Страница:
На днях он сообщил своим ближайшим друзьям, что царица Роксана ожидает долгожданного наследника. Неужели и эта радостная новость не остановит царя от поиска бесконечных битв? Так хочется хотя бы короткое время пожить мирной жизнью. Но покой чужд натуре Александра! Наверное, он замышляет новые походы, чтобы открыть и завоевать пока неведомые земли!..
Войдя во дворец, Селевк узнал, что царь ожидает его в тронном зале. Здесь уже собрались ближайшие друзья Александра: Гефестион, Птолемей, Пердикка, Леоннат, Кратер и Лисимах. Вдоль стены были расставлены пиршественные ложа так, чтобы с них все могли видеть и слышать царя. Не было ни женщин, ни музыкантов. Если бы не изобилие яств и кратеров с вином, собрание друзей могло бы показаться срочным военным советом.
«Значит, предстоит длительное застолье в кругу самых близких и преданных», – с облегчением подумал Селевк.
Удобно расположившись на пиршественных ложах, военачальники обратили свои взоры на вошедшего Александра.
– Мы все, собравшиеся сегодня здесь, родились в Пелле у подножия Олимпа, – торжественно начал он.
На мгновение все затаили дыхание, поняв, что сейчас последует очень важное сообщение.
– Я решил, – снова заговорил царь, – уволить из армии всех раненых и инвалидов и отправить их на родину вместе с тобой, Кратер. Кроме того, тебе, Кратер, надлежит заменить старого Антипатра на месте регента Македонии. Что вы думаете по этому поводу?
– Ты считаешь, что это будет справедливо? – первым спросил ошеломленный услышанным Птолемей.
– Это необходимо. Впереди в самое ближайшее время нас ожидают новые походы, а ветераны уже не в состоянии сражаться.
– Ты не боишься, что взбунтуется все войско? – задал вопрос Селевк. – И ты останешься с молодыми варварами, разряженными, как павлины? Они вряд ли способны на подвиги, которые совершили ради тебя наши македонские воины.
– Вы мои друзья, – возмутился Александр, – и вы обязаны понять меня.
Гефестион немедленно пришел на помощь любимому другу:
– Александр, что ты собираешься делать дальше?
– На севере есть дикое племя касситов. Они стремятся восстановить прежнюю власть. Их надо немедленно усмирить. Но сначала отправимся в Экбатаны, чтобы провести ревизию в сокровищнице персидских царей. Я намерен осудить лихоимцев-правителей за взяточничество, воровство и святотатство в стенах персидских святилищ. И не собираюсь делать различие между македонянами и персами. Все получат по заслугам. Многие будут казнены.
Все молчали…
В конце затянувшегося за полночь невеселого пира сильно захмелевший Александр подвел итог встрече с друзьями:
– Завтра выступаем!
Девушка, преклонив колени и глядя на огонь, тихо спросила:
– Что ожидает в ближайшем будущем меня и моего мужа?
Наблюдая за пляшущими языками пламени, жрец долго молчал. Наконец он проговорил:
– Длинная, длинная дорога… – Снова молчание, и затем подобные удару грома слова: – К высшей власти!..
Ответ был настолько неожиданным, что Апама вздрогнула.
– Больше ты ничего мне не скажешь?
Жрец снова уставился на огонь.
Сердце Апамы замерло в ожидании ответа.
– Я вижу великие почести, воздаваемые твоему мужу и тебе, его жене. Но также вижу и подстерегающие вас опасности. Ты должна всегда быть рядом с мужем, чтобы он достиг высшей власти.
– Как и Александр, прозванный Великим?
– Я все сказал…
4
5
Войдя во дворец, Селевк узнал, что царь ожидает его в тронном зале. Здесь уже собрались ближайшие друзья Александра: Гефестион, Птолемей, Пердикка, Леоннат, Кратер и Лисимах. Вдоль стены были расставлены пиршественные ложа так, чтобы с них все могли видеть и слышать царя. Не было ни женщин, ни музыкантов. Если бы не изобилие яств и кратеров с вином, собрание друзей могло бы показаться срочным военным советом.
«Значит, предстоит длительное застолье в кругу самых близких и преданных», – с облегчением подумал Селевк.
Удобно расположившись на пиршественных ложах, военачальники обратили свои взоры на вошедшего Александра.
– Мы все, собравшиеся сегодня здесь, родились в Пелле у подножия Олимпа, – торжественно начал он.
На мгновение все затаили дыхание, поняв, что сейчас последует очень важное сообщение.
– Я решил, – снова заговорил царь, – уволить из армии всех раненых и инвалидов и отправить их на родину вместе с тобой, Кратер. Кроме того, тебе, Кратер, надлежит заменить старого Антипатра на месте регента Македонии. Что вы думаете по этому поводу?
– Ты считаешь, что это будет справедливо? – первым спросил ошеломленный услышанным Птолемей.
– Это необходимо. Впереди в самое ближайшее время нас ожидают новые походы, а ветераны уже не в состоянии сражаться.
– Ты не боишься, что взбунтуется все войско? – задал вопрос Селевк. – И ты останешься с молодыми варварами, разряженными, как павлины? Они вряд ли способны на подвиги, которые совершили ради тебя наши македонские воины.
– Вы мои друзья, – возмутился Александр, – и вы обязаны понять меня.
Гефестион немедленно пришел на помощь любимому другу:
– Александр, что ты собираешься делать дальше?
– На севере есть дикое племя касситов. Они стремятся восстановить прежнюю власть. Их надо немедленно усмирить. Но сначала отправимся в Экбатаны, чтобы провести ревизию в сокровищнице персидских царей. Я намерен осудить лихоимцев-правителей за взяточничество, воровство и святотатство в стенах персидских святилищ. И не собираюсь делать различие между македонянами и персами. Все получат по заслугам. Многие будут казнены.
Все молчали…
В конце затянувшегося за полночь невеселого пира сильно захмелевший Александр подвел итог встрече с друзьями:
– Завтра выступаем!
* * *
После полуночи, не дождавшись возвращения Селевка, Апама поднялась на башню, возвышавшуюся над дворцом. В ней находился небольшой храм. Пристально всматриваясь в священное пламя, в храме молился жрец. Казалось, он не заметил, как Апама вошла, но вздрогнул, услышав ее голос.Девушка, преклонив колени и глядя на огонь, тихо спросила:
– Что ожидает в ближайшем будущем меня и моего мужа?
Наблюдая за пляшущими языками пламени, жрец долго молчал. Наконец он проговорил:
– Длинная, длинная дорога… – Снова молчание, и затем подобные удару грома слова: – К высшей власти!..
Ответ был настолько неожиданным, что Апама вздрогнула.
– Больше ты ничего мне не скажешь?
Жрец снова уставился на огонь.
Сердце Апамы замерло в ожидании ответа.
– Я вижу великие почести, воздаваемые твоему мужу и тебе, его жене. Но также вижу и подстерегающие вас опасности. Ты должна всегда быть рядом с мужем, чтобы он достиг высшей власти.
– Как и Александр, прозванный Великим?
– Я все сказал…
4
Селевк вернулся только к вечеру следующего дня. «Ушел, когда солнце опускалось за горизонт. И вернулся на закате», – с грустью подумала Апама, заслышав шаги мужа.
За столом она нетерпеливо спросила:
– Что хочет от тебя Александр на этот раз?
В зале повисло долгое молчание.
– Ты уезжаешь? – наконец первой прервала Апама гнетущую тишину.
– Да, – последовал короткий ответ.
Ответив на вопрос, Селевк внезапно почувствовал, что риск погибнуть в бою меньше тревожит его, чем разлука с юной женой.
– Селевк, я поеду с тобой!.. – решительно промолвила она.
Он с удивлением посмотрел на девушку.
– Это невозможно!..
– Почему?
В напряжении Апама ожидала ответа. Оставаться одной, без мужа, на опустевшем холодном ложе она больше не может! Селевк заметил на ее ресницах слезы и мягко сказал:
– Ты поедешь в мой дворец в Вавилоне и будешь ждать меня там.
– Как долго?
– Два, может быть, три месяца.
– Я умру без тебя от тоски.
– Любой военный поход таит в себе много опасностей. Я не имею права рисковать твоей жизнью.
Но Апама не собиралась сдаваться.
– Я привыкла к походной жизни с детства. И не боюсь опасностей и лишений.
Она невольно опустила глаза. А вдруг он догадается, что она лжет? Что от мысли снова, как в детстве, оказаться в обозе вместе со слугами, рабынями и женщинами для развлечения солдат у нее душа ушла в пятки? Пересилив страх от нахлынувших воспоминаний, она подняла глаза и спокойно произнесла:
– Куда бы ты ни решил отправиться, я последую за тобой. Хоть в подземный мир, откуда нет возврата.
В глазах Апамы было столько печали и любви, что Селевк задумался. Он подал знак мальчику-виночерпию налить ему вина из старинного кратера, стоящего на столе. Затем сам наполнил кубок Апамы.
– Пусть будет по-твоему! И пусть всемогущие боги благословят это решение! Ты права: мы всегда должны быть вместе!
Они разом осушили кубки до дна.
Свет восходящего солнца позволил разглядеть построившимся воинам, как из дворца, возвышающегося на одном из холмов, из величественного портика, поддерживаемого каменными колоннами с капителями в форме крылатых быков, вышел владыка четырех сторон света, царь македонский Александр Великий. Многочисленная свита следовала за ним. Обернувшись, царь приказал:
– Пора отправляться. Трубите сигнал!
Военачальники, вскочив на коней, отправились к своим отрядам. Александр тоже сел на коня, и с развернутыми знаменами под звуки труб и ритмичный бой барабанов длинная колонна двинулась в путь.
Войско победителей – этеры, конная свита царя, в блестящих доспехах, в шлемах и поножах, с копьями и мечами; фалангиты, пехота, идущая в бой тесно сомкнутым строем, со щитами и длинными копьями – сариссами – на плечах; тяжелая конница и легкие отряды гипаспистов – растянулось по дороге на десятки стадиев.
Царь ехал впереди своей армии. Справа и слева от него находились телохранители и ближайшие друзья: Гефестион, Пердикка, Птолемей, Селевк, Кратер, Лисимах и Леоннат.
Вслед за свитой на лучших конях ехали тридцать тысяч молодых персидских воинов. Не все они пошли в македонскую армию по доброй воле, вынуждены были подчиниться победителям.
За армией следовал многочисленный обоз с наложницами и их детьми, слугами, рабами, музыкантами, артистами, акробатами, фокусниками.
В этом обозе ехала и легкая повозка Апамы. Девушка торжествовала, наслаждаясь ощущением своей победы над одним из самых блестящих и выдающихся полководцев ненавистного македонского царя. Но больше всего ее радовала иная мысль: только она, Апама, единственная из знатных персиянок, не была оставлена и следовала за своим мужем, любимая и почитаемая.
Роксану Александр тоже взял с собой. Царица ждала ребенка, долгожданного наследника. Но Статира тоже могла зачать в ту свадебную ночь.
«И что тогда будет? Кто из двух жен царя победит? – размышляла Апама. – Какому наследнику он отдаст предпочтение? Сыну Роксаны, дочери бактрийского вельможи, или Статиры, дочери персидского царя Дария?..»
Сидя в повозке, девушка пристально наблюдала за всем происходящим вокруг. Она обратила внимание, что македоняне даже в походе не расслаблялись – держали и луки, и мечи наготове.
Войска шли через долину Тигра к Опису вдоль речного потока, мимо пальмовых кущ и плодоносных полей, где волы без устали вращали водяные колеса.
Весна набирала силу, радуя зеленью пробуждающихся к жизни полей.
Во время стоянок Александр часто приказывал построить в ряд повозки и установить на них пиршественные ложа и столы. Шумные застолья царя и его приближенных порой длились до рассвета.
Солдаты тоже получали возможность отдохнуть и хорошенько приложиться к мехам с вином – их в изобилии везли в обозе. В эти часы все вокруг оглашалось смехом и песнями.
Ехавшие в обозе во время привалов разбивали свой лагерь поодаль. Из повозок первыми выпрыгивали дети солдат и их возлюбленных, девушек из бедных семей, покинувших свои дома из-за нищеты и безысходности. Апама с улыбкой следила за ребятишками со смуглой кожей и голубыми глазами: кровь разных народов перемешалась. Дети мгновенно затевали игры, крутились вокруг фокусников, которые развлекали их, показывая разные чудеса.
Македонские воины в часы отдыха приходили навестить своих детей и походных жен, приносили лакомства и фрукты. Апама заметила, что в войске много больных и отягощенных ранами, уже непригодных ни к битвам, ни к длительным переходам людей. Она искренне жалела их. Эти люди, как и она, Апама, стали жертвами тирана, одержимого идеей завоевания всего мира.
Содрогаясь от вида изуродованных шрамами лиц и тел, покалеченных рук и ног, Апама, как молитву Ахура-Мазде, шептала:
– Эта война несет только горе, слезы и разрушения. Селевк, пусть другие ведут в бой воинов Александра. Ты уже достаточно повоевал. Царь ни в чем не может упрекнуть тебя. Я слышала о твоих подвигах в битвах при Иссе и Гавгамелах, во время осады Тира и похода в Индию. Милый, все богатства мира не стоят одного мгновения нашей любви. Вот и сейчас, в эти короткие часы отдыха, царь не отпускает тебя. Услышь меня и приди скорее…
Апама увидела и услышала много неожиданного во время привалов.
Оказавшись вдали от начальников, воины давали волю своим чувствам. Осушая один кубок вина за другим, они осуждали последние поступки царя:
– Мы, ветераны, выигравшие все битвы, теперь идем не впереди, а позади молодых воинов.
– И, что обидно, воинов не из Македонии, а из Персии.
– Мы мечтали вернуться домой с триумфом и чтобы нас вел царь-победитель.
– Он теперь полюбил лесть персидских вельмож и даже не помышляет о возвращении на родину.
– Царь хочет идти в новые походы со своим молодым персидским войском!
– Можно подумать, что это не воины, а женщины – так нарядно они разодеты!
– Посмотрим, сколько битв он с ними выиграет!..
Если бы Александр, уже привыкший к восточной лести, слышал, как македоняне поносят его! Апама ловила себя на мысли, что эти разговоры радуют ее. И в то же время она боялась за своих братьев, которые шли рядом с македонскими воинами, ненавидящими их. Апама несколько раз издали видела братьев: и старшего, Арбупала, и младшего, Арсама. Как они молоды и хороши собой! Как выделяются среди утомленных войной македонян!
Во время очередной стоянки Арбупал и Арсам навестили Апаму. Все обрадовались встрече: ведь не виделись больше года. Братья долго расспрашивали сестру о матери, о свадьбе, о муже. Апама рассказала о недовольстве воинов-ветеранов поступками царя.
Арбупал возмутился:
– Чем мы им не угодили? От Александра в Сузах они получили свадебные подарки и богатое приданое. Царь заплатил за них все долги. Для македонских воинов он устроил большой парад с множеством наград за мужество и верную службу. Неблагодарные! Они заслужили то, что царь вспыльчив и резок с ними.
Ответ брата удивил Апаму – он был на стороне Александра!
– Они не понимают, что царь желает своим ветеранам добра! – поддержал старшего брата Арсам.
Братья почитают македонского царя! Это открытие больно ранило Апаму. Не в силах сдержаться, она бросила:
– Александр убил нашего отца! Как вы смели забыть об этом?
Арбупал твердым голосом произнес:
– Нашего отца убили македоняне. Или бы он убил их. Это закон войны.
– Но войну развязал Александр! – Ненависть к царю захлестнула Апаму.
Старший брат покачал головой.
– Я восхищаюсь Александром! Он великий царь и полководец!
Апама в смятении закрыла лицо руками.
– Наша мать умерла бы от горя, услышав твои слова, Арбупал.
Бурные, противоречивые чувства переполняли душу девушки. Она с вызовом продолжила:
– Если бы я была воином, я бы сражалась против Александра в войске его врагов. И искала бы встречи с ним лицом к лицу.
Арбупал с тревогой огляделся, не слышит ли кто этот разговор.
– Остерегайся таких мыслей и слов, сестра. Мне страшно за тебя! Не забывай, что только благодаря Александру ты стала женой Селевка. Ты ведь любишь его?
– О, да! Люблю! Больше жизни! – вырвалось у Апамы.
На прощание Арбупал сказал:
– Да хранит тебя Ахура-Мазда. Да уберегут тебя боги нашего отца Спитамена.
Братья по очереди крепко обняли сестру. Потом они вскочили на коней и ускакали в свой лагерь.
Апама смотрела им вслед и плакала. Любимых братьев тоже отнял у нее ненавистный Александр!..
Однажды она случайно стала свидетельницей следующего разговора военачальников:
– Я счастлив, что снова в пути и свободен от дела размножения. Я не герой, как ты, Селевк.
Раздался оглушительный хохот. Это говорил один из ближайших друзей царя, имени которого Апама не знала. Сидя в повозке, она из-за занавески осторожно наблюдала и слушала.
Красавец Гефестион, смеясь, поддержал друга:
– Для истинных эллинов отправиться в поход подальше от восточных красавиц – большое облегчение. От одной мысли о персидской жене у меня волосы на голове встают дыбом.
Ненависть от услышанного переполнила душу Апамы. Она в ярости прошептала:
– Пусть боги пошлют заслуженную кару на ваши головы за эти гнусные слова.
Она вспомнила о своей матери, живущей в угрюмом полумраке комнаты, о ее бесконечном горьком ожидании отмщения за смерть любимого мужа. Апаме показалось, что она отчетливо видит ее лицо. Мать сквозь слезы отчаянно взывала: «Апама, ведь убийца твоего отца находится совсем рядом с тобой!»
Голос Селевка вернул Апаму к действительности:
– Запомни ты, Пердикка, ты, Лисимах, и особенно ты, Гефестион: брачное ложе – самое подходящее место для воцарения на земле мира, согласия и дружбы.
Дружный хохот заглушил эти слова.
– Такие мысли внушила тебе твоя персиянка? – спросил Гефестион.
– Этому учит нас царь Александр. И прошу в моем присутствии не говорить ничего дурного о персиянках. Апама самая прекрасная из всех женщин, которые встретились мне в жизни. Только с ней я почувствовал себя счастливым человеком после разврата, жестокости и зверств войны. И я благодарен Александру за этот подарок судьбы.
– А я благодарна тебе, любимый, за эти слова, – прошептала Апама.
– А почему не завтра?
– Именно здесь царь собирается рассчитать старых воинов и отправить их на родину в Македонию.
С вечера по приказу Александра на площади стали возводить большой помост. Утром, когда помост был возведен и на площади выстроились войска, Апама забралась на крышу дома, в котором поселил ее Селевк, чтобы посмотреть на происходящее.
Воины заполнили всю площадь до самого помоста, вокруг которого выстроилось плотное кольцо царской стражи. Полководцы подъехали на лошадях по специально оставленному для них проходу и заняли свои места. Царь появился последним. Передав стражнику коня, Александр поднялся на помост и начал говорить.
Прошло некоторое время, и многие воины начали размахивать руками. Апама услышала громкий гул и подумала, что люди радуются щедрому вознаграждению за верную службу и криками благодарят своего повелителя.
Внезапно Александр спрыгнул с помоста и, стремительно пробившись через стражу, подошел к строю. Апама увидела, как он вцепился обеими руками в одного из воинов и резко толкнул его к подбежавшим стражникам.
«Что могло так разгневать царя?» – с тревогой подумала Апама. Вскоре она увидела, как полководцы, среди которых был и Селевк, протискиваются ближе к Александру, который продолжал метаться среди воинов, указывая стражникам то на одного, то на другого. Стража уже увела несколько десятков человек. Над площадью повисла тишина. Затем Александр взошел на помост, снова стал говорить.
«Он явно задумал что-то еще, – размышляла Апама. – Зачем он приказал арестовать столько людей?»
Больше никто не кричал и не размахивал руками. Поговорив еще немного, царь сбежал по лестнице, прыгнул на коня и галопом помчался к своему жилищу. Полководцы, поспешно вскочив на коней, последовали за ним.
Апама, придя в отведенные ей покои, с нетерпением стала дожидаться Селевка. Неожиданно он явился очень скоро, сильно расстроенный. Взглянув на мужа, Апама поняла, что с расспросами лучше подождать. Приняв ванну, Селевк пришел на женскую половину и, опустившись в кресло, стал рассказывать:
– Сегодня был настоящий мятеж. Я это предвидел и предупреждал Александра.
Он замолчал и откинулся на спинку кресла.
– Я поднималась на крышу, видела разгневанного царя и арестованных воинов. Что он сказал им?
– Александр объявил об увольнении ветеранов и поблагодарил их за мужество и верность. Он уже собирался перейти к выдаче наград, когда раздались крики: «Отпусти на родину нас всех!» А когда царь спросил, что они хотят этим сказать, многие принялись кричать: «Мы тебе больше не нужны! Оставайся со своими проклятыми варварами, которые многих из нас сделали инвалидами!» Апама, извини.
Она положила ему руку на ладонь, давая понять, что не обиделась.
– Александр приказал страже немедленно схватить главных бунтарей. Стража выполнила приказ и арестовала растерявшихся людей.
Селевк опять замолчал.
– Что было потом? – Апама понимала, что Селевку сейчас необходимо выговориться.
– Потом Александр снова поднялся на помост и перечислил все, что сделал для Македонии его отец Филипп. Напомнил, с чего начался поход в Азию.
– Расскажи подробнее.
– Почему это так тебя интересует?
– Потому что я люблю тебя и хочу знать все о тебе и твоем повелителе!
На мгновение Селевк задумался, лицо его погрустнело. Апама поняла, что он грустит о юности, о быстро промелькнувшем славном прошлом.
– Царь Филипп после своей внезапной гибели оставил Александру пятьсот талантов долгов.
– Гибели? Его убили? – Апама была поражена.
– Да.
– Кто? Кому это было нужно?
– Некто Павсаний. Предполагают, что по приказу царицы Олимпиады, матери Александра. Но это только предположение.
– Какая сильная женщина! – невольно вырвалось у Апамы. Внезапная догадка озарила ее. – Царица решила возвести на трон своего любимого сына и уничтожила ненавистного мужа. Так?
Селевк уклонился от ответа.
– Александр взял в долг восемьсот талантов и повел македонян в поход из страны, которая была не в состоянии накормить досыта свой народ. Он открыл нам дорогу через Геллеспонт, хотя персы были тогда властителями на море. Мы завоевали побережье Срединного моря. А теперь Александр собрался отослать на родину тех, кто не годен к военной службе. Но отослать с богатым вознаграждением, чтобы в Македонии им все завидовали.
Селевк снова замолчал. И услышал от своей жены горькие, жестокие слова:
– Да, он вел вас, победителей, через всю землю. А скольким из вас зажгли погребальные костры на тех дорогах, по которым вы прошли? А сколько людей стали калеками ради славы и бессмертия Александра? Разве эти воины стали счастливее, потеряв молодость и здоровье? А теперь великий царь отправляет своих победителей в Македонию, потому что они ему больше не нужны!
Селевк растерянно посмотрел на Апаму. Каждый день он открывал новые черты в характере своей юной жены. В глубине души он сознавал ее правоту, но боялся признаться себе в этом. Селевк любил своих солдат, с которыми бок о бок пережил многочисленные битвы, но, оправдывая поступок царя, приказам которого, будучи воином, привык беспрекословно подчиняться, возразил:
– Но ведь уйдут только старики ветераны. С наградами и со славой.
– Стариками их сделала война, – не сдавалась Апама. – Да, а что сейчас делает Александр, отправив под стражу солдат, завоевавших ему полмира?
– Он уединился в своих покоях и никого к себе не пускает.
– И Гефестиона?..
– Даже его.
– Царь страдает. – В голосе Апамы прозвучала злая ирония.
Селевк внимательно посмотрел на жену.
– Апама, запомни: я не мыслю ни дня своей жизни без Александра. И еще: научись скрывать свои мысли!
Она поняла, что это не просьба, а приказ…
На следующее утро Александр послал за своими полководцами. Селевка вызвали одним из первых. Среди явившихся на зов военачальников большинство были персы. Своим ближайшим друзьям царь объявил:
– Все основные полки отныне будут составляться из персов.
– Царь, – не выдержал Селевк, – прости наших воинов.
– Они сказали, что все уйдут домой. Пусть уходят. Немедленно.
– Александр, забудь об этой размолвке, – взмолился Гефестион.
– Пусть уходят! Завтра же!
– Что мы будем делать без армии? – спросил Птолемей.
– Я же приказал вам набирать воинов-персов. Отправляйте немедленно гонцов во все сатрапии.
Лица персидских военачальников светились льстивыми улыбками. Александр быстро распределил между ними командование над различными частями армии.
– А вы отправляйтесь в лагерь, – приказал он македонцам, – и объявите о моем решении войску…
Вскоре воинам сообщили решение царя.
Войско отныне будет состоять из персов. Отряд «серебряных щитов» будет персидским. Будет персидской фаланга. И конница этеров тоже будет персидской. Только главные македонские полководцы и самые близкие друзья Александра останутся на своих постах.
В лагере поднялся невообразимый шум:
– Отдать ненавистным персам все наши завоевания? – кричали одни.
– Добытые такой ценой! – вторили другие.
– Чтобы побежденные жили лучше победителей! – сокрушались третьи.
Чтобы не быть разорванными в клочья, персидские юноши поспешили укрыться в безопасных местах, подальше от разгневанных македонян. Но те ринулись к царскому дворцу. Щиты, мечи, копья, дротики с грохотом падали к его порогу в знак того, что македоняне пришли с повинной. Воины взывали к Александру, умоляя выслушать их.
Он вышел. Перед ним на коленях стояли македонские воины, с которыми он завоевал Персидскую империю.
Остановившись над грудой оружия, Александр, вскинув голову, сурово спросил:
– О чем вы просите теперь?
Ближайший воин, со слезами глядя на персидское одеяние царя, печально произнес:
– Ты называешь персов своими родичами. Ты позволяешь им целовать тебя. Кто из нас когда-нибудь удостоился такой чести?
Александр стремительно сбежал вниз, подошел к воину и приказал:
– Встань!
Когда воин поднялся во весь рост, царь крепко обнял его.
– С этой минуты вы все – мои родственники! – Голос Александра дрогнул…
Селевк позже слышал, как старик ветеран, прошедший все битвы похода, начиная с Граника, делился своими мыслями с товарищами по оружию:
– Я знал, что царь будет сражаться бок о бок с варварами, поставит их в свое войско и многих назначит военачальниками. Не думаю, что это правильно. Но я должен сказать, что каждый раз, когда мы ворчали на решения царя, казавшиеся нам безумными, в конечном счете он всегда оказывался прав.
…Воины один за другим подходили к царю, чтобы обнять и поцеловать его. Лицо Александра блестело от слез.
Вечером, прежде чем ветераны отправились на родину, царь устроил грандиозный пир примирения. Праздник ничуть не уступал свадьбам, разве что шатры остались в Сузах.
За столом рядом с Александром разместились главные вожди и македонян и персов. Царь, подняв чашу, призвал богов даровать людям согласие меж македонянами и персами. В его сердце вновь появилась вера, что мечта близка к осуществлению.
На следующий день ветераны, возглавляемые Кратером, отправились в родную Македонию. Когда они шли меду пехотой и конницей, выстроившимися на прощание с двух сторон, трубы трубили сигнал отбоя.
В возвращении ветеранов домой Апама увидела знак неминуемых потерь на пути великого завоевателя.
За столом она нетерпеливо спросила:
– Что хочет от тебя Александр на этот раз?
В зале повисло долгое молчание.
– Ты уезжаешь? – наконец первой прервала Апама гнетущую тишину.
– Да, – последовал короткий ответ.
Ответив на вопрос, Селевк внезапно почувствовал, что риск погибнуть в бою меньше тревожит его, чем разлука с юной женой.
– Селевк, я поеду с тобой!.. – решительно промолвила она.
Он с удивлением посмотрел на девушку.
– Это невозможно!..
– Почему?
В напряжении Апама ожидала ответа. Оставаться одной, без мужа, на опустевшем холодном ложе она больше не может! Селевк заметил на ее ресницах слезы и мягко сказал:
– Ты поедешь в мой дворец в Вавилоне и будешь ждать меня там.
– Как долго?
– Два, может быть, три месяца.
– Я умру без тебя от тоски.
– Любой военный поход таит в себе много опасностей. Я не имею права рисковать твоей жизнью.
Но Апама не собиралась сдаваться.
– Я привыкла к походной жизни с детства. И не боюсь опасностей и лишений.
Она невольно опустила глаза. А вдруг он догадается, что она лжет? Что от мысли снова, как в детстве, оказаться в обозе вместе со слугами, рабынями и женщинами для развлечения солдат у нее душа ушла в пятки? Пересилив страх от нахлынувших воспоминаний, она подняла глаза и спокойно произнесла:
– Куда бы ты ни решил отправиться, я последую за тобой. Хоть в подземный мир, откуда нет возврата.
В глазах Апамы было столько печали и любви, что Селевк задумался. Он подал знак мальчику-виночерпию налить ему вина из старинного кратера, стоящего на столе. Затем сам наполнил кубок Апамы.
– Пусть будет по-твоему! И пусть всемогущие боги благословят это решение! Ты права: мы всегда должны быть вместе!
Они разом осушили кубки до дна.
* * *
Ранним утром следующего дня, едва первые лучи восходящего солнца коснулись вершин Эламских гор, древний, почти трехтысячелетний город, раскинувшийся на четырех холмах, разбудили звуки труб. Они возвестили о выступлении македонского войска из Суз в Экбатаны.Свет восходящего солнца позволил разглядеть построившимся воинам, как из дворца, возвышающегося на одном из холмов, из величественного портика, поддерживаемого каменными колоннами с капителями в форме крылатых быков, вышел владыка четырех сторон света, царь македонский Александр Великий. Многочисленная свита следовала за ним. Обернувшись, царь приказал:
– Пора отправляться. Трубите сигнал!
Военачальники, вскочив на коней, отправились к своим отрядам. Александр тоже сел на коня, и с развернутыми знаменами под звуки труб и ритмичный бой барабанов длинная колонна двинулась в путь.
Войско победителей – этеры, конная свита царя, в блестящих доспехах, в шлемах и поножах, с копьями и мечами; фалангиты, пехота, идущая в бой тесно сомкнутым строем, со щитами и длинными копьями – сариссами – на плечах; тяжелая конница и легкие отряды гипаспистов – растянулось по дороге на десятки стадиев.
Царь ехал впереди своей армии. Справа и слева от него находились телохранители и ближайшие друзья: Гефестион, Пердикка, Птолемей, Селевк, Кратер, Лисимах и Леоннат.
Вслед за свитой на лучших конях ехали тридцать тысяч молодых персидских воинов. Не все они пошли в македонскую армию по доброй воле, вынуждены были подчиниться победителям.
За армией следовал многочисленный обоз с наложницами и их детьми, слугами, рабами, музыкантами, артистами, акробатами, фокусниками.
В этом обозе ехала и легкая повозка Апамы. Девушка торжествовала, наслаждаясь ощущением своей победы над одним из самых блестящих и выдающихся полководцев ненавистного македонского царя. Но больше всего ее радовала иная мысль: только она, Апама, единственная из знатных персиянок, не была оставлена и следовала за своим мужем, любимая и почитаемая.
Роксану Александр тоже взял с собой. Царица ждала ребенка, долгожданного наследника. Но Статира тоже могла зачать в ту свадебную ночь.
«И что тогда будет? Кто из двух жен царя победит? – размышляла Апама. – Какому наследнику он отдаст предпочтение? Сыну Роксаны, дочери бактрийского вельможи, или Статиры, дочери персидского царя Дария?..»
Сидя в повозке, девушка пристально наблюдала за всем происходящим вокруг. Она обратила внимание, что македоняне даже в походе не расслаблялись – держали и луки, и мечи наготове.
Войска шли через долину Тигра к Опису вдоль речного потока, мимо пальмовых кущ и плодоносных полей, где волы без устали вращали водяные колеса.
Весна набирала силу, радуя зеленью пробуждающихся к жизни полей.
Во время стоянок Александр часто приказывал построить в ряд повозки и установить на них пиршественные ложа и столы. Шумные застолья царя и его приближенных порой длились до рассвета.
Солдаты тоже получали возможность отдохнуть и хорошенько приложиться к мехам с вином – их в изобилии везли в обозе. В эти часы все вокруг оглашалось смехом и песнями.
Ехавшие в обозе во время привалов разбивали свой лагерь поодаль. Из повозок первыми выпрыгивали дети солдат и их возлюбленных, девушек из бедных семей, покинувших свои дома из-за нищеты и безысходности. Апама с улыбкой следила за ребятишками со смуглой кожей и голубыми глазами: кровь разных народов перемешалась. Дети мгновенно затевали игры, крутились вокруг фокусников, которые развлекали их, показывая разные чудеса.
Македонские воины в часы отдыха приходили навестить своих детей и походных жен, приносили лакомства и фрукты. Апама заметила, что в войске много больных и отягощенных ранами, уже непригодных ни к битвам, ни к длительным переходам людей. Она искренне жалела их. Эти люди, как и она, Апама, стали жертвами тирана, одержимого идеей завоевания всего мира.
Содрогаясь от вида изуродованных шрамами лиц и тел, покалеченных рук и ног, Апама, как молитву Ахура-Мазде, шептала:
– Эта война несет только горе, слезы и разрушения. Селевк, пусть другие ведут в бой воинов Александра. Ты уже достаточно повоевал. Царь ни в чем не может упрекнуть тебя. Я слышала о твоих подвигах в битвах при Иссе и Гавгамелах, во время осады Тира и похода в Индию. Милый, все богатства мира не стоят одного мгновения нашей любви. Вот и сейчас, в эти короткие часы отдыха, царь не отпускает тебя. Услышь меня и приди скорее…
Апама увидела и услышала много неожиданного во время привалов.
Оказавшись вдали от начальников, воины давали волю своим чувствам. Осушая один кубок вина за другим, они осуждали последние поступки царя:
– Мы, ветераны, выигравшие все битвы, теперь идем не впереди, а позади молодых воинов.
– И, что обидно, воинов не из Македонии, а из Персии.
– Мы мечтали вернуться домой с триумфом и чтобы нас вел царь-победитель.
– Он теперь полюбил лесть персидских вельмож и даже не помышляет о возвращении на родину.
– Царь хочет идти в новые походы со своим молодым персидским войском!
– Можно подумать, что это не воины, а женщины – так нарядно они разодеты!
– Посмотрим, сколько битв он с ними выиграет!..
Если бы Александр, уже привыкший к восточной лести, слышал, как македоняне поносят его! Апама ловила себя на мысли, что эти разговоры радуют ее. И в то же время она боялась за своих братьев, которые шли рядом с македонскими воинами, ненавидящими их. Апама несколько раз издали видела братьев: и старшего, Арбупала, и младшего, Арсама. Как они молоды и хороши собой! Как выделяются среди утомленных войной македонян!
Во время очередной стоянки Арбупал и Арсам навестили Апаму. Все обрадовались встрече: ведь не виделись больше года. Братья долго расспрашивали сестру о матери, о свадьбе, о муже. Апама рассказала о недовольстве воинов-ветеранов поступками царя.
Арбупал возмутился:
– Чем мы им не угодили? От Александра в Сузах они получили свадебные подарки и богатое приданое. Царь заплатил за них все долги. Для македонских воинов он устроил большой парад с множеством наград за мужество и верную службу. Неблагодарные! Они заслужили то, что царь вспыльчив и резок с ними.
Ответ брата удивил Апаму – он был на стороне Александра!
– Они не понимают, что царь желает своим ветеранам добра! – поддержал старшего брата Арсам.
Братья почитают македонского царя! Это открытие больно ранило Апаму. Не в силах сдержаться, она бросила:
– Александр убил нашего отца! Как вы смели забыть об этом?
Арбупал твердым голосом произнес:
– Нашего отца убили македоняне. Или бы он убил их. Это закон войны.
– Но войну развязал Александр! – Ненависть к царю захлестнула Апаму.
Старший брат покачал головой.
– Я восхищаюсь Александром! Он великий царь и полководец!
Апама в смятении закрыла лицо руками.
– Наша мать умерла бы от горя, услышав твои слова, Арбупал.
Бурные, противоречивые чувства переполняли душу девушки. Она с вызовом продолжила:
– Если бы я была воином, я бы сражалась против Александра в войске его врагов. И искала бы встречи с ним лицом к лицу.
Арбупал с тревогой огляделся, не слышит ли кто этот разговор.
– Остерегайся таких мыслей и слов, сестра. Мне страшно за тебя! Не забывай, что только благодаря Александру ты стала женой Селевка. Ты ведь любишь его?
– О, да! Люблю! Больше жизни! – вырвалось у Апамы.
На прощание Арбупал сказал:
– Да хранит тебя Ахура-Мазда. Да уберегут тебя боги нашего отца Спитамена.
Братья по очереди крепко обняли сестру. Потом они вскочили на коней и ускакали в свой лагерь.
Апама смотрела им вслед и плакала. Любимых братьев тоже отнял у нее ненавистный Александр!..
Однажды она случайно стала свидетельницей следующего разговора военачальников:
– Я счастлив, что снова в пути и свободен от дела размножения. Я не герой, как ты, Селевк.
Раздался оглушительный хохот. Это говорил один из ближайших друзей царя, имени которого Апама не знала. Сидя в повозке, она из-за занавески осторожно наблюдала и слушала.
Красавец Гефестион, смеясь, поддержал друга:
– Для истинных эллинов отправиться в поход подальше от восточных красавиц – большое облегчение. От одной мысли о персидской жене у меня волосы на голове встают дыбом.
Ненависть от услышанного переполнила душу Апамы. Она в ярости прошептала:
– Пусть боги пошлют заслуженную кару на ваши головы за эти гнусные слова.
Она вспомнила о своей матери, живущей в угрюмом полумраке комнаты, о ее бесконечном горьком ожидании отмщения за смерть любимого мужа. Апаме показалось, что она отчетливо видит ее лицо. Мать сквозь слезы отчаянно взывала: «Апама, ведь убийца твоего отца находится совсем рядом с тобой!»
Голос Селевка вернул Апаму к действительности:
– Запомни ты, Пердикка, ты, Лисимах, и особенно ты, Гефестион: брачное ложе – самое подходящее место для воцарения на земле мира, согласия и дружбы.
Дружный хохот заглушил эти слова.
– Такие мысли внушила тебе твоя персиянка? – спросил Гефестион.
– Этому учит нас царь Александр. И прошу в моем присутствии не говорить ничего дурного о персиянках. Апама самая прекрасная из всех женщин, которые встретились мне в жизни. Только с ней я почувствовал себя счастливым человеком после разврата, жестокости и зверств войны. И я благодарен Александру за этот подарок судьбы.
– А я благодарна тебе, любимый, за эти слова, – прошептала Апама.
* * *
Вскоре армия вошла в Опис, небольшой городок с низкими каменными домиками из глиняных кирпичей. Как во всяком поселении, расположенном на царском пути, в нем построили добротное каменное жилище для Александра и рядом несколько домов для его ближайшего окружения. Селевк предупредил Апаму, что в этом городе царь не собирается задерживаться и, вероятно, уже через несколько дней войско отправится дальше.– А почему не завтра?
– Именно здесь царь собирается рассчитать старых воинов и отправить их на родину в Македонию.
С вечера по приказу Александра на площади стали возводить большой помост. Утром, когда помост был возведен и на площади выстроились войска, Апама забралась на крышу дома, в котором поселил ее Селевк, чтобы посмотреть на происходящее.
Воины заполнили всю площадь до самого помоста, вокруг которого выстроилось плотное кольцо царской стражи. Полководцы подъехали на лошадях по специально оставленному для них проходу и заняли свои места. Царь появился последним. Передав стражнику коня, Александр поднялся на помост и начал говорить.
Прошло некоторое время, и многие воины начали размахивать руками. Апама услышала громкий гул и подумала, что люди радуются щедрому вознаграждению за верную службу и криками благодарят своего повелителя.
Внезапно Александр спрыгнул с помоста и, стремительно пробившись через стражу, подошел к строю. Апама увидела, как он вцепился обеими руками в одного из воинов и резко толкнул его к подбежавшим стражникам.
«Что могло так разгневать царя?» – с тревогой подумала Апама. Вскоре она увидела, как полководцы, среди которых был и Селевк, протискиваются ближе к Александру, который продолжал метаться среди воинов, указывая стражникам то на одного, то на другого. Стража уже увела несколько десятков человек. Над площадью повисла тишина. Затем Александр взошел на помост, снова стал говорить.
«Он явно задумал что-то еще, – размышляла Апама. – Зачем он приказал арестовать столько людей?»
Больше никто не кричал и не размахивал руками. Поговорив еще немного, царь сбежал по лестнице, прыгнул на коня и галопом помчался к своему жилищу. Полководцы, поспешно вскочив на коней, последовали за ним.
Апама, придя в отведенные ей покои, с нетерпением стала дожидаться Селевка. Неожиданно он явился очень скоро, сильно расстроенный. Взглянув на мужа, Апама поняла, что с расспросами лучше подождать. Приняв ванну, Селевк пришел на женскую половину и, опустившись в кресло, стал рассказывать:
– Сегодня был настоящий мятеж. Я это предвидел и предупреждал Александра.
Он замолчал и откинулся на спинку кресла.
– Я поднималась на крышу, видела разгневанного царя и арестованных воинов. Что он сказал им?
– Александр объявил об увольнении ветеранов и поблагодарил их за мужество и верность. Он уже собирался перейти к выдаче наград, когда раздались крики: «Отпусти на родину нас всех!» А когда царь спросил, что они хотят этим сказать, многие принялись кричать: «Мы тебе больше не нужны! Оставайся со своими проклятыми варварами, которые многих из нас сделали инвалидами!» Апама, извини.
Она положила ему руку на ладонь, давая понять, что не обиделась.
– Александр приказал страже немедленно схватить главных бунтарей. Стража выполнила приказ и арестовала растерявшихся людей.
Селевк опять замолчал.
– Что было потом? – Апама понимала, что Селевку сейчас необходимо выговориться.
– Потом Александр снова поднялся на помост и перечислил все, что сделал для Македонии его отец Филипп. Напомнил, с чего начался поход в Азию.
– Расскажи подробнее.
– Почему это так тебя интересует?
– Потому что я люблю тебя и хочу знать все о тебе и твоем повелителе!
На мгновение Селевк задумался, лицо его погрустнело. Апама поняла, что он грустит о юности, о быстро промелькнувшем славном прошлом.
– Царь Филипп после своей внезапной гибели оставил Александру пятьсот талантов долгов.
– Гибели? Его убили? – Апама была поражена.
– Да.
– Кто? Кому это было нужно?
– Некто Павсаний. Предполагают, что по приказу царицы Олимпиады, матери Александра. Но это только предположение.
– Какая сильная женщина! – невольно вырвалось у Апамы. Внезапная догадка озарила ее. – Царица решила возвести на трон своего любимого сына и уничтожила ненавистного мужа. Так?
Селевк уклонился от ответа.
– Александр взял в долг восемьсот талантов и повел македонян в поход из страны, которая была не в состоянии накормить досыта свой народ. Он открыл нам дорогу через Геллеспонт, хотя персы были тогда властителями на море. Мы завоевали побережье Срединного моря. А теперь Александр собрался отослать на родину тех, кто не годен к военной службе. Но отослать с богатым вознаграждением, чтобы в Македонии им все завидовали.
Селевк снова замолчал. И услышал от своей жены горькие, жестокие слова:
– Да, он вел вас, победителей, через всю землю. А скольким из вас зажгли погребальные костры на тех дорогах, по которым вы прошли? А сколько людей стали калеками ради славы и бессмертия Александра? Разве эти воины стали счастливее, потеряв молодость и здоровье? А теперь великий царь отправляет своих победителей в Македонию, потому что они ему больше не нужны!
Селевк растерянно посмотрел на Апаму. Каждый день он открывал новые черты в характере своей юной жены. В глубине души он сознавал ее правоту, но боялся признаться себе в этом. Селевк любил своих солдат, с которыми бок о бок пережил многочисленные битвы, но, оправдывая поступок царя, приказам которого, будучи воином, привык беспрекословно подчиняться, возразил:
– Но ведь уйдут только старики ветераны. С наградами и со славой.
– Стариками их сделала война, – не сдавалась Апама. – Да, а что сейчас делает Александр, отправив под стражу солдат, завоевавших ему полмира?
– Он уединился в своих покоях и никого к себе не пускает.
– И Гефестиона?..
– Даже его.
– Царь страдает. – В голосе Апамы прозвучала злая ирония.
Селевк внимательно посмотрел на жену.
– Апама, запомни: я не мыслю ни дня своей жизни без Александра. И еще: научись скрывать свои мысли!
Она поняла, что это не просьба, а приказ…
На следующее утро Александр послал за своими полководцами. Селевка вызвали одним из первых. Среди явившихся на зов военачальников большинство были персы. Своим ближайшим друзьям царь объявил:
– Все основные полки отныне будут составляться из персов.
– Царь, – не выдержал Селевк, – прости наших воинов.
– Они сказали, что все уйдут домой. Пусть уходят. Немедленно.
– Александр, забудь об этой размолвке, – взмолился Гефестион.
– Пусть уходят! Завтра же!
– Что мы будем делать без армии? – спросил Птолемей.
– Я же приказал вам набирать воинов-персов. Отправляйте немедленно гонцов во все сатрапии.
Лица персидских военачальников светились льстивыми улыбками. Александр быстро распределил между ними командование над различными частями армии.
– А вы отправляйтесь в лагерь, – приказал он македонцам, – и объявите о моем решении войску…
Вскоре воинам сообщили решение царя.
Войско отныне будет состоять из персов. Отряд «серебряных щитов» будет персидским. Будет персидской фаланга. И конница этеров тоже будет персидской. Только главные македонские полководцы и самые близкие друзья Александра останутся на своих постах.
В лагере поднялся невообразимый шум:
– Отдать ненавистным персам все наши завоевания? – кричали одни.
– Добытые такой ценой! – вторили другие.
– Чтобы побежденные жили лучше победителей! – сокрушались третьи.
Чтобы не быть разорванными в клочья, персидские юноши поспешили укрыться в безопасных местах, подальше от разгневанных македонян. Но те ринулись к царскому дворцу. Щиты, мечи, копья, дротики с грохотом падали к его порогу в знак того, что македоняне пришли с повинной. Воины взывали к Александру, умоляя выслушать их.
Он вышел. Перед ним на коленях стояли македонские воины, с которыми он завоевал Персидскую империю.
Остановившись над грудой оружия, Александр, вскинув голову, сурово спросил:
– О чем вы просите теперь?
Ближайший воин, со слезами глядя на персидское одеяние царя, печально произнес:
– Ты называешь персов своими родичами. Ты позволяешь им целовать тебя. Кто из нас когда-нибудь удостоился такой чести?
Александр стремительно сбежал вниз, подошел к воину и приказал:
– Встань!
Когда воин поднялся во весь рост, царь крепко обнял его.
– С этой минуты вы все – мои родственники! – Голос Александра дрогнул…
Селевк позже слышал, как старик ветеран, прошедший все битвы похода, начиная с Граника, делился своими мыслями с товарищами по оружию:
– Я знал, что царь будет сражаться бок о бок с варварами, поставит их в свое войско и многих назначит военачальниками. Не думаю, что это правильно. Но я должен сказать, что каждый раз, когда мы ворчали на решения царя, казавшиеся нам безумными, в конечном счете он всегда оказывался прав.
…Воины один за другим подходили к царю, чтобы обнять и поцеловать его. Лицо Александра блестело от слез.
Вечером, прежде чем ветераны отправились на родину, царь устроил грандиозный пир примирения. Праздник ничуть не уступал свадьбам, разве что шатры остались в Сузах.
За столом рядом с Александром разместились главные вожди и македонян и персов. Царь, подняв чашу, призвал богов даровать людям согласие меж македонянами и персами. В его сердце вновь появилась вера, что мечта близка к осуществлению.
На следующий день ветераны, возглавляемые Кратером, отправились в родную Македонию. Когда они шли меду пехотой и конницей, выстроившимися на прощание с двух сторон, трубы трубили сигнал отбоя.
В возвращении ветеранов домой Апама увидела знак неминуемых потерь на пути великого завоевателя.
5
Армия приближалась к Экбатанам, поднимаясь все выше и выше по Мидийскому нагорью. Пейзаж становился живописнее из-за показавшихся вдали заснеженных горных вершин, сверкающих в солнечных лучах. На пути армии встречались земледельческие и пастушьи поселения, время от времени показывались одинокие каменные башни с ведущими наверх ступенями. В этих башнях местные жители оставляли тела своих умерших, чтобы те растворились в природе, не оскверняя ни земли, ни огня.