Нэпьер Сьюзен. Все началось с вечеринки

   Наступило молчание.
   – Мисс Адамс, это моя четырнадцатилетняя дочь, Петра Конрой. Мисс Адамс – учитель истории.
   – Да-а, Шон так и сказал. Привет, мисс Адамс.
   Петра явно наслаждалась изумлением, прозвучавшим в невнятном приветствии Ани. Когда девочка, одарив ее широкой улыбкой, вышла из комнаты, Аня поняла, почему та сняла кроссовки, когда бежала за помощью. Потому что босые ноги бесшумно ступают по деревянному полу. Можно было тихо взлететь по деревянной лестнице и нарочито громко протопать обратно. У девочки недюжинный природный ум и сноровка, подумала она. Интересно, в кого бы это? Наверное, в того, кто передал ей эти глаза цвета незабудки.
   – У вас есть дочь? – не удержалась она от вопроса. – Не знала, что вы были... – Она смолкла, закусив губу.
   – Женат? Нет. Вам известно, что большинство ваших учеников из неполных семей?
   – Мне это известно, – отвергла Аня критику. – Я имела в виду, что не слышала о том, что у вас есть дети...
   – Ребенок, и не скажу, что есть. Петра с самого рождения живет с мамой в Австралии, – сказал он, усаживаясь в кресло напротив.
   – О, – произнесла она, не зная, что сказать. – Наверное, вы были очень молоды, когда она родилась.
   – Мне было восемнадцать. Она была зачата, когда я был еще школьником.
   Заметив ее вытянувшееся лицо, Скотт усмехнулся.
   – Нет, я не бросил се мать беременной. Лорне было тридцать, и она сама приняла решение завести ребенка и растить его одной.
   Облегчение промелькнуло в лице у Ани.
   – В чем дело? Разве это не соответствует представлению, что у вас сложилось обо мне?
   – Я... просто трудно представить вас... на вторых ролях, – запинаясь, проговорила она.
   – Всем приходится где-то набираться опыта, – сказал он, и в какой-то момент ей показалось, что ему непременно захочется узнать, где она набралась своего. В любом случае, ее скудный опыт не представлял интереса для Скотта Тайлера.
   – Хотите сказать, что вы были... – Покраснев, она не договорила. Это не ее дело. И как ей пришло в голову лезть с такими личными вопросами к едва знакомому человеку?
   – Девственником? – явственно произнес он, наслаждаясь ее смущением. – Физически, пожалуй, нет, но эмоционально это произошло со мной впервые.
   – Вы были влюблены в нее?
   – Мне льстило внимание взрослой, привлекательной и умной женщины, – избежал он прямого ответа.
   – В-вам часто удавалось видеться с дочерью? – заикаясь от волнения, спросила она.
   – Ни разу с самого детства. Так хотела Лорна. Она просила меня не вмешиваться в жизнь ребенка.
   Он пожал плечами, увидев, что она собирается возразить.
   – Мне было восемнадцать... что я знал о жизни? Мне предстояло учиться четыре года в юридической школе. Денег не хватало. Я не был готов к отцовству – она права...
   Аня не сомневалась, что дело было не только в этом; просто он слишком легкомысленно ко всему относился.
   – А что Петра делает здесь? Что-то случилось с се матерью?
   – Нет, она решила, что пора познакомиться со своим биологическим отцом. Поругавшись с Лорной, она сбежала из дому, прыгнула в самолет и появилась на прошлой неделе у моих дверей.
   – Боже правый!
   – Поговорив с Лорной, мы решили, раз уж так получилось, пусть Петра поживет здесь несколько недель, познакомится с родственниками по отцовской линии. Главное, чтобы она не пропустила занятий в школе. Она может оказаться в вашем классе, вот я и подумал, что вам не помешает немного узнать о ней.
   – Речь обо мне, пап? – Петра, вальсируя, внесла поднос и поставила на кофейный столик.
   – О ком же еще? Здесь только о тебе и говорят, – сухо ответил отец. Он взглянул на поднос и выгнул брови. – Три чашки? Ты собралась пить с нами чай? Если тотчас отправишься в свою комнату, мы прибавим только... – он взглянул на свои часы, – еще полчаса к сроку твоего заключения.
   – Но папа... я же спасала человека.
   Заметив нахмуренные брови Ани, Петра смутилась.
   – Ладно, ладно, – поспешно проговорила она. – Но это несправедливо. Я всего лишь высказала Шону свое мнение о его пустоголовых друзьях.
   – Такие выражения я привык слышать в тюрьме, а не за собственным обеденным столом. А бросать тарелки – это уж никуда не годится! В моем доме – мои порядки, Петра, и не думаю, что посидеть пару часов на воздухе – чрезмерное наказание. Почему бы тебе не почитать книжку о Новой Зеландии? Это пригодится тебе на следующей неделе в школе. Может, ты нальешь мисс Адамс чаю, пока я схожу за книгой?
   Когда за отцом закрылась дверь, Петра торопливо заговорила:
   – Спасибо, что не выдали меня!
   Она налила чай в две чашки, пододвинула одну Ане, другую, положив сахар, поставила напротив пустого стула.
   Пытаясь скрыть улыбку, Аня наблюдала за этим трогательным проявлением заботы.
   – Ты меня здорово провела, – тем не менее проворчала она. – Но в следующий раз этот номер не пройдет. Ты могла если не разбиться, то на всю жизнь остаться инвалидом, а отец бы казнил себя за то, что не уследил за тобой.
   – Я хотела сбежать только для того, чтобы доказать, что могу это сделать. Но как только выбралась из комнаты, я поняла, что это дурацкая затея, но забраться обратно не смогла, поэтому решила, что будет лучше спуститься пониже. А звать на помощь было глупо, не хотелось скандала. Мне и вправду очень жаль, что так получилось.
   – Все же надо было позвать на помощь, – сказала Аня.
   – Да, легко вам говорить, – в словах девочки была неоспоримая истина.
   Когда ее отец появился с книгой, Петра тотчас же удалилась.
   – Не сомневаюсь, что она даже ее не откроет, – проворчал он, присаживаясь и беря чашку в руки.
   – Петра уже позаботилась об этом, – предупредила Аня, заметив, что Скотт зачерпнул еще одну ложку сахара.
   – Почему же вы не остановили меня? – раздраженно спросил он.
   – Извините, не успела, – сухо ответила она. – Не знала, что это входит в мои обязанности. А потом, может, вы любите послаще, – добавила она любезным тоном, потягивая чай без сахара.
   Он отставил переслащенный чай на поднос и налил себе другую чашку, положив только одну ложку сахара. Затем устроился в кресле и пристально оглядел се.
   – Итак, чему обязан? Или вы просто гуляли и решили заглянуть поболтать по-соседски? – иронично поинтересовался хозяин дома.
   – Вам прекрасно известно, чем вызван мой визит.
   – Правда? – Он неотрывно смотрел на край своей чашки.
   – Речь идет о вашем звонке Марку Рэнсому. Вы и не подумали связаться со мной и выслушать мою версию происшедшего. Я надеялась, что вы заставите Шона рассказать правду. Но вместо этого вы пожаловались в школу...
   – Я пытался связаться с вами, чтобы предупредить о своих намерениях, но не смог дозвониться, – возразил он.
   Аня вспомнила, что неаккуратно положила трубку после разговора с Кейт. Но это не оправдывает его действий. Она с раздражением поставила чашку на столик.
   – Вы хотели сообщить, что собираетесь меня оклеветать? Марк едет ко мне, а я даже не знаю, какие обвинения он бросит мне в лицо!
   Она с удовлетворением заметила, что он помрачнел.
   – Что вы ему сказали? Вы хотя бы представляете, что наделали?
   – Успокойтесь...
   – Успокойтесь! – Она была в ярости. – Речь идет о моей карьере!
   Он отмахнулся.
   – Я прекрасно понимаю, что сделал. Не было никаких жалоб на вас или ваше поведение. Я просто сообщил Рэнсому – в виде дружеского одолжения, – что мой племянник без моего согласия устроил вечеринку, что здесь было полно учеников школы с недозволенными спиртными напитками и что и вы оказались здесь, забирая двух участниц вечеринки...
   – ...и щеголяла в нижнем белье, – с горечью договорила она за него.
   Он говорил все тем же серьезным, ровным голосом:
   – О состоянии вашей одежды – или отсутствии оной – речь не зашла. Я сказал, что Шон наказан как следует, – к счастью, у него весьма смутные воспоминания о вечеринке...
   – К счастью для Шона?
   Его губы сжались.
   – Для вас обоих. Он помнит только, что вы ругали его и что его вырвало. А потом – полное затмение. Он даже не помнит моего появления, не говоря уже о своих словах или состоянии вашей одежды...
   Аня облегченно вздохнула.
   – Так зачем же вам понадобилось докладывать Марку?
   – Потому что слухи очень быстро распространяются, – начал объяснять он. – Шон утверждает, что вечеринка предназначалась только для его друзей-регбистов и их подружек, но об этом стало известно в школе, и количество гостей резко увеличилось.
   Скотт протянул ей чашку, Аня машинально сделала несколько глотков и почувствовала, как горячая жидкость растапливает нервный комок в горле.
   – Мне вчера несколько раз звонили родители участников вечеринки. Прежде чем я предупредил Шона попридержать язык, он уже разболтал друзьям, что вы застукали его с «роскошной телкой», а те рассказали своим приятелям, а те – своим и т. д. Наверняка найдутся и те, кто видел вас, когда вы приехали на вечеринку и принялись бродить повсюду...
   – О нет... – До Ани начало доходить, как она влипла.
   – Поверьте мне, в этом я дока: лучше рассказать все самому, чем стать жертвой чужих сплетен. Ни к чему, чтобы думали, будто мы что-то скрываем. Только мы с вами знаем, что произошло в той спальне, и если будем говорить одно и то же, то проблем не будет. Извините, что не посоветовался с вами, но нужно было опередить слухи, которые могли бы вам повредить.
   Положиться на него? Аня сделала еще один глоток. Да, выбор у нее не велик. И слова его звучат вполне разумно.
   – Ну что ж...
   До девушки вдруг дошло, что она упустила самое важное. Она выпрямилась.
   – Значит, вы признаете, что я говорила правду? Что вы ошибались на мой счет?
   – Не станете же вы винить меня... В общем, да, я был не прав, – с трудом признал он.
   – И вы берете назад все оскорбительные слова, которые наговорили мне...
   Скотт хитро улыбнулся.
   – Боюсь, я не готов идти на попятную до конца. Может, напомните, что я говорил?
   Да, и повторить все смутившие ее слова! Аня закашлялась. Неожиданно Скотт подался вперед и, недвусмысленно смотря на нее, вкрадчиво заговорил:
   – Я сожалею. Надеюсь, вы примете мои искренние извинения за то, что я опрометчиво не поверил слову дамы...
   – Ловко сработано, – заметила она, стараясь не выдать свое волнение.
   Он рассмеялся.
   – Вы странный человек.
   – Я рада, что вы, наконец, поняли это.
   – Тогда не стоит волноваться по поводу нового испытания...
   «Испытанием» оказались извинения крайне подавленного Шона Монро, с трудом выдавившего из себя несколько общих слов, не лишенных, однако, некоторой язвительности.
   – Не помню, что я такое наделал, но, по словам дяди Скотта, вел себя как несносный мальчишка, а потому мне, видно, надо извиниться за это... и что бы там еще ни было... и спасибо, что помогли, когда мне было плохо...
   Аня не стала продлевать его мучения и приняла извинения. В глазах Шона не было и намека на ухмылку, а значит, он действительно ничего не помнил.
   – Весьма разумно с вашей стороны было дать ему понять, что он выставил себя в глупом свете, – заметила она Скотту, когда его племянник вышел. – Может, впредь постарается держать себя в руках.
   – Может быть. Он хочет стать профессиональным регбистом, и у него есть к тому способности, но не знаю, хватит ли ему характера. Его беда в том, что он вошел в роль суперзвезды и думает, что так будет всегда.
   Скотт проводил Аню до двери.
   – Шон расстроен, что ему придется две недели сидеть дома, и он пропустит тренировки. Наверно, вы считаете, что это слишком мягкое наказание?
   – Честно говоря, я думаю, вы правильно делаете, что не перегибаете палку, – заметила она. – За исключением, пожалуй... – она немного замешкалась, – за исключением тех случаев, когда речь идет о наркотиках...
   Лицо Скотта заметно помрачнело.
   – Не беспокойтесь, мы с ним разобрались с этим. Я склонен ему поверить, что это случилось только однажды, потому что он боится потерять спортивную форму. Но его родителям – все же, когда они вернутся, нужно обратить на это внимание.
   Установившееся между ними взаимопонимание чуть было не разрушилось, когда Скотт не позволил Ане идти домой пешком, несмотря на се уверения, что она полностью оправилась после маленького происшествия. Он заставил девушку согласиться с тем, что он отвезет се домой.
   Оказавшись с ним в машине, она почувствовала еще большее волнение от его присутствия. Аню беспокоила мысль, что ему, пожалуй, захочется зайти к ней домой. Она не смогла бы просто так отказать Скотту, но ясно, что стоит лишь ему побывать в ее доме, как его образ, и без того не дающий ей покоя, еще прочнее отпечатается в се сознании.
   Однако, к се облегчению и разочарованию одновременно, он просто высадил ее у ворот, как она и просила, и посоветовал в беседе с Марком постараться быть непринужденной и удивленной, а не злой и шокированной.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   – Что ты намерен? – воскликнула Аня, не веря своим ушам.
   Марк Рэнсом, сдаваясь, поднял руки.
   – Послушай, это не войдет в твою характеристику.
   – Ты отстраняешь меня!
   – Ничего подобного, – глядя на нее с сожалением, поспешил возразить он. Для директора школы в свои тридцать семь он был еще молод. Ане нравились его серьезность и преданность ученикам, а когда знаки внимания с его стороны приняли более личный характер, она начала задумываться о будущем.
   До этого дня!
   После того, как Скотт привез ее домой, она заглянула в почтовый ящик и нашла записку Марка:
   «Аня, я заезжал, пока тебя не было. Не мог ждать. Позвони, как только сможешь».
   Не успела она позвонить ему и переодеться, как Марк вновь оказался на ее пороге.
   – Это лишь для того, чтобы избежать неприятностей, не более того. Возможно, мне придется попросить тебя немного отдохнуть в первые дни семестра, – пояснил он, нервно теребя галстук. Поскольку у них с Аней не бывало размолвок, он не привык к ее возражениям. – Но я надеюсь, что до этого дело не дойдет, потому что к началу занятий все само собой утрясется.
   – Ты надеешься? – в отчаянии воскликнула Аня, меряя шагами свою маленькую кухню. – Мистер Тайлер говорил тебе, что это была частная вечеринка, а я объяснила, почему отправилась туда. Не понимаю, зачем нужно так раздувать это дело!
   Она не стала рассказывать о звонке Лиз и визите в «Сосны» этим утром, и, конечно же, Марку и в голову не могло прийти, что она может взять инициативу в свои руки.
   Марк смущенно провел рукой по своим коротко стриженным пшеничным волосам.
   – Если бы это зависело только от меня, Аня, но мне утром звонила директриса Истбрукской школы и предупредила, что вынуждена наказать двух девочек, которые были на вечеринке, устроенной ребятами из школы в Гунуа...
   Аня повернулась.
   – Девочки в то время были в лагере, мальчишки из Гунуа – на каникулах, на школу нельзя возлагать ответственность...
   – Не совсем так, – мрачно прервал ее Марк. – Мне звонила еще одна родительница. Ее сын, заявившийся домой пьяным, узнал о вечеринке из объявления в школьном интернете. Необходимо выяснить, кто разместил это объявление. И еще ей хотелось знать, почему не было изъято спиртное, если за вечеринкой присматривал учитель из школы.
   – Но я не присматривала за вечеринкой...
   – Знаю, но начнутся пересуды, если мы не объявим, что проводится расследование, – сказал Марк, невольно повторив слова Скотта Тайлера. – Ты же знаешь, как опасны намеки на то, что учителя сбивают учеников с верного пути. Речь идет о нравственном авторитете.
   – Но ты ведь можешь поручиться за мою порядочность! Ради всего святого, Марк, мы же встречаемся...
   – Видишь ли... в этом-то как раз и проблема, разве не понимаешь? – неловко проговорил он. – Если я замну это дело, могут подумать, что дело в наших личных отношениях. Я должен быть совершенно беспристрастным. – Он взглянул на нее из-под нахмуренных бровей. – Неужели не ясно?
   – Значит ли это, что ты не повезешь меня обедать? – сухо спросила она. Все их прежние свидания носили случайный характер, но на этот раз Марк заказал столик в ресторане заранее.
   Он со смущенным видом засунул руки в карманы.
   – Если ты не против... Я думаю, не стоило бы именно сейчас...
   Она с деланной улыбкой кивнула.
   – Может показаться, будто мы в сговоре.
   Было видно, что он почувствовал облегчение оттого, что она так просто согласилась. Должно быть, он ожидал, что она устроит ему скандал.
   – Это, конечно, смешно, но ты ведь знаешь, какими подозрительными бывают люди. Буду подробно тебя информировать. Но думаю, слухи скоро утихнут. Тем более, если мы отвлечем внимание на поиски и примерное наказание этого хакера, который дал объявление в интернете.
   У двери он повернулся.
   – Кстати, неплохо было бы, если бы ты поладила со Скоттом Тайлсром. Если узнают, что вы враждуете, то примутся гадать, не пошла ли ты на вечеринку, чтобы намеренно насолить ему. Знаю, что он издевался над тобой на собеседовании, но не надо принимать это близко к сердцу, – уверен, в этом нет ничего личного. В ваших общих интересах выступить единым фронтом.
   Закрыв за Марком дверь, Аня вылила в раковину остывший кофе. Итак, ее жизнь снова не заладилась. И на этот раз все куда серьезнее, чем прежде. Ну, так что же? Она это переживет, как переживала уже не раз.
   Аня оглядела комнату, в которую было вложено немало сил: выбранные и собственноручно наклеенные обои, подновленная подержанная мебель, милые сердцу мелочи. Она постаралась сделать свой дом уютным. Все здесь было ее, и только ее... Осталось рассчитаться с долгами. Со временем она это сделает.
   У учителя не очень большая зарплата, но это регулярный заработок от работы, которую она любила. Если пострадает ее репутация, и она не сможет больше работать, что ж, придется попытаться в другой области.
   Через застекленную дверь Аня внезапно увидела, что Марк разговаривает... со Скоттом Тайлером и его дочерью. Стараясь не выглядеть смущенной, Аня подошла к ним. Уж не проговорился ли Скотт о ее визите?
   – Мы как раз говорили с Марком, что было бы неплохо, если бы мы восстановили дружеские отношения, – сообщил он, не дав ей и рта раскрыть. – Приношу свои извинения за то, что вы оказались втянуты в проблемы, связанные с моим племянником. Кстати, моя дочь пришла в восторг, узнав, что вы кузина всемирно известной пианистки. Петра берет уроки музыки.
   – На этом я вас покину, – сказал Марк, бросив на Аню довольный взгляд.
   Приятно пораженная словами Скотта, Аня даже не заметила отъезд Марка.
   – Что вам на самом деле нужно? – подозрительно спросила она.
   Скотт пристально посмотрел на нее, заметив напряженное выражение ее лица.
   – Как вы себя чувствуете? Обнаружили новые ушибы?
   – Нет. Вы вернулись, чтобы это спросить?
   Он вздохнул.
   – Похоже, извиняться за своих родственников входит у меня в привычку.
   Он повернулся, подошел к машине и принялся копаться в багажнике. Аня перевела взгляд на Петру, та пожала плечами и дерзко усмехнулась.
   – Извините. Он все узнал. Я так и думала, но рискнуть стоило.
   – Ты сама призналась или он догадался?
   Уголком глаза она видела, что Скотт направляется к ним.
   – И то, и другое.
   – Я заметил, что с дикого винограда сорваны все листья и ветки от земли до окна Петры, – подойдя к ним, объяснил Скотт. – Поскольку вы мало смахиваете на вора-домушника, то не трудно было догадаться, что произошло. Ты уже извинилась? – недовольно проворчал Скотт, обратившись к дочери.
   – Честно говоря, она сделала это еще дома, – вмешалась Аня.
   – Вы сказали мне, что упали, – сверкнул глазами Скотт.
   – Сказала. Как-то не пришло в голову признаться, что на меня свалилась ваша дочь. А это что такое? – сменила тему Аня, указывая на предмет в его руках.
   – Новый аккумулятор для вашей машины. Я нашел его у себя в гараже.
   – Спасибо, но я уже договорилась с механиком.
   – Я отменил вызов. Зачем платить, если можно получить бесплатно?
   Она с сомнением посмотрела на него.
   – Вы умеете менять аккумулятор?
   На нем были все те же темные брюки, но вместо рубашки он надел футболку. Не похоже, чтобы ему часто доводилось лежать под машиной.
   – У мужчин врожденные навыки обращения с техникой. Это в генах.
   В ответ на ее презрительное фырканье он усмехнулся.
   – В моем случае – в буквальном смысле слова. Мой отец был достаточно хорошим механиком, пока не умерла мама, и он не пристрастился к выпивке. Потом я отчасти заменил его. – Он отправился к открытым дверям ее гаража. – Почему бы вам не пригласить Петру в дом, пока я буду возиться с аккумулятором?
   Петра уже шла по дорожке к дому, Аня, чуть помедлив, кинулась за Скоттом.
   – Сколько я вам должна за аккумулятор?
   – Ничего.
   – Даром ничего не дается, – подчеркнула она.
   Он остановился.
   – Жизнь моей дочери – ничто для вас?
   Она подумала о том, каким для него потрясением было вдруг обрести дочь. Он, наверно, и не догадывался, сколько в его душе таилось любви. И хотя он был подчеркнуто бесстрастен, рассказывая об обстоятельствах рождения Петры, Аня ощутила в его словах горькую обиду на то, что его полностью вычеркнули из жизни дочери. Ему внушили, что он ничего не может ей дать, и где-то в глубине души он, видимо, и сам стал думать, что так оно и есть.
   – Я лишь хотела сказать, что не хочу быть у вас в долгу... – пояснила она, ощущая неловкость.
   – Вы полагаете, мне хочется быть в долгу у вас? – строго спросил он.
   – Не знаю, – ответила она, стараясь побороть легкое головокружение. – И вам, верно, тоже. С появлением Петры вы во всем, наверное, сомневаетесь.
   – И не пытайтесь проникнуть в мои мысли, – проворчал он. – Я же не ваш ученик...
   – Слава богу!
   – Я намерен заняться делом, так почему бы вам не убраться восвояси и не найти для себя одно из тех приятных занятий, которым предаются изнеженные дамы, пока другие делают за них грязную работу?
   У Ани сверкнули глаза.
   – Вот как, да вы женоненавистник! Я не просила вас пачкать руки ради меня!
   – В этом вы похожи на собственную сестру. Кейт не любит просить, но умеет дать понять, на что она рассчитывает. Ее драгоценным ручкам ни к чему пачкаться, потому что всегда найдется кто-то, готовый дорого заплатить за право исполнить все ее желания. Не будь у нее доказательств, я бы ни за что не поверил, что она родилась на ферме.
   Она вздрогнула от точности его характеристики ее двоюродной сестры.
   – У меня совсем другая жизнь и другие жизненные ценности, так что не смейте нас сравнивать! – произнесла она дрожащим от сдерживаемого гнева голосом. – Может, я и не умею менять аккумулятор, но могу поменять шину и проверить воду и масло, как и все владельцы автомобилей. И я вовсе не изнеженная! – не сдержавшись, яростно прошипела она.
   – А мне вы кажетесь изнеженной. – В глазах Скотта заплясали чертики. – Особенно в сексапильном зеленом белье, с маленькими грудками, так и напрашивающимися на поцелуи.
   Анины щеки все еще пылали, когда она, хлопнув дверью, вошла в дом.
   – Что-то случилось? – Петра подняла голову, сверкнув при этом маленькой золотой сережкой в левой ноздре.
   – Да! Этот... этот человек! – Аня сжимала и разжимала в ярости кулаки.
   Петра огляделась в тревоге.
   – Какой человек?
   – Твой отец!
   – А, – голубые глаза Петры загорелись от любопытства. – В чем дело? Я думала, он оказывает вам услугу.
   Аня глубоко вздохнула.
   – Так и есть. Просто ему не надо быть таким... – она старательно подбирала слова, – таким высокомерным!
   – Думаю, это не так просто... если он такой умный и прочее...
   Аня на миг тупо уставилась на девочку, прежде чем до нее дошло, что над ней подшутили.
   – Знаешь, когда ты так издевательски тянешь слова, то становишься похожей на него. Смотри, в твоем возрасте не к лицу быть циничной.
   – Вы и вправду считаете, что я похожа на него? – спросила Петра делано равнодушным тоном.
   – Иногда. Глаза у тебя папины. Какой у тебя натуральный цвет волос?
   Петра скорчила гримасу.
   – Каштановый. Слишком обычный. Мама взбесилась, когда я сделала это... – Она потянула пряди, – Но мне хотелось быть другой...
   – Можно с уверенностью утверждать, что ты в этом преуспела, – сообщила ей Аня с легкой понимающей улыбкой. – По крайней мере, внешне.
   – Я и внутри изменилась, – спокойно, с уверенностью сказала Петра.
   – Настолько, чтобы сбежать из дома?
   Она пожала плечами.
   – Мама ничего не хотела слышать об отце. Его имени нет даже в моем свидетельстве о рождении. А мне ужасно хотелось его увидеть. Я нашла письмо, в котором он просил прислать ему мои фотографии. Отец их так и не получил – я спрашивала его. Я нашла его адрес по Интернету. Оказалось, что он вовсе и не жалкий неудачник, у его адвокатской конторы есть даже свой сайт. Я не сообщила, что еду, потому что он мог предупредить маму и остановить меня. Я решила, что обязательно приеду, и ему придется увидеться со мной, хотя бы только для того, чтобы отправить обратно, но оказалось, что и он хотел встретиться...
   – Ты здорово рисковала. Видишь ли, и среди адвокатов попадаются жалкие типы. Можно было просто написать ему письмо...
   – Чтобы оно угодило в мусорное ведро, или сто лет дожидалось ответа, или чтобы об этом проведала мама? Мне нужно было повстречаться с ним прямо сейчас. – Петра усмехнулась. – Хорошо, что он не упал в обморок или что-то вроде того – ему было явно не по себе из-за внезапного отцовства, а так он клевый, разве нет? И он еще что надо для старика.