В оконный проем вплыла пылящая машина, и грязюкинцы вскочили на свои велосипеды. Блинков-младший успел вдогонку выстрелить Петьке в заднее колесо, но на этот раз не был уверен, что попал.
   – Что-то я не заметила раненых и убитых, – съехидничала Энни. Общение с Иркой никому не идет на пользу.
   В этот момент Петька, который уже въехал на тропинку в картофельном поле, запетлял, забалансировал и свалился с велосипеда! Машина охраны влетела на грядки и сразу же забуксовала. Но путь к бегству Петьке был отрезан.
   Вожак грязюкинской шпаны не убегал. Все еще лежа на земле, он покрутил переднее колесо велосипеда. Блинкову-младшему стало видно, что шина соскочила, обнажив блестящий обод. Соскочила – значит, дырявая.
   Не веря своей удаче, охранники посадили Петьку в машину и как пушинку выволокли ее со вспаханной земли. Большой трудовой успех, как говорит мама, когда задерживает очередного террориста. Велосипед они догадаются взять или нет? Ага, догадались. Усевшись в машину, один охранник высунул руку в окошко и подхватил велик за раму. Так и поехали. Ничего, им недалеко.
   – Влетит мне от мамы за то, что мы винтовку взяли, – без сожаления сказала Энни, преданно глядя на Блинкова-младшего.
   Вот уж кто был готов за ним в огонь и в воду! Причем безо всяких вопросов – не то что Ирка. И еще Энни была красивая и такая начитанная, что без запинки произносила «социокультурный феномен постмодернизма». У нее имелся единственный недостаток: она была не Ирка.
   – Анька, – улыбнулся Блинков-млад-ший, – Анюточка! Ты хоть понимаешь, что мы с тобой только что сделали?
   – Ага, – кивнула Энни. – Ты сбил его с велосипеда. В мягкое место попал?
   – Лучше. Я пробил шину. Теперь мы достанем шариков и будем дырявить им шины. Скоро им не на чем станет удирать, а безлошадные они не страшны.
   Если бы Блинков-младший мог знать, как он ошибался!

Глава VI
 
Проблемы с Энни, и не только с ней

   Посмотреть на пойманного вожака грязюкинцев собралось не меньше половины дачного поселка. Подростки хотели начистить ему рожу, но охранники не давали. Взрослые хотели прочитать ему нотацию, но Петька не слушал. Он сидел на крыльце сторожки охранников, сплевывал сквозь зубы и однообразно ругался. В перерывах между этими ужасно солидными занятиями Петька просил закурить. Но тут уж фигушки. Его не угостил даже общественный дворник Авдеич, любивший хвастаться, что курит с пятого класса, а здоровье имеет бычье.
   Блинков-младший пришел вместе с Энни. Подбитая рука у нее висела на перевязи. Всем, кто спрашивал, Энни охотно рассказывала, что ей влепили гайкой под лопатку, и теперь даже пальцами пошевелить больно. При этом она держала Блинкова-младшего под руку и томным голосом сообщала: «Дима вывел меня из-под обстрела».
   Честно сказать, Блинков-младший не знал, куда от нее деваться. Ему нужно было переговорить с бывшим милицейским сержантом Никифоровым. Эта встреча была служебной тайной Измятого майора, и Блинков-младший не имел права посвящать в нее Энни.
   Никифорова он легко нашел по пластиковой карточке с фамилией, которые носили все охранники. Отделаться от Энни не удалось, и Митек встал шагах в трех от бывшего сержанта, надеясь, что тот узнает его в лицо. Как-никак после истории с Палычем Блинков-младший стал поселковой знаменитостью.
   Так и получилось. Никифоров перехватил его взгляд, кивнул и разыграл целую пантомиму. Он прикоснулся к матерчатому погончику на своей рубашке, показал один палец, обвел взглядом толпу и беспомощно развел руками.
   Палец, как понял Блинков-младший, означал майорскую звездочку. Мол, знаю тебя и знаю, от кого ты пришел, но лучше нам не встречаться у всех на глазах.
   Можно было считать, что контакт двух агентов Измятого майора состоялся. Главное, они познакомились, хотя и без слов, и запомнили друг друга в лицо.
   У Блинкова-младшего оставалось еще одно дело: потихоньку осмотреть Петькин велосипед. Это было не так-то просто. Велик валялся тут же, у крыльца, и Петька не сводил с него глаз. Понятно, чего он боялся. Многие были бы не прочь свистнуть велик, чтобы оставить вожака грязюкинцев без транспортного средства.
   Блинков-младший покрутился у велосипеда и наткнулся на злющий Петькин взгляд. Выдавать себя раньше времени не хотелось.
   – Ань, мне нужно подобраться к велику так, чтобы Петька не заметил. Ты можешь его отвлечь? – попросил Блинков-младший.
   – Слушаю и повинуюсь, – как старик Хоттабыч, ответила Энни и вдруг закричала: – Вот он, фашист! Не отворачивайся, я узнала тебя!
   Ее поднятый над толпой палец указывал на Петьку.
   Вожак грязюкинцев и не думал отворачиваться. Он смотрел на Энни со сконфуженной улыбкой, не понимая, что нужно этой орущей девчонке. А та, выставив, как таран, руку на перевязи, проталкивалась к нему и вопила:
   – : Гестаповец! Ты стрелял в меня, когда я своим телом прикрывала детей!
   С этого момента все глаз не сводили с Энни.
   Когда ей показалось, что публика начала отвлекаться, она задрала футболку на спине и стала показывать кровоподтек под лопаткой.
   Блинков-младший подобрался к велосипеду и без особой спешки рассмотрел следы своей работы. Оказалось, он попал в обе шины. Но в переднюю шарик угодил сбоку, где резина тоньше, и пробил в ней дыру. А по задней Блинков-младший стрелял Петьке вдогонку и всадил шарик в протектор. Там резина была с палец толщиной, и шарик в ней увяз.
   Оставлять грязюкинцам такую улику не стоило. Чем дольше они будут думать, что шина лопнула случайно, тем лучше. Блинков-младший выковырял шарик карманным ножом. Ни Петька, ни кто-нибудь из толпы и не взглянул в его сторону. Все так увлеклись Энниным представлением, что не заметили бы, если бы он даже отвинтил и унес оба колеса.
   Как только Блинков-младший отошел от велосипеда, Энни быстренько закруглилась. Напоследок она сообщила Петьке, что у нее найдется защитник и месть его будет ужасна.
   Очень довольная собой, она пробилась к Блинкову-младшему через толпу и спросила:
   – Ну как я?
   – Умница, – похвалил Блинков-младший. Чмок! Теплые губы клюнули Митькину щеку.
   – Жвачки хочешь? – как ни в чем не бывало предложила Энни, с обожанием глядя на него снизу вверх.
   Блинков-младший отвел глаза. За последние дни буквально все поселковые девчонки если не лезли к нему целоваться, то давали понять, что будут не против, если полезет он. Но почему-то именно с Энни он чувствовал себя ужасно неловко.
   Поимка Петьки еще не была победой. Начальник охраны вышел на крыльцо и уныло сообщил, что не имеет права надолго задерживать хулигана. Он звонил участковому милиционеру, но тот скорее всего не приедет. У кого-то из сельских жителей, видите ли, таинственно исчезла коза. В Больших Грязюках это считалась крупным событием. На поиски были брошены все силы грязюкинской милиции (то есть сам участковый и его дворняжка). А разбитые стекла не волновали участкового. Он был грязю-кинский и не отвечал за то, что происходит в поселке.
   Само собой никого такое известие не обрадовало. Толпа начала разбредаться. Некоторые говорили, в общем, то же, что сгоряча ляпнула Блинкову-младшему Энни: мол, при Америкэн бое и Палыче стекол не били, и надо как следует разобраться, в чем они виноваты. О том, что Па-лыч тайно командовал Грязюкинской войной, никто не знал, зато всем уже откуда-то стало известно, что его выпустили из милиции.
   – А говорили, что Пал Палыч по чужому паспорту жил, – громко рассуждал общественный дворник Авдеич, размахивая огромными садовыми ножницами. – Да если бы по чужому, разве его выпустили бы?!
   Блинков-младший подумал, что Измятый майор был прав: у Палыча в поселке остались если не прямые сообщники, то дружки, которые сами не понимают, с кем связались. Тому же Ав-деичу ничего не стоит выполнить просьбу фальшивого «капитана первого ранга»: зайти на виллу Букашина и взять из тайника клише. Палыч найдет, что соврать дворнику. Скажет, например, что клише подсунули милиционеры, чтобы потом найти при свидетелях и без вины засадить его в тюрьму. И Авдеич поверит по той простой причине, что ему неохота выметать битые стекла, а при Палыче стекол не били.
   Толпа уже здорово поредела, когда начальник охраны спохватился и попросил остаться свидетелей. Набралось человек двадцать.
   – Составим протокол и отпустим его, – кивнув на Петьку, уныло сказал начальник охраны и стал звонить по сотовому телефону какому-то Сан Санычу.
   Блинков-младший быстро понял, что Сан Са-ныч страшный зануда. Начальник охраны просил его помочь с протоколом, а Сан Саныч задавал пустые вопросы.
   – Да, поймали… Да, сидит у нас, – уныло бормотал в ответ начальник охраны. На его лице ясно читалось: «А если бы не поймали или если бы он сидел не у нас, то зачем бы я тебя звал?!»
   Хорошенько помотав нервы блюстителю порядка, Сан Саныч, судя по всему, стал отказываться.
   – Я же в прошлом боевой офицер, откуда мне знать, как протоколы составляют?! – заныл начальник охраны. – А вы адвокат, вам и карты в руки.
   Вдруг один из свидетелей, молодой человек в теннисном костюме, вырвал у него трубку и гаркнул:
   – Через три минуты жду вас здесь! Время пошло!
   Блинков-младший дорого дал бы, чтобы так вот командовать адвокатишками! Он презирал их всех после того, как из-за уловок «черных» адвокатов пришлось освободить Палыча.
   – Кто это? – тихо спросил он у Энни.
   – Да Сипягин же, Сергей Львович!
   Голос у Энни был удивленный. Мол, как можно жить на свете и не знать Сипягина Сергея Львовича?
   Блинков-младший молча развел руками.
   – Он хозяин фирмы «Ваш маленький Версаль», – пояснила Энни. – Как увидишь в поселке особняк этак на полмиллиончика долларов – значит, «Версаль» строил.
   – И букашинский особняк – тоже «Версаль»? – уточнил Блинков-младший, еще сам не зная, зачем это может пригодиться. Он просто собирал информацию.
   – Скорее всего. Букашинский – самый дорогой особняк в поселке. Но точно я не знаю. Когда мы с мамой сюда приехали, он уже стоял. При нас его только ремонтировали.
   – А зачем ремонтировать новый особняк?
   – У богатых свои причуды, – обстоятельно начала Энни. Чувствовалось, что ей охота посплетничать. – Прежний хозяин сделал каминный зал на первом этаже, а Букашину захотелось на третьем, и чтобы с видом на озеро. Или, например, Дэнни попросил себе тренажерный зал…
   Блинков-младший слушал Энни вполуха. У него возникла простенькая и ужасно заманчивая идея. Если все получится, можно будет уже сегодня вечером, так, между прочим, спросить у Измятого майора: «А там-то и там-то вы клише искали?!». И почти наверняка окажется, что не искали! Потому что особняк огромный, со своим водопроводным, электрическим и прочим хозяйством. Ни один самый лучший сыщик не сможет найти в нем все замаскированные дверцы, заслонки и лючки, сделанные, чтобы, например, прочистить засорившуюся трубу. А у строителей должны быть самые подробные чертежи.
   Было заманчиво самому попытаться добыть эти чертежи. А уж если не получится, тогда, конечно, действовать через Измятого майора.
   Повод для знакомства с хозяином «Версаля» нашелся легко. Приехал Сан Саныч и начал с того, что переписал свидетелей. Когда очередь дошла до Блинкова-младшего и он, как все, назвал себя полностью, с именем и отчеством, Сипягин вдруг засмеялся:
   – «Митлий Олегови»! А зачем ты ленточку к моей Ленке привязал?
   Нет ничего проще, чем подружиться с любящим родителем: хвали его ребенка, только и всего. Блинков-младший объяснил, что нужно было пометить воспитуемых и горшки, и стал рассказывать о сегодняшних Ленкиных достижениях. Сипягин смеялся, переспрашивал, вставлял замечания – словом, заглотнул наживку с крючком.
   Сан Саныч, увидев такое внимание хозяина «Версаля» к Блинкову-младшему, отпустил его вторым – само собой, после Сипягина.
   Из сторожки охранников они вышли вместе. – Ну, будет время – заходи. Во-он моя крыша, – Сипягин показал на дом, крытый пластиковой черепицей ярко-малинового цвета.
   Блинков-младший родился не вчера, чтобы не знать, что такие приглашения делаются из вежливости. Когда на самом деле зовут в гости, назначают время.
   – Сергей Львович, а можно я зайду сейчас? – напросился он, прекрасно понимая, что выглядит дураком или нахалом. – Мне очень интересно, как строятся дома.
   У Сипягина стало подозрительное лицо, как будто Блинков-младший попрошайничал.
   – Да что тут интересного? Цементная пыль да грязь.
   – Нет, мне интересно не как цемент кладут, а как все придумывают, делают чертежи, планы, – уперся Блинков-младший.
   – Проектные работы, – подсказал Сипягин. – И давно ты этим интересуешься?
   – С детства, Сергей Львович! – горячо заверил его Блинков-младший.
   Сипягин оглядел его с головы до пят.
   – Ну, если с детства, то пойдем, покажу тебе один альбомчик. Прекрасный был особняк, гордость моей фирмы. Правда, потом новый хозяин, Букашин, все переделал, и стало хуже.
   В «яблочко»! Блинков-младший старался ничем не выдать радости, но уголки рта сами собой поползли вверх.
   А Сипягин хмыкнул себе под нос и зашагал к дому.
   – Только ты на улице меня подожди, – предупредил он. – У жены болеет мама, поэтому гостей мы сейчас не принимаем.
   Все-таки слава имеет свои отрицательные стороны. Сипягин, как пить дать, знал, что Блинков-младший помогал задержать Палыча, а отсюда сообразил и все остальное. Вручая Митьке огромный альбом размером с целый стол, он иронично улыбнулся и сказал:
   – Учти на будущее, «строитель»: цемент не кладут. Он сухой, в мешках. А кладут бетон или, точнее, раствор. Альбом верни, он у меня единственный. Если милиции будет нужно, я сниму копию.
   – Я не хотел вам врать, Сергей Львович. Просто это не моя тайна, – искренне извинился Блинков-младший.
   – Хороша тайна, – усмехнулся Сипягин. – Если хочешь знать, я этот альбом приготовил, еще когда у Букашина делали обыск. Подошел к милиционерам, сказал, что строил этот особняк и могу помочь. А один лейтенантик… – Он махнул рукой. – В общем, тогда мне сказали, что без посторонних обойдутся, а сейчас оказывается, что не обошлись.
   Блинков-младший как на крыльях летел к Измятому майору. Тяжеленный альбом не мешал. Он и был этими крыльями. Догадливый Си-пягин, понимая, что может быть интересно милиции, сделал кое-где закладки. На ходу Блинков-младший просмотрел два-три заложенных места – то, что надо! Например, когда камин переносили с первого этажа на третий, на втором оставили ненужный дымоход. Снаружи он выглядел, как одна из колонн в гостиной, но внутри-то был пустой. Мало того, еще с тех времен, когда колонна служила дымоходом, она раскрывалась, чтобы можно было счистить копоть. Идеальный тайник!
   Выбегая из тупика, где стоял особняк Сипягина, Блинков-младший нос к носу столкнулся с Натальей Константиновной. Эннина мама вела десяток воспитуемых на веревке с привязанными кольцами для штор: сама держалась за конец веревки, а малявки – за кольца.
   – Вот, развожу их по домам, – с укором сказала она. – Нужно убрать стекла, пока светло, а то завтра дети порежутся.
   – Я помогу, – виновато пробормотал Блинков-младший. Как-никак, ему платили десятку в день. За такие сумасшедшие деньги можно и детей отвести, и стекла убрать.
   – Ладно уж, иди к своему милиционеру, – вздохнула Наталья Константиновна.
   – Я помогу, когда освобожусь, – пообещал Блинков-младший, показывая за спиной фигу, чтобы вранье не считалось. По совести говоря, он и сам не знал, когда освободится.
   Наталья Константиновна только махнула рукой, и Блинков-младший поплелся дальше.
   На душе скребли кошки. Если разобраться, сегодня он отработал меньше, чем полдня. Обедом детей кормили Энни с мамой. Потом был «тихий час». А как только он вывел свою группу на поле для гольфа, пришел Измятый майор. Завтра наверняка повторится то же самое, и тогда он как честный человек будет вынужден отказаться от работы. В кои-то веки решил срубить сотню долларов, и нате: опять лови преступников и разбирайся с грязюкинской шпаной.
   А если бы он, Блинков-младший, не разоблачил Палыча, тот и сейчас печатал бы себе фальшивые деньги, зато шпана не била бы стекла. И все были бы довольны! И Палыч, и жители поселка, и даже Измятый майор, потому что ему не влетело бы из-за клише, которые не сумели найти.
   Спрашивается: стоило ли совать нос не в свое дело? И стоит ли совать сейчас?
   Если не воевать с грязюкинцами, можно заработать уйму денег. Мама у себя в контрразведке и папа в Ботаническом саду получают меньше. А если воевать, можно заработать разве что по морде, потому что с денежного места в детском саду придется уйти. Причем воевать Блин-кова-младшего никто не заставлял. Измятый майор просил его поиграть с детьми на травке и в случае чего дать сигнал охраннику Никифорову, ни больше ни меньше.
   Итак, выбор: деньги и посильная помощь милиции (а потом слава победителя преступников) или бесславный мордобой со шпаной.
   Блинков-младший ощупал в кармане игрушечный револьвер Измятого майора, обругал себя идиотом и выбрал мордобой.
   Если бы кто-то спросил почему, он не смог бы объяснить. Но был уверен, что и мама, и папа, и полковник Кузин, и еще множество людей, которых он уважал, на его месте поступили бы точно так же.

Глава VII
 
Неужели все кончено?!

   Блинков-младший вернулся к себе в мрачном настроении человека, который своими руками выбросил кучу зелененьких долларов. Если бы сейчас ему попался Петька, он разорвал бы вожака грязюкинцев на клочки, проглотил и запил скипидаром.
   Измятый майор очень ловко выкраивал новые стекла. Средний палец у него был обмотан пластырем, чтобы не порезаться. Отмерив на стекле нужный размер, он без линейки процарапывал алмазом ровную черту. Обмотанный палец скользил по краю стекла и не позволял алмазу вильнуть в сторону. Потом Измятый майор постукивал по царапине деревянной ручкой алмаза, легонько нажимал, и стекло – крак! – ломалось в нужном месте.
   – Женщина стамески от долота не отличит, а стекольные инструменты у нее наготове. Привык народ, – сказал он, имея в виду, понятно, Наталью Константиновну. – Ты что мрачный такой?
   Блинков-младший бросил на диван альбом
   Сипягина.
   – Посмотрите, где закладки. Это чертежи особняка Букашина.
   – Интересно, – не взглянув на альбом, кивнул Измятый майор. – Но по твоему лицу я бы не сказал, что ты доволен.
   – Личные проблемы, – буркнул Блинков-младший. – Пойду Наталье Константиновне
   помогу.
   – Погоди, сейчас пойдем вместе. Вынь из рамы осколки, а я быстренько гвоздики вобью.
   Блинков-младший со вздохом взял стамеску и начал отковыривать от рамы деревянные шта-пики, на которых держались осколки стекла. С офицерами спецслужб он сталкивался не в первый раз. Например, одного подполковника контрразведки знал со дня своего рождения. Это такие люди, которые с единственным сыном болтают о пустяках, а сами потихонечку снимают информацию. Было понятно, что, если майору приспичило узнать, почему у Блинкова-младшего плохое настроение, он узнает.
   – Я тоже хожу как в воду опущенный, – издалека начал Измятый майор. – Думаешь, приятно – десять лет ловить преступников и самому оказаться под служебным расследованием? Если не найду клише, мне целый букет впаяют: превышение власти, неоправданное применение оружия, запрещенные методы допроса. Хотя все знают, что я Айвазовского не бил, он сам раскололся, как гнилой орех.
   Стало ясно, что Измятый майор и сейчас ведет допрос, пользуясь незапрещенным приемом под названием «откровенность на откровенность». Каждый человек любит не столько слушать, сколько рассказывать про себя. Следователь сделает вид, что разоткровенничался, поделится своими проблемами, а подследственный развесит уши и выложит свои.
   Блинков-младший не поддался и ответил приемом «уход в подробности» или «говорите, говорите!»:
   – Александр…
   – Сергеевич, как Пушкин, – подсказал Измятый майор.
   – Александр Сергеевич, почему все знают, что вы его не били, но верят не вам, а преступнику?
   – А потому, что всем оперативникам случалось бить задержанных. Бывает, возьмешь какого-нибудь пьяного подонка, который только что человека убил, а он еще легавым тебя обзывает. Ну и не сдержишься, – с обезоруживающей улыбкой признался Измятый майор. – Поэтому, когда Айвазовский написал на меня жалобу, коллеги стали поглядывать с подозрением. Дескать, видели мы этого Айвазовского – жалкая личность, такие сами во всем признаются, рыдая и путаясь в соплях, но между нами, Саня, хоть разочек-то ты ему приложил, как же без этого?
   – Мне легче, – признал Блинков-младший. – Я на днях кое-кому приложу, и безо всякого служебного расследования.
   Странное дело: он понимал, что Измятый майор ловит его на прием. Но при этом откровенность майора стоила ответной откровенности. И Блинков-младший рассказал ему про вторую Грязюкинскую войну и про то, как он собирается ее остановить.
   Слушая его, Измятый майор вставлял стекла и приколачивал на место штапики. Из-за стука молотка он многое пропускал и начинал переспрашивать, поэтому рассказ Блинкова-младшего кончился только вместе с работой.
   – Ну и дурак, – неожиданно заключил Измятый майор, вбив последний гвоздь.
   Вот тебе и «откровенность на откровенность»! Блинков-младший молча ждал объяснений.
   – Во-первых, ни с каким Петькой ты драться не будешь, – приказным тоном начал Измятый майор. – Во-вторых, с работы не уйдешь. Тебе нужно следить за особняком, а игры с детьми – хорошее прикрытие. И вообще из всех твоих планов только один чего-нибудь стоит: дырявить им шины. Я поговорю с Натальей Константиновной, чтобы она дала тебе винтовку. Но это мера на день-два. Потом тебя выследят и отделают, как Бог черепаху. Ты же не станешь все время сидеть в поселке – пойдешь в магазин или в лес, а тут Петька и компания…
   – Без леса я обойдусь, а в магазин ездит Эн-нина мама, – возразил Блинков-младший. – У нас одного хлеба уходит шесть батонов в день, и она все привозит на машине.
   – Еще хуже! Проколют ей шины, изобьют. Ведь ты живешь в ее доме. Нет, рядовой необученный Блинков, никудышный ты полководец.
   – А что делать? – не обиделся рядовой необученный Блинков. – Думаете, я не понимаю, что со шпаной бороться бесполезно? Ты его поймаешь и набьешь морду, потом он тебя поймает и набьет морду… И так до старости. Нет, надо брать организатора. Но, положим, помогу я вам найти клише, вы посадите Палыча. Все равно Петькин брат останется.
   – А Петькиного брата я беру на себя, – ответил Измятый майор. – Посажу его на трое суток по подозрению, что он Палычу помогал. Вряд ли мы это докажем, но за трое суток приведем его в норму. А если покажется мало, запрем еще на десять суток.
   – Почему же вы Палыча не заперли? – спросил Блинков-младший.
   – А потому, что Палыч рецидивист, а Петькин брательник – шпана. Он как только выйдет после трех суток, сразу же на радостях напьется. Мы его возьмем законно, за появление на улице в нетрезвом виде, что приравнивается к мелкому хулиганству, – объяснил Измятый майор. – А Палыч, уверяю тебя, не даст нам такого повода. Его же отпустили не насовсем, а до суда под подписку о невыезде. Малейшее нарушение – и прокурор может посадить его в следственный изолятор. Поэтому Палыч ходит по струночке. Допустим, сейчас он в Больших Грязюках советуется с Петькиным брательником, как достать клише. Но к вечеру обязательно вернется в Псков, где прописан, и будет ночевать дома.
   – Короче говоря, все упирается в клише, – подвел итог Блинков-младший.
   – Ну да! Найдем клише – запрем Палыча.
   Тогда и брательника привлечем за соучастие. Будем его прессовать, пока он добровольно и с песнями не даст Петьке команду прекратить войну. – Измятый майор подышал на только что вставленное стекло, стер с него невидимую соринку и начал собирать инструменты. – Пойдем теперь Наталье Константиновне помогать. Обаятельная женщина. Как считаешь, удобно напроситься к ней в гости? Хочу побыть здесь до понедельника.
   – Удобно. Если будете стекла вставлять, она вас хоть на все лето оставит, – пообещал Блинков-младший.
   Вдвоем они всего за час поменяли еще восемь разбитых стекол. Блинков-младший отрывал штапики и вынимал осколки, а Измятый майор знай себе орудовал алмазом. Потом вставили стекла, в два молотка прибили штапики на место и позвали Наталью Константиновну принимать работу.
   Эннина мама была потрясена.
   – У вас золотые руки, Александр Сергеевич! – сказала она, недоверчиво трогая стекла, как будто они могли лопнуть от прикосновения. – Счастливый человек ваша жена. А мне приходится звать стекольщика, который возится целый день и не хочет есть детскую овсянку. В прошлый раз я специально для него жарила котлеты.
   – Вы бы еще станцевали для него, – заметил Измятый майор. – Здесь работы на два раза чихнуть. Ваш стекольщик возился, чтобы набить цену.
   Наталья Константиновна удивилась:
   – Да нет, он берет недорого: по два доллара за стекло.
   – Прекратите, – застонал Измятый майор, – а то мне хочется устроить революцию, отобрать деньги у богатых стекольщиков и раздать бедным милиционерам.
   – Я обычный детский врач, – опустив глаза, сказала Наталья Константиновна, – и зарплата у меня обычная, примерно как у милиционеров. Только мой муж работает за границей. Он так давно работает и не берет нас к себе, что, по-моему, я уже и не замужем. Но денег на этот дом он прислал. А я придумала детский сад и теперь за лето зарабатываю больше, чем за весь остальной год.