Черный кот бесшумно шел по залам дворца. Все его население и придворные, и челядь - смотались на ристалище, поглазеть на доблесть рыцарей. Поэтому можно было расхаживать, не опасаясь, что наступят на хвост, пнут тяжелым башмаком или хуже того - обрызгают святой водой. А вот этот зал - какая прелесть! Столько зеркал, горят свечи, и все это создает иллюзию бесконечного пространства. В обычном своем облике Керри, как и всякий порядочный демон, в зеркалах не отражался, а вот в кошачьем - да. И он решил полюбоваться собою. Зеркало послушно отразило пушистую черно-бурую шерсть, пронзительно-зеленые глаза, белую манишку, густые длинные усы и хвост, которому могла бы позавидовать лиса. Керри сел в позу египетской священной кошки и оглянулся через плечо, разглядывая себя с тыла. И увидел в зеркале сидящего на корточках юношу в черных одеждах, чернокудрого, с зелеными глазами. "Выследили!" - мелькнуло в голове у Керри, и он крутанулся, пытаясь найти хозяина отражения. Юноша в зеркале крутанулся тоже, и тут до Керри дошло, что видит он сам себя. Точнее, свое обычное, "некошачье" обличье.
"Магическое зеркало! - подумал Керри. - Вот так так!"
Он крадучись приблизился к зеркалу и встал перед ним на задние лапы, опершись передними о нижний край лепной рамы. Кошачьи усы задергались, ушки встали торчком. Старинное магическое зеркало, через которое можно попасть куда угодно, главное - четко представить себе, куда именно ты хочешь попасть. Керри воровато оглянулся - нет ли кого рядом - и быстренько принял людской облик. В магическом зеркале немедленно отразился черный кот, а в зеркале напротив, наоборот - сгусточек полупрозрачного тумана. Керри хмыкнул. Он старательно представил себе тюремную камеру, зажмурился и шагнул в зеркало, как в дверь. Однако споткнулся обо что-то мягкое и приземлился на каменный пол.
Открыв глаза, Керри обнаружил, что сидит он именно в тюремной камере, на полу, а напротив него сидит юноша лет восемнадцати в довольно изодранной рубашке с остатками кружевного воротника и черных штанах с разорванной по шву левой штаниной.
- А... - сказали они одновременно.
- Позвольте представиться, - вскочил демон. - Керридан, оруженосец королевского рыцаря. С кем имею честь?...
Узник остался сидеть на полу.
- Анри де Силлек к вашим услугам, господин чародей.
- Как вы догадались?
- А как вы проникли в мою камеру?
- Тоже верно, - согласился Керри. - Я, видите ли, ищу своих друзей...
- Если не секрет...
- Не секрет. Одного зовут Гилдор, или Гил, высокий, худощавый, смуглый, волосы черные, стрижены коротко. На галку похож. Одет как лесной стрелок. Второй высокий, широкоплечий, светловолосый, вроде норманна, зовут Майк Мак-Лауд.
Де Силлек улыбнулся:
- Не знаю, как они выглядят, но по соседству со мной с позавчерашнего вечера сидят некие Гил и Майк. Время от времени они начинают петь воинственные песни. О, вот!
"С Аттилой мы громили Рим, шел Чингисхан - мы были с ним..." - загремел справа баритон. "...И звал нас Крест на путь войны еретиков сжигали мы", - подхватил тенор слева.
- Это они, - со вздохом сообщил Керри.
- Однако они поют весьма благочестивую песню.
Судя по тону де Силлека, сам он не отличался особым благочестием, зато господь наградил его хорошим слухом, а наши герои орали песню несколько вразнобой. Однако Керри занимало совсем другое.
- Простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, но нет ли у вас такой родственницы - Софи д'Отевилль?
- В чем дело? - насторожился де Силлек.
- Видите ли, сударь, она приехала в Столицу в надежде получить аудиенцию и добиться вашего освобождения...
- Этого ни в коем случае нельзя делать! Софи нельзя появляться во дворце! Ее сразу задержат!
- Кстати, ее уже пытались похитить, - сказал Керри. - Однако Гил разогнал похитителей. Она ему кое-что рассказала. Судя по всему, она твердо намерена вытащить вас из этой неуютной камеры.
- Если вы увидите ее, передайте: пусть она немедленно скроется - в Романию, в антские княжества, куда угодно, лишь бы подальше. Мне она ничем не поможет, а себя погубит.
- Я, конечно, передам, - рассеянно отозвался Керри. - Однако не собираетесь же вы остаться здесь... э-э... навечно?
- Меня арестовала Святейшая Служба, - с горечью ответил де Силлек. - Еретики вроде меня выходят из тюрьмы только на костер.
- Однако... - протянул Керри. - А не слишком ли вы молоды для закосневшего в ереси?
- Какая разница? И что проку в этих разговорах? Вы нашли своих друзей - но навряд ли сможете помочь им... или мне. Или все-таки сможете, господин чародей?
- Э-э-э... Я, собственно, здесь именно для этого... Но не сейчас. У меня есть одна мысль... Но мне нужно сперва посоветоваться с друзьями.
- Через стену? - усмехнулся Анри.
- Некоторым образом... Только, прошу вас, не креститесь!
И Керри, подойдя к двери, тщательно осмотрел ее. Ничего особенного, крепкий дуб, только петли, засовы и решетка крошечного оконца - железные. Вновь обернувшись котом - Анри зажмурился и помотал головой, отгоняя наваждение, которое, впрочем, не отогналось, - Керри прошел через дверь. Точно таким же образом он проник в соседнюю камеру.
Гил, развалившись на соломе, глядел в потолок - за неимением другого развлечения. Заметив кота, он пошевелил пальцами и сказал:
- Кс-кс-кс!
- Сам ты "кыс-кыс-кыс"! - оскорбился Керри, возвращаясь к обычному виду. - Тоже мне, узник замка Иф! Между прочим, у тебя в соседях братец твоей мадемуазель.
- Какая она моя... И вообще, что он здесь делает?
- Сидит и ждет... То есть что я говорю - сидит в тюрьме и ждет казни.
- Надо же, а мы и не знали. И чего это он нам с Майком ни разу и не подпел? Мы тут стараемся...
- Так вы небось все про сожжение еретиков, а ему и так тошно от этой темы, крестоносцы хреновы!
- Ну, репертуар мы, положим, сменим. А дальше что?
- А дальше вам отсюда выбираться надо. И для начала неплохо бы вам всем оказаться в одной камере. Я сейчас кое-что предприму, а ты к окну не подходи ни в коем случае. Я - к Майку. Надеюсь, тебя не надо предупреждать о вреде крестного знамения?
Гил пожал плечами и с философским видом завалился обратно на солому. Минут через десять Гил понял, что Керри своего добился, поскольку Майк завел: "Я руны кровью нарисую на щеках..."
После обеда - вернее, того, что называлось этим словом заключенных из камер номер одиннадцать и тринадцать на втором ярусе северной башни пришлось перевести в камеру номер двенадцать. Разумеется, это было нарушение распорядка, но обе вышеупомянутые камеры стали непригодны для содержания арестованных. В камере номер одиннадцать слетела с петель дверь, а в камере номер тринадцать вывалился камень сбоку от окошечка-бойницы. Так что до следующего утра в камере номер двенадцать должно было быть аж трое арестантов.
- Распелись, - ворчали стражники. - Всю тюрьму расшатали, горлопаны.
По случаю праздника они выпивали на посту, что в общем-то было нарушением устава. Но сами посудите - какая радость в том, чтобы сидеть трезвехонькими и караулить заключенных, которые и без того заперты в толстых каменных стенах за массивной дубовой дверью, закрытой на хитроумный замок?
"А ну - во флягу загляну!..." - на три голоса выводили арестанты в двенадцатой.
- Я их нашел! - радостно заявил Керри прямо с порога. - И не только их... Ваш кузен, мадемуазель Софи, сидит в соседней камере. Но к вечеру все трое будут сидеть в одной, или я не... я. И оттуда мы их всех сможем вытащить. Только мне для этого нужен помощник. Штука тут такая...
И Керри пустился в пространное объяснение касательно природы магических зеркал.
- Короче, "эта мышеловка была достаточно прочна для двоих, но для троих она уже слабовата", - прокомментировал Мор.
- А куда в этой штуке запрягать лошадь, разберемся после, высказался Дракон, не любивший чертовщины.
- Да, касательно лошадей! - спохватилась Инка. - Нам ведь после этого придется спешно сматываться из города, поэтому лошади должны быть наготове.
- Боюсь, господа, что это будет сложно, - печально сказала Софи. - Я сегодня беседовала с отцом Ивейном, настоятелем Приозерного монастыря. Вас разыскивают и, конечно, не выпустят из города.
- В принципе, если Керри ничего не напутал, через это зеркало можно, наверное, скакнуть прямо за город. - Эта идея принадлежала Ари. - Только вот все имущество бросать тут - не в кассу...
В конце концов было решено, что Софи с помощью отца Ивейна переправит все это в монастырь, где и будет их ждать. Вообще говоря, Софи рвалась во дворец, но ей объяснили, что этого делать не надо. Общее руководство нагло захватила Инка.
- Значит, так. Поскольку удирать будем все вместе и разом, во дворец идут все. Вот под каким бы предлогом туда явиться?
- А у них тут праздник и ба-ал, - лениво протянул Мор. Явимся, как Золушка, и к полуночи смотаемся...
- Итак, операция "Золушка",- продолжала гнуть свое Инка. Правда, неплохо бы заручиться верительными грамотами...
- Я уже договорилась, - быстро вставила Софи. - Отец Ивейн устроит нам приглашения на бал... то есть вам.
- Чудненько! Значит, мы являемся туда, потом Керри приводит нас к зеркалу, учиняет свои колдовские штучки, вытаскиваем арестантов и через то же зеркало перемещаемся в Приозерный. Стоп! А ведь из нас там никто не был! Как же мы его вообразим?
- Анри проведет вас, - сказала Софи.
- Лишь бы он креститься не начал, - усмехнулся Дракон.
Софи метнула на него презрительный взгляд.
- Только вот идти на бал в дорожной одежде как-то неприлично, - продолжала Инка. - Где бы найти цивильные прикиды? Софи, может, ты нам подскажешь, где можно купить...
- Зачем покупать? - удивилась Софи. - В городских лавках нельзя купить придворное платье. Но у нас в доме полно всяких нарядов - от тетушек остались, и еще мои платья, и от покойного дяди...
Осмотр гардеробов привел приключенцев в состояние восхищенного ступора. Равнодушным остался только Дракон - он не собирался менять своего самурайского облачения, да и то сказать представляете мушкетера с катаной вместо шпаги? Мору отыскали костюм из серого бархата, он тут же в него облачился, прицепил новокупленную шпагу, поправил кружевные манжеты и сразу почувствовал себя герцогом:
- Значит, так. На бал идти без дам-с - неловко. Дамами будут Инка и Ари.
- Я?! В юбку?!! Ни за что!!! Ни за какие... - в голосе Ари слышались интонации разъяренного клубка змей.
- Именно ты и именно в юбку. Для пажа у тебя слишком смазливая физия, а для благородной дамы - в самый раз.
- Да где ж ты на меня шмотки найдешь? - казалось, Ари удалось отвертеться от ненавистной роли.
- Вам как раз подойдут вещи моей покойной тетушки Изабеллы, прозванной Метлой, - спокойно сказала Софи.
- А обувь? У меня ведь... размер!
- Не беспокойтесь. Тетушка Изабелла шила обувь только на заказ, причем длинную ступню искусно скрывала при помощи новомодного изобретения под названием "высокий каблук".
- Ш-ш-ш...
Но шипи не шипи, а пришлось Ари наряжаться в платья тетушки Изабеллы, которая, как сообщила Софи, к тому же слыла ведьмой. Последние годы тетушка вдовствовала, и потому платье было черного цвета с серебряной отделкой, что немного примирило Ари с этими "дамскими тряпками". Софи помогла застегнуть крючки и затянуть шнурки, после чего пригласила остальных полюбоваться на благородную даму Ариэллу де Коллинверт.
- О! - сказал Дракон, оттопыривая большой палец в знак одобрения.
- Позвольте поцеловать вашу ручку, - галантно изогнулся в поклоне Мор.
- Очки сними, герцог! - сказала Инка. И Инка, и Мор принадлежали к всемирному братству очкариков, но постоянно ходили без этих ужасных приспособлений. Мор всегда снимал очки перед дракой, а Инка считала, что в очках она похожа на чучело.
- Только придется еще надеть парик, - напомнила Софи. Волосы слишком короткие.
- Р-р-р! - выразилась благородная дама Ариэлла. Барри поддержал ее, хотя и удивился.
Тайка промолчала, стараясь стать как можно незаметнее - ей предстояло идти вторым номером при Море, и как раз в роли пажа.
Облачение Инки в платье палевого цвета с кружевами прошло без эксцессов.
- Керри, а ты?
- А я, пожалуй, пойду отдельно. А то там, того и гляди, на какого-нибудь святейшего отца напорешься на балу... Я пока посижу в укромном уголке, а в полночь буду ждать вас в Зеркальном Зале.
На том и порешили.
- Герцог Мишель де Морран! Благородная дама Ариэлла де Коллинверт! - звучно объявил новоприбывших мажордом. - Благородный гость из Страны Восходящего Солнца Тояма Токанава! Благородная дама Инес д'Аваллон! В сопровождении Тай де Диа, странствующего менестреля!
Означенные "благородные доны" вошли в зал. Гости зашептались - никто не знал, откуда они взялись и что из себя представляют. Облаченный в парадную горностаевую мантию Его (Императорское) Величество Рудольф VI развалясь сидел на троне и прятал кривую ухмылочку в короткой рыжей бороде. По левую руку короля стоял доблестный граф де Бош. Услышав запомнившееся имя Мишеля де Моррана, он нехорошо уставился на шествующую к трону парочку - одетого в традиционный серый бархат (на сей раз чистый и безукоризненно отглаженный) герцога и его белокурую даму в черно-серебряном старомодном платье, лицо которой показалось графу смутно знакомым. Где-то он видел эти чуть раскосые светлые глаза... Герцог отвесил королю изысканный придворный поклон, дама Ариэлла присела в реверансе. Встретившись взглядом с злобными буркалами графа де Боша, Мишель де Морран послал ему идиотски-лучезарную улыбку. Заморский гость церемонно поклонился королю на чужеземный манер, сложив руки у груди, а вот благородная дама Инес д'Аваллон просто чуть склонила голову (по чести сказать, Инка так и не выучилась делать реверанс).
Среди гостей гордо красовался барон де Бау, победитель вчерашнего рыцарского турнира. Барон был высок ростом, широк в плечах и весьма массивен, но, в отличие от де Боша, не выглядел увальнем. Наоборот, молодцеватый вид и некоторая медведистость придавали ему очарования. Победитель турнира был разодет в бордовый бархат с золотым шитьем, на темных волнистых волосах чуть набекрень сидела корона победителя. Он время от времени приглаживал бороду, которая придавала ему добродушный вид, и гордо оглядывал дам - как-никак, ему предстояло сегодня избрать королеву бала.
Неподалеку от него вертелись две дамы, которые были явно не прочь занять это место. Одна, повыше, была одета в голубое платье с вышитыми на груди цветами, которое хорошо смотрелось бы на юной тоненькой девушке, но выглядело совершенно неуместно на ее плотной фигуре. Ее подруга была более миниатюрного сложения и довольно миловидна, однако жеманные жесты и псевдомногозначительные улыбки не придавали ей очарования. Одета она была в серебристо-серое платье с глубоким вырезом. Это были наши старые знакомые Илэн д'Эйли и Лилиан де Фюни, которые после скандала в Антеноре уехали в Столицу. Обе они были не прочь привлечь внимание доблестного барона, но все старания пропадали втуне, поскольку барон, кажется, уже сделал свой выбор. Кроме того, Илэн сразу выделила из толпы гостей герцога де Моррана. Уж таково было природное свойство Мора - всюду, где бы он ни появлялся, через некоторое время объявлялись его преданные поклонницы. Мор относился к ним со стоическим юмором. Однако Ари было не до смеха, поскольку многие дамы сразу стали косо смотреть на Ариэллу де Коллинверт, вышагивающей под ручку с небрежно-изящным герцогом.
- Как старомодно они одеты! - шептала Лилиан. - И что он в ней нашел?
- Мужчины посходили с ума! - вторила ей Илэн. - И этот герцог... С его внешностью, манерами и титулом он мог бы найти получше. Она же худа до неприличия!
- И эта вторая! Какая наглость - она даже не поклонилась королю!
- А ее кавалер! Какая страшная рожа, Боже мой! Он, наверное, людоед и язычник!
В этот момент герольд провозгласил:
- Благородный барон де Бау! Настал час первому из коронных рыцарей избрать королеву любви и красоты!
Барон взял серебряную корону и направился прямиком к приезжим гостям.
- Вы позволите, герцог?.. - осведомился он.
- О, разумеется, если госпожа Ариэлла не против...
Во взгляде госпожи Ариэллы, брошенном на герцога, читалось: "Ну, Мор, я тебе этого не забуду!" Однако она согласно склонила голову, и барон увенчал ее короной. Потом, галантно взяв ее под руку, он провел ее вдоль почтительно склонившихся придворных и рыцарей.
- Ну, гадина! - прошипела Лилиан де Фюни на ухо Илэн. - Мало ей своего герцога, так она еще и барона заарканила. Вот я ей сейчас...
И Лилиан, выхватив из-за корсажа узкий стилет, бросилась на королеву красоты, намереваясь попортить ей внешность. Но запястье ее моментально оказалось в неженской силы захвате длинных пальчиков госпожи Ариэллы. Забирая из ослабевшей руки стилет, Ариэлла прошептала:
- Эти игрушки - не для маленьких девочек. Мне он пригодится... бутерброды делать.
И острый каблучок опустился на носок туфли несчастной Лилиан. Та вскрикнула и отшатнулась.
- Что такое? - спросил распорядитель бала.
- Да вот, мадемуазель хотела меня поздравить, но ей - видимо, от духоты - стало плохо, - невозмутимо ответила Ариэлла.
Барон одобрительно улыбнулся - ему нравились боевые женщины. Он подкрутил ус, и блистательная пара чинно проследовала дальше.
Бал продолжался своим чередом. Танцы доставили нашим героям немало мучений, поскольку Инка танцевать не умела совершенно, Дракон питал к ним природное отвращение, а Мор умел танцевать только менуэт, да и то знал не все фигуры. Госпожу Ариэллу выручало только то, что барон обладал немалой силой и вертел ее, как перышко.
- Все гости приглашаются в пиршественную залу! - возгласил герольд.
Помимо изысканных блюд, о которых нашим приключенцам раньше приходилось только читать, и отсутствия вилок, пир был примечателен музыкальным сопровождением. Менестрели сменяли один другого, дошла очередь и до Тай де Диа. Песня называлась "О сухом законе и начальнике дворцовой стражи" и сразу привлекла к себе внимание, причем поначалу несколько недоуменное:
Начальник гвардии дворца
Был, как обычно, пьян.
В одной руке он меч сжимал,
В другой руке - стакан.
Он в изумлении стоял,
Никак понять не мог
Зачем опять проклятый пол
Уходит из-под ног?
А также он понять не мог,
Какой злодей-шпион
Подал идею королю
Ввести сухой закон?
И как же дальше жить теперь
Все будут без вина?
Ведь если гвардия трезва
Зачем она нужна?
А королеве надоел
Царящий здесь бардак,
От пьяной гвардии она
Устала и от драк.
За это дело королю
Устроен был скандал,
И он порядок навести
Жене пообещал.
Ведь больше сказок и войны
Король ее любил.
И он дуэли во дворце
И пьянки запретил.
Он пригрозил большим мечом
Всей гвардии - и вот
Уже полдня во всем дворце
Никто вина не пьет.
Начальник гвардии дворца
По коридору шел.
Все также из-под ног его
Увертывался пол.
Он волочил меч за собой,
Стараясь не упасть,
А меч тянул его к земле
Ах, чтоб ему пропасть!
И все бы кончилось ничем,
Но тут из-за угла
Ее Величество как раз
Ему навстречу шла.
Начальник поклонился ей,
Опору потерял,
И выронив стакан и меч,
У ног ее упал.
Был страшен королевы гнев,
Но он не пострадал,
Зато бедняге королю
Устроен был скандал.
Начальнику же все сошло,
Живет все так же он
И так же вечно пьян, хотя
В стране сухой закон.
Королева, красивая темноволосая молодая женщина в элегантном и простом платье, чуть не захлопала в ладоши от восторга. Менестрель поклонился ей с лукавой улыбкой и спросил:
- Какую песню желает услышать прекрасная королева?
Разумеется, песню о любви.
Я не жду тебя, о рыцарь,
Я давно устала ждать.
Ты ушел в поход далекий
Гроб Господень добывать.
О тебе не вспоминают
Твои прежние друзья,
Все забыли твое имя,
Его помню только я.
Может быть, в бою неравном
Ты стрелой врага сражен,
И в могиле безымянной
Ты давно похоронен?
Тебя некому оплакать,
Кроме ветра, в тех краях,
И никто теперь не знает,
Где покоится твой прах.
Иль ты жив и снова мчишься
Вслед за собственной судьбой,
С безрассудною улыбкой
Принимая новый бой?
Может быть, теперь другая
Дама сердца у тебя?
Где-то там, в краю далеком,
Ждет надеясь и любя.
Ты поклялся мне вернуться
И погнал вперед коня.
А теперь твой недруг лютый
Хочет в жены взять меня.
Где же ты? Зачем уехал
В край далекий воевать?
Я дождусь тебя, мой рыцарь,
Даже если долго ждать...
Юный певец так понравился благородному собранию, что его еще долго бы не отпускали, но тут менестрель решительно заявил, что все, песня будет по его выбору. Встал, отставив ногу, и ударил по струнам:
Налейте чашу менестрелю,
Я вам сыграю и спою,
Я пью вино, но не хмелею,
Тем меньше пьян, чем больше пью.
Тут менестрель выжидательно умолк. Королева, рассмеявшись, велела кравчему поднести менестрелю вина. Менестрель глотнул, вручил чашу кравчему, и продолжил:
Пусть выпил я бочонок эля,
Но на ногах еще стою.
Нельзя быть пьяным менестрелю!
Я - выпивший, и я пою.
Мой голос тверд, а взор мой ясен,
И песня струн моих звонка.
Я чувствую себя прекрасно,
Не дрогнет на ладах рука.
И вновь идет по кругу чаша,
Искрится на свету вино.
Я пью, друзья, здоровье ваше,
Но не пьянею все равно.
Менестрель осушил чашу до дна и знаком отпустил несчастного кравчего.
Летит под своды моя песня,
И я еще могу сидеть.
Пир продолжается. Чудесно!
Так будем пить и песни петь.
И вновь мне чашу наливают,
И я не в силах отказать,
Ее я залпом выпиваю
Мне больше нечего терять!
Но что со мною вдруг случилось?
Тяжелой стала голова,
Я начал набок вдруг клониться,
И как-то вдруг забыл слова.
Чегой-то вдруг лады двоятся,
И что-то очень близко пол.
Я завтра буду извиняться,
А щас я падаю под стол.
И менестрель довольно естественно повалился на пол, впрочем, оберегая свою плоскую лютню.
Пир готов был затянуться до утра. В соседних залах продолжали танцевать, разгоряченные вином и танцами благородные доны то и дело удалялись в сад, подышать ночной прохладой, а кое-кто и "позвенеть железом", по выражению Мора. Когда на дворцовой башне колокола прозвонили полночь, герцог де Морран подошел к своей даме и сказал:
- Дорогая, нам пора.
- О, не стоит так спешить! - запротестовал барон. - Но если вам необходимо уйти, я провожу вас...
- Барон, - промурлыкала дама Ариэлла, - мы не столь уж торопимся, но мы хотели перед уходом осмотреть знаменитый Зеркальный Зал.
- Я покажу его вам! - с готовностью заявил барон.
Гости издалека восхищались тонкой работой зеркальщиков и причудливыми светильниками, бродили вдоль стен. Барон же увлек Ариэллу в соседний зал и там, взяв ее руку в свою широкую ладонь, спросил:
- Скажите, госпожа Ариэлла, кем приходится вам герцог де Морран?
- О... понимаете, барон, мы обручены с детства.
Врать Ари помогало то, что в зале было полутемно. Но не посвящать же барона в действительное положение дел, во все эти перипетии и любовные многоугольники!
- Неужели вам пришлась не по вкусу столичная жизнь? Вы так прекрасны, так умны, и прозябать в безвестности - не для вас.
- Герцог Мишель де Морран богат и знатен.
- Но у меня тоже достанет богатства и влияния при дворе. А кроме того - боевая слава! Я уже третий год выхожу победителем на всех придворных турнирах... Ведь обручение - это еще не брак.
- Но, барон... Мишеля я знаю многие годы, а с вами мы познакомились только сегодня...
А тем временем в покинутом нашими героями танцевальном зале мадам Илэн д'Эйли приблизилась к графу де Бошу и спросила:
- Простите, граф, вы не заметили, куда удалился герцог де Морран? Он обещал мне один танец.
Разумеется, Мор ничего такого ей не обещал, но ведь и не отказывал же!
Обведя взглядом зал и не заметив упомянутого герцога, с которым, к тому же, граф сам был не прочь потолковать, сэр Борс сказал:
- Не беспокойтесь, сударыня, я сейчас найду его и напомню ему... о его обещании.
Минут десять граф шнырял по дворцу, придерживая рукой шпагу, чтобы не брякала. И вот у входа в Зеркальный Зал он увидел массивный силуэт барона де Бау и рядом - какую-то даму, в которой он тут же опознал Ариэллу. "Ага, значит, и другие неподалеку", - решил граф, устремляясь к залу. Не особо бережно отодвинув стоящую на дороге даму, он взялся за ручку двери. И тут барон взревел:
- Граф! Что вы себе позволяете? Немедленно просите прощения у дамы!
- Простите, я спешу, - ответил граф, открывая дверь. И сразу же увидел в зале ненавистного герцога с его спутниками, а также этого юного наглеца де Силлека в грязной и разорванной одежде, которому, как точно знал граф, полагалось сейчас находиться в тюрьме. Рядом с неизвестно откуда взявшимся арестантом возвышался Майк Мак-Лауд собственной персоной, тоже ободранный и растрепанный.
- Стража! - заорал граф. - Сюда! Преступники! Побег!
- Ари, уходим! - донеслось из зала.
Ариэлла рванулась было в приоткрытую дверь, но граф схватил ее за плечо. Она пригнулась, вывернулась - и изо всех сил треснула графа по лбу каблуком снятой туфли. А в следующий миг мощная рука барона де Бау отшвырнула графа от двери, и доблестный победитель турнира, из всего произошедшего осознавший только, что оскорблена его дама, вскричал, хватаясь за шпагу:
"Магическое зеркало! - подумал Керри. - Вот так так!"
Он крадучись приблизился к зеркалу и встал перед ним на задние лапы, опершись передними о нижний край лепной рамы. Кошачьи усы задергались, ушки встали торчком. Старинное магическое зеркало, через которое можно попасть куда угодно, главное - четко представить себе, куда именно ты хочешь попасть. Керри воровато оглянулся - нет ли кого рядом - и быстренько принял людской облик. В магическом зеркале немедленно отразился черный кот, а в зеркале напротив, наоборот - сгусточек полупрозрачного тумана. Керри хмыкнул. Он старательно представил себе тюремную камеру, зажмурился и шагнул в зеркало, как в дверь. Однако споткнулся обо что-то мягкое и приземлился на каменный пол.
Открыв глаза, Керри обнаружил, что сидит он именно в тюремной камере, на полу, а напротив него сидит юноша лет восемнадцати в довольно изодранной рубашке с остатками кружевного воротника и черных штанах с разорванной по шву левой штаниной.
- А... - сказали они одновременно.
- Позвольте представиться, - вскочил демон. - Керридан, оруженосец королевского рыцаря. С кем имею честь?...
Узник остался сидеть на полу.
- Анри де Силлек к вашим услугам, господин чародей.
- Как вы догадались?
- А как вы проникли в мою камеру?
- Тоже верно, - согласился Керри. - Я, видите ли, ищу своих друзей...
- Если не секрет...
- Не секрет. Одного зовут Гилдор, или Гил, высокий, худощавый, смуглый, волосы черные, стрижены коротко. На галку похож. Одет как лесной стрелок. Второй высокий, широкоплечий, светловолосый, вроде норманна, зовут Майк Мак-Лауд.
Де Силлек улыбнулся:
- Не знаю, как они выглядят, но по соседству со мной с позавчерашнего вечера сидят некие Гил и Майк. Время от времени они начинают петь воинственные песни. О, вот!
"С Аттилой мы громили Рим, шел Чингисхан - мы были с ним..." - загремел справа баритон. "...И звал нас Крест на путь войны еретиков сжигали мы", - подхватил тенор слева.
- Это они, - со вздохом сообщил Керри.
- Однако они поют весьма благочестивую песню.
Судя по тону де Силлека, сам он не отличался особым благочестием, зато господь наградил его хорошим слухом, а наши герои орали песню несколько вразнобой. Однако Керри занимало совсем другое.
- Простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, но нет ли у вас такой родственницы - Софи д'Отевилль?
- В чем дело? - насторожился де Силлек.
- Видите ли, сударь, она приехала в Столицу в надежде получить аудиенцию и добиться вашего освобождения...
- Этого ни в коем случае нельзя делать! Софи нельзя появляться во дворце! Ее сразу задержат!
- Кстати, ее уже пытались похитить, - сказал Керри. - Однако Гил разогнал похитителей. Она ему кое-что рассказала. Судя по всему, она твердо намерена вытащить вас из этой неуютной камеры.
- Если вы увидите ее, передайте: пусть она немедленно скроется - в Романию, в антские княжества, куда угодно, лишь бы подальше. Мне она ничем не поможет, а себя погубит.
- Я, конечно, передам, - рассеянно отозвался Керри. - Однако не собираетесь же вы остаться здесь... э-э... навечно?
- Меня арестовала Святейшая Служба, - с горечью ответил де Силлек. - Еретики вроде меня выходят из тюрьмы только на костер.
- Однако... - протянул Керри. - А не слишком ли вы молоды для закосневшего в ереси?
- Какая разница? И что проку в этих разговорах? Вы нашли своих друзей - но навряд ли сможете помочь им... или мне. Или все-таки сможете, господин чародей?
- Э-э-э... Я, собственно, здесь именно для этого... Но не сейчас. У меня есть одна мысль... Но мне нужно сперва посоветоваться с друзьями.
- Через стену? - усмехнулся Анри.
- Некоторым образом... Только, прошу вас, не креститесь!
И Керри, подойдя к двери, тщательно осмотрел ее. Ничего особенного, крепкий дуб, только петли, засовы и решетка крошечного оконца - железные. Вновь обернувшись котом - Анри зажмурился и помотал головой, отгоняя наваждение, которое, впрочем, не отогналось, - Керри прошел через дверь. Точно таким же образом он проник в соседнюю камеру.
Гил, развалившись на соломе, глядел в потолок - за неимением другого развлечения. Заметив кота, он пошевелил пальцами и сказал:
- Кс-кс-кс!
- Сам ты "кыс-кыс-кыс"! - оскорбился Керри, возвращаясь к обычному виду. - Тоже мне, узник замка Иф! Между прочим, у тебя в соседях братец твоей мадемуазель.
- Какая она моя... И вообще, что он здесь делает?
- Сидит и ждет... То есть что я говорю - сидит в тюрьме и ждет казни.
- Надо же, а мы и не знали. И чего это он нам с Майком ни разу и не подпел? Мы тут стараемся...
- Так вы небось все про сожжение еретиков, а ему и так тошно от этой темы, крестоносцы хреновы!
- Ну, репертуар мы, положим, сменим. А дальше что?
- А дальше вам отсюда выбираться надо. И для начала неплохо бы вам всем оказаться в одной камере. Я сейчас кое-что предприму, а ты к окну не подходи ни в коем случае. Я - к Майку. Надеюсь, тебя не надо предупреждать о вреде крестного знамения?
Гил пожал плечами и с философским видом завалился обратно на солому. Минут через десять Гил понял, что Керри своего добился, поскольку Майк завел: "Я руны кровью нарисую на щеках..."
После обеда - вернее, того, что называлось этим словом заключенных из камер номер одиннадцать и тринадцать на втором ярусе северной башни пришлось перевести в камеру номер двенадцать. Разумеется, это было нарушение распорядка, но обе вышеупомянутые камеры стали непригодны для содержания арестованных. В камере номер одиннадцать слетела с петель дверь, а в камере номер тринадцать вывалился камень сбоку от окошечка-бойницы. Так что до следующего утра в камере номер двенадцать должно было быть аж трое арестантов.
- Распелись, - ворчали стражники. - Всю тюрьму расшатали, горлопаны.
По случаю праздника они выпивали на посту, что в общем-то было нарушением устава. Но сами посудите - какая радость в том, чтобы сидеть трезвехонькими и караулить заключенных, которые и без того заперты в толстых каменных стенах за массивной дубовой дверью, закрытой на хитроумный замок?
"А ну - во флягу загляну!..." - на три голоса выводили арестанты в двенадцатой.
- Я их нашел! - радостно заявил Керри прямо с порога. - И не только их... Ваш кузен, мадемуазель Софи, сидит в соседней камере. Но к вечеру все трое будут сидеть в одной, или я не... я. И оттуда мы их всех сможем вытащить. Только мне для этого нужен помощник. Штука тут такая...
И Керри пустился в пространное объяснение касательно природы магических зеркал.
- Короче, "эта мышеловка была достаточно прочна для двоих, но для троих она уже слабовата", - прокомментировал Мор.
- А куда в этой штуке запрягать лошадь, разберемся после, высказался Дракон, не любивший чертовщины.
- Да, касательно лошадей! - спохватилась Инка. - Нам ведь после этого придется спешно сматываться из города, поэтому лошади должны быть наготове.
- Боюсь, господа, что это будет сложно, - печально сказала Софи. - Я сегодня беседовала с отцом Ивейном, настоятелем Приозерного монастыря. Вас разыскивают и, конечно, не выпустят из города.
- В принципе, если Керри ничего не напутал, через это зеркало можно, наверное, скакнуть прямо за город. - Эта идея принадлежала Ари. - Только вот все имущество бросать тут - не в кассу...
В конце концов было решено, что Софи с помощью отца Ивейна переправит все это в монастырь, где и будет их ждать. Вообще говоря, Софи рвалась во дворец, но ей объяснили, что этого делать не надо. Общее руководство нагло захватила Инка.
- Значит, так. Поскольку удирать будем все вместе и разом, во дворец идут все. Вот под каким бы предлогом туда явиться?
- А у них тут праздник и ба-ал, - лениво протянул Мор. Явимся, как Золушка, и к полуночи смотаемся...
- Итак, операция "Золушка",- продолжала гнуть свое Инка. Правда, неплохо бы заручиться верительными грамотами...
- Я уже договорилась, - быстро вставила Софи. - Отец Ивейн устроит нам приглашения на бал... то есть вам.
- Чудненько! Значит, мы являемся туда, потом Керри приводит нас к зеркалу, учиняет свои колдовские штучки, вытаскиваем арестантов и через то же зеркало перемещаемся в Приозерный. Стоп! А ведь из нас там никто не был! Как же мы его вообразим?
- Анри проведет вас, - сказала Софи.
- Лишь бы он креститься не начал, - усмехнулся Дракон.
Софи метнула на него презрительный взгляд.
- Только вот идти на бал в дорожной одежде как-то неприлично, - продолжала Инка. - Где бы найти цивильные прикиды? Софи, может, ты нам подскажешь, где можно купить...
- Зачем покупать? - удивилась Софи. - В городских лавках нельзя купить придворное платье. Но у нас в доме полно всяких нарядов - от тетушек остались, и еще мои платья, и от покойного дяди...
Осмотр гардеробов привел приключенцев в состояние восхищенного ступора. Равнодушным остался только Дракон - он не собирался менять своего самурайского облачения, да и то сказать представляете мушкетера с катаной вместо шпаги? Мору отыскали костюм из серого бархата, он тут же в него облачился, прицепил новокупленную шпагу, поправил кружевные манжеты и сразу почувствовал себя герцогом:
- Значит, так. На бал идти без дам-с - неловко. Дамами будут Инка и Ари.
- Я?! В юбку?!! Ни за что!!! Ни за какие... - в голосе Ари слышались интонации разъяренного клубка змей.
- Именно ты и именно в юбку. Для пажа у тебя слишком смазливая физия, а для благородной дамы - в самый раз.
- Да где ж ты на меня шмотки найдешь? - казалось, Ари удалось отвертеться от ненавистной роли.
- Вам как раз подойдут вещи моей покойной тетушки Изабеллы, прозванной Метлой, - спокойно сказала Софи.
- А обувь? У меня ведь... размер!
- Не беспокойтесь. Тетушка Изабелла шила обувь только на заказ, причем длинную ступню искусно скрывала при помощи новомодного изобретения под названием "высокий каблук".
- Ш-ш-ш...
Но шипи не шипи, а пришлось Ари наряжаться в платья тетушки Изабеллы, которая, как сообщила Софи, к тому же слыла ведьмой. Последние годы тетушка вдовствовала, и потому платье было черного цвета с серебряной отделкой, что немного примирило Ари с этими "дамскими тряпками". Софи помогла застегнуть крючки и затянуть шнурки, после чего пригласила остальных полюбоваться на благородную даму Ариэллу де Коллинверт.
- О! - сказал Дракон, оттопыривая большой палец в знак одобрения.
- Позвольте поцеловать вашу ручку, - галантно изогнулся в поклоне Мор.
- Очки сними, герцог! - сказала Инка. И Инка, и Мор принадлежали к всемирному братству очкариков, но постоянно ходили без этих ужасных приспособлений. Мор всегда снимал очки перед дракой, а Инка считала, что в очках она похожа на чучело.
- Только придется еще надеть парик, - напомнила Софи. Волосы слишком короткие.
- Р-р-р! - выразилась благородная дама Ариэлла. Барри поддержал ее, хотя и удивился.
Тайка промолчала, стараясь стать как можно незаметнее - ей предстояло идти вторым номером при Море, и как раз в роли пажа.
Облачение Инки в платье палевого цвета с кружевами прошло без эксцессов.
- Керри, а ты?
- А я, пожалуй, пойду отдельно. А то там, того и гляди, на какого-нибудь святейшего отца напорешься на балу... Я пока посижу в укромном уголке, а в полночь буду ждать вас в Зеркальном Зале.
На том и порешили.
- Герцог Мишель де Морран! Благородная дама Ариэлла де Коллинверт! - звучно объявил новоприбывших мажордом. - Благородный гость из Страны Восходящего Солнца Тояма Токанава! Благородная дама Инес д'Аваллон! В сопровождении Тай де Диа, странствующего менестреля!
Означенные "благородные доны" вошли в зал. Гости зашептались - никто не знал, откуда они взялись и что из себя представляют. Облаченный в парадную горностаевую мантию Его (Императорское) Величество Рудольф VI развалясь сидел на троне и прятал кривую ухмылочку в короткой рыжей бороде. По левую руку короля стоял доблестный граф де Бош. Услышав запомнившееся имя Мишеля де Моррана, он нехорошо уставился на шествующую к трону парочку - одетого в традиционный серый бархат (на сей раз чистый и безукоризненно отглаженный) герцога и его белокурую даму в черно-серебряном старомодном платье, лицо которой показалось графу смутно знакомым. Где-то он видел эти чуть раскосые светлые глаза... Герцог отвесил королю изысканный придворный поклон, дама Ариэлла присела в реверансе. Встретившись взглядом с злобными буркалами графа де Боша, Мишель де Морран послал ему идиотски-лучезарную улыбку. Заморский гость церемонно поклонился королю на чужеземный манер, сложив руки у груди, а вот благородная дама Инес д'Аваллон просто чуть склонила голову (по чести сказать, Инка так и не выучилась делать реверанс).
Среди гостей гордо красовался барон де Бау, победитель вчерашнего рыцарского турнира. Барон был высок ростом, широк в плечах и весьма массивен, но, в отличие от де Боша, не выглядел увальнем. Наоборот, молодцеватый вид и некоторая медведистость придавали ему очарования. Победитель турнира был разодет в бордовый бархат с золотым шитьем, на темных волнистых волосах чуть набекрень сидела корона победителя. Он время от времени приглаживал бороду, которая придавала ему добродушный вид, и гордо оглядывал дам - как-никак, ему предстояло сегодня избрать королеву бала.
Неподалеку от него вертелись две дамы, которые были явно не прочь занять это место. Одна, повыше, была одета в голубое платье с вышитыми на груди цветами, которое хорошо смотрелось бы на юной тоненькой девушке, но выглядело совершенно неуместно на ее плотной фигуре. Ее подруга была более миниатюрного сложения и довольно миловидна, однако жеманные жесты и псевдомногозначительные улыбки не придавали ей очарования. Одета она была в серебристо-серое платье с глубоким вырезом. Это были наши старые знакомые Илэн д'Эйли и Лилиан де Фюни, которые после скандала в Антеноре уехали в Столицу. Обе они были не прочь привлечь внимание доблестного барона, но все старания пропадали втуне, поскольку барон, кажется, уже сделал свой выбор. Кроме того, Илэн сразу выделила из толпы гостей герцога де Моррана. Уж таково было природное свойство Мора - всюду, где бы он ни появлялся, через некоторое время объявлялись его преданные поклонницы. Мор относился к ним со стоическим юмором. Однако Ари было не до смеха, поскольку многие дамы сразу стали косо смотреть на Ариэллу де Коллинверт, вышагивающей под ручку с небрежно-изящным герцогом.
- Как старомодно они одеты! - шептала Лилиан. - И что он в ней нашел?
- Мужчины посходили с ума! - вторила ей Илэн. - И этот герцог... С его внешностью, манерами и титулом он мог бы найти получше. Она же худа до неприличия!
- И эта вторая! Какая наглость - она даже не поклонилась королю!
- А ее кавалер! Какая страшная рожа, Боже мой! Он, наверное, людоед и язычник!
В этот момент герольд провозгласил:
- Благородный барон де Бау! Настал час первому из коронных рыцарей избрать королеву любви и красоты!
Барон взял серебряную корону и направился прямиком к приезжим гостям.
- Вы позволите, герцог?.. - осведомился он.
- О, разумеется, если госпожа Ариэлла не против...
Во взгляде госпожи Ариэллы, брошенном на герцога, читалось: "Ну, Мор, я тебе этого не забуду!" Однако она согласно склонила голову, и барон увенчал ее короной. Потом, галантно взяв ее под руку, он провел ее вдоль почтительно склонившихся придворных и рыцарей.
- Ну, гадина! - прошипела Лилиан де Фюни на ухо Илэн. - Мало ей своего герцога, так она еще и барона заарканила. Вот я ей сейчас...
И Лилиан, выхватив из-за корсажа узкий стилет, бросилась на королеву красоты, намереваясь попортить ей внешность. Но запястье ее моментально оказалось в неженской силы захвате длинных пальчиков госпожи Ариэллы. Забирая из ослабевшей руки стилет, Ариэлла прошептала:
- Эти игрушки - не для маленьких девочек. Мне он пригодится... бутерброды делать.
И острый каблучок опустился на носок туфли несчастной Лилиан. Та вскрикнула и отшатнулась.
- Что такое? - спросил распорядитель бала.
- Да вот, мадемуазель хотела меня поздравить, но ей - видимо, от духоты - стало плохо, - невозмутимо ответила Ариэлла.
Барон одобрительно улыбнулся - ему нравились боевые женщины. Он подкрутил ус, и блистательная пара чинно проследовала дальше.
Бал продолжался своим чередом. Танцы доставили нашим героям немало мучений, поскольку Инка танцевать не умела совершенно, Дракон питал к ним природное отвращение, а Мор умел танцевать только менуэт, да и то знал не все фигуры. Госпожу Ариэллу выручало только то, что барон обладал немалой силой и вертел ее, как перышко.
- Все гости приглашаются в пиршественную залу! - возгласил герольд.
Помимо изысканных блюд, о которых нашим приключенцам раньше приходилось только читать, и отсутствия вилок, пир был примечателен музыкальным сопровождением. Менестрели сменяли один другого, дошла очередь и до Тай де Диа. Песня называлась "О сухом законе и начальнике дворцовой стражи" и сразу привлекла к себе внимание, причем поначалу несколько недоуменное:
Начальник гвардии дворца
Был, как обычно, пьян.
В одной руке он меч сжимал,
В другой руке - стакан.
Он в изумлении стоял,
Никак понять не мог
Зачем опять проклятый пол
Уходит из-под ног?
А также он понять не мог,
Какой злодей-шпион
Подал идею королю
Ввести сухой закон?
И как же дальше жить теперь
Все будут без вина?
Ведь если гвардия трезва
Зачем она нужна?
А королеве надоел
Царящий здесь бардак,
От пьяной гвардии она
Устала и от драк.
За это дело королю
Устроен был скандал,
И он порядок навести
Жене пообещал.
Ведь больше сказок и войны
Король ее любил.
И он дуэли во дворце
И пьянки запретил.
Он пригрозил большим мечом
Всей гвардии - и вот
Уже полдня во всем дворце
Никто вина не пьет.
Начальник гвардии дворца
По коридору шел.
Все также из-под ног его
Увертывался пол.
Он волочил меч за собой,
Стараясь не упасть,
А меч тянул его к земле
Ах, чтоб ему пропасть!
И все бы кончилось ничем,
Но тут из-за угла
Ее Величество как раз
Ему навстречу шла.
Начальник поклонился ей,
Опору потерял,
И выронив стакан и меч,
У ног ее упал.
Был страшен королевы гнев,
Но он не пострадал,
Зато бедняге королю
Устроен был скандал.
Начальнику же все сошло,
Живет все так же он
И так же вечно пьян, хотя
В стране сухой закон.
Королева, красивая темноволосая молодая женщина в элегантном и простом платье, чуть не захлопала в ладоши от восторга. Менестрель поклонился ей с лукавой улыбкой и спросил:
- Какую песню желает услышать прекрасная королева?
Разумеется, песню о любви.
Я не жду тебя, о рыцарь,
Я давно устала ждать.
Ты ушел в поход далекий
Гроб Господень добывать.
О тебе не вспоминают
Твои прежние друзья,
Все забыли твое имя,
Его помню только я.
Может быть, в бою неравном
Ты стрелой врага сражен,
И в могиле безымянной
Ты давно похоронен?
Тебя некому оплакать,
Кроме ветра, в тех краях,
И никто теперь не знает,
Где покоится твой прах.
Иль ты жив и снова мчишься
Вслед за собственной судьбой,
С безрассудною улыбкой
Принимая новый бой?
Может быть, теперь другая
Дама сердца у тебя?
Где-то там, в краю далеком,
Ждет надеясь и любя.
Ты поклялся мне вернуться
И погнал вперед коня.
А теперь твой недруг лютый
Хочет в жены взять меня.
Где же ты? Зачем уехал
В край далекий воевать?
Я дождусь тебя, мой рыцарь,
Даже если долго ждать...
Юный певец так понравился благородному собранию, что его еще долго бы не отпускали, но тут менестрель решительно заявил, что все, песня будет по его выбору. Встал, отставив ногу, и ударил по струнам:
Налейте чашу менестрелю,
Я вам сыграю и спою,
Я пью вино, но не хмелею,
Тем меньше пьян, чем больше пью.
Тут менестрель выжидательно умолк. Королева, рассмеявшись, велела кравчему поднести менестрелю вина. Менестрель глотнул, вручил чашу кравчему, и продолжил:
Пусть выпил я бочонок эля,
Но на ногах еще стою.
Нельзя быть пьяным менестрелю!
Я - выпивший, и я пою.
Мой голос тверд, а взор мой ясен,
И песня струн моих звонка.
Я чувствую себя прекрасно,
Не дрогнет на ладах рука.
И вновь идет по кругу чаша,
Искрится на свету вино.
Я пью, друзья, здоровье ваше,
Но не пьянею все равно.
Менестрель осушил чашу до дна и знаком отпустил несчастного кравчего.
Летит под своды моя песня,
И я еще могу сидеть.
Пир продолжается. Чудесно!
Так будем пить и песни петь.
И вновь мне чашу наливают,
И я не в силах отказать,
Ее я залпом выпиваю
Мне больше нечего терять!
Но что со мною вдруг случилось?
Тяжелой стала голова,
Я начал набок вдруг клониться,
И как-то вдруг забыл слова.
Чегой-то вдруг лады двоятся,
И что-то очень близко пол.
Я завтра буду извиняться,
А щас я падаю под стол.
И менестрель довольно естественно повалился на пол, впрочем, оберегая свою плоскую лютню.
Пир готов был затянуться до утра. В соседних залах продолжали танцевать, разгоряченные вином и танцами благородные доны то и дело удалялись в сад, подышать ночной прохладой, а кое-кто и "позвенеть железом", по выражению Мора. Когда на дворцовой башне колокола прозвонили полночь, герцог де Морран подошел к своей даме и сказал:
- Дорогая, нам пора.
- О, не стоит так спешить! - запротестовал барон. - Но если вам необходимо уйти, я провожу вас...
- Барон, - промурлыкала дама Ариэлла, - мы не столь уж торопимся, но мы хотели перед уходом осмотреть знаменитый Зеркальный Зал.
- Я покажу его вам! - с готовностью заявил барон.
Гости издалека восхищались тонкой работой зеркальщиков и причудливыми светильниками, бродили вдоль стен. Барон же увлек Ариэллу в соседний зал и там, взяв ее руку в свою широкую ладонь, спросил:
- Скажите, госпожа Ариэлла, кем приходится вам герцог де Морран?
- О... понимаете, барон, мы обручены с детства.
Врать Ари помогало то, что в зале было полутемно. Но не посвящать же барона в действительное положение дел, во все эти перипетии и любовные многоугольники!
- Неужели вам пришлась не по вкусу столичная жизнь? Вы так прекрасны, так умны, и прозябать в безвестности - не для вас.
- Герцог Мишель де Морран богат и знатен.
- Но у меня тоже достанет богатства и влияния при дворе. А кроме того - боевая слава! Я уже третий год выхожу победителем на всех придворных турнирах... Ведь обручение - это еще не брак.
- Но, барон... Мишеля я знаю многие годы, а с вами мы познакомились только сегодня...
А тем временем в покинутом нашими героями танцевальном зале мадам Илэн д'Эйли приблизилась к графу де Бошу и спросила:
- Простите, граф, вы не заметили, куда удалился герцог де Морран? Он обещал мне один танец.
Разумеется, Мор ничего такого ей не обещал, но ведь и не отказывал же!
Обведя взглядом зал и не заметив упомянутого герцога, с которым, к тому же, граф сам был не прочь потолковать, сэр Борс сказал:
- Не беспокойтесь, сударыня, я сейчас найду его и напомню ему... о его обещании.
Минут десять граф шнырял по дворцу, придерживая рукой шпагу, чтобы не брякала. И вот у входа в Зеркальный Зал он увидел массивный силуэт барона де Бау и рядом - какую-то даму, в которой он тут же опознал Ариэллу. "Ага, значит, и другие неподалеку", - решил граф, устремляясь к залу. Не особо бережно отодвинув стоящую на дороге даму, он взялся за ручку двери. И тут барон взревел:
- Граф! Что вы себе позволяете? Немедленно просите прощения у дамы!
- Простите, я спешу, - ответил граф, открывая дверь. И сразу же увидел в зале ненавистного герцога с его спутниками, а также этого юного наглеца де Силлека в грязной и разорванной одежде, которому, как точно знал граф, полагалось сейчас находиться в тюрьме. Рядом с неизвестно откуда взявшимся арестантом возвышался Майк Мак-Лауд собственной персоной, тоже ободранный и растрепанный.
- Стража! - заорал граф. - Сюда! Преступники! Побег!
- Ари, уходим! - донеслось из зала.
Ариэлла рванулась было в приоткрытую дверь, но граф схватил ее за плечо. Она пригнулась, вывернулась - и изо всех сил треснула графа по лбу каблуком снятой туфли. А в следующий миг мощная рука барона де Бау отшвырнула графа от двери, и доблестный победитель турнира, из всего произошедшего осознавший только, что оскорблена его дама, вскричал, хватаясь за шпагу: