Несин Азиз. Избранное

Вот мы и поженились

   – Любимая, я так счастлив!.. Ты дала согласие… Посмотришь, я сделаю все, что в моих силах, лишь бы ты была счастлива и довольна! Да, да… Вся моя жизнь… Вот увидишь! Мы отправимся в свадебное путешествие на целых три месяца. Это будет волшебное путешествие!.. Будем посылать нашим друзьям открытки из разных стран. В общем, как ты пожелаешь… Сначала посетим Европу – Рим, Венецию, Милан, Ниццу, Париж, Берлин и… Конечно, завернем в Англию. Потом Америка… Раз ты пожелала, три месяца будем бродить по свету! Твое желание – для меня закон! Послушай-ка, вот что я хочу сказать. А три месяца не многовато ли? Не-ет, нет, я только тебя спрашиваю… Как ты скажешь. Но не слишком ли это долго, три месяца?! Может, хватит и месяца, а? А на сэкономленные деньги снимем хорошенький домик? Что ты на это скажешь, а?
   – …
   – Ты согласна со мной? Любимая, я знал, что у тебя золотое сердце!.. Послушай, вот что мне пришло сейчас в голову! Скажи, пожалуйста, зачем нам уезжать за границу? Разве плохо поездить по собственной стране? Зачем тратить валюту? Она дорогая… Поедем сначала к Черному морю, потом к Средиземному… Что может быть лучше путешествия по морю! Да, пожалуй, это ни с чем не сравнится!.. Ты согласна со мной?
   – …
 

 
   – Ты настоящий ангел! Я знал, что ты думаешь так же, как и я! А хочешь скажу тебе одну вещь?! Путешествие – дело очень утомительное, особенно сейчас. Пароходы битком набиты, а море конечно неспокойное. Оно часто бывает неспокойным. Давай-ка лучше двинем на недельку в Бурсу. Кто нам может запретить? Что бы ты ни пожелала, я все исполню! Чем болтаться по морям, лучше там пожить. К тому же спокойней и дешевле. Ты ангел! Кстати, я всегда говорил это…
   – …
   – Любимая, скажи мне, зачем нам таскаться по гостиницам? Деньги на ветер швырять! Да я лучше вместо этого куплю тебе самую дорогую брошь… Чем плохо придумано? Ведь правда, блестящая идея! Какую ты хочешь брошь? За пять тысяч лир?.. А может, за десять? Путешествие, все эти отели-мотели проходят – и ничего не остается. А брошь – по крайней мере вещь, на всю жизнь память останется… Вот-вот, и я так думаю, умница ты моя…
   – …
   – А если уж трезво посмотреть на вещи, к чему тебе эта брошка? Ты девушка скромная, с хорошим вкусом. Не станешь же ты, как эти выскочки, хвастать перед всеми какой-то побрякушкой. На что нам сдалась брошка? Лучше на эти деньги справим пышную свадьбу, назовем уйму гостей. Пусть языки почешут, скажут, какая у Грейс Кэлли свадьба была… Пригожая ты моя!..
   – …
   – Свадьба? Чего хорошего в свадьбе-то? Уйму денег потратим, чтобы развлечь каких-то шалопаев, а на нашу долю, кроме хлопот, ничего не достанется. Нужно помещение снимать, джаз нанимать, потом закуска, выпивка… Повеселятся, а потом еще и сплетни распускать станут… Недовольные всегда найдутся! Давай-ка поступим, как умные люди. Пригласим только родственников и самых близких друзей. И отпразднуем потихонечку дома. Честное слово, так будет лучше всего!
   – …
   – По твоему лицу я вижу, что ты одобряешь мои слова! Разумней тебя не найдешь в целом свете…
   – …
   – А сказать тебе еще кое-что? Зачем сотни лир тратить па свадебное платье? Ведь его надевают раз в жизни. Лучше на эти деньги купить все необходимое для нашего гнездышка.
   – …
   – И ты так считаешь? Тогда пусть будет по-твоему! Можно и вовсе отказаться от свадьбы. Снимем этаж, обставим, как нужно… Я накуплю тебе всяких платьев!..
   – …
   – Но вот в чем дело… Квартиры сейчас очень дороги. Зачем нам обогащать всяких мерзавцев? Лучше снимем где-нибудь на окраине двухкомнатный домик, настоящее гнездышко. Можно даже и одну комнату! Ведь нас-то всего двое…
   – …
   – Ты хочешь обязательно зарегистрировать наш брак? Конечно, конечно, я тоже иначе себе не мыслю. Пригласим свидетелями наших друзей. Но в общем-то зачем эти формальности? Разве ты не доверяешь мне? Или я тебе? Разве мы нуждаемся в каких-то расписках, мы и так любим друг друга! Никаких документов нам не требуется, правда ведь? Лучше на эти деньги я куплю тебе лишнее платье! У первоклассной портнихи закажем, сколько бы ни обошлось…
   – …
   – Любимая моя, лето настало. Кто сейчас носит эти тяжелые ткани? Если бы ты видела, какие есть красивые легкие платья! Любой расцветки, и в цветочек, и в… Купим четыре метра ситца. Не придется дорого платить портнихе. Ты сама сошьешь не хуже, дорогая!
   – …
   – А четыре метра не многовато ли? Ведь лето!.. Можно без рукавчиков и ворот открытый. Юбочку покороче. Я думаю, полтора метра хватит, ведь правда? Добрая моя, самая добрая… С тобой, любимая, и в шалаше рай! В таком случае зачем нам снимать дом? В наше время дом снять – не шуточное дело. Ситец? И он нам не нужен! Ты проголодалась? Я сейчас сбегаю куплю сандвич. И жевательную резинку пожуй. Дай я тебя поцелую (чмок-чмок, чмок-чмок!..).
   – …
   – Ну вот мы и поженились!

Безумная любовь

   Мы должны были встретиться в одиннадцать часов в вестибюле отеля «Хилтон». Он обещал отвести меня к человеку, который может устроить на работу. Вот уже несколько месяцев как я безработный. Деньги все вышли, осталось лишь пятьдесят лир, которые я сохраняю на черный день.
   Я не хотел выглядеть перед тем человеком оборванцем и достал из шкафа сшитый семь лет назад черный костюм. За это время или костюм сузился, или я располнел, но я с трудом влез в брюки. А пиджак топорщился на плечах, словно крылья орла. Я посмотрел на себя в зеркало. Даже в этом одеянии, как мне показалось, я не выглядел человеком, испытывающим жестокую нужду.
   Я вошел в гостиницу, огляделся. В вестибюле приятеля моего не было. Вероятно, я пришел рано. Сел в кресло и стал ожидать. Вскоре я задремал. Вдруг я услышал шелест юбки. Коснувшись моих колен, блестящая тень пропорхнула мимо. В нос ударил резкий запах гиацинта. Я приподнял голову. Женщина в черном, которая задела юбкой мои колени, села в кресло напротив. Нас разделял низкий столик. Мне бросился в глаза гиацинт у нее на груди. На матовом, как лепесток магнолии, лице остро сверкали два огромных черных глаза. Я едва оторвал взгляд от ее красивых ярко-красных губ и опустил глаза. Ни один мужчина не мог бы остаться равнодушным к таким губам!
   Почему она села напротив меня, когда вокруг было много свободных кресел? Я не смотрел на нее, но чувствовал на себе взгляд этой женщины.
   Наконец она проговорила что-то по-французски. Я не понял, она повторила вопрос по-английски. Не получив ответа, сказала по-турецки:
   – Разрешите с вами познакомиться?
   Глаза женщины были устремлены на меня, но я не поверил и оглянулся назад, чтобы посмотреть, к кому она обращается. Я был совсем сбит с толку.
   – Як вам обращаюсь. Мне нужно подняться наверх, я вас – очень прошу, вызовите мне лифт!
   Женщина была возбуждена, словно ей угрожала опасность.
   – С удовольствием, – ответил я и как джентльмен поднялся с кресла.
   Женщина тоже встала. Перед ней вдруг вырос огромный человек с пепельными волосами и красным лицом; пристукнув каблуками, как солдат перед офицером, почтительно склонил голову и спросил по-английски:
   – Что леди желает приказать?
   – Нет, Макс, отдыхайте и, пожалуйста, оставьте меня одну… – ответила она.
   Мы вошли в лифт и поднялись на самый верх. Она опустилась на скамейку. Прищурив глаза, долго смотрела из-под наклеенных ресниц на пролив и молчала. Я не мог найти слов, чтобы начать разговор. Я онемел.
   – Могу я спросить ваше имя? – спросила она через некоторое время.
   – Хасан… – ответил я. – А ваше?
   – Называйте меня просто леди, прошу вас, – женщина со страхом оглянулась и вдруг прижалась ко мне.
   – Я боюсь! – проговорила она, судорожно схватив мою руку.
   – Кого? – спросил я сипло, так что сам не узнал своего голоса.
   Она еще крепче сжала мою руку и глазами указала куда-то в угол. Я осторожно повернул туда голову. Действительно, там стоял человек с бледным лицом, засунув руку в карман брюк… А с другой стороны я увидел того с красным лицом, которому леди недавно сказала: «Макс, отдыхайте и, пожалуйста, оставьте меня одну…»
   Вдруг я почувствовал себя так, будто меня втиснули в одну из тех сюрреалистических картин, которые своей абсурдностью внушают страх человеку. Но учтите, эта картина к тому же была живая.
   – Простите, леди, могу я спросить, кто эти люди?
   – Мои телохранители, то есть шпионы моего мужа… – ответила она дрожащими от страха губами.
   Она замолчала. Я ничего не мог понять. В какую попал я ловушку?
   Она достала из сумочки сигарету. Я тут же протянул ей огонек, щелкнув зажигалкой. Она ладонями, словно лаская, прикрыла мою руку, в которой была зажигалка, и потянулась к ней с сигаретой.
   Конечно, мне следовало бы заказать леди что-нибудь выпить. Но у меня в кармане была одна-единственная сокровенная бумажка в пятьдесят лир, которую я боялся разменять. Поэтому я не смотрел в сторону официанта.
   – Здесь я очень боюсь… – сказала она.
   Она взяла мою руку и приложила к своей груди.
   – Вот как стучит мое сердце, Хасан… Сейчас остановится дыхание.
   – Не бойтесь, леди, – простонал я.
   – Ты защитишь меня, Хасан?
   – Конечно… несомненно… я готов защищать вас от любой опасности, – начал плести я что-то несусветное и не в силах был остановиться.
   Если бы я ограничился только этим и замолчал, но кто-то будто тянул меня за язык:
   – Я буду защищать вас до последнего вздоха.
   Она прижалась ко мне еще сильнее, и я ощутил тепло ее тела.
   – Я с первого взгляда поняла, что ты настоящий рыцарь. В наше время таких мужчин редко встретишь.
   Леди, конечно, говорила правду. Я смущенно улыбнулся и проговорил:
   – Вы оказываете мне честь.
   – Хасан, мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
   – Слушаю вас, леди.
   – Я тебе раскрою свою тайну… Но пойдем ко мне в номер… Здесь я не могу, нам угрожает опасность.
   Она взяла меня за руку и поднялась… Я поплелся за ней… Как только мы вошли, она бросилась на диван и растянулась. Я не знал, что мне делать, и стоял в растерянности. Леди поманила меня пальчиком, словно ребенка.
   – Иди, иди!.. Хасан, иди ко мне, Хасан! – нараспев щебетала она, подзывая к себе. В ее устах имя мое звучало, как музыка.
   Я подошел.
   – Садись, Хасан. Я сел.
   – Ты уже много лет мечтаешь обо мне, не правда ли?
   – Да, леди, много лет…
   – Во сне всегда я являюсь тебе, Хасан, правда?
   – Да, леди… – хотя во сне никогда не видел таких красивых женщин.
   – Вот уже столько лет, как я живу в твоем воображении, не правда ли?
   – Да… Но откуда вы все это знаете, леди? – спросил я растерянно.
   – Откуда я знаю? – Она нагнулась к моему уху и шепнула: – Говори тише, Хасан, нас подслушивают…
   – Мы здесь не одни?
   – Мой муж сделал в стенах подслушивающие устройства. Все, что мы говорим, слушают шпионы… Бог мой, я попал в сети шпионов ее мужа.
   – Вы уверены в этом? – спросил я со страхом. Она совсем тихо:
   – Мой муж, мой жестокий муж… Иди ближе, чтобы нас не слышали…
   От одуряющего аромата ее тела у меня размякли кости. Я растянулся около леди.
   – Мы поймем друг друга, Хасан… Еще ближе, ближе…
   Я был так близко, что ближе уже нельзя было.
   – Ты очень красив, Хасан… Тебе это, наверное, и раньше говорили женщины?
   – Нет, леди, впервые слышу. Я знаю, что я некрасив… даже безобразен.
   – Ты совершенство… То есть… Ты не превзойден в своем безобразии… Понимаешь?
   – Конечно…
   – Ах, Хасан, посмотри мне в глаза… Иногда слова бессильны выразить чувства. Вот сейчас я переживаю такой момент. Я что-то невнятное бормотал о том, как благодарен ей.
   – Молчи, Хасан, я хочу послушать тишину…
   Но потом снова заговорила:
   – Ты меня любишь?
   – Я вас буду вечно любить, леди…
   – Люби меня, Хасан, люби! Когда твои сильные руки обнимают меня, о, моя луна, моя звезда, мое солнце… Но эти шпионы моего мужа…
   – Леди, если вы хотите от них избавиться, прикажите, я сейчас всех их убью…
   – Не сейчас, Хасан, тот час еще не настал… Слушай, сними пиджак, он, кстати, тебе очень мал. Я снял пиджак.
   – Теперь ложись… О как я счастлива… Хасан, мы должны торопиться… У нас слишком мало времени…
   – Почему, леди?
   – Любовь, Хасан, не может ждать…
   – Зачем спешить, леди, мы прекрасно успеем побеседовать… – Ведь она не знала, что за последние два дня я съел всего лишь два бублика…
   – Мне нужен ребенок, Хасан, у меня должен быть ребенок… Понимаешь, ребенок.
   Я ничего не понимал, ровным счетом ничего.
   – Что прикажете делать?
   – Ребенка…
   – Кто?
   – Ты!
   – Когда?
   – Сейчас…
   – Да-а… Пожалуйста, леди, только… Лучше нам не торопиться, а в более спокойной обстановке, и когда будет больше времени…
   – Пойми меня, Хасан… Я должна стать матерью. Или муж бросит меня.
   Из красивых глаз полились слезы. Рыдая, она рассказала мне все о своей жизни. Когда она училась в Америке, вышла замуж за очень богатого американского бизнесмена. Он даже не знал точно, сколько у него миллионов; богатство его росло с каждым днем. И он мечтал о наследнике, чтобы оставить ему свои миллионы. Но он не мог иметь ребенка – был слишком стар и потому сказал ей: «Или роди мне ребенка, или развод».
   – Мой муж отправил меня путешествовать по свету. Вот уже восемь месяцев, как я разъезжаю.
   – Леди, могу я спросить, почему вы из всего мужского населения нашей планеты выбрали именно меня?
   – Ты, Хасан, лучше всех. У тебя благородная кровь, душа рыцаря…
   Теперь я понял причину страха леди. Ее богатый муж очень ревнив. Мужчину, который одарит его жену ребенком, тут же убьют телохранители – те парни со страшными лицами, которые неотступно следуют за леди. Таким образом, ребенок будет считаться его.
   Почуяв опасность, я сказал:
   – Но, леди, я женат, и к тому же свою жену очень…
   Она меня оборвала и сказала:
   – Хватит, открой мою сумочку, в ней маленький пистолет с перламутровой рукояткой, дай мне его, Хасан… Не одна женщина в нашем роду, как только ее отвергал любимый мужчина, кончала свою жизнь.
   Я испугался, что стану виновником ее гибели:
   – Як вашим услугам, леди.
   – Ах, я знала, что ты согласишься… Я так счастлива… У меня одна просьба к тебе, Хасан. После того как мы расстанемся, обещай, что ты никогда не будешь искать меня и пытаться даже узнать мое имя. И не будешь искать нашего ребенка… Конечно, если ты сумеешь остаться в живых. Это мгновение останется нашей тайной.
   – Сейчас, леди?
   – Сию минуту, вечером я должна возвратиться самолетом домой.
   – Если бы у нас было время…
   – Времени нет… Иди в ванную и раздевайся…
   Я повиновался ей и пошел. Но я никак не мог сообразить, в каком виде мне следует выйти из ванной.
   – Хаса-а-ан, быстрее… – командовала она из комнаты.
   Мне казалось, что предстать перед леди в трусах неприлично, я надел халат и вернулся в комнату.
   Лишь я открыл дверь из ванной, как на пороге появился человек с красным лицом. Где он прятался? Почему я его не видел? Вероятно, он решил, что пришло время меня убить?
   – Еще ведь ничего не было, – промямлил я, чтобы поставить его в известность о положении дел.
   А Макс говорит мне и к тому же на чистом турецком языке:
   – Убирайся отсюда, свинья проклятая! Ничтожество! – и двинулся на меня с кулаками.
   – Что ты так грубо? – прогнусавила леди.
   – У этого ничтожества в карманах ничего нет, кроме пятидесяти лир… – возмущенно ответил Макс.
   Сконфуженный, я вернулся в ванную и оделся. Улизнул из номера, спустился опять в вестибюль гостиницы и сел. Я начал припоминать, что со мной произошло. Значит, этот тип с красным лицом прятался где-то и, когда я был в ванной, шарил по моим карманам. Аллах, Аллах!
   Настал вечер, зажглись огни, а я все сидел, как вкопанный. Ну и приключеньице! А главное, как выгнали они меня! Мне захотелось сказать этой женщине пару крепких слов. И я побежал к лифту. Перед дверью леди собралась толпа. Что-то кричали. Я увидел, как тащат мужчину, вцепившегося в халат, который надевал и я.
   – Иди, подлец! С моей женой? Я схватил его на месте преступления… Я накрыл, я накрыл его с моей женой…
   Тот, кого называли Максом, подошел к поднявшему крик и сказал:
   – Сударь, не осложняйте дело, вам же хуже будет… Оба вы уважаемые люди. Если оно примет огласку, вы попадете на страницы газет, узнают жена, дети…
   Лицо человека в халате побелело, как известь, он стоял и твердил:
   – Конечно, конечно…
   – Лучше уж договоритесь по-хорошему, сударь…
   – И я так считаю…
   Они начали торговаться. А я поспешил уйти – не хотел связываться с этим ворьем.

Все из-за дождя

   Я открыл кран – воды нет…
   – Что, вода не идет? – крикнул я жене.
   – Ведь шел дождь… водопровод не работает! – прокричала она в ответ.
   Да, стамбульцы знают: чуть только над городом начнет накрапывать дождь, городской водопровод на несколько часов выходит из строя – трубы, говорят, засоряются – и мы сидим без воды.
   Но в то утро было солнечно.
   – Когда шел дождь? – опять прокричал я.
   – Не так давно побрызгал немножко.
   – Да когда же?
   – Никакого дождя не было, – сказал сын.
   – Нет, был небольшой, – возразила дочь. Начался спор – шел дождь или не шел.
   – Если дождя не было, из крана текла бы вода, – оборвала перебранку мать.
   Но даже этот убийственный довод не мог заставить их умолкнуть.
   Я вышел на балкон.
   – Был дождь? – спросил я у соседа напротив.
   С противоположного балкона человек в пижаме прокричал:
   – Я не заметил, но, вероятно, шел…
   Ну и болван! И живут же такие на свете!
   – Раз не заметили, почему думаете, что шел? – спросил я сердито.
   – В радиоприемнике помехи, из этого я заключил… – ответил он. – Включите приемник, сами услышите.
   – Нет, дождя не было, – заявил другой сосед. Он слышал нашу перекличку.
   Я вернулся в комнату и включил радио. Действительно, раздался шум и треск – так всегда бывает, когда в Стамбуле идет дождь.
   Сосед снизу, тот, что утверждал, будто дождя не было, крикнул:
   – Шел, шел!..
   – Почему вы вдруг так решили? – спросил я.
   – Газа нет, понятное дело… из-за дождя, – ответил он. Теперь уж сомневаться не приходилось, что дождь прошел, хотя никто его не успел заметить.
   – Слава Аллаху, что дождик был небольшой, не то и света не было бы, – сказала жена, но лампочка тотчас потухла.
   Я бросился к телефону, снял трубку, набрал номер редакции и услышал хриплое утробное: «Алло-о-о!..»
   Я понял, что неправильно набрал номер, и извинился.
   – Что вы, помилуйте, господин, – ответил тот же незнакомый голос в трубке, – стоит немножко побрызгать дождю, как на телефонных линиях начинаются беспорядки. Я только что целых десять минут говорил с содержательницей публичного дома, уверенный, что говорю со своей матерью. Вам еще повезло. – И он захихикал.
   Еще не менее получаса я крутил диск, переговорил с кучей незнакомых людей и наконец дозвонился до работы.
   – Что у вас делается? – спросил я.
   – Беда! – ответил чиновник.
   – Какая еще беда?
   – Заливает, с потолка прямо хлещет… Комната превратилась в озеро…
   – Послушай, ты что мелешь? Над нашим бюро еще четыре этажа…
   – В том-то и дело… с верхних этажей на нас и льет…
   – У вас был такой сильный дождь?..
   – Вероятно, был… Так говорят, но я лично не видел.
   Я в сердцах бросил трубку.
   – Газеты еще не приносили?
   – Когда дождь, разносчик приходит поздно, – ответила прислуга.
   – Какой дождь?..
   – Если сильный, так и совсем не приходит…
   Вконец расстроенный, я вышел на улицу. Ждал, ждал – автобуса нет… Люди на остановке начали ворчать:
   – Когда это дождь был, что автобусы так запаздывают?
   – Покапал немного… Я видел…
   – Чуть-чуть побрызгал…
   Мы стояли под палящими лучами солнца. Наконец показался автобус. Набилось в него народу – ух!
   На двадцать минут позже расписания подошел пароход к пристани. Пассажир рядом со мной читал газету.
   – Американский генерал Бердингер Уолд прибыл… – сказал он приятелю, что сидел напротив.
   – Да?
   – Послушай, что генерал сказал журналистам: «Турция защищена от любого нападения».
   Приятель, сидевший напротив, издал странный звук и засмеялся. Сосед спросил его:
   – Ты что смеешься?
   – Послушай, на кой черт тратить на нас бомбы? Да разбрызгай над Стамбулом два стакана воды, и жизнь в городе остановится.
   Я бываю очень чувствителен, когда дело касается чести моей родины, а потому встал, чтобы не дать пощечину этому распоясавшемуся типу, и вышел на палубу.
   Приехал в редакцию. В тот день все перепуталось. Посыльный вместо одиннадцати часов пришел в семнадцать. Машинистка совсем не явилась. Лифт не работал. Разносчик кофе поскользнулся и упал с лестницы. А жена, дозвонившись ко мне, сказала, чтобы я пораньше возвращался домой, ибо у нас сегодня будут гости.
   Но, как я ни стремился уйти из редакции раньше, ничего не получилось. У меня начались такие ревматические боли, что я не мог шагу ступить, – так бывает, едва только дождевое облачко покажется на небе.
   Но вот я снова на пристани! Она вся изукрашена разноцветными флагами, большими и малыми… Что бы означали эти флаги? Любопытно… Ведь сегодня не день освобождения Стамбула, провозглашения Республики, не день открытия меджлиса, не день победы – ничего похожего, самый обыкновенный день.
   Я спросил у кассира, он пожал плечами.
   – Почему вывесили флаги, спрашиваете? Не знаю… Интересно, в самом деле, какой сегодня праздник?
   Я спросил у работника пристани. Он тоже удивлен, почему флаги…
   – Может, приехал какой важный иностранный гость?
   – В газетах не пишут… – ответил я.
   Начальник пристани тоже ничего не знал. Мое любопытство так разгоралось, что я никак не мог заставить себя уйти. Все бегал, суетился, все пытался разузнать, в чем дело! II вот ко мне подходит матрос:
   – Господин, вас интересует, почему висят флаги? Они все ничего не знают, зря вы их спрашивали. А я вам объясню…
   – Ну, говори же!
   – Никакого праздника нет. Утром был дождь… Дождь был благодатным…
   – А-а-а! Ну и что? – домогался я.
   – Ну, шел дождь, залило склад, флаги-то и намокли, вот мы их на пристани и развесили просушить.
   Вот оно что! Теперь можно было спокойно идти домой. И я пошел.
   – Где ты пропадаешь? – набросилась на меня жена. – Гости сидели, ждали-ждали тебя и ушли.

Отрежьте мне семьдесят восемь сантиметров

   Вот уже несколько ночей я без сна. Непосильная работа расшатала мои нервы: спать хочу, а заснуть никак не могу. Обратился к невропатологу.
   – Сколько часов в день ты работаешь? – спросил он.
   – Часов шестнадцать-двадцать. Врач не поверил мне.
   – У тебя переутомление. Что заставляет тебя столько работать?
   Мне захотелось плюнуть ему в лицо. Что за вопрос? Наверное, не от хорошей жизни! Он прописал мне успокоительные капли, снотворные пилюли. Не помогло. Вот уже лежу в постели, вот наконец и сон начинает одолевать, и вдруг вспоминаю, что за квартиру не плачено уже три месяца. Попробуй-ка заснуть после этого.
   В голову лезут всякие цифры. Если каждый месяц откладывать десять лир, то сколько это составит в год? Квартирная плата доконала меня. Не посчастливилось мне иметь на этом свете свою собственную крышу над головой.
   Спал ли я за последнюю неделю хотя бы пять часов? Я изнемог от бессонницы. И вот лежу, беру газету в надежде, что она поможет мне уснуть. На первой же странице читаю сообщение: «В районе площади Таксим продается земельный участок за четыре миллиона лир».
   Четыре миллиона… Участок в тысяча шестьсот двадцать четыре квадратных метра. Я начал делить четыре миллиона на тысяча шестьсот двадцать четыре.
   По натуре я человек легкомысленный, но всякого рода арифметические выкладки – моя слабость. Значит, один квадратный метр стоит около двух тысяч пятисот лир.
   «Что, если бы я вздумал купить этот участок. А?.. Четыре миллиона лир. Сколько я зарабатываю в месяц? Пятьсот».
   Вошла жена:
   – Ты все еще не спишь?..
   – Отстань, видишь, я считаю! – резко ответил я ей.
   «…Пятьсот в месяц. Сколько я смогу скопить, если поднатужиться? Да ничего! Ну, а все-таки? Допустим, каждый месяц я буду откладывать сто лир, в год получится тысяча двести. За десять лет – двенадцать тысяч, за сто лет – сто двадцать тысяч. Таким образом, за тысячу лет (если я проживу столько!), откладывая по сто лир в месяц, я сколочу миллион двести тысяч лир…»
   Мне захотелось во что бы то ни стало приобрести этот участок. Запели петухи.
   Когда я начну считать, меня не остановишь… Еще в школе я любил вычислять: за сколько миллионов лет я мог бы добраться до луны, до солнца, до Марса, если бы бежал без остановки.
   По моим расчетам выходило, что дойти пешком до солнца легче, чем купить участок земли.
   Настало утро, а я все считал.
   «Не видать мне этого участка, если даже я проживу три тысячи лет. Ну-ка, сосчитаем, что получится, если я буду откладывать все пятьсот лир, которые зарабатываю? Тогда нужно работать, чтобы выкупить этот участок, шестьсот шестьдесят шесть лет. Ничего себе!»
   И снова я проглатываю одну за другой две пилюли и ложусь в постель. Мысль о покупке участка не дает мне заснуть. Встаю и опять принимаюсь за подсчеты.
   «Если в сутки вместо шестнадцати я буду работать все двадцать четыре часа и мой заработок увеличится до тысячи лир и целиком, все до последнего куруша, я стану откладывать, то придется поставить в известность моего хозяина, что для покупки участка мне нужно прожить еще триста тридцать три года».