Затем Мало Хвостов рассказал, что я должен делать, чтобы духи услышали меня и разъяснили мне мой дальнейший путь. Сначала мне предстояло встать посередине, плакать и молиться, прося духов о наставлении. Потом надо сделать несколько шагов к западу, встать и некоторое время причитать там. Затем снова возвратиться в центр, и оттуда сделать несколько шагов к северу, помолиться и попричитать; а потом воззвать к остальным частям света. И так в течение всей ночи.
Пора было начинать плач. Мало Хвостов ушел, оставив меня наедине с духами и заходящим солнцем. Стоя в центре священного места лицом к закату, я затянул жалобную молитву: "О Великий Дух, прими мои подношения! О, вразуми меня!"
Пока я причитал и плакал, с запада с пронзительным свистом прилетел пятнистый орел. Он спустился и сел на сосну чуть восточнее меня. Я отошел в центр, оттуда направился к северу, причитая: "О Великий Дух, прими мои подношения и вразуми меня!" И тут появился маленький ястреб, который опустился к югу на кустарник. Опять, возвратясь в центр, я направился оттуда к югу, причитая и прося Великого Духа вразумить меня; и тут появилась черная ласточка, принялась кружить вокруг меня и наконец села неподалеку в кустах.
Отойдя к середине, я шагнул теперь в направлении юга. До сих пор я лишь пытался заплакать, а сейчас в самом деле зарыдал и слезы ручьями текли по лицу - да оно и не могло быть иначе, ведь я стоял лицом к стране, откуда исходит жизнь. Я вспоминал о тех днях, когда все мои ушедшие родичи были живы и молоды, вспомнил о Бешенном Коне, который был нашей силой, а теперь уже не возвратится, чтобы вызволить нас из беды.
Сильно плакал я и думал: пусть эти причитания совсем убьют меня тогда я окажусь в потустороннем мире, где нет. отчаяния.
И пока я плакал, с юга стало приближаться что-то, подобное облаку пыли. Оно придвигалось все ближе, и вот я увидел тучу прекрасных разноцветных бабочек. Это разноцветное облако окутало меня так плотно, что я ничего не мог разглядеть.
Отступив опять назад в середину круга к живому побегу, я услышал, как пятнистый орел, сидя на сосне, сказал: "Смотри на них! Это твой собственный народ. Великие трудности обрушились на него, и ты поможешь ему". И тут я услышал, как кружащиеся бабочки издают слабые, еле слышные стоны казалось, они тоже плачут. Потом все они взмыли ввысь и улетели обратно на юг.
Теперь из кустов заговорил маленький ястреб: "Смотри, смотри! Выходят твои праотцы - сейчас ты услышишь их!" Я поднял глаза и увидел: с запада шла сильная буря. То был народ громовых духов. Было слышно конское ржание и мощь голосов. Сильно потемнело, и ревущий запад озарился страшными зарницами.
Вдруг из непроглядной тьмы, разорванной отблесками молний, возникло видение. Я снова увидел тех двух мужей, пришедших за мной во время великого видения. Как и тогда, они летели головой вперед, словно стрелы. В том месте, где они приблизились к земле, взметнулось облако пыли; из пыли стали проглядывать головы собак. Приглядевшись, я увидел, что это не пыль, а снова туча разноцветных бабочек, кружащихся вокруг собак.
Теперь двое мужей сидели на гнедых лошадях, разрисованных черными молниями. Вооруженные луками и стрелами, они бросились на собак, а громовые духи подбадривали всадников раскатистыми голосами.
Внезапно бабочки превратились в ласточек, которые плотной стаей закружились позади атакующих всадников. Вот один из них кинулся вперед и насадил на наконечник стрелы окровавленную голову собаки. Весь запад тут же отозвался ликующим ревом. Второй последовал за ним и тоже поднял на стреле собачью голову, и опять ночная тьма запада отозвалась приветственными громами и молниями. На моих глазах собачьи головы превратились в головы васичу. И тут же видение пропало. Осталась лишь страшная, ревущая буря.
Я заплакал еще сильнее, потому что очень испугался. Черная ночь окружала меня, внезапно вспыхивая огнем, звуча громкими голосами и ревом ветра. Я умолял праотцев сжалиться и пощадить меня. я говорил им, что теперь знаю, чего хотят от меня духи, и что я исполню это, если смогу.
Внезапно весь страх пропал. Я подумал: если меня убьют - в потустороннем мире мне будет, наверное, лучше. Я лег на землю здесь, в центре священного места, и вновь поднес трубку всем силам. Потом натянул на себя одеяло из шкуры бизона, укрылся с головой и принялся ждать. Снаружи рычали и ревели голоса. Стук падающего града был подобен грому барабанов, в которые били великаны, напевая: "Хей-я-хей!". На священный круг, где я лежал, не упало ни единой градины, ни капли дождя. Когда буря кончилась, я откинул одеяло и прислушался. В наступившей тишине повсюду было слышно журчание дождевых потоков в оврагах, и лишь далеко на востоке слышались слабеющие голоса: "Хей-я-хей'".
Было уже далеко за полночь, и вскоре я заснул. Во сне я видел своих соплеменников. Расстроенные и опечаленные, сидели они вокруг священного типи. Многие были больны. Пока я смотрел на них и плакал, из земли пробился удивительный свет - переливавшийся всеми цветами красок, он поднимался до самого неба. Потом свет пропал, и на том месте стала прорастать целебная трава. Пока я во все глаза глядел на нее, чтобы не забыть этого чуда, раздался голос, который разбудил меня: "Поспеши! Народ нуждается в тебе".
Я проснулся. На востоке чуть брезжил рассвет. Стоя, я обратился к этой предрассветной мгле с молитвой. На небе медленно взошла утренняя звезда, такая красивая и безмолвная, а вокруг нее - облачка, имевшие вид детских лиц - лиц еще не рожденных людей. Все они улыбались мне. Те звезды, что еще не исчезли с первыми отблесками рассвета, заиграли разноцветными красками. Под ними плавно двигались головы мужчин и женщин. Где-то там, вдалеке пели птицы, раздавались радостное ржание и топот копыт лошадей, раскатился трубный голос оленя, слышалось мычание бизона. Все, что я не мог видеть, я слышал.
Думаю, я опять заснул, потому что теперь меня разбудил другой голос: "Вставай, я пришел за тобой!" Я ожидал увидеть перед собой духа, но оказалось, что надо мной склонился добрый старик Мало Хвостов. Солнце уже всходило.
Вместе мы возвратились с трубкой домой, где я опять поднес ее всем шести силам и подверг себя новому очищению в палатке для потения. После этого несколько мудрых и добродетельных старейшин попросили меня рассказать, что я видел и слышал. Вновь поднеся трубку всем духам и раскурив ее, я поведал им обо всем. Внимательно выслушав, старики сказали, что я должен воспроизвести на земле видение собак и тем самым помочь народу. А поскольку люди охвачены горем и печалью, мне следует проделать все это с помощью хейоков. Хейоки были священными клоунами, которые делают все неверно или, наоборот, чтобы позабавить людей. Старики предсказывали, что я стану великим человеком, ибо не многим суждено увидеть такое видение. Они повелели мне подождать 20 дней, а потом устроить обряд с хейоками. И я стал ждать.
XVI. ОБРЯД ХЕЙОКА
И вот прошло двадцать дней; пора было воспроизвести видение собак с помощью хейоков. Но прежде я расскажу тебе о хейоках и самом обряде хейока, который на первый взгляд может показаться глупым. Но на самом деле это не так.
Выступать в роли хейоков могут лишь те, кого посетили видения о громовых духах запада. Такие люди обладают священной силой и делятся ею со всеми людьми, но делают это они забавными поступками. Когда от громовых духов запада приходит видение, оно сопровождается ужасом, словно во время бури. Когда же гром видения проходит, мир оживает, становясь зеленее и счастливее. Ибо где бы ни являлась в мир истина видения, она подобна дождю. Мир, как ты видишь, обновляется, пройдя через ужас бури.
А в обряде хейока все происходит наоборот - сначала людей смешат и радуют, чтобы священной силе было легче проникнуть в них. Ты, наверное, заметил, что в этом мире истина является в двух обличьях. Один лик ее полон страданий, а другой смеется, но это одно и то же лицо, что смеется и плачет. Отчаявшимся людям смех сослужит добрую службу, а для тех, кто блаженствует и слишком уверен в себе, быть может, лучше увидеть плачущий лик. Вот для чего, мне кажется, нужен обряд хейока.
Один человек по имени Вачпанне (Бедняк) взялся возглавить этот обряд. Он много раз был хейока и хорошо разбирался во всем. Сначала он попросил всех людей собраться в круг на ровном месте около Пайн-Риджа. В середине, рядом с возведенным здесь священным типи, он поставил котел с водой, которую вскипятил, бросая туда из костра раскаленные камни. Потом он сделал подношение западу; усевшись у огня с пучком душистой травы в руках, он произнес: "Дню Великого Духа, старому и мудрому дню, я делаю это подношение". Затем, бросив траву в костер, над которым сразу заструился приятный дымок, он запел:
Глядите!
Я сжигаю, приношу в жертву эту траву.
Святую хвалу возношу,
Святую хвалу возношу.
Народ мой, гляди и будь добрым!
День солнца стал моей силой.
Тропа луны станет мне покрывалом.
Святую хвалу возношу.
Святую хвалу возношу.
После этого надо было убить собаку - быстро, не оставляя на теле никаких следов, так, как убивает молния. Именно от молнии к хейокам приходит сила. Двое хейоков взяли веревку из сыромятной кожи, освятили ее в дыму, струившемся от душистой травы и, захлестнув собаку за шею, стали тянуть с обоих концов. Трижды они слегка затягивали ее, а на четвертый раз дернули так сильно, что свернули жертве шею. Вачпанне опалил шерсть собаки, обмыл тушку и отделил все члены, оставив голову с позвоночником и хвостом. Затем, отойдя на шесть шагов от котла (каждый шаг - в честь одной из шести сил), он поднес голову с позвоночником поочередно всем шести силам и снова обернувшись к котлу, произнес: "Священным образом варю я эту собаку". Три раза он погружал голову в воду, а на четвертый совсем опустил ее в кипящую воду. Потом Вачпанне взял сердце собаки и проделал с ним то же, что и с головой.
Все это время 30 хейоков, по числу дней в месяце, выделывали всякие смешные трюки, стараясь развеселить людей. Они были так потешно раскрашены и одеты, что при виде их никто не мог удержаться от смеха. Индеец по имени Однобокий и я изображали шутов. Мы выкрасились красной краской с головы до ног и провели по телам черные линии - молнии. С правой стороны наши головы были начисто выбриты, слева волосы свисали длинными прядями. Все это было смешно, но имело свой смысл - когда мы стояли лицом к югу, выбритая часть головы была обращена к западу. Это показывало наше смирение перед громовыми духами, одарившими нас силой. Оба мы держали в руках по очень длинному изогнутому луку, такому длинному, что из них нельзя было стрелять. Стрелы, которые мы держали, тоже были слишком длинными и непомерно кривыми, и оттого выглядели нелепо. Сидели мы на гнедых лошадях, разрисованных черными молниями, и должны были представлять двух мужей из моего видения собак.
Вачпанне вошел в священное типи и запел песню о хейоках:
Священны они,
Священны они,
Так говорится,
Так говорится.
Священны они
Так говорится.
Двенадцать раз повторил он эту песню, по числу месяцев в году. Потом, пока кипел котел, Однобокий и я, оседлав гнедых, повернулись к западу и запели:
Священным манером возвысили голос,
Полмира возвысило голос.
Священным манером возвысило голос, взывая к вам!
Даже во время священных песен хейока выделывали всякие нелепые штуки и смешили людей. Например, двое хейоков с длинными кривыми луками и со смешно выкрашенными стрелами подошли к маленькой лужице и принялись изображать, будто перебираются через глубокую и широкую реку. Сопровождая свои действия жестами, они решили проверить, глубока ли вода. Для этого они взяли свои кривые стрелы, но не воткнули прямо, а бросили плашмя в воду. Вот вся стрела намокла. Поставив стрелу вертикально, они показывают, что вода выше их головы. И вот они готовятся переплыть реку. Один бросается головой вперед в самую грязь и начинает дико колотить по воде, будто тонет. Ему на помощь бросается второй, и вдвоем они выделывают такие штуки, что люди вокруг смеются вовсю.
Мы же с Однобоким, пропев песнь западу, обернулись к котлу, где варились голова и сердце собаки. Держа в руках остро отточенные стрелы, мы стремительно поскакали к котлу и миновали его. Я должен был на скаку насадить на стрелу голову собаки, а Однобокий - сердце. После того, как мы сделали это, все хейока бросились преследовать нас, пытаясь оторвать себе долю, а мои соплеменники кинулись к котлу, чтобы тоже ухватить себе хоть кусочек священного мяса, в котором теперь была заключена сила запада. Словно лекарство, оно должно было сделать людей радостнее и сильнее. После окончания обряда настроение у всех приподнялось, ведь это был день веселья. Люди яснее видели теперь свежесть мира, безмерность этого священного дня, все краски земли.
Шесть праотцев сотворили многих существ и каждое наделили счастьем. Всякое, даже самое маленькое существо, что-нибудь да значит, оно должно быть счастливым и нести счастье другим. Мы, люди, подобно травам, радующим своими нежными лицами друг друга, должны делать так же, ибо такова была воля Праотцев этого мира.
XVII. Я НАЧИНАЮ ИСЦЕЛЯТЬ
После обряда хейока я переехал сюда, где и живу до сих пор: между ручьем Вундед-Ни и Травяным ручьем. Перебрались сюда и другие люди. Мы построили из бревен вот такие маленькие серые дома. Все они квадратные. Жить в них совсем не годится, ведь в квадрате не заключено никакой силы.
Ты, быть может, заметил - все, что бы ни делал индеец - движется по кругу. Это оттого, что Сила Мира всегда действует по кругу, и все вокруг стремится к нему. В былые времена, когда мы были сильным и счастливым народом, вся наша сила заключалась в священном круге жизни народа, и до тех пор, пока этот круг оставался целым, люди процветали. Зеленеющее древо было его сердцевиной, а четыре стороны света питали его. Восток нес с собой мир и свет, юг - тепло, запад - дождь, а север своими холодами и могучими ветрами давал стойкость и силу. Это знание, вместе с нашей религией, пришло к нам из внешнего мира. Все, что ни делает Сила Мира, действует по кругу: небо округло, и я слышал, что и земля я звезды тоже круглые, словно шары. Ветер, когда достигает наибольшей мощи, крутится вихрем. Птицы вьют свои гнезда округлыми, ведь у них с нами одна вера. По кругу восходит и заходит солнце, то же делает и луна, и сами они круглые. Даже времена года сменяют друг друга по большому круговороту, вновь возвращаясь к своим началам. И жизнь человека движется по кругу - от детства к детству, и так бывает со всем, что имеет силу. Округлы, словно птичьи гнезда, наши типи, и устанавливаем мы их всегда по кругу, то-круг жизни народа, гнездо многих гнезд, куда поместил нас Великий Дух, дабы мы растили в них своих детей.
Но васичу загнали нас в эти квадратные ящики. Пропала наша сила, и мы погибаем, ибо сила покинула нас. Погляди на наших мальчиков - ты увидишь, чем мы стали теперь. В былые времена, когда мы жили силой круга, мальчики становились мужчинами в 12-13 лет, а теперь им нужно куда больше времени для этого.
Что же, все идет, как есть. Пока мы находимся здесь мы военнопленные. Но есть ведь еще и потусторонний мир.
Обряд хейока состоялся в месяц, когда пони прячутся (май). Однажды, в месяц плодородия (июнь), когда все кругом расцветало, я пригласил Однобокого к себе пообедать. Все это время я размышлял о траве, светившейся четырьмя лучами, я видел ее уже дважды - в том великом видении, что посетило меня в девять лет, и во второй раз, когда я с плачем взывал к духам на холме. Я понимал - мне надо разыскать эту траву для исцеления людей. Мне казалось, что я узнаю то место, где видел ее тогда во время своего ночного плача.
После еды я рассказал Однобокому, что мне надо найти некую траву, и попросил его помочь мне. Конечно, я не говорил ему, что она явилась мне в видении. Он согласился; мы оседлали лошадей и поехали к Травяному ручью. Там никто не жил. Въехав на высокий холм у ручья, мы спешились и сели на землю, потому что мне казалось, будто мы находимся где-то совсем близко от того места, где была эта трава в моем видении собак.
Мы немного посидели на холме, напевая некоторые песни хейока. Потом я один затянул песнь, которую слышал в своем первом великом видении:
Священным манером они возвышают голос...
Пропев эту песнь, я посмотрел на запад, и там, внизу у ручья, над одним местом кружили сразу вороны и сороки, маленькие ястребы и пятнистые орлы.
Я все понял и сказал Однобокому: "Друг, вон там растет эта трава". "Пойдем посмотрим, - ответил он. Вновь оседлав лошадей, мы направились вниз по ручью, пока не доехали до высохшей лощины, по дну которой направились дальше. Вот показалось то самое место, здесь сходились четыре-пять пересохших лощин. Едва мы приблизились, все птицы улетели. Справа от нас, на склоне я заметил траву и сразу узнал её, хотя никогда прежде не видел такой - только в своем видении.
Корни травы были толщиной с большой палец, а длиной доходили мне до локтя. На каждой травинке было по четыре цветка: голубой, белый, красный и желтый.
Мы спешились. Сделав подношение Шести Силам из красной ивовой коры, я помолился в честь травы и сказал ей: "Теперь мы пойдем вместе к двуногим, но лишь к самым слабым из них, чтобы принести им счастливые дни". Трава росла на краю лощины, поэтому мы легко выкопали ее и отправились домой. Достигнув Травяного ручья, я завернул находку в шалфей, который рос по берегам. Видно, кто-то толкнул меня найти эту траву накануне, потому что на следующий день она понадобилась мне, а без нее я не смог бы ничего сделать.
Я ужинал, когда в типи вошел человек по имени Рубит-В-Куски и срывающимся голосом поведал о беде, свалившейся на него. "Мой сын, - сказал он, - очень болен. Я боюсь, что он скоро умрет. Он уже долго болеет. Говорят, после Пляски Лошадей и обряда хейока ты получил великую силу. Может быть, ты спасешь мне сына, я так сильно люблю его". Я ответил ему, что если Рубит-В-Куски действительно хочет помощи, пусть идет домой и принесет мне трубку с прикрепленным к ней орлиным пером. Пока его не было, я размышлял о том, что предпринять. Я испугался - ведь до сих пор я никогда еще никого не лечил с помощью своей силы, а убитого горем отца мне было очень жаль. Я стал упорно молиться, прося о помощи. Когда Рубит-В-Куски возвратился с трубкой, я сказал ему, чтобы он положил трубку слева от меня, а сам встал справа. Когда он сделал это, я послал за Однобоким, чтобы тот помог мне. Потом я взял трубку и пошел в типи, где лежал больной мальчик. Мои отец с матерью тоже пошли с нами, а мой друг Стоящий Медведь уже был на месте.
Сначала я поднес трубку Шести Силам, а потом пустил ее по кругу, и все сделали по затяжке. Потом я забил в барабан, подражая раскатам грома; ведь когда сила запада нисходит к двуногим, ее всегда сопровождает грохот. А после ее ухода все кругом наполняется свежестью, оживает и радуется. Вот почему я стал подражать этому грому. К тому же голос барабана - это одновременно и подношение Мировому Духу. Его звук будит ум, помогает постигать таинства и силу вещей.
Больной малыш лежал на северо-восточной стороне типи. Мы вошли в проход с юга, повернули налево, сделали круг и остановились на западной стороне типи. Тебе хочется знать, отчего мы всегда ходим слева направо. Назову тебе одну из причин - не все. Подумай сам - разве не юг является источником жизни, разве не оттуда принесен живой побег? Разве не отсюда движется человек к закату своей жизни? Разве он не приближается затем к северу, когда его волосы седеют и если позволят годы? Разве потом не приходит он к свету и мудрости, что лежат на востоке? И, наконец, разве не возвращается назад к детству, откуда начал свой путь, чтобы расстаться со своей жизнью, чтобы слить ее со всем живым, а тело отдать Матери-земле, породившей его? Чем больше думаешь об этом, тем глубже видишь смысл, заключенный в этом движении.
Как я уже сказал, мы вошли слева направо и сели на западной стороне. Больной мальчик лежал в северо-восточной части типи. Он сильно исхудал. Со мной, как ты уже знаешь, были трубка, барабан и лучистая четырехцветная трава. Я попросил принести еще деревянную чашу с водой и свисток из орлиной кости, который обозначал бы пятнистого орла из моего великого видения. Чашу с водой поставили передо мной; и тут я задумался в нерешительности, ибо делал все впервые.
Все же я кое-что понял и потому вручил свисток Однобокому и рассказал ему, как пользоваться им, помогая мне. Потом набил трубку красной ивовой корой и отдал ее молодой красивой дочери Рубит-В-Куски, показав Девушке, как ее нужно держать - так, как держала дева востока в моем великом видении.
Теперь все было готово. Я ударил в барабан и, отбивая ритм, четырежды вскричал "Хей-я-хей" в честь Мирового Духа. И в это время я почувствовал, как во мне начинает разливаться сила, поднимаясь от ног и наполняя тело! Я понял, что смогу помочь больному мальчику.
Под глухие удары барабана я повторял свою мольбу: "Праотец мой, Великий Дух, только к тебе одному взывают люди. Говорят, Ты один сотворил все на свете, сделал его хорошим и прекрасным. Ты создал четыре стороны света и две дороги, что пересекают друг друга. Ты наделил силой страну заходящего солнца. На земле двуногие пали духом. Ради них, Мой Праотец, я обращаюсь к тебе. Ты сказал мне: больные снова встанут на ноги. В видении ты повел к центру земли и открыл мне там силу, с которой можно все одолеть. Благодаря силе, что заключена в подаренной тобой чаше с водой, оживут умирающие. Силой той травы, которую ты показал мне, воспрянут слабые и немощные. Из страны, куда вечно обращены наши лица, появится дева, идущая красной дорогой добра - она делает подношения трубки. В ней - сила зеленеющего древа. Ты подарил мне священный ветер обновления из страны Великанов, севера. Там, где проносится этот ветер, слабые обретают силы. Так ты сказал мне. К тебе, ко всем твоим силам и к Матери-земле взываю я о помощи".
Видишь ли, я никогда еще не совершал такого. Теперь я понимаю, что достаточно было обратиться к какой-нибудь одной силе. Но мне так хотелось помочь больному мальчику, что я призвал на помощь все силы. Когда я взывал к ним, я, конечно, стоял лицом к западу. Теперь я прошел по кругу на север, восток и остановился на юге, где хранится источник жизни и откуда исходит красная дорога добра. Тут я запел:
Священным манером я поднял их на ноги.
Народ священный лежит повержен.
Священным манером я поднял их на ноги.
Священный двуногий лежит повержен.
Священным манером он на ноги встанет.
Я пел и чувствовал, как во всем теле что-то происходит. Мне до боли стало жаль всех несчастных, и из глаз потекли слезы. Я подошел к западной стороне, разжег трубку, поднес ее всем силам, а потом, затянувшись, пустил по кругу. Я заметил, что больной мальчик улыбается мне; почувствовал, что сила моя крепнет.
Я взял чашу с водой, отпил из нее немного и, пройдя по кругу, подошел к ложу мальчика. Встав перед ним, я четырежды топнул ногой, а потом приник губами к его животу и стал вдувать в него северный ветер обновления. Пожевав священную траву я положил ее в воду, после часть ее бросил на мальчика, а часть - на четыре стороны света. Чашу с оставшейся водой я вернул девушке, которая дала испить из нее больному. Затем я попросил девушку помочь мальчику встать и обойти типи по кругу, начиная с юга, источника жизни. Мальчик был очень слаб, но с помощью девушки он все это исполнил. После этого я ушел.
На другой день пришел Рубит-В-Куски и сказал мне, что мальчик чувствует себя лучше - он уже может сидеть и даже ест немного. Через четыре дня он поднялся, а потом и вовсе поправился. Рубит-В-Куски подарил мне за это хорошую лошадь, но, конечно, не к этому я стремился.
Когда люди услышали об исцелении мальчика, многие стали искать моей помощи, и я постоянно был занят исцелением. А случилось это летом, когда мне шел девятнадцатый год, в месяц плодородия.
XVIII. СИЛЫ БИЗОНА И ЛОСЯ
Кажется, я рассказывал тебе, а если нет, ты сам, наверное, понял человек, на которого снизошло видение, не сможет воспользоваться его силой до тех пор, пока не воспроизведет это видение на земле, показав его людям. Ты помнишь, что великое видение явилось мне в девять лет, а я не мог им воспользоваться до тех пор, пока не провел Пляску Лошадей, когда мы стояли лагерем в устье реки Язык, тогда мне было восемнадцать. И если бы не тот страх, который заставил меня повторить видение, я, наверное, принес бы людям меньше пользы, чем простой человек, вообще не имевший видений. Но пришел страх, и, не подчинись я его воле, я скоро просто умер бы от него.
Но только после обряда хейока, где я повторил видение собак, получил я силу знахаря и способность исцелять больных. Многих вылечил я с помощью силы, вселившейся в меня. Конечно, не сам я лечил людей. Все это было делом сил Внешнего Мира. Видения и обряды сделали меня лишь посредником, через которого на двуногих нисходили эти силы. Если бы я возомнил, что все это дело моих собственных рук, то сразу же перестал бы быть посредником, сила ушла бы от меня.
В моем видении были еще другие картины, которые мне предстояло воспроизвести, прежде чем я стану использовать их силу. Вернись к моему рассказу о великом видении, и ты вспомнишь, как красный человек превратился в бизона, перекатившись на месте, и как после этого люди обрели красную дорогу добра.
Пора было начинать плач. Мало Хвостов ушел, оставив меня наедине с духами и заходящим солнцем. Стоя в центре священного места лицом к закату, я затянул жалобную молитву: "О Великий Дух, прими мои подношения! О, вразуми меня!"
Пока я причитал и плакал, с запада с пронзительным свистом прилетел пятнистый орел. Он спустился и сел на сосну чуть восточнее меня. Я отошел в центр, оттуда направился к северу, причитая: "О Великий Дух, прими мои подношения и вразуми меня!" И тут появился маленький ястреб, который опустился к югу на кустарник. Опять, возвратясь в центр, я направился оттуда к югу, причитая и прося Великого Духа вразумить меня; и тут появилась черная ласточка, принялась кружить вокруг меня и наконец села неподалеку в кустах.
Отойдя к середине, я шагнул теперь в направлении юга. До сих пор я лишь пытался заплакать, а сейчас в самом деле зарыдал и слезы ручьями текли по лицу - да оно и не могло быть иначе, ведь я стоял лицом к стране, откуда исходит жизнь. Я вспоминал о тех днях, когда все мои ушедшие родичи были живы и молоды, вспомнил о Бешенном Коне, который был нашей силой, а теперь уже не возвратится, чтобы вызволить нас из беды.
Сильно плакал я и думал: пусть эти причитания совсем убьют меня тогда я окажусь в потустороннем мире, где нет. отчаяния.
И пока я плакал, с юга стало приближаться что-то, подобное облаку пыли. Оно придвигалось все ближе, и вот я увидел тучу прекрасных разноцветных бабочек. Это разноцветное облако окутало меня так плотно, что я ничего не мог разглядеть.
Отступив опять назад в середину круга к живому побегу, я услышал, как пятнистый орел, сидя на сосне, сказал: "Смотри на них! Это твой собственный народ. Великие трудности обрушились на него, и ты поможешь ему". И тут я услышал, как кружащиеся бабочки издают слабые, еле слышные стоны казалось, они тоже плачут. Потом все они взмыли ввысь и улетели обратно на юг.
Теперь из кустов заговорил маленький ястреб: "Смотри, смотри! Выходят твои праотцы - сейчас ты услышишь их!" Я поднял глаза и увидел: с запада шла сильная буря. То был народ громовых духов. Было слышно конское ржание и мощь голосов. Сильно потемнело, и ревущий запад озарился страшными зарницами.
Вдруг из непроглядной тьмы, разорванной отблесками молний, возникло видение. Я снова увидел тех двух мужей, пришедших за мной во время великого видения. Как и тогда, они летели головой вперед, словно стрелы. В том месте, где они приблизились к земле, взметнулось облако пыли; из пыли стали проглядывать головы собак. Приглядевшись, я увидел, что это не пыль, а снова туча разноцветных бабочек, кружащихся вокруг собак.
Теперь двое мужей сидели на гнедых лошадях, разрисованных черными молниями. Вооруженные луками и стрелами, они бросились на собак, а громовые духи подбадривали всадников раскатистыми голосами.
Внезапно бабочки превратились в ласточек, которые плотной стаей закружились позади атакующих всадников. Вот один из них кинулся вперед и насадил на наконечник стрелы окровавленную голову собаки. Весь запад тут же отозвался ликующим ревом. Второй последовал за ним и тоже поднял на стреле собачью голову, и опять ночная тьма запада отозвалась приветственными громами и молниями. На моих глазах собачьи головы превратились в головы васичу. И тут же видение пропало. Осталась лишь страшная, ревущая буря.
Я заплакал еще сильнее, потому что очень испугался. Черная ночь окружала меня, внезапно вспыхивая огнем, звуча громкими голосами и ревом ветра. Я умолял праотцев сжалиться и пощадить меня. я говорил им, что теперь знаю, чего хотят от меня духи, и что я исполню это, если смогу.
Внезапно весь страх пропал. Я подумал: если меня убьют - в потустороннем мире мне будет, наверное, лучше. Я лег на землю здесь, в центре священного места, и вновь поднес трубку всем силам. Потом натянул на себя одеяло из шкуры бизона, укрылся с головой и принялся ждать. Снаружи рычали и ревели голоса. Стук падающего града был подобен грому барабанов, в которые били великаны, напевая: "Хей-я-хей!". На священный круг, где я лежал, не упало ни единой градины, ни капли дождя. Когда буря кончилась, я откинул одеяло и прислушался. В наступившей тишине повсюду было слышно журчание дождевых потоков в оврагах, и лишь далеко на востоке слышались слабеющие голоса: "Хей-я-хей'".
Было уже далеко за полночь, и вскоре я заснул. Во сне я видел своих соплеменников. Расстроенные и опечаленные, сидели они вокруг священного типи. Многие были больны. Пока я смотрел на них и плакал, из земли пробился удивительный свет - переливавшийся всеми цветами красок, он поднимался до самого неба. Потом свет пропал, и на том месте стала прорастать целебная трава. Пока я во все глаза глядел на нее, чтобы не забыть этого чуда, раздался голос, который разбудил меня: "Поспеши! Народ нуждается в тебе".
Я проснулся. На востоке чуть брезжил рассвет. Стоя, я обратился к этой предрассветной мгле с молитвой. На небе медленно взошла утренняя звезда, такая красивая и безмолвная, а вокруг нее - облачка, имевшие вид детских лиц - лиц еще не рожденных людей. Все они улыбались мне. Те звезды, что еще не исчезли с первыми отблесками рассвета, заиграли разноцветными красками. Под ними плавно двигались головы мужчин и женщин. Где-то там, вдалеке пели птицы, раздавались радостное ржание и топот копыт лошадей, раскатился трубный голос оленя, слышалось мычание бизона. Все, что я не мог видеть, я слышал.
Думаю, я опять заснул, потому что теперь меня разбудил другой голос: "Вставай, я пришел за тобой!" Я ожидал увидеть перед собой духа, но оказалось, что надо мной склонился добрый старик Мало Хвостов. Солнце уже всходило.
Вместе мы возвратились с трубкой домой, где я опять поднес ее всем шести силам и подверг себя новому очищению в палатке для потения. После этого несколько мудрых и добродетельных старейшин попросили меня рассказать, что я видел и слышал. Вновь поднеся трубку всем духам и раскурив ее, я поведал им обо всем. Внимательно выслушав, старики сказали, что я должен воспроизвести на земле видение собак и тем самым помочь народу. А поскольку люди охвачены горем и печалью, мне следует проделать все это с помощью хейоков. Хейоки были священными клоунами, которые делают все неверно или, наоборот, чтобы позабавить людей. Старики предсказывали, что я стану великим человеком, ибо не многим суждено увидеть такое видение. Они повелели мне подождать 20 дней, а потом устроить обряд с хейоками. И я стал ждать.
XVI. ОБРЯД ХЕЙОКА
И вот прошло двадцать дней; пора было воспроизвести видение собак с помощью хейоков. Но прежде я расскажу тебе о хейоках и самом обряде хейока, который на первый взгляд может показаться глупым. Но на самом деле это не так.
Выступать в роли хейоков могут лишь те, кого посетили видения о громовых духах запада. Такие люди обладают священной силой и делятся ею со всеми людьми, но делают это они забавными поступками. Когда от громовых духов запада приходит видение, оно сопровождается ужасом, словно во время бури. Когда же гром видения проходит, мир оживает, становясь зеленее и счастливее. Ибо где бы ни являлась в мир истина видения, она подобна дождю. Мир, как ты видишь, обновляется, пройдя через ужас бури.
А в обряде хейока все происходит наоборот - сначала людей смешат и радуют, чтобы священной силе было легче проникнуть в них. Ты, наверное, заметил, что в этом мире истина является в двух обличьях. Один лик ее полон страданий, а другой смеется, но это одно и то же лицо, что смеется и плачет. Отчаявшимся людям смех сослужит добрую службу, а для тех, кто блаженствует и слишком уверен в себе, быть может, лучше увидеть плачущий лик. Вот для чего, мне кажется, нужен обряд хейока.
Один человек по имени Вачпанне (Бедняк) взялся возглавить этот обряд. Он много раз был хейока и хорошо разбирался во всем. Сначала он попросил всех людей собраться в круг на ровном месте около Пайн-Риджа. В середине, рядом с возведенным здесь священным типи, он поставил котел с водой, которую вскипятил, бросая туда из костра раскаленные камни. Потом он сделал подношение западу; усевшись у огня с пучком душистой травы в руках, он произнес: "Дню Великого Духа, старому и мудрому дню, я делаю это подношение". Затем, бросив траву в костер, над которым сразу заструился приятный дымок, он запел:
Глядите!
Я сжигаю, приношу в жертву эту траву.
Святую хвалу возношу,
Святую хвалу возношу.
Народ мой, гляди и будь добрым!
День солнца стал моей силой.
Тропа луны станет мне покрывалом.
Святую хвалу возношу.
Святую хвалу возношу.
После этого надо было убить собаку - быстро, не оставляя на теле никаких следов, так, как убивает молния. Именно от молнии к хейокам приходит сила. Двое хейоков взяли веревку из сыромятной кожи, освятили ее в дыму, струившемся от душистой травы и, захлестнув собаку за шею, стали тянуть с обоих концов. Трижды они слегка затягивали ее, а на четвертый раз дернули так сильно, что свернули жертве шею. Вачпанне опалил шерсть собаки, обмыл тушку и отделил все члены, оставив голову с позвоночником и хвостом. Затем, отойдя на шесть шагов от котла (каждый шаг - в честь одной из шести сил), он поднес голову с позвоночником поочередно всем шести силам и снова обернувшись к котлу, произнес: "Священным образом варю я эту собаку". Три раза он погружал голову в воду, а на четвертый совсем опустил ее в кипящую воду. Потом Вачпанне взял сердце собаки и проделал с ним то же, что и с головой.
Все это время 30 хейоков, по числу дней в месяце, выделывали всякие смешные трюки, стараясь развеселить людей. Они были так потешно раскрашены и одеты, что при виде их никто не мог удержаться от смеха. Индеец по имени Однобокий и я изображали шутов. Мы выкрасились красной краской с головы до ног и провели по телам черные линии - молнии. С правой стороны наши головы были начисто выбриты, слева волосы свисали длинными прядями. Все это было смешно, но имело свой смысл - когда мы стояли лицом к югу, выбритая часть головы была обращена к западу. Это показывало наше смирение перед громовыми духами, одарившими нас силой. Оба мы держали в руках по очень длинному изогнутому луку, такому длинному, что из них нельзя было стрелять. Стрелы, которые мы держали, тоже были слишком длинными и непомерно кривыми, и оттого выглядели нелепо. Сидели мы на гнедых лошадях, разрисованных черными молниями, и должны были представлять двух мужей из моего видения собак.
Вачпанне вошел в священное типи и запел песню о хейоках:
Священны они,
Священны они,
Так говорится,
Так говорится.
Священны они
Так говорится.
Двенадцать раз повторил он эту песню, по числу месяцев в году. Потом, пока кипел котел, Однобокий и я, оседлав гнедых, повернулись к западу и запели:
Священным манером возвысили голос,
Полмира возвысило голос.
Священным манером возвысило голос, взывая к вам!
Даже во время священных песен хейока выделывали всякие нелепые штуки и смешили людей. Например, двое хейоков с длинными кривыми луками и со смешно выкрашенными стрелами подошли к маленькой лужице и принялись изображать, будто перебираются через глубокую и широкую реку. Сопровождая свои действия жестами, они решили проверить, глубока ли вода. Для этого они взяли свои кривые стрелы, но не воткнули прямо, а бросили плашмя в воду. Вот вся стрела намокла. Поставив стрелу вертикально, они показывают, что вода выше их головы. И вот они готовятся переплыть реку. Один бросается головой вперед в самую грязь и начинает дико колотить по воде, будто тонет. Ему на помощь бросается второй, и вдвоем они выделывают такие штуки, что люди вокруг смеются вовсю.
Мы же с Однобоким, пропев песнь западу, обернулись к котлу, где варились голова и сердце собаки. Держа в руках остро отточенные стрелы, мы стремительно поскакали к котлу и миновали его. Я должен был на скаку насадить на стрелу голову собаки, а Однобокий - сердце. После того, как мы сделали это, все хейока бросились преследовать нас, пытаясь оторвать себе долю, а мои соплеменники кинулись к котлу, чтобы тоже ухватить себе хоть кусочек священного мяса, в котором теперь была заключена сила запада. Словно лекарство, оно должно было сделать людей радостнее и сильнее. После окончания обряда настроение у всех приподнялось, ведь это был день веселья. Люди яснее видели теперь свежесть мира, безмерность этого священного дня, все краски земли.
Шесть праотцев сотворили многих существ и каждое наделили счастьем. Всякое, даже самое маленькое существо, что-нибудь да значит, оно должно быть счастливым и нести счастье другим. Мы, люди, подобно травам, радующим своими нежными лицами друг друга, должны делать так же, ибо такова была воля Праотцев этого мира.
XVII. Я НАЧИНАЮ ИСЦЕЛЯТЬ
После обряда хейока я переехал сюда, где и живу до сих пор: между ручьем Вундед-Ни и Травяным ручьем. Перебрались сюда и другие люди. Мы построили из бревен вот такие маленькие серые дома. Все они квадратные. Жить в них совсем не годится, ведь в квадрате не заключено никакой силы.
Ты, быть может, заметил - все, что бы ни делал индеец - движется по кругу. Это оттого, что Сила Мира всегда действует по кругу, и все вокруг стремится к нему. В былые времена, когда мы были сильным и счастливым народом, вся наша сила заключалась в священном круге жизни народа, и до тех пор, пока этот круг оставался целым, люди процветали. Зеленеющее древо было его сердцевиной, а четыре стороны света питали его. Восток нес с собой мир и свет, юг - тепло, запад - дождь, а север своими холодами и могучими ветрами давал стойкость и силу. Это знание, вместе с нашей религией, пришло к нам из внешнего мира. Все, что ни делает Сила Мира, действует по кругу: небо округло, и я слышал, что и земля я звезды тоже круглые, словно шары. Ветер, когда достигает наибольшей мощи, крутится вихрем. Птицы вьют свои гнезда округлыми, ведь у них с нами одна вера. По кругу восходит и заходит солнце, то же делает и луна, и сами они круглые. Даже времена года сменяют друг друга по большому круговороту, вновь возвращаясь к своим началам. И жизнь человека движется по кругу - от детства к детству, и так бывает со всем, что имеет силу. Округлы, словно птичьи гнезда, наши типи, и устанавливаем мы их всегда по кругу, то-круг жизни народа, гнездо многих гнезд, куда поместил нас Великий Дух, дабы мы растили в них своих детей.
Но васичу загнали нас в эти квадратные ящики. Пропала наша сила, и мы погибаем, ибо сила покинула нас. Погляди на наших мальчиков - ты увидишь, чем мы стали теперь. В былые времена, когда мы жили силой круга, мальчики становились мужчинами в 12-13 лет, а теперь им нужно куда больше времени для этого.
Что же, все идет, как есть. Пока мы находимся здесь мы военнопленные. Но есть ведь еще и потусторонний мир.
Обряд хейока состоялся в месяц, когда пони прячутся (май). Однажды, в месяц плодородия (июнь), когда все кругом расцветало, я пригласил Однобокого к себе пообедать. Все это время я размышлял о траве, светившейся четырьмя лучами, я видел ее уже дважды - в том великом видении, что посетило меня в девять лет, и во второй раз, когда я с плачем взывал к духам на холме. Я понимал - мне надо разыскать эту траву для исцеления людей. Мне казалось, что я узнаю то место, где видел ее тогда во время своего ночного плача.
После еды я рассказал Однобокому, что мне надо найти некую траву, и попросил его помочь мне. Конечно, я не говорил ему, что она явилась мне в видении. Он согласился; мы оседлали лошадей и поехали к Травяному ручью. Там никто не жил. Въехав на высокий холм у ручья, мы спешились и сели на землю, потому что мне казалось, будто мы находимся где-то совсем близко от того места, где была эта трава в моем видении собак.
Мы немного посидели на холме, напевая некоторые песни хейока. Потом я один затянул песнь, которую слышал в своем первом великом видении:
Священным манером они возвышают голос...
Пропев эту песнь, я посмотрел на запад, и там, внизу у ручья, над одним местом кружили сразу вороны и сороки, маленькие ястребы и пятнистые орлы.
Я все понял и сказал Однобокому: "Друг, вон там растет эта трава". "Пойдем посмотрим, - ответил он. Вновь оседлав лошадей, мы направились вниз по ручью, пока не доехали до высохшей лощины, по дну которой направились дальше. Вот показалось то самое место, здесь сходились четыре-пять пересохших лощин. Едва мы приблизились, все птицы улетели. Справа от нас, на склоне я заметил траву и сразу узнал её, хотя никогда прежде не видел такой - только в своем видении.
Корни травы были толщиной с большой палец, а длиной доходили мне до локтя. На каждой травинке было по четыре цветка: голубой, белый, красный и желтый.
Мы спешились. Сделав подношение Шести Силам из красной ивовой коры, я помолился в честь травы и сказал ей: "Теперь мы пойдем вместе к двуногим, но лишь к самым слабым из них, чтобы принести им счастливые дни". Трава росла на краю лощины, поэтому мы легко выкопали ее и отправились домой. Достигнув Травяного ручья, я завернул находку в шалфей, который рос по берегам. Видно, кто-то толкнул меня найти эту траву накануне, потому что на следующий день она понадобилась мне, а без нее я не смог бы ничего сделать.
Я ужинал, когда в типи вошел человек по имени Рубит-В-Куски и срывающимся голосом поведал о беде, свалившейся на него. "Мой сын, - сказал он, - очень болен. Я боюсь, что он скоро умрет. Он уже долго болеет. Говорят, после Пляски Лошадей и обряда хейока ты получил великую силу. Может быть, ты спасешь мне сына, я так сильно люблю его". Я ответил ему, что если Рубит-В-Куски действительно хочет помощи, пусть идет домой и принесет мне трубку с прикрепленным к ней орлиным пером. Пока его не было, я размышлял о том, что предпринять. Я испугался - ведь до сих пор я никогда еще никого не лечил с помощью своей силы, а убитого горем отца мне было очень жаль. Я стал упорно молиться, прося о помощи. Когда Рубит-В-Куски возвратился с трубкой, я сказал ему, чтобы он положил трубку слева от меня, а сам встал справа. Когда он сделал это, я послал за Однобоким, чтобы тот помог мне. Потом я взял трубку и пошел в типи, где лежал больной мальчик. Мои отец с матерью тоже пошли с нами, а мой друг Стоящий Медведь уже был на месте.
Сначала я поднес трубку Шести Силам, а потом пустил ее по кругу, и все сделали по затяжке. Потом я забил в барабан, подражая раскатам грома; ведь когда сила запада нисходит к двуногим, ее всегда сопровождает грохот. А после ее ухода все кругом наполняется свежестью, оживает и радуется. Вот почему я стал подражать этому грому. К тому же голос барабана - это одновременно и подношение Мировому Духу. Его звук будит ум, помогает постигать таинства и силу вещей.
Больной малыш лежал на северо-восточной стороне типи. Мы вошли в проход с юга, повернули налево, сделали круг и остановились на западной стороне типи. Тебе хочется знать, отчего мы всегда ходим слева направо. Назову тебе одну из причин - не все. Подумай сам - разве не юг является источником жизни, разве не оттуда принесен живой побег? Разве не отсюда движется человек к закату своей жизни? Разве он не приближается затем к северу, когда его волосы седеют и если позволят годы? Разве потом не приходит он к свету и мудрости, что лежат на востоке? И, наконец, разве не возвращается назад к детству, откуда начал свой путь, чтобы расстаться со своей жизнью, чтобы слить ее со всем живым, а тело отдать Матери-земле, породившей его? Чем больше думаешь об этом, тем глубже видишь смысл, заключенный в этом движении.
Как я уже сказал, мы вошли слева направо и сели на западной стороне. Больной мальчик лежал в северо-восточной части типи. Он сильно исхудал. Со мной, как ты уже знаешь, были трубка, барабан и лучистая четырехцветная трава. Я попросил принести еще деревянную чашу с водой и свисток из орлиной кости, который обозначал бы пятнистого орла из моего великого видения. Чашу с водой поставили передо мной; и тут я задумался в нерешительности, ибо делал все впервые.
Все же я кое-что понял и потому вручил свисток Однобокому и рассказал ему, как пользоваться им, помогая мне. Потом набил трубку красной ивовой корой и отдал ее молодой красивой дочери Рубит-В-Куски, показав Девушке, как ее нужно держать - так, как держала дева востока в моем великом видении.
Теперь все было готово. Я ударил в барабан и, отбивая ритм, четырежды вскричал "Хей-я-хей" в честь Мирового Духа. И в это время я почувствовал, как во мне начинает разливаться сила, поднимаясь от ног и наполняя тело! Я понял, что смогу помочь больному мальчику.
Под глухие удары барабана я повторял свою мольбу: "Праотец мой, Великий Дух, только к тебе одному взывают люди. Говорят, Ты один сотворил все на свете, сделал его хорошим и прекрасным. Ты создал четыре стороны света и две дороги, что пересекают друг друга. Ты наделил силой страну заходящего солнца. На земле двуногие пали духом. Ради них, Мой Праотец, я обращаюсь к тебе. Ты сказал мне: больные снова встанут на ноги. В видении ты повел к центру земли и открыл мне там силу, с которой можно все одолеть. Благодаря силе, что заключена в подаренной тобой чаше с водой, оживут умирающие. Силой той травы, которую ты показал мне, воспрянут слабые и немощные. Из страны, куда вечно обращены наши лица, появится дева, идущая красной дорогой добра - она делает подношения трубки. В ней - сила зеленеющего древа. Ты подарил мне священный ветер обновления из страны Великанов, севера. Там, где проносится этот ветер, слабые обретают силы. Так ты сказал мне. К тебе, ко всем твоим силам и к Матери-земле взываю я о помощи".
Видишь ли, я никогда еще не совершал такого. Теперь я понимаю, что достаточно было обратиться к какой-нибудь одной силе. Но мне так хотелось помочь больному мальчику, что я призвал на помощь все силы. Когда я взывал к ним, я, конечно, стоял лицом к западу. Теперь я прошел по кругу на север, восток и остановился на юге, где хранится источник жизни и откуда исходит красная дорога добра. Тут я запел:
Священным манером я поднял их на ноги.
Народ священный лежит повержен.
Священным манером я поднял их на ноги.
Священный двуногий лежит повержен.
Священным манером он на ноги встанет.
Я пел и чувствовал, как во всем теле что-то происходит. Мне до боли стало жаль всех несчастных, и из глаз потекли слезы. Я подошел к западной стороне, разжег трубку, поднес ее всем силам, а потом, затянувшись, пустил по кругу. Я заметил, что больной мальчик улыбается мне; почувствовал, что сила моя крепнет.
Я взял чашу с водой, отпил из нее немного и, пройдя по кругу, подошел к ложу мальчика. Встав перед ним, я четырежды топнул ногой, а потом приник губами к его животу и стал вдувать в него северный ветер обновления. Пожевав священную траву я положил ее в воду, после часть ее бросил на мальчика, а часть - на четыре стороны света. Чашу с оставшейся водой я вернул девушке, которая дала испить из нее больному. Затем я попросил девушку помочь мальчику встать и обойти типи по кругу, начиная с юга, источника жизни. Мальчик был очень слаб, но с помощью девушки он все это исполнил. После этого я ушел.
На другой день пришел Рубит-В-Куски и сказал мне, что мальчик чувствует себя лучше - он уже может сидеть и даже ест немного. Через четыре дня он поднялся, а потом и вовсе поправился. Рубит-В-Куски подарил мне за это хорошую лошадь, но, конечно, не к этому я стремился.
Когда люди услышали об исцелении мальчика, многие стали искать моей помощи, и я постоянно был занят исцелением. А случилось это летом, когда мне шел девятнадцатый год, в месяц плодородия.
XVIII. СИЛЫ БИЗОНА И ЛОСЯ
Кажется, я рассказывал тебе, а если нет, ты сам, наверное, понял человек, на которого снизошло видение, не сможет воспользоваться его силой до тех пор, пока не воспроизведет это видение на земле, показав его людям. Ты помнишь, что великое видение явилось мне в девять лет, а я не мог им воспользоваться до тех пор, пока не провел Пляску Лошадей, когда мы стояли лагерем в устье реки Язык, тогда мне было восемнадцать. И если бы не тот страх, который заставил меня повторить видение, я, наверное, принес бы людям меньше пользы, чем простой человек, вообще не имевший видений. Но пришел страх, и, не подчинись я его воле, я скоро просто умер бы от него.
Но только после обряда хейока, где я повторил видение собак, получил я силу знахаря и способность исцелять больных. Многих вылечил я с помощью силы, вселившейся в меня. Конечно, не сам я лечил людей. Все это было делом сил Внешнего Мира. Видения и обряды сделали меня лишь посредником, через которого на двуногих нисходили эти силы. Если бы я возомнил, что все это дело моих собственных рук, то сразу же перестал бы быть посредником, сила ушла бы от меня.
В моем видении были еще другие картины, которые мне предстояло воспроизвести, прежде чем я стану использовать их силу. Вернись к моему рассказу о великом видении, и ты вспомнишь, как красный человек превратился в бизона, перекатившись на месте, и как после этого люди обрели красную дорогу добра.