Потом я вновь увидел соплеменников, которые плясали танец духа, и душа вернулась в мое тело, лежавшее на земле. Приподнявшись, я сел, а вокруг стал толпиться народ, желая узнать, какое видение посетило меня на сей раз.
   Я стал петь песни, и в них рассказал об увиденном, а старики объясняли их значение остальным. Я спел песнь, которая состояла из тех слов, что сказал мне стоявший рядом с цветущим деревом. Мелодия этой песни была та, что донеслась с запада после слов двенадцати женщин. Четыре раза пропел я эту песнь и тут все люди стали плакать, оттого что васичу забрали у нас наш прежний прекрасный мир.
   Я все думал и думал об этом видении. Шесть деревень, должно быть, означали Шестерых Праотцев, которых я видел давным-давно в Типи Пылающей Радуги. Прилетев в шестую деревню, я, наверное, прибыл к самому Шестому Праотцу, Духу Земли, потому что я должен был выступить от его имени здесь, на земле. Я спрашивал себя - быть может, Ванекиа и есть тот самый красный муж из моего видения, который превратился в бизона, а потом в траву с четырьмя лучами света, траву утренней звезды, траву постижения мудрости. А двенадцать мужей и двенадцать жен, как мне казалось, означали число лун в году.
   XXIII. ПРИШЛА БОЛЬШАЯ БЕДА
   Пока все это происходило, лето близилось к концу. Я не знал всего того, что творилось в других местах, однако кое-какие слухи доходили, а еще больше я узнал потом. Когда Добрый Гром и Медведь Лягается вернулись весной в Пайн-Ридж после встречи с Ванекией, васичу посадили их в тюрьму, а потом отпустили. Было ясно, что они чего-то опасаются. В месяц, когда чернеет вишня (август) в лагере Безводный что на ручье Глина, в Пляске Духов принимало участие много народу. Приехал агент и приказал им прекратить пляску. Но люди отказывались подчиниться, они отвечали, что если придется, будут сражаться за свою веру. Агент уехал, а люди продолжали плясать. Индейцы прозвали этого агента Молодым-Человеком-Который-Боится-Лакотов.
   Позднее я узнал, что в это же время к востоку от нас плясали брюле, а в резервации на реке Доброй плясали люди Большой Ноги. Слышал и о том, что Медведь Лягается пришел в лагерь Сидящего Быка на Гранд-Ривер, и что там люди тоже пляшут. До нас дошли вести о том, что индейцы начинают плясать повсюду. Кругом царили голод и отчаяние, и многие поверили в тот хороший мир, который должен был наступить. Васичу выдали нам мясного скота меньше половины против того, что обещали по договору, и к тому же весь этот скот был сильно отощавшим. Сначала наши люди не хотели брать этих животных, так мало их было и так сильно они исхудали. Но потом пришлось все же забрать их, иначе все умерли бы с голоду. Вообще, нам досталось больше лживых обещаний, нежели мяса, но мы не могли питаться одними словами. И когда агент приказал прекратить обряд пляски, сердца людей наполнились ненавистью.
   С пляски в Вундед-Ни я поехал к брюле, которые в это время стояли лагерем на ручье Резаного Мяса... Я захватил с собой шесть рубах, сделанных наподобие тех, что я видел в своем видении на двенадцати мужах, и шесть платьев как у двенадцати женщин. Все это я отдал брюле, а они сами наделали себе подобных одежд.
   У брюле мы опять плясали, и меня вновь посетило видение. Мне явилась Пылающая Радуга, совсем как та, что я видел в своем первом великом видении. Под радугой стояло типи, сделанное из облака, а надо мной в вышине парил пятнистый орел, который сказал: "Помни об этом". Вот все, что я видел и слышал в своем видении.
   С той поры я много думал обо всем этом. Мне кажется, что здесь-то и была моя самая большая ошибка. Меня посетило когда-то величайшее видение, и мне надо было полагаться только на него. А я стал прислушиваться к более мелким видениям, которые стали являться во время плясок на ручье Вундед-Ни. Быть может, видение Пылающей Радуги призвано было предостеречь меня, а я не внял ему. Я перестал полагаться на великое видение, я стал рассчитывать на два прутика, которые видел во время малого видения. В нашем мире тьмы и неизвестности то и дело меняющихся теней очень трудно следовать одному какому-либо великому прозрению. Люди теряют свой путь среди этих теней.
   Когда я покинул брюле, заметно холодало. Со мной ушло много людей этого племени, которые присоединились потом к Пляске Духов в Вундед-Ни. До нас дошли слухи, что в Пайн-Ридже стоят солдаты, и что с каждым днем их становится больше и больше. Затем однажды утром мы услышали, что солдаты движутся к нашей стоянке. Разобрав лагерь, мы перебрались западнее к Грасс Крик, а оттуда к ручью Белая Глина, где на некоторое время остались и продолжили пляску.
   Тут к нам прибыли Огненный Гром, Красная Рана, Американская Лошадь-младший с посланием от солдат, в котором говорилось, что дело с Пляской Духов надо внимательно рассмотреть и как-то упорядочить, и что они не хотят совсем запрещать пляски. Но разве могли мы верить тому, что говорили васичу? Ведь языки у них раздвоенные.
   Мы переехали поближе к Пайн-Риджу и стали там лагерем. Теперь здесь находилось очень много солдат. Для чего же они пришли? Агент устроил большой совет, но я не пошел туда. Он издал указ, что можно соблюдать обряд Пляски Духов лишь три дня каждый месяц, а остальное время люди должны где-нибудь работать. Он не разъяснил нам, где найти работу, но люди согласились. На следующий день, когда мы сидели в типи с Добрым Громом, вошел один из полицейских и сказал: "Меня сюда никто не посылал. Я пришел только ради вас, чтобы предупредить, что вас двоих собираются арестовать". Добрый Гром посчитал, что надо уходить к брюле, которые в это время стояли лагерем на Вундед-Ни ниже Мандерсона. И тем же вечером мы оседлали лошадей и пустились в путь. Пересекли ручьи Перец, Белая Лошадь и вдоль по Вундед-Ни добрались до брюле. Они были рады видеть нас.
   Утром по лагерю прошел глашатай и объявил о созыве совета. На нем я обратился к брюле. Я сказал им: "Родичи мои, мы с вами делаем одно дело. Благодаря ему нас посетили видения. В этих видениях мы видели и слышали в потустороннем мире своих умерших родственников. Сейчас они находятся вместе с Ванекией. Если васичу хотят сражаться с нами, пускай делают это. Наберитесь мужества, укрепитесь в желании, ведь за нами стоят души умерших, которые живут в грядущем мире".
   К нам присоединились другие брюле, с ручьев Дикобраз и Медисин-Рут и все вместе мы переехали вниз по Вундед-Ни к реке Дымная Земля (Уайт-Ривер). В наш лагерь явился Черный Плащ (католический священник) и пытался уговорить нас вернуться в агентство. Наши люди отвечали ему, что все обещания васичу никуда не годятся; все, что они обещали когда-то, оказалось ложью. Лишь несколько оглалов ушли с Черным Плащом. Сам он, однако, был хорошим человеком. Той зимой во время резни на Вундед-Ни его тяжело ранили. Это был добрый человек, не похожий на других васичу.
   С реки Дымная Земля мы переехали в местечко Хай Покетс, что к юго-западу от Кани Тейбл, высочайшего плато в центре Дурных Земель. Во время нашего пребывания там к нам пришли Американская Лошадь и Быстрый Гром. Оба они были вождями и пришли, чтобы привести нас назад в Пайн-Ридж. Оглалам пришлось подчиниться. Брюле же отказались это сделать и пытались удержать нас. Завязалась даже небольшая борьба, но мы все же ушли, потому что у нас не было выхода. Однако Медведь Лягается остался у брюле. Тем не менее некоторое время спустя и он вернулся в Пайн-Ридж. Вообще же из брюле с нами мало кто вернулся. Мы стали лагерем на Уайт-Ривер, потом перенесли его на Белую Глину, затем на Шайенн-Ривер, севернее Пайн-Риджа. Здесь же поблизости разбили свой лагерь почти все оглалы.
   Примерно в это время с севера к нам пришла дурная весть. Мы узнали, что полицейские из Стэндинг Рока прибыли на Гранд-Ривер, чтобы арестовать Сидящего Быка, а он не позволил этого сделать. Произошла схватка, в которой Сидящего Быка убили.
   Близилась к концу луна трескающейся коры, и мне исполнилось 27 лет (декабрь 1890 г.). Мы услышали, что из Дурных Земель идет вождь Большая Нога почти с четырьмя сотнями людей, в том числе некоторые лакоты из рода Сидящего Быка. Они бежали после убийства своего вождя и присоединились к Большой Ноге на Гранд-Ривер. У Большой Ноги было всего лишь около ста воинов, а все остальные - женщины, старики и дети. Все они жестоко голодали и замерзали от холода, а сам Большая Нога был так сильно болен, что его пришлось везти всю дорогу на волокуше. Сначала они скрывались в Дурных Землях, а теперь из-за голода и морозов возвращались назад в Пайн-Ридж. Перейдя реку Дымная Земля, они прошли до самых истоков ручья Медисин-Рут Крик. Там их и нашли солдаты. У васичу было прекрасное оснащение, они не мерзли и не голодали. Солдаты настигли Большую Ногу у холма Дикобраз. Индейцы сдались и пошли вместе с ними к ручью Вундед-Ни, туда, где сейчас стоит торговая лавка Бренана.
   К вечеру мы узнали, что Большая Нога стал там лагерем вместе с солдатами. Это примерно в 15 милях от нас, если ехать по старой дороге. А на следующий день случилось нечто страшное.
   XXIV. РЕЗНЯ В ВУНДЕД-НИ [В этой и последующих главах Черный Лось описывает печально известные события, связанные с резней 300 индейцев сиу у ручья Вундед-Ни.]
   В тот вечер, еще до того, как все случилось, я поехал в Пайн-Ридж и услышал о приходе Большой Ноги. Пока я находился там, солдаты все время продвигались к его лагерю, и к утру их набралось до пятисот человек. Когда я увидел, как солдаты выходили из агентства, я почувствовал, что непременно должно случиться что-то страшное. Всю ночь я не мог сомкнуть глаз, и большую часть ночи просто бродил вокруг.
   На утро я отправился за своими лошадьми, и по пути услышал звуки стрельбы. Я определил, что это, должно быть, ружья на фургонах (пушки). Каждый выстрел заставлял меня содрогаться. Я чувствовал, что происходит что-то ужасное. Когда я возвратился с лошадьми обратно в лагерь, ко мне подскакал человек и вскричал: "Хей-хей-хей! Стреляют в наших соседей! Я точно знаю!"
   Я оседлал свою каурую лошадь и надел священную рубаху, ту, что сделал специально для себя. На спине распростер крылья пятнистый орел, а на левом плече сияла утренняя звезда - когда стоишь лицом на юг, это плечо всегда обращено к востоку. Через всю грудь от левого плеча до правого бедра была изображена пылающая радуга. Другая радуга повисла на шее, как ожерелье, а под ней звезда. С каждого плеча, локтя и запястья свисало по орлиному перу. Со всех сторон рубаха была расписана красными полосами молний. То были знаки из моего великого видения, и ты услышишь, как они защитили меня в тот день.
   Все лицо я выкрасил красной краской, а в волосы воткнул орлиное перо в честь Великого Духа. Собрался я быстро, звуки стрельбы еще не прекратились. Я выехал один по старой дороге, которая шла через холмы к Вундед-Ни. У меня не было ружья; я держал лишь священный лук запада, который видел в своем видении. Не успел я отъехать, как меня догнала группа молодых людей на лошадях. Первыми, кто подъехал, были Любит Войну и Железный Васичу. Я спросил, что они намерены делать. Они ответили, что едут просто разузнать, где стреляют. За ними поскакали другие, в том числе несколько пожилых людей.
   Нас теперь было примерно человек двадцать. Стрельба слышалась все ясней и ясней. Навстречу галопом скакал какой-то человек, который успел крикнуть: "Хей-хей-хей! Их всех перебили!", хлестнул лошадь и еще быстрее понесся к Пайн-Риджу. Скоро мы добрались до гребня горы, откуда, если посмотреть на восток, сейчас видна церковь и общая могила. Отсюда и началась эта страшная резня. Прямо на юго-запад от этого места проходит глубокая извилистая лощина, которая тянется почти до самой вершины, где мы стояли. Лощина эта безымянна, однако васичу сейчас иногда называют ее ручьем Битвы. Мы остановились на этом гребне неподалеку от начала высохшей лощины. Ружья на фургонах все время били по возвышенности и вдоль лощины. Повсюду слышались выстрелы, стоны и крики. Кавалеристы носились по холмам, скакали вдоль лощины и стреляли в бегущих женщин и детей, которые пытались спастись в овражках и за чахлыми сосенками.
   Прямо впереди, где начиналась лощина, сбились в кучу несколько женщин и детей. Подскакавшие кавалеристы направили на них свои ружья. Мы придержали коней за гребнем, и я обратился к своим спутникам: "Мужайтесь. Там наши сородичи. Попытаемся спасти их". И все мы разом запели:
   Я - из племени Духов Громовых.
   Я - из племени Духов Громовых.
   Я говорю: вы будете жить.
   Я говорю: вы будете жить,
   Вы будете жить.
   Вы будете жить.
   А потом я галопом перемахнул этот гребень, а за мной остальные. С криком: "Мужайтесь! Пришло время сразиться!" - мы понеслись вперед. Завидев нас, солдаты, державшие на прицеле женщин и детей, дали залп в нашу сторону, а затем бросились врассыпную. За ними последовали другие кавалеристы с той стороны лощины. Мы же забрали своих сородичей и помогли им перебраться за гребень горы, к северо-западу, где они были в безопасности. Ружья у меня не было, и когда мы бросились в атаку, я просто держал в правой руке прямо перед собою священный лук. И ни одна пуля нас не задела.
   В лощине мы нашли маленькую девочку. Я не мог сразу взять ее с собой, но позже я забрал ребенка, и кто-то из соплеменников удочерил ее. В ту минуту я успел лишь завернуть ее в покрывало и оставил на месте. Здесь она была в безопасности, а меня ждали другие дела.
   Кавалеристы бежали на восток за холмы, где находились другие солдаты. Там все они спешились и залегли. Я попросил своих спутников придержать лошадей, а сам атаковал их, держа в правой вытянутой руке священный лук. Все солдаты стали стрелять в меня, вокруг свистели пули. Я подъехал совсем близко к ним, и только тогда развернулся и поскакал обратно. Солдаты с той стороны лощины тоже стреляли в меня. Но назад я вернулся целым и невредимым. Все больше и больше лакотов, услышав стрельбу, прибывали из Пайн-Риджа. Мы вторично все вместе бросились в атаку на васичу. Солдаты побежали на восток, туда где резня началась. А мы преследовали их по высохшей лощине. То, что мы увидели на своем пути, было ужасно: кругом лежали мертвые и раненые женщины, дети, грудные младенцы. Солдаты преследовали несчастных и убивали их. Время от времени попадались груды мертвых тел, наваленных друг на друга - солдаты расстреливали жавшихся друг к дружке людей. Некоторые из убитых были разорваны в куски ружьями на фургонах. Я видел младенца, который пытался сосать грудь своей мертвой окровавленной матери.
   Здесь же, в лощине, нам попались два маленьких мальчика. У них были ружья, и они сами стреляли в солдат. Мы даже видели тех васичу, которых они убили. Мальчики оказались здесь совершенно одни, но не испугались. Это были очень храбрые ребята.
   Когда мы отогнали солдат, они окопались. У нас было мало людей, чтобы выгнать их оттуда. Под вечер они строем ушли вверх по ручью Вундед-Ни, и тогда нам открылось все, что они сотворили. У подножия той небольшой возвышенности, где солдаты установили ружья на фургонах, грудами лежали мертвые мужчины, женщины, дети. А к западу, вверх по высохшей лощине, до самого гребня все было усеяно убитыми женщинами, детьми и грудными младенцами. Когда я увидел все это, мне самому захотелось умереть. Нет, мне не было жалко их. Они были счастливы в потустороннем мире, и мне тоже хотелось быть там вместе с ними. Но перед уходом в иной мир я желал отомстить. Я думал о том дне, когда мы сможем расплатиться с солдатами.
   Уже после ухода солдат мой друг Вождь Собак рассказал мне, как все это началось. Сам он был там, стоя рядом с Желтой Птицей, когда началась резня. Вот как это было.
   Утром солдаты стали отбирать ружья у людей Большой Ноги, которые расположились лагерем на открытом месте, немного ниже той небольшой возвышенности, где сейчас находятся памятник и кладбище. Люди сложили вместе почти все свои ружья и даже ножи рядом с типи, где лежал больной вождь Большая Нога. Повсюду вокруг в это время стояли солдаты, люди были почти полностью окружены; на них в упор смотрели ружья на фургонах.
   Некоторые еще не сдали оружие, и потому солдаты рыскали по всем типи, раскидывая вещи и перевертывая все вверх дном. Прямо перед типи Большой Ноги стоял человек по имени Желтая Птица и еще один лакота. Оба они завернулись в белые простыни с прорезями для глаз. Под простынями у них были ружья. Один из офицеров подошел, чтобы обыскать их. Он забрал оружие у одного человека, а потом стал отнимать ружье у Желтой Птицы. Тот не желал уступать и стал бороться с офицером. Во время этой борьбы ружье выстрелило и убило офицера. Васичу и некоторые другие говорили, что Желтая Птица сделал это намеренно, однако Вождь Собак, который стоял совсем рядом, рассказывал мне, что все было не так. Как только ружье выстрелило, какой-то офицер выстрелил в Большую Ногу, который лежал больной в типи, и убил его. После этого уже никто не сознавал, что происходит. Все солдаты разом принялись стрелять. Ружья на фургонах начали вести огонь прямо по самой гуще людей.
   Многих застрелили тут же. Женщины и дети бросились бежать в лощину и к горам на западе. Пули солдат настигали их. На пятьсот солдат приходилась лишь одна сотня наших воинов. Эти воины кинулись к куче сваленных ружей и ножей. Они дрались с солдатами врукопашную, пока не добрались до ружей.
   Вождь Собак видел, как Желтая Птица забежал в типи и стрелял оттуда в солдат, пока жилище не охватил огонь. Тут он и умер, весь изрешеченный пулями.
   Все это происходило в погожий зимний день. Ярко светило солнце. Но после того, как солдаты ушли, сделав свое грязное дело, погода испортилась - пошел густой снег, а ночью задул ветер, он принес с собой буран. Сильно похолодало. Извилистую лощину глубоко засыпало снегом и она превратилась в одну большую могилу для убитых женщин, детей и грудных младенцев, которые никому не сделали зла, а лишь пытались спастись бегством.
   XXV. КОНЕЦ МЕЧТЫ
   После того, как ушли солдаты, мы вместе с Красным Вороном отправились обратно в Пайн-Ридж. Я вез с собой ту девочку, о которой рассказывал. Красный Ворон тоже подобрал одного ребенка.
   Мы ехали назад к Пайн-Риджу, думая, что здесь все мирно и спокойно. Но это было не так. Во время нашего отсутствия вблизи агентства произошла схватка и наши люди покинули его. Они ушли так быстро, что оставили на месте все типи.
   Уже смеркалось, когда мы обогнули Пайн-Ридж с севера, там где сейчас стоит больница. По дороге нас обстреляли солдаты. Мы въехали в покинутый лагерь, кругом не было ни души. Мы очень проголодались, ведь мы ничего не ели с самого утра, и потому стали заглядывать в разные типи, пока в одном не нашли котелок с сушеным мясом (папа). Усевшись, мы принялись за еду. Тут солдаты стали стрелять в типи и одна пуля просвистела прямо между мною и Красным Вороном, обдав пылью наш котелок. Но мы продолжали трапезу до тех пор, пока наелись. Если бы та пуля поразила меня, я умер бы с неразжеванным мясом-папа во рту. Потом мы взяли детей и поехали по следам наших людей, которые бежали вниз по ручью Белая Глина.
   Уже поздно ночью добрались мы до того места, где заночевали наши. Подул ветер со снегом, а люди сидели без всяких укрытий у небольших костров. Я услышал голос своей матери. Она напевала песню смерти, поскольку была уверена, что я погиб. Увидев меня живым, она была так рада, что не переставая плакала от радости. Женщины, у которых было молоко, накормили привезенных нами младенцев. Кажется, в ту ночь никто, кроме маленьких детей, не сомкнул глаз. Снег шел не переставая, а у нас совсем не было типи.
   Когда стало светать, мы собрали военный отряд и я отправился вместе с ним. Однако на сей раз я захватил с собой ружье. Вчера, когда я поскакал вместе со всеми к Вундед-Ни, у меня был лишь священный лук, не годный для стрельбы. Я тогда чуть сомневался в учении Ванекии и вовсе не хотел кого-либо убивать. Но после того, что я увидел позже, во мне загорелась жажда мести. Теперь я хотел убивать.
   Перейдя ручей Белая Глина, мы направились вверх по его течению, держась западного берега. Вскоре до нас донеслись звуки стрельбы многочисленных ружей. Мы устремились на запад, по склону, туда, где шел бой. Стрельба шла рядом с мессией, и следы пуль остались на здании до сих пор. С того гребня, на который мы въехали, было видно, что лакоты находились по обе стороны ручья и вели огонь по солдатам, двигавшимся вниз по ручью. Посмотрев вниз, мы заметили небольшой овражек, а за ним находился большой холм. Мы пересекли овражек и въехали на склон холма. Здесь и шла схватка. Один из лакотов крикнул мне: "Черный Лось, вот славный день, чтобы совершить что-нибудь великое!" Я ответил "Хау!"
   Спешившись с лошади, я обтерся землей, чтобы показать Силам, что я ничто без их помощи. Потом взял с собой ружье, вскочил на лошадь и галопом понесся к вершине холма. Снизу стреляли солдаты. Мои товарищи удерживали меня, кричали, что среди солдат есть хорошие стрелки и я погибну напрасно.
   Но я помнил свое великое видение, ту его часть, где появляются гуси севера. Сила их передалась мне. Раскинув руки подобно низко летящему гусю, я поскакал вперед, издавая крик гусей - "бр-рр-п, бр-рр-п, бр-рр-п". Солдаты заметили меня и принялись обстреливать еще сильнее, а я все скакал на лошади, и когда оказался совсем близко от них, то выстрелил по ним в упор, а после развернулся и помчался назад. Все это время вокруг жужжали пули, но ни одна из них меня не задела. Мне совсем не было страшно. Все было как во сне. Но едва достигнув вершины холма, я словно пробудился, и тут-то мне стало страшно. Я опустил руки и перестал издавать гусиный крик. И едва только я сделал это, меня что-то сильно ударило в пояс - как будто кто-то стукнул меня обухом топора. Я едва не выпал из седла, однако сумел удержаться и переехал через гребень холма.
   Рядом оказался один старик по имени Защитник. Он подбежал и поддержал меня, потому что я просто валился с лошади. Я покажу тебе, где меня поразила пуля - в бок через живот (Черный Лось показал длинный глубокий шрам в области живота). Мои внутренности вываливались наружу. Защитник разорвал одеяло на полосы и обвязал ими меня, чтобы удержать внутренности в животе. Чуть опомнившись, я стал неистово рваться в бой и просил Защитника: "Помоги мне сесть на лошадь! Пусти меня назад. В такой день не стыдно умереть. Я вернусь туда!". Однако Защитник ответил: "Нет, юный мой племянник! Сегодня тебе нельзя умирать. Это было бы очень глупо. Ты нужен своему народу. Позже еще предоставится возможность умереть". Он усадил меня в седло и повел лошадь вниз по склону холма. Вскоре я почувствовал себя очень плохо.
   К этому времени нам казалось, что солдаты вот-вот будут разбиты, однако потом я узнал, что им на подмогу пришли черные васичу, и нашим пришлось отступить. В этой мессии находилось много наших детей. Сестры и священники заботились о них. Но я слышал, что были и такие сестры и священники, которые прямо в разгар сражения отказывали в помощи раненым и лишь молились. Один человек по имени Маленький Солдат принял меня из рук Защитника и увел в лагерь. Пока мы сражались там У мессии, наши бежали к О-она-гази (убежище, возвышенное плато в Дурных Землях с отвесными склонами, совершенно неприступное, кроме одной узкой полоски земли, которую легко оборонять-ред.) и стали лагерем на его вершине, где женщины и дети были бы в безопасности от солдат. Здесь с нами был старик Пустой Рог, очень могущественный знахарь. Он пришел исцелить мою рану. Через три дня я уже мог ходить, но живот у меня все еще был обмотан куском одеяла. Уже почти в разгаре был месяц, когда мороз проникает в типи (январь). До нас дошли слухи, что солдаты находятся на реке Дымная Земля и идут сюда, чтобы напасть на нас. Нам также стало известно, что они остановились в местечке Черное Перо. Сразу же около 60 человек вышли на военную тропу, чтобы найти их. Моя рана еще не совсем зажила, но мне никак не хотелось оставаться, и, как ни удерживала меня мать, я присоединился к ним, ведь после того, что я увидел в Вундед-Ни, я искал любую возможность, чтобы убивать солдат.
   Мы поехали вниз по течению Грасс-Крик к реке Дымная Земля и, переправившись через нее, продолжили свой путь по ее течению. Скоро с вершины одного маленького холма мы заметили фургоны и кавалеристов, охранявших их. Заметив нас, солдаты стали делать из фургонов загон и готовиться к сражению. Спешившись, мы проползли холмами к маленькому бугру, откуда стали наблюдать за врагом. В это время несколько солдат вели на водопой оседланных лошадей вниз к небольшому ручью. Я сказал своим товарищам: "Если вы останетесь здесь и прикроете меня стрельбой, я добуду несколько хороших лошадей". Они знали о моей силе и поэтому согласились. Я верхом бросился вперед, а товарищи принялись стрелять в солдат. Я поймал семерых лошадей, но когда пустился назад, все солдаты заметили меня и начали стрелять. Они убили двух лошадей, но пять других я благополучно доставил в укрытие и сам остался невредим. Из захваченных лошадей я выбрал себе прекрасного гнедого, а своего старого коня отпустил на волю.
   В это время к солдатам на помощь подоспел большой отряд кавалеристов, двигавшийся вверх по реке. Последовала жаркая схватка. Поскольку нас было мало, пришлось с боем отойти назад. Вдруг сзади я увидел бегущего Красную Кору, одного из наших товарищей. Он крикнул мне: "Племянник, у меня убили лошадь!" Я быстро поймал для него одну из солдатских лошадей и под сильным обстрелом солдат придержал ее для него. Так ненадолго я сам послужил Ванекией-спасителем. В этом бою тяжело ранили Длинного Медведя и еще одного лакота, имя которого я уже не помню, но нам удалось спасти их, унеся с собой. Солдаты не стали преследовать нас далеко в Дурные Земли и когда наступила ночь, мы благополучно вместе с ранеными въехали в О-она-гази.