V. В ГОРОДКЕ СОЛДАТ
   После того, как все мясо было высушено, шесть племен нашего народа, которые собрались вместе примерно в то время, когда меня посетило видение, покинули лагерь в устье Ивового Ручья и разошлись в разные стороны. Мы, небольшая часть оглалов, направились к югу, в городок солдат, что стоял на реке Дымная Земля (Уайт-Ривер). Там жили некоторые наши сородичи и мы хотели навестить их, а заодно попировать, угостившись агиапи, паисута сапа и чахумписка - хлебом, кофе и сахаром. Остальные оглалы остались вместе с Бешенным Конем [Бешенный Конь (1841-1877) - выдающийся лидер освободительного движения индейцев степей против американской колонизации. Участвовал во всех крупных военных походах дакотов против солдат и поселенцев. По поверью, обладал мистической силой, оберегавшей его от пуль и стрел. Принимал участие в битве при Литтл-Бигхорн, где был разгромлен отряд генерала Дж. А. Кастера (25 июня 1876 г.) Будучи наиболее влиятельным военным лидером, он в глазах американской администрации представлял потенциальную опасность для правительства. Постоянная слежка за вождем, подозрительностью чиновников на местах, зависть со стороны вождей Квислингов, привели в конце-концов к провокации близ форта Робинсон, во время которой Бешенный Конь был убит. По одной из версий, Бешенный Конь ушел из резервации без разрешения агента на поиски доктора для своей больной жены. Власти сочли, что это было сделано умышленно, в качестве вызова правительству. Вождь был схвачен и посажен в тюрьму. Защищаясь, Бешенный Конь погиб; место его захоронения осталось неизвестным.], который вообще не хотел иметь ничего общего с васичу. Это было в месяц, когда созревают вишни [Июль], и мы, мальчики, проводили все время в играх. В лагере было совсем немного мальчиков, поэтому все держались вместе. К тому времени я почти забыл о своем видении, да и головокружения больше не тревожили меня. Я уже перестал быть таким застенчивым, как раньше. Лишь в сильную грозу всего меня переполняло какое-то счастливое чувство - словно кто-то приходил навестить меня.
   Сначала мы разбили лагерь на Паудер-Ривер, затем у истоков северного рукава Доброй реки (Шайенн-Ривер) у большого холма, который мы прозвали Сидит-Рядом-С-Младшим-Братом, потому что за ним стоял еще один небольшой холмик. Потом останавливались у ручья Дрифтвуд-Крик, затем на равнине Сосновых Деревьев. Следующей нашей стоянкой был Плам-крик, Сливовый ручей. Когда мы добрались до него, сливы уже начинали краснеть, но еще не совсем созрели. Дедушка пошел туда и сорвал несколько больших спелых плодов. Мне они показались очень вкусными.
   Когда мы достигли ручья Военный Головной Убор, что протекает совсем неподалеку от городка солдат, там нас уже ожидали моя тетя и другие сородичи. Они захватили с собой хлеб, кофе, и мы вместе устроили большой пир. Ночью я опять заболел, и утром родители настояли на том, чтобы я ехал на волокуше. Они очень боялись, что на этот раз я непременно умру. Мне кажется, тогда я просто переел хлеба и выпил слишком много кофе. Может быть, и слив съел больше, чем нужно. Мы вновь стали лагерем, теперь уже на холме Бедра. На этот раз к нам присоединились почти все соплеменники из городка солдат. На следующий день примерно двадцать типи покинули лагерь; другие остались на месте. Всю зиму мы прожили со своими сородичами у городка солдат. Для нас это было счастливое время - мы катались на санках, сделанных из челюстей и ребер бизона, связанных сыромятными ремнями.
   Той зимой мне было уже десять лет, и как раз тогда я впервые увидел васичу. Поначалу из-за своей бледности они показались мне больными. Еще я боялся, что они возьмут и нападут на нас, но потом привык к ним.
   В ту зиму один из наших мальчиков забрался на флагшток и обрубил его верхушку вместе с флагом васичу. Это чуть не привело к беде. Нас со всех сторон окружили солдаты с ружьями. Однако Красное Облако без оружия встал между двумя сторонами и обратился с речью к васичу и к нам. Он сказал, что мальчик, который сделал это, должен быть наказан, а солдатам заметил, что глупо взрослым мужчинам стрелять друг в друга из-за детских шалостей - ведь и они когда-то в детстве делали глупости. В конце концов все уладилось.
   Красное Облако был из оглалов. Это был великий вождь. Но к тому времени, о котором я рассказываю, он уже больше не сражался с васичу. Он перестал воевать после того, как пятью годами раньше заключил договор (1868г.), и теперь жил со своей группой "Свирепые лица" в городке у солдат. Думаю, что величайшим вождем был Бешенный Конь, и он тоже был из оглалов.
   В месяц появления трав [Апрель] группой в 30 палаток мы снялись из нашего лагеря и двинулись к Черным Холмам [Черные Холмы или Паха Сапа горы, расположенные в западной части штата Южная Дакота. По поверьям местных племен, являлись центром мира, т. е, окрестных индейских земель.], чтобы запастись шестами для типи. Шли по течению ручья Отрубленной Лошадиной Головы и добрались до самого устья. Когда мы стояли там лагерем, я как-то вышел побродить за его пределы. Бродил и вдруг услышал посвист пятнистого орла. Я взглянул вверх - орел парил прямо у меня над головой. Тут у меня опять сильно закружилась голова и на короткое время мне показалось, что я снова попал в мир своих видений.
   Из этого места мы перебрались к Ущелью Бизона у самого подножья Черных Холмов. Однажды мы отправились с отцом поохотиться на оленей. Нам пришлось взбираться вверх по склону большого холма и продираться сквозь лесные заросли. Отцу было трудно идти из-за раны, полученной во время битвы "Ста убитых". Когда наконец мы добрались до самой вершины, отец посмотрел вниз и сказал: "Вон там я заметил несколько оленей. Подожди тут, а я пойду подкрадусь к ним". У меня неожиданно опять закружилась голова, и сам не знаю почему, я ответил ему: "Нет, отец, останемся здесь. Они выведут к нам". Отец посмотрел на меня строго и удивленно спросил: "Кто это выведет?" Я не мог ответить; он, пристально посмотрев на меня, уступил: "Хорошо, сын". Мы залегли в траве и стали ждать. И впрямь, олени сами подошли к нам, а отец подстрелил двоих.
   Пока мы свежевали оленей, я ел оленью печень; и тут меня охватила жалость оттого, что мы убили этих животных. Мне подумалось - надо оставить какую-нибудь жертву взамен. "Отец, а не оставить ли одного из них диким зверям?" - спросил я. Он опять внимательно посмотрел на меня, однако положил одну из туш головой к востоку, а сам, встав лицом к западу, воздел руки и четырежды вскричал: "Хей-хей!" - и произнес слова молитвы: "Праотец наш Великий Дух, услышь меня! Всем диким, вкушающим мясо, предлагаю я эту жертву, чтобы народ мой и дети мои жили в достатке".
   Наш народ прожил счастливо еще одно лето, ибо не пришла еще большая беда. Люди заготовили множество шестов для типи. Там, на восточной стороне Черных Холмов, в изобилии водилась дичь. Эти холмы для нас были словно кладовая, полная всякой пищи. Вдвоем со своим одногодкой по имени Железный Бык я увлекся ловлей рыбы. Опуская в воду приманку, мы всегда приговаривали: "Ты, что живешь в воде и носишь красные крылья, я предлагаю тебе эту пищу, иди сюда". Когда мы начинали ловлю и вынимали первую рыбу, то зажимали ее раздвоенным прутиком и целовали. Мы были уверены, что если бы не сделали этого, то другие рыбы узнали бы и ушли. Если нам попадалась маленькая рыбка, мы кидали ее обратно, чтобы рыба побольше не боялась и не уходила. Не знаю, помогало нам все это или нет, однако домой мы всегда возвращались с большим уловом. Родители гордились нами. А мы, в свою очередь, стремились поймать больше рыбы, чтобы люди дивились нашим успехам.
   Жил в лагере один человек по имени Уатанья, который умел бить рыбу острым копьем. У него сильно болели губы; они так потрескались у него, что он не решался смеяться. Бывало, люди нарочно смешили его, но он вставал и уходил от них. Однажды он предложил мне: "Младший Брат, я покажу тебе, как надо бить копьем рыбу", и мы вместе пошли к ручью. В прозрачной воде лежала большая, размером по локоть, рыба. "Возьми копье и ударь вглубь" - сказал Уатанья. - В воде рыба лежит гораздо глубже, чем это кажется нам". Я схватил копье и пустил его что было сил, однако глубина оказалась намного больше, чем я предполагал. Поэтому я промахнулся, и не удержавшись, рухнул в холодную воду. Когда я вскарабкался на берег, Уатанья, держась за живот, весь сотрясался от хохота. Кровь ручьями струилась по его лицу. Он со всех ног бросился прочь от меня, и еще долгое время потом, едва только я встречался на пути, он поворачивался и убегал, боясь вновь рассмеяться. Раз я как-то даже нарочно спрятался в кустах, дожидаясь, пока он пройдет мимо, чтобы только посмотреть, как он побежит, когда я выскочу.
   Но Уатанья, наверное, любил меня, потому что часто брал с собой ловить рыбу или на охоту. Он постоянно учил меня разным полезным вещам; он любил рассказывать всякие истории, главным образом смешные - если, конечно, у него не болели губы. До сих пор помню один из его рассказов о юноше-лакота по имени Высокий Конь, и о том, какие трудности тот претерпел, добиваясь руки любимой девушки. Уатанья уверял, что все именно так и было: может, и верно. Если же нет, нечто подобное могло случиться на самом деле. Я расскажу тебе эту историю.
   VI. СВАТОВСТВО ВЫСОКОГО КОНЯ
   Знаешь, в старые годы было совсем непросто взять девушку в жены. Нередко для юноши это было делом нелегким, и ему приходилось многое вынести. Вот, скажем, я, например, юноша и мне понравилась девушка, которая так прекрасна, что стоит мне подумать о ней, как всего меня охватывает тоска. Но я не могу так просто пойти и сказать ей об этом, а потом жениться, если она согласна. Тут нужно быть пронырливым малым. Если вообще удастся перекинуться с ней словечком, это только начало.
   Мне немало придется потосковать из-за своей сильной любви, а она, как правило, даже не взглянет на меня; родители неотступно следят за дочерью. Но вот я стану тосковать все сильней, как-нибудь подкрадусь ночью к ее типи и буду ждать, пока она выйдет. Может статься, что я не смыкая глаз проведу там всю ночь, а она так и не появится. Тогда уж мне совсем будет худо.
   Я, быть может, попытаюсь затаиться в кустах у ручья, к которому она ходит за водой, и, если она пройдет мимо, а вокруг никого не будет - я выскочу, возьму ее за руку и попрошу выслушать меня. Если она тоже любит меня, это сразу можно понять по тому, как она себя поведет. Из-за своей скромности девушка поначалу порой не скажет и слова, а будет просто стоять, потупив взор. Тогда я дам ей уйти, а сам, побродив вокруг типи постараюсь застать как-нибудь ее отца, которому расскажу, сколько лошадей я могу дать за его прекрасную дочь. И к этому времени мне уже так худо, что я готов отдать всех лошадей в мире.
   Так вот. Того юношу, о котором я веду рассказ, звали Высокий Конь. В деревне жила одна девушка, которая была так красива, что он только и думал о ней, все больше и больше влюбляясь. Девушка же была очень скромна, а родители сильно ее оберегали, потому, что сами были уже немолоды, и то был их единственный ребенок. Целыми днями они не отпускали ее от себя ни на шаг. Они сделали так, чтобы и ночью, когда все спят, девушке ничего не грозило. Поскольку родителям было известно, что Высокий Конь увивается вокруг нее, на ночь они привязывали дочь к постели сыромятными ремнями, чтобы никто не смог похитить ее, пока они спят. Не доверяли они дочери кто знает, не хочет ли она быть похищенной?
   В общем, Высокому Коню пришлось порядком побродить вокруг да около, скрываясь и поджидая девушку, пока наконец он не застал ее одну и не уговорил побеседовать с ним. Он понял, что тоже не совсем безразличен девушке. Понятно, что одно это помогло ему воспрянуть духом. Он еще больше загорелся желанием добиться ее руки. Это придало ему силы бизона; он пошел к ее отцу и сказал прямо, что любит его дочь и готов отдать за нее двух хороших лошадей - одну молодую, а другую постарше. Но старик лишь отмахнулся, тем самым показав Высокому Коню, чтобы тот уходил и перестал болтать глупости.
   Высокий Конь теперь совсем не мог найти себе места от переполнявшей его любви. Один юноша, его приятель, сказал, что одолжит ему двух пони, а когда Высокий Конь разживется лошадьми, то вернет их. После этого он опять пришел к старику и предложил за девушку четырех лошадей - двух молодых и двух взрослых. А старик вновь отмахнулся и не пожелал с ним говорить.
   Высокий Конь опять принялся бродить вокруг типи девушки, пока не застал ее одну. Он предложил ей бежать вместе с ним, а если она не согласится - он умрет на месте. Однако девушка отказалась. Ей хотелось, чтобы ее взяли замуж законным путем, как всякую красивую женщину. Видишь ли, она тоже знала себе цену.
   Высокий Конь совсем загрустил, он смотреть не мог на еду и бродил вокруг, понурив голову - ему оставалось только умереть.
   Был у него один очень близкий товарищ - Красный Олень. Они всегда держались вместе. Увидел Красный Олень, что творится с другом и спросил: "Брат, в чем дело? Не болен ли ты? Ты так плохо выглядишь, словно собрался умирать".
   Тогда Высокий Конь рассказал другу обо всем: жизнь потеряет для него всякий смысл, если он в ближайшем времени не женится на своей любимой. Красный Олень подумал немного и сказал: "Послушай, брат, у меня есть план. Если ты достаточно смел, чтобы выполнить его, все будет в порядке. Она не хочет бежать с тобой, четырех лошадей старик отверг, а больше у тебя нет. Остается лишь выкрасть ее. Потом, через некоторое время ты вернешься назад и старику придется волей-неволей смириться, ведь она станет твоей женой. Возможно она сама хочет, чтобы ты украл ее".
   Вместе они составили план, который предстояло осуществить Высокому Коню. Он сказал, что любит девушку очень сильно и готов на все. И вот что они сделали.
   Поздней ночью они подкрались к типи девушки и ждали до тех пор, пока внутри не смолкли все звуки. Семья как будто заснула. Тогда с ножом в руке Высокий Конь потихоньку прополз в типи. Ему надо было перерезать сыромятные ремни, которыми была привязана девушка, а Красный Олень должен был помочь вынести невесту и засунуть ей в рот кляп. Потом жених перекинет ее через круп пони и помчится прочь, и будет счастлив до конца дней.
   Когда Высокий Конь заполз в типи, он так разволновался, что слышал биение своего сердца. Ему казалось - оно колотится так сильно, что непременно разбудит стариков. Однако все было спокойно. Он принялся перерезать ремни. Каждый раз ремень лопался с шумом, который пугал его до полусмерти. Все шло хорошо, и он уже обрезал все ремни, дойдя до самых ног девушки. Но тут он так сильно разволновался, что нечаянно кольнул ножом девушку. Та громко вскрикнула. Старик тут же вскочил и стал кричать. Однако Высокий Конь был уже снаружи и вместе с Красным Оленем они бросились бежать, словно антилопы. Старик и соседи преследовали юношей, но те скрылись в темноте, и никто не узнал, кто это был.
   Если тебе когда-нибудь доводилось влюбляться, ты хорошо поймешь, как горевал Высокий Конь. Ему было очень плохо. Казалось, если он не умрет от горя, то погибнет от голода.
   Красный Олень все думал о том, как помочь другу? Через несколько дней он пришел к Высокому Коню и сказал: "Брат, мужайся! Я придумал еще один план, и уверен, что если ты настоящий мужчина, то на сей раз нам удастся похитить ее". На эти слова влюбленный юноша ответил: "Я сделаю все, что угодно, только бы добиться этой девушки".
   Вот что они предприняли.
   Они отошли подальше от деревни, и Красный Олень заставил своего товарища раздеться донага. Затем он выкрасил его в белый цвет, а после разрисовал черными полосами, обведя глазницы черными кругами. Теперь Высокого Коня было не узнать. Он был так страшен, что Красный Олень, закончив работу, посмотрел - и сам немного испугался.
   "Теперь, если тебя застигнут снова, то так испугаются, что подумают ты злой дух и побоятся тебя преследовать", - заметил Красный Олень.
   И вот, когда ночь уже состарилась, и все давно заснули, они тайком подкрались к типи девушки. Как и в первый раз, Высокий Конь заполз внутрь с ножом в руке, а друга оставил снаружи.
   Влюбленный подобрался к постели девушки и начал перерезать ремни. Из головы у него не выходила мысль: "Если меня обнаружат, то просто застрелят из-за этого ужасного вида". Девушка спала беспокойно, постоянно ворочалась, и Высокий Конь работал очень медленно и осторожно.
   Видимо, он все же наделал шуму, потому что старуха-мать проснулась и сказала мужу: "Старик, проснись! В типи кто-то есть!" Но муж крепко спал и не желал, чтобы его тревожили. "Ну, ясное дело, есть! Мы тут все в типи. Спи, не беспокой меня" - пробормотал старик и захрапел снова.
   Высокий Конь так испугался, что всем телом приник к земле и лежал тихо-тихо. Понимаешь, в последнее время он почти не спал, постоянно тоскуя по любимой. И теперь, поджидая, пока наконец уснет старуха, он сам заснул, забыв обо всем на свете, и даже о красоте девушки. Красный Олень, дожидаясь его снаружи, терялся в догадках - что же там произошло, однако окликнуть друга он не решался.
   Спустя некоторое время забрезжил рассвет, и Красному Оленю с двумя пони, которых он приготовил для Высокого Коня и его невесты, пришлось уйти, иначе его бы увидели проснувшиеся соседи. Он и ушел.
   А в типи, где спала девушка, становилось все светлее и светлее. Девушка проснулась, и первым, что она увидела, было какое-то ужасное животное, все белое в черных полосах, спавшее у ее постели. Она закричала от страха, и тут же отчаянно завопила старуха, а за ней и старик. Напугавшись до смерти, Высокий Конь вскочил и так стремительно вылетел из типи, что чуть не снес его совсем.
   Отовсюду - с ружьями, луками, топорами - сбегались люди и все вопили, что было мочи.
   Высокий Конь бежал быстро-быстро, едва касаясь земли, и со стороны выглядел таким страшным, что люди, оказывавшиеся у него на пути, разбегались. Несколько храбрецов хотели выстрелить в него, но остальные предостерегли их - может, это какое-нибудь священное существо, и если убить его, их племя постигнет беда.
   Высокий Конь добежал до протекавшей неподалеку речки, отыскал среди кустов дерево с дуплом и забрался в него. Некоторое время спустя совсем рядом с ним прошли несколько воинов, и он даже слышал, как они говорили друг другу, что это какой-то злой дух вышел из воды, а потом вернулся назад.
   В то утро вожди решили перенести лагерь отсюда в другое место. Люди уехали, а Высокий Конь продолжал прятаться в дупле.
   Красный Олень наблюдал за всей суматохой из своего типи и притворился, будто он тоже удивлен и перепуган, как и остальные. Когда же лагерь перенесли, он вернулся назад. Спустившись в заросли кустарника у реки, он окликнул товарища. Высокий Конь узнал голос друга и отозвался. Красный Олень помог ему смыть с себя краску, и они вдвоем уселись на берегу, чтобы поговорить о своих злоключениях.
   Высокий Конь сказал, что теперь уже больше никогда не вернется назад, к племени. И все, что с ним теперь будет - ему уже безразлично. Он решил, что в одиночку вступит на тропу войны. Тут Красный Олень ответил: "Нет, брат, ты не пойдешь один на тропу войны, с тобой буду я".
   Красный Олень приготовил для похода все, что нужно, и ночью они вдвоем отправились на тропу войны. Несколько дней спустя, незадолго до захода солнца они добрались до лагеря кроу, и когда стемнело, подкрались к их пасущимся лошадям. Вдвоем они убили ничего не подозревавшего сторожа - тот спал считая, что все лакота слишком далеко - и угнали около сотни коней.
   Остальные лошади кроу бросились врассыпную, и кроу лишь к утру удалось переловить их. А двое друзей к этому времени были уде далеко. Три дня и три ночи Красный Олень и Высокий Конь без устали мчались домой. Словно на крыльях пронеслись они по лагерю и подогнали свой табун прямо к типи, где жила девушка. Высокий Конь окликнул старика, и когда тот вышел, спросил его, достаточно ли лошадей он пригнал за его дочь? На сей раз старик не отмахнулся. Да и не лошади ему были нужны. Ему просто хотелось иметь такого зятя, который был бы настоящим мужчиной.
   Вот так Высокий Конь в конце концов получил свою невесту. Думаю, он заслужил ее любовь.
   VII. ВАСИЧУ В ЧЕРНЫХ ХОЛМАХ
   На следующее лето, когда мне исполнилось 11 лет (1874 год), мы увидели первые признаки новой беды. Тогда наш клан стоял лагерем на ручье Сломанный Палец в Черных Холмах. Оттуда мы перебрались к Весеннему Ручью, а потом на Быстрый Ручей, в то место, где он выходит на открытую прерию. Однажды вечером, незадолго до захода солнца, на западе показалась большая грозовая туча. Не успел подуть ветер, как в небе закружились стаи ласточек. Все это напомнило мне часть моего видения, и снова начала кружиться голова. Мальчики пытались сбить ласточек, швыряя в них камнями. Мне больно было видеть это, но я не мог ничего сказать им. Я тоже взял камень и сделал вид, будто собираюсь кидать. Ласточки казались мне священными. Никто из ребят не попал ни в одну из птиц, и когда я подумал об этом, то понял - иначе и быть не могло, ведь ласточки священны.
   На следующий день несколько человек принялись сооружать палатку для потения [Палатка для потения - куполообразная палатка из ивовых ветвей, крытая бизоньими шкурами и предназначенная для обряда паровой бани или "инипи". У многих степных племен этот обряд служил задачам очищения от всего вредоносного и чуждого, мог совершаться сам по себе или в виде предваряющей церемонии. В палатку, плотно закрытую шкурами, через узкий проход, выходящий на восток, закатывали раскаленные камни. На них затем брызгалась вода. Находившийся снаружи "Хранитель огня" передавал внутрь трубку, которая раскуривалась сидящими внутри. Дальнейший ход церемонии в общих чертах описан в тексте.] знахарю по имени Щепа. Он собирался совершить какой-то обряд, перед которым нужно было подвергнуться самоочищению. Говорят, он был первым, кто изготовил священное украшение для нашего великого вождя Бешенного Коня. Пока раскаляли камни для палатки, где будет потеть знахарь, ребята позвали меня на охоту за белками. Я согласился и пошел вместе с ними, и когда уже собирался подстрелить одну из них, то вновь почувствовал себя очень странно. Я сел на землю и удивился - что это опять со мной. Тут я услышал голос, который воззвал ко мне: "Немедленно уходите отсюда. Спешите домой!" Я сказал ребятам, что надо немедленно уходить, и все заспешили в лагерь. Когда мы вернулись, кругом царило возбуждение, разбирались типи, ловили лошадей, грузили поклажу. Мне рассказали, что во время потения Щепы явился голос, который сообщил, что нам немедля надо спасаться бегством, потому что здесь непременно что-то должно случиться.
   Незадолго до захода солнца мы пустились в путь и шли всю ночь назад, в направлении Весеннего Ручья, а потом спустились вниз по этому ручью к южному рукаву Доброй реки. Большую часть ночи я ехал на волокуше, так как не мог усидеть на лошади, засыпая на ходу. Утром мы остановились на Доброй реке только для того, чтобы позавтракать. А потом вновь пустились в путь, и так шли весь день, пока не достигли устья Лошадиного ручья. Мы, было, собрались разбить здесь лагерь, однако вернулись разведчики и сообщили, что Черные Холмы наводнили солдаты. Вот что, оказывается, предсказывал Щепа. Поэтому, не останавливаясь ночью, мы заспешили к реке Дымная Земля (Уайт-Ривер). Когда добрались до нее, уже рассвело и я проснулся. Мы опять сделали короткий привал, чтобы подкрепиться, и пошли вверх по реке, дважды становясь лагерем, к Робинсону.
   Позже я узнал, что это Пахуска [Пахуска, "Желтые Волосы" - прозвище генерала Дж. А. Кастера, известного своими жестокими экспедициями против степных индейцев и погибшего в битве при Литтл Биг-Хорн. В 1875 г. Кастер в нарушение договора 1868 г. возглавил экспедицию в Черные Холмы, в результате которой были получены данные о месторождениях золота в этом районе. В Черные Холмы ринулись белые золотоискатели. Правительство США поначалу направило войска, якобы для того, чтобы оградить индейцев от белых, на самом же деле - для обеспечения безопасности золотоискателей. Одновременно правительство предложило индейцам продать Черные Холмы. Такова предыстория индейской войны, развернувшейся на северных равнинах в 1876-1877 гг.] привел своих солдат в Черные Холмы тем летом - на разведку. Он не имел никакого права вторгаться туда, ведь вся эта страна принадлежала нам. Кроме того, васичу заключили с Красным Облаком договор (1868 г.), в котором говорилось, что эта земля будет нашей до тех пор, пока растет трава и текут реки. Потом я узнал также, что в Черных Холмах Пахуска обнаружил много желтого металла, от которого васичу сходят с ума. Именно этот металл и принес с собой огромные несчастья, как уже однажды случилось, когда были убиты сто солдат.
   Наш народ давно уже знал, что в тех местах встречаются мелкие камешки желтого металла. Но людей это нисколько не беспокоило - ведь он ни на что не годился.
   Зиму мы прожили в городке солдат, поскольку боялись тех васичу, что ринулись в наши холмы. А между тем беда все надвигалась - и вот весной прошел слух, что в Черные Холмы с Миссури нагрянули другие васичу, чтобы добывать там желтый металл, ведь Пахуска широко разнес весть о нем - при помощи голоса, который доходит повсюду. Позже он и был за это наказан.
   Целую зиму люди только и говорили об этом. Бешенный Конь находился тогда в стране Паудер-Ривер, а Сидящий бык [Сидящий Бык (1834-1890) или Татанка Йотанка - вождь Хункапа, знахарь и лидер лакотов во время войны 1876- 1877 гг. Был предводителем военного братства "Твердых сердец". Наряду с Бешенным Конем сыграл видную роль в битве при Литтл Биг-Хорн (обеспечивая своей магией победу и вдохновляя воинов). Он накануне и предсказал поражение Кастера. Прославился бескомпромиссной борьбой с белыми американцами, занимавшими земли индейцев. Спасаясь от преследования, бежал в Канаду, где и прожил с соплеменниками до 1883 г., затем сдался американским властям и поселился в резервации Стэндинг Рок. Не оставляя надежд на освобождение индейцев от белых колонизаторов, принял участие в "пляске духов" во время которой был застрелен соплеменником, пошедшим на службу к американцам.] жил где-то к северу от Черных Холмов. Те лакота, что жили в городке солдат, считали - надо объединиться и что-то предпринять. Люди Красного Облака, наоборот, утверждали, что солдаты пришли для того, чтобы не пустить золотоискателей в Черные Холмы. Но мы не верили этому, и называли людей Красного Облака "попрошайками". Говорили, что они продались васичу, и что если мы не предпримем что-либо, то навсегда потеряем Черные Холмы. Весной, когда мне уже было 12 лет (1875), из городка солдат к устью реки Ларами пришли еще солдаты с большим числом фургонов, и вторглись в Холмы.