой долг, и потому, что настал час смерти, о которой еще много столетий будут петь скальды: о том, как Эйнар Белый Волк, безумный скальд Севера, сын короля, прошел в поисках возлюбленной своей полмира, и встретился с ней у черных врат смерти. Жизнь завершается смертью, венчается ею, смерть - главный поступок героя, и скальд должен умереть так, чтобы было что воспеть. Эйнар уже едва видел своих врагов, пот и кровь заливали глаза, он был весь изранен, и черный яд уже проник в кровь, но он еще сражался. Страшное подобие человека возникло перед его затуманенным взором, с мертвенно-зеленым телом в ржавом измятом доспехе, с многосуставчатыми руками, и руки эти протянулись к нему, чтобы обнять и задушить. Сверкнул меч, и чудовищное порождение мрака взвыло, роняя руку на землю. Еще удар - и, разрубленная пополам, уродливая голова лопнула, из нее брызнула гниль. Эйнар поскользнулся и упал, и последним проблеском мысли было - что вот она смерть, и я встретил ее с мечом в руке.
Рядом ударила молния, Хиллелиль уронила руки и бессильно прислонилась к стене.
Эйнар лежал неподвижно, а зеленая рука-змея, отцепившись от его ноги, ползла к горлу. И тут подбежала Ари. Не без усилия подняв оброненный Эйнаром меч, она принялась рубить зеленую дрянь в капусту, непечатно ругаясь - что поделать, трудное детство, нехватка витаминов! и приговаривая что-то вроде:
- ...! Ползают тут, как ... тараканы... мать вашу! Ишь, холера ...! Какого ... всем этим ... нравятся живые покойники? То ли дело назгулы - чисто, стерильно... А тут - сплошное ... ... ...!
Докромсав ползучую руку, она огляделась вокруг и, убедившись, что больше никого рубить не надо, опустилась на колени рядом с поверженным Безумным Скальдом. Помотала головой - драки драками, а от вида ран и крови ей всегда становилось не по себе, - потом решительно извлекла из кармана зеркальце и поднесла к губам Эйнара. Подержала, потом внимательно рассмотрела. Кивнув утвердительно - надо же, дышит! - Ари крикнула:
- Инка, где у тебя бинты? Неси скорее!
Но Инка в этот момент была занята своим поединком - не менее яростным. Ибо Эллен, встав посреди двора, извлекла из сумки не что иное, как Грааль.
- Так вот он где! - ахнула Инка. - Ты его украла!
- Я только взяла то, что по праву должно принадлежать владельцу, - холодно возразила Эллен. - Вы преследуете его, желаете его смерти - пусть так! Но я помогу ему, передав ему силу этой чаши и свою силу духа!
Эллен описала левой рукой широкую дугу, блеснул кровавый самоцвет в перстне, и выложенный черным полированным камнем круг налился холодным блеском. Инка споткнулась, упершись в незримую стену.
- Отдай!
- Нет! Да пробудятся спящие силы! - и Эллен, сняв с пальца перстень, опустила его в чашу. Потом, держа Грааль перед собой обеими руками, подняла лицо к небу и запела на странном языке. И пока она пела, тучи над замком таяли и расползались, открывая ночное небо и полную луну в зените. Серебристый свет залил двор, черные тени легли на булыжники. Как раз в этот момент Ари подняла глаза от зеркальца и увидела, что лунный свет, словно вода, струится в священную чашу. Инка вспомнила прочитанное в приснившейся книге и единым духом выпалила первое пришедшее на ум заклинание, которое показалось ей подходящим к случаю:
Клятв и заклятий вязь,
Знаков Стихий - власть,
Чар колдовских - сеть,
Кружево колдовства
Развеют ветром,
Рассеют пеплом,
Водой - смоют,
Землей укроют
Мои слова.
Прозрачная преграда подалась и рассеялась, Инка шагнула в черный круг, намереваясь отнять у Эллен священную чашу. Быстротой реакции Инка не отличалась никогда, и Эллен просто отступила на шаг, оторвала одну ладонь от чаши и обратила ее к противнице, промолвив:
Призываю силу Владыки Снов!
Глаз коснусь - не поднимешь век,
Узы сна - прочнее стали оков
И забвенья покров - как снег.
Именем той, чье имя - Покой
И силой Владыки Чар
Веки сомкни, усни - усни
На день - на миг - на час...
И Инка мягко и медленно опустилась на камни двора.
- Ах, магия?! - сквозь зубы прошипела Ари.
Эллен усмехнулась - она не видела и не ощущала никакой опасности, поскольку ничего магически активного в Ари не было. Эта усмешка взбесила Ари пуще всего остального. Она не привыкла, чтобы ее игнорировали да еще тыкали носом о невидимый забор. Она выхватила зеркальце и со словами: "Ну так спокойной ночи!" - направила "лунный зайчик" в лицо колдунье. Недаром Ари слыла метким стрелком - Эллен покачнулась и плавно повалилась рядом с Инкой. Но, как ни странно, Грааль остался висеть в воздухе, вбирая в себя поток лунного света. Разве что покачнулся и выронил кольцо Эллен.
И в этот момент поднялась решетка ворот и из-под арки выполз Уголек с Анри на спине. Впереди них бежала Тайка с флейтой. Новоприбывшие замерли, узрев картину "Мамаева побоища", царившую во дворе.
- Чего стоишь, как столб, рыцарь хренов?! - заорала Ари. Она была не совсем права - Анри не стоял, а сидел. - Наших там, поди, бьют в три шеи! Хватай эту кружку и лети, е... ... ...!
Анри, ошарашенный таким выпадом с ее стороны (кроме того, он совершенно не понял трех последних слов, поскольку они были произнесены по-русски со всей присущей этому языку экспрессией), попытался возразить:
- Но тут женщины и раненые... одни. Если опасность...
- Хватай и лети! - совсем вышла из себя Ари. - Кто сунется - отрежу... все, что только можно! Живее!
Анри протянул к чаше левую руку - в правой он держал копье и Грааль, проплыв по воздуху, мягко скользнул ему в ладонь. Уголек оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. Тайка смотрела вслед, раскрыв рот.
- А ты что пялишься? - накинулась на нее Ари. - Там и без твоего присмотра справятся. А ты лучше поищи бинты - где-то у Инки в сумке должны быть. Перевязку делать умеешь?.. Ладно, ищи, потом посмотрим. А я пока посторожу. - И Ари, снова ухватив меч, встала у ворот, готовая дать отпор любому противнику.
Меч Эйнара был изрядно тяжел - даже Ари было не под силу держать его одной рукой. Некоторое время она соображала, как же быть, если кто и в самом деле полезет. Пока она будет с двух рук замахиваться, саму три раза прирежут эти ... зомби. И тут она заметила, что там, где упал Эйнар и вокруг, на расстоянии слышимости, нечисти просто не стало - так, черные ошметки какие-то. "Вот уж правду бабка говорила, что черта не только молитвой, матерком тоже отогнать можно, лишь бы от души," - подумала она. Несколько успокоенная этой мыслью, она опустила меч и мысленно устроила смотр своему непечатному арсеналу. Тем более что Тайка мало что смыслила в оказании первой помощи раненым, и стаскивать с Эйнара доспех пришлось Ари, а делать это с мечом в руке - увольте! Неловкость же горе-помощницы привела Ари в тихое бешенство, что тоже способствовало усилению словесной боеспособности.
Когда с Эйнара стащили разрубленный кожаный панцирь и разрезали залитую кровью рубаху, стало ясно, что дела его хуже некуда. Края ран были черны от яда, и кровь запеклась бурой коркой, как будто раны эти не были нанесены только что. Прикоснуться к нему было страшно. Тем не менее Ари смочила кусок марли спиртом из маленькой фляжки и вознамерилась приступить к первичной обработке. Но тут Хиллелиль, до этого бессильно стоявшая у стены, переместилась к ним и отвела ее руку. Ари повиновалась, обрадовавшись случаю переложить ответственность на кого-нибудь более знающего.
Хиллелиль провела руками вдоль израненного тела, и его обволокло едва видимое сияние. Меж ее ладоней заклубился туман и стал растекаться по контурам этого сияния, скрывая страшные раны. Ари сунула фляжку и марлю Тайке и снова схватилась за меч - на всякий случай. Но во дворе было тихо, в отличие от донжона, где мелькали огни и слышался шум и грохот.
Вход в донжон, запримеченный Майком, вел в квадратную комнату в цокольном этаже. Посреди комнаты на невысоком помосте стоял некто в черных длинных одеждах. Воители застыли на месте - таким величественным и скорбным показалось им сначала лицо этого человека. И это его они должны истребить или по крайней мере оскорбить? Но тут хрустальный шар размером с куриное яйцо, висевший на груди мага, засветился багряным светом. И в этом свете лицо хозяина замка приняло выражение ненависти и злобы, глаза загорелись едва ли не ярче талисмана. С каким-то яростным выдохом он простер ладони к своим преследователям и произнес низким голосом:
Чары тумана, огонь талисмана,
Правду нельзя отличить от обмана.
Ты не поверить не сможешь в ложь,
Увидев - поверишь, поверив - умрешь!
Что было после этого - описать трудно. Проще всех было Керри - он просто был отброшен ко входу и там тихо сполз по стенке, не в силах противиться странному сну, отяжелившему голову. И снились ему сплошные кошмары. На приключенцев из-за Предела чары Глаза Тху подействовали не так сильно. Их отшвырнуло друг от друга, на полминуты они потеряли ориентацию, а потом каждый ясно увидел, как маг исчезает в двери, и бежит вверх по лестнице, проходящей в толще стены. Воители ринулись вслед - но вот беда, каждый в свою дверь. И каждый был уверен, что преследует подлинного мага, а не какого-то двойника.
Мор одолел три пролета и очутился на широкой лестничной площадке. Мага нигде не было видно. Мор закрутил головой. Площадка переходила в узкую галерею. И по этой галерее на него надвигался отряд воинов, закованных в железо. Ни единой щелки нельзя было найти в их доспехах - лишь из глазниц шлемов смотрели беспощадные глаза. Мор поднял шпагу - и сразу понял, как легка и смехотворна она по сравнению с тяжелыми клинками врагов. Не лучше ли отступить? Он повернулся - и увидел, что лестница за спиной исчезла. Площадка обрывалась в пустоту, а внизу, на страшной глубине, ждали его стальные колья. Мор в отчаянии обернулся к наступавшему отряду. Спасения нет - либо мечи, либо падение с высоты. И в том, и в другом случае страшная смерть. Вот уже просвистел метательный нож, разорвав ему рукав и оцарапав плечо. И Мор решил, что лучше уж умереть в бою - авось успеет всадить шпагу хоть одному в смотровое отверстие. Он по привычке потянулся снять очки перед боем... и понял, что очков нет! Нет! Но как же тогда он так ясно видит и приближающихся воинов, и страшные колья на далеком дне провала? Значит, это только в его мозгу, это обман, иллюзия! И как только Мор понял это, вражеский отряд начал расплываться, таять, сливаться со стенами, а за спиной Мора возникла вполне реальная - он на всякий случай потыкал шпагой - лестница. Узкая галерея, привидевшаяся ему, на самом деле была довольно круто поднимавшимся коридором - совершенно пустым, впрочем. Плечо, оцарапанное метательным ножом, слегка саднило, хотя рукав был цел.
"Вот оно, внушение! - понял Мор. - Поверишь, что тебя убивают - и умрешь.
Интересно, как там остальные? И что еще в запасе у злобн. завоева?" Но ответа на эти вопросы не было. Делать нечего, Мор пошел вперед - вверх по коридору, настороженный и готовый к новым сюрпризам.
Дракон спешил по лестнице, сжимая рукоять катаны. Самурай должен быть готов ко всему. Самурай не дрогнет перед лицом тысяч врагов. Самурай... Тут он очутился в круглом помещении с гладкими стенами и полом и, поскользнувшись, шмякнулся на пол. Пол оказался ледяным. И вообще, вся комната состояла изо льда. Дверь, в которую он вошел, стремительно затянулась ледяной коркой, как прорубь во время мороза. Невыносимый холод царил здесь. Дракон ринулся к выходу, надеясь пробить лед катаной но клинок, ударившись о лед, зазвенел и разбился, точно стеклянный. Воин бессильно стукнул кулаком по стене - и на льду остался клок пристывшей кожи. Кровь на ободранной руке вмиг застыла алыми кристаллами. Дыхание превращалось в облако инея. Сейчас он умрет от холода и останется здесь стоять, словно ледяная статуя. Дракон уже не чувствовал ни рук, ни ног - как вдруг по всему телу прошла волна тепла. Оно исходило от знака Королевы эльфов, висевшего на груди. Дракон нащупал цепочку и вытянул подвеску из-под одежды. Зеленый каменный листок лежал у него на ладони и казался совсем живым, даже странно, что он не увял от этого страшного мороза. Впрочем, Дракон больше не чувствовал холода, а подняв глаза от подарка Королевы, увидел, что никакого льда вокруг нет и в помине. Он стоял у подножия винтовой лестницы, и где-то наверху виднелся слабый свет. Катана, целая и невредимая, лежала у его ног. Дракон благоговейно коснулся губами драгоценного дара Королевы, спасшего ему жизнь, и снова спрятал листок под рубашку. Потом наклонился поднять меч - и невольно сморщился от боли.
Приличный клочок кожи на ребре ладони отсутствовал, руку дергало, слегка сочилась кровь. "Значит, вот как! У, гипнотизер проклятый! - мысленно обругал Дракон мага. - Чуть до смерти не заморозил, скотина!" Потом покрепче ухватил катану и стал карабкаться по крутой лестнице, надеясь, что у остальных приключенцев тоже обойдется.
Лестница с выщербленными каменными ступенями привела Майка в небольшой зал. Он еще успел удивиться, как такое помещение может быть внутри не столь уж обширной на вид башни, как вдруг в стенах зала распахнулись двери, и на каменный пол с лязгом ступили полторы дюжины воинов в латах бронзового цвета. Двигались они как-то замедленно - не как люди, придавленные тяжестью доспехов, а скорее как ожившие статуи. Майк решил, что он легко проскочит между ними в противоположный конец зала - в ту дверь, куда, как он видел, скрылся маг. Хотя, надо сказать, руками они двигали весьма проворно. А в руках у каждого был длинный меч из того же металла - не то двуручник, не то что-то около... Ладно, при таком темпе ходьбы они не опасны. Но тут освещение в зале стало катастрофически меркнуть - или это темнело у Майка в глазах? Секунду спустя он не мог разглядеть даже пальцы руки, поднесенной к лицу. И бронзовый лязг, раздавшись несколько раз, затих. Теперь Майк не знал, где находятся его противники, где располагается та дверь, в которую он должен пройти. Идти же наугад... Даже самая что ни на есть статуя успеет опустить двуручник на его кудлатую голову. Он все-таки сделал два шага вперед - и перед самым его лицом просвистел меч, со звоном ударив в стену. Искр не было но крошки камня больно ужалили Майка в щеку. Он отскочил назад и застыл, тщетно пытаясь увидеть или услышать врагов. Ни проблеска, ни звука - но они были здесь. "По крайней мере, положение одного я примерно знаю, - подумал Майк. - А не попробовать ли достать хотя бы его? Интересно, берет ли их сталь?" Но делать все равно было нечего - тем более, что дверь, в которую он вошел, намертво закрылась за его спиной. Майк вздохнул, встал в боевую позицию и мелкими шажками двинулся туда, где, по его предположению, находился бронзовый. И тут наш Горец понял, что тьма перестала быть полностью непроницаемой. Сперва ему показалось, что впереди него летит рой светлячков. Нет, это сияли руны на лезвии меча Айренара! Потом свет распространился по всему клинку. Блик от этого света сверкнул на полированной бронзе впереди, Майк рванулся, уходя от замаха живой статуи... И едва он нанес удар по шлему металлического воина, как тот исчез. Не упал, не рассыпался, а попросту исчез. Показалось Майку - или в зале действительно чуть-чуть посветлело? Он двинулся вдоль стенки дальше, при свете волшебного клинка увидел другого бронзового бойца и понял, что уйти из-под удара не успеет. Он рефлекторно вскинул навстречу свой меч, успев подумать - а выдержит ли клинок - а главное рука - силу такого удара? Но стоило желтому мечу соприкоснуться со светящимся лезвием, как противник Майка исчез точно так же, как и первый. И Майк даже не почувствовал этого соприкосновения. И пошел аттракцион! Враги исчезали, стоили Майку коснуться их - или их оружия - своим мечом. Но дважды он чуть не пропустил опасные удары. С исчезновением каждого очередного бронзового в зале становилось все светлее... Вот не стало и последнего. Майк утер вспотевший лоб - и понял, что находится не в зале, а на площадке лестницы, ведущей все так же вверх. И что все его перебежки, уходы и финты совершались на пространстве два на полтора метра. Майк провел рукой по стене даже не камень, толстый слой штукатурки, и ни единой щербинки на ней. Но щека, пораненная каменной крошкой, горела. "Ага, вот значит как! - подумал Майк. - Ясненько: "увидев - поверишь, поверив - умрешь". Впрочем, я-то как раз ничего не видел, но поверил вполне. Ну, мастак этот злобн.завоев. шутить! Устроил тут... пещеру ужасов! Надеюсь, только мне. Хорошо иметь артефактный меч - жаль только, что он у нас один." И Майк двинулся вверх, на всякий случай держа меч наготове.
Гил кошачьим наметом взлетел по лестнице и очутился в круглой комнате. Другого выхода, кроме того, через который он вошел, не было. Интересно, куда же девался маг? Сквозь стену просочился, что ли? Или тут скрытые двери? Гил начал обходить комнату, выстукивая стены. Но никаких признаков скрытых проходов не было. Более того - по завершении обхода оказалось, что и вход куда-то делся. Ни дать ни взять - запаянная консервная банка, и он внутри. Гил рассеянно шагнул на середину комнаты - и почувствовал, что пол под ногами поворачивается. Через мгновение комната завертелась бешеной каруселью, Гил отлетел к стене и больно ударился плечом. Карусель все набирала обороты, и мало того - стены комнаты стали постепенно сближаться. "Вот раздавит тут, как лягушку", - пронеслось в голове у Гила. Качало и крутило так, что он не смог устоять на ногах и распластался на полу. Это вдруг напомнило ему случай в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, где он помогал Майку ставить фехтовальные сцены для какого-то спектакля. Тогда шла проверка технического оснащения для спецэффектов, и Гил, неосторожно шагнув на вращающуюся сцену, попал в такую же адскую круговерть. Правда, в театре это длилось всего полминуты. А сейчас... сколько времени прошло сейчас? Комната стала заметно теснее. Долго ли он еще продержится? Театр Станиславского и Немировича-Данченко... Станиславского и Немиро... Станиславского... А Станиславский говорил: "Не верю!" Поверишь - умрешь...
- Не верю! - произнес вслух Гил. Кажется, вращение комнаты замедлилось. Он смог подняться на ноги и повторил: - Не верю! Все это фокусы! Спецэффекты! Тху на тебя!
Карусели как не бывало, да и стены никуда не двигались, круглая комната обрела свои первоначальные размеры, вход обнаружился на положенном ему месте, а выходом служил квадратный люк в потолке, достигнуть которого можно было по скобам в стене. Гил схватился за скобу, шатнул ее, проверяя на прочность, и чуть не охнул от боли в плече. "Синяк будет, подумал он. - Хорошо, что не перелом. Н-да, циркач этот маг изрядный. А Станиславский все равно круче!" И Гил полез вверх, не забывая тщательно проверять крепость скоб.
Лестница окончательно завершилась в квадратной комнате, напоминающей ту, внизу донжона, где маг наложил на них заклятье. Только посередине было не возвышение, а мраморная лесенка из десятка ступеней, выводившая, очевидно, на крышу донжона. Сквозь проем наверху этой лесенки струился холодный серебристый свет. Едва войдя в комнату, Майк отшагнул было назад, решив, что сейчас придется драться с новыми врагами. Ибо двое появились прямо из пола по обеим сторонам лесенки, а третий выскочил из двери напротив. Но все трое тут же закрутили головами, озираясь, и Майк с облегчением опознал в них Дракона, Мора и Гила. На всякий случай выставив перед собой меч, Майк подошел к ним.
- А ты не иллюзия? - подозрительно спросил его Гил. Если иллюзия, то сгинь-пропади, я в тебя не верю!
Дракон смотрел мрачно - видимо, тоже сомневался. Один Мор взирал на товарищей без опаски - он видел их так, как должен видеть близорукий человек, лишенный очков, и потому был убежден, что они самые что ни на есть настоящие. После обмена парой реплик в этом уверились и остальные.
- Майк, а ты Пушкина читал?
- Какого Пушкина?
- Александра Сергеича. Как это там у него: "гроб качается хрустальный..." - черт, не помню, как дальше.
Майк ужасно не любил, когда с ним говорили таким тоном, и с трудом удержался, чтобы не вспылить. А Инка продолжала:
- Тут вон даже надпись есть, с инструкцией.
Майку сильно хотелось ее придушить - ну чего тянет-то?
- "Устами уст коснувшись, пробудишь ото сна" - тут так написано, - Инка оглянулась на гроб и спящую Мериль. - Боюсь, это единственное средство.
Майк склонился над гробом и... Инка хотела уже тактично отвернуться, но ничего особенного не произошло. Майк легко поднял Хиллелиль и попытался поставить на ноги. Она мягко и как-то трогательно осела на пол.
- Похоже, средство действительно единственное, - пробормотал Майк и оглянулся на Инку.
Остатки инкиной совести зашевелились где-то в самой глубине души. Честно говоря, Инка прочла Майку не всю надпись.
- Там было еще две строки: "Навек ее полюбишь - всему своя цена", - наконец сказала она.
Майк решительно завернул Хиллелиль в свой плащ, подхватил левой рукой - растрепанные темные волосы разметались по кольчуге и пошел к выходу. Инке при взгляде на нее в голову лезло дурацкое словечко "сомнамбула". Ей очень не нравилась идея возиться со спящей красавицей. Тут самим дай бог ноги унести! Так Инка страдала, раздираемая между инстинктом самосохранения и гуманизмом. Потом ей пришел в голову резонный вопрос: может ли гном относиться к эльфу по-человечески? И применимо ли к ним понятие гуманизма вообще? Пока она размышляла на такие философские темы, вся компания собралась и отчиталась. Майк, со вздохом оглядев эту тусовку, велел всем не страдать фигней, а приготовиться к бою. Затем, посовещавшись с Эйнаром, определил тактику и стратегию: надлежало разделиться на две группы, одна должна была прорваться к воротам - вернее, доставить туда Тайку с ее флейтой, а другая - заняться главным злодеем.
- А ее куда девать? - хмуро спросила Инка, указывая на Хиллелиль, завернутую в широкий плащ Майка, которая свернулась у него под боком клубочком.
Эйнар со стоном рванулся к ней, выпустив из рук меч, и подхватил на руки. "Вот так так," - девицы переглянулись и тактично отошли в тень. Эйнар осторожно отвел с ее спокойного лица волосы и поцеловал. Хиллелиль вздохнула и открыла глаза.
- Эйнар? - не веря своим глазам произнесла она.
Вместо ответа Эйнар поцеловал ее еще раз, и уж этот-то поцелуй без ответа не остался. Потом Эйнар повернулся к Майку.
- Как мне благодарить тебя за ее спасение?
Майк пожал плечами. Никакой особенной своей заслуги он не видел. Эйнар свободной рукой рванул ворот рубахи и стащил через голову свой оберег - потускневший серебряный "молот Тора" на кожаном гайтане - и протянул его Майку, другой рукой прижимая к себе Хиллелиль. Майк торопливо распахнул ворот и снял свой "молот", новенький, матово поблескивающий.
- Ладно, названные братцы, - сказал Гил. - Пора.
Эйнар что-то вполголоса сказал Хиллелиль, она ответила, соглашаясь. Потом все построились и двинулись.
Как это ни странно, но до выхода во двор у подножия донжона они никого не встретили. Только Керри все сильнее беспокоился и тревожно оглядывался.
Двор был пуст. Майк осторожно выглянул, потом вернулся обратно и приказал Ари и Инке сидеть здесь, на двор не соваться, оберегать Хиллелиль.
На всякий случай Дракон велел Барри их охранять. Инка подумала, что судя по манерам Черных эльфов, сестричка Аронделя вполне способна защитить себя куда надежней, чем они двое, но ничего не сказала.
Майк, Гил, Мор и Дракон в сопровождении Керри ринулись в одну сторону, а Эйнар, Эйкин и Тайка - в другую. Через полминуты раздался отвратительный вой, и Инка с Ари, не сговариваясь, высунулись наружу.
Из внутренних ворот вслед троим открывателям врат ломанулось стадо нечисти. Такое можно увидеть или в кошмарном сне, или в компьютерной игрушке вроде DOOMа. Инка увидела, что Эйнар развернулся в самом узком месте, в изгибе фортификационного зигзага, и изготовился к бою. Эйкин же и Тайка рванули вперед с такой прытью, какой в них никогда и никто не подозревал.
И тут Инка издала сдавленный полустон, указывая во внутренний двор, откуда эта нечисть рвалась. Там на ступенях крыльца стояла фигура в черном одеянии с гривой рыжих волос.
- Эллен! Вот она где!
С этими словами Инка выскочила из спасительного убежища и бросилась к ней. Эллен же, не обращая внимания на свалку, медленно двинулась на середину дворика, вымощенного мозаичными плитами. В центре черным лабрадором был выложен восьмиугольник, окруженный двойным кольцом.
Ари не успела ухватить Инку, и тут мимо нее из дверей выскочила Хиллелиль. Она подняла руки и с ладоней ее сорвалась молния. Потом еще одна и еще - и все летели прямо в кошмарную нечисть, окружившую Эйнара. А тот выписывал мечом в воздухе сверкающие руны битвы и выкрикивал боевые висы. Он весь был в безумии боя, и, если бы кто увидел его в этот миг, то сказал бы, что этот человек счастлив. Да, он был счастлив, потому что исполнил свой долг, и потому, что настал час смерти, о которой еще много столетий будут петь скальды: о том, как Эйнар Белый Волк, безумный скальд Севера, сын короля, прошел в поисках возлюбленной своей полмира, и встретился с ней у черных врат смерти. Жизнь завершается смертью, венчается ею, смерть - главный поступок героя, и скальд должен умереть так, чтобы было что воспеть. Эйнар уже едва видел своих врагов, пот и кровь заливали глаза, он был весь изранен, и черный яд уже проник в кровь, но он еще сражался. Страшное подобие человека возникло перед его затуманенным взором, с мертвенно-зеленым телом в ржавом измятом доспехе, с многосуставчатыми руками, и руки эти протянулись к нему, чтобы обнять и задушить. Сверкнул меч, и чудовищное порождение мрака взвыло, роняя руку на землю. Еще удар - и, разрубленная пополам, уродливая голова лопнула, из нее брызнула гниль. Эйнар поскользнулся и упал, и последним проблеском мысли было - что вот она смерть, и я встретил ее с мечом в руке.
Рядом ударила молния, Хиллелиль уронила руки и бессильно прислонилась к стене.
Эйнар лежал неподвижно, а зеленая рука-змея, отцепившись от его ноги, ползла к горлу. И тут подбежала Ари. Не без усилия подняв оброненный Эйнаром меч, она принялась рубить зеленую дрянь в капусту, непечатно ругаясь - что поделать, трудное детство, нехватка витаминов! и приговаривая что-то вроде:
- ...! Ползают тут, как ... тараканы... мать вашу! Ишь, холера ...! Какого ... всем этим ... нравятся живые покойники? То ли дело назгулы - чисто, стерильно... А тут - сплошное ... ... ...!
Докромсав ползучую руку, она огляделась вокруг и, убедившись, что больше никого рубить не надо, опустилась на колени рядом с поверженным Безумным Скальдом. Помотала головой - драки драками, а от вида ран и крови ей всегда становилось не по себе, - потом решительно извлекла из кармана зеркальце и поднесла к губам Эйнара. Подержала, потом внимательно рассмотрела. Кивнув утвердительно - надо же, дышит! - Ари крикнула:
- Инка, где у тебя бинты? Неси скорее!
Но Инка в этот момент была занята своим поединком - не менее яростным. Ибо Эллен, встав посреди двора, извлекла из сумки не что иное, как Грааль.
- Так вот он где! - ахнула Инка. - Ты его украла!
- Я только взяла то, что по праву должно принадлежать владельцу, - холодно возразила Эллен. - Вы преследуете его, желаете его смерти - пусть так! Но я помогу ему, передав ему силу этой чаши и свою силу духа!
Эллен описала левой рукой широкую дугу, блеснул кровавый самоцвет в перстне, и выложенный черным полированным камнем круг налился холодным блеском. Инка споткнулась, упершись в незримую стену.
- Отдай!
- Нет! Да пробудятся спящие силы! - и Эллен, сняв с пальца перстень, опустила его в чашу. Потом, держа Грааль перед собой обеими руками, подняла лицо к небу и запела на странном языке. И пока она пела, тучи над замком таяли и расползались, открывая ночное небо и полную луну в зените. Серебристый свет залил двор, черные тени легли на булыжники. Как раз в этот момент Ари подняла глаза от зеркальца и увидела, что лунный свет, словно вода, струится в священную чашу. Инка вспомнила прочитанное в приснившейся книге и единым духом выпалила первое пришедшее на ум заклинание, которое показалось ей подходящим к случаю:
Клятв и заклятий вязь,
Знаков Стихий - власть,
Чар колдовских - сеть,
Кружево колдовства
Развеют ветром,
Рассеют пеплом,
Водой - смоют,
Землей укроют
Мои слова.
Прозрачная преграда подалась и рассеялась, Инка шагнула в черный круг, намереваясь отнять у Эллен священную чашу. Быстротой реакции Инка не отличалась никогда, и Эллен просто отступила на шаг, оторвала одну ладонь от чаши и обратила ее к противнице, промолвив:
Призываю силу Владыки Снов!
Глаз коснусь - не поднимешь век,
Узы сна - прочнее стали оков
И забвенья покров - как снег.
Именем той, чье имя - Покой
И силой Владыки Чар
Веки сомкни, усни - усни
На день - на миг - на час...
И Инка мягко и медленно опустилась на камни двора.
- Ах, магия?! - сквозь зубы прошипела Ари.
Эллен усмехнулась - она не видела и не ощущала никакой опасности, поскольку ничего магически активного в Ари не было. Эта усмешка взбесила Ари пуще всего остального. Она не привыкла, чтобы ее игнорировали да еще тыкали носом о невидимый забор. Она выхватила зеркальце и со словами: "Ну так спокойной ночи!" - направила "лунный зайчик" в лицо колдунье. Недаром Ари слыла метким стрелком - Эллен покачнулась и плавно повалилась рядом с Инкой. Но, как ни странно, Грааль остался висеть в воздухе, вбирая в себя поток лунного света. Разве что покачнулся и выронил кольцо Эллен.
И в этот момент поднялась решетка ворот и из-под арки выполз Уголек с Анри на спине. Впереди них бежала Тайка с флейтой. Новоприбывшие замерли, узрев картину "Мамаева побоища", царившую во дворе.
- Чего стоишь, как столб, рыцарь хренов?! - заорала Ари. Она была не совсем права - Анри не стоял, а сидел. - Наших там, поди, бьют в три шеи! Хватай эту кружку и лети, е... ... ...!
Анри, ошарашенный таким выпадом с ее стороны (кроме того, он совершенно не понял трех последних слов, поскольку они были произнесены по-русски со всей присущей этому языку экспрессией), попытался возразить:
- Но тут женщины и раненые... одни. Если опасность...
- Хватай и лети! - совсем вышла из себя Ари. - Кто сунется - отрежу... все, что только можно! Живее!
Анри протянул к чаше левую руку - в правой он держал копье и Грааль, проплыв по воздуху, мягко скользнул ему в ладонь. Уголек оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. Тайка смотрела вслед, раскрыв рот.
- А ты что пялишься? - накинулась на нее Ари. - Там и без твоего присмотра справятся. А ты лучше поищи бинты - где-то у Инки в сумке должны быть. Перевязку делать умеешь?.. Ладно, ищи, потом посмотрим. А я пока посторожу. - И Ари, снова ухватив меч, встала у ворот, готовая дать отпор любому противнику.
Меч Эйнара был изрядно тяжел - даже Ари было не под силу держать его одной рукой. Некоторое время она соображала, как же быть, если кто и в самом деле полезет. Пока она будет с двух рук замахиваться, саму три раза прирежут эти ... зомби. И тут она заметила, что там, где упал Эйнар и вокруг, на расстоянии слышимости, нечисти просто не стало - так, черные ошметки какие-то. "Вот уж правду бабка говорила, что черта не только молитвой, матерком тоже отогнать можно, лишь бы от души," - подумала она. Несколько успокоенная этой мыслью, она опустила меч и мысленно устроила смотр своему непечатному арсеналу. Тем более что Тайка мало что смыслила в оказании первой помощи раненым, и стаскивать с Эйнара доспех пришлось Ари, а делать это с мечом в руке - увольте! Неловкость же горе-помощницы привела Ари в тихое бешенство, что тоже способствовало усилению словесной боеспособности.
Когда с Эйнара стащили разрубленный кожаный панцирь и разрезали залитую кровью рубаху, стало ясно, что дела его хуже некуда. Края ран были черны от яда, и кровь запеклась бурой коркой, как будто раны эти не были нанесены только что. Прикоснуться к нему было страшно. Тем не менее Ари смочила кусок марли спиртом из маленькой фляжки и вознамерилась приступить к первичной обработке. Но тут Хиллелиль, до этого бессильно стоявшая у стены, переместилась к ним и отвела ее руку. Ари повиновалась, обрадовавшись случаю переложить ответственность на кого-нибудь более знающего.
Хиллелиль провела руками вдоль израненного тела, и его обволокло едва видимое сияние. Меж ее ладоней заклубился туман и стал растекаться по контурам этого сияния, скрывая страшные раны. Ари сунула фляжку и марлю Тайке и снова схватилась за меч - на всякий случай. Но во дворе было тихо, в отличие от донжона, где мелькали огни и слышался шум и грохот.
Вход в донжон, запримеченный Майком, вел в квадратную комнату в цокольном этаже. Посреди комнаты на невысоком помосте стоял некто в черных длинных одеждах. Воители застыли на месте - таким величественным и скорбным показалось им сначала лицо этого человека. И это его они должны истребить или по крайней мере оскорбить? Но тут хрустальный шар размером с куриное яйцо, висевший на груди мага, засветился багряным светом. И в этом свете лицо хозяина замка приняло выражение ненависти и злобы, глаза загорелись едва ли не ярче талисмана. С каким-то яростным выдохом он простер ладони к своим преследователям и произнес низким голосом:
Чары тумана, огонь талисмана,
Правду нельзя отличить от обмана.
Ты не поверить не сможешь в ложь,
Увидев - поверишь, поверив - умрешь!
Что было после этого - описать трудно. Проще всех было Керри - он просто был отброшен ко входу и там тихо сполз по стенке, не в силах противиться странному сну, отяжелившему голову. И снились ему сплошные кошмары. На приключенцев из-за Предела чары Глаза Тху подействовали не так сильно. Их отшвырнуло друг от друга, на полминуты они потеряли ориентацию, а потом каждый ясно увидел, как маг исчезает в двери, и бежит вверх по лестнице, проходящей в толще стены. Воители ринулись вслед - но вот беда, каждый в свою дверь. И каждый был уверен, что преследует подлинного мага, а не какого-то двойника.
Мор одолел три пролета и очутился на широкой лестничной площадке. Мага нигде не было видно. Мор закрутил головой. Площадка переходила в узкую галерею. И по этой галерее на него надвигался отряд воинов, закованных в железо. Ни единой щелки нельзя было найти в их доспехах - лишь из глазниц шлемов смотрели беспощадные глаза. Мор поднял шпагу - и сразу понял, как легка и смехотворна она по сравнению с тяжелыми клинками врагов. Не лучше ли отступить? Он повернулся - и увидел, что лестница за спиной исчезла. Площадка обрывалась в пустоту, а внизу, на страшной глубине, ждали его стальные колья. Мор в отчаянии обернулся к наступавшему отряду. Спасения нет - либо мечи, либо падение с высоты. И в том, и в другом случае страшная смерть. Вот уже просвистел метательный нож, разорвав ему рукав и оцарапав плечо. И Мор решил, что лучше уж умереть в бою - авось успеет всадить шпагу хоть одному в смотровое отверстие. Он по привычке потянулся снять очки перед боем... и понял, что очков нет! Нет! Но как же тогда он так ясно видит и приближающихся воинов, и страшные колья на далеком дне провала? Значит, это только в его мозгу, это обман, иллюзия! И как только Мор понял это, вражеский отряд начал расплываться, таять, сливаться со стенами, а за спиной Мора возникла вполне реальная - он на всякий случай потыкал шпагой - лестница. Узкая галерея, привидевшаяся ему, на самом деле была довольно круто поднимавшимся коридором - совершенно пустым, впрочем. Плечо, оцарапанное метательным ножом, слегка саднило, хотя рукав был цел.
"Вот оно, внушение! - понял Мор. - Поверишь, что тебя убивают - и умрешь.
Интересно, как там остальные? И что еще в запасе у злобн. завоева?" Но ответа на эти вопросы не было. Делать нечего, Мор пошел вперед - вверх по коридору, настороженный и готовый к новым сюрпризам.
Дракон спешил по лестнице, сжимая рукоять катаны. Самурай должен быть готов ко всему. Самурай не дрогнет перед лицом тысяч врагов. Самурай... Тут он очутился в круглом помещении с гладкими стенами и полом и, поскользнувшись, шмякнулся на пол. Пол оказался ледяным. И вообще, вся комната состояла изо льда. Дверь, в которую он вошел, стремительно затянулась ледяной коркой, как прорубь во время мороза. Невыносимый холод царил здесь. Дракон ринулся к выходу, надеясь пробить лед катаной но клинок, ударившись о лед, зазвенел и разбился, точно стеклянный. Воин бессильно стукнул кулаком по стене - и на льду остался клок пристывшей кожи. Кровь на ободранной руке вмиг застыла алыми кристаллами. Дыхание превращалось в облако инея. Сейчас он умрет от холода и останется здесь стоять, словно ледяная статуя. Дракон уже не чувствовал ни рук, ни ног - как вдруг по всему телу прошла волна тепла. Оно исходило от знака Королевы эльфов, висевшего на груди. Дракон нащупал цепочку и вытянул подвеску из-под одежды. Зеленый каменный листок лежал у него на ладони и казался совсем живым, даже странно, что он не увял от этого страшного мороза. Впрочем, Дракон больше не чувствовал холода, а подняв глаза от подарка Королевы, увидел, что никакого льда вокруг нет и в помине. Он стоял у подножия винтовой лестницы, и где-то наверху виднелся слабый свет. Катана, целая и невредимая, лежала у его ног. Дракон благоговейно коснулся губами драгоценного дара Королевы, спасшего ему жизнь, и снова спрятал листок под рубашку. Потом наклонился поднять меч - и невольно сморщился от боли.
Приличный клочок кожи на ребре ладони отсутствовал, руку дергало, слегка сочилась кровь. "Значит, вот как! У, гипнотизер проклятый! - мысленно обругал Дракон мага. - Чуть до смерти не заморозил, скотина!" Потом покрепче ухватил катану и стал карабкаться по крутой лестнице, надеясь, что у остальных приключенцев тоже обойдется.
Лестница с выщербленными каменными ступенями привела Майка в небольшой зал. Он еще успел удивиться, как такое помещение может быть внутри не столь уж обширной на вид башни, как вдруг в стенах зала распахнулись двери, и на каменный пол с лязгом ступили полторы дюжины воинов в латах бронзового цвета. Двигались они как-то замедленно - не как люди, придавленные тяжестью доспехов, а скорее как ожившие статуи. Майк решил, что он легко проскочит между ними в противоположный конец зала - в ту дверь, куда, как он видел, скрылся маг. Хотя, надо сказать, руками они двигали весьма проворно. А в руках у каждого был длинный меч из того же металла - не то двуручник, не то что-то около... Ладно, при таком темпе ходьбы они не опасны. Но тут освещение в зале стало катастрофически меркнуть - или это темнело у Майка в глазах? Секунду спустя он не мог разглядеть даже пальцы руки, поднесенной к лицу. И бронзовый лязг, раздавшись несколько раз, затих. Теперь Майк не знал, где находятся его противники, где располагается та дверь, в которую он должен пройти. Идти же наугад... Даже самая что ни на есть статуя успеет опустить двуручник на его кудлатую голову. Он все-таки сделал два шага вперед - и перед самым его лицом просвистел меч, со звоном ударив в стену. Искр не было но крошки камня больно ужалили Майка в щеку. Он отскочил назад и застыл, тщетно пытаясь увидеть или услышать врагов. Ни проблеска, ни звука - но они были здесь. "По крайней мере, положение одного я примерно знаю, - подумал Майк. - А не попробовать ли достать хотя бы его? Интересно, берет ли их сталь?" Но делать все равно было нечего - тем более, что дверь, в которую он вошел, намертво закрылась за его спиной. Майк вздохнул, встал в боевую позицию и мелкими шажками двинулся туда, где, по его предположению, находился бронзовый. И тут наш Горец понял, что тьма перестала быть полностью непроницаемой. Сперва ему показалось, что впереди него летит рой светлячков. Нет, это сияли руны на лезвии меча Айренара! Потом свет распространился по всему клинку. Блик от этого света сверкнул на полированной бронзе впереди, Майк рванулся, уходя от замаха живой статуи... И едва он нанес удар по шлему металлического воина, как тот исчез. Не упал, не рассыпался, а попросту исчез. Показалось Майку - или в зале действительно чуть-чуть посветлело? Он двинулся вдоль стенки дальше, при свете волшебного клинка увидел другого бронзового бойца и понял, что уйти из-под удара не успеет. Он рефлекторно вскинул навстречу свой меч, успев подумать - а выдержит ли клинок - а главное рука - силу такого удара? Но стоило желтому мечу соприкоснуться со светящимся лезвием, как противник Майка исчез точно так же, как и первый. И Майк даже не почувствовал этого соприкосновения. И пошел аттракцион! Враги исчезали, стоили Майку коснуться их - или их оружия - своим мечом. Но дважды он чуть не пропустил опасные удары. С исчезновением каждого очередного бронзового в зале становилось все светлее... Вот не стало и последнего. Майк утер вспотевший лоб - и понял, что находится не в зале, а на площадке лестницы, ведущей все так же вверх. И что все его перебежки, уходы и финты совершались на пространстве два на полтора метра. Майк провел рукой по стене даже не камень, толстый слой штукатурки, и ни единой щербинки на ней. Но щека, пораненная каменной крошкой, горела. "Ага, вот значит как! - подумал Майк. - Ясненько: "увидев - поверишь, поверив - умрешь". Впрочем, я-то как раз ничего не видел, но поверил вполне. Ну, мастак этот злобн.завоев. шутить! Устроил тут... пещеру ужасов! Надеюсь, только мне. Хорошо иметь артефактный меч - жаль только, что он у нас один." И Майк двинулся вверх, на всякий случай держа меч наготове.
Гил кошачьим наметом взлетел по лестнице и очутился в круглой комнате. Другого выхода, кроме того, через который он вошел, не было. Интересно, куда же девался маг? Сквозь стену просочился, что ли? Или тут скрытые двери? Гил начал обходить комнату, выстукивая стены. Но никаких признаков скрытых проходов не было. Более того - по завершении обхода оказалось, что и вход куда-то делся. Ни дать ни взять - запаянная консервная банка, и он внутри. Гил рассеянно шагнул на середину комнаты - и почувствовал, что пол под ногами поворачивается. Через мгновение комната завертелась бешеной каруселью, Гил отлетел к стене и больно ударился плечом. Карусель все набирала обороты, и мало того - стены комнаты стали постепенно сближаться. "Вот раздавит тут, как лягушку", - пронеслось в голове у Гила. Качало и крутило так, что он не смог устоять на ногах и распластался на полу. Это вдруг напомнило ему случай в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, где он помогал Майку ставить фехтовальные сцены для какого-то спектакля. Тогда шла проверка технического оснащения для спецэффектов, и Гил, неосторожно шагнув на вращающуюся сцену, попал в такую же адскую круговерть. Правда, в театре это длилось всего полминуты. А сейчас... сколько времени прошло сейчас? Комната стала заметно теснее. Долго ли он еще продержится? Театр Станиславского и Немировича-Данченко... Станиславского и Немиро... Станиславского... А Станиславский говорил: "Не верю!" Поверишь - умрешь...
- Не верю! - произнес вслух Гил. Кажется, вращение комнаты замедлилось. Он смог подняться на ноги и повторил: - Не верю! Все это фокусы! Спецэффекты! Тху на тебя!
Карусели как не бывало, да и стены никуда не двигались, круглая комната обрела свои первоначальные размеры, вход обнаружился на положенном ему месте, а выходом служил квадратный люк в потолке, достигнуть которого можно было по скобам в стене. Гил схватился за скобу, шатнул ее, проверяя на прочность, и чуть не охнул от боли в плече. "Синяк будет, подумал он. - Хорошо, что не перелом. Н-да, циркач этот маг изрядный. А Станиславский все равно круче!" И Гил полез вверх, не забывая тщательно проверять крепость скоб.
Лестница окончательно завершилась в квадратной комнате, напоминающей ту, внизу донжона, где маг наложил на них заклятье. Только посередине было не возвышение, а мраморная лесенка из десятка ступеней, выводившая, очевидно, на крышу донжона. Сквозь проем наверху этой лесенки струился холодный серебристый свет. Едва войдя в комнату, Майк отшагнул было назад, решив, что сейчас придется драться с новыми врагами. Ибо двое появились прямо из пола по обеим сторонам лесенки, а третий выскочил из двери напротив. Но все трое тут же закрутили головами, озираясь, и Майк с облегчением опознал в них Дракона, Мора и Гила. На всякий случай выставив перед собой меч, Майк подошел к ним.
- А ты не иллюзия? - подозрительно спросил его Гил. Если иллюзия, то сгинь-пропади, я в тебя не верю!
Дракон смотрел мрачно - видимо, тоже сомневался. Один Мор взирал на товарищей без опаски - он видел их так, как должен видеть близорукий человек, лишенный очков, и потому был убежден, что они самые что ни на есть настоящие. После обмена парой реплик в этом уверились и остальные.