– А мне апельсинового сока, пожалуйста.
– Мм… гм, хорошо. – Ему не хотелось уходить, но нетерпеливые взгляды двух женщин не оставляли иного выбора. Лори посмотрела вслед, потом тревожно выглянула из-за колонны.
– Все в порядке, я держу твоего отца в поле зрения. Он сейчас в другом конце зала, пытается игнорировать какую-то стриженную наголо девицу, сказала Мэгги, пускаясь на разведку. – Он разрешает тебе пить?
– Он не против, если я иногда выпью бокал, – ответила Лори с заметной теплотой и впервые посмотрела Мэгги в глаза. – А вообще он предоставляет мне свободу выбора. Я решаю сама.
– Тем лучше для тебя. – Мэгги не стала делать вид, что не поняла вызов. Но решения, которые мы принимаем, неизбежно зависят от наших знаний и опыта.
До сих пор ты вела довольно затворническую жизнь. Представляю, как очаровывает Финн, если смотреть на него сквозь окошко башни из слоновой кости. Только он ведь не сказочный принц, явившийся спасти тебя от скуки, он мужчина из плоти и крови, которому нужен равный партнер, а не девочка, пробующая крылышки.
Ответом было молчание, и в Мэгги шевельнулась жалость. Похоже, характер у Лори Фортуны столь же холодно-невинный, как и ее внешность. Бедный Финн.
– Мне очень жаль, Мэгги, – тоненько пискнула девушка. – Но если ты решила, что хочешь сохранить его для себя, то тебе не повезло. Финн предложил мне руку, и я не позволю ему нарушить слово.
Мэгги подумала, что ослышалась. Широко раскрыв глаза, она смотрела на тонкое, бескровное личико… как оно не соответствует милой решимости этих слов!
– Ты хочешь бороться со мной за него?
Острый подбородочек задрался вверх.
– Я собираюсь бороться с ним за него. Финну кажется, что я нуждаюсь в защите. Вовсе нет. Я люблю его. Он любит меня. Он может быть женат на тебе, но он – мой!
– Не сомневаюсь, что другие женщины думали так же. У него ведь их было, знаешь ли…
– Все они ничего не значили. Это было просто времяпрепровождение. Отныне у него есть дом в моем сердце, и там он найдет все, в чем нуждается.
Какая самоуверенность! Мэгги вдруг заметила проблеск стали в младенческих голубых глазах. Она на мгновение даже опустила взгляд.
– Извини, я просто проверяла тебя, как и Финн.
Разве у меня есть право голоса? Наш брак никогда не был настоящим. – (В пустой, со стальным отливом голубизне забрезжила радость.) – Но, по-моему, тебе нужно знать все, прежде чем вы с Финном пойдете дальше. Не потому, – поспешила добавить она, когда Лори раскрыла рот, – что я думаю, будто ты можешь разлюбить его, – поверь, я скорее ожидаю, что ты полюбишь его еще больше, – а потому… ну, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Не спорю, он твой, но я взяла его попользоваться и еще не вернула…
Вместо того чтобы возмутиться, Лори рассмеялась, отчего уголки ее аккуратного ротика поползли вверх, повторяя линию чуть раскосых глаз.
Превращение бесцветного ангела в хулигана-мальчишку говорило о многом. Она действительно милая девочка, но еще и с доброй толикой перца. Все страхи Мэгги мгновенно испарились. «Да, Финн, – с облегчением подумала она. Теперь я вижу…»
– Ладно, пообедаем вместе и проведем военный совет, – объявила она. – Или лучше отправимся все вместе к нашему адвокату, потому что, кроме нас двоих, только он знает все тонкости нашего бумажного брака. Ох, Лори, если бы ты знала, как я рада, что Финн нашел такую, как ты. Ты права, остальные женщины ничего не значили. Финн просто проводил время, как холостяк, каким он и был на самом деле. Только я боялась, как бы он не влюбился случайно в женщину из тех, кто щекочет себе нервы, заводя роман с женатым мужчиной!.. – Мэгги испуганно зажала рот рукой, но Лори не обиделась.
– Я не щекотала себе нервы, поверь. Я была совершенно убита, узнав, что он женат… Потом много недель отказывалась встречаться с ним, но от этого не переставала его любить. Именно тогда, когда пришлось пожертвовать мечтой о счастливой любви, я поняла, что люблю по-настоящему. Наверное, я стала взрослой. Когда он написал мне… сказал, что ваш брак – фиктивный, что ты обещала дать ему свободу по первому требованию, что он не подойдет ко мне, пока не уладит все с разводом… – она беспомощно развела тонкими руками, даже и тогда у меня оставались сомнения. У отца очень твердые представления о святости брака, а я получала образование в монастыре… очень сильная комбинация.
– Ты католичка? Тебя беспокоит проблема брака с разведенным протестантом?
Лори помотала головой.
– Выбор школы определялся ее привилегированностью, а не верой. В конце концов, когда все перекипело, на дне остался простой вопрос: люблю ли я Финна настолько, чтобы пройти через ад? Ответ был: «Да!»
– А твой отец?
Лори отвела взгляд, надеясь скрыть тоску в глазах.
– Я не знаю, сколько займет ваш развод, но какое-то время с женитьбой придется подождать. А когда мне исполнится восемнадцать, что папа сможет сделать? – Печальная улыбка. – Разве что уволить.
– Ты работаешь на него? – поразилась Мэгги. Эта девушка полна сюрпризов.
– На «Фортуну» – компанию. Я работаю учеником ювелира.
– В самом деле? – В восхищенном восклицании Мэгги была доля скепсиса.
– И намерена доучиться. Если не в «Фортуне», то в другой компании. Меня всегда интересовали живопись и дизайн. Папа подарил мне оборудованную мастерскую. До сих пор я работала только с полудрагоценными камнями, но предпочитаю золото и серебро. Вот некоторые из моих работ. – Она продемонстрировала четыре изумительно варварских кольца на своих пальцах.
Мэгги была покорена.
– Сама я не ношу кольца, но могу отличить хорошую вещь. Эти великолепны!
Если потеряешь работу в «Фортуне», Финн выставит твои работы на продажу в «Маркхаме». – Престижный магазин, основанный Маркхамом Коулом пятьдесят лет назад, был краеугольным камнем многостороннего дела «Коул и K°», которым Финн управлял при немалом вмешательстве деда-основателя, упорно не желающего уходить на покой в свои семьдесят с лишним лет.
– Я еще не настолько уверена в себе, чтобы что-то продавать. Но хотела бы сделать браслет для тебя.
– О, спасибо, я…
– Лори?
Мэгги настолько увлеклась разговором, что забыла следить за Никласом Фортуной. Он стоял у колонны, щурясь на двух виновато застывших женщин.
Мэгги молилась про себя, чтобы Финн не вздумал броситься на помощь. Она откашлялась, но Ник Фортуна заговорил первым:
– Лори? Майкл Стивене хотел представить тебя своей матери.
Лори чуть заметно напряглась, и Мэгги, поверхностно знакомая со Стивенсами, поняла причину. Майкл был ровесником Лори. Милый, вполне подходящий мальчик.
– Я… да, конечно… Я как раз возвращалась из дамской комнаты. – Лори взяла себя в руки и снова приобрела вид полнейшей невинности. – Рада была познакомиться с вами, миссис Коул.
Лори бросилась прочь. Счастливица! Мэгги не позволили исчезнуть с такой легкостью. Как только Никлас Фортуна убедился, что дочь не может услышать его слов, он заговорил снова, и на этот раз голос, только что бывший довольно благозвучным, звучал со своей исконной угрюмостью.
– Держитесь подальше от моей дочери, миссис Коул. И если не хотите, чтобы вашему красавчику мужу пришлось заказывать новое лицо, не спускайте его с поводка!
Глава 2
– Мм… гм, хорошо. – Ему не хотелось уходить, но нетерпеливые взгляды двух женщин не оставляли иного выбора. Лори посмотрела вслед, потом тревожно выглянула из-за колонны.
– Все в порядке, я держу твоего отца в поле зрения. Он сейчас в другом конце зала, пытается игнорировать какую-то стриженную наголо девицу, сказала Мэгги, пускаясь на разведку. – Он разрешает тебе пить?
– Он не против, если я иногда выпью бокал, – ответила Лори с заметной теплотой и впервые посмотрела Мэгги в глаза. – А вообще он предоставляет мне свободу выбора. Я решаю сама.
– Тем лучше для тебя. – Мэгги не стала делать вид, что не поняла вызов. Но решения, которые мы принимаем, неизбежно зависят от наших знаний и опыта.
До сих пор ты вела довольно затворническую жизнь. Представляю, как очаровывает Финн, если смотреть на него сквозь окошко башни из слоновой кости. Только он ведь не сказочный принц, явившийся спасти тебя от скуки, он мужчина из плоти и крови, которому нужен равный партнер, а не девочка, пробующая крылышки.
Ответом было молчание, и в Мэгги шевельнулась жалость. Похоже, характер у Лори Фортуны столь же холодно-невинный, как и ее внешность. Бедный Финн.
– Мне очень жаль, Мэгги, – тоненько пискнула девушка. – Но если ты решила, что хочешь сохранить его для себя, то тебе не повезло. Финн предложил мне руку, и я не позволю ему нарушить слово.
Мэгги подумала, что ослышалась. Широко раскрыв глаза, она смотрела на тонкое, бескровное личико… как оно не соответствует милой решимости этих слов!
– Ты хочешь бороться со мной за него?
Острый подбородочек задрался вверх.
– Я собираюсь бороться с ним за него. Финну кажется, что я нуждаюсь в защите. Вовсе нет. Я люблю его. Он любит меня. Он может быть женат на тебе, но он – мой!
– Не сомневаюсь, что другие женщины думали так же. У него ведь их было, знаешь ли…
– Все они ничего не значили. Это было просто времяпрепровождение. Отныне у него есть дом в моем сердце, и там он найдет все, в чем нуждается.
Какая самоуверенность! Мэгги вдруг заметила проблеск стали в младенческих голубых глазах. Она на мгновение даже опустила взгляд.
– Извини, я просто проверяла тебя, как и Финн.
Разве у меня есть право голоса? Наш брак никогда не был настоящим. – (В пустой, со стальным отливом голубизне забрезжила радость.) – Но, по-моему, тебе нужно знать все, прежде чем вы с Финном пойдете дальше. Не потому, – поспешила добавить она, когда Лори раскрыла рот, – что я думаю, будто ты можешь разлюбить его, – поверь, я скорее ожидаю, что ты полюбишь его еще больше, – а потому… ну, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Не спорю, он твой, но я взяла его попользоваться и еще не вернула…
Вместо того чтобы возмутиться, Лори рассмеялась, отчего уголки ее аккуратного ротика поползли вверх, повторяя линию чуть раскосых глаз.
Превращение бесцветного ангела в хулигана-мальчишку говорило о многом. Она действительно милая девочка, но еще и с доброй толикой перца. Все страхи Мэгги мгновенно испарились. «Да, Финн, – с облегчением подумала она. Теперь я вижу…»
– Ладно, пообедаем вместе и проведем военный совет, – объявила она. – Или лучше отправимся все вместе к нашему адвокату, потому что, кроме нас двоих, только он знает все тонкости нашего бумажного брака. Ох, Лори, если бы ты знала, как я рада, что Финн нашел такую, как ты. Ты права, остальные женщины ничего не значили. Финн просто проводил время, как холостяк, каким он и был на самом деле. Только я боялась, как бы он не влюбился случайно в женщину из тех, кто щекочет себе нервы, заводя роман с женатым мужчиной!.. – Мэгги испуганно зажала рот рукой, но Лори не обиделась.
– Я не щекотала себе нервы, поверь. Я была совершенно убита, узнав, что он женат… Потом много недель отказывалась встречаться с ним, но от этого не переставала его любить. Именно тогда, когда пришлось пожертвовать мечтой о счастливой любви, я поняла, что люблю по-настоящему. Наверное, я стала взрослой. Когда он написал мне… сказал, что ваш брак – фиктивный, что ты обещала дать ему свободу по первому требованию, что он не подойдет ко мне, пока не уладит все с разводом… – она беспомощно развела тонкими руками, даже и тогда у меня оставались сомнения. У отца очень твердые представления о святости брака, а я получала образование в монастыре… очень сильная комбинация.
– Ты католичка? Тебя беспокоит проблема брака с разведенным протестантом?
Лори помотала головой.
– Выбор школы определялся ее привилегированностью, а не верой. В конце концов, когда все перекипело, на дне остался простой вопрос: люблю ли я Финна настолько, чтобы пройти через ад? Ответ был: «Да!»
– А твой отец?
Лори отвела взгляд, надеясь скрыть тоску в глазах.
– Я не знаю, сколько займет ваш развод, но какое-то время с женитьбой придется подождать. А когда мне исполнится восемнадцать, что папа сможет сделать? – Печальная улыбка. – Разве что уволить.
– Ты работаешь на него? – поразилась Мэгги. Эта девушка полна сюрпризов.
– На «Фортуну» – компанию. Я работаю учеником ювелира.
– В самом деле? – В восхищенном восклицании Мэгги была доля скепсиса.
– И намерена доучиться. Если не в «Фортуне», то в другой компании. Меня всегда интересовали живопись и дизайн. Папа подарил мне оборудованную мастерскую. До сих пор я работала только с полудрагоценными камнями, но предпочитаю золото и серебро. Вот некоторые из моих работ. – Она продемонстрировала четыре изумительно варварских кольца на своих пальцах.
Мэгги была покорена.
– Сама я не ношу кольца, но могу отличить хорошую вещь. Эти великолепны!
Если потеряешь работу в «Фортуне», Финн выставит твои работы на продажу в «Маркхаме». – Престижный магазин, основанный Маркхамом Коулом пятьдесят лет назад, был краеугольным камнем многостороннего дела «Коул и K°», которым Финн управлял при немалом вмешательстве деда-основателя, упорно не желающего уходить на покой в свои семьдесят с лишним лет.
– Я еще не настолько уверена в себе, чтобы что-то продавать. Но хотела бы сделать браслет для тебя.
– О, спасибо, я…
– Лори?
Мэгги настолько увлеклась разговором, что забыла следить за Никласом Фортуной. Он стоял у колонны, щурясь на двух виновато застывших женщин.
Мэгги молилась про себя, чтобы Финн не вздумал броситься на помощь. Она откашлялась, но Ник Фортуна заговорил первым:
– Лори? Майкл Стивене хотел представить тебя своей матери.
Лори чуть заметно напряглась, и Мэгги, поверхностно знакомая со Стивенсами, поняла причину. Майкл был ровесником Лори. Милый, вполне подходящий мальчик.
– Я… да, конечно… Я как раз возвращалась из дамской комнаты. – Лори взяла себя в руки и снова приобрела вид полнейшей невинности. – Рада была познакомиться с вами, миссис Коул.
Лори бросилась прочь. Счастливица! Мэгги не позволили исчезнуть с такой легкостью. Как только Никлас Фортуна убедился, что дочь не может услышать его слов, он заговорил снова, и на этот раз голос, только что бывший довольно благозвучным, звучал со своей исконной угрюмостью.
– Держитесь подальше от моей дочери, миссис Коул. И если не хотите, чтобы вашему красавчику мужу пришлось заказывать новое лицо, не спускайте его с поводка!
Глава 2
– Прошу прощения? – Внешне Мэгги воплощала холодное презрение, но внутри воцарилась паника. Что он знает?
– Можете просить что угодно, миссис Коул, но вряд ли я смогу, выразиться яснее. Я хочу, чтобы вы держались подальше от Лори. Она молода и впечатлительна; в ней слишком мало изощренности для той компании, в которой вы вращаетесь. Я предпочитаю, чтобы она такой и осталась.
– Вы не можете уберечь ее от взросления, – высокомерно ответила Мэгги, чувствуя, что паника начинает утихать. Не может он ничего знать точно, если предупреждает Мэгги, а не Финна. – И между прочим, у нас был совершенно невинный разговор. Просто я восхищалась ее ювелирными работами…
– Судя по тому, что я слышал о вас, миссис Коул, ничто, сделанное вами, не может быть «совершенно невинным».
У Мэгги полыхнули глаза от его сардонической ухмылки. Обиднее всего, что в данном случае этот высокомерный тип прав!
– А судя по тому, что слышала я, не вам бросать камень. Вас тоже невинным не назовешь.
– Верно. Но я никому не пудрю мозги. Свои личные дела я веду там, где их следует вести. Я несу ответственность за дочь и намерен выполнить все свои отцовские обязанности… а это включает и защиту от нее самой. Вы красивая женщина, вы очень обаятельны, а Лори еще только предстоит узнать, какой обманчивой бывает внешность.
– О, так вы собираетесь учить ее цинизму и недоверию к людям? – усмехнулась Мэгги, позабавленная комизмом ситуации. Не она ли несколько минут назад говорила Лори очень похожие слова… о Финне?
– Нет, но пускай узнает, что законы, управляющие нашим обществом, существуют не зря. Без моральных принципов анархия, алчность и распущенность уничтожили бы род человеческий. Самоконтроль и самоуважение идут рука об руку, создавая стабильную и счастливую жизнь. Два понятия, для которых, я уверен, в вашем серванте никогда не находилось места.
Да, что касается ханжества остепенившихся повес, она определенно была права, подумала Мэгги. Но Никлас Фортуна сильно недооценивает наследие, уже переданное дочери. Лори действительно молода, но далеко не так беззащитна, как ему кажется. Она может не походить на него физически, но в ней есть та же несгибаемая целеустремленность. Похоже, при случае Лори может оказаться точно такой же безжалостной в достижении цели, как и ее отец. Понимает ли это Финн? Остается надеяться, что это так, – в противном случае он, возможно, будет удивлен не меньше Никласа Фортуны.
– Ваша дочь уже почти совершеннолетняя. Если она до сих пор не научена верить собственным суждениям о людях, значит, вы оказались плохим воспитателем.
– Знаете, миссис Коул, уж кто бы и читал лекции о воспитании, да только не вы…
– Каждый имеет право на собственное мнение, включая падших ангелов, перебила Мэгги Ей совсем не нравился холодный сарказм, с которым он произносил «миссис Коул». Будто ее замужество – дурная шутка. До сих пор это была очень хорошая шутка!
– Падшая – согласен, но сомневаюсь, что вы когда-то были ангелом! – проскрежетал он.
– Пожалуй, нет, ангелы должны быть ужасно скучными, – согласилась Мэгги с самым томным видом, какой могла изобразить. Он так уверен в ее испорченности – стоит ли разуверять? Вот только отошел бы он на безопасное расстояние.
Внутренняя неловкость, которую он в ней порождал, становилась чересчур ощутимой при такой малой дистанции. Он весь состоял из опасных углов и зазубрин, о которые можно пораниться до крови. – Равно как и пуритане.
Густая, черная с проседью бровь поползла вверх. Глаза из серых стали голубыми, сменив по пути чуть ли не все цвета спектра.
– Так теперь я пуританин? Вы уж выберите что-то одно, миссис Коул. Если, конечно, есть чем выбирать.
Мэгги давно привыкла, что ее прихотливый ум не признают из-за отсутствия логики, – почему же ее так обидели слова Никласа Фортуны?
– Пожалуй, вы выпадаете где-то посередине между грешником и пуританином, – мило сообщила она. – Лицемер… вот, пожалуй, слово, которое может подсказать мне мой ограниченный ум.
– Я могу быть кем угодно, но только не лицемером, – отрезал он, и глаза снова стали серебристо-стальными. – Я живу в соответствии с кодексом чести, которому учу дочь. Я уважаю клятвы и обязательства других людей, даже если они не уважают их сами.
– И что же, черт возьми, это должно значить? – Мэгги рассердилась чуть ли не до потери рассудка.
– Это значит: если вам нужен я, не пользуйтесь моей дочерью как дымовой завесой. Я предпочитаю прямые, честные ходы.
– Что? – Мэгги была ошарашена его предположением – Хотя в любом случае ничего бы не вышло. В такой ситуации самоограничение, безусловно, полезнее для души.
– Господи, да что вы о себе воображаете? – удалось наконец выдохнуть Мэгги – Ну-ну, миссис Коул, откуда такая скромность? Вы прекрасно знаете, что между нами существует потенциальное влечение, хотим мы того или нет. Иначе с чего бы мы так старательно избегали друг друга?
У Мэгги задрожали ресницы. Она с трудом заставила себя не отвести взгляд, хотя и боялась, что он прочтет в ее глазах то, что сама она до сих пор не хотела признавать. И он таки прочел, отчего на жестком, почти грубом лице появилась улыбка. Но странно: проблеск юмора придал Никласу Фортуне еще более угрожающий вид. Улыбка на тигриной морде, промелькнуло в голове у Мэгги… а на ней самой – шкура, которую надо спасать. Она вызывающе вскинула голову. К несчастью, от этого движения прикрытые атласом груди выглянули в декольте, и Никлас Фортуна одарил их взглядом циничного восхищения, что привело Мэгги в полное бешенство.
– Придержите глаза! – прошипела она, не успев сообразить, насколько комично это должно прозвучать.
– Не так это просто, учитывая, какое добро выставляется. – Однако он послушно перевел прищуренный взгляд на лицо. – Вы любите играть в игры, миссис Коул. Я – нет. Я реалист. У меня могут возникать эротические фантазии на ваш счет, как они возникли бы у любого мужчины с живой кровью, но, в отличие от вас, я привык контролировать свои аппетиты. Если вы вышли на рынок за новым любовником, советую посмотреть на других прилавках. Может быть, ваша доступность не задевает мужа, может быть, еще и нравится, но мне она не кажется привлекательной. Даже не будь вы замужем, вряд ли я связался бы с вами. Предпочитаю женщин со старомодными взглядами на честь и целомудрие. Не судьба, миссис Коул. Так что повторяю еще раз: оставьте мою дочь в покое. Знакомство с ней ничего вам не даст.
– Вам, наверное, трудно будет осознать, мистер Фортуна, – едко сказала Мэгги, жестоко оскорбленная его предположением и пренебрежительностью, с какой оно было высказано, – но я ищу в мужчине большего, чем просто физическая привлекательность. Вы и близко не подходите к списку моих требований. Так что можете держать свою параноическую фантазию при себе. И я была бы вам очень благодарна, если бы вы отказались от идиотских выпадов против Финна…
Густые брови снова поднялись.
– Несколько запоздалое проявление супружеской заботы, вам не кажется? И, к сожалению, неуместное. Знаете ли вы, что ваш муж сейчас скачет по залу, как племенной жеребец, высматривая, какую бы бесхозную кобылку отбить от табуна?
Бедняга Финн, где же и забыться, как не в толпе. Но отсутствие реакции сыграло против нее.
Улыбка Никласа Фортуны стала еще саркастичней.
– Конечно, знаете. Это ведь укладывается в понятие «открытого» брака, как вы оба называете свое распутство. Только учтите, что там не все бесхозные. Не удивлюсь, если вашего смазливого муженька найдут как-нибудь вечером на темной аллее в луже крови после встречи с рассерженным мужем, братом или любовником…
Отцов он не упоминал. Слава Богу… Значит, совет держать Финна на поводке был просто выпадом в ее сторону, а не подозрением. Несколько успокоившись, Мэгги осмелела.
– Какой бы у нас ни был брак, он оправдывает себя, чего не скажешь о большинстве обычных. На самом-то деле вас и всех грязных сплетников бесит то, что мы счастливы!
– Серьезно? – Его внимательные глаза потемнели, и Мэгги снова ощутила дрожь беспокойства. – А вас как женщину не унижает то, что вы не можете удовлетворить все потребности своего партнера?
Люби она Финна, это могло бы сработать.
– Отнюдь нет! Мы с Финном слишком хорошо понимаем друг друга.
– А себя вы понимаете? – пророкотал он. – Что заставляет вас постоянно искать новых ощущений? Не внутренняя ли опустошенность? Не любви ли вы ищете? – Она различила новую ноту в смягчившемся голосе. Боже правый… неужели это… сочувствие? Он приблизился на шаг, и Мэгги отступила, чувствуя, что задыхается. Только его неуместного сочувствия и не хватало.
Откуда-то возникло ощущение собственной слабости и беззащитности совершенно безосновательное. – Бедная богатенькая девочка, – издевательски сопроводил он ее отступление, неверно его истолковав. – У вас всегда было все, что можно купить за деньги… но теперь вы начинаете понимать, что любовь нельзя купить. Не это ли вас мучит? Мечта о романтической любви? И неужели вы думаете найти ее, прыгая из постели в постель? Неужели вы не понимаете, что каждая такая попытка только отдаляет желанное? И неужели вас действительно удивляет, что я не хочу пускать Лори на эту карусель? У нее великий талант любви. Горе, если она растратит его, получив взамен оболочку изощренности.
Желание согласиться было почти непреодолимым. Под внешней грубостью угадывалась способность тонко чувствовать, а искренность отцовской тревоги внушала симпатию. Родители Мэгги погибли под обвалом в Швейцарии, когда ей было пять лет, но и до этого она не особо ощущала их присутствие. Ее отец был большим разочарованием для деда. Патрик Донован ожидал, что единственный наследник возьмет на себя руководство фирмой «Донован и компания», торговой империей, построенной в жестокой конкуренции с Маркхамом Коулом, старым партнером и соперником. Но Майклу Доновану больше нравилось тратить деньги, чем делать их, и в этом он находил полную поддержку у своей итальянки-жены.
Поэтому старый Патрик бессменно оставался у кормила компании, несмотря на быстро ухудшавшееся здоровье. Многие годы бизнес отнимал у него почти все время, но из того, что оставалось, он обязательно выкраивал минуты для любимой внучки, чтобы убедиться, что она ни в чем не нуждается. Однако она нуждалась. Экономки, гувернантки и компаньонки, хоть и были всегда самыми лучшими, не могли дать чувства семьи. Мэгги обожала деда при всем его упрямстве и властности и была в высшей степени уверена в его любви и нежности, но чего старик совершенно был лишен, так это чуткости. Никлас Фортуна за несколько минут угадал в ней больше, чем дедушка Патрик за последние пять лет. Это делало взаимное тяготение, которое она не могла не ощущать, почти духовной близостью, что уже по-настоящему пугало.
Мэгги решила, что лучше всего будет надерзить.
– Вы обращаетесь к моим лучшим чувствам? – издевательски поинтересовалась она и с облегчением заметила, что следы сочувствия в серо-голубых глазах рассеялись как дым.
– А они у вас есть? – проскрежетал он.
– Как вы считаете? – игриво поинтересовалась Мэгги.
– Я считаю… – Что бы ни собирался сказать Никлас Фортуна, он явно передумал и утробно прорычал:
– Я считаю, что вы безнадежно испорчены, черт вас возьми за это!
В этом яростном рыке прозвучала досада, пробившая брешь в обороне Мэгги.
Мгновение они молча смотрели друг на друга. Сейчас – когда досада вытеснила голодный мужской интерес в его глазах, взгляд их стал намного человечнее.
– Держитесь подальше от Лори, миссис Коул. Не говоря уж о всяких моральных соображениях, ни к чему нам знакомиться ближе…
У Мэгги вдруг пересохло во рту, а выпитое шампанское запоздало ударило в голову, прогнав все мысли. Остались только чувства, совсем ненужные чувства, включая тот самый голодный интерес, который она заметила в нем. На какое-то мгновение ею завладело ощущение беспомощности, прерванное самым неожиданным образом.
– Мэгги? Что происходит? – Это был Финн, ощетинившийся и готовый к мужской стычке.
– Ничего. – К сожалению, ответ прозвучал вовсе не так непринужденно, как следовало бы. Голос у нее дрогнул. В глазах Никласа Фортуны успело промелькнуть удовлетворение, прежде чем он перевел взгляд с предательски выразительных глаз Мэгги на ее мужа. Финн не воспользовался своим обаянием, на что надеялась Мэгги. Вероятно, он понимал, что обаяние не расколет ледяной панцирь этого человека. В глазах Финна был вызов.
– Мы с вашей женой просто… болтали.
Пауза была столь же многозначительной, как тигриная улыбка. К своему ужасу, Мэгги почувствовала, что лицо у нее горит, как минуту назад горело тело. Финн заметил небывалую для Мэгги краску на щеках и напрягся.
– Что ж, поищите кого-нибудь другого… поболтать. Мы с Мэгги уходим, сказал он с оскорбительной резкостью, беря жену под руку и притягивая к себе.
Мэгги отметила, что этот властный жест удивил не только ее, но и всех троих, включая самого Финна. Что за игру он затеял, изображая бдительного мужа?
– Жаль, – обронил Никлас Фортуна. Он взял свободную руку Мэгги, склонил свое боксерское лицо к черной коже перчатки и прильнул приоткрытыми губами к кружевным вставкам на костяшках пальцев. – До встречи… Мэгги, – хрипло сказал он с такой фамильярностью, что Мэгги передернуло.
– Слишком долго придется ждать, – бросил Финн и так резко потянул Мэгги, что ее рука выскользнула из жесткой ладони Ника Фортуны. – Держись подальше от моей жены. Фортуна. Если нужно что-то сказать, скажи лучше мне.
Ответом была та же темная, угрожающая улыбка.
– У тебя красивая жена, Коул, – тихо сказал Фортуна. – И очень неугомонная. Будь начеку. Глядишь, в один прекрасный день кто-то захочет увести ее.
Издевательски поклонившись, он ретировался, оставив Финна в подозрительном недоумении.
– Что он нес?
– Не обращай внимания. Просто хотел сказать тебе гадость, – поспешила ответить Мэгги. – Он застал меня за разговором с Лори и отчитал.
– Надутая свинья, – выругался Финн. – Видишь, с кем приходится жить Лори?
– Потом он снова вспомнил о Мэгги. – Ты уверена, что это все? Вы оба выглядели такими взбудораженными…
– Это допрос? – огрызнулась Мэгги, чувствуя себя виноватой. – И с чего тебе вздумалось налетать на нас? Этой петушиной выходкой ты только восстановил Фортуну против себя. Я-то думала, что ты собираешься соблюдать максимум деликатности…
– Мне не понравилось, как он смотрел на тебя. Держись от него подальше, Мэгги. Мы с. Лори управимся сами. Это наша драка, и не думаю, что тебе следует чересчур вмешиваться.
– Ты сейчас говоришь его языком, – сухо заметила Мэгги, отметив про себя, что еще не встречала столь непохожих друг на друга людей. Финну крайне редко приходилось за что-то драться, тогда как Никлас Фортуна брал с боем все, что имел. – Ты хоть понимаешь, что, изображая ревнивого мужа, только усложнил ситуацию? Как он может поверить, что ты искренне любишь его дочь, если при этом стремишься сохранить права на меня?
Финн неохотно пожал плечами.
– Проклятье!.. Но, черт возьми, Мэгги, он так вел себя с тобой только для того, чтобы оскорбить меня… у него на лице было написано, что он без зазрения совести использует людей. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня…
– Финн… – У Мэгги вдруг появилось неприятное подозрение. – Это же была просто игра, правда? Ты же не ревнуешь на самом деле? – Не хватало еще, чтобы Финн превратился в собаку на сене.
Финн нахмурился, но тут же его лицо осветилось обычной улыбкой.
– Может быть. Только не к Фортуне, а к его успеху. И так одна из женщин, которых я люблю, находится под его влиянием – не хватало, чтобы он и тебя подмял.
Мэгги с облегчением рассмеялась.
– Не беспокойся. Я уже большая девочка и, ты же знаешь, предпочитаю изысканных мужчин…
– Угу, именно это меня и беспокоит, – расстроенно признался Финн. Изысканным мужчинам ни разу еще не удавалось вогнать тебя в краску, как школьницу… даже в школьные годы. Флирт, которым ты занималась столько лет, не развил в тебе чувство самосохранения. Что, если ты нарвешься на мужчину, который не захочет легких отношений? И который примет твою репутацию за чистую монету? Ты понимаешь, какую репутацию приобрела в результате нашего брака? Сейчас ты защищена хотя бы моим именем, и я просто обязан сказать тебе, что после развода, потеряв мое имя, ты не потеряешь моей защиты.
– Спасибо, Финн, но я ведь могу и сохранить имя, – пригрозила Мэгги. – Ты ни разу не вмешивался в мою жизнь с тех пор, как мы поженились, и я была бы очень признательна, если бы ты продолжал в том же духе и после развода. В противном случае весь этот сброд решит, что ты занимаешься tenase a lrorl.
Это было бы нечестно по отношению к Лори и ко мне, хотя, несомненно, твоя репутация только укрепится…
Финн рассмеялся, и они сменили тему, но Мэгги прекрасно понимала, каким обоюдоострым мечом был их брак-пустышка. Она искренне радовалась за Финна, но, честно говоря, побаивалась предстоящей свободы и себя в роли одинокой женщины на современной либеральной сцене, особенно среди ее суетных сверстников и друзей. Во всяком случае, никто не должен узнать, каким блестящим фарсом был их брак… по крайней мере до тех пор, пока их великие деды не отойдут с миром.
Томас Ричи, адвокат Коулов, сказал один столько же, сколько все трое, сидевшие напротив. Разговор происходил на следующий день в обитом плюшем офисе с видом на Оклендский порт. Лори, якобы ушедшая за покупками на время обеденного перерыва в ювелирных мастерских «Фортуны», в священном ужасе слушала запуганную историю брака Коулов, а Финн с Мэгти мрачно взирали на кипу документов, извлеченных Томасом из папки. Предыдущим вечером Финн вынужден был смущенно признать, что совершенно запутался, пытаясь объяснить суть дела.
– В действительности все очень просто, – заметил Томас в краткой и выразительной манере, отточенной двадцатипятилетней практикой. В свое время он был удивлен, когда Финн и Мэгги обратились со своим делом к нему, поскольку, как известно, Коулы и Донованы не только в бизнесе, но и в юридической практике всегда обращались к конкурирующим фирмам. Потом он выслушал немало посулов и угроз от Патрика Донована и Маркхама Коула, настоятельно желавших получить информацию о внучке и внуке, но остался непреклонен. Вообще-то Мэгги подозревала, что ему доставляло большое удовольствие задирать нос перед двумя самыми могущественными людьми города… и перед их влиятельными юридическими конторами. Томас занимался своей практикой вместе с сыном и зятем на старомодный манер, и Мэгги подозревала также, что их необычный брак внес разнообразие в рутинные дела скромной конторы – Неплохой способ прекратить фамильную вражду, – согласилась Лори. – Но Финн не рассказывал мне, с чего все началось – Потому что этого на самом деле никто не знает, – ответил Томас. Считается, что замешана Жозефина, жена Патрика Донована, но это только слухи. Достоверно известно лишь то, что, проработав некоторое время совместно, Маркхам Коул и Патрик вдруг сильно повздорили. Они затеяли тяжбу о праве на владение магазином, который к тому времени уже стал весьма преуспевающим, и дед Финна выиграл дело. Магазин «Патрик и Маркхам» был немедленно переименован в «Магазин Маркхама». Донован обанкротился, но через несколько лет ему удалось открыть рядом с «Магазином Маркхама» «Магазин Донована», и их отчаянная конкуренция продолжается до сих пор.
– Можете просить что угодно, миссис Коул, но вряд ли я смогу, выразиться яснее. Я хочу, чтобы вы держались подальше от Лори. Она молода и впечатлительна; в ней слишком мало изощренности для той компании, в которой вы вращаетесь. Я предпочитаю, чтобы она такой и осталась.
– Вы не можете уберечь ее от взросления, – высокомерно ответила Мэгги, чувствуя, что паника начинает утихать. Не может он ничего знать точно, если предупреждает Мэгги, а не Финна. – И между прочим, у нас был совершенно невинный разговор. Просто я восхищалась ее ювелирными работами…
– Судя по тому, что я слышал о вас, миссис Коул, ничто, сделанное вами, не может быть «совершенно невинным».
У Мэгги полыхнули глаза от его сардонической ухмылки. Обиднее всего, что в данном случае этот высокомерный тип прав!
– А судя по тому, что слышала я, не вам бросать камень. Вас тоже невинным не назовешь.
– Верно. Но я никому не пудрю мозги. Свои личные дела я веду там, где их следует вести. Я несу ответственность за дочь и намерен выполнить все свои отцовские обязанности… а это включает и защиту от нее самой. Вы красивая женщина, вы очень обаятельны, а Лори еще только предстоит узнать, какой обманчивой бывает внешность.
– О, так вы собираетесь учить ее цинизму и недоверию к людям? – усмехнулась Мэгги, позабавленная комизмом ситуации. Не она ли несколько минут назад говорила Лори очень похожие слова… о Финне?
– Нет, но пускай узнает, что законы, управляющие нашим обществом, существуют не зря. Без моральных принципов анархия, алчность и распущенность уничтожили бы род человеческий. Самоконтроль и самоуважение идут рука об руку, создавая стабильную и счастливую жизнь. Два понятия, для которых, я уверен, в вашем серванте никогда не находилось места.
Да, что касается ханжества остепенившихся повес, она определенно была права, подумала Мэгги. Но Никлас Фортуна сильно недооценивает наследие, уже переданное дочери. Лори действительно молода, но далеко не так беззащитна, как ему кажется. Она может не походить на него физически, но в ней есть та же несгибаемая целеустремленность. Похоже, при случае Лори может оказаться точно такой же безжалостной в достижении цели, как и ее отец. Понимает ли это Финн? Остается надеяться, что это так, – в противном случае он, возможно, будет удивлен не меньше Никласа Фортуны.
– Ваша дочь уже почти совершеннолетняя. Если она до сих пор не научена верить собственным суждениям о людях, значит, вы оказались плохим воспитателем.
– Знаете, миссис Коул, уж кто бы и читал лекции о воспитании, да только не вы…
– Каждый имеет право на собственное мнение, включая падших ангелов, перебила Мэгги Ей совсем не нравился холодный сарказм, с которым он произносил «миссис Коул». Будто ее замужество – дурная шутка. До сих пор это была очень хорошая шутка!
– Падшая – согласен, но сомневаюсь, что вы когда-то были ангелом! – проскрежетал он.
– Пожалуй, нет, ангелы должны быть ужасно скучными, – согласилась Мэгги с самым томным видом, какой могла изобразить. Он так уверен в ее испорченности – стоит ли разуверять? Вот только отошел бы он на безопасное расстояние.
Внутренняя неловкость, которую он в ней порождал, становилась чересчур ощутимой при такой малой дистанции. Он весь состоял из опасных углов и зазубрин, о которые можно пораниться до крови. – Равно как и пуритане.
Густая, черная с проседью бровь поползла вверх. Глаза из серых стали голубыми, сменив по пути чуть ли не все цвета спектра.
– Так теперь я пуританин? Вы уж выберите что-то одно, миссис Коул. Если, конечно, есть чем выбирать.
Мэгги давно привыкла, что ее прихотливый ум не признают из-за отсутствия логики, – почему же ее так обидели слова Никласа Фортуны?
– Пожалуй, вы выпадаете где-то посередине между грешником и пуританином, – мило сообщила она. – Лицемер… вот, пожалуй, слово, которое может подсказать мне мой ограниченный ум.
– Я могу быть кем угодно, но только не лицемером, – отрезал он, и глаза снова стали серебристо-стальными. – Я живу в соответствии с кодексом чести, которому учу дочь. Я уважаю клятвы и обязательства других людей, даже если они не уважают их сами.
– И что же, черт возьми, это должно значить? – Мэгги рассердилась чуть ли не до потери рассудка.
– Это значит: если вам нужен я, не пользуйтесь моей дочерью как дымовой завесой. Я предпочитаю прямые, честные ходы.
– Что? – Мэгги была ошарашена его предположением – Хотя в любом случае ничего бы не вышло. В такой ситуации самоограничение, безусловно, полезнее для души.
– Господи, да что вы о себе воображаете? – удалось наконец выдохнуть Мэгги – Ну-ну, миссис Коул, откуда такая скромность? Вы прекрасно знаете, что между нами существует потенциальное влечение, хотим мы того или нет. Иначе с чего бы мы так старательно избегали друг друга?
У Мэгги задрожали ресницы. Она с трудом заставила себя не отвести взгляд, хотя и боялась, что он прочтет в ее глазах то, что сама она до сих пор не хотела признавать. И он таки прочел, отчего на жестком, почти грубом лице появилась улыбка. Но странно: проблеск юмора придал Никласу Фортуне еще более угрожающий вид. Улыбка на тигриной морде, промелькнуло в голове у Мэгги… а на ней самой – шкура, которую надо спасать. Она вызывающе вскинула голову. К несчастью, от этого движения прикрытые атласом груди выглянули в декольте, и Никлас Фортуна одарил их взглядом циничного восхищения, что привело Мэгги в полное бешенство.
– Придержите глаза! – прошипела она, не успев сообразить, насколько комично это должно прозвучать.
– Не так это просто, учитывая, какое добро выставляется. – Однако он послушно перевел прищуренный взгляд на лицо. – Вы любите играть в игры, миссис Коул. Я – нет. Я реалист. У меня могут возникать эротические фантазии на ваш счет, как они возникли бы у любого мужчины с живой кровью, но, в отличие от вас, я привык контролировать свои аппетиты. Если вы вышли на рынок за новым любовником, советую посмотреть на других прилавках. Может быть, ваша доступность не задевает мужа, может быть, еще и нравится, но мне она не кажется привлекательной. Даже не будь вы замужем, вряд ли я связался бы с вами. Предпочитаю женщин со старомодными взглядами на честь и целомудрие. Не судьба, миссис Коул. Так что повторяю еще раз: оставьте мою дочь в покое. Знакомство с ней ничего вам не даст.
– Вам, наверное, трудно будет осознать, мистер Фортуна, – едко сказала Мэгги, жестоко оскорбленная его предположением и пренебрежительностью, с какой оно было высказано, – но я ищу в мужчине большего, чем просто физическая привлекательность. Вы и близко не подходите к списку моих требований. Так что можете держать свою параноическую фантазию при себе. И я была бы вам очень благодарна, если бы вы отказались от идиотских выпадов против Финна…
Густые брови снова поднялись.
– Несколько запоздалое проявление супружеской заботы, вам не кажется? И, к сожалению, неуместное. Знаете ли вы, что ваш муж сейчас скачет по залу, как племенной жеребец, высматривая, какую бы бесхозную кобылку отбить от табуна?
Бедняга Финн, где же и забыться, как не в толпе. Но отсутствие реакции сыграло против нее.
Улыбка Никласа Фортуны стала еще саркастичней.
– Конечно, знаете. Это ведь укладывается в понятие «открытого» брака, как вы оба называете свое распутство. Только учтите, что там не все бесхозные. Не удивлюсь, если вашего смазливого муженька найдут как-нибудь вечером на темной аллее в луже крови после встречи с рассерженным мужем, братом или любовником…
Отцов он не упоминал. Слава Богу… Значит, совет держать Финна на поводке был просто выпадом в ее сторону, а не подозрением. Несколько успокоившись, Мэгги осмелела.
– Какой бы у нас ни был брак, он оправдывает себя, чего не скажешь о большинстве обычных. На самом-то деле вас и всех грязных сплетников бесит то, что мы счастливы!
– Серьезно? – Его внимательные глаза потемнели, и Мэгги снова ощутила дрожь беспокойства. – А вас как женщину не унижает то, что вы не можете удовлетворить все потребности своего партнера?
Люби она Финна, это могло бы сработать.
– Отнюдь нет! Мы с Финном слишком хорошо понимаем друг друга.
– А себя вы понимаете? – пророкотал он. – Что заставляет вас постоянно искать новых ощущений? Не внутренняя ли опустошенность? Не любви ли вы ищете? – Она различила новую ноту в смягчившемся голосе. Боже правый… неужели это… сочувствие? Он приблизился на шаг, и Мэгги отступила, чувствуя, что задыхается. Только его неуместного сочувствия и не хватало.
Откуда-то возникло ощущение собственной слабости и беззащитности совершенно безосновательное. – Бедная богатенькая девочка, – издевательски сопроводил он ее отступление, неверно его истолковав. – У вас всегда было все, что можно купить за деньги… но теперь вы начинаете понимать, что любовь нельзя купить. Не это ли вас мучит? Мечта о романтической любви? И неужели вы думаете найти ее, прыгая из постели в постель? Неужели вы не понимаете, что каждая такая попытка только отдаляет желанное? И неужели вас действительно удивляет, что я не хочу пускать Лори на эту карусель? У нее великий талант любви. Горе, если она растратит его, получив взамен оболочку изощренности.
Желание согласиться было почти непреодолимым. Под внешней грубостью угадывалась способность тонко чувствовать, а искренность отцовской тревоги внушала симпатию. Родители Мэгги погибли под обвалом в Швейцарии, когда ей было пять лет, но и до этого она не особо ощущала их присутствие. Ее отец был большим разочарованием для деда. Патрик Донован ожидал, что единственный наследник возьмет на себя руководство фирмой «Донован и компания», торговой империей, построенной в жестокой конкуренции с Маркхамом Коулом, старым партнером и соперником. Но Майклу Доновану больше нравилось тратить деньги, чем делать их, и в этом он находил полную поддержку у своей итальянки-жены.
Поэтому старый Патрик бессменно оставался у кормила компании, несмотря на быстро ухудшавшееся здоровье. Многие годы бизнес отнимал у него почти все время, но из того, что оставалось, он обязательно выкраивал минуты для любимой внучки, чтобы убедиться, что она ни в чем не нуждается. Однако она нуждалась. Экономки, гувернантки и компаньонки, хоть и были всегда самыми лучшими, не могли дать чувства семьи. Мэгги обожала деда при всем его упрямстве и властности и была в высшей степени уверена в его любви и нежности, но чего старик совершенно был лишен, так это чуткости. Никлас Фортуна за несколько минут угадал в ней больше, чем дедушка Патрик за последние пять лет. Это делало взаимное тяготение, которое она не могла не ощущать, почти духовной близостью, что уже по-настоящему пугало.
Мэгги решила, что лучше всего будет надерзить.
– Вы обращаетесь к моим лучшим чувствам? – издевательски поинтересовалась она и с облегчением заметила, что следы сочувствия в серо-голубых глазах рассеялись как дым.
– А они у вас есть? – проскрежетал он.
– Как вы считаете? – игриво поинтересовалась Мэгги.
– Я считаю… – Что бы ни собирался сказать Никлас Фортуна, он явно передумал и утробно прорычал:
– Я считаю, что вы безнадежно испорчены, черт вас возьми за это!
В этом яростном рыке прозвучала досада, пробившая брешь в обороне Мэгги.
Мгновение они молча смотрели друг на друга. Сейчас – когда досада вытеснила голодный мужской интерес в его глазах, взгляд их стал намного человечнее.
– Держитесь подальше от Лори, миссис Коул. Не говоря уж о всяких моральных соображениях, ни к чему нам знакомиться ближе…
У Мэгги вдруг пересохло во рту, а выпитое шампанское запоздало ударило в голову, прогнав все мысли. Остались только чувства, совсем ненужные чувства, включая тот самый голодный интерес, который она заметила в нем. На какое-то мгновение ею завладело ощущение беспомощности, прерванное самым неожиданным образом.
– Мэгги? Что происходит? – Это был Финн, ощетинившийся и готовый к мужской стычке.
– Ничего. – К сожалению, ответ прозвучал вовсе не так непринужденно, как следовало бы. Голос у нее дрогнул. В глазах Никласа Фортуны успело промелькнуть удовлетворение, прежде чем он перевел взгляд с предательски выразительных глаз Мэгги на ее мужа. Финн не воспользовался своим обаянием, на что надеялась Мэгги. Вероятно, он понимал, что обаяние не расколет ледяной панцирь этого человека. В глазах Финна был вызов.
– Мы с вашей женой просто… болтали.
Пауза была столь же многозначительной, как тигриная улыбка. К своему ужасу, Мэгги почувствовала, что лицо у нее горит, как минуту назад горело тело. Финн заметил небывалую для Мэгги краску на щеках и напрягся.
– Что ж, поищите кого-нибудь другого… поболтать. Мы с Мэгги уходим, сказал он с оскорбительной резкостью, беря жену под руку и притягивая к себе.
Мэгги отметила, что этот властный жест удивил не только ее, но и всех троих, включая самого Финна. Что за игру он затеял, изображая бдительного мужа?
– Жаль, – обронил Никлас Фортуна. Он взял свободную руку Мэгги, склонил свое боксерское лицо к черной коже перчатки и прильнул приоткрытыми губами к кружевным вставкам на костяшках пальцев. – До встречи… Мэгги, – хрипло сказал он с такой фамильярностью, что Мэгги передернуло.
– Слишком долго придется ждать, – бросил Финн и так резко потянул Мэгги, что ее рука выскользнула из жесткой ладони Ника Фортуны. – Держись подальше от моей жены. Фортуна. Если нужно что-то сказать, скажи лучше мне.
Ответом была та же темная, угрожающая улыбка.
– У тебя красивая жена, Коул, – тихо сказал Фортуна. – И очень неугомонная. Будь начеку. Глядишь, в один прекрасный день кто-то захочет увести ее.
Издевательски поклонившись, он ретировался, оставив Финна в подозрительном недоумении.
– Что он нес?
– Не обращай внимания. Просто хотел сказать тебе гадость, – поспешила ответить Мэгги. – Он застал меня за разговором с Лори и отчитал.
– Надутая свинья, – выругался Финн. – Видишь, с кем приходится жить Лори?
– Потом он снова вспомнил о Мэгги. – Ты уверена, что это все? Вы оба выглядели такими взбудораженными…
– Это допрос? – огрызнулась Мэгги, чувствуя себя виноватой. – И с чего тебе вздумалось налетать на нас? Этой петушиной выходкой ты только восстановил Фортуну против себя. Я-то думала, что ты собираешься соблюдать максимум деликатности…
– Мне не понравилось, как он смотрел на тебя. Держись от него подальше, Мэгги. Мы с. Лори управимся сами. Это наша драка, и не думаю, что тебе следует чересчур вмешиваться.
– Ты сейчас говоришь его языком, – сухо заметила Мэгги, отметив про себя, что еще не встречала столь непохожих друг на друга людей. Финну крайне редко приходилось за что-то драться, тогда как Никлас Фортуна брал с боем все, что имел. – Ты хоть понимаешь, что, изображая ревнивого мужа, только усложнил ситуацию? Как он может поверить, что ты искренне любишь его дочь, если при этом стремишься сохранить права на меня?
Финн неохотно пожал плечами.
– Проклятье!.. Но, черт возьми, Мэгги, он так вел себя с тобой только для того, чтобы оскорбить меня… у него на лице было написано, что он без зазрения совести использует людей. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня…
– Финн… – У Мэгги вдруг появилось неприятное подозрение. – Это же была просто игра, правда? Ты же не ревнуешь на самом деле? – Не хватало еще, чтобы Финн превратился в собаку на сене.
Финн нахмурился, но тут же его лицо осветилось обычной улыбкой.
– Может быть. Только не к Фортуне, а к его успеху. И так одна из женщин, которых я люблю, находится под его влиянием – не хватало, чтобы он и тебя подмял.
Мэгги с облегчением рассмеялась.
– Не беспокойся. Я уже большая девочка и, ты же знаешь, предпочитаю изысканных мужчин…
– Угу, именно это меня и беспокоит, – расстроенно признался Финн. Изысканным мужчинам ни разу еще не удавалось вогнать тебя в краску, как школьницу… даже в школьные годы. Флирт, которым ты занималась столько лет, не развил в тебе чувство самосохранения. Что, если ты нарвешься на мужчину, который не захочет легких отношений? И который примет твою репутацию за чистую монету? Ты понимаешь, какую репутацию приобрела в результате нашего брака? Сейчас ты защищена хотя бы моим именем, и я просто обязан сказать тебе, что после развода, потеряв мое имя, ты не потеряешь моей защиты.
– Спасибо, Финн, но я ведь могу и сохранить имя, – пригрозила Мэгги. – Ты ни разу не вмешивался в мою жизнь с тех пор, как мы поженились, и я была бы очень признательна, если бы ты продолжал в том же духе и после развода. В противном случае весь этот сброд решит, что ты занимаешься tenase a lrorl.
Это было бы нечестно по отношению к Лори и ко мне, хотя, несомненно, твоя репутация только укрепится…
Финн рассмеялся, и они сменили тему, но Мэгги прекрасно понимала, каким обоюдоострым мечом был их брак-пустышка. Она искренне радовалась за Финна, но, честно говоря, побаивалась предстоящей свободы и себя в роли одинокой женщины на современной либеральной сцене, особенно среди ее суетных сверстников и друзей. Во всяком случае, никто не должен узнать, каким блестящим фарсом был их брак… по крайней мере до тех пор, пока их великие деды не отойдут с миром.
Томас Ричи, адвокат Коулов, сказал один столько же, сколько все трое, сидевшие напротив. Разговор происходил на следующий день в обитом плюшем офисе с видом на Оклендский порт. Лори, якобы ушедшая за покупками на время обеденного перерыва в ювелирных мастерских «Фортуны», в священном ужасе слушала запуганную историю брака Коулов, а Финн с Мэгти мрачно взирали на кипу документов, извлеченных Томасом из папки. Предыдущим вечером Финн вынужден был смущенно признать, что совершенно запутался, пытаясь объяснить суть дела.
– В действительности все очень просто, – заметил Томас в краткой и выразительной манере, отточенной двадцатипятилетней практикой. В свое время он был удивлен, когда Финн и Мэгги обратились со своим делом к нему, поскольку, как известно, Коулы и Донованы не только в бизнесе, но и в юридической практике всегда обращались к конкурирующим фирмам. Потом он выслушал немало посулов и угроз от Патрика Донована и Маркхама Коула, настоятельно желавших получить информацию о внучке и внуке, но остался непреклонен. Вообще-то Мэгги подозревала, что ему доставляло большое удовольствие задирать нос перед двумя самыми могущественными людьми города… и перед их влиятельными юридическими конторами. Томас занимался своей практикой вместе с сыном и зятем на старомодный манер, и Мэгги подозревала также, что их необычный брак внес разнообразие в рутинные дела скромной конторы – Неплохой способ прекратить фамильную вражду, – согласилась Лори. – Но Финн не рассказывал мне, с чего все началось – Потому что этого на самом деле никто не знает, – ответил Томас. Считается, что замешана Жозефина, жена Патрика Донована, но это только слухи. Достоверно известно лишь то, что, проработав некоторое время совместно, Маркхам Коул и Патрик вдруг сильно повздорили. Они затеяли тяжбу о праве на владение магазином, который к тому времени уже стал весьма преуспевающим, и дед Финна выиграл дело. Магазин «Патрик и Маркхам» был немедленно переименован в «Магазин Маркхама». Донован обанкротился, но через несколько лет ему удалось открыть рядом с «Магазином Маркхама» «Магазин Донована», и их отчаянная конкуренция продолжается до сих пор.