А невидимая отсюда бесконечная черная пустота приближалась, и даже на таком большом расстоянии я ощущал ее холод.
14. Зима
15. Исход
14. Зима
Мне и в самом деле было холодно, несмотря на теплое одеяло и три почти бесполезных кристалла, разложенных рядом с моей старой кроватью. Завидная регулярность, с которой я приходил в сознание в доме Реднапа, привела меня в смущение, я заворочался и попытался подать голос, но мои окаменевшие связки исторгли только нечленораздельное мычание.
Поблизости кто-то вскрикнул, и в поле зрения возникло возбужденное, слегка помятое, но милое лицо Агнессы, на котором сияли ее покрасневшие глаза. По-моему, впервые со времен памятного похода она полностью пренебрегла макияжем. Она почему-то прижалась головой к моей груди и заревела. Ввергнутый в недоумение, я погладил ее по волосам и пробормотал что-то успокаивающее.
— Где Вита, дядя и остальные? Почему мы не на баркасе?
Она никак не могла остановиться и долго еще старалась успокоиться, но я не мешал ей, чувствуя во всем теле подозрительную легкость и рассеянно глядя на грязно-белое окно.
— Мы с тобой остались вдвоем, Берни, — наконец произнесла Геша. — Дом еще цел только потому, что Тан успел захватить бывшую охраняемую зону и приказал своим людям не трогать ее жителей.
— Почему? Что вообще происходит?..
Она утерла нос платком и вздохнула.
— Ты был как мертвый три дня. И еще долгое время во дворце, как мне сказала Лидия.
У меня закружилась голова, возможно, от слабости, я схватился за край одеяла, будто это могло помочь мне.
— Я принесу тебе чего-нибудь поесть, — поспешно сказала Агнесса и вышла.
Пока ее не было, я старался понять, что же случилось за то время, пока я бродил по стране призраков, но здравой картины не складывалось. Пожалуй, провал сознания не пошел мне на пользу. Мои призма и сабля лежали на столе, я протянул руку и взял оружие, решив проверить его боеспособность. Ожидая вялого отклика, я усилил мысленный приказ, но неожиданно для меня из острия вырвался мощный пучок энергии и едва не превратил мишень в пепел. Едкий дым повис под потолком, медленно вытягиваясь в щели.
Появилась Геша с подносом и поставила его на меня. Я набросился на традиционную для времен кризиса пищу и невнятно попросил подругу поведать мне о последних событиях. Впервые за много дней мной овладело ощущение, что спешить мне совершенно некуда. Но внезапное воспоминание о маленькой Мире вернуло меня в уже привычное состояние тревоги.
— За мной пришел Фулз — я в это время собиралась в редакцию — и проводил сюда. Здесь Реднап коротко рассказал мне об обстановке и сразу же пригласил меня с собой, в его замок. Кстати, накануне утром у меня появилась мать и тоже предложила уехать с ней, но я отказалась. — Она смутилась и медленно, припоминая детали, продолжала: — Мы решили дождаться тебя, но тут прибежал какой-то человек и сказал, что неуправляемые толпы повстанцев движутся к реке и грабят все встречные дома. Нескольких даже убили, тех, кто пытался их не впустить. Потом на служебном тарантасе приехал секретарь Реднапа и поведал, что дворец, канцелярия и типография уже захвачены отрядами Тана, гвардейцы частью убиты, а частью присоединились к бунтовщикам, а он сам, то есть секретарь, скрылся чудом. В его машине, в спинке сиденья торчала арбалетная стрела.
Я машинально жевал мясо, слушая новости трехдневной давности.
— Женщины из прислуги стали умолять Ландлорда отчаливать, но он колебался. Где-то недалеко загорелся дом, и от запаха гари все словно обезумели. — Геша шмыгнула носом, заново переживая прошедшие события, но быстро взяла себя в руки и возобновила рассказ: — Тут появился еще один воин и сказал, что он прибыл из твоего поместья с известием, его звали…
— Лорк, — подсказал я.
— Да-да, именно так. Слуги затащили Реднапа в баркас, а мы с Лорком пошли к мосту, он взялся меня проводить и по дороге рассказал мне, что Вик и его люди захватили твой замок, и что его мать и сестра погибли при разграблении какой-то лавки, а отец однажды ушел и не вернулся, поэтому он приехал. В гостинице его ограбили и отняли лошадь, он с утра искал особняк Реднапа и уже думал, что никого не найдет.
Она прижала ладони к лицу и какое-то время молчала, дав мне время осознать, что у меня больше нет своего дома.
— Рядом с мостом нам навстречу попалась группа северян, они стали приставать ко мне, и… Лорк пришел мне на помощь, и они убили его… ткнули ножом и столкнули в воду… их было много, и куда-то потащили меня… В это время от дворца подъехала большая крытая коляска с несколькими солдатами в гвардейской форме, с ними была Лидия. Она пригрозила им все рассказать Тану, и бандиты отпустили меня, я села в машину и увидела в ней тебя.
Она вновь замолчала и вдруг заревела в голос. Я поставил поднос на стол — все равно мне не следовало слишком переедать — и привлек ее к себе, отодвинувшись к стене. Она вздрагивала, прижимая мокрый платок к носу, а я медленно гладил ее по волосам, не находя слов.
— Ты был совсем невменяемый, она держала твою голову у себя на коленях и все время повторяла, что любит тебя… но ты ничего не понимал. Она постоянно отворачивалась и страшно кашляла в рукав… Она сказала мне, что Хранитель мертв, а тебя нужно отправить с баркасом, уж не знаю, как она про него узнала. Но он уже отплыл, мы опоздали… Она бросила нас с тобой в доме и оставила охрану, а сама уехала обратно во дворец.
— Я должен встать, — сказал я после паузы.
К счастью, самые основные детали гардероба виднелись поблизости, на стуле — чистые кожаные штаны на меху и такая же рубашка.
Геша перебралась в кресло, а я вылез из-под одеяла. Воздух в комнате заставил меня покрыться ознобом, сквозь щель в уголке окна в помещение проникал ледяной ветер. Рядом с дыркой лежала неправильная горка снега. Я отчаянно, как никогда, нуждался в посещении умывальни.
— Бедняга Лорк, — вздохнул я, вернувшись в комнату. — Он был славным парнем… Чем ты занималась, пока я здесь валялся? — спросил я после продолжительного молчания.
— Написала две статьи для газеты — Тан меня лично попросил, прочитала несколько книжек и сожгла все дрова. Я тебе не сказала, вчера Мартин поссорился с Таном и бежал в казармы, где осталась часть верных ему людей. Мне пришлось посвятить этому расколу разоблачительную заметку.
— По крайней мере, без работы ты не останешься, даже если все вокруг передерутся, — ошеломленно заметил я.
Она лукаво улыбнулась, возможно, впервые за последние несколько дней.
— Я припрятала в купальне на берегу лодку, тут их было очень много, потом все пустили на дрова. — Она вытерла глаза и шмыгнула носом. — Все, что нужно в дорогу, я уже собрала. Ну, ты знаешь, еды побольше, одежду и так далее. Нашла даже коробку со старыми медными деньгами.
— Вот и славно, — бодро промолвил я. — Я за пару звонков обернусь, стемнеет, и отправимся в гости к дядюшке.
— Куда ты собрался? — помрачнела Геша. — Посмотри на себя в зеркало, ты же ходячая тень!
Я последовал ее доброму совету и взглянул на плоский лист начищенного серебра, висящий на противоположной стене. Но серьезных различий со своим прежним изображением там не усмотрел, разве что щетины наросло больше обычного.
— Агнесса, я обещал Хранителю позаботиться о его жене и дочери, — твердо сказал я.
Она отошла к двери и оглянулась, серьезно глядя на меня.
— Ты хочешь встретиться с Лидией? — тихо спросила она. — Ты будешь ее искать?
Я молча застегивал пуговицы на рубашке, не зная, как ей ответить. Ее кулачки сжались, в темных глазах заблестели сдерживаемые слезы, но голос прозвучал резко и громко:
— Я так и знала, что ты всегда помнил о ней! Даже когда ты был со мной и Павой, ты постоянно помнил о ней, правда? Признайся, дорогой, мне ведь все равно, если хочешь, можешь поселиться вместе с ними, и будет у вас прекрасная семейка — ты, Лидия и Тан, новый правитель страны! Проваливай к своей стерве! — Она всхлипнула и выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
— Агнесса! Постой! — опомнившись, закричал я что было сил. Я выскочил в коридор и, преодолевая тянущую боль в суставах, кинулся вслед за топотом ее сапожек, на лестницу. — Остановись, ты все неправильно поняла! — срывая голос, завопил я и споткнулся на ровном месте.
Жуткий холод пустого дома не позволил мне хоть сколько-нибудь отдохнуть на полу. Я еще полз зачем-то на коленях и выкрикивал какие-то глупости, но быстрые шаги удалялись, затихали, и вскоре порыв ветра и резкий звук захлопнувшейся входной двери сообщили мне, что я остался один.
Я встал и вернулся в комнату за зимней обувью — тряпичные тапки совсем не грели. По-моему, у меня на лице все так же лежала снежная пыль, залетевшая в дом вместе с ветром.
Поблизости кто-то вскрикнул, и в поле зрения возникло возбужденное, слегка помятое, но милое лицо Агнессы, на котором сияли ее покрасневшие глаза. По-моему, впервые со времен памятного похода она полностью пренебрегла макияжем. Она почему-то прижалась головой к моей груди и заревела. Ввергнутый в недоумение, я погладил ее по волосам и пробормотал что-то успокаивающее.
— Где Вита, дядя и остальные? Почему мы не на баркасе?
Она никак не могла остановиться и долго еще старалась успокоиться, но я не мешал ей, чувствуя во всем теле подозрительную легкость и рассеянно глядя на грязно-белое окно.
— Мы с тобой остались вдвоем, Берни, — наконец произнесла Геша. — Дом еще цел только потому, что Тан успел захватить бывшую охраняемую зону и приказал своим людям не трогать ее жителей.
— Почему? Что вообще происходит?..
Она утерла нос платком и вздохнула.
— Ты был как мертвый три дня. И еще долгое время во дворце, как мне сказала Лидия.
У меня закружилась голова, возможно, от слабости, я схватился за край одеяла, будто это могло помочь мне.
— Я принесу тебе чего-нибудь поесть, — поспешно сказала Агнесса и вышла.
Пока ее не было, я старался понять, что же случилось за то время, пока я бродил по стране призраков, но здравой картины не складывалось. Пожалуй, провал сознания не пошел мне на пользу. Мои призма и сабля лежали на столе, я протянул руку и взял оружие, решив проверить его боеспособность. Ожидая вялого отклика, я усилил мысленный приказ, но неожиданно для меня из острия вырвался мощный пучок энергии и едва не превратил мишень в пепел. Едкий дым повис под потолком, медленно вытягиваясь в щели.
Появилась Геша с подносом и поставила его на меня. Я набросился на традиционную для времен кризиса пищу и невнятно попросил подругу поведать мне о последних событиях. Впервые за много дней мной овладело ощущение, что спешить мне совершенно некуда. Но внезапное воспоминание о маленькой Мире вернуло меня в уже привычное состояние тревоги.
— За мной пришел Фулз — я в это время собиралась в редакцию — и проводил сюда. Здесь Реднап коротко рассказал мне об обстановке и сразу же пригласил меня с собой, в его замок. Кстати, накануне утром у меня появилась мать и тоже предложила уехать с ней, но я отказалась. — Она смутилась и медленно, припоминая детали, продолжала: — Мы решили дождаться тебя, но тут прибежал какой-то человек и сказал, что неуправляемые толпы повстанцев движутся к реке и грабят все встречные дома. Нескольких даже убили, тех, кто пытался их не впустить. Потом на служебном тарантасе приехал секретарь Реднапа и поведал, что дворец, канцелярия и типография уже захвачены отрядами Тана, гвардейцы частью убиты, а частью присоединились к бунтовщикам, а он сам, то есть секретарь, скрылся чудом. В его машине, в спинке сиденья торчала арбалетная стрела.
Я машинально жевал мясо, слушая новости трехдневной давности.
— Женщины из прислуги стали умолять Ландлорда отчаливать, но он колебался. Где-то недалеко загорелся дом, и от запаха гари все словно обезумели. — Геша шмыгнула носом, заново переживая прошедшие события, но быстро взяла себя в руки и возобновила рассказ: — Тут появился еще один воин и сказал, что он прибыл из твоего поместья с известием, его звали…
— Лорк, — подсказал я.
— Да-да, именно так. Слуги затащили Реднапа в баркас, а мы с Лорком пошли к мосту, он взялся меня проводить и по дороге рассказал мне, что Вик и его люди захватили твой замок, и что его мать и сестра погибли при разграблении какой-то лавки, а отец однажды ушел и не вернулся, поэтому он приехал. В гостинице его ограбили и отняли лошадь, он с утра искал особняк Реднапа и уже думал, что никого не найдет.
Она прижала ладони к лицу и какое-то время молчала, дав мне время осознать, что у меня больше нет своего дома.
— Рядом с мостом нам навстречу попалась группа северян, они стали приставать ко мне, и… Лорк пришел мне на помощь, и они убили его… ткнули ножом и столкнули в воду… их было много, и куда-то потащили меня… В это время от дворца подъехала большая крытая коляска с несколькими солдатами в гвардейской форме, с ними была Лидия. Она пригрозила им все рассказать Тану, и бандиты отпустили меня, я села в машину и увидела в ней тебя.
Она вновь замолчала и вдруг заревела в голос. Я поставил поднос на стол — все равно мне не следовало слишком переедать — и привлек ее к себе, отодвинувшись к стене. Она вздрагивала, прижимая мокрый платок к носу, а я медленно гладил ее по волосам, не находя слов.
— Ты был совсем невменяемый, она держала твою голову у себя на коленях и все время повторяла, что любит тебя… но ты ничего не понимал. Она постоянно отворачивалась и страшно кашляла в рукав… Она сказала мне, что Хранитель мертв, а тебя нужно отправить с баркасом, уж не знаю, как она про него узнала. Но он уже отплыл, мы опоздали… Она бросила нас с тобой в доме и оставила охрану, а сама уехала обратно во дворец.
— Я должен встать, — сказал я после паузы.
К счастью, самые основные детали гардероба виднелись поблизости, на стуле — чистые кожаные штаны на меху и такая же рубашка.
Геша перебралась в кресло, а я вылез из-под одеяла. Воздух в комнате заставил меня покрыться ознобом, сквозь щель в уголке окна в помещение проникал ледяной ветер. Рядом с дыркой лежала неправильная горка снега. Я отчаянно, как никогда, нуждался в посещении умывальни.
— Бедняга Лорк, — вздохнул я, вернувшись в комнату. — Он был славным парнем… Чем ты занималась, пока я здесь валялся? — спросил я после продолжительного молчания.
— Написала две статьи для газеты — Тан меня лично попросил, прочитала несколько книжек и сожгла все дрова. Я тебе не сказала, вчера Мартин поссорился с Таном и бежал в казармы, где осталась часть верных ему людей. Мне пришлось посвятить этому расколу разоблачительную заметку.
— По крайней мере, без работы ты не останешься, даже если все вокруг передерутся, — ошеломленно заметил я.
Она лукаво улыбнулась, возможно, впервые за последние несколько дней.
— Я припрятала в купальне на берегу лодку, тут их было очень много, потом все пустили на дрова. — Она вытерла глаза и шмыгнула носом. — Все, что нужно в дорогу, я уже собрала. Ну, ты знаешь, еды побольше, одежду и так далее. Нашла даже коробку со старыми медными деньгами.
— Вот и славно, — бодро промолвил я. — Я за пару звонков обернусь, стемнеет, и отправимся в гости к дядюшке.
— Куда ты собрался? — помрачнела Геша. — Посмотри на себя в зеркало, ты же ходячая тень!
Я последовал ее доброму совету и взглянул на плоский лист начищенного серебра, висящий на противоположной стене. Но серьезных различий со своим прежним изображением там не усмотрел, разве что щетины наросло больше обычного.
— Агнесса, я обещал Хранителю позаботиться о его жене и дочери, — твердо сказал я.
Она отошла к двери и оглянулась, серьезно глядя на меня.
— Ты хочешь встретиться с Лидией? — тихо спросила она. — Ты будешь ее искать?
Я молча застегивал пуговицы на рубашке, не зная, как ей ответить. Ее кулачки сжались, в темных глазах заблестели сдерживаемые слезы, но голос прозвучал резко и громко:
— Я так и знала, что ты всегда помнил о ней! Даже когда ты был со мной и Павой, ты постоянно помнил о ней, правда? Признайся, дорогой, мне ведь все равно, если хочешь, можешь поселиться вместе с ними, и будет у вас прекрасная семейка — ты, Лидия и Тан, новый правитель страны! Проваливай к своей стерве! — Она всхлипнула и выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
— Агнесса! Постой! — опомнившись, закричал я что было сил. Я выскочил в коридор и, преодолевая тянущую боль в суставах, кинулся вслед за топотом ее сапожек, на лестницу. — Остановись, ты все неправильно поняла! — срывая голос, завопил я и споткнулся на ровном месте.
Жуткий холод пустого дома не позволил мне хоть сколько-нибудь отдохнуть на полу. Я еще полз зачем-то на коленях и выкрикивал какие-то глупости, но быстрые шаги удалялись, затихали, и вскоре порыв ветра и резкий звук захлопнувшейся входной двери сообщили мне, что я остался один.
Я встал и вернулся в комнату за зимней обувью — тряпичные тапки совсем не грели. По-моему, у меня на лице все так же лежала снежная пыль, залетевшая в дом вместе с ветром.
15. Исход
Когда я вышел наконец из особняка Реднапа, то уже представлял себе план проникновения во дворец, точнее всего выражавшийся двумя словами: «как-нибудь прорвемся». Пока я находился между жизнью и смертью, в город пришла зима, давно ожидаемая и ветреная. Колючие вихри вертелись вокруг меня, присыпая теплую одежду. Тонкий слой мелкого снега, едва покрывший каменные мостовые, на открытом пространстве дороги сползал к тротуарам, перетекая вдоль и через них плоскими гладкими холмиками. При подходе к мосту я наткнулся на патруль, внезапно возникший из метели, и приготовился предъявить свой пропуск, способный вызвать теперь лишь недоумение.
— Милорд Холдейн? — услышал я знакомый голос.
— Капрал Тарг, — обрадовался я, узнав под капюшоном бледное вытянутое лицо.
Он внимательно рассмотрел мою небритую исхудавшую физиономию и сделал знак своим гвардейцам пропустить меня.
— У меня есть приказ правителя Тана не препятствовать вам посетить его резиденцию. Однако я слышал, что вы тяжело больны, сеньор.
— Мне удалось вернуться с того света, — усмехнулся я. — Не подскажете, где можно найти правителя Тана?
— Его покои находятся в восточном крыле, том, что выходит окнами на Розу. На последнем этаже, неподалеку от Архивной башни. Но вряд ли вы застанете его там, сеньор…
— Спасибо, там разберусь. — Я прошел на мост, но обернулся и зачем-то спросил его сквозь пелену: — Значит, теперь вы служите новому хозяину, капрал?
— Я служу порядку, сеньор, — спокойно ответил он.
Бумага с печатью Хранителя мне так и не пригодилась. В здании царила довольно нервная атмосфера, и на меня практически не обращали внимания, так что я осмелел настолько, что даже поинтересовался у крестьянина, сооружавшего рядом с входом баррикаду из мебели, в чем причина суеты.
— Предатель Мартин, — коротко ответил он, поглощенный своим занятием. — Того и гляди, явится сюда со своими головорезами. Давай-ка присоединяйся, хватит прохлаждаться.
— Сейчас, вот только выполню поручение правителя Тана, — уверенно сообщил я и поспешил покинуть холл, пока меня не нагрузили каким-нибудь креслом.
Если на первом этаже резиденции повсюду сновали повстанцы, на удивление организованные и хладнокровные, то выше царило полное безмолвие. Я прошел к Архивной башне, одной из двух, стоявших ближе всего к берегу реки, и поднялся на третий этаж по узкой, давно неиспользуемой и даже не снабженной лифтом деревянной лестнице. На ее перилах лежал тонкий слой пыли. На площадке я выглянул в узкое оконце сквозь мутное неровное стекло и с трудом разглядел реку, сориентировавшись относительно своего положения. Смело шагая по гулкому коридору, я толкал все попадающиеся мне двери. Я почти не рассчитывал кого-либо обнаружить в этих комнатах, но проверить каждую было необходимо.
В третьей комнате по левой стороне я нашел свою бывшую жену. Увидев ее лежащей на кровати рядом с противоположной стеной, в тусклом красном свете пары призм, я вошел и бесшумно прикрыл за собой дверь.
Она была так же прекрасна, как и в тот раз, когда я встретился с ней на чьем-то приеме больше года назад, даже несмотря на то, что ее щеки пылали, а дыхание тяжело вырывалось из полуоткрытого рта. Длинные густые ресницы подрагивали вместе с движением глаз, возможно, следивших сейчас за очередным горячечным кошмаром. Лихорадка снедала Лидию.
Из-за плотно закрытого окна и толстых портьер донеслись ослабленные расстоянием и стенами невнятные крики и звон клинков, видимый мне кусок серого, начинавшего темнеть неба прорезали всполохи, вероятно, вызванные применением лучевого оружия. Не обращая на это внимания, я наклонился над Лидией и дотронулся губами до ее мягкой горячей щеки. Волна непрошеных воспоминаний, бесконечно неуместных и горьких, захлестнула меня, я положил ладонь на ее безвольную руку и сжал ее. Она задышала чаще, ее веки дрогнули и чуть-чуть приоткрылись, но мысль не отразилась в них.
— Лидия, — прошептал я, не обращаясь к ней, и не дождался ответа.
Внезапно окно с оглушительным звоном лопнуло, и в комнату по нисходящей траектории влетела массивная арбалетная стрела. С неприятным хрустом она пропорола штору и повисла на ней, зацепившись оперением. Вслед за стрелой в помещение ворвался ветер, сея снежную пыль, неожиданно сверкнувшую в тусклом багровом сиянии призм, освещавших покои Лидии.
Я метнулся у разбитому окну и попытался заткнуть его тканью, и в этот момент отчетливо увидел совсем близко от дворца, немного севернее, наползающие на город фиолетовые огневики, переполненные смертельной начинкой. Из их недр сыпались пылающие точки, яркими всполохами загораясь на крышах зданий и каменных мостовых. Те, что оказывались в реке, медленно гасли, расползаясь цветными кругами по свинцово-серой поверхности воды. На мосту, почти под окном, разгорелось ожесточенное сражение с применением самых убийственных видов оружия — арбалетов и одной лучевой сабли. С ней не слишком умело управлялся воин, укрывшийся за квадратным валуном, продолжением правой центральной опоры моста. На его счастье, плотность энергии оставляла желать лучшего, и только поэтому он еще не обрушил в воду твердое основание под ногами своих же товарищей, северян Мартина, осаждавших защитников дворца. Последних было не так много, и если они не получат подкрепление, можно было ожидать их скорого разгрома. Первый огневик, свалившийся на участников стычки, посеял среди них панику — позабыв про все на свете, уцелевшие бросились к ближайшему укрытию. Им оказалась арка рядом с башней Артефакта, она же Главная. Несколько неподвижных горящих тел осталось лежать на камнях, мгновенно намокших от талого снежного месива.
Дверь за моей спиной резко отворилась и хлопнула, я оставил попытки заделать окно и обернулся. Тяжело дыша и отряхивая с одежды капли воды вперемешку со снегом, в комнату стремительно вошел Тан, всклокоченный, худой и с безумным взглядом.
— Чем ты здесь занимаешься, Холдейн? — резко осведомился он.
Он был, конечно, уже не тем молодым человеком с надменным лицом, чье изображение я когда-то давно изучал перед тем, как отправиться в колонию. Его выступающие скулы еще больше обострились, а в светлых, утомленных глазах застыло испуганное выражение, как будто он сам ужаснулся последствиям своих опытов на Артефакте. Его слишком легкая для такой погоды куртка была забрызгана чем-то темным, возможно, кровью.
— Вот, пришел проведать, — пробормотал я, чувствуя рядом с этим человеком, разрушившим весь мой мир, непонятную робость.
Он склонился над Лидией и попытался ее поднять, но одеяло сползло, и снежная пыль упала на ее длинную тонкую рубашку, местами влажную от пота. Тан встал на колени и прижался лбом к ее груди, набираясь сил.
— Где Мира и Вита? — спросил я.
— Если не сбежали, то в Главной башне, — помолчав, ответил он. — Уведи их отсюда, Холдейн, если сможешь.
Я обошел кровать и сделал шаг по направлению к двери, рассчитывая отвлечь его внимание, остановился и медленно извлек из ножен саблю. Поворачиваясь к стоящему ко мне спиной на коленях Тану, я отстраненно подумал, что лучшей позы он не смог бы выбрать. Странно, но я не чувствовал подлинной ненависти, и уж во всяком случае не считал, что его главная вина передо мной — та же, что и перед многими другими, то есть потеря своего дома и образа жизни. Я твердо знал, что он заслуживает смерти уже хотя бы за то, что я никогда не увижу своих отца и сына и не смогу принять участие в великом круговороте энергии, поглощенный Океаном Забвения. Мог ли он предполагать такие последствия от безопасного на первый взгляд производства семигранных призм? Наверное, иначе бы он не готовился к захвату власти… Впрочем, это было неважно.
Пока я убеждал невидимый суд в необходимости казни Тана, случилось непредвиденное: резкий порыв ветра буквально внес в комнату огневик, бесшумно разлившийся по шторе и частично на кровати. Пламя мгновенно охватило все, что могло гореть.
Тучу над городом словно прорвало — десятки ярких шаров, ясно видимых на фоне потемневшего неба, падали на заснеженную землю и дома. Я подумал, что крыша дворца, сложенная из толстых деревянных балок, может вспыхнуть в любой момент. Поскольку тушить холодный огневик бесполезно, Тан и Лидия, серьезно облитые его синими искрами, были обречены. Пронзительный крик «правителя», корчившегося на полу перед объятой пламенем кроватью Лидии, преследовал меня через двери, когда я выскочил в коридор и бросился влево, к башне Артефакта.
Я почти достиг центральной каменной лестницы, когда в десяти шагах передо мной с потолка обрушилось несколько массивных балок, при этом один из обломков зацепил обугленным концом край шляпы и сбил ее с моей головы. Вслед за ними потекла искрящаяся сиреневая жидкость. Едкий запах горелой смолы ударил мне в ноздри, огонь лизнул сапоги, заставив отпрыгнуть назад. В считанные мгновения сплошная пылающая стена отделила меня от башни Артефакта. Но оставался еще путь снизу, через второй или первый этаж, если я успею до того момента, когда пол на них вспыхнет.
Со всей возможной скоростью, на какую был только способен, я помчался по коридору, опасаясь, что не смогу добраться вовремя до Виты и ее дочери.
Едва я стал спускаться по лестнице Архивной башни, как потолок на покинутом мной этаже вновь обвалился, снова чудом не придавив меня, пол не выдержал такой тяжести и обрушился еще ниже, сея огненные обломки по ступеням и коридору второго этажа. Я прыгнул на лестницу и успел увидеть в пролет, как огромное столетнее бревно встало на торец и медленно завалилось на перила, увлекая вниз маленькие, хрупкие деревянные плашки, только что бывшие ступеньками. Я оказался заперт в старой, занимавшейся огнем Архивной башне.
Пламя охватило сухое дерево, заставив меня отступить выше, и момента для того, чтобы попытаться прорваться вниз, мне не представилось. Оставалось отходить вверх, и я поднялся до ближайшего окна в стене башни, но дотянуться до него не сумел, к тому же огонь уже буквально лизал мои пятки. Из последних сил я кинулся по винтовой лестнице и вскоре достиг двери, обитой полосками меди. Она была закрыта, но я выхватил саблю, сжег дерево вокруг замка и распахнул ее. Внутри было темно и пыльно, слабо светилось синим единственное окно. К счастью, под ним лежали кипы бумаг, так что я без труда взобрался по ним и ногой выбил толстое стекло. Развернувшись боком и держась правой рукой за шершавый край кирпичной стены, я посмотрел вниз и невольно зажмурился. Очень далеко подо мной, немного правее плескалась черная поверхность Розы. Я, разумеется, не раздумывая прыгнул бы в воду, но никакой уверенности в том, что я не разобьюсь о каменную набережную, у меня не было. Точнее, хладнокровно оценив расстояние до парапета и приняв во внимание, что прыгать придется совсем без разбега, вбок, я отчетливо понял, что шансов достичь спасительной воды у меня нет. Упасть же на мостовую означало верную смерть.
Глухой рев пламени, пожиравшего здание, раздавался у меня за спиной.
Встав на краю, я поднял глаза к небу и как будто увидел в его глубокой черной синеве тень гигантских песочных часов, почти замерших. Пронизывающий ветер трепал полы моей куртки, но я не обращал на это внимания, представляя себе лица дорогих мне людей, как живых, так и уже мертвых. Больше всего я жалел о том, что никому из них не смог помочь.
Старая бумага, сложенная стопками возле двери, вспыхнула, жаркие язычки поползли по перекрытиям, в последний раз осветив круглое помещение и разнообразные необычные предметы, скапливавшиеся в нем веками, и в этом свете я увидел совсем близко от себя то, о чем мне когда-то вскользь говорила Геша — небрежно прислоненные к стене крылья. Я спрыгнул на пол и схватил их за легкие медные перекладины, но так аккуратно, словно они были сделаны из бумаги. Они были очень велики, так что мне пришлось наполовину высунуть их из окна, чтобы продеть руки в широкие кожаные петли. На нижних планках я увидел еще две коротких петли, напоминавших стремена и, очевидно, предназначенных для закрепления ног. Я быстро продел в них ступни. Бросив взгляд за спину, я понял, что бояться уже некогда.
Одновременно и ужас и радость возможного спасения переполнили меня, когда, оттолкнувшись от края, я напряг плечи, чувствуя режущую боль от ремней, и ледяной ветер, хлынувший мне в легкие, подхватил и понес меня в пустоту. Мелкий острый снег ударил по глазам, заставив зажмуриться, проник под одежду, но я летел и едва не вопил от переполнивших меня чувств. И все же я не настолько обезумел, чтобы полностью довериться этому порождению больного разума, интуитивно наклонив правое крыло и постаравшись приподнять левое. К моему удивлению, крылья послушались и развернули меня вправо, так что я вздохнул с облегчением — даже если бы парусина вдруг порвалась и каркас рассыпался, я упал бы в воду. Но в данный момент эта перспектива уже не казалась мне такой привлекательной.
Тем не менее я все же не был птицей и продолжал, хоть и достаточно плавно, но снижаться, и нашел наконец время бросить взгляд на город. Многие здания в столице горели, возле некоторых метались тени людей, пытавшихся погасить пожар, другие уже невозможно было спасти. До меня доносились горестные вопли женщин и плач их детей. Обернувшись, я застал апофеоз гибели резиденции Хранителя — почти половина ее окон уже изрыгала пламя, и гасить его было бесполезно, да и некому. Башня Артефакта тоже горела, и возвращаться туда в случае удачного приземления не имело смысла. Каменные стены, тем не менее, держались, и я надеялся, что хотя бы фундамент дворца сохранится, став, быть может, основой для будущего возрождения страны из хаоса. К счастью, туча с огневиками уже миновала Розанну и больше не разбрасывала над ней свои разноцветные шары. В былые годы полноценный Хранитель без труда справлялся с огневиками, распыляя их в самом зародыше, и его смерть дорого стоила столице.
Тем временем моя скорость значительно возросла, я незаметно для себя пересек Розу и удалялся от нее над особняками знати. Отчаянно маневрируя, мне удалось выйти на относительно удобный для посадки полет между строениями, над дорогой. Когда до земли оставалось совсем немного, я титаническим усилием развернул крылья поперек встречного ветра и едва не вывихнул при этом себе руки, однако затормозил и удачно упал на мостовую, ничего себе не сломав.
Отдышавшись и протерев глаза, я спрятал крылья за низкой оградой ближайшего темного дома и вдруг вспомнил об Агнессе. Осмотревшись, я определил свое местонахождение. Как оказалось, я находился примерно на полпути от особняка Реднапа до ее квартиры, поэтому, недолго думая, быстро направился в нужную сторону. Уже приближаясь к ее дому, я заподозрил неладное — в воздухе висел тяжелый запах гари и летали хлопья серого пепла, гонимые порывами ветра. Последний квартал я преодолел бегом, но спешил я напрасно — на месте дома осталось только пожарище. Его бывшие обитатели сидели рядом с несколькими горящими балками на своих сумках, кутаясь в плащи, и среди них я заметил хозяйку и ее мужа. Я подошел к ним и присел рядом на корточки, женщина подняла на меня заплаканное лицо и вяло сказала:
— Сеньор Бернард?
Я промолчал, завороженно глядя на колеблющиеся язычки пламени, растущие из углей.
— Мадам, вы не видели здесь леди Агнессу? — решившись, спросил я.
— Видела, сеньор, она пришла незадолго до пожара. Леди собиралась съехать и расплатилась со мной за квартиру.
— Она успела покинуть дом?
Женщина подумала, припоминая, но затем медленно покачала головой.
— Огневик упал на левую часть, и ее квартира была с той стороны. Не знаю, сеньор, не видела. Может быть, она ушла раньше… надейтесь на это, милорд. Мы ничем не можем вам помочь.
Я опустился на холодные мокрые камни и оперся подбородком о руки, сложенные на коленях. Огоньки на догорающих балках не сдавались, хоть их и трепал зимний ветер. Но им уже недолго оставалось жить. Их яркие синие и желтые пятна, расплываясь, соединялись в моих глазах в одну цветную картинку. Неожиданно я почувствовал слабый хлопок у себя в кармане, том, где я всегда держал свою фамильную призму. Запуская в него руку, я был готов к тому, что в нем обнаружил — горстке мелкой стеклянной пыли. Держа ее на ладони, я безучастно наблюдал, как ветер сдувает белые, почти невидимые пылинки на влажную мостовую, и как они бесследно исчезают, сливаясь с ней.
— Милорд Холдейн? — услышал я знакомый голос.
— Капрал Тарг, — обрадовался я, узнав под капюшоном бледное вытянутое лицо.
Он внимательно рассмотрел мою небритую исхудавшую физиономию и сделал знак своим гвардейцам пропустить меня.
— У меня есть приказ правителя Тана не препятствовать вам посетить его резиденцию. Однако я слышал, что вы тяжело больны, сеньор.
— Мне удалось вернуться с того света, — усмехнулся я. — Не подскажете, где можно найти правителя Тана?
— Его покои находятся в восточном крыле, том, что выходит окнами на Розу. На последнем этаже, неподалеку от Архивной башни. Но вряд ли вы застанете его там, сеньор…
— Спасибо, там разберусь. — Я прошел на мост, но обернулся и зачем-то спросил его сквозь пелену: — Значит, теперь вы служите новому хозяину, капрал?
— Я служу порядку, сеньор, — спокойно ответил он.
Бумага с печатью Хранителя мне так и не пригодилась. В здании царила довольно нервная атмосфера, и на меня практически не обращали внимания, так что я осмелел настолько, что даже поинтересовался у крестьянина, сооружавшего рядом с входом баррикаду из мебели, в чем причина суеты.
— Предатель Мартин, — коротко ответил он, поглощенный своим занятием. — Того и гляди, явится сюда со своими головорезами. Давай-ка присоединяйся, хватит прохлаждаться.
— Сейчас, вот только выполню поручение правителя Тана, — уверенно сообщил я и поспешил покинуть холл, пока меня не нагрузили каким-нибудь креслом.
Если на первом этаже резиденции повсюду сновали повстанцы, на удивление организованные и хладнокровные, то выше царило полное безмолвие. Я прошел к Архивной башне, одной из двух, стоявших ближе всего к берегу реки, и поднялся на третий этаж по узкой, давно неиспользуемой и даже не снабженной лифтом деревянной лестнице. На ее перилах лежал тонкий слой пыли. На площадке я выглянул в узкое оконце сквозь мутное неровное стекло и с трудом разглядел реку, сориентировавшись относительно своего положения. Смело шагая по гулкому коридору, я толкал все попадающиеся мне двери. Я почти не рассчитывал кого-либо обнаружить в этих комнатах, но проверить каждую было необходимо.
В третьей комнате по левой стороне я нашел свою бывшую жену. Увидев ее лежащей на кровати рядом с противоположной стеной, в тусклом красном свете пары призм, я вошел и бесшумно прикрыл за собой дверь.
Она была так же прекрасна, как и в тот раз, когда я встретился с ней на чьем-то приеме больше года назад, даже несмотря на то, что ее щеки пылали, а дыхание тяжело вырывалось из полуоткрытого рта. Длинные густые ресницы подрагивали вместе с движением глаз, возможно, следивших сейчас за очередным горячечным кошмаром. Лихорадка снедала Лидию.
Из-за плотно закрытого окна и толстых портьер донеслись ослабленные расстоянием и стенами невнятные крики и звон клинков, видимый мне кусок серого, начинавшего темнеть неба прорезали всполохи, вероятно, вызванные применением лучевого оружия. Не обращая на это внимания, я наклонился над Лидией и дотронулся губами до ее мягкой горячей щеки. Волна непрошеных воспоминаний, бесконечно неуместных и горьких, захлестнула меня, я положил ладонь на ее безвольную руку и сжал ее. Она задышала чаще, ее веки дрогнули и чуть-чуть приоткрылись, но мысль не отразилась в них.
— Лидия, — прошептал я, не обращаясь к ней, и не дождался ответа.
Внезапно окно с оглушительным звоном лопнуло, и в комнату по нисходящей траектории влетела массивная арбалетная стрела. С неприятным хрустом она пропорола штору и повисла на ней, зацепившись оперением. Вслед за стрелой в помещение ворвался ветер, сея снежную пыль, неожиданно сверкнувшую в тусклом багровом сиянии призм, освещавших покои Лидии.
Я метнулся у разбитому окну и попытался заткнуть его тканью, и в этот момент отчетливо увидел совсем близко от дворца, немного севернее, наползающие на город фиолетовые огневики, переполненные смертельной начинкой. Из их недр сыпались пылающие точки, яркими всполохами загораясь на крышах зданий и каменных мостовых. Те, что оказывались в реке, медленно гасли, расползаясь цветными кругами по свинцово-серой поверхности воды. На мосту, почти под окном, разгорелось ожесточенное сражение с применением самых убийственных видов оружия — арбалетов и одной лучевой сабли. С ней не слишком умело управлялся воин, укрывшийся за квадратным валуном, продолжением правой центральной опоры моста. На его счастье, плотность энергии оставляла желать лучшего, и только поэтому он еще не обрушил в воду твердое основание под ногами своих же товарищей, северян Мартина, осаждавших защитников дворца. Последних было не так много, и если они не получат подкрепление, можно было ожидать их скорого разгрома. Первый огневик, свалившийся на участников стычки, посеял среди них панику — позабыв про все на свете, уцелевшие бросились к ближайшему укрытию. Им оказалась арка рядом с башней Артефакта, она же Главная. Несколько неподвижных горящих тел осталось лежать на камнях, мгновенно намокших от талого снежного месива.
Дверь за моей спиной резко отворилась и хлопнула, я оставил попытки заделать окно и обернулся. Тяжело дыша и отряхивая с одежды капли воды вперемешку со снегом, в комнату стремительно вошел Тан, всклокоченный, худой и с безумным взглядом.
— Чем ты здесь занимаешься, Холдейн? — резко осведомился он.
Он был, конечно, уже не тем молодым человеком с надменным лицом, чье изображение я когда-то давно изучал перед тем, как отправиться в колонию. Его выступающие скулы еще больше обострились, а в светлых, утомленных глазах застыло испуганное выражение, как будто он сам ужаснулся последствиям своих опытов на Артефакте. Его слишком легкая для такой погоды куртка была забрызгана чем-то темным, возможно, кровью.
— Вот, пришел проведать, — пробормотал я, чувствуя рядом с этим человеком, разрушившим весь мой мир, непонятную робость.
Он склонился над Лидией и попытался ее поднять, но одеяло сползло, и снежная пыль упала на ее длинную тонкую рубашку, местами влажную от пота. Тан встал на колени и прижался лбом к ее груди, набираясь сил.
— Где Мира и Вита? — спросил я.
— Если не сбежали, то в Главной башне, — помолчав, ответил он. — Уведи их отсюда, Холдейн, если сможешь.
Я обошел кровать и сделал шаг по направлению к двери, рассчитывая отвлечь его внимание, остановился и медленно извлек из ножен саблю. Поворачиваясь к стоящему ко мне спиной на коленях Тану, я отстраненно подумал, что лучшей позы он не смог бы выбрать. Странно, но я не чувствовал подлинной ненависти, и уж во всяком случае не считал, что его главная вина передо мной — та же, что и перед многими другими, то есть потеря своего дома и образа жизни. Я твердо знал, что он заслуживает смерти уже хотя бы за то, что я никогда не увижу своих отца и сына и не смогу принять участие в великом круговороте энергии, поглощенный Океаном Забвения. Мог ли он предполагать такие последствия от безопасного на первый взгляд производства семигранных призм? Наверное, иначе бы он не готовился к захвату власти… Впрочем, это было неважно.
Пока я убеждал невидимый суд в необходимости казни Тана, случилось непредвиденное: резкий порыв ветра буквально внес в комнату огневик, бесшумно разлившийся по шторе и частично на кровати. Пламя мгновенно охватило все, что могло гореть.
Тучу над городом словно прорвало — десятки ярких шаров, ясно видимых на фоне потемневшего неба, падали на заснеженную землю и дома. Я подумал, что крыша дворца, сложенная из толстых деревянных балок, может вспыхнуть в любой момент. Поскольку тушить холодный огневик бесполезно, Тан и Лидия, серьезно облитые его синими искрами, были обречены. Пронзительный крик «правителя», корчившегося на полу перед объятой пламенем кроватью Лидии, преследовал меня через двери, когда я выскочил в коридор и бросился влево, к башне Артефакта.
Я почти достиг центральной каменной лестницы, когда в десяти шагах передо мной с потолка обрушилось несколько массивных балок, при этом один из обломков зацепил обугленным концом край шляпы и сбил ее с моей головы. Вслед за ними потекла искрящаяся сиреневая жидкость. Едкий запах горелой смолы ударил мне в ноздри, огонь лизнул сапоги, заставив отпрыгнуть назад. В считанные мгновения сплошная пылающая стена отделила меня от башни Артефакта. Но оставался еще путь снизу, через второй или первый этаж, если я успею до того момента, когда пол на них вспыхнет.
Со всей возможной скоростью, на какую был только способен, я помчался по коридору, опасаясь, что не смогу добраться вовремя до Виты и ее дочери.
Едва я стал спускаться по лестнице Архивной башни, как потолок на покинутом мной этаже вновь обвалился, снова чудом не придавив меня, пол не выдержал такой тяжести и обрушился еще ниже, сея огненные обломки по ступеням и коридору второго этажа. Я прыгнул на лестницу и успел увидеть в пролет, как огромное столетнее бревно встало на торец и медленно завалилось на перила, увлекая вниз маленькие, хрупкие деревянные плашки, только что бывшие ступеньками. Я оказался заперт в старой, занимавшейся огнем Архивной башне.
Пламя охватило сухое дерево, заставив меня отступить выше, и момента для того, чтобы попытаться прорваться вниз, мне не представилось. Оставалось отходить вверх, и я поднялся до ближайшего окна в стене башни, но дотянуться до него не сумел, к тому же огонь уже буквально лизал мои пятки. Из последних сил я кинулся по винтовой лестнице и вскоре достиг двери, обитой полосками меди. Она была закрыта, но я выхватил саблю, сжег дерево вокруг замка и распахнул ее. Внутри было темно и пыльно, слабо светилось синим единственное окно. К счастью, под ним лежали кипы бумаг, так что я без труда взобрался по ним и ногой выбил толстое стекло. Развернувшись боком и держась правой рукой за шершавый край кирпичной стены, я посмотрел вниз и невольно зажмурился. Очень далеко подо мной, немного правее плескалась черная поверхность Розы. Я, разумеется, не раздумывая прыгнул бы в воду, но никакой уверенности в том, что я не разобьюсь о каменную набережную, у меня не было. Точнее, хладнокровно оценив расстояние до парапета и приняв во внимание, что прыгать придется совсем без разбега, вбок, я отчетливо понял, что шансов достичь спасительной воды у меня нет. Упасть же на мостовую означало верную смерть.
Глухой рев пламени, пожиравшего здание, раздавался у меня за спиной.
Встав на краю, я поднял глаза к небу и как будто увидел в его глубокой черной синеве тень гигантских песочных часов, почти замерших. Пронизывающий ветер трепал полы моей куртки, но я не обращал на это внимания, представляя себе лица дорогих мне людей, как живых, так и уже мертвых. Больше всего я жалел о том, что никому из них не смог помочь.
Старая бумага, сложенная стопками возле двери, вспыхнула, жаркие язычки поползли по перекрытиям, в последний раз осветив круглое помещение и разнообразные необычные предметы, скапливавшиеся в нем веками, и в этом свете я увидел совсем близко от себя то, о чем мне когда-то вскользь говорила Геша — небрежно прислоненные к стене крылья. Я спрыгнул на пол и схватил их за легкие медные перекладины, но так аккуратно, словно они были сделаны из бумаги. Они были очень велики, так что мне пришлось наполовину высунуть их из окна, чтобы продеть руки в широкие кожаные петли. На нижних планках я увидел еще две коротких петли, напоминавших стремена и, очевидно, предназначенных для закрепления ног. Я быстро продел в них ступни. Бросив взгляд за спину, я понял, что бояться уже некогда.
Одновременно и ужас и радость возможного спасения переполнили меня, когда, оттолкнувшись от края, я напряг плечи, чувствуя режущую боль от ремней, и ледяной ветер, хлынувший мне в легкие, подхватил и понес меня в пустоту. Мелкий острый снег ударил по глазам, заставив зажмуриться, проник под одежду, но я летел и едва не вопил от переполнивших меня чувств. И все же я не настолько обезумел, чтобы полностью довериться этому порождению больного разума, интуитивно наклонив правое крыло и постаравшись приподнять левое. К моему удивлению, крылья послушались и развернули меня вправо, так что я вздохнул с облегчением — даже если бы парусина вдруг порвалась и каркас рассыпался, я упал бы в воду. Но в данный момент эта перспектива уже не казалась мне такой привлекательной.
Тем не менее я все же не был птицей и продолжал, хоть и достаточно плавно, но снижаться, и нашел наконец время бросить взгляд на город. Многие здания в столице горели, возле некоторых метались тени людей, пытавшихся погасить пожар, другие уже невозможно было спасти. До меня доносились горестные вопли женщин и плач их детей. Обернувшись, я застал апофеоз гибели резиденции Хранителя — почти половина ее окон уже изрыгала пламя, и гасить его было бесполезно, да и некому. Башня Артефакта тоже горела, и возвращаться туда в случае удачного приземления не имело смысла. Каменные стены, тем не менее, держались, и я надеялся, что хотя бы фундамент дворца сохранится, став, быть может, основой для будущего возрождения страны из хаоса. К счастью, туча с огневиками уже миновала Розанну и больше не разбрасывала над ней свои разноцветные шары. В былые годы полноценный Хранитель без труда справлялся с огневиками, распыляя их в самом зародыше, и его смерть дорого стоила столице.
Тем временем моя скорость значительно возросла, я незаметно для себя пересек Розу и удалялся от нее над особняками знати. Отчаянно маневрируя, мне удалось выйти на относительно удобный для посадки полет между строениями, над дорогой. Когда до земли оставалось совсем немного, я титаническим усилием развернул крылья поперек встречного ветра и едва не вывихнул при этом себе руки, однако затормозил и удачно упал на мостовую, ничего себе не сломав.
Отдышавшись и протерев глаза, я спрятал крылья за низкой оградой ближайшего темного дома и вдруг вспомнил об Агнессе. Осмотревшись, я определил свое местонахождение. Как оказалось, я находился примерно на полпути от особняка Реднапа до ее квартиры, поэтому, недолго думая, быстро направился в нужную сторону. Уже приближаясь к ее дому, я заподозрил неладное — в воздухе висел тяжелый запах гари и летали хлопья серого пепла, гонимые порывами ветра. Последний квартал я преодолел бегом, но спешил я напрасно — на месте дома осталось только пожарище. Его бывшие обитатели сидели рядом с несколькими горящими балками на своих сумках, кутаясь в плащи, и среди них я заметил хозяйку и ее мужа. Я подошел к ним и присел рядом на корточки, женщина подняла на меня заплаканное лицо и вяло сказала:
— Сеньор Бернард?
Я промолчал, завороженно глядя на колеблющиеся язычки пламени, растущие из углей.
— Мадам, вы не видели здесь леди Агнессу? — решившись, спросил я.
— Видела, сеньор, она пришла незадолго до пожара. Леди собиралась съехать и расплатилась со мной за квартиру.
— Она успела покинуть дом?
Женщина подумала, припоминая, но затем медленно покачала головой.
— Огневик упал на левую часть, и ее квартира была с той стороны. Не знаю, сеньор, не видела. Может быть, она ушла раньше… надейтесь на это, милорд. Мы ничем не можем вам помочь.
Я опустился на холодные мокрые камни и оперся подбородком о руки, сложенные на коленях. Огоньки на догорающих балках не сдавались, хоть их и трепал зимний ветер. Но им уже недолго оставалось жить. Их яркие синие и желтые пятна, расплываясь, соединялись в моих глазах в одну цветную картинку. Неожиданно я почувствовал слабый хлопок у себя в кармане, том, где я всегда держал свою фамильную призму. Запуская в него руку, я был готов к тому, что в нем обнаружил — горстке мелкой стеклянной пыли. Держа ее на ладони, я безучастно наблюдал, как ветер сдувает белые, почти невидимые пылинки на влажную мостовую, и как они бесследно исчезают, сливаясь с ней.