Страница:
этого. Вы попали в нашу лабораторию случайно, и только я в этом
виновата.
- Мне очень неприятно, Саида, что я доставил вам столько хлопот!
Поэтому постараюсь никому не надоедать своим присутствием, - с убитым
видом проговорил Синицкий, направляясь вдоль по коридору.
Саида была вынуждена пойти за ним.
"Как он уверенно шагает! - с досадой думала она. - Прямо как у
себя в гостинице".
- Что мне с вами делать, Синицкий? - Саида пыталась улыбнуться. -
Сейчас шторм, поэтому в город вы уже никак не попадете. И главное -
такая погода может продлиться довольно долго.
- А именно?
- Два-три дня.
- Сильные штормы у вас здесь на море, - равнодушно заметил
Синицкий, скользя взглядом по ребристому потолку коридора. - Ну
ничего, аппарат вы нашли, я им и займусь. Все-таки еще следует
повозиться с усилителем. У меня одна идея в голове шевелится.
- Вот к прекрасно! - согласилась Саида. - Пусть шевелится, и до
нее доберемся. Но вас не только аппараты могут интересовать. Надо
всесторонне изучать технику, юноша! Осмотрите нашу новую буровую,
силовые установки, но... - Саида многозначительно подняла палец, - вам
категорически запрещено заходить в комнату номер восемь. Таково
приказание.
Она развела руками: "Ничего, мол, не попишешь, я тут ни при чем".
- После вашего предупреждения я бы никогда не посмел нарушить
этот запрет. - Синицкий рассматривал свои ногти, не желая встречаться
взглядом со строгим начальником. - Мне почему-то вспомнилась сказка о
Синей бороде: можно ходить во все комнаты, кроме одной. Насколько я
понимаю, здесь запрещено интересоваться дверью, в которой вы только
что повернули ключ.
- Вы наблюдательны.
- Говорят, что это очень полезное качество.
- Не всегда... - Саида вздохнула. - Одни только неприятности с
вами, Синицкий.
Она вытащила из двери ключ и сурово посмотрела на студента.
- Только один вопрос... можно? - робко спросил он.
- Ну, еще что? - недовольно буркнула Саида.
Синицкий помедлил и нерешительно спросил:
- На какой глубине мы находимся?
Саида выронила ключ и уставилась на Синицкого. Тот с невинным
видом смотрел ей в глаза.
Убедившись, что Синицкому многое стало известным и, главное, что
он совсем иначе воспринимает свое положение, чем предполагал Александр
Петрович, Саида решила познакомить студента с подводной установкой и в
этих условиях испытать вместе с изобретателем усовершенствованную им
схему прибора. Ультразвуковые аппараты для нефтеразведки здесь были
необходимы.
Она вошла в комнату э 8 и, усаживаясь на диван перед круглым
зеркальным окном, предложила Синицкому место рядом. Тот молча сел, не
отводя глаз от зеленоватой воды, освещенной мощным прожектором.
- Так, значит, вы считаете, что вместо вышек лучше строить вот
такие подводные дома? - спросил Синицкий, не отрываясь от окна.
- Подводные дома? - переспросила Саида. - Это вы хорошо назвали!
Подводный дом... подводный дом... - повторяла она, как бы вдумываясь в
сочетание этих слов. - Да, для Васильева здесь дом. Он живет под
водой. Именно живет, потому что в этом доме для него заключено все:
большой, радостный труд, счастье, надежды, люди... богатства родной
страны! Он удивительный человек, редкий, таких я еще никогда не
видела. Когда-нибудь вам посчастливится узнать его ближе... - Она
встала, подошла к стеклу, провела ладонью по его холодной поверхности
и снова восторженно продолжала: - Вот вы, юноша, только жить
начинаете...
Синицкий поморщился: "Буквально она меня за ребенка считает, или
просто кокетничает тем, что она давно уже взрослая и уже инженер..."
- Во все глаза смотрите на Васильева! - говорила Саида. -
Учитесь, впитывайте всем своим сознанием его слова, советы! Его
преданность науке и любимому делу просто поражает нас всех, кто с ним
работает... Я часто бываю наверху... сравнительно часто, - поправилась
она, вспомнив об Ибрагиме. - А вот Александра Петровича отсюда просто
не вытащишь! Он ни на минуту не может расстаться со своим "домом".
Горячая речь Саиды по-своему воспринималась Синицким. Где-то в
глубине души ему было обидно за Гасанова. Кому-кому, а Саиде должны
быть близки и понятны работы мужа, тем более что все считают его
талантливым конструктором. Его подводные основания открывают новые
пути в нефтяном деле. Нельзя же совсем, как говорится, необъективно,
прямо по-детски увлекаться только конструкцией Васильева!
"Что-то здесь есть неправильное!" думал озадаченный юноша.
- Я не хочу сравнивать методы добычи нефти, предложенные
Гасановым и Васильевым, - как можно убедительнее начал доказывать он.
- Но с точки зрения романтики всего этого дела я не вижу
принципиальной разницы: Гасанов находится на воде, а Васильев - под
водой... Нельзя не вспомнить капитана Немо. В детстве мы все
увлекались этим жюльверновским героем, но тот путешествовал под водой,
каждый день мог видеть что-нибудь новое...
Синицкий не кончил... Дом вдруг задрожал и покачнулся.
Около самого окна взметнулись вверх пузыри, блестящие, как
елочные бусы.
Саида посмотрела на часы:
- Молодцы! Точно!
Синицкий позабыл обо всем, когда увидел, что груда камней,
лежавшая перед окном, неожиданно сдвинулась с места и поползла куда-то
вниз, под дом. Зашевелились водоросли и медленно проплыли в стороны,
как бы освобождая ему дорогу. Рыбы, будто стая птиц, взметнулись вверх
и исчезли.
Да, не было никакого сомнения: дом двигался! Он медленно полз по
каменистому грунту, и было слышно, как стучали гусеницы. Так, по
крайней мере, казалось Синицкому, который однажды на учебном полигоне
совершил путешествие в танке. Чтобы разрешить сомнения, он спросил:
- Гусеницы?
Саида утвердительно кивнула головой. "А парень-то как будто
ничего, - подумала она, - не из робких".
Синицкий встал и быстро подошел к окну. В нем проснулось
естественное любопытство изобретателя.
Он угадал: гусеницы находились сбоку гигантского танка. Их
пластины были сделаны из блестящего, видимо нержавеющего металла. Они
шлепали по твердому грунту, как беспрерывно падающие, неразбивающиеся
зеркала. Яркие дрожащие блики метались под водой, словно солнечные
зайчики.
Впереди темнели остроконечные скалы, похожие на кипарисы. Они
раскачивались, будто от порывов ветра: это подводные течения играли
растущими на склонах водорослями.
Путешествующий по дну Каспийского моря дом-танк свернул в
сторону. Ярко вспыхнул прожектор и сразу померк. Танк резко
остановился.
Саида выбежала из комнаты. Студент остался один. Его охватило
противное чувство неуверенности. "Может быть, сейчас лучше оказаться
наверху?.. Там спокойнее... А здесь тысячи тонн морской воды давят на
крышу этого ползающего дома... Что же все-таки служилось?" думал он,
пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть за круглым окном.
Слегка фосфоресцировало песчаное дно. Может быть, это лунный свет
проходил сквозь толщу воды и отражался на песке?
Хлопнула дверь, и в комнату ворвался желтый свет из коридора.
Синицкий обернулся. На пороге стоял Васильев.
Студент сразу узнал его, хотя видел один раз, и то через стекло
буровой.
- Ну как, сумерничаете, молодой человек? - сказал Васильев,
протягивая ему руку. - Познакомимся... Не перепугались? Скажите
откровенно?
Синицкий не мог ничего ответить, он только робко пожал холодную
ладонь инженера. По-новому, с восхищением смотрел на него студент и
молчал, словно язык прилип к гортани.
Вошла Саида. Повернув выключатель у двери, она оживленно
заговорила:
- Александр Петрович, все мои установки в полном порядке. Теперь
можем идти по ультразвуку... Начинаем испытания нового локатора.
- Для этого я и приказал выключить прожектор, - сказал Васильев
и, будто о чем-то вспоминая, рассеянно провел рукой по лбу.
Саида открыла дверь в соседнюю камеру. Там блестели металлические
ступени винтовой лестницы. Вслед за Саидой пошел Васильев. Уже на
лестнице он оглянулся и, заметив унылое лицо Синицкого, поманил его за
собой.
Помещение, в которое они вошли, находилось как раз над комнатой э
8. Здесь был иллюминатор с таким же толстым стеклом, как и внизу, но
значительно меньшего диаметра. Прямо перед ним светился контрольными
лампочками пульт, за которым сидели два техника в кожаных костюмах. На
пульте пестрели разноцветные кнопки.
При входе Васильева техники поднялись со своих мест и вытянулись
в ожидании приказания.
- Локатор в порядке? - спросил он.
- Так точно! - отрывисто произнес высокий, худощавый юноша,
видимо штурман подводного корабля.
- Включить! - приказал инженер.
Раздвинулись металлические шторы, и перед глазами Синицкого
открылся стеклянный экран.
Штурман включил рубильник с желтой ручкой. На экране заметалась
зеленая точка и пропала.
- Александр Петрович, разрешите не включать прожектора? -
спросила Саида.
- Надеетесь на аппараты?
- Да.
- Тогда передаю управление вам.
- На всякий случай я предупредила мотористов и Нури. У меня с
ними уговор есть, - сказала Саида и спустилась вниз по лестнице.
Потушили свет. В рубке стало темно, только светились контрольные
лампочки на приборных досках. По экрану побежала шероховатая зеленая
линия.
- Так... Перед нами - линия подводного горизонта, - тихо, будто
про себя говорил Васильев, внимательно изучая светящуюся полоску. -
Налево - скалы... Видно отчетливо... Затухание ультразвука слабое.
"Все это понятно, - думал Синицкий. - Здесь тоже ультразвук, как
и в наших аппаратах. Под водой очень короткие радиоволны не проходят.
Ясно, что в таком случае радиолокация не годится".
- Простите, вопрос можно? - смущенно обратился он к Васильеву.
- Конечно. - Инженер обернулся и удивленно посмотрел на белеющее
в темноте лицо студента.
- Для хорошего приема отраженного луча требуется значительное
усиление или не очень? - спросил Синицкий. - Я это к тому говорю, что
не подойдет ли сюда одна... схема... новая...
Он робел и путался. Ему очень не хотелось говорить о том, что эту
схему придумал он сам, и в то же время надо было показать инженеру,
что это не праздный вопрос, что студент работал в области ультразвука
и желал бы применить свое, как будто бы удачное, предложение в новой
области, а не только в нефтеразведке. "Скорее бы приходила Саида! -
думал он, чувствуя выжидательное и удивленное молчание Васильева. -
Она бы выручила". Но сам Васильев пришел на помощь застенчивому
студенту:
- Мне уже все успела рассказать Саида. Она говорила о вашем
предложении и как будто оценивала его очень высоко... Скромность
полезна каждому изобретателю, но не чрезмерная, иначе смелые и нужные
мысли останутся у него только в голове... Посоветуйтесь с Саидой, она
подскажет, как поступить с вашей новой схемой. Усиление в локаторе
действительно требуется большое... Кстати, вам приходилось встречаться
с подобными локаторами? - помолчав, спросил Васильев.
- Немного, - уклончиво ответил Синицкий.
Он вспомнил, как однажды сделал модель эхолота для измерения
глубины моря и решил испытать его в реке. Шел дождь, аппарат не
работал... Об этой затее у него остались самые скверные
воспоминания...
Васильев снова стал смотреть на экран локатора.
"Значит так... - размышлял Синицкий. - Запомним на будущее:
усиление потребуется для увеличения дальности. Ультразвук отражается
от скал и больших камней, так же как радиолуч в обычном локаторе - от
айсбергов или кораблей. Если увеличить усиление, то можно уменьшить
мощность генератора. Интересно получается... Отражение радиолуча от
кораблей открыл Попов. Отсюда по всему миру пошла радиолокация. Теперь
мы уже строим ультразвуковые локаторы... А принцип тот же -
отражение..."
Вошла Саида и молча указала технику на щит управления.
Техник включил моторы. Снова задрожал подводный дом. В углу, на
маленьком столике, слегка закачалась вода в графине. Она светилась
зеленоватым отблеском.
На прямоугольном экране, как в маленьком окошке, был виден
зеленый луг, освещенный закатным солнцем... - так это представлялось
Синицкому. На "лугу" вдруг появились силуэты подводных камней, они
медленно проплывали в сторону. Чуть выше этого светлого окошка чернело
другое окно, с толстым стеклом, отделявшим людей от подводного мира.
Начиналось путешествие по дну моря в темноте.
Васильев наклонился над приборной доской, проверяя курс:
- Так держать!
Синицкому разрешили осмотреть подводный дом.
Он не мог себе представить всей грандиозности этого сооружения.
Как и подводная лодка, дом состоял из отсеков, отделенных друг от
друга водонепроницаемыми перегородками.
Толстые стенки танка, изготовленные из лучших сортов специальной
стали, а также его куполообразная форма позволяли ему выдерживать
давление воды в сотни тысяч тонн. Подводная лодка обычно рассчитана на
меньшее давление.
Большая кубатура воздуха, заполнявшего подводный дом, создавала
ему плавучесть и, главное, облегчала нагрузку на гусеницы.
Для погружения открывались краны - кингстоны, и тогда вода
заполняла специальные камеры. Для подъема танка на поверхность моря
вода из этих камер вытеснялась сжатым воздухом, находившимся в
баллонах под давлением в сотни атмосфер.
Чтобы снова заполнить баллоны сжатым воздухом, включали
компрессор высокого давления. Но это делалось только на поверхности
моря, когда компрессор мог всасывать наружный воздух.
Показали студенту и аккумуляторное отделение. Оно находилось в
нижней части подводного танка, возле гусениц.
Узкие проходы между рядами гигантских металлических коробок,
освещенные матовыми лампами, напоминали таинственный лабиринт.
Дизели в машинном отделении приводили в движение динамо,
заряжающие аккумуляторы.
Абсолютная автоматизация всего управления и надежность механизмов
позволили Васильеву обойтись очень небольшим экипажем.
Подводный дом оказался "многоэтажным" и "многоквартирным", если
считать все его многочисленные отсеки.
Синицкому пришлось потратить немало времени, чтобы познакомиться
с этим необыкновенным сооружением.
Нури почти уже смирился с присутствием любопытного москвича в
подводном доме. "Пожалуй, он неплохо себя ведет для первого раза",
заключил помощник Сайды, после того как показал ему все сооружение.
По приказанию Васильева, Нури привел студента обратно в камеру с
иллюминатором.
Синицкий устало сел на диван и только тут перевел дыхание. Он не
мог отдать себе отчета, почему так устал: то ли от ходьбы по лесенкам
и коридорам, то ли просто от впечатлений. Ему вдруг захотелось
возвратиться к своему "дневнику". Но трогать магнитофон, пока не
расшифрован английский разговор, просто нельзя. Мало ли что... В наше
время приходится быть особенно бдительным, об этом каждый должен
помнить...
"Правда, насчет белых шаров я ошибся. Какие же это мины, если они
оказались в подводном доме Васильева? - чувствуя некоторую неловкость,
размышлял Синицкий. - А я ко всем приставал, допытывался... Ясно, что
эти шары нужны для опытов. Их почему-то не показали, хотя Нури водил
меня всюду... Подводный дом! Кто бы мог подумать, что он существует...
Некоторым любителям заграничных "новинок" иной раз кажется, что,
например, стальной жилой дом с ванной и газом, который можно
перевозить с места на место, нарисованный в красках на обложке
иностранного журнала, - чудо техники... А что бы они сказали, если бы
вдруг узнали о том, что дом, созданный советскими инженерами, начал
свое путешествие не по земле, а по морскому дну?.. Сколько еще чудес
делается в наших институтах!.. Захватывает дыхание... - думал
Синицкий. - И какое счастье, что я могу присутствовать на испытаниях
одного из этих необыкновенных изобретений! Как я благодарен за это
доверие!"
Глава двенадцатая
ПАДАЮЩАЯ БАШНЯ
Ночь опустилась над морем, такая же глубокая и темная, как под
водой, где сейчас путешествует танк инженера Васильева. Не видно огней
на горизонте: их закрывают высокие, как горы, волны. В воздухе -
соленые брызги и сплошная водяная пыль...
Опытная вышка Гасанова дальше всех ушла в море. Она одинока. В
такую погоду даже солидные и надежные, видавшие виды теплоходы
предпочитали отстаиваться в портах.
После того как Мариам сообщила Гасанову дополнительные расчеты
прочности нового стометрового основания, он решил все проверить сам.
Взял у нее тетрадь с записями, вытащил из кармана счетную линейку и,
сжав губы, начал пересчитывать числовые значения, показавшиеся ему
недостаточно точными.
Мариам стояла около стола в ожидании и прислушивалась к ударам
волн в тонкую стенку дощатого домика. Лампочка все сильнее и сильнее
раскачивалась под потолком, дрожали стекла в маленьком оконце. Сквозь
щели в раме сочилась вода и тонкой струйкой стекала на стол, на
тетрадь с записями.
Гасанов этого не замечал. Он часто откидывал непослушные волосы с
мокрого лба, задумывался на мгновение, и вновь в его нетерпеливых
пальцах скользил движок линейки...
Каждый жест, каждая фраза инженера, сосредоточенное и в то же
время недовольное выражение его лица, когда он оценивал чертеж своей
новой конструкции, глубокие складки между бровями, сжатые тонкие губы
- все это было очень хорошо знакомо Мариам.
В институте многие считали, что с Гасановым работать очень
трудно. Его строгая требовательность подчас расценивалась, как
придирчивость. Чертежницы из группы Гасанова испытывали неподдельный
страх, когда инженер, заметив небрежность или ошибку в чертеже, вдруг
краснел от гнева и при всех резко отчитывал провинившуюся.
Мариам вспомнила день, когда еще пятилетней девочкой она
встретила Ибрагима у себя во дворе... Этот горячий и вспыльчивый
мальчуган подчинил своей воле всех соседских ребят. Они ходили за
Ибрагимом по пятам, так как только он мог выдумывать самые
необыкновенные затеи. Это он сделал качели, перекинув тонкую трубу
через высокий каменный забор, - так он испытывал крепость нервов и
смелость своих товарищей. Ибрагим же выдумал и головокружительное
катанье с окрестных гор не на санках, а на самодельных колясках. Что
поделаешь, снега в Баку почти не бывает!..
Маленькому Ибрагиму не раз доставалось от родителей за подобные
дела, но он не унывал, придумывал все новые и новые затеи... С годами
все это постепенно проходило, но и потом, в школе, даже в старших
классах, неугомонный изобретатель нет-нет, да и придумает какую-нибудь
занятную штуку, вроде перепончатых плавников. Ибрагим пытался
практически доказать, что если надеть на руки и на ноги специальные
плавники с перепонками, как у лягушек, то можно очень быстро плавать.
Он их сам сделал из алюминиевых трубок и резины от велосипедной
камеры.
Потом учеба в институте, работа в комсомоле, увлечение
изобретательством, большая конструкторская и организаторская работа...
Обычное начало биографии передового советского инженера.
Мариам помнила первую встречу Гасанова с ее старшей подругой,
Саидой. Тогда они вместе работали и общей исследовательской группе.
Многого сейчас не могла понять Мариам. "Что же случилось с Саидой?"
искренне, с болью в сердце за своих друзей спрашивала она себя и не
находила ответа. Неужели Саида настолько увлечена работами Васильева,
что больше ничего не видит? Мариам казалось, что такое чрезмерное
увлечение вызывает у Ибрагима недовольство, вполне естественное в его
положении. Он ждет от нее усовершенствованных приборов, которые очень
нужны. Саида ему совсем не помогает. Правда, вся автоматика на опытной
вышке Гасанова была поставлена Саидой. Но это она сделала еще до своей
командировки. Мариам помнила, как дружно тогда они работали. "Нет, так
нельзя! - думала она. - Сейчас, как никогда. Саида должна поддержать
Ибрагима. Неужели она этого не чувствует?"
Холодом и влагой пахнуло от двери. В комнату заглянул Григорян:
- Такого шторма никогда не видал! Надо лодки готовить, пояса
надевать.
Он прихлопнул дверь и скрылся в темноте. Мариам встревожилась:
"Как-то будут вести себя ребята?"
Сильный порыв ветра распахнул дверь и ударил о дощатую стенку.
Мариам бросилась к двери, но закрыть ее не могла. Вырываясь из рук,
дверь, как живая, в отчаянье билась о стену. Через порог перекатилась
волна.
Гасанов бросил чертеж и подскочил к Мариам... Справившись с
дверью, инженер выбежал на мостик.
Григорян и моторист проверяли крепления лодок. Стальные трубы
вздрагивали при каждом ударе волны.
Всем были розданы спасательные круги.
- Ребята очень боятся? - с тревогой спросил Гасанов, всматриваясь
в лицо Григоряна: в слабом свете фонаря блестели капли, ползущие по
его щекам и подбородку.
Мастер медлил с ответом. Затем вытер лицо платком и с наигранной
веселостью воскликнул:
- Чтобы такие ребята испугались! Как можно? - и тут же похвалил
свои "молодые кадры": - Понимаешь, они уже хорошо работают. Записи
аккуратные. Сам смотрел.
Электрический фонарь, подвешенный у вышки, казался молочно-белым
призрачным шаром. Он освещал мокрые доски, по которым перекатывались
пенистые волны. Лодки были перевернуты. Опытные установки закрыты
брезентовыми чехлами.
Григорян и моторист спрятались от ветра под вышку: внизу она была
защищена от непогоды.
Ребята забрались повыше на стальной переплет и оттуда с
любопытством всматривались в темноту. Они ничего не видели, кроме
растрепанных волн, блестевших в свете фонаря, и крупных, тяжелых
брызг, падавших на звенящий настил, точно стеклянные орехи... Все
остальное скрывала темнота.
- Жизнь интересная у нас получается, - начал Степунов, крепко
держась за стальную решетку. - Вот я, например, всегда хотел быть
моряком, думал, что нет на свете ничего лучше, чем служить на корабле.
И вдруг я сегодня попадаю на корабль... Разве не похоже? Сейчас я
вроде как на капитанском мостике. - Он неслышно рассмеялся.
- Хочешь капитаном быть? Да? - ехидно спросил Али, посматривая
вверх. - Хорошее желание, но только... - он прыснул от смеха, - если
бы да верблюду крылья!..
- Ну и ладно, - смутился "капитан". - А разве быть матросом
плохо? Или, скажем, штурманом? Вот, предположим, наш корабль в море...
- Совсем похоже, - кто-то пробасил снизу: - берег далеко, и мачта
есть, и шлюпки к борту пришвартованы...
- Даже матросы есть, - добавил из темноты другой голос. - На
нашем неплавающем корабле и мы с их работой справимся!
- Капитан тоже есть, - заметил Али, - Без этой должности не
обойдешься.
- Уж не ты ли в капитаны просишься? - насмешливо спросил
Степунов.
- Зачем я, - с подчеркнутой скромностью ответил Али. - Тут есть
замечательный капитан.
- Кто же?
- Ясно, что Гасанов. Здесь ему такие права положены.
- А кто же, по-твоему, адмирал? - опять раздался голос из
темноты.
- Конечно, сам директор. Когда он приезжал сюда, парадный трап
спускали, - убежденно ответил Али.
- А Григорян кто, по-твоему? - не отставал все тот же настойчивый
парень.
- Боцман! - со смехом ответил Степунов. Приложив руку к глазам и
как бы стараясь что-то разглядеть в кромешной темноте, он на минуту
замолчал, затем восторженно крикнул: - Ну и шторм! Двадцать баллов!
- Зачем врать, скажи, пожалуйста? Такого никогда не бывает, -
укоризненно сказал Али.
- Мало ли что! И корабля такого не бывает. Так даже интереснее...
А что, ребята, здесь на вышке тоже здорово! Мне кажется, лучше, чем на
корабле. Вот только надо все видеть по-интересному.
- Это как в бинокль или телескоп? - послышался насмешливый голос.
- Зачем так говоришь? - вступился за своего друга Али. -
Бинокли-минокли... Совсем не понимаю! Обыкновенно надо смотреть. Я
раньше думал: никогда не буду работать на заводе или на буровой. Все
ребята хотят быть летчиками или моряками. Говорят, на буровой
неинтересно, на заводе скучно - точи разные гайки-майки,
болты-молты... А теперь я узнал: если хочешь хорошо работать, везде
интересно.
- В самую точку попал, Али! - оживился Степунов. - У меня брат
есть, он в мореходном училище учится. Задается - не подходи! В
плавании был, про шторм рассказывал... А потом и говорит: "Ты,
сухопутная крыса, знаешь ли ты, что такое шторм? Это, дорогой мой,
урок мужества... Важно "не сдрейфить"! Теперь я ему расскажу про этот
урок. Пусть бы он здесь посидел!..
Высокая волна с ревом ударилась о вышку и обдала ребят, как
дождем.
- То-то! - удовлетворенно заметил Степунов, вытирая лицо. - Даже
сюда достает.
Ребята придвинулись к нему вплотную и, крепко держась за железный
переплет, смотрели в черную морскую даль.
- Ребята, а ребята, - испуганным шепотом проговорил маленький
Али, - она качается...
- А как же ты думал? - солидно заметил Степунов. - Мачта, она
всегда должна качаться, если шторм... Вы только, ребята, спасательные
круги не упустите!
- Слыхали, - отозвался Али. - Боцман Григорян приказывал.
- Может, и ни к чему они? - успокаивающе рассуждал Степунов,
поправляя сползающий круг. - Что поделаешь, на корабле - как на
корабле!.. Вахтенный журнал тоже надо вести.
Он наклонился над клеенчатой тетрадью, достал из кармана карандаш
и начал что-то записывать...
Шторм постепенно утихал. Уже показались на горизонте береговые
огни.
- До чего же интересная жизнь раньше у моряков была! -
мечтательно рассказывал все тот же Степунов. - От книжки не
оторвешься! На каждой странице - приключения. Плавали в океанах и
виновата.
- Мне очень неприятно, Саида, что я доставил вам столько хлопот!
Поэтому постараюсь никому не надоедать своим присутствием, - с убитым
видом проговорил Синицкий, направляясь вдоль по коридору.
Саида была вынуждена пойти за ним.
"Как он уверенно шагает! - с досадой думала она. - Прямо как у
себя в гостинице".
- Что мне с вами делать, Синицкий? - Саида пыталась улыбнуться. -
Сейчас шторм, поэтому в город вы уже никак не попадете. И главное -
такая погода может продлиться довольно долго.
- А именно?
- Два-три дня.
- Сильные штормы у вас здесь на море, - равнодушно заметил
Синицкий, скользя взглядом по ребристому потолку коридора. - Ну
ничего, аппарат вы нашли, я им и займусь. Все-таки еще следует
повозиться с усилителем. У меня одна идея в голове шевелится.
- Вот к прекрасно! - согласилась Саида. - Пусть шевелится, и до
нее доберемся. Но вас не только аппараты могут интересовать. Надо
всесторонне изучать технику, юноша! Осмотрите нашу новую буровую,
силовые установки, но... - Саида многозначительно подняла палец, - вам
категорически запрещено заходить в комнату номер восемь. Таково
приказание.
Она развела руками: "Ничего, мол, не попишешь, я тут ни при чем".
- После вашего предупреждения я бы никогда не посмел нарушить
этот запрет. - Синицкий рассматривал свои ногти, не желая встречаться
взглядом со строгим начальником. - Мне почему-то вспомнилась сказка о
Синей бороде: можно ходить во все комнаты, кроме одной. Насколько я
понимаю, здесь запрещено интересоваться дверью, в которой вы только
что повернули ключ.
- Вы наблюдательны.
- Говорят, что это очень полезное качество.
- Не всегда... - Саида вздохнула. - Одни только неприятности с
вами, Синицкий.
Она вытащила из двери ключ и сурово посмотрела на студента.
- Только один вопрос... можно? - робко спросил он.
- Ну, еще что? - недовольно буркнула Саида.
Синицкий помедлил и нерешительно спросил:
- На какой глубине мы находимся?
Саида выронила ключ и уставилась на Синицкого. Тот с невинным
видом смотрел ей в глаза.
Убедившись, что Синицкому многое стало известным и, главное, что
он совсем иначе воспринимает свое положение, чем предполагал Александр
Петрович, Саида решила познакомить студента с подводной установкой и в
этих условиях испытать вместе с изобретателем усовершенствованную им
схему прибора. Ультразвуковые аппараты для нефтеразведки здесь были
необходимы.
Она вошла в комнату э 8 и, усаживаясь на диван перед круглым
зеркальным окном, предложила Синицкому место рядом. Тот молча сел, не
отводя глаз от зеленоватой воды, освещенной мощным прожектором.
- Так, значит, вы считаете, что вместо вышек лучше строить вот
такие подводные дома? - спросил Синицкий, не отрываясь от окна.
- Подводные дома? - переспросила Саида. - Это вы хорошо назвали!
Подводный дом... подводный дом... - повторяла она, как бы вдумываясь в
сочетание этих слов. - Да, для Васильева здесь дом. Он живет под
водой. Именно живет, потому что в этом доме для него заключено все:
большой, радостный труд, счастье, надежды, люди... богатства родной
страны! Он удивительный человек, редкий, таких я еще никогда не
видела. Когда-нибудь вам посчастливится узнать его ближе... - Она
встала, подошла к стеклу, провела ладонью по его холодной поверхности
и снова восторженно продолжала: - Вот вы, юноша, только жить
начинаете...
Синицкий поморщился: "Буквально она меня за ребенка считает, или
просто кокетничает тем, что она давно уже взрослая и уже инженер..."
- Во все глаза смотрите на Васильева! - говорила Саида. -
Учитесь, впитывайте всем своим сознанием его слова, советы! Его
преданность науке и любимому делу просто поражает нас всех, кто с ним
работает... Я часто бываю наверху... сравнительно часто, - поправилась
она, вспомнив об Ибрагиме. - А вот Александра Петровича отсюда просто
не вытащишь! Он ни на минуту не может расстаться со своим "домом".
Горячая речь Саиды по-своему воспринималась Синицким. Где-то в
глубине души ему было обидно за Гасанова. Кому-кому, а Саиде должны
быть близки и понятны работы мужа, тем более что все считают его
талантливым конструктором. Его подводные основания открывают новые
пути в нефтяном деле. Нельзя же совсем, как говорится, необъективно,
прямо по-детски увлекаться только конструкцией Васильева!
"Что-то здесь есть неправильное!" думал озадаченный юноша.
- Я не хочу сравнивать методы добычи нефти, предложенные
Гасановым и Васильевым, - как можно убедительнее начал доказывать он.
- Но с точки зрения романтики всего этого дела я не вижу
принципиальной разницы: Гасанов находится на воде, а Васильев - под
водой... Нельзя не вспомнить капитана Немо. В детстве мы все
увлекались этим жюльверновским героем, но тот путешествовал под водой,
каждый день мог видеть что-нибудь новое...
Синицкий не кончил... Дом вдруг задрожал и покачнулся.
Около самого окна взметнулись вверх пузыри, блестящие, как
елочные бусы.
Саида посмотрела на часы:
- Молодцы! Точно!
Синицкий позабыл обо всем, когда увидел, что груда камней,
лежавшая перед окном, неожиданно сдвинулась с места и поползла куда-то
вниз, под дом. Зашевелились водоросли и медленно проплыли в стороны,
как бы освобождая ему дорогу. Рыбы, будто стая птиц, взметнулись вверх
и исчезли.
Да, не было никакого сомнения: дом двигался! Он медленно полз по
каменистому грунту, и было слышно, как стучали гусеницы. Так, по
крайней мере, казалось Синицкому, который однажды на учебном полигоне
совершил путешествие в танке. Чтобы разрешить сомнения, он спросил:
- Гусеницы?
Саида утвердительно кивнула головой. "А парень-то как будто
ничего, - подумала она, - не из робких".
Синицкий встал и быстро подошел к окну. В нем проснулось
естественное любопытство изобретателя.
Он угадал: гусеницы находились сбоку гигантского танка. Их
пластины были сделаны из блестящего, видимо нержавеющего металла. Они
шлепали по твердому грунту, как беспрерывно падающие, неразбивающиеся
зеркала. Яркие дрожащие блики метались под водой, словно солнечные
зайчики.
Впереди темнели остроконечные скалы, похожие на кипарисы. Они
раскачивались, будто от порывов ветра: это подводные течения играли
растущими на склонах водорослями.
Путешествующий по дну Каспийского моря дом-танк свернул в
сторону. Ярко вспыхнул прожектор и сразу померк. Танк резко
остановился.
Саида выбежала из комнаты. Студент остался один. Его охватило
противное чувство неуверенности. "Может быть, сейчас лучше оказаться
наверху?.. Там спокойнее... А здесь тысячи тонн морской воды давят на
крышу этого ползающего дома... Что же все-таки служилось?" думал он,
пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть за круглым окном.
Слегка фосфоресцировало песчаное дно. Может быть, это лунный свет
проходил сквозь толщу воды и отражался на песке?
Хлопнула дверь, и в комнату ворвался желтый свет из коридора.
Синицкий обернулся. На пороге стоял Васильев.
Студент сразу узнал его, хотя видел один раз, и то через стекло
буровой.
- Ну как, сумерничаете, молодой человек? - сказал Васильев,
протягивая ему руку. - Познакомимся... Не перепугались? Скажите
откровенно?
Синицкий не мог ничего ответить, он только робко пожал холодную
ладонь инженера. По-новому, с восхищением смотрел на него студент и
молчал, словно язык прилип к гортани.
Вошла Саида. Повернув выключатель у двери, она оживленно
заговорила:
- Александр Петрович, все мои установки в полном порядке. Теперь
можем идти по ультразвуку... Начинаем испытания нового локатора.
- Для этого я и приказал выключить прожектор, - сказал Васильев
и, будто о чем-то вспоминая, рассеянно провел рукой по лбу.
Саида открыла дверь в соседнюю камеру. Там блестели металлические
ступени винтовой лестницы. Вслед за Саидой пошел Васильев. Уже на
лестнице он оглянулся и, заметив унылое лицо Синицкого, поманил его за
собой.
Помещение, в которое они вошли, находилось как раз над комнатой э
8. Здесь был иллюминатор с таким же толстым стеклом, как и внизу, но
значительно меньшего диаметра. Прямо перед ним светился контрольными
лампочками пульт, за которым сидели два техника в кожаных костюмах. На
пульте пестрели разноцветные кнопки.
При входе Васильева техники поднялись со своих мест и вытянулись
в ожидании приказания.
- Локатор в порядке? - спросил он.
- Так точно! - отрывисто произнес высокий, худощавый юноша,
видимо штурман подводного корабля.
- Включить! - приказал инженер.
Раздвинулись металлические шторы, и перед глазами Синицкого
открылся стеклянный экран.
Штурман включил рубильник с желтой ручкой. На экране заметалась
зеленая точка и пропала.
- Александр Петрович, разрешите не включать прожектора? -
спросила Саида.
- Надеетесь на аппараты?
- Да.
- Тогда передаю управление вам.
- На всякий случай я предупредила мотористов и Нури. У меня с
ними уговор есть, - сказала Саида и спустилась вниз по лестнице.
Потушили свет. В рубке стало темно, только светились контрольные
лампочки на приборных досках. По экрану побежала шероховатая зеленая
линия.
- Так... Перед нами - линия подводного горизонта, - тихо, будто
про себя говорил Васильев, внимательно изучая светящуюся полоску. -
Налево - скалы... Видно отчетливо... Затухание ультразвука слабое.
"Все это понятно, - думал Синицкий. - Здесь тоже ультразвук, как
и в наших аппаратах. Под водой очень короткие радиоволны не проходят.
Ясно, что в таком случае радиолокация не годится".
- Простите, вопрос можно? - смущенно обратился он к Васильеву.
- Конечно. - Инженер обернулся и удивленно посмотрел на белеющее
в темноте лицо студента.
- Для хорошего приема отраженного луча требуется значительное
усиление или не очень? - спросил Синицкий. - Я это к тому говорю, что
не подойдет ли сюда одна... схема... новая...
Он робел и путался. Ему очень не хотелось говорить о том, что эту
схему придумал он сам, и в то же время надо было показать инженеру,
что это не праздный вопрос, что студент работал в области ультразвука
и желал бы применить свое, как будто бы удачное, предложение в новой
области, а не только в нефтеразведке. "Скорее бы приходила Саида! -
думал он, чувствуя выжидательное и удивленное молчание Васильева. -
Она бы выручила". Но сам Васильев пришел на помощь застенчивому
студенту:
- Мне уже все успела рассказать Саида. Она говорила о вашем
предложении и как будто оценивала его очень высоко... Скромность
полезна каждому изобретателю, но не чрезмерная, иначе смелые и нужные
мысли останутся у него только в голове... Посоветуйтесь с Саидой, она
подскажет, как поступить с вашей новой схемой. Усиление в локаторе
действительно требуется большое... Кстати, вам приходилось встречаться
с подобными локаторами? - помолчав, спросил Васильев.
- Немного, - уклончиво ответил Синицкий.
Он вспомнил, как однажды сделал модель эхолота для измерения
глубины моря и решил испытать его в реке. Шел дождь, аппарат не
работал... Об этой затее у него остались самые скверные
воспоминания...
Васильев снова стал смотреть на экран локатора.
"Значит так... - размышлял Синицкий. - Запомним на будущее:
усиление потребуется для увеличения дальности. Ультразвук отражается
от скал и больших камней, так же как радиолуч в обычном локаторе - от
айсбергов или кораблей. Если увеличить усиление, то можно уменьшить
мощность генератора. Интересно получается... Отражение радиолуча от
кораблей открыл Попов. Отсюда по всему миру пошла радиолокация. Теперь
мы уже строим ультразвуковые локаторы... А принцип тот же -
отражение..."
Вошла Саида и молча указала технику на щит управления.
Техник включил моторы. Снова задрожал подводный дом. В углу, на
маленьком столике, слегка закачалась вода в графине. Она светилась
зеленоватым отблеском.
На прямоугольном экране, как в маленьком окошке, был виден
зеленый луг, освещенный закатным солнцем... - так это представлялось
Синицкому. На "лугу" вдруг появились силуэты подводных камней, они
медленно проплывали в сторону. Чуть выше этого светлого окошка чернело
другое окно, с толстым стеклом, отделявшим людей от подводного мира.
Начиналось путешествие по дну моря в темноте.
Васильев наклонился над приборной доской, проверяя курс:
- Так держать!
Синицкому разрешили осмотреть подводный дом.
Он не мог себе представить всей грандиозности этого сооружения.
Как и подводная лодка, дом состоял из отсеков, отделенных друг от
друга водонепроницаемыми перегородками.
Толстые стенки танка, изготовленные из лучших сортов специальной
стали, а также его куполообразная форма позволяли ему выдерживать
давление воды в сотни тысяч тонн. Подводная лодка обычно рассчитана на
меньшее давление.
Большая кубатура воздуха, заполнявшего подводный дом, создавала
ему плавучесть и, главное, облегчала нагрузку на гусеницы.
Для погружения открывались краны - кингстоны, и тогда вода
заполняла специальные камеры. Для подъема танка на поверхность моря
вода из этих камер вытеснялась сжатым воздухом, находившимся в
баллонах под давлением в сотни атмосфер.
Чтобы снова заполнить баллоны сжатым воздухом, включали
компрессор высокого давления. Но это делалось только на поверхности
моря, когда компрессор мог всасывать наружный воздух.
Показали студенту и аккумуляторное отделение. Оно находилось в
нижней части подводного танка, возле гусениц.
Узкие проходы между рядами гигантских металлических коробок,
освещенные матовыми лампами, напоминали таинственный лабиринт.
Дизели в машинном отделении приводили в движение динамо,
заряжающие аккумуляторы.
Абсолютная автоматизация всего управления и надежность механизмов
позволили Васильеву обойтись очень небольшим экипажем.
Подводный дом оказался "многоэтажным" и "многоквартирным", если
считать все его многочисленные отсеки.
Синицкому пришлось потратить немало времени, чтобы познакомиться
с этим необыкновенным сооружением.
Нури почти уже смирился с присутствием любопытного москвича в
подводном доме. "Пожалуй, он неплохо себя ведет для первого раза",
заключил помощник Сайды, после того как показал ему все сооружение.
По приказанию Васильева, Нури привел студента обратно в камеру с
иллюминатором.
Синицкий устало сел на диван и только тут перевел дыхание. Он не
мог отдать себе отчета, почему так устал: то ли от ходьбы по лесенкам
и коридорам, то ли просто от впечатлений. Ему вдруг захотелось
возвратиться к своему "дневнику". Но трогать магнитофон, пока не
расшифрован английский разговор, просто нельзя. Мало ли что... В наше
время приходится быть особенно бдительным, об этом каждый должен
помнить...
"Правда, насчет белых шаров я ошибся. Какие же это мины, если они
оказались в подводном доме Васильева? - чувствуя некоторую неловкость,
размышлял Синицкий. - А я ко всем приставал, допытывался... Ясно, что
эти шары нужны для опытов. Их почему-то не показали, хотя Нури водил
меня всюду... Подводный дом! Кто бы мог подумать, что он существует...
Некоторым любителям заграничных "новинок" иной раз кажется, что,
например, стальной жилой дом с ванной и газом, который можно
перевозить с места на место, нарисованный в красках на обложке
иностранного журнала, - чудо техники... А что бы они сказали, если бы
вдруг узнали о том, что дом, созданный советскими инженерами, начал
свое путешествие не по земле, а по морскому дну?.. Сколько еще чудес
делается в наших институтах!.. Захватывает дыхание... - думал
Синицкий. - И какое счастье, что я могу присутствовать на испытаниях
одного из этих необыкновенных изобретений! Как я благодарен за это
доверие!"
Глава двенадцатая
ПАДАЮЩАЯ БАШНЯ
Ночь опустилась над морем, такая же глубокая и темная, как под
водой, где сейчас путешествует танк инженера Васильева. Не видно огней
на горизонте: их закрывают высокие, как горы, волны. В воздухе -
соленые брызги и сплошная водяная пыль...
Опытная вышка Гасанова дальше всех ушла в море. Она одинока. В
такую погоду даже солидные и надежные, видавшие виды теплоходы
предпочитали отстаиваться в портах.
После того как Мариам сообщила Гасанову дополнительные расчеты
прочности нового стометрового основания, он решил все проверить сам.
Взял у нее тетрадь с записями, вытащил из кармана счетную линейку и,
сжав губы, начал пересчитывать числовые значения, показавшиеся ему
недостаточно точными.
Мариам стояла около стола в ожидании и прислушивалась к ударам
волн в тонкую стенку дощатого домика. Лампочка все сильнее и сильнее
раскачивалась под потолком, дрожали стекла в маленьком оконце. Сквозь
щели в раме сочилась вода и тонкой струйкой стекала на стол, на
тетрадь с записями.
Гасанов этого не замечал. Он часто откидывал непослушные волосы с
мокрого лба, задумывался на мгновение, и вновь в его нетерпеливых
пальцах скользил движок линейки...
Каждый жест, каждая фраза инженера, сосредоточенное и в то же
время недовольное выражение его лица, когда он оценивал чертеж своей
новой конструкции, глубокие складки между бровями, сжатые тонкие губы
- все это было очень хорошо знакомо Мариам.
В институте многие считали, что с Гасановым работать очень
трудно. Его строгая требовательность подчас расценивалась, как
придирчивость. Чертежницы из группы Гасанова испытывали неподдельный
страх, когда инженер, заметив небрежность или ошибку в чертеже, вдруг
краснел от гнева и при всех резко отчитывал провинившуюся.
Мариам вспомнила день, когда еще пятилетней девочкой она
встретила Ибрагима у себя во дворе... Этот горячий и вспыльчивый
мальчуган подчинил своей воле всех соседских ребят. Они ходили за
Ибрагимом по пятам, так как только он мог выдумывать самые
необыкновенные затеи. Это он сделал качели, перекинув тонкую трубу
через высокий каменный забор, - так он испытывал крепость нервов и
смелость своих товарищей. Ибрагим же выдумал и головокружительное
катанье с окрестных гор не на санках, а на самодельных колясках. Что
поделаешь, снега в Баку почти не бывает!..
Маленькому Ибрагиму не раз доставалось от родителей за подобные
дела, но он не унывал, придумывал все новые и новые затеи... С годами
все это постепенно проходило, но и потом, в школе, даже в старших
классах, неугомонный изобретатель нет-нет, да и придумает какую-нибудь
занятную штуку, вроде перепончатых плавников. Ибрагим пытался
практически доказать, что если надеть на руки и на ноги специальные
плавники с перепонками, как у лягушек, то можно очень быстро плавать.
Он их сам сделал из алюминиевых трубок и резины от велосипедной
камеры.
Потом учеба в институте, работа в комсомоле, увлечение
изобретательством, большая конструкторская и организаторская работа...
Обычное начало биографии передового советского инженера.
Мариам помнила первую встречу Гасанова с ее старшей подругой,
Саидой. Тогда они вместе работали и общей исследовательской группе.
Многого сейчас не могла понять Мариам. "Что же случилось с Саидой?"
искренне, с болью в сердце за своих друзей спрашивала она себя и не
находила ответа. Неужели Саида настолько увлечена работами Васильева,
что больше ничего не видит? Мариам казалось, что такое чрезмерное
увлечение вызывает у Ибрагима недовольство, вполне естественное в его
положении. Он ждет от нее усовершенствованных приборов, которые очень
нужны. Саида ему совсем не помогает. Правда, вся автоматика на опытной
вышке Гасанова была поставлена Саидой. Но это она сделала еще до своей
командировки. Мариам помнила, как дружно тогда они работали. "Нет, так
нельзя! - думала она. - Сейчас, как никогда. Саида должна поддержать
Ибрагима. Неужели она этого не чувствует?"
Холодом и влагой пахнуло от двери. В комнату заглянул Григорян:
- Такого шторма никогда не видал! Надо лодки готовить, пояса
надевать.
Он прихлопнул дверь и скрылся в темноте. Мариам встревожилась:
"Как-то будут вести себя ребята?"
Сильный порыв ветра распахнул дверь и ударил о дощатую стенку.
Мариам бросилась к двери, но закрыть ее не могла. Вырываясь из рук,
дверь, как живая, в отчаянье билась о стену. Через порог перекатилась
волна.
Гасанов бросил чертеж и подскочил к Мариам... Справившись с
дверью, инженер выбежал на мостик.
Григорян и моторист проверяли крепления лодок. Стальные трубы
вздрагивали при каждом ударе волны.
Всем были розданы спасательные круги.
- Ребята очень боятся? - с тревогой спросил Гасанов, всматриваясь
в лицо Григоряна: в слабом свете фонаря блестели капли, ползущие по
его щекам и подбородку.
Мастер медлил с ответом. Затем вытер лицо платком и с наигранной
веселостью воскликнул:
- Чтобы такие ребята испугались! Как можно? - и тут же похвалил
свои "молодые кадры": - Понимаешь, они уже хорошо работают. Записи
аккуратные. Сам смотрел.
Электрический фонарь, подвешенный у вышки, казался молочно-белым
призрачным шаром. Он освещал мокрые доски, по которым перекатывались
пенистые волны. Лодки были перевернуты. Опытные установки закрыты
брезентовыми чехлами.
Григорян и моторист спрятались от ветра под вышку: внизу она была
защищена от непогоды.
Ребята забрались повыше на стальной переплет и оттуда с
любопытством всматривались в темноту. Они ничего не видели, кроме
растрепанных волн, блестевших в свете фонаря, и крупных, тяжелых
брызг, падавших на звенящий настил, точно стеклянные орехи... Все
остальное скрывала темнота.
- Жизнь интересная у нас получается, - начал Степунов, крепко
держась за стальную решетку. - Вот я, например, всегда хотел быть
моряком, думал, что нет на свете ничего лучше, чем служить на корабле.
И вдруг я сегодня попадаю на корабль... Разве не похоже? Сейчас я
вроде как на капитанском мостике. - Он неслышно рассмеялся.
- Хочешь капитаном быть? Да? - ехидно спросил Али, посматривая
вверх. - Хорошее желание, но только... - он прыснул от смеха, - если
бы да верблюду крылья!..
- Ну и ладно, - смутился "капитан". - А разве быть матросом
плохо? Или, скажем, штурманом? Вот, предположим, наш корабль в море...
- Совсем похоже, - кто-то пробасил снизу: - берег далеко, и мачта
есть, и шлюпки к борту пришвартованы...
- Даже матросы есть, - добавил из темноты другой голос. - На
нашем неплавающем корабле и мы с их работой справимся!
- Капитан тоже есть, - заметил Али, - Без этой должности не
обойдешься.
- Уж не ты ли в капитаны просишься? - насмешливо спросил
Степунов.
- Зачем я, - с подчеркнутой скромностью ответил Али. - Тут есть
замечательный капитан.
- Кто же?
- Ясно, что Гасанов. Здесь ему такие права положены.
- А кто же, по-твоему, адмирал? - опять раздался голос из
темноты.
- Конечно, сам директор. Когда он приезжал сюда, парадный трап
спускали, - убежденно ответил Али.
- А Григорян кто, по-твоему? - не отставал все тот же настойчивый
парень.
- Боцман! - со смехом ответил Степунов. Приложив руку к глазам и
как бы стараясь что-то разглядеть в кромешной темноте, он на минуту
замолчал, затем восторженно крикнул: - Ну и шторм! Двадцать баллов!
- Зачем врать, скажи, пожалуйста? Такого никогда не бывает, -
укоризненно сказал Али.
- Мало ли что! И корабля такого не бывает. Так даже интереснее...
А что, ребята, здесь на вышке тоже здорово! Мне кажется, лучше, чем на
корабле. Вот только надо все видеть по-интересному.
- Это как в бинокль или телескоп? - послышался насмешливый голос.
- Зачем так говоришь? - вступился за своего друга Али. -
Бинокли-минокли... Совсем не понимаю! Обыкновенно надо смотреть. Я
раньше думал: никогда не буду работать на заводе или на буровой. Все
ребята хотят быть летчиками или моряками. Говорят, на буровой
неинтересно, на заводе скучно - точи разные гайки-майки,
болты-молты... А теперь я узнал: если хочешь хорошо работать, везде
интересно.
- В самую точку попал, Али! - оживился Степунов. - У меня брат
есть, он в мореходном училище учится. Задается - не подходи! В
плавании был, про шторм рассказывал... А потом и говорит: "Ты,
сухопутная крыса, знаешь ли ты, что такое шторм? Это, дорогой мой,
урок мужества... Важно "не сдрейфить"! Теперь я ему расскажу про этот
урок. Пусть бы он здесь посидел!..
Высокая волна с ревом ударилась о вышку и обдала ребят, как
дождем.
- То-то! - удовлетворенно заметил Степунов, вытирая лицо. - Даже
сюда достает.
Ребята придвинулись к нему вплотную и, крепко держась за железный
переплет, смотрели в черную морскую даль.
- Ребята, а ребята, - испуганным шепотом проговорил маленький
Али, - она качается...
- А как же ты думал? - солидно заметил Степунов. - Мачта, она
всегда должна качаться, если шторм... Вы только, ребята, спасательные
круги не упустите!
- Слыхали, - отозвался Али. - Боцман Григорян приказывал.
- Может, и ни к чему они? - успокаивающе рассуждал Степунов,
поправляя сползающий круг. - Что поделаешь, на корабле - как на
корабле!.. Вахтенный журнал тоже надо вести.
Он наклонился над клеенчатой тетрадью, достал из кармана карандаш
и начал что-то записывать...
Шторм постепенно утихал. Уже показались на горизонте береговые
огни.
- До чего же интересная жизнь раньше у моряков была! -
мечтательно рассказывал все тот же Степунов. - От книжки не
оторвешься! На каждой странице - приключения. Плавали в океанах и