запах яблок, и лунные ночи, и знакомая скамейка в парке возвращали ее к
прошлому.
Она много занималась, брала дополнительные ночные дежурства. По
настоянию мамы на летние каникулы уехала к родственникам в Приазовье. Она
потеряла интерес к студенческим вечерам, друзей особых не было.
Долгие годы учебы, госсэкзамены, диплом с отличием и назначение в
крупный северный порт.
Перед отьездом встретилась случайно со Светой. Проезжающее мимо такси
резко затормозило и яркая эффэктная женщина выскочила на тротуар.
- Ну, вот наконец, встретились. Что ты избегаешь меня? Что особенного
произошло? Ведь как мы дружили - у нее появились слезы на глазах - Ну что ты
молчишь?.. Мы были слегка пьяны тогда... Он любил лишь тебя... Я ему не
нужна была. Давай поговорим. Если бы ты знала, как мне тебя недостает...
Наверно, она была искренна сейчас. Она очень хотела помириться, может
повиниться.
- Нет, не смогу. Извини - Рита отвернулась, быстро ушла прочь.
... Работа в больнице, в далеком холодном городе нравилась ей и хотя не
сразу пришли умение и профессионализм, ее уважали, считались с мнением. Но
многим она казалась замкнутой, неприступной. Она редко принимала участие во
всяких коллективных мероприятиях. К ухаживаниям неженатых коллег относилась
равнодушно. Но годы не стоят на месте. Отработав около пяти лет и жалея
маму, остававшейся одной и прихваривающей в последнее время, написала запрос
в горздравотдел, получила согласие на перевод в родной город, в только что
открывшееся отделение...
И вдруг эта неожиданная втреча и всплывшая наново боль. Она ничего не
забыла. Ей и сейчас виделись две фигуры в темном углу балкона. Она, наверно
никогда не сможет забыть...
Через несколько дней, получив предварительный результат биопсии, она
позвонила Липскому и добавила кое-что в лечении. Он сказал. что состояние их
пациента улучшилось и день операции уже назначен.
Когда Рита пришла, Липского не оказалось в отделении. Некоторое время
она ожидала его в кабинете. Затем нерешительно поднялась и пройдя к знакомой
палате, бесшумно стала в дверях. Как и в первый раз, Марк сидел
прислонившись спиной к стене. Он повернул голову в ее сторону. Она молчала.
- Это ты, я знаю - он протянул руку.
Помедлив минутку, она подошла, опустилась на стул. Он нашел ее руку
- Ну как живешь, моя первая любовь?.. Сколько же лет я не видел тебя?
Восемь - девять? Я боялся, что не зайдешь больше. Спасибо тебе за лечение,
за все...
Он замолчал. Молчала и она.
- Больше всего в жизни я боялся оказаться в жалком положении... И вот
теперь... Но не жалей меня, не надо. Я выкарабкаюсь, рук на себя не
наложу-он снова замолчал.
Она тоже молчала, нервный ком стоял в горле
Все еще удерживая ее руку в своей, он тихо произнес:
- Что же мы тогда наделали? Ведь мы любили... Моя слабость... Твоя
гордость. И она, твоя лучшая подруга... Я должен был ползти за тобой на
коленях по снегу в ту проклятую ночь, я должен был вымолить у тебя
прощения... Ты оказалась сильнее меня... Но кто знает, нужна ли была эта
сила- он опустил голову.
В палате было очень тихо. Рита старалась сдерживать слезы, но они
лились непроизвольно и он, наверно, чувствовал, что она плачет.
- Ну а ты - то, как? Надеюсь, счастлива? - спросил после паузы
- У меня все в порядке.
Все еще не отпуская ее рук, он притянул их к губам. Рита мягко
высвободилась.
- Поправляйся- она поднялась со стула.
Липский ждал ее в кабинете. Не подавая вида, что заметил ее
покрасневшие глаза, предложил
- Уже поздно, я провожу вас. Через неделю мы снимем повязку.
Приезжайте, посмотрим вместе результат.
На душе у нее было тяжело, хотелось поскорее добраться до постели и
постараться уснуть, не думать. Она все еще ощущала прикосновение его бледных
рук, видела его твердо сжатые губы и слишком прямые плечи. Ей было до боли
жаль его. Неужели она до сих пор не освободилась от своего чувства... Она
вспомнила, как страдала тогда. А сейчас ей думалось почему-то лишь о его
безысходности. Она все еще любит его? Наверно, никогда и не переставала
любить...
Липский позвонил в конце недели, попросил заехать. Он обрадовался ее
приходу, ждал, как и в первый раз, внизу в вестибъюле, и проводив в свой
кабинет, неожиданно предложил:
- А давайте-ка отметим все-таки успешный исход операции нашего общего
больного. Сегодня мы сняли повязку и вправе говорить об этом.
Он достал из шкафа бутылку коньяка, конфеты, электркофеварку.
Они сидели напротив друг друга за небольшим приставным столиком и Рита
чувствовала, как темно-золотистый, ароматный нектар обволакивает ее тело и
затупляет, отодвигает куда-то вдаль всю давящую тяжесть прошедших недель.
Мягкий, тихий голос Липского удивительным образом успокаивал. Он говорил
что-то, она улыбалась его словам. И казалось, что рядом с ней давний,
хороший друг.
Они выходили из дверей кабинета, и Рита инстинктивно повернулась в
сторону знакомой палаты. Липский перехватил ее взгляд:
- Хотите заглянуть?
На секунду она задумалась
- Нет. Моя помощь уже не требуется ему.
Метель разыгравшаяся не на шутку, успела замести машину, пришлось
разгребать ее. Когда, наконец, медленно выбирались из занесенной снегом
пустынной аллеи, еще издали, сквозь снежную пелену увидели идущую навстречу
женщину с дорожной сумкой в руке. Она торопилась, увязая в снегу, почти
бежала. Невысокая, тонкая фигурка в длинном темном пальто и меховой шапке.
Она остановилась на обочине узкой дорожки, с нетерпением пережидая пока
машина проедет.
- Это его жена - сказал Липский - Я разговаривал с ней после операции.
Они всего два года вместе - он помолчал, потом добавил - Похоже, что устоит,
не сломится перед ожидающими ее испытаниями.
Почувствовав, что на нее смотрят, женщина оглянулась, всматриваясь. Но
машина уже проехала мимо и в снежной круговерти трудно было разглядеть
сидящих в ней людей.
прошлому.
Она много занималась, брала дополнительные ночные дежурства. По
настоянию мамы на летние каникулы уехала к родственникам в Приазовье. Она
потеряла интерес к студенческим вечерам, друзей особых не было.
Долгие годы учебы, госсэкзамены, диплом с отличием и назначение в
крупный северный порт.
Перед отьездом встретилась случайно со Светой. Проезжающее мимо такси
резко затормозило и яркая эффэктная женщина выскочила на тротуар.
- Ну, вот наконец, встретились. Что ты избегаешь меня? Что особенного
произошло? Ведь как мы дружили - у нее появились слезы на глазах - Ну что ты
молчишь?.. Мы были слегка пьяны тогда... Он любил лишь тебя... Я ему не
нужна была. Давай поговорим. Если бы ты знала, как мне тебя недостает...
Наверно, она была искренна сейчас. Она очень хотела помириться, может
повиниться.
- Нет, не смогу. Извини - Рита отвернулась, быстро ушла прочь.
... Работа в больнице, в далеком холодном городе нравилась ей и хотя не
сразу пришли умение и профессионализм, ее уважали, считались с мнением. Но
многим она казалась замкнутой, неприступной. Она редко принимала участие во
всяких коллективных мероприятиях. К ухаживаниям неженатых коллег относилась
равнодушно. Но годы не стоят на месте. Отработав около пяти лет и жалея
маму, остававшейся одной и прихваривающей в последнее время, написала запрос
в горздравотдел, получила согласие на перевод в родной город, в только что
открывшееся отделение...
И вдруг эта неожиданная втреча и всплывшая наново боль. Она ничего не
забыла. Ей и сейчас виделись две фигуры в темном углу балкона. Она, наверно
никогда не сможет забыть...
Через несколько дней, получив предварительный результат биопсии, она
позвонила Липскому и добавила кое-что в лечении. Он сказал. что состояние их
пациента улучшилось и день операции уже назначен.
Когда Рита пришла, Липского не оказалось в отделении. Некоторое время
она ожидала его в кабинете. Затем нерешительно поднялась и пройдя к знакомой
палате, бесшумно стала в дверях. Как и в первый раз, Марк сидел
прислонившись спиной к стене. Он повернул голову в ее сторону. Она молчала.
- Это ты, я знаю - он протянул руку.
Помедлив минутку, она подошла, опустилась на стул. Он нашел ее руку
- Ну как живешь, моя первая любовь?.. Сколько же лет я не видел тебя?
Восемь - девять? Я боялся, что не зайдешь больше. Спасибо тебе за лечение,
за все...
Он замолчал. Молчала и она.
- Больше всего в жизни я боялся оказаться в жалком положении... И вот
теперь... Но не жалей меня, не надо. Я выкарабкаюсь, рук на себя не
наложу-он снова замолчал.
Она тоже молчала, нервный ком стоял в горле
Все еще удерживая ее руку в своей, он тихо произнес:
- Что же мы тогда наделали? Ведь мы любили... Моя слабость... Твоя
гордость. И она, твоя лучшая подруга... Я должен был ползти за тобой на
коленях по снегу в ту проклятую ночь, я должен был вымолить у тебя
прощения... Ты оказалась сильнее меня... Но кто знает, нужна ли была эта
сила- он опустил голову.
В палате было очень тихо. Рита старалась сдерживать слезы, но они
лились непроизвольно и он, наверно, чувствовал, что она плачет.
- Ну а ты - то, как? Надеюсь, счастлива? - спросил после паузы
- У меня все в порядке.
Все еще не отпуская ее рук, он притянул их к губам. Рита мягко
высвободилась.
- Поправляйся- она поднялась со стула.
Липский ждал ее в кабинете. Не подавая вида, что заметил ее
покрасневшие глаза, предложил
- Уже поздно, я провожу вас. Через неделю мы снимем повязку.
Приезжайте, посмотрим вместе результат.
На душе у нее было тяжело, хотелось поскорее добраться до постели и
постараться уснуть, не думать. Она все еще ощущала прикосновение его бледных
рук, видела его твердо сжатые губы и слишком прямые плечи. Ей было до боли
жаль его. Неужели она до сих пор не освободилась от своего чувства... Она
вспомнила, как страдала тогда. А сейчас ей думалось почему-то лишь о его
безысходности. Она все еще любит его? Наверно, никогда и не переставала
любить...
Липский позвонил в конце недели, попросил заехать. Он обрадовался ее
приходу, ждал, как и в первый раз, внизу в вестибъюле, и проводив в свой
кабинет, неожиданно предложил:
- А давайте-ка отметим все-таки успешный исход операции нашего общего
больного. Сегодня мы сняли повязку и вправе говорить об этом.
Он достал из шкафа бутылку коньяка, конфеты, электркофеварку.
Они сидели напротив друг друга за небольшим приставным столиком и Рита
чувствовала, как темно-золотистый, ароматный нектар обволакивает ее тело и
затупляет, отодвигает куда-то вдаль всю давящую тяжесть прошедших недель.
Мягкий, тихий голос Липского удивительным образом успокаивал. Он говорил
что-то, она улыбалась его словам. И казалось, что рядом с ней давний,
хороший друг.
Они выходили из дверей кабинета, и Рита инстинктивно повернулась в
сторону знакомой палаты. Липский перехватил ее взгляд:
- Хотите заглянуть?
На секунду она задумалась
- Нет. Моя помощь уже не требуется ему.
Метель разыгравшаяся не на шутку, успела замести машину, пришлось
разгребать ее. Когда, наконец, медленно выбирались из занесенной снегом
пустынной аллеи, еще издали, сквозь снежную пелену увидели идущую навстречу
женщину с дорожной сумкой в руке. Она торопилась, увязая в снегу, почти
бежала. Невысокая, тонкая фигурка в длинном темном пальто и меховой шапке.
Она остановилась на обочине узкой дорожки, с нетерпением пережидая пока
машина проедет.
- Это его жена - сказал Липский - Я разговаривал с ней после операции.
Они всего два года вместе - он помолчал, потом добавил - Похоже, что устоит,
не сломится перед ожидающими ее испытаниями.
Почувствовав, что на нее смотрят, женщина оглянулась, всматриваясь. Но
машина уже проехала мимо и в снежной круговерти трудно было разглядеть
сидящих в ней людей.