Спасаться было уже негде, поэтому мы приготовились к сражению. Отец сказал, что у нас осталось очень мало патронов. Мы перенесли деревню немного вверх по течению, и наши воины засели на высокой скале. Утром подошли солдаты и развели костры, стали завтракать, а наши голодные люди наблюдали за ними. Позавтракав, они стали стрелять из ружей, установленных на колесах. Оба ружья выстрелили, каждое по два раза, потому что железные шары, которые они выпускали, взрывались, уже упав на землю. Некоторые не взрывались, и мы, мальчишки, сбегали за одним и добыли его. Потом солдаты стали взбираться на скалу. Пошел сильный снег. Мы не могли остановить их наступление - не было патронов. У солдат же было все, что нужно для боя. Когда васичу добрались до нас, воины стали отбиваться копьями и прикладами ружей, которые они превратили в дубинки. Мужчины удерживали их, пока женщины не свернули лагерь и не увели детей с лошадьми. Вокруг бушевала снежная буря, мы двигались на юг к реке Литл-Паудер. Солдаты еще преследовали нас какое-то время, пытаясь навязать бой. Нам удалось оторваться от них, но мы побросали все необходимое, и когда стали лагерем на Литл-Паудер, то оказались почти такими же нищими, как люди Тупого Ножа, приходившие к нам раньше. Стоял очень сильный холод, и мы опять питались своими истощенными пони.
В конце месяца темно-красного теленка [Февраль.], а может в начале месяца снежной слепоты [Март.], к нам прибыл Крапчатый Хвост с вождями других племен. Его сестра приходилась матерью Бешенному Коню. До того, как Крапчатый Хвост перешел на сторону васичу, он был великим вождем и храбрым воином. Теперь же он мне не понравился. Он разжирел на пище васичу, мы же все были истощены голодом. Отец сказал мне - Крапчатый Хвост пришел, чтобы заставить своего племянника сдаться солдатам; наш собственный народ встает против нас, а весной придет еще больше солдат, и с ними много шошонов, кроу и даже лакотов, и наши старые друзья шайелы - все выступят против нас вместе с васичу. Этого я не мог понять, и все думал и думал. Почему бывает так, что плохие люди жиреют, а хорошим приходится умирать с голоду? Я вспоминал о своем видении и очень расстраивался из-за него. Я спрашивал себя - может, это был просто-напросто какой-то странный сон?
Потом я услышал, что с появлением первой травы мы все пойдем в городок солдат, и что Бешенный Конь распускает хвост своей лошади и сойдет с тропы войны.
В месяц первой травы [Апрель.] наш маленький клан первым направился в городок солдат, а в первые дни месяца, когда линяют пони [Май.], пришел Бешенный Конь с остальными людьми, с лошадьми, от которых остались лишь кожа да кости. Когда он сдавался, вокруг выстроились ряды солдат и полицейских-лакотов. Я видел, как он снял свой военный головной убор. Мне не удалось пробиться поближе и поэтому я не услышал того, что он сказал. Голос его был негромок, сказал он лишь несколько слов, а потом сел.
Мне было 14 лет. Теперь у нас было достаточно еды и мы, мальчики, могли играть, не боясь ничего. Солдаты следили за всеми, и отец и мать время от времени вспоминали о наших людях, которые ушли в Землю Бабушки вместе с Сидящим Быком и Желчью, родителям хотелось быть вместе с ними. Теперь наш лагерь стоял неподалеку от агентства Красного Облака, а само агентство рядом с городком солдат. Тем летом ничего особенного не случилось...
XI. УБИЙСТВО БЕШЕННОГО КОНЯ
Однажды ночью в месяц, когда телята покрываются шерстью [Сентябрь.], мы потихоньку разобрали свой лагерь в агентстве Красного Облака и пустились в путь. Отец сказал, что мы направляемся в лагерь Крапчатого Хвоста, но не объяснил, зачем. Шли мы всю ночь, а затем сделали остановку.
Однако на следующий день, когда мы были снова в пути, нас догнали люди Красного Облака и сообщили, что случится большая беда, если мы сейчас же не возвратимся. Некоторые из нас повернули и поехали назад. Других какое-то время спустя вернули посланные за ними солдаты. Но Бешенный Конь не остановился, а продолжал путь в лагерь своего дяди.
Уже потом отец разъяснил мне, почему Бешенный Конь решился на это. Он опасался, что в агентстве Красного Облака, где стояли все солдаты, может в любое время начаться смута. А поскольку васичу забрали все наше оружие, мы оказались бы беззащитными, дойди дело до большой беды. Из-за покладистости Крапчатого Хвоста васичу сделали его верховным вождем всех лакотов, и Бешенный Конь решил, что нам будет жить гораздо безопаснее с его дядей. "Попрошайки" потом утверждали, что Бешенный Конь будто бы вновь хотел встать на тропу войны, и начать биться с васичу. Но как мог он это сделать, если у нас не было ружей и достать их мы не могли? Подобные слухи распустили лживые языки васичу, ведь они не могли победить Бешенного Коня в открытой битве. Он был великим человеком и отказался продаться васичу, как Крапчатый Хвост и другие вожди. Отец рассказал мне: васичу хотели, чтобы тем летом Бешенный Конь вместе с Красным Облаком, Крапчатым Хвостом и другими поехал в Вашингтон к Великому Отцу, но он отказался, ответив: "Отец мой всегда со мною, и между мной и Великим Духом нет никакого Великого Отца".
Вечером следующего дня, после того как мы возвратились в агентство Красного Облака, туда пришли солдаты, ведя с собой Бешенного Коня. Он ехал на своей лошади чуть впереди их. Они здесь не задержались, а отправились в городок солдат. Мы вместе с отцом и многими другими пошли посмотреть, что они собираются с ним сделать.
Когда мы добрались туда, Бешенного Коня разглядеть не удалось. Вокруг дома, где его содержали, стояли солдаты и полицейские-лакоты, а вокруг них толпа народа.
Вскоре я почувствовал - там внутри творится что-то неладное. Все вокруг заволновались, слышался гул голосов. Потом раздался громкий крик на нашем языке: "Не прикасайтесь ко мне! Я Бешенный Конь!" В людей словно ударило сильным ураганом, поразившим сразу все деревья. Там в доме кричали что-то еще, а все вокруг меня спрашивали, что произошло или сами рассказывали о случившемся. Одни говорили, что Бешенный Конь убит, другие, что болен, третьи, что ранен. Я испугался, слишком уж это напоминало тот день битвы на Скользкой Траве. Казалось, все тут же бросятся в бой.
Потом, однако, все успокоилось. Люди чего-то ждали, а затем стали расходиться. Я услышал, что больного Бешенного Коня только что забрали и он, возможно, скоро поправится. Однако, вскоре мы узнали правду, так как некоторые видели что там случилось. И я расскажу тебе, как все было.
Васичу обещали Бешенному Коню, что не причинят ему никакого вреда, если он пойдет в городок солдат и переговорит с их вождем. Однако они коварно солгали. Его не повели к вождю на переговоры. Они заманили его в маленькую тюрьму с железными решетками на окнах, потому что хотели избавиться от него. Когда он понял, что происходит, то развернулся, выхватил из-под рубахи нож и бросился на всех этих солдат. Маленький Большой Человек, который когда-то был другом Бешенного Коня и ободрял нас тогда во время моей первой битвы на ручье Военный Головной Убор, схватил его сзади и попытался отобрать нож. Пока они боролись, один из солдат, зайдя сзади, пронзил Бешенного Коня штыком. Тот упал и стал угасать. Тогда они подняли его и поволокли в контору вождя солдат. Контора вся была окружена солдатами, которые никого не пускали внутрь, и вскоре заставили всех разойтись. Я с отцом возвратился в наш лагерь в агентстве Красного Облака.
В эту ночь откуда-то донесся траурный плач, он становился слышнее и слышнее, и вот весь лагерь был объят горем.
Бешенный Конь умер. Был он храбрым, добрым и мудрым. Он не хотел ничего иного, кроме спасения своего народа. С васичу же сражался лишь тогда, когда они вторглись в нашу страну и стали убивать нас. Ему было только тридцать лет. Васичу никак не могли победить его в битве, поэтому они ложью заманили его и Убили.
Мы с отцом всю ночь проплакали от горя.
На следующий день отец и мать Бешенного Коня привезли в фургоне тело сына в наш лагерь. Потом они положили его в ящик. Говорили, что им пришлось разделить тело на две части, потому что оно не вмещалось в ящик. Родители положили ящик на волокушу и вдвоем ушли на северо-восток. Я как сейчас вижу двоих стариков, увозящих тело своего сына. Никто их не сопровождал. Я долго еще стоял и смотрел им вслед. Лошадь, что везла тело Бешенного Коня, была желтого цвета. Отец его ехал на гнедом с белой мордой и белыми задними ногами. Старуха-мать сидела на коричневой кобыле, за которой бежал гнедой жеребенок.
Старики никогда не рассказывали, где похоронили они своего сына. Теперь они уже умерли, и сегодня никто не знает, где он лежит. О том, где его могила, а ходило много разговоров. Некоторые говорили, будто знают где она, но не скажут. Многие думают, что она находится где-то на Медвежьем ручье в Дурных землях [Дурные земли или "бэдлэндс" - сильно изрезанные эрозией местности в юго-западной части штата Южная Дакота.]. Я знаю только одно. Родители направились с телом сына прямо вниз по Перцовому ручью, который протекает неподалеку от нас за холмом к югу. Там у ручья проходили двое охотников и они видели стариков и пони с волокушей. Когда они рассказывали об этом моему отцу, то говорили, что лошадь, тянувшая волокушу, была желтого цвета и что на волокуше был закреплен какой-то ящик, а старик ехал на гнедом, у которого была белая морда и белые задние ноги. Старуха же сидела на коричневой кобыле, за которой бежал гнедой жеребенок. Старики шли вниз по Перцовому ручью, а позже охотники увидели их на ручье Белой Лошади, где были раньше. Ящика с ними уже не было. Вот почему мне кажется, что они, наверное, спрятали тело где-то у Перцового ручья, а быть может, ночью возвратились, забрали ящик и унесли его с собой в Дурные земли. Кто знает? Неважно, где находится его тело, потому что теперь оно поросло травой. Но славно было б попасть туда, куда ушел его Дух.
XII. ЗЕМЛЯ НАШЕЙ БАБУШКИ
В конце месяца падающих листьев [Октябрь.], после того, как убили Бешенного Коня, васичу приказали лакотам переселиться на Миссури, где нам отвели различные агентства. Сначала пустилась в путь большая группа людей под руководством Красного Облака, а мы вышли через день с другой большой группой, где вождем был Крапчатый Хвост.
Все были печальны - Бешенный Конь погиб, а теперь васичу собирались загнать нас на крохотные островки земли и заставить жить как они. Поэтому не пройдя и половины пути, некоторые откололись и пошли обратно на родину. Шли быстро, и солдаты не преследовали нас. Когда наша небольшая группа дошла до земель у Паудер-Ривер, глазам предстал совсем опустошенный край. К зиме мы готовы не были. Не останавливаясь, мы быстро пошли на север. Нам хотелось соединиться со своими сородичами, жившими во главе с Сидящим Быком и Желчью на Земле Бабушки.
В пути к Глинистому Ручью, где стояли лагерем сородичи, нас уже застигли морозы. Родные были очень рады нашему прибытию и позаботились о нас. В этой стране бродило еще много бизонов, люди заготовили в изобилии мяса. Солдаты не могли прийти сюда и уничтожить нас.
Мне было уже пятнадцать, и я все чаще задумывался о своем видении когда же настанет мой час? Часть того, о чем мне рассказывали праотцы, сбылась - народ пошел по черной дороге, священный круг его жизни распался, зеленеющее древо засохло. Я должен был соединить этот круг и сделать так, чтобы в центре его вновь зазеленело священное древо, и вывести людей на красную дорогу. Мне хотелось знать, когда же во мне окрепнет та сила, с помощью которой я смогу осуществить все это. Нечего было и думать о том, чтобы поделиться с кем-нибудь. Я был еще мальчиком, и все посчитали бы мои слова глупостью, да сказали бы: "Какой толк от тебя, если даже Сидящий Бык ничего не может поделать?".
Когда вновь появилась трава, случилась памятная Для меня охота за бизонами. Теперь я достаточно вырос, чтобы охотиться вместе со взрослыми. Мы выехали вдвоем с дядей, которого звали Бегущий Конь. Подо мной был гнедой, а вдобавок я вел за собой чалую лошадь. Дядя ехал на другой чалой и тоже вел рядом с собой второго коня. Так мы доехали до ручья Малой реки, пересекли его, и тут вдруг у меня снова закружилась голова. Я знал непременно что-то должно быть. Сказал дяде: "Я очень странно себя чувствую. Видно, вскоре что-то произойдет. Я послежу, пока ты убьешь бизона, потом мы быстро разделаем его и уедем". Он удивленно посмотрел на меня, потом сказал: "Хау",- и поскакал вперед. Там в долине паслось несколько бизонов. Я остановил лошадей и стал наблюдать. Когда дядя подстрелил одну жирную бизониху, я подъехал и помог разделывать ее. Мое предчувствие не оставляло меня... Вскоре я услышал голос, сказавший: "Ступай немедля и посмотри!" Я сказал дяде, что поднимусь на вершину холма и осмотрюсь. Въехав на холм, я увидел с него двоих охотников-лакотов, преследовавших бизона. Как только они скрылись за возвышенностью, мой конь навострил уши, стал осматриваться и нюхать воздух. И тут, с той стороны, куда скрылись лакоты, я услышал стрельбу, потом топот многочисленных лошадей. Из-за возвышенности показалось около пятидесяти человек верхом. Я узнал кроу. Позже мы узнали и то, что именно они убили этих двух лакотов. Захватив с собой добытое мясо, мы с дядей быстро поехали назад в деревню и предупредили остальных.
Мне стало ясно, что сила моя росла; я был рад этому. В месяц, когда нагуливают жир [Июнь.], Сидящий Бык с Желчью устроили Пляску Солнца на Лесном Холме, а потом опять состоялась охота. В этот раз я промышлял вдвоем с человеком по имени Железный Хвост. Я убил большую жирную корову. Когда мы разделывали ее, началась гроза, потом хлынул дождь, и я услышал, как голос из облаков сказал: "Поспеши! Сегодня еще до конца дня что-то случится!" Конечно, меня охватило волнение, и я сказал Железному Хвосту, что слышал голос из облаков и нам надо спешить домой. Захватив с собой одного лишь жиру, мы бросили все остальное и поторопились домой. В лагере мы взволнованно сообщили всем, что надо немедленно сниматься и уходить. Люди поспешно разобрали типи и пустились в путь. Мы дошли до Мутного Ручья дождь лил не переставая на всем протяжении пути. С трудом мы переправились через ручей, лошади утопали в грязи. Большинство уже выбралось на берег, но у одной семьи, состоящей из старика, старухи и их красивой дочери, увязла волокуша. Вдруг неожиданно откуда-то появилась большая группа кроу. Их было так много, что мы все равно не сумели бы их сдержать. Поэтому нам пришлось, отстреливаясь, отступить.
Среди нас был человек по имени Храбрый Волк, который совершил в этот день великий подвиг. Он находился рядом со стариком и красавицей-дочерью, когда у тех завязла волокуша. Храбрый Волк спрыгнул с коня, натренированного для охоты на бизонов, усадил на него девушку, а сам остался со стариками и сражался до тех пор, пока не пали все трое. Девушка ускакала на его быстроногом коне. Мой двоюродный брат Его-Трудно-Сразить тоже совершил подвиг и погиб. Он отвлек на себя одного из кроу, который стрелял из-за кустов в кого-то из наших, и был убит.
Голос из облаков сказал правду. Казалось, моя сила растет день ото дня.
После гибели двоюродного брата моей обязанностью стало заботиться о его жене. Таков наш обычай. Мы ехали с ней вдвоем и в темноте отбились от нашей маленькой группы. Дождь лил всю ночь. Жена брата так сильно расплакалась, что мне пришлось заставить ее замолчать. Я опасался, как бы нас не обнаружил враг.
Когда к утру мы наконец добрались до своего лагеря, родственники начали оплакивать брата. Ухватив друг друга за плечи, они причитали в течение всего дня. Я тоже плакал вместе с ними, ходил весь в слезах и твердил: "Брат мой - он был так близок мне, и я был так близок ему, теперь же он мертв". Я любил брата, однако не хотел плакать весь день. Но просто приходилось это делать, и такая обязанность, признаюсь, не из легких.
Все это лето и зиму, когда мне исполнилось шестнадцать, мы прожили на Глинистом Ручье, на Земле Бабушки. Зима выдалась очень холодная. Сначала ураганы шли один за другим - охотиться было очень трудно. Потом кончились все запасы папа [Сушеное мясо.]. Нам грозила голодная смерть. Все в лагере пали духом. Небольшие охотничьи отряды уходили в разных направлениях, но возвращались ни с чем. Мы с отцом пошли вдвоем, погоняя лошадей, которые увязали в глубоком снегу. Добравшись до ручья Малой Речки у обрывистого берега ручья, мы соорудили из своих одеял убежище и разожгли костер. Вечером в одном дупле я обнаружил кролика. Когда же я срубил дерево, там внутри оказались еще трое. Снег был настолько глубок, что они не могли убежать, поэтому и достались нам. Мы устали от долгих блужданий, и постоянного голодания, поэтому перед сном зажарили всех четырех и съели.
Этой ночью ветер поутих, было очень холодно. Неподалеку стал завывать койот. Меня словно озарило: он хочет что-то сообщить мне. Я прислушался: это не были человечьи слова, но смысл его завываний был ясен: "Двуногий, говорил он, - на большом гребне к западу есть бизоны, но прежде чем ты доберешься туда, ты повстречаешь двух своих собратьев". Я разбудил задремавшего отца: "Отец, я слышал, как койот сказал, что к западу на большом гребне есть бизоны, и что сначала мы повстречаем в пути двух людей. Давай выйдем пораньше".
К тому времени отец уже заметил, что я обладаю какой-то странной силой и поверил мне. Утром вновь поднялся ветер. Мы двинулись на запад, но в двух шагах уже ничего нельзя было разглядеть. Потом сквозь снежный вихрь показались очертания каких-то двух лошадей. Они стояли спиной к ветру, низко опустив головы. Когда мы подошли поближе, то в кустах увидели убежище-навес, а в нем двух изголодавшихся и замерзающих лакотов - старика и мальчика. Они очень обрадовались нам, потому что уже совсем пали духом. Два дня им пришлось блуждать по снегу и теперь они совершенно ослабели. Через некоторое время все мы вчетвером поднялись на гребень холма. Здесь рос густой лес. Затем спустились, укрылись от пурги и стали ждать, пока погода успокоится. Кругом ничего не было видно. Пережидая пургу, мы вспоминали о тех, кто остался дома и голодает. Вдруг тьма на время рассеялась, и совсем рядом мы увидели косматую голову бизона, который брел по лощине, проходившей мимо того места, где мы укрылись. За ним появились еще семь животных, и тут порыв ветра вновь скрыл все вокруг в снежном буране. Увидеть нас они не могли и учуять тоже, потому что шли по ветру.
Мы все четверо стали воздавать молитвы четырем сторонам света: "Хако! Хако!". Потом вывели своих лошадей из кустов и поехали к входу в лощину, где должны были пройти бизоны. Решили, что сначала выстрелят старики, а мы верхом станем преследовать остальных животных. Вскоре показались бизоны. Старик с отцом подкрались и выстрелили; но то ли из-за холода, то ли от волнения, им удалось подстрелить лишь одного бизона. Вскричав: "Хока!", мы в свою очередь бросились преследовать других. Они сами утоптали снег для наших лошадей, поэтому преследовать их было нетрудно. Вдруг те бизоны, за которыми гнался я, совсем утопли в снегу. Я понял, что они провалились в заваленный снегом овражек. Останавливаться было уже поздно, и моя лошадь тоже увязла там. Так мы и барахтались - я со своей лошадью и четыре бизона. Наконец, я кое-как выбрался. Из винчестера, что дали мне в лагере, я тут же застрелил всех четырех. Однако во время стрельбы я увлекся, отбросил рукавицы, и ружье примерзло к рукам, пришлось отдирать его вместе с кожей.
Мой товарищ убил трех бизонов. На снегу было распростерто восемь туш. Было еще утро, но мой отец со стариком весь день до темноты разделывали бизонов. Я же со своими пораненными руками не годился в помощники. Наконец, все мясо было свалено в одно место. Под большой скалой мы сделали прекрасное укрытие. Вокруг рос густой кустарник и было много сушняка. Мы развели большой костер, привязали все наши бизоньи накидки на лошадей и дали им вволю поесть коры тополя, которую мы содрали с деревьев у ручья. Сырые шкуры пошли на наше убежище. Утром устроили большой пир, пели песни и чувствовали себя счастливыми.
Ветер приутих, но мороз стал еще сильнее. Поэтому всю ночь мы поддерживали огонь. Ночью мне почудилось, как будто кто-то плачет снаружи. Я выглянул и увидел кучку дикобразов, пугливо жавшихся к нашему укрытию. Они плакали от холода. Нам стало жалко этих животных, и мы их не тронули.
На следующий день, положив на лошадей столько мяса, сколько они способны унести, мы отправились домой в лагерь. А то, что не смогли взять с собой, спрятали в тайнике у большого дерева. Здесь его легко было найти. Весь день мы медленно шли по глубокому снегу. Мне казалось, что становится все холоднее. К концу второго дня мы наконец добрались до лагеря. Люди радовались нам и нашей добыче. Потом несколько человек отправились к тайнику забрать оставшееся мясо.
На утро я вышел проверить тех лошадей, которых мы брали с собой на охоту в лощину. Оказалось, что пять из них от сильного холода замерзли насмерть. После того, как стих ветер, мороз стал свирепым.
Всех нас в лагере охватила тоска по родине, где мы жили когда-то так счастливо. Старики только и вспоминали о ней, да о тех добрых временах, когда к нам еще не пришла беда. Временами мне хотелось плакать, слушая их рассказы.
XIII. НЕОДОЛИМЫЙ СТРАХ
Весной, когда вновь травы стали показывать свое нежное лицо, две наши семьи свернули типи и пустились в путь на родину, где мы были так счастливы. Шли мы пешком, ведя с собой лишь пятерых лошадей - все другие погибли от мороза. Стояло дождливое время. Через некоторое время мы доехали до ручья Совсем-Без-Деревьев и сделали там остановку. Я решил сводить наших лошадей попастись туда, где трава была гуще. Но стоило мне отойти совсем недалеко от лагеря, как у меня снова закружилась голова, и голос сказал мне: "Будь внимателен и осторожен! Ты что-то увидишь!" Этот голос прозвучал настолько отчетливо, что я невольно посмотрел по сторонам - кто же это мог быть. Но никого не было. Я привязал лошадей таи, где стоял, а сам сел, чтобы обдумать услышанное. Неподалеку от лагеря стояла высокая скала с двумя вершинами. Я забрался на одну из них, туда, где лежали большие камни. Укрывшись среди этих камней, я огляделся, но ничего особенного не заметил. Я начал подумывать - не почудился ли мне голос. И тут, взглянув на вторую вершину скалы, я заметил совсем близко от себя двоих мужчин. Они ползком пробирались к той вершине. Я узнал в них врагов. Мне сначала показалось, что они из племени кроу, но потом понял, что это черноногие. Я всем телом врос в землю и украдкой следил за ними. Они находились так близко от меня, что можно было добросить до них камнем. Я подумал - будь у меня сейчас ружье, я мог бы застрелить их обоих. У самой вершины враги остановились, потом один из них прополз еще немного вперед и, выглянув, осмотрел наши типи, стоявшие в долине. Первый сделал знак товарищу, и они оба теперь осмотрели весь наш лагерь. Затем я услышал их разговор - они решали, как лучше напасть на нас. Через некоторое время они отползли назад, встали и побежали вниз по склону, и исчезли из виду. Когда они скрылись, я переполз на другую сторону утеса и спустился вниз. У подножия я сел и, вспомнив свое видение, обратился к духам с молитвой: "Праотцы, со мной может случиться беда. Но положусь на силу, которую вы мне даровали. Услышьте меня и помогите!" После этого я побежал к своим и предупредил их, что надо немедленно уходить.
Нас было так мало, что мы не решились остаться и свернуть свои типи, а сразу пустились в путь. Шли очень быстро. По пути нам пришлось пересечь ручей Совсем-Без-Деревьев. Сейчас, весной, этот ручей стал полноводным потоком. Поэтому мне и еще одному подростку пришлось переплывать ручей, прикрепив к себе сыромятные ремни, которыми опоясались старухи, и тянуть их через глубокую воду. Они чуть не захлебнулись, пока мы тащили их. Когда все выбрались на берег, стариков усадили на лошадей и мы быстро двинулись вперед, на восток.
На небе с западной стороны надвинулась грозовая туча. Я уже знал: она пришла, чтобы защитить нас. Слышно было как грозовые духи кричали мне: "Хей! Хей!" Туча застыла у нас над головами, полная молний и голосов. Мы успели отойти не слишком далеко. На землю стала спускаться ночь, и тут позади со стороны покинутого лагеря послышались выстрелы. Враги, по-видимому, стреляли по неразобранным типи, полагая, что мы находимся внутри.
Наконец, настала ночь. Сильно стемнело, потому что громовая туча со множеством голосов висела прямо над нами; мы не переставая шли до самого рассвета. Затем туча рассеялась и наступил рассвет. Мы остановились, чтобы поесть и поспать.
Теперь я уже лучше, чем когда-либо, знал, что обладаю настоящей силой. Ведь я молил праотцов о помощи, и они услышали меня, послав громовых духов, которые скрыли нас и охраняли, пока мы спасались бегством.
Поев и поспав, мы вновь пустились в путь и добрались до лагеря миннеконжу. Потом вместе с этими сородичами пошли до устья Тополиной реки и пересекли Миссури на огненной лодке, которая ходила по ней. И наконец, поохотившись некоторое время, мы пришли в городок солдат, что в устье реки Язык, и разбили лагерь с другими лакотами, которые бежали из резерваций сюда на родину.
Солдаты отобрали у нас ружья и почти всех лошадей, оставив на каждое типи по две лошади. Здесь, у городка солдат, в месяц изобилия мы устроили Пляску Солнца. После нее я, казалось, не мог думать ни о чем другом, кроме своего видения. Мне шел уже семнадцатый год, а я не совершил ничего, о чем вещали праотцы, однако они помогали мне. Я не знал, как осуществить то, что они от меня хотели.
В конце месяца темно-красного теленка [Февраль.], а может в начале месяца снежной слепоты [Март.], к нам прибыл Крапчатый Хвост с вождями других племен. Его сестра приходилась матерью Бешенному Коню. До того, как Крапчатый Хвост перешел на сторону васичу, он был великим вождем и храбрым воином. Теперь же он мне не понравился. Он разжирел на пище васичу, мы же все были истощены голодом. Отец сказал мне - Крапчатый Хвост пришел, чтобы заставить своего племянника сдаться солдатам; наш собственный народ встает против нас, а весной придет еще больше солдат, и с ними много шошонов, кроу и даже лакотов, и наши старые друзья шайелы - все выступят против нас вместе с васичу. Этого я не мог понять, и все думал и думал. Почему бывает так, что плохие люди жиреют, а хорошим приходится умирать с голоду? Я вспоминал о своем видении и очень расстраивался из-за него. Я спрашивал себя - может, это был просто-напросто какой-то странный сон?
Потом я услышал, что с появлением первой травы мы все пойдем в городок солдат, и что Бешенный Конь распускает хвост своей лошади и сойдет с тропы войны.
В месяц первой травы [Апрель.] наш маленький клан первым направился в городок солдат, а в первые дни месяца, когда линяют пони [Май.], пришел Бешенный Конь с остальными людьми, с лошадьми, от которых остались лишь кожа да кости. Когда он сдавался, вокруг выстроились ряды солдат и полицейских-лакотов. Я видел, как он снял свой военный головной убор. Мне не удалось пробиться поближе и поэтому я не услышал того, что он сказал. Голос его был негромок, сказал он лишь несколько слов, а потом сел.
Мне было 14 лет. Теперь у нас было достаточно еды и мы, мальчики, могли играть, не боясь ничего. Солдаты следили за всеми, и отец и мать время от времени вспоминали о наших людях, которые ушли в Землю Бабушки вместе с Сидящим Быком и Желчью, родителям хотелось быть вместе с ними. Теперь наш лагерь стоял неподалеку от агентства Красного Облака, а само агентство рядом с городком солдат. Тем летом ничего особенного не случилось...
XI. УБИЙСТВО БЕШЕННОГО КОНЯ
Однажды ночью в месяц, когда телята покрываются шерстью [Сентябрь.], мы потихоньку разобрали свой лагерь в агентстве Красного Облака и пустились в путь. Отец сказал, что мы направляемся в лагерь Крапчатого Хвоста, но не объяснил, зачем. Шли мы всю ночь, а затем сделали остановку.
Однако на следующий день, когда мы были снова в пути, нас догнали люди Красного Облака и сообщили, что случится большая беда, если мы сейчас же не возвратимся. Некоторые из нас повернули и поехали назад. Других какое-то время спустя вернули посланные за ними солдаты. Но Бешенный Конь не остановился, а продолжал путь в лагерь своего дяди.
Уже потом отец разъяснил мне, почему Бешенный Конь решился на это. Он опасался, что в агентстве Красного Облака, где стояли все солдаты, может в любое время начаться смута. А поскольку васичу забрали все наше оружие, мы оказались бы беззащитными, дойди дело до большой беды. Из-за покладистости Крапчатого Хвоста васичу сделали его верховным вождем всех лакотов, и Бешенный Конь решил, что нам будет жить гораздо безопаснее с его дядей. "Попрошайки" потом утверждали, что Бешенный Конь будто бы вновь хотел встать на тропу войны, и начать биться с васичу. Но как мог он это сделать, если у нас не было ружей и достать их мы не могли? Подобные слухи распустили лживые языки васичу, ведь они не могли победить Бешенного Коня в открытой битве. Он был великим человеком и отказался продаться васичу, как Крапчатый Хвост и другие вожди. Отец рассказал мне: васичу хотели, чтобы тем летом Бешенный Конь вместе с Красным Облаком, Крапчатым Хвостом и другими поехал в Вашингтон к Великому Отцу, но он отказался, ответив: "Отец мой всегда со мною, и между мной и Великим Духом нет никакого Великого Отца".
Вечером следующего дня, после того как мы возвратились в агентство Красного Облака, туда пришли солдаты, ведя с собой Бешенного Коня. Он ехал на своей лошади чуть впереди их. Они здесь не задержались, а отправились в городок солдат. Мы вместе с отцом и многими другими пошли посмотреть, что они собираются с ним сделать.
Когда мы добрались туда, Бешенного Коня разглядеть не удалось. Вокруг дома, где его содержали, стояли солдаты и полицейские-лакоты, а вокруг них толпа народа.
Вскоре я почувствовал - там внутри творится что-то неладное. Все вокруг заволновались, слышался гул голосов. Потом раздался громкий крик на нашем языке: "Не прикасайтесь ко мне! Я Бешенный Конь!" В людей словно ударило сильным ураганом, поразившим сразу все деревья. Там в доме кричали что-то еще, а все вокруг меня спрашивали, что произошло или сами рассказывали о случившемся. Одни говорили, что Бешенный Конь убит, другие, что болен, третьи, что ранен. Я испугался, слишком уж это напоминало тот день битвы на Скользкой Траве. Казалось, все тут же бросятся в бой.
Потом, однако, все успокоилось. Люди чего-то ждали, а затем стали расходиться. Я услышал, что больного Бешенного Коня только что забрали и он, возможно, скоро поправится. Однако, вскоре мы узнали правду, так как некоторые видели что там случилось. И я расскажу тебе, как все было.
Васичу обещали Бешенному Коню, что не причинят ему никакого вреда, если он пойдет в городок солдат и переговорит с их вождем. Однако они коварно солгали. Его не повели к вождю на переговоры. Они заманили его в маленькую тюрьму с железными решетками на окнах, потому что хотели избавиться от него. Когда он понял, что происходит, то развернулся, выхватил из-под рубахи нож и бросился на всех этих солдат. Маленький Большой Человек, который когда-то был другом Бешенного Коня и ободрял нас тогда во время моей первой битвы на ручье Военный Головной Убор, схватил его сзади и попытался отобрать нож. Пока они боролись, один из солдат, зайдя сзади, пронзил Бешенного Коня штыком. Тот упал и стал угасать. Тогда они подняли его и поволокли в контору вождя солдат. Контора вся была окружена солдатами, которые никого не пускали внутрь, и вскоре заставили всех разойтись. Я с отцом возвратился в наш лагерь в агентстве Красного Облака.
В эту ночь откуда-то донесся траурный плач, он становился слышнее и слышнее, и вот весь лагерь был объят горем.
Бешенный Конь умер. Был он храбрым, добрым и мудрым. Он не хотел ничего иного, кроме спасения своего народа. С васичу же сражался лишь тогда, когда они вторглись в нашу страну и стали убивать нас. Ему было только тридцать лет. Васичу никак не могли победить его в битве, поэтому они ложью заманили его и Убили.
Мы с отцом всю ночь проплакали от горя.
На следующий день отец и мать Бешенного Коня привезли в фургоне тело сына в наш лагерь. Потом они положили его в ящик. Говорили, что им пришлось разделить тело на две части, потому что оно не вмещалось в ящик. Родители положили ящик на волокушу и вдвоем ушли на северо-восток. Я как сейчас вижу двоих стариков, увозящих тело своего сына. Никто их не сопровождал. Я долго еще стоял и смотрел им вслед. Лошадь, что везла тело Бешенного Коня, была желтого цвета. Отец его ехал на гнедом с белой мордой и белыми задними ногами. Старуха-мать сидела на коричневой кобыле, за которой бежал гнедой жеребенок.
Старики никогда не рассказывали, где похоронили они своего сына. Теперь они уже умерли, и сегодня никто не знает, где он лежит. О том, где его могила, а ходило много разговоров. Некоторые говорили, будто знают где она, но не скажут. Многие думают, что она находится где-то на Медвежьем ручье в Дурных землях [Дурные земли или "бэдлэндс" - сильно изрезанные эрозией местности в юго-западной части штата Южная Дакота.]. Я знаю только одно. Родители направились с телом сына прямо вниз по Перцовому ручью, который протекает неподалеку от нас за холмом к югу. Там у ручья проходили двое охотников и они видели стариков и пони с волокушей. Когда они рассказывали об этом моему отцу, то говорили, что лошадь, тянувшая волокушу, была желтого цвета и что на волокуше был закреплен какой-то ящик, а старик ехал на гнедом, у которого была белая морда и белые задние ноги. Старуха же сидела на коричневой кобыле, за которой бежал гнедой жеребенок. Старики шли вниз по Перцовому ручью, а позже охотники увидели их на ручье Белой Лошади, где были раньше. Ящика с ними уже не было. Вот почему мне кажется, что они, наверное, спрятали тело где-то у Перцового ручья, а быть может, ночью возвратились, забрали ящик и унесли его с собой в Дурные земли. Кто знает? Неважно, где находится его тело, потому что теперь оно поросло травой. Но славно было б попасть туда, куда ушел его Дух.
XII. ЗЕМЛЯ НАШЕЙ БАБУШКИ
В конце месяца падающих листьев [Октябрь.], после того, как убили Бешенного Коня, васичу приказали лакотам переселиться на Миссури, где нам отвели различные агентства. Сначала пустилась в путь большая группа людей под руководством Красного Облака, а мы вышли через день с другой большой группой, где вождем был Крапчатый Хвост.
Все были печальны - Бешенный Конь погиб, а теперь васичу собирались загнать нас на крохотные островки земли и заставить жить как они. Поэтому не пройдя и половины пути, некоторые откололись и пошли обратно на родину. Шли быстро, и солдаты не преследовали нас. Когда наша небольшая группа дошла до земель у Паудер-Ривер, глазам предстал совсем опустошенный край. К зиме мы готовы не были. Не останавливаясь, мы быстро пошли на север. Нам хотелось соединиться со своими сородичами, жившими во главе с Сидящим Быком и Желчью на Земле Бабушки.
В пути к Глинистому Ручью, где стояли лагерем сородичи, нас уже застигли морозы. Родные были очень рады нашему прибытию и позаботились о нас. В этой стране бродило еще много бизонов, люди заготовили в изобилии мяса. Солдаты не могли прийти сюда и уничтожить нас.
Мне было уже пятнадцать, и я все чаще задумывался о своем видении когда же настанет мой час? Часть того, о чем мне рассказывали праотцы, сбылась - народ пошел по черной дороге, священный круг его жизни распался, зеленеющее древо засохло. Я должен был соединить этот круг и сделать так, чтобы в центре его вновь зазеленело священное древо, и вывести людей на красную дорогу. Мне хотелось знать, когда же во мне окрепнет та сила, с помощью которой я смогу осуществить все это. Нечего было и думать о том, чтобы поделиться с кем-нибудь. Я был еще мальчиком, и все посчитали бы мои слова глупостью, да сказали бы: "Какой толк от тебя, если даже Сидящий Бык ничего не может поделать?".
Когда вновь появилась трава, случилась памятная Для меня охота за бизонами. Теперь я достаточно вырос, чтобы охотиться вместе со взрослыми. Мы выехали вдвоем с дядей, которого звали Бегущий Конь. Подо мной был гнедой, а вдобавок я вел за собой чалую лошадь. Дядя ехал на другой чалой и тоже вел рядом с собой второго коня. Так мы доехали до ручья Малой реки, пересекли его, и тут вдруг у меня снова закружилась голова. Я знал непременно что-то должно быть. Сказал дяде: "Я очень странно себя чувствую. Видно, вскоре что-то произойдет. Я послежу, пока ты убьешь бизона, потом мы быстро разделаем его и уедем". Он удивленно посмотрел на меня, потом сказал: "Хау",- и поскакал вперед. Там в долине паслось несколько бизонов. Я остановил лошадей и стал наблюдать. Когда дядя подстрелил одну жирную бизониху, я подъехал и помог разделывать ее. Мое предчувствие не оставляло меня... Вскоре я услышал голос, сказавший: "Ступай немедля и посмотри!" Я сказал дяде, что поднимусь на вершину холма и осмотрюсь. Въехав на холм, я увидел с него двоих охотников-лакотов, преследовавших бизона. Как только они скрылись за возвышенностью, мой конь навострил уши, стал осматриваться и нюхать воздух. И тут, с той стороны, куда скрылись лакоты, я услышал стрельбу, потом топот многочисленных лошадей. Из-за возвышенности показалось около пятидесяти человек верхом. Я узнал кроу. Позже мы узнали и то, что именно они убили этих двух лакотов. Захватив с собой добытое мясо, мы с дядей быстро поехали назад в деревню и предупредили остальных.
Мне стало ясно, что сила моя росла; я был рад этому. В месяц, когда нагуливают жир [Июнь.], Сидящий Бык с Желчью устроили Пляску Солнца на Лесном Холме, а потом опять состоялась охота. В этот раз я промышлял вдвоем с человеком по имени Железный Хвост. Я убил большую жирную корову. Когда мы разделывали ее, началась гроза, потом хлынул дождь, и я услышал, как голос из облаков сказал: "Поспеши! Сегодня еще до конца дня что-то случится!" Конечно, меня охватило волнение, и я сказал Железному Хвосту, что слышал голос из облаков и нам надо спешить домой. Захватив с собой одного лишь жиру, мы бросили все остальное и поторопились домой. В лагере мы взволнованно сообщили всем, что надо немедленно сниматься и уходить. Люди поспешно разобрали типи и пустились в путь. Мы дошли до Мутного Ручья дождь лил не переставая на всем протяжении пути. С трудом мы переправились через ручей, лошади утопали в грязи. Большинство уже выбралось на берег, но у одной семьи, состоящей из старика, старухи и их красивой дочери, увязла волокуша. Вдруг неожиданно откуда-то появилась большая группа кроу. Их было так много, что мы все равно не сумели бы их сдержать. Поэтому нам пришлось, отстреливаясь, отступить.
Среди нас был человек по имени Храбрый Волк, который совершил в этот день великий подвиг. Он находился рядом со стариком и красавицей-дочерью, когда у тех завязла волокуша. Храбрый Волк спрыгнул с коня, натренированного для охоты на бизонов, усадил на него девушку, а сам остался со стариками и сражался до тех пор, пока не пали все трое. Девушка ускакала на его быстроногом коне. Мой двоюродный брат Его-Трудно-Сразить тоже совершил подвиг и погиб. Он отвлек на себя одного из кроу, который стрелял из-за кустов в кого-то из наших, и был убит.
Голос из облаков сказал правду. Казалось, моя сила растет день ото дня.
После гибели двоюродного брата моей обязанностью стало заботиться о его жене. Таков наш обычай. Мы ехали с ней вдвоем и в темноте отбились от нашей маленькой группы. Дождь лил всю ночь. Жена брата так сильно расплакалась, что мне пришлось заставить ее замолчать. Я опасался, как бы нас не обнаружил враг.
Когда к утру мы наконец добрались до своего лагеря, родственники начали оплакивать брата. Ухватив друг друга за плечи, они причитали в течение всего дня. Я тоже плакал вместе с ними, ходил весь в слезах и твердил: "Брат мой - он был так близок мне, и я был так близок ему, теперь же он мертв". Я любил брата, однако не хотел плакать весь день. Но просто приходилось это делать, и такая обязанность, признаюсь, не из легких.
Все это лето и зиму, когда мне исполнилось шестнадцать, мы прожили на Глинистом Ручье, на Земле Бабушки. Зима выдалась очень холодная. Сначала ураганы шли один за другим - охотиться было очень трудно. Потом кончились все запасы папа [Сушеное мясо.]. Нам грозила голодная смерть. Все в лагере пали духом. Небольшие охотничьи отряды уходили в разных направлениях, но возвращались ни с чем. Мы с отцом пошли вдвоем, погоняя лошадей, которые увязали в глубоком снегу. Добравшись до ручья Малой Речки у обрывистого берега ручья, мы соорудили из своих одеял убежище и разожгли костер. Вечером в одном дупле я обнаружил кролика. Когда же я срубил дерево, там внутри оказались еще трое. Снег был настолько глубок, что они не могли убежать, поэтому и достались нам. Мы устали от долгих блужданий, и постоянного голодания, поэтому перед сном зажарили всех четырех и съели.
Этой ночью ветер поутих, было очень холодно. Неподалеку стал завывать койот. Меня словно озарило: он хочет что-то сообщить мне. Я прислушался: это не были человечьи слова, но смысл его завываний был ясен: "Двуногий, говорил он, - на большом гребне к западу есть бизоны, но прежде чем ты доберешься туда, ты повстречаешь двух своих собратьев". Я разбудил задремавшего отца: "Отец, я слышал, как койот сказал, что к западу на большом гребне есть бизоны, и что сначала мы повстречаем в пути двух людей. Давай выйдем пораньше".
К тому времени отец уже заметил, что я обладаю какой-то странной силой и поверил мне. Утром вновь поднялся ветер. Мы двинулись на запад, но в двух шагах уже ничего нельзя было разглядеть. Потом сквозь снежный вихрь показались очертания каких-то двух лошадей. Они стояли спиной к ветру, низко опустив головы. Когда мы подошли поближе, то в кустах увидели убежище-навес, а в нем двух изголодавшихся и замерзающих лакотов - старика и мальчика. Они очень обрадовались нам, потому что уже совсем пали духом. Два дня им пришлось блуждать по снегу и теперь они совершенно ослабели. Через некоторое время все мы вчетвером поднялись на гребень холма. Здесь рос густой лес. Затем спустились, укрылись от пурги и стали ждать, пока погода успокоится. Кругом ничего не было видно. Пережидая пургу, мы вспоминали о тех, кто остался дома и голодает. Вдруг тьма на время рассеялась, и совсем рядом мы увидели косматую голову бизона, который брел по лощине, проходившей мимо того места, где мы укрылись. За ним появились еще семь животных, и тут порыв ветра вновь скрыл все вокруг в снежном буране. Увидеть нас они не могли и учуять тоже, потому что шли по ветру.
Мы все четверо стали воздавать молитвы четырем сторонам света: "Хако! Хако!". Потом вывели своих лошадей из кустов и поехали к входу в лощину, где должны были пройти бизоны. Решили, что сначала выстрелят старики, а мы верхом станем преследовать остальных животных. Вскоре показались бизоны. Старик с отцом подкрались и выстрелили; но то ли из-за холода, то ли от волнения, им удалось подстрелить лишь одного бизона. Вскричав: "Хока!", мы в свою очередь бросились преследовать других. Они сами утоптали снег для наших лошадей, поэтому преследовать их было нетрудно. Вдруг те бизоны, за которыми гнался я, совсем утопли в снегу. Я понял, что они провалились в заваленный снегом овражек. Останавливаться было уже поздно, и моя лошадь тоже увязла там. Так мы и барахтались - я со своей лошадью и четыре бизона. Наконец, я кое-как выбрался. Из винчестера, что дали мне в лагере, я тут же застрелил всех четырех. Однако во время стрельбы я увлекся, отбросил рукавицы, и ружье примерзло к рукам, пришлось отдирать его вместе с кожей.
Мой товарищ убил трех бизонов. На снегу было распростерто восемь туш. Было еще утро, но мой отец со стариком весь день до темноты разделывали бизонов. Я же со своими пораненными руками не годился в помощники. Наконец, все мясо было свалено в одно место. Под большой скалой мы сделали прекрасное укрытие. Вокруг рос густой кустарник и было много сушняка. Мы развели большой костер, привязали все наши бизоньи накидки на лошадей и дали им вволю поесть коры тополя, которую мы содрали с деревьев у ручья. Сырые шкуры пошли на наше убежище. Утром устроили большой пир, пели песни и чувствовали себя счастливыми.
Ветер приутих, но мороз стал еще сильнее. Поэтому всю ночь мы поддерживали огонь. Ночью мне почудилось, как будто кто-то плачет снаружи. Я выглянул и увидел кучку дикобразов, пугливо жавшихся к нашему укрытию. Они плакали от холода. Нам стало жалко этих животных, и мы их не тронули.
На следующий день, положив на лошадей столько мяса, сколько они способны унести, мы отправились домой в лагерь. А то, что не смогли взять с собой, спрятали в тайнике у большого дерева. Здесь его легко было найти. Весь день мы медленно шли по глубокому снегу. Мне казалось, что становится все холоднее. К концу второго дня мы наконец добрались до лагеря. Люди радовались нам и нашей добыче. Потом несколько человек отправились к тайнику забрать оставшееся мясо.
На утро я вышел проверить тех лошадей, которых мы брали с собой на охоту в лощину. Оказалось, что пять из них от сильного холода замерзли насмерть. После того, как стих ветер, мороз стал свирепым.
Всех нас в лагере охватила тоска по родине, где мы жили когда-то так счастливо. Старики только и вспоминали о ней, да о тех добрых временах, когда к нам еще не пришла беда. Временами мне хотелось плакать, слушая их рассказы.
XIII. НЕОДОЛИМЫЙ СТРАХ
Весной, когда вновь травы стали показывать свое нежное лицо, две наши семьи свернули типи и пустились в путь на родину, где мы были так счастливы. Шли мы пешком, ведя с собой лишь пятерых лошадей - все другие погибли от мороза. Стояло дождливое время. Через некоторое время мы доехали до ручья Совсем-Без-Деревьев и сделали там остановку. Я решил сводить наших лошадей попастись туда, где трава была гуще. Но стоило мне отойти совсем недалеко от лагеря, как у меня снова закружилась голова, и голос сказал мне: "Будь внимателен и осторожен! Ты что-то увидишь!" Этот голос прозвучал настолько отчетливо, что я невольно посмотрел по сторонам - кто же это мог быть. Но никого не было. Я привязал лошадей таи, где стоял, а сам сел, чтобы обдумать услышанное. Неподалеку от лагеря стояла высокая скала с двумя вершинами. Я забрался на одну из них, туда, где лежали большие камни. Укрывшись среди этих камней, я огляделся, но ничего особенного не заметил. Я начал подумывать - не почудился ли мне голос. И тут, взглянув на вторую вершину скалы, я заметил совсем близко от себя двоих мужчин. Они ползком пробирались к той вершине. Я узнал в них врагов. Мне сначала показалось, что они из племени кроу, но потом понял, что это черноногие. Я всем телом врос в землю и украдкой следил за ними. Они находились так близко от меня, что можно было добросить до них камнем. Я подумал - будь у меня сейчас ружье, я мог бы застрелить их обоих. У самой вершины враги остановились, потом один из них прополз еще немного вперед и, выглянув, осмотрел наши типи, стоявшие в долине. Первый сделал знак товарищу, и они оба теперь осмотрели весь наш лагерь. Затем я услышал их разговор - они решали, как лучше напасть на нас. Через некоторое время они отползли назад, встали и побежали вниз по склону, и исчезли из виду. Когда они скрылись, я переполз на другую сторону утеса и спустился вниз. У подножия я сел и, вспомнив свое видение, обратился к духам с молитвой: "Праотцы, со мной может случиться беда. Но положусь на силу, которую вы мне даровали. Услышьте меня и помогите!" После этого я побежал к своим и предупредил их, что надо немедленно уходить.
Нас было так мало, что мы не решились остаться и свернуть свои типи, а сразу пустились в путь. Шли очень быстро. По пути нам пришлось пересечь ручей Совсем-Без-Деревьев. Сейчас, весной, этот ручей стал полноводным потоком. Поэтому мне и еще одному подростку пришлось переплывать ручей, прикрепив к себе сыромятные ремни, которыми опоясались старухи, и тянуть их через глубокую воду. Они чуть не захлебнулись, пока мы тащили их. Когда все выбрались на берег, стариков усадили на лошадей и мы быстро двинулись вперед, на восток.
На небе с западной стороны надвинулась грозовая туча. Я уже знал: она пришла, чтобы защитить нас. Слышно было как грозовые духи кричали мне: "Хей! Хей!" Туча застыла у нас над головами, полная молний и голосов. Мы успели отойти не слишком далеко. На землю стала спускаться ночь, и тут позади со стороны покинутого лагеря послышались выстрелы. Враги, по-видимому, стреляли по неразобранным типи, полагая, что мы находимся внутри.
Наконец, настала ночь. Сильно стемнело, потому что громовая туча со множеством голосов висела прямо над нами; мы не переставая шли до самого рассвета. Затем туча рассеялась и наступил рассвет. Мы остановились, чтобы поесть и поспать.
Теперь я уже лучше, чем когда-либо, знал, что обладаю настоящей силой. Ведь я молил праотцов о помощи, и они услышали меня, послав громовых духов, которые скрыли нас и охраняли, пока мы спасались бегством.
Поев и поспав, мы вновь пустились в путь и добрались до лагеря миннеконжу. Потом вместе с этими сородичами пошли до устья Тополиной реки и пересекли Миссури на огненной лодке, которая ходила по ней. И наконец, поохотившись некоторое время, мы пришли в городок солдат, что в устье реки Язык, и разбили лагерь с другими лакотами, которые бежали из резерваций сюда на родину.
Солдаты отобрали у нас ружья и почти всех лошадей, оставив на каждое типи по две лошади. Здесь, у городка солдат, в месяц изобилия мы устроили Пляску Солнца. После нее я, казалось, не мог думать ни о чем другом, кроме своего видения. Мне шел уже семнадцатый год, а я не совершил ничего, о чем вещали праотцы, однако они помогали мне. Я не знал, как осуществить то, что они от меня хотели.