Страница:
Скотт криво усмехнулся.
– Он – типичный бойскаут: непременно предупредит об этом. Держу пари, что Рэнсом в каждой женщине готов признать леди.
– Меж тем как ты...
– Готов видеть в каждой леди ловушку, – произнес он все тем же провокационным тоном.
– И тебя еще удивляет, что твоя дочь занимается эпатажем? – фыркнула она, в очередной раз пытаясь собрать книги. – Надеюсь, хотя бы свою мать ты считаешь леди?
Однако ее удар не попал в цель.
– Мама бы расхохоталась, если бы я ее так назвал, – сказал он. – Она была официанткой в баре – прямодушная и жизнерадостная, вечно готовая видеть в жизни и людях только хорошее. Мы жили в довольно опасном районе Западного Окленда, и она допоздна работала в баре, но у нее всегда находился повод посмеяться. Она вырастила нас грубоватыми, но честными.
Так вот откуда у него это обостренное чувство справедливости и готовность защищать обездоленных, браться за дела, которые другие адвокаты считают проигранными.
– Коль скоро речь зашла о грубости, так ты признаешься, чему улыбалась, или вновь вступим в жаркую схватку на траве? – поинтересовался Скотт.
– Это подделка, – вздохнула Аня.
– Что?
– Серьга в носу у Петры. Это всего-навсего клипса.
– Ты уверена?
Она воспользовалась его замешательством, чтобы подняться.
– Можешь мне поверить.
– Маленький чертенок!
Он стал рядом, и глаза его сияли от восторга.
– Она прекрасно знала, чего мне стоило сдержаться, чтобы не отругать ее за это.
– Она таким образом проверяла тебя. – Аня направилась к дому.
Скотт поднял бутылку с водой и пошел вслед за ней.
– Наверное, я не прав, наказывая ее, когда она грубит Шону.
– Я думаю, наоборот, это придает ей уверенности. Она умеет прекрасно вести себя, когда захочет. Так что, предъявляя к ней определенные требования, ты даешь ей понять, что заботишься о ее будущем. Ее до слез растрогало, что ты работаешь дома, чтобы побыть с ней.
Скотт покраснел.
– Ну что ж... не знаю, долго ли смогу себе это позволить, – хрипловато произнес он, пытаясь скрыть радость. – Нельзя без конца спихивать дела на партнеров, но не хотелось бы, чтобы она думала, будто мой интерес к ней пропадает.
– Думаю, этого нечего опасаться. Через несколько дней начнутся занятия в школе, до половины пятого ее не будет дома.
– И вдобавок два часа она пробудет под твоим присмотром... – пробормотал он, составляя в уме расписание. Он заметил, что Аня сбилась с шага, и недовольно глянул на нее. – Ты согласилась на мои условия. Даже если все кончится хорошо, надеюсь, ты все же продолжишь работать с Петрой. Ты сама убедилась, как полезны ей индивидуальные занятия, у вас уже сложились тесные отношения. И ты нужна ей.
И не только ей, добавил он про себя.
Все следующие дни Скотт все так же навязывал им свое общество. Аня поняла, что как отец, так и дочь используют ее в качестве своеобразного буфера, с помощью которого можно утолять взаимное любопытство.
В субботу вечером, когда Аня дописывала статью, ей позвонил Марк. Он сообщил, что нашелся хакер, разместивший объявление о вечеринке. Им оказался ученик школы, уже не первый раз совершавший подобные проступки. Она может вернуться в школу, тем более что больше всех возмущавшаяся родительница теперь не станет поднимать шум: ее сына опознали в магазине, когда он покупал ликер для своих несовершеннолетних друзей.
В школе коллеги встретили Аню шуточками. Но она терпеливо пережила их, а потом на первый план выдвинулся свежий скандал, связанный с хоккейным тренером, который завел интрижку с женой одного из учителей.
В пятницу вечером Марк Рэнсом неожиданно пригласил Аню на обед. Она начала отказываться, но он был так настойчив, что она, в конце концов, согласилась. К тому же Петра говорила, что ее отец собирается провести вечер не дома.
Решив пораньше закончить занятия с Петрой, чтобы хватило времени приготовиться, она поехала в «Сосны» сразу после школы.
Дверь открыл Шон.
– Мама с отцом вчера вечером прилетели из Лос-Анджелеса, – сказал он, заметив, что Аня смотрит на стоящие у стены чемоданы. Судя по всему, приезд родителей его не сильно радовал. Он опасался их реакции на его недавнее поведение.
Аня спросила, где Петра. Шон кивнул головой в сторону ее комнаты.
– Она там... барабанит на пианино или слушает компакт-диски. Она часто закрывается и вопит истошным голосом, если попытаешься украдкой заглянуть и послушать, как она играет, – пожаловался он.
Наверное, Аня нарочно постучала слишком тихо. Звукоизоляция в комнате была такой, что услышать музыку можно было, лишь прижавшись ухом к замочной скважине, но, когда она приоткрыла дверь, до нее донеслись божественные звуки «Партиты» Баха.
Великолепная техника, блестящее исполнение, достойное мастера. Но это была не запись. За пианино сидела Петра. Аня стояла у приоткрытой двери, не шелохнувшись, пока не стихли последние аккорды.
– Прекрасно!
Петра осторожно опустила крышку пианино.
– Да, прекрасная музыка.
Аня присела с ней рядом.
– Нет, я имею в виду, что ты отлично играешь. – По ее серьезному тону чувствовалось, что это не просто слова. – Можешь мне поверить, все-таки я выросла в музыкальной семье, слышала многих талантливых пианистов и могу распознать настоящий талант.
Она взяла девочку за руки и строго заглянула ей в глаза.
– Мы обе знаем, чего стоит такая игра, сколько нужно заниматься, чтобы так исполнять Баха. Почему же ты оказалась здесь, Петра? И не говори мне, что ты просто хотела познакомиться с отцом. Что тебе на самом деле от него нужно?
Петра до боли сжала ей пальцы.
– Родители не могут позволить себе оплатить мою учебу за океаном. У них нет таких денег – тем более что нужно еще обеспечивать Чарлза с Дэвидом. Даже если я получу стипендию, этого будет недостаточно. Я могла бы пойти работать и накопить деньги, но это очень долго. А я хочу не просто хорошо играть, я хочу играть по-настоящему. И чтобы добиться успеха, мне нужно начинать интенсивно заниматься прямо сейчас. Узнав об отце, я подумала, что он мог бы помогать мне. Понимаете, если бы он получше узнал меня, я бы ему понравилась и все такое...
– А потом бы ты упрекнула его в том, что его не было рядом, когда ты родилась.
– Я знаю, он тогда был очень молод. Что бы там мама ни говорила, он хочет быть моим отцом. Он может помочь мне материально, и я знаю, что ему бы хотелось, чтобы я добилась чего-то в жизни. Я точно знаю!
– Да, – вздохнула Аня. – Но, пожалуйста, ради него, попытайся рассказать ему об этом дипломатично.
– Я знала, что вы поймете, вы ведь кузина Кейт Карлайл! – воскликнула Петра, вскакивая. – Вы ведь тоже считаете, что он должен дать мне денег?
– Ради всего святого, не говори это отцу!
– Не говорить что?
В дверях стоял Скотт. Он всегда появлялся не вовремя. Петра не в силах была скрыть возбуждения.
– Что я приехала сюда, чтобы просить тебя заплатить за учебу в музыкальной школе.
Скотт быстро повернулся к Ане.
– Это твоя затея?
Петра энергично замотала головой.
– Не-а, она только услышала, как я играю, и поняла, что хорошо у меня получается.
В ее словах не было и намека на хвастовство или иронию.
– Ей не хотелось, чтобы я обидела тебя – ну, заставила бы тебя переживать из-за того, что мне, мол, захотелось приехать сюда, только чтобы выудить у тебя денежки.
– А так оно и было?
– Ну, да-а, – призналась она, вздернув острый подбородок. – Но так было до того, как я тебя узнала...
– Одному богу известно почему, но я тебе верю, – пробормотал он. – Ты ведь честолюбива, правда?
Услышав в голосе отца гордость, Петра заулыбалась.
– Это в генах.
– Как и хитрость, – усмехнулся он в ответ, а Аня облегченно вздохнула.
Скотт был достаточно резок, но справедлив. Обман он еще мог понять, но презирал лицемерие. А Петра никогда и не пыталась предстать не тем, кем она была на самом деле – его сумасбродной и не похожей на других дочерью.
– Я научился играть уже взрослым, поэтому здесь трудно говорить о наследственности. И насколько ты талантлива? – поинтересовался он. – Я ни разу не слышал, как ты играешь...
Петра подошла к пианино, села, на минуту задумалась и, пробежав пальцами по клавишам, выдала целую серию собственных вариаций на известный мотив. Заиграв Моцарта, она полностью преобразилась: голова склонилась, а на лице появилось сосредоточенное выражение.
Когда смолкли последние звуки, Скотт повернулся к Ане: в его глазах отражались те же чувства, которые испытала и она, когда впервые услышала игру Петры.
– Что ты об этом думаешь? – спросил он хриплым голосом.
Он и сам знал. У него была большая коллекция пластинок, кассет и компакт-дисков с записями, в том числе и классической музыки. Значит, либо Кейт солгала, что Скотт не любит музыку... либо он солгал Кейт.
– Думаю, ты должен ею гордиться. У тебя необычайно одаренная дочь, и вам нужно обсудить, как поступить с ее талантом. Наедине.
Отец и дочь посмотрели друг на друга, и у Ани перехватило дыхание. Трудно сказать, кто сделал первым движение настречу, но внезапно они принялись обниматься, и он прижался губами к ее взъерошенной макушке.
Аня попятилась к двери. Сейчас не до уроков. Рухнула еще одна преграда, и теперь Скотт с Петрой и вправду стали отцом и дочерью, связанные кровными узами и взаимным доверием.
Смахнув слезу, Аня подошла к входной двери и чуть не столкнулась с Джоанной Монро, крупной женщиной с каштановыми волосами, работавшей на добровольных началах в школьной продуктовой лавке. Ане казалось, что, несмотря на явную общительность, она несколько высокомерна, а потому Аня изумилась, когда женщина вдруг сняла солнцезащитные очки и расплылась в широкой добродушной улыбке.
– Здравствуйте, мисс Адамс! Хотя теперь, видно, мне лучше называть вас Аней. Скотт рассказывал, что вы помогаете ему разобраться с проблемами дочери. Я была зла как черт, когда Гэрри вынудил меня поехать с ним, хотя я была так нужна Скотту! Конечно, я знала, что у него есть дочь. Но никому и в голову не приходило, что она может свалиться как снег на голову. Надеюсь, он не совсем обезумел, приглядывая и за парочкой моих в придачу. Не сказать, чтобы они могли создать кучу проблем, к тому же есть миссис Ли... – Она произнесла все это залпом и, когда замолчала на минуту, переводя дух, заметила улыбку на лице Ани. – В чем дело? Что я такое сказала? Я разболталась как идиотка? Со мной такое случается. Извините, что прежде с вами не здоровалась, но я не знала, что вы со Скоттом так дружны.
Она подмигнула Ане, приведя ту в смущение.
– Он не хотел говорить, но я могу вытянуть из него все. Он сказал, что вы насмешили его, и я подумала «Ах, боже правый, наконец-то», потому что его уже целую вечность ничто по-настоящему не забавляло в жизни. То, чем он занимается, действует угнетающе, и там не до смеха, а у Скотта такое превосходное чувство юмора – ну да вам это известно, не так ли? Жаль, что вы состоите в родстве с этой гнусной женщиной – извините, она ваша кузина, и мне не следовало бы так говорить...
– Вы имеете в виду Кейт Карлайл? – прервала ее Аня, опасаясь, что Джоанна Монро никогда не остановится.
– Да, и хоть знаю, что не должна больше говорить об этом, потому что Скотт убьет меня... ну, она все время прижималась к нему, изнывая от любви, и обещала бросить ради него карьеру, и тут же – бах! – уезжает, не сказав ни слова. Отправила бедному Скотту письмо электронной почтой две недели спустя – электронной почтой, вы можете себе представить?
Аня почувствовала такую боль в груди, что трудно стало дышать. У Скотта был роман с Кейт?
– Вы говорите, что Скотт был влюблен в Кейт?
– Ну, насчет любви не скажу. Скотт довольно скрытен. Но он, похоже, был изрядно увлечен, раз его так расстроил ее отъезд. Целый год после этого он ни с кем не встречался и слышать не хотел о женитьбе. Порой мне даже кажется, что он никогда не женится...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Он – типичный бойскаут: непременно предупредит об этом. Держу пари, что Рэнсом в каждой женщине готов признать леди.
– Меж тем как ты...
– Готов видеть в каждой леди ловушку, – произнес он все тем же провокационным тоном.
– И тебя еще удивляет, что твоя дочь занимается эпатажем? – фыркнула она, в очередной раз пытаясь собрать книги. – Надеюсь, хотя бы свою мать ты считаешь леди?
Однако ее удар не попал в цель.
– Мама бы расхохоталась, если бы я ее так назвал, – сказал он. – Она была официанткой в баре – прямодушная и жизнерадостная, вечно готовая видеть в жизни и людях только хорошее. Мы жили в довольно опасном районе Западного Окленда, и она допоздна работала в баре, но у нее всегда находился повод посмеяться. Она вырастила нас грубоватыми, но честными.
Так вот откуда у него это обостренное чувство справедливости и готовность защищать обездоленных, браться за дела, которые другие адвокаты считают проигранными.
– Коль скоро речь зашла о грубости, так ты признаешься, чему улыбалась, или вновь вступим в жаркую схватку на траве? – поинтересовался Скотт.
– Это подделка, – вздохнула Аня.
– Что?
– Серьга в носу у Петры. Это всего-навсего клипса.
– Ты уверена?
Она воспользовалась его замешательством, чтобы подняться.
– Можешь мне поверить.
– Маленький чертенок!
Он стал рядом, и глаза его сияли от восторга.
– Она прекрасно знала, чего мне стоило сдержаться, чтобы не отругать ее за это.
– Она таким образом проверяла тебя. – Аня направилась к дому.
Скотт поднял бутылку с водой и пошел вслед за ней.
– Наверное, я не прав, наказывая ее, когда она грубит Шону.
– Я думаю, наоборот, это придает ей уверенности. Она умеет прекрасно вести себя, когда захочет. Так что, предъявляя к ней определенные требования, ты даешь ей понять, что заботишься о ее будущем. Ее до слез растрогало, что ты работаешь дома, чтобы побыть с ней.
Скотт покраснел.
– Ну что ж... не знаю, долго ли смогу себе это позволить, – хрипловато произнес он, пытаясь скрыть радость. – Нельзя без конца спихивать дела на партнеров, но не хотелось бы, чтобы она думала, будто мой интерес к ней пропадает.
– Думаю, этого нечего опасаться. Через несколько дней начнутся занятия в школе, до половины пятого ее не будет дома.
– И вдобавок два часа она пробудет под твоим присмотром... – пробормотал он, составляя в уме расписание. Он заметил, что Аня сбилась с шага, и недовольно глянул на нее. – Ты согласилась на мои условия. Даже если все кончится хорошо, надеюсь, ты все же продолжишь работать с Петрой. Ты сама убедилась, как полезны ей индивидуальные занятия, у вас уже сложились тесные отношения. И ты нужна ей.
И не только ей, добавил он про себя.
Все следующие дни Скотт все так же навязывал им свое общество. Аня поняла, что как отец, так и дочь используют ее в качестве своеобразного буфера, с помощью которого можно утолять взаимное любопытство.
В субботу вечером, когда Аня дописывала статью, ей позвонил Марк. Он сообщил, что нашелся хакер, разместивший объявление о вечеринке. Им оказался ученик школы, уже не первый раз совершавший подобные проступки. Она может вернуться в школу, тем более что больше всех возмущавшаяся родительница теперь не станет поднимать шум: ее сына опознали в магазине, когда он покупал ликер для своих несовершеннолетних друзей.
В школе коллеги встретили Аню шуточками. Но она терпеливо пережила их, а потом на первый план выдвинулся свежий скандал, связанный с хоккейным тренером, который завел интрижку с женой одного из учителей.
В пятницу вечером Марк Рэнсом неожиданно пригласил Аню на обед. Она начала отказываться, но он был так настойчив, что она, в конце концов, согласилась. К тому же Петра говорила, что ее отец собирается провести вечер не дома.
Решив пораньше закончить занятия с Петрой, чтобы хватило времени приготовиться, она поехала в «Сосны» сразу после школы.
Дверь открыл Шон.
– Мама с отцом вчера вечером прилетели из Лос-Анджелеса, – сказал он, заметив, что Аня смотрит на стоящие у стены чемоданы. Судя по всему, приезд родителей его не сильно радовал. Он опасался их реакции на его недавнее поведение.
Аня спросила, где Петра. Шон кивнул головой в сторону ее комнаты.
– Она там... барабанит на пианино или слушает компакт-диски. Она часто закрывается и вопит истошным голосом, если попытаешься украдкой заглянуть и послушать, как она играет, – пожаловался он.
Наверное, Аня нарочно постучала слишком тихо. Звукоизоляция в комнате была такой, что услышать музыку можно было, лишь прижавшись ухом к замочной скважине, но, когда она приоткрыла дверь, до нее донеслись божественные звуки «Партиты» Баха.
Великолепная техника, блестящее исполнение, достойное мастера. Но это была не запись. За пианино сидела Петра. Аня стояла у приоткрытой двери, не шелохнувшись, пока не стихли последние аккорды.
– Прекрасно!
Петра осторожно опустила крышку пианино.
– Да, прекрасная музыка.
Аня присела с ней рядом.
– Нет, я имею в виду, что ты отлично играешь. – По ее серьезному тону чувствовалось, что это не просто слова. – Можешь мне поверить, все-таки я выросла в музыкальной семье, слышала многих талантливых пианистов и могу распознать настоящий талант.
Она взяла девочку за руки и строго заглянула ей в глаза.
– Мы обе знаем, чего стоит такая игра, сколько нужно заниматься, чтобы так исполнять Баха. Почему же ты оказалась здесь, Петра? И не говори мне, что ты просто хотела познакомиться с отцом. Что тебе на самом деле от него нужно?
Петра до боли сжала ей пальцы.
– Родители не могут позволить себе оплатить мою учебу за океаном. У них нет таких денег – тем более что нужно еще обеспечивать Чарлза с Дэвидом. Даже если я получу стипендию, этого будет недостаточно. Я могла бы пойти работать и накопить деньги, но это очень долго. А я хочу не просто хорошо играть, я хочу играть по-настоящему. И чтобы добиться успеха, мне нужно начинать интенсивно заниматься прямо сейчас. Узнав об отце, я подумала, что он мог бы помогать мне. Понимаете, если бы он получше узнал меня, я бы ему понравилась и все такое...
– А потом бы ты упрекнула его в том, что его не было рядом, когда ты родилась.
– Я знаю, он тогда был очень молод. Что бы там мама ни говорила, он хочет быть моим отцом. Он может помочь мне материально, и я знаю, что ему бы хотелось, чтобы я добилась чего-то в жизни. Я точно знаю!
– Да, – вздохнула Аня. – Но, пожалуйста, ради него, попытайся рассказать ему об этом дипломатично.
– Я знала, что вы поймете, вы ведь кузина Кейт Карлайл! – воскликнула Петра, вскакивая. – Вы ведь тоже считаете, что он должен дать мне денег?
– Ради всего святого, не говори это отцу!
– Не говорить что?
В дверях стоял Скотт. Он всегда появлялся не вовремя. Петра не в силах была скрыть возбуждения.
– Что я приехала сюда, чтобы просить тебя заплатить за учебу в музыкальной школе.
Скотт быстро повернулся к Ане.
– Это твоя затея?
Петра энергично замотала головой.
– Не-а, она только услышала, как я играю, и поняла, что хорошо у меня получается.
В ее словах не было и намека на хвастовство или иронию.
– Ей не хотелось, чтобы я обидела тебя – ну, заставила бы тебя переживать из-за того, что мне, мол, захотелось приехать сюда, только чтобы выудить у тебя денежки.
– А так оно и было?
– Ну, да-а, – призналась она, вздернув острый подбородок. – Но так было до того, как я тебя узнала...
– Одному богу известно почему, но я тебе верю, – пробормотал он. – Ты ведь честолюбива, правда?
Услышав в голосе отца гордость, Петра заулыбалась.
– Это в генах.
– Как и хитрость, – усмехнулся он в ответ, а Аня облегченно вздохнула.
Скотт был достаточно резок, но справедлив. Обман он еще мог понять, но презирал лицемерие. А Петра никогда и не пыталась предстать не тем, кем она была на самом деле – его сумасбродной и не похожей на других дочерью.
– Я научился играть уже взрослым, поэтому здесь трудно говорить о наследственности. И насколько ты талантлива? – поинтересовался он. – Я ни разу не слышал, как ты играешь...
Петра подошла к пианино, села, на минуту задумалась и, пробежав пальцами по клавишам, выдала целую серию собственных вариаций на известный мотив. Заиграв Моцарта, она полностью преобразилась: голова склонилась, а на лице появилось сосредоточенное выражение.
Когда смолкли последние звуки, Скотт повернулся к Ане: в его глазах отражались те же чувства, которые испытала и она, когда впервые услышала игру Петры.
– Что ты об этом думаешь? – спросил он хриплым голосом.
Он и сам знал. У него была большая коллекция пластинок, кассет и компакт-дисков с записями, в том числе и классической музыки. Значит, либо Кейт солгала, что Скотт не любит музыку... либо он солгал Кейт.
– Думаю, ты должен ею гордиться. У тебя необычайно одаренная дочь, и вам нужно обсудить, как поступить с ее талантом. Наедине.
Отец и дочь посмотрели друг на друга, и у Ани перехватило дыхание. Трудно сказать, кто сделал первым движение настречу, но внезапно они принялись обниматься, и он прижался губами к ее взъерошенной макушке.
Аня попятилась к двери. Сейчас не до уроков. Рухнула еще одна преграда, и теперь Скотт с Петрой и вправду стали отцом и дочерью, связанные кровными узами и взаимным доверием.
Смахнув слезу, Аня подошла к входной двери и чуть не столкнулась с Джоанной Монро, крупной женщиной с каштановыми волосами, работавшей на добровольных началах в школьной продуктовой лавке. Ане казалось, что, несмотря на явную общительность, она несколько высокомерна, а потому Аня изумилась, когда женщина вдруг сняла солнцезащитные очки и расплылась в широкой добродушной улыбке.
– Здравствуйте, мисс Адамс! Хотя теперь, видно, мне лучше называть вас Аней. Скотт рассказывал, что вы помогаете ему разобраться с проблемами дочери. Я была зла как черт, когда Гэрри вынудил меня поехать с ним, хотя я была так нужна Скотту! Конечно, я знала, что у него есть дочь. Но никому и в голову не приходило, что она может свалиться как снег на голову. Надеюсь, он не совсем обезумел, приглядывая и за парочкой моих в придачу. Не сказать, чтобы они могли создать кучу проблем, к тому же есть миссис Ли... – Она произнесла все это залпом и, когда замолчала на минуту, переводя дух, заметила улыбку на лице Ани. – В чем дело? Что я такое сказала? Я разболталась как идиотка? Со мной такое случается. Извините, что прежде с вами не здоровалась, но я не знала, что вы со Скоттом так дружны.
Она подмигнула Ане, приведя ту в смущение.
– Он не хотел говорить, но я могу вытянуть из него все. Он сказал, что вы насмешили его, и я подумала «Ах, боже правый, наконец-то», потому что его уже целую вечность ничто по-настоящему не забавляло в жизни. То, чем он занимается, действует угнетающе, и там не до смеха, а у Скотта такое превосходное чувство юмора – ну да вам это известно, не так ли? Жаль, что вы состоите в родстве с этой гнусной женщиной – извините, она ваша кузина, и мне не следовало бы так говорить...
– Вы имеете в виду Кейт Карлайл? – прервала ее Аня, опасаясь, что Джоанна Монро никогда не остановится.
– Да, и хоть знаю, что не должна больше говорить об этом, потому что Скотт убьет меня... ну, она все время прижималась к нему, изнывая от любви, и обещала бросить ради него карьеру, и тут же – бах! – уезжает, не сказав ни слова. Отправила бедному Скотту письмо электронной почтой две недели спустя – электронной почтой, вы можете себе представить?
Аня почувствовала такую боль в груди, что трудно стало дышать. У Скотта был роман с Кейт?
– Вы говорите, что Скотт был влюблен в Кейт?
– Ну, насчет любви не скажу. Скотт довольно скрытен. Но он, похоже, был изрядно увлечен, раз его так расстроил ее отъезд. Целый год после этого он ни с кем не встречался и слышать не хотел о женитьбе. Порой мне даже кажется, что он никогда не женится...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Какое совпадение, ты только взгляни, кто сидит вон там, у окна, – Скотт Тайлер и Хедер Морган. Должно быть, они пришли, пока я заказывал выпивку. Почему бы не подойти поздороваться и не узнать, не хотят ли они к нам присоединиться?
Аня похолодела от ужаса.
– Нет. Марк, прошу тебя, мне бы хотелось просто побыть с тобой вдвоем... И я почти незнакома с мисс Морган...
Но Марк уже поднимался, улыбаясь и кивая в ту сторону, куда она избегала смотреть.
– Теперь уже поздно, они увидели меня. К тому же нужно воспринимать это как шанс поближе познакомиться с одной из Морганов. С такими людьми нужно поддерживать дружеские отношения.
– У них свидание; может, им хочется побыть наедине, – в отчаянии проговорила Аня, но Марк уже шел по полному посетителей залу ресторана.
Совпадение? Аня скорее назвала бы это жутким невезением. Этот старомодный бар-ресторан пользовался популярностью у жителей Ривервью. Но он вряд ли соответствовал вкусам Хедер. В блестящем красном маленьком платье она выгодно выделялась из толпы.
Скотт поймал настороженный взгляд Ани, а она вместо того, чтобы спокойно улыбнуться и кивнуть в знак приветствия, испуганно опустила глаза и уставилась в меню.
Аня облегченно вздохнула, когда Марк вернулся к столу один. Но, как оказалось, рано.
– Пойдем – Скотт приглашает нас к своему столу. Я пытался возражать, но он настаивает.
Этого-то Аня и боялась!
– Но мы уже заказали напитки, – слабо сопротивлялась она.
– Официант сам разберется. Он только обрадуется, что мы освободили столик для новых посетителей.
Аня никак не могла прийти в себя после признания Джоанны Монро. Боже мой, у Скотта с Кейт был роман!
С усилием она растянула губы в улыбке, когда они подошли к столу. К сожалению, ее незатейливое черное маленькое платье с прозрачным верхом из тонкого шелка, расшитого бисером, не идет ни в какое сравнение с броской элегантностью Хедер Морган. К тому же она заплела обычную косу вместо того, чтобы сделать более изысканную прическу. Она всегда считала, что главное – душа, а не внешность, но было бы замечательно, хотя бы разок, затмить соперницу.
Скотт поднялся. Они обменялись приветствиями. Аня отметила, что он обрадовался такому повороту событий, но Хедер явно придерживалась другой точки зрения.
По этикету Марк должен был сесть рядом с Хедер, а Аня – со Скоттом, это хотя бы избавляло ее от необходимости беседовать с ним лицом к лицу, но, сидя рядом, трудно было не касаться друг друга. Вскоре у Ани взыграли нервы оттого, что сидящий с ней рядом мужчина подозрительно часто менял позу.
– Вы без них не можете прочитать меню? – нараспев протянула Хедер, а Аня, подняв руку к лицу, с ужасом поняла, что забыла снять очки.
– Я надеваю очки, когда веду машину.
Досадуя на Марка, что он ничего не сказал ей, Аня попыталась снять их, но руки задрожали, и очки выскользнули и упали на тарелочку для бутербродов, стоявшую перед Скоттом.
– А также в классе, чтобы видеть бездельников, норовящих спрятаться на последних партах, – пошутил Марк.
– Я обычно сидел на последней парте, – пробормотал Скотт, поднимая очки и складывая их. – В очках вы смотритесь настоящей учительницей.
Аня открыла папку, которую держала в руках.
– Довольно дорогое меню, но ничего оригинального.
– И все же кормят отменно, – заметил Марк. – По вечерам в пятницу и субботу играет ансамбль. И не ту, бьющую по мозгам ерунду, что в баре, а хорошую танцевальную музыку...
Они сделали заказ, а Аня, у которой и без того не было аппетита, почувствовала, что ее тошнит при одном только взгляде на меню. В конце концов, она выбрала мясной бульон и жареную рыбу с салатом из свежих овощей.
Разговор, к счастью, какое-то время носил общий характер, и Аня героически старалась поддержать его. Когда принесли карту вин, Скотт поинтересовался Аниным мнением, и той пришлось признаться в своем невежестве.
– Я не разбираюсь в винах, единственное, в чем я знаю толк, – это шампанское...
– Вы имеете в виду местное игристое вино? – прервав ее, презрительно произнесла Хедер. – Его нельзя назвать настоящим шампанским.
– О, я имела в виду «Krug» и «Dom Perignon», – произнесла Аня. – Шампанское – единственный спиртной напиток, к которому когда-либо прикасалась моя мама. Она говорит, что оно полезно для голосовых связок. Даже в детстве мне наливали полный бокал, чтобы я выпила за ее успех.
Скотт неосторожно посмеялся над плохо скрытой досадой Хедер, за что и был удостоен холодным взглядом. Он объяснил, кто родители Ани, добавив кое-какие подробности, узнать которые мог только от Петры. При мысли о том, что Скотт с дочерью говорили о ней, ее охватил странный трепет.
– Почему же вы не пошли работать в одну из американских частных школ, раз ваши родители в Америке? – заинтересовалась Хедер.
Ане нетрудно было представить, как она бы отреагировала, если бы узнала, что Аня мешала карьере родителей. Они облегченно вздохнули, когда она захотела пожить в Окленде, где жили тетя Мэри и дядя Фред.
– Потому что Новая Зеландия ей ближе по духу, – объяснил за нее Скотт. Лицо у Хедер приняло ледяное выражение, и она перенесла свое внимание на Марка.
Однако ее холодность не произвела должного эффекта, и вопреки ожиданиям Скотт не стал пытаться вернуть ее расположение. Недовольство Хедер еще усилилось, когда Марк заговорил о том, какой репутацией пользуется школа в борьбе за равенство и справедливость, а Скотт тут же сделал ему выговор за недавнюю несправедливость в отношении Ани.
– Ну что ж, Аня явно привлекла вас на свою сторону, – печально произнес Марк, когда Скотт вынудил его признать свою вину и извиниться за чрезмерное рвение.
– Аня могла привлечь тебя к суду за отстранение ее от работы без всяких на то оснований...
Все уже покончили с едой, а Аня задумчиво размазывала салат по тарелке.
Скотт склонился к ней так, что коснулся плечом ее плеча.
– Нет аппетита? – тихо спросил он, пока на другом конце стола были заняты беседой.
– Был, – солгала она, говоря так же тихо. – Но кое-кто по соседству напрочь его отбил.
Он рассмеялся.
– Посмотрим, нельзя ли это исправить. Вы тут пока побеседуйте, а мы с Аней проверим, хорош ли оркестр, – сказал он, и они оказались среди немногочисленных танцующих пар.
– Твоей девушке не очень-то нравится твое поведение, – заметила Аня.
Когда Скотт обнял ее и привлек к себе, она не смогла сдержать дрожь.
– Я же не придворный шут. И я тоже не в восторге от ее настроения. К тому же ее трудно назвать девушкой, – сказал он, повернув Аню так, чтобы не было видно стола.
– Верно... тебе ведь по вкусу женщины постарше, – попыталась съязвить она. – Наверное, ты привык общаться со стервами.
– Кажется, одну из них я держу в объятиях, – рассмеялся он. – Подумать только, я считал тебя тихой и душевной. С чего это ты царапаешься и кусаешься? Хотя твоя кузина уж точно стерва.
Она напряглась в его объятиях, а он, накрутив ее косу на руку, запрокинул ей голову и взглянул в разгневанное лицо.
– Знаю, что моя сестрица наболтала обо мне с Кейт, так что не будем ходить вокруг да около и поговорим начистоту...
– А, так тебе хочется поговорить об этом? Ну, а мне нет!
Она дернула головой, пытаясь освободиться, но от боли на глаза набежали слезы... и он тотчас отпустил косу.
– Ты злишься на меня за то, что я не рассказал тебе? – спросил он, не отрывая глаз от ее бледного лица.
У Ани были все основания чувствовать себя жестоко обманутой. Она прекрасно знала, почему Кейт не стала ей ничего рассказывать, – потому что Аня не согласилась бы рисковать ради нее, узнав, что имеет дело с одним из безжалостно отставленных любовников кузины.
– Вот именно!
– Это несправедливо, – пробормотал он. – То, что произошло между мной и Кейт, не имеет к нам никакого отношения...
– Не имеет никакого отношения? У тебя была любовная интрижка с моей кузиной, и ты считаешь, что это неважно?
– Говоря о прежних связях, нужно соблюдать этикет – особенно если речь идет об известных личностях. Когда я понял, что Кейт не сказала тебе, то оказался в затруднительном положении. Я же не мог выдать то, что она хотела сохранить в тайне? Хорош бы я был, если бы стал хвастаться какими-то поцелуями.
– Со слов твоей сестры ясно, что дело не ограничивалось поцелуями! – прошипела Аня.
– Это было пять лет назад, все давно в прошлом, и мне бы не хотелось говорить об этом. Не люблю обсуждать своих бывших любовниц с будущими. Это не в моем стиле.
Будущая любовница? Колени у Ани подкосились, хотя она и пыталась убедить себя, что он ее разыгрывает. Она понимала, что совсем не такая, как те женщины, что были в его жизни.
– Известно, что в твоем стиле, – проговорила Аня, глянув на надменное лицо Хедер.
– Вот как? И что же? – полюбопытствовал он, снова ведя ее в гущу танцующих.
– Изысканная, преуспевающая, красивая...
– И, конечно, «стервозная», – с легкой насмешкой в голосе добавил он, прижимая ее руку к своей груди.
– Элегантные женщины, которым бы и в голову не пришло...
– Валяться со мной в траве?
Он явно насмехался над ней. Пальцы у нее сжались в кулак.
– Готова поспорить, что ты с Кейт этого не делал!
– Господи, конечно, нет... она не выносит, когда ей портят прическу. Она любит, чтобы все было по высшему разряду: луна, шампанское с икрой и шелковые простыни...
Аня с горечью подумала, что она всего этого не может себе позволить.
– Держу пари, что тебе это безумно нравилось.
Он коснулся, подбородком ее лба, признавшись в том, чего она добивалась, но боялась услышать.
– Она действительно очень красивая женщина. Я свободен, и было бы странно, если бы я не поддался на ее уговоры. Признаю, что на время потерял голову. Восемь недель она убеждала меня, что я – все для нее, и я был настолько высокого мнения о себе, что поверил. А когда отношения дали трещину, это изрядно ударило по самолюбию обоих. Безусловно, у нас был роман, но и только... Пять лет назад я мог бы принять за золото все, что блестит, но это в прошлом. Теперь, оказывается, я умею радоваться жизни – солнцу и смеху, яблокам и траве, и паре красивых глаз, ясных, как глоток холодной воды...
Он просунул руку под ее тоненькую короткую накидку, прижавшись пальцами к обнаженной шелковистой коже.
– Наверное, ты любил Кейт, – терзала она себя. – Твоя сестра сказала, что ты целый год после этого ни с кем не встречался...
Он презрительно фыркнул.
– Джо стопроцентная выдумщица. Я действительно долго не встречался с женщинами. Но не из-за Кейт. Я создавал свою практику и следил за ремонтом в «Соснах». У меня просто не хватало сил для нового увлечения.
– Зато теперь хватает, – разозлившись, проговорила Аня.
– Ты хоть понимаешь, насколько самонадеянно это звучит? – все еще крепко обнимая ее, прошептал Скотт. – Кстати, а как насчет тебя? Наверное, ты совсем не разбираешься в мужчинах, если думаешь, что Марк Рэнсом окажется приличным любовником.
Она сжала зубы.
– С Марком все в порядке!
– Я и не говорил, что не в порядке... просто он тебе не подходит. Он слишком консервативен. Стоит ему лишь взглянуть на твое соблазнительное белье, и он покраснеет, как юноша, вместо того чтобы сорвать его с тебя.
Он усмехнулся, увидев выражение ее лица.
– Такой застегнутой на все пуговицы маленькой штучке, как ты, нужен мужчина, которого не проймешь важными манерами воспитанницы пансиона...
– А ты – белый воротничок, ищущий повода к ссоре! – выпалила она, невольно подчиняясь ему в танце.
– Ты обвиняешь меня? Единственный год, что я провел в частной школе, был настоящим кошмаром, – неожиданно серьезно заговорил Скотт. – Я выиграл стипендию на учебу и, конечно, не вписался в компанию мальчиков, которые учились там с детсадовского возраста. Мой язык, мои манеры, отсутствие денег, страстное желание преуспеть – все это выделяло меня и грозило подорвать статус-кво. А потом оказалось, что доверие тоже понятие растяжимое. Я верил Лорне, когда она уверяла, что любит меня, но она использовала меня, не дав мне по-настоящему понять, что значит быть мужчиной. Я поверил, что твоя кузина любит меня, но Кейт не способна на такие чувства. Ее любовь была просто спектаклем. Так что даже не думай, что мне хочется вернуть твою кузину или что я принимаю тебя за нее... или ее за тебя...
Когда они вернулись за столик, Хедер встретила их ледяным молчанием. Аня сослалась на головную боль, и они с Марком поспешно ушли, отказавшись от десерта и кофе. Если бы Аня не вела машину, ей бы всю дорогу пришлось выслушивать нотации. А так дело ограничилось лишь раздраженным замечанием Марка, что, потворствуя Скотту, она вела себя нетактично по отношению к Хедер.
Потворствуя Скотту? Знал бы он!
В понедельник, когда звонок возвестил о конце последнего урока, в класс влетела Петра, таща за собой папу.
– Здравствуйте, мисс Адамс. Надеюсь, голова у вас уже не болит, потому что мы с папой приготовили для вас сюрприз!
– Правда? – Аня вышла из-за стола, сняла очки и принялась старательно укладывать их в футляр, чтобы не встретиться взглядом со Скоттом. Он, конечно, прекрасно понял, что она не занималась с Петрой в выходные, потому что боялась увидеться с ним.
– Смотрите! Папа достал нам билеты на концерт, – возбужденно проговорила Петра.
– Когда будет концерт?
– Сегодня вечером. В концертном зале Окленда. Билеты были распроданы еще много недель назад, но папе удалось раздобыть три места.
Аня похолодела от ужаса.
– Нет. Марк, прошу тебя, мне бы хотелось просто побыть с тобой вдвоем... И я почти незнакома с мисс Морган...
Но Марк уже поднимался, улыбаясь и кивая в ту сторону, куда она избегала смотреть.
– Теперь уже поздно, они увидели меня. К тому же нужно воспринимать это как шанс поближе познакомиться с одной из Морганов. С такими людьми нужно поддерживать дружеские отношения.
– У них свидание; может, им хочется побыть наедине, – в отчаянии проговорила Аня, но Марк уже шел по полному посетителей залу ресторана.
Совпадение? Аня скорее назвала бы это жутким невезением. Этот старомодный бар-ресторан пользовался популярностью у жителей Ривервью. Но он вряд ли соответствовал вкусам Хедер. В блестящем красном маленьком платье она выгодно выделялась из толпы.
Скотт поймал настороженный взгляд Ани, а она вместо того, чтобы спокойно улыбнуться и кивнуть в знак приветствия, испуганно опустила глаза и уставилась в меню.
Аня облегченно вздохнула, когда Марк вернулся к столу один. Но, как оказалось, рано.
– Пойдем – Скотт приглашает нас к своему столу. Я пытался возражать, но он настаивает.
Этого-то Аня и боялась!
– Но мы уже заказали напитки, – слабо сопротивлялась она.
– Официант сам разберется. Он только обрадуется, что мы освободили столик для новых посетителей.
Аня никак не могла прийти в себя после признания Джоанны Монро. Боже мой, у Скотта с Кейт был роман!
С усилием она растянула губы в улыбке, когда они подошли к столу. К сожалению, ее незатейливое черное маленькое платье с прозрачным верхом из тонкого шелка, расшитого бисером, не идет ни в какое сравнение с броской элегантностью Хедер Морган. К тому же она заплела обычную косу вместо того, чтобы сделать более изысканную прическу. Она всегда считала, что главное – душа, а не внешность, но было бы замечательно, хотя бы разок, затмить соперницу.
Скотт поднялся. Они обменялись приветствиями. Аня отметила, что он обрадовался такому повороту событий, но Хедер явно придерживалась другой точки зрения.
По этикету Марк должен был сесть рядом с Хедер, а Аня – со Скоттом, это хотя бы избавляло ее от необходимости беседовать с ним лицом к лицу, но, сидя рядом, трудно было не касаться друг друга. Вскоре у Ани взыграли нервы оттого, что сидящий с ней рядом мужчина подозрительно часто менял позу.
– Вы без них не можете прочитать меню? – нараспев протянула Хедер, а Аня, подняв руку к лицу, с ужасом поняла, что забыла снять очки.
– Я надеваю очки, когда веду машину.
Досадуя на Марка, что он ничего не сказал ей, Аня попыталась снять их, но руки задрожали, и очки выскользнули и упали на тарелочку для бутербродов, стоявшую перед Скоттом.
– А также в классе, чтобы видеть бездельников, норовящих спрятаться на последних партах, – пошутил Марк.
– Я обычно сидел на последней парте, – пробормотал Скотт, поднимая очки и складывая их. – В очках вы смотритесь настоящей учительницей.
Аня открыла папку, которую держала в руках.
– Довольно дорогое меню, но ничего оригинального.
– И все же кормят отменно, – заметил Марк. – По вечерам в пятницу и субботу играет ансамбль. И не ту, бьющую по мозгам ерунду, что в баре, а хорошую танцевальную музыку...
Они сделали заказ, а Аня, у которой и без того не было аппетита, почувствовала, что ее тошнит при одном только взгляде на меню. В конце концов, она выбрала мясной бульон и жареную рыбу с салатом из свежих овощей.
Разговор, к счастью, какое-то время носил общий характер, и Аня героически старалась поддержать его. Когда принесли карту вин, Скотт поинтересовался Аниным мнением, и той пришлось признаться в своем невежестве.
– Я не разбираюсь в винах, единственное, в чем я знаю толк, – это шампанское...
– Вы имеете в виду местное игристое вино? – прервав ее, презрительно произнесла Хедер. – Его нельзя назвать настоящим шампанским.
– О, я имела в виду «Krug» и «Dom Perignon», – произнесла Аня. – Шампанское – единственный спиртной напиток, к которому когда-либо прикасалась моя мама. Она говорит, что оно полезно для голосовых связок. Даже в детстве мне наливали полный бокал, чтобы я выпила за ее успех.
Скотт неосторожно посмеялся над плохо скрытой досадой Хедер, за что и был удостоен холодным взглядом. Он объяснил, кто родители Ани, добавив кое-какие подробности, узнать которые мог только от Петры. При мысли о том, что Скотт с дочерью говорили о ней, ее охватил странный трепет.
– Почему же вы не пошли работать в одну из американских частных школ, раз ваши родители в Америке? – заинтересовалась Хедер.
Ане нетрудно было представить, как она бы отреагировала, если бы узнала, что Аня мешала карьере родителей. Они облегченно вздохнули, когда она захотела пожить в Окленде, где жили тетя Мэри и дядя Фред.
– Потому что Новая Зеландия ей ближе по духу, – объяснил за нее Скотт. Лицо у Хедер приняло ледяное выражение, и она перенесла свое внимание на Марка.
Однако ее холодность не произвела должного эффекта, и вопреки ожиданиям Скотт не стал пытаться вернуть ее расположение. Недовольство Хедер еще усилилось, когда Марк заговорил о том, какой репутацией пользуется школа в борьбе за равенство и справедливость, а Скотт тут же сделал ему выговор за недавнюю несправедливость в отношении Ани.
– Ну что ж, Аня явно привлекла вас на свою сторону, – печально произнес Марк, когда Скотт вынудил его признать свою вину и извиниться за чрезмерное рвение.
– Аня могла привлечь тебя к суду за отстранение ее от работы без всяких на то оснований...
Все уже покончили с едой, а Аня задумчиво размазывала салат по тарелке.
Скотт склонился к ней так, что коснулся плечом ее плеча.
– Нет аппетита? – тихо спросил он, пока на другом конце стола были заняты беседой.
– Был, – солгала она, говоря так же тихо. – Но кое-кто по соседству напрочь его отбил.
Он рассмеялся.
– Посмотрим, нельзя ли это исправить. Вы тут пока побеседуйте, а мы с Аней проверим, хорош ли оркестр, – сказал он, и они оказались среди немногочисленных танцующих пар.
– Твоей девушке не очень-то нравится твое поведение, – заметила Аня.
Когда Скотт обнял ее и привлек к себе, она не смогла сдержать дрожь.
– Я же не придворный шут. И я тоже не в восторге от ее настроения. К тому же ее трудно назвать девушкой, – сказал он, повернув Аню так, чтобы не было видно стола.
– Верно... тебе ведь по вкусу женщины постарше, – попыталась съязвить она. – Наверное, ты привык общаться со стервами.
– Кажется, одну из них я держу в объятиях, – рассмеялся он. – Подумать только, я считал тебя тихой и душевной. С чего это ты царапаешься и кусаешься? Хотя твоя кузина уж точно стерва.
Она напряглась в его объятиях, а он, накрутив ее косу на руку, запрокинул ей голову и взглянул в разгневанное лицо.
– Знаю, что моя сестрица наболтала обо мне с Кейт, так что не будем ходить вокруг да около и поговорим начистоту...
– А, так тебе хочется поговорить об этом? Ну, а мне нет!
Она дернула головой, пытаясь освободиться, но от боли на глаза набежали слезы... и он тотчас отпустил косу.
– Ты злишься на меня за то, что я не рассказал тебе? – спросил он, не отрывая глаз от ее бледного лица.
У Ани были все основания чувствовать себя жестоко обманутой. Она прекрасно знала, почему Кейт не стала ей ничего рассказывать, – потому что Аня не согласилась бы рисковать ради нее, узнав, что имеет дело с одним из безжалостно отставленных любовников кузины.
– Вот именно!
– Это несправедливо, – пробормотал он. – То, что произошло между мной и Кейт, не имеет к нам никакого отношения...
– Не имеет никакого отношения? У тебя была любовная интрижка с моей кузиной, и ты считаешь, что это неважно?
– Говоря о прежних связях, нужно соблюдать этикет – особенно если речь идет об известных личностях. Когда я понял, что Кейт не сказала тебе, то оказался в затруднительном положении. Я же не мог выдать то, что она хотела сохранить в тайне? Хорош бы я был, если бы стал хвастаться какими-то поцелуями.
– Со слов твоей сестры ясно, что дело не ограничивалось поцелуями! – прошипела Аня.
– Это было пять лет назад, все давно в прошлом, и мне бы не хотелось говорить об этом. Не люблю обсуждать своих бывших любовниц с будущими. Это не в моем стиле.
Будущая любовница? Колени у Ани подкосились, хотя она и пыталась убедить себя, что он ее разыгрывает. Она понимала, что совсем не такая, как те женщины, что были в его жизни.
– Известно, что в твоем стиле, – проговорила Аня, глянув на надменное лицо Хедер.
– Вот как? И что же? – полюбопытствовал он, снова ведя ее в гущу танцующих.
– Изысканная, преуспевающая, красивая...
– И, конечно, «стервозная», – с легкой насмешкой в голосе добавил он, прижимая ее руку к своей груди.
– Элегантные женщины, которым бы и в голову не пришло...
– Валяться со мной в траве?
Он явно насмехался над ней. Пальцы у нее сжались в кулак.
– Готова поспорить, что ты с Кейт этого не делал!
– Господи, конечно, нет... она не выносит, когда ей портят прическу. Она любит, чтобы все было по высшему разряду: луна, шампанское с икрой и шелковые простыни...
Аня с горечью подумала, что она всего этого не может себе позволить.
– Держу пари, что тебе это безумно нравилось.
Он коснулся, подбородком ее лба, признавшись в том, чего она добивалась, но боялась услышать.
– Она действительно очень красивая женщина. Я свободен, и было бы странно, если бы я не поддался на ее уговоры. Признаю, что на время потерял голову. Восемь недель она убеждала меня, что я – все для нее, и я был настолько высокого мнения о себе, что поверил. А когда отношения дали трещину, это изрядно ударило по самолюбию обоих. Безусловно, у нас был роман, но и только... Пять лет назад я мог бы принять за золото все, что блестит, но это в прошлом. Теперь, оказывается, я умею радоваться жизни – солнцу и смеху, яблокам и траве, и паре красивых глаз, ясных, как глоток холодной воды...
Он просунул руку под ее тоненькую короткую накидку, прижавшись пальцами к обнаженной шелковистой коже.
– Наверное, ты любил Кейт, – терзала она себя. – Твоя сестра сказала, что ты целый год после этого ни с кем не встречался...
Он презрительно фыркнул.
– Джо стопроцентная выдумщица. Я действительно долго не встречался с женщинами. Но не из-за Кейт. Я создавал свою практику и следил за ремонтом в «Соснах». У меня просто не хватало сил для нового увлечения.
– Зато теперь хватает, – разозлившись, проговорила Аня.
– Ты хоть понимаешь, насколько самонадеянно это звучит? – все еще крепко обнимая ее, прошептал Скотт. – Кстати, а как насчет тебя? Наверное, ты совсем не разбираешься в мужчинах, если думаешь, что Марк Рэнсом окажется приличным любовником.
Она сжала зубы.
– С Марком все в порядке!
– Я и не говорил, что не в порядке... просто он тебе не подходит. Он слишком консервативен. Стоит ему лишь взглянуть на твое соблазнительное белье, и он покраснеет, как юноша, вместо того чтобы сорвать его с тебя.
Он усмехнулся, увидев выражение ее лица.
– Такой застегнутой на все пуговицы маленькой штучке, как ты, нужен мужчина, которого не проймешь важными манерами воспитанницы пансиона...
– А ты – белый воротничок, ищущий повода к ссоре! – выпалила она, невольно подчиняясь ему в танце.
– Ты обвиняешь меня? Единственный год, что я провел в частной школе, был настоящим кошмаром, – неожиданно серьезно заговорил Скотт. – Я выиграл стипендию на учебу и, конечно, не вписался в компанию мальчиков, которые учились там с детсадовского возраста. Мой язык, мои манеры, отсутствие денег, страстное желание преуспеть – все это выделяло меня и грозило подорвать статус-кво. А потом оказалось, что доверие тоже понятие растяжимое. Я верил Лорне, когда она уверяла, что любит меня, но она использовала меня, не дав мне по-настоящему понять, что значит быть мужчиной. Я поверил, что твоя кузина любит меня, но Кейт не способна на такие чувства. Ее любовь была просто спектаклем. Так что даже не думай, что мне хочется вернуть твою кузину или что я принимаю тебя за нее... или ее за тебя...
Когда они вернулись за столик, Хедер встретила их ледяным молчанием. Аня сослалась на головную боль, и они с Марком поспешно ушли, отказавшись от десерта и кофе. Если бы Аня не вела машину, ей бы всю дорогу пришлось выслушивать нотации. А так дело ограничилось лишь раздраженным замечанием Марка, что, потворствуя Скотту, она вела себя нетактично по отношению к Хедер.
Потворствуя Скотту? Знал бы он!
В понедельник, когда звонок возвестил о конце последнего урока, в класс влетела Петра, таща за собой папу.
– Здравствуйте, мисс Адамс. Надеюсь, голова у вас уже не болит, потому что мы с папой приготовили для вас сюрприз!
– Правда? – Аня вышла из-за стола, сняла очки и принялась старательно укладывать их в футляр, чтобы не встретиться взглядом со Скоттом. Он, конечно, прекрасно понял, что она не занималась с Петрой в выходные, потому что боялась увидеться с ним.
– Смотрите! Папа достал нам билеты на концерт, – возбужденно проговорила Петра.
– Когда будет концерт?
– Сегодня вечером. В концертном зале Окленда. Билеты были распроданы еще много недель назад, но папе удалось раздобыть три места.