Страница:
– Запрос на трансакцию 400 евро. Подтверждаешь?
– Да.
Она постаралась уловить изменение цвета карточек. Но суммы на обеих – особенно на принадлежащей эксперту – были так велики, что перевод денег не отразился на яркости каемок. Вся процедура не заняла и трех минут.
22
– Выведи пространственную схему программы.
В воздухе над столом, слегка ретушируемая локальным освещением, стала полосами возникать структура «таракана». Это Чиппи сканировал его тело и заодно выделял разными цветами отвечающие за различные функции участки.
Таких участков оказалось 6 (каждый новый цвет сопровождался комментарием): 2 для приема визуальной и аудиоинформации и остальные – для генерации цельного мысленного образа, анализа присутствия объекта атаки, размножения и маскировки.
– Сколько у нас дают за насильственную рекламу, а? – поинтересовался Тима.
– Штраф от тысячи евро. Однако статья о внутрисемейном психологическом насилии предусматривает наказание от полутора тысяч евро.
– Ничего себе! Она нарушила 14-ю статью нашего брачного контракта: о сетевой сексуальной связи с кем-либо помимо меня! Она должна была уведомить супруга о своем намерении по меньшей мере за сутки. Суд примет это во внимание?
– Нет. Но он рассмотрит вашу претензию к Ирине в отдельном порядке.
– Вот и прекрасно. Я заплачу ей, а она – мне.
– Нарушение 14-й статьи вашего брачного контракта предусматривает штраф в размере до пятисот евро, что по меньшей мере 3 раза уступает твоему возможному штрафу, Тима.
– Ну и надоел же ты мне, буквоед! – вслух вскричал изобретатель. – Давай сюда список команд этого «насекомого» и не выступай.
Будь компьютер уверен, что хозяин занимается чем-то противозаконным, он наверняка вызвал бы полифаг. Но с самого начала работы на корпорацию особый отдел «Консолей» приклеил к Тиминой личной программе вполне легальный, зарегистрированный в Департаменте контроля участок кода, позволяющий сотруднику компании работать с любыми подозрительными файлами, в том числе похожими на вирусы. Иначе все разработчики не вылезали бы из полицейского участка. Тем не менее применять в общении с домашней программой терминологию вирусного программирования не рекомендовалось.
Как выяснилось, «таракан» управлялся последовательностями подергиваний за «усики». Прием аудиовизуальных данных об объекте следовало предварить однократным тянущим воздействием на оба отростка, торчащих из «головы» вируса. Тима расположил «насекомое» мордой к себе, глубоко вздохнул, прижал пальцем его тело и активировал программу. Вирус, словно разминаясь, пошевелил лапками и осмотрелся, усваивая текущую обстановку узла. Затем на его голове блеснуло стеклышко микрокамеры, и механический голос проговорил:
– Ошибка записи звука. Повторите ввод аудиоинформации.
– Сразу бы сказал, что надо, а то: «ошибка»! – обиделся Тима.
– Благодарю вас, прием данных завершен.
Изобретатель вновь обратился к инструкции пользователя – вторым пунктом значился ввод образа объекта, подвергаемого внушению. Тима ненадолго задумался, а потом просто приказал Чиппи образовать на столе уменьшенную копию Ирины. Она возникла перед мордой вируса, хаотично, но красиво подвигалась и неожиданно сообщила своим голосом (а одну строчку даже спела на популярный мотивчик):
– Для полноценного функционирования программы необходима запись голоса, – отозвался Чиппи. – Ввод запрашиваемой информации завершен.
– Молодец, – сказал Тима. – Может, все-таки деактивируешь копию Ирины?
Сняв вирус со стола, он осмотрелся, прикидывая, куда лучше всего будет его пристроить. Потом он вспомнил, что «таракан» сам найдет для себя наиболее удобную щель, и опустил его на пол. Программа повертела крошечной головкой, пошевелила усиками и затопала в соседнюю комнату.
– Слушай, а почему он не спешит спрятаться? – обратился Тима к компьютеру.
– Объект воздействия отсутствует на данном узле, – пояснил тот. – В случае появления кого-либо, кроме человека, активировавшего его, «насекомое» передаст управление блоку мимикрии и станет текстурно неотличимо от локального участка своего местонахождения.
– Умно! – восхитился изобретатель. – А что, можно подсмотреть, как оно размножается?
– В программу встроено возрастное ограничение, – охотно и, как показалось Тиме, злорадно пояснил Чиппи. – В непосредственной близости от лиц до 21 года этот процесс начаться не может. Обход запрета с помощью организации удаленного наблюдения также запрещен.
– Вот ведь гады!
– Передать сообщение по адресу?
– Ну, передай.
– Адресат не определяется, – после секундной паузы доложил компьютер.
– Ничего удивительного, – пробормотал Тима.
23
24
25
26
27
Как Дюгем ни упрашивал ее остаться, на ночь Вероника покинула Сеть, чтобы пройти еженедельный курс стимуляции мышечной системы организма. Вообще-то по графику она собиралась на тренажер только через два дня, но сегодня был особый случай. Утром она хотела выглядеть отлично и чувствовать себя так же, чтобы слабость в теле не сдерживала фантазию. А она ей понадобится на полную катушку.
Девушка припомнила главное требование контракта – оптимистичный видеоролик с активным героем, за несколько минут испытывающим все возможные положительные эмоции.
– Кассий, назови мне сильные человеческие чувства в порядке убывания интенсивности, – сказала она, укладываясь на «операционном столе».
– Страх, ненависть, ярость…
– Постой! Попробуй начать с положительных.
– Экстаз, восторг, упоение победой над врагом…
– Ты забыл любовь.
– Любовь есть синтез более простых, составляющих ее эмоций: благоговения, уважения, эстетического восхищения и их вариаций.
– Как ты думаешь, – загорелась Вероника, – если всучить им не последовательность эмоциональных состояний, а их смесь? Выйдет коротко и забористо!
Но спустя секунду она уже поняла, что анализатор человеческого состояния, разработанный этим головастым парнем из корпорации, вряд ли прорвется сквозь такую мешанину чувств. Кассий подтвердил ее опасения, однако подошел к ответу на вопрос с другого бока – путем чтения контракта, подписанного хозяйкой.
– Выплата премиальной суммы может оказаться под ударом.
– Да ты поэт, братец, – протянула девушка.
Она встала с ложа и прошла в ванную. Там у нее был приколот листок с расписанием наиболее важных событий, которые нельзя было пропустить. Конечно, совсем необязательно было иметь его в распечатанном виде, но во время сидения на унитазе ей становилось так скучно, что даже такая мелочь (в целом бесполезная) чуть-чуть ее развлекала. Вот и сейчас, водрузив посвежевшие в тренажере ягодицы на теплый овал, она вчиталась в длинный список, и глаза ее тотчас споткнулись на первой строке: «Прощание с отцом».
«Бит побери! – мысленно выругалась она. – Это же через пять дней!»
Прямо в разгар съемок клипа придется вырвать из распорядка часа два и перенимать из рук родителя семейную эстафету. К счастью, матери еще не скоро предстояло отправиться на переработку: пара лет жизни у нее есть…
Постояв под питательным душем, Вероника вернулась в комнату и вытянулась на постели. «Как ни приятно в Сети, сон в реальности намного физиологичней», – подумала она и включила генератор альфа-ритмов.
28
– Да.
Она постаралась уловить изменение цвета карточек. Но суммы на обеих – особенно на принадлежащей эксперту – были так велики, что перевод денег не отразился на яркости каемок. Вся процедура не заняла и трех минут.
22
Вы спрашиваете:
Что считаю
Я наивысшим счастьем на земле?
Две вещи:
Менять вот так же состоянье духа,
Как пенни выменял бы я на шиллинг,И
Юной девушки
Услышать пенье
Вне моего пути, но вслед за тем,
Как у меня дорогу разузнала.
Кристофер Лог. «Эпитафия»
– Выведи пространственную схему программы.
В воздухе над столом, слегка ретушируемая локальным освещением, стала полосами возникать структура «таракана». Это Чиппи сканировал его тело и заодно выделял разными цветами отвечающие за различные функции участки.
Таких участков оказалось 6 (каждый новый цвет сопровождался комментарием): 2 для приема визуальной и аудиоинформации и остальные – для генерации цельного мысленного образа, анализа присутствия объекта атаки, размножения и маскировки.
– Сколько у нас дают за насильственную рекламу, а? – поинтересовался Тима.
– Штраф от тысячи евро. Однако статья о внутрисемейном психологическом насилии предусматривает наказание от полутора тысяч евро.
– Ничего себе! Она нарушила 14-ю статью нашего брачного контракта: о сетевой сексуальной связи с кем-либо помимо меня! Она должна была уведомить супруга о своем намерении по меньшей мере за сутки. Суд примет это во внимание?
– Нет. Но он рассмотрит вашу претензию к Ирине в отдельном порядке.
– Вот и прекрасно. Я заплачу ей, а она – мне.
– Нарушение 14-й статьи вашего брачного контракта предусматривает штраф в размере до пятисот евро, что по меньшей мере 3 раза уступает твоему возможному штрафу, Тима.
– Ну и надоел же ты мне, буквоед! – вслух вскричал изобретатель. – Давай сюда список команд этого «насекомого» и не выступай.
Будь компьютер уверен, что хозяин занимается чем-то противозаконным, он наверняка вызвал бы полифаг. Но с самого начала работы на корпорацию особый отдел «Консолей» приклеил к Тиминой личной программе вполне легальный, зарегистрированный в Департаменте контроля участок кода, позволяющий сотруднику компании работать с любыми подозрительными файлами, в том числе похожими на вирусы. Иначе все разработчики не вылезали бы из полицейского участка. Тем не менее применять в общении с домашней программой терминологию вирусного программирования не рекомендовалось.
Как выяснилось, «таракан» управлялся последовательностями подергиваний за «усики». Прием аудиовизуальных данных об объекте следовало предварить однократным тянущим воздействием на оба отростка, торчащих из «головы» вируса. Тима расположил «насекомое» мордой к себе, глубоко вздохнул, прижал пальцем его тело и активировал программу. Вирус, словно разминаясь, пошевелил лапками и осмотрелся, усваивая текущую обстановку узла. Затем на его голове блеснуло стеклышко микрокамеры, и механический голос проговорил:
– Ошибка записи звука. Повторите ввод аудиоинформации.
– Сразу бы сказал, что надо, а то: «ошибка»! – обиделся Тима.
– Благодарю вас, прием данных завершен.
Изобретатель вновь обратился к инструкции пользователя – вторым пунктом значился ввод образа объекта, подвергаемого внушению. Тима ненадолго задумался, а потом просто приказал Чиппи образовать на столе уменьшенную копию Ирины. Она возникла перед мордой вируса, хаотично, но красиво подвигалась и неожиданно сообщила своим голосом (а одну строчку даже спела на популярный мотивчик):
И впрямь – какой цветок
Эффектнее, чем пакли клок? Какой лужок
Уютней кучи гравия? Какая речка
Журчит нежнее этих сточных труб?… [1]
* * *
– Что это за самодеятельность?– Для полноценного функционирования программы необходима запись голоса, – отозвался Чиппи. – Ввод запрашиваемой информации завершен.
– Молодец, – сказал Тима. – Может, все-таки деактивируешь копию Ирины?
Сняв вирус со стола, он осмотрелся, прикидывая, куда лучше всего будет его пристроить. Потом он вспомнил, что «таракан» сам найдет для себя наиболее удобную щель, и опустил его на пол. Программа повертела крошечной головкой, пошевелила усиками и затопала в соседнюю комнату.
– Слушай, а почему он не спешит спрятаться? – обратился Тима к компьютеру.
– Объект воздействия отсутствует на данном узле, – пояснил тот. – В случае появления кого-либо, кроме человека, активировавшего его, «насекомое» передаст управление блоку мимикрии и станет текстурно неотличимо от локального участка своего местонахождения.
– Умно! – восхитился изобретатель. – А что, можно подсмотреть, как оно размножается?
– В программу встроено возрастное ограничение, – охотно и, как показалось Тиме, злорадно пояснил Чиппи. – В непосредственной близости от лиц до 21 года этот процесс начаться не может. Обход запрета с помощью организации удаленного наблюдения также запрещен.
– Вот ведь гады!
– Передать сообщение по адресу?
– Ну, передай.
– Адресат не определяется, – после секундной паузы доложил компьютер.
– Ничего удивительного, – пробормотал Тима.
23
Когда Вероника вернула свой образ в компанию сотрудников «Консолей», они уже добились от секретарши подноса с бокалами. Имелась среди них и емкость для гостьи. Однако Кассий не сумел передать ей всю гамму вкусовых ощущений от напитка и был вынужден удовлетвориться привычным для хозяйки апельсиновым соком.
– Каково ваше решение, госпожа Турчанова? – спросил заместитель.
– Я согласна.
– Превосходно! Завтра утром по среднеевропейскому времени прошу вас явиться в лабораторию доктора Гномма. Я думаю, вам следует работать в паре – или, если угодно, тройке, – Коркин покосился на Норберта, – с Дмитрием Гамовым и его лаборантом. Лучше нашего молодого изобретателя вряд ли кто-нибудь сумеет объяснить вам, что именно от вас требуется.
Девушка протянула Коркину подписанный контракт (его целостность восстановилась сразу после исчезновения юриста) и бросила взгляд на Дюгема.
– Отпустим госпожу Турчанову? – бодро проговорил тот. – Я ее провожу.
Он поднялся и элегантно предложил подруге руку, ни на секунду не выйдя из роли солидного руководителя корпорации. Видимо, демонстрировать свои особые отношения с новой сотрудницей он не собирался, и Вероника подыграла ему: кивнула с чопорным видом и с достоинством последовала за Кайлом к выходу из кабинета.
– Каково ваше решение, госпожа Турчанова? – спросил заместитель.
– Я согласна.
– Превосходно! Завтра утром по среднеевропейскому времени прошу вас явиться в лабораторию доктора Гномма. Я думаю, вам следует работать в паре – или, если угодно, тройке, – Коркин покосился на Норберта, – с Дмитрием Гамовым и его лаборантом. Лучше нашего молодого изобретателя вряд ли кто-нибудь сумеет объяснить вам, что именно от вас требуется.
Девушка протянула Коркину подписанный контракт (его целостность восстановилась сразу после исчезновения юриста) и бросила взгляд на Дюгема.
– Отпустим госпожу Турчанову? – бодро проговорил тот. – Я ее провожу.
Он поднялся и элегантно предложил подруге руку, ни на секунду не выйдя из роли солидного руководителя корпорации. Видимо, демонстрировать свои особые отношения с новой сотрудницей он не собирался, и Вероника подыграла ему: кивнула с чопорным видом и с достоинством последовала за Кайлом к выходу из кабинета.
24
Оставаться дома не стоило по двум причинам. Прежде всего, Тиму ждали в корпорации, а кроме того, следовало дать застенчивому вирусу возможность расплодить свои копии по узлу. Поэтому он вышел на крыльцо, полюбовался глубокой синевой закатного неба, послушал шелест ветра в высоких кронах и отправился на работу.
На самом деле его неодолимо тянуло в родную лабораторию, чтобы продолжить опыты с последней модификацией консоли. «Рискнуть или нет?» – думал он все три минуты, пока добирался до здания центрального офиса компании. По дороге его настигло сообщение Гномма, который просил своего сотрудника заглянуть к нему кабинет (после визита в канцелярию, конечно).
Подписывая новый контракт, в котором значился в два раза больший размер оплаты его труда, он продолжал перекатывать в мозгу одну и ту же мысль. А именно: «Испытать ли на себе ролик, убивший старика Лупова?» «Да пошло оно все к байту! – наконец с облегчением решил Тима. – Еще загнусь в расцвете лет. Кто тогда внедрит мое изобретение в жизнь?»
Он резонно предполагал, что поскольку руководство корпорации возобновило с ним аннулированный накануне контракт, то для этого имеется твердая причина. Попросту говоря, компания хочет продолжить работу над новой консолью и даже уверена в ее коммерческом успехе.
Увы, физиономия Гномма, когда изобретатель вошел к нему в кабинет, практически не отличалась от вчерашней, откровенно кислой.
– Похоже, вы готовы убедиться в собственной значимости, сэр, – с ходу заявил Норберт. – Чтобы вы не питали на этот счет иллюзий, сразу заявляю вам, что я решительно возражал против возобновления вашего контракта. Дрим ждет вас в лаборатории, можете продолжать трудиться.
Обескураженный приемом начальника, Тима поднялся на свой этаж и столкнулся в переходе с Рибосомой Рейнской. Нейрохимик обрадовалась и повисла у него на шее, будто не веря своим глазам. Он же повернулся вокруг своей оси, заставив ее ноги согнуться в коленях и описать в воздухе крутую дугу. Густой запах ее любимых духов, которыми она пользовалась в рабочее время, привычно запершил у него в горле.
– Как тебя пропустили в корпус? Почему ты не оставил свой адрес?
– Меня восстановили на работе.
Она будто затвердела от изумления: восхищенные глаза впились в Тимино самодовольное лицо, а гибкий рот полуоткрылся в бесшумном возгласе.
– Значит, мы еще получим наши премиальные?
– Не сомневайся!
Она радостно вскрикнула и поцеловала его в щеку – все-таки Тимин проект в перспективе сулил такие сумасшедшие прибыли, что даже малый процент от них будоражил воображение. Отклеившись от возбужденной Рибосомы, изобретатель дошел-таки до своей лаборатории и проник внутрь. За столом, боком к двери, развалился Дрим. При виде босса он вскочил и почтительно наклонил голову, но Тиме показалось, что лаборант продолжает дурачиться (чем он и занимался большую часть времени).
– Как отдохнул, начальник? – серьезно спросил Дрим.
– Тебе бы в одиночную камеру, – пробурчал Тима и прошел на свое излюбленное место между окном и экраном.
Тот все еще хранил обрывки химических формул и фрагменты программного кода. Раздвинув движением руки хлам на столе, Тима прикрыл глаза и предпринял попытку собраться с мыслями, но коллега прервал его:
– А не отложить ли нам дела до завтрашнего утра?
– Почему это? – нахмурился Тима. – Еще не вечер.
– Ты что, ничего не знаешь?
– Что я должен знать?
– Утром придет новая сотрудница, чтобы сочинить для нас оптимистичный видеоряд. Молодая и симпатичная, зовут Вероника Турчанова. Какой смысл возиться с убийственным вариантом инсталляции?
Тима судорожно вздохнул и ухватился за край стола.
– Сама Турчанова? Чем они ее приманили?
– Она обычная девчонка, таких сотни тысяч, и все сочиняют малоталантливые постановки или клипы. А ты думал – гениальный автор-миллионер?
– Почему…
Изобретатель запнулся и разом утратил все намечавшиеся соображения по поводу продолжения опытов. Он намеревался вычеркнуть из тестового клипа все разрушительные элементы, оставив наименее болезненные, и провести пробную инсталляцию с новой версией видеопоследовательности. Для этого он хотел привлечь Дрима. Но с получением от лаборанта свежей информации он понял, что первоначальный план действий стоит пересмотреть. Стимуляция центров удовольствия не в пример приятнее, чем переживание собственной сетевой смерти. Такой опыт можно будет даже провести самостоятельно, то есть на себе. Но лучше все же на Турчановой.
– Она согласилась на личное испытание консоли? – спросил он.
– Ты слишком многого хочешь, дружище, – скептически отозвался Дрим. – После смерти Лупова никто не позволит тебе провести пробную инсталляцию на ком-либо, кроме как на себе самом. О бионе можешь не мечтать.
Это было крайне неприятное, хотя и ожидаемое известие.
– Я так и думал, – сварливо сказал он. – Перестраховщики! Ладно, можешь идти, а я пока задержусь.
Можно было еще раз проверить подпрограмму, которую он создал накануне заседания экспертного совета. Все-таки оставалась малая вероятность того, что из-за какой-нибудь строчки кода вся инсталляция пошла не так, как предполагалось.
На самом деле его неодолимо тянуло в родную лабораторию, чтобы продолжить опыты с последней модификацией консоли. «Рискнуть или нет?» – думал он все три минуты, пока добирался до здания центрального офиса компании. По дороге его настигло сообщение Гномма, который просил своего сотрудника заглянуть к нему кабинет (после визита в канцелярию, конечно).
Подписывая новый контракт, в котором значился в два раза больший размер оплаты его труда, он продолжал перекатывать в мозгу одну и ту же мысль. А именно: «Испытать ли на себе ролик, убивший старика Лупова?» «Да пошло оно все к байту! – наконец с облегчением решил Тима. – Еще загнусь в расцвете лет. Кто тогда внедрит мое изобретение в жизнь?»
Он резонно предполагал, что поскольку руководство корпорации возобновило с ним аннулированный накануне контракт, то для этого имеется твердая причина. Попросту говоря, компания хочет продолжить работу над новой консолью и даже уверена в ее коммерческом успехе.
Увы, физиономия Гномма, когда изобретатель вошел к нему в кабинет, практически не отличалась от вчерашней, откровенно кислой.
– Похоже, вы готовы убедиться в собственной значимости, сэр, – с ходу заявил Норберт. – Чтобы вы не питали на этот счет иллюзий, сразу заявляю вам, что я решительно возражал против возобновления вашего контракта. Дрим ждет вас в лаборатории, можете продолжать трудиться.
Обескураженный приемом начальника, Тима поднялся на свой этаж и столкнулся в переходе с Рибосомой Рейнской. Нейрохимик обрадовалась и повисла у него на шее, будто не веря своим глазам. Он же повернулся вокруг своей оси, заставив ее ноги согнуться в коленях и описать в воздухе крутую дугу. Густой запах ее любимых духов, которыми она пользовалась в рабочее время, привычно запершил у него в горле.
– Как тебя пропустили в корпус? Почему ты не оставил свой адрес?
– Меня восстановили на работе.
Она будто затвердела от изумления: восхищенные глаза впились в Тимино самодовольное лицо, а гибкий рот полуоткрылся в бесшумном возгласе.
– Значит, мы еще получим наши премиальные?
– Не сомневайся!
Она радостно вскрикнула и поцеловала его в щеку – все-таки Тимин проект в перспективе сулил такие сумасшедшие прибыли, что даже малый процент от них будоражил воображение. Отклеившись от возбужденной Рибосомы, изобретатель дошел-таки до своей лаборатории и проник внутрь. За столом, боком к двери, развалился Дрим. При виде босса он вскочил и почтительно наклонил голову, но Тиме показалось, что лаборант продолжает дурачиться (чем он и занимался большую часть времени).
– Как отдохнул, начальник? – серьезно спросил Дрим.
– Тебе бы в одиночную камеру, – пробурчал Тима и прошел на свое излюбленное место между окном и экраном.
Тот все еще хранил обрывки химических формул и фрагменты программного кода. Раздвинув движением руки хлам на столе, Тима прикрыл глаза и предпринял попытку собраться с мыслями, но коллега прервал его:
– А не отложить ли нам дела до завтрашнего утра?
– Почему это? – нахмурился Тима. – Еще не вечер.
– Ты что, ничего не знаешь?
– Что я должен знать?
– Утром придет новая сотрудница, чтобы сочинить для нас оптимистичный видеоряд. Молодая и симпатичная, зовут Вероника Турчанова. Какой смысл возиться с убийственным вариантом инсталляции?
Тима судорожно вздохнул и ухватился за край стола.
– Сама Турчанова? Чем они ее приманили?
– Она обычная девчонка, таких сотни тысяч, и все сочиняют малоталантливые постановки или клипы. А ты думал – гениальный автор-миллионер?
– Почему…
Изобретатель запнулся и разом утратил все намечавшиеся соображения по поводу продолжения опытов. Он намеревался вычеркнуть из тестового клипа все разрушительные элементы, оставив наименее болезненные, и провести пробную инсталляцию с новой версией видеопоследовательности. Для этого он хотел привлечь Дрима. Но с получением от лаборанта свежей информации он понял, что первоначальный план действий стоит пересмотреть. Стимуляция центров удовольствия не в пример приятнее, чем переживание собственной сетевой смерти. Такой опыт можно будет даже провести самостоятельно, то есть на себе. Но лучше все же на Турчановой.
– Она согласилась на личное испытание консоли? – спросил он.
– Ты слишком многого хочешь, дружище, – скептически отозвался Дрим. – После смерти Лупова никто не позволит тебе провести пробную инсталляцию на ком-либо, кроме как на себе самом. О бионе можешь не мечтать.
Это было крайне неприятное, хотя и ожидаемое известие.
– Я так и думал, – сварливо сказал он. – Перестраховщики! Ладно, можешь идти, а я пока задержусь.
Можно было еще раз проверить подпрограмму, которую он создал накануне заседания экспертного совета. Все-таки оставалась малая вероятность того, что из-за какой-нибудь строчки кода вся инсталляция пошла не так, как предполагалось.
25
Веронике показалось, что Дюгем рад ее успеху намного больше, чем она сама. Видимо, в ее ощущения подмешивалась озабоченность краткими сроками, налагаемыми на творческий процесс. Да и сама задача пока еще только смутно формулировалась в ее сознании, не имея четких рамок и путей решения.
– Такое событие полагается отметить оргией, – заявил Дюгем, как только они покинули узел корпорации, держась за руки. – Пойдем ко мне домой?
– А бионов разгонишь? Твоей физиономии мне достаточно в единственном числе, – с мягкой иронией проговорила она.
Вокруг клубилась серая муть межузельного пространства. Дюгем, разумеется, был согласен на столь малую жертву.
– А не завести ли нам ребенка? – поинтересовался он, пока спираль тумана закручивалась вокруг них (многочисленные охранные процедуры проверяли подлинность их образов). Тьма вскоре превратилась в светящийся бутон и выстроила вокруг друзей сложную структуру личного узла Кайла. – Ты не думаешь, что двоих маловато?
– А может, в самый раз? – усмехнулась Вероника.
Она упала на безумно широкую кровать, усеянную причудливыми гладкими буграми, и вытянулась в струну (во время последней диагностики аппаратура посоветовала ей чаще напрягать мускулатуру и совершать разного рода телодвижения). В этой комнате больше ничего не было. Полуденный свет приглушенными потоками заливал помещение сквозь шесть окон, расположенных каждое на своей стене, но ложился лишь на людей. Вокруг пластиковой башни, что торчала из монументального замка Дюгема, по случайным траекториям бродили, заглядывая в окна, полупрозрачные облака. Но крупное, яркое солнечное пятно посреди ложа оставалось незамутненным, привлекая тело своим золотым жаром.
Дюгем прошел к черной панели рядом с резной деревянной дверью и набрал несколько цифр.
– Люблю надежность, – пояснил он. – Специально отключил мысленное управление системой защиты. Зато сейчас мы под таким колпаком, что даже полиция остережется к нам ломиться.
– Это зачем? – лукаво нахмурилась девушка.
– А не догадываешься? – стягивая с нее туфельку, свирепо прохрипел он.
– Искаже-е-енец, – ласково протянула Вероника и укоризненно покачала головой. – Ну, и что прикажешь с тобой таким делать?
– Искажайся в ответ!
Строгий костюм Дюгема стал расползаться в стороны, пуговицы с треском отскочили, штаны лопнули по швам, не в силах совладать с давлением мощных волосатых ляжек. Грудь Кайла раздалась в стороны, явив бугры мускулов, обильно поросших рыжей шерстью. Шея набычилась и вздулась жилками вен.
– Озверел? – с восторгом вопросила девушка.
Но отвечать Кайл не стал – его исковерканные трансформацией образа связки выдали только некое мычание напополам с хрипом. Превращать свое лицо в хищную морду он не решился, ограничившись пропорциональным увеличением черепа. Даже без этого его фигура, на которой болтались остатки приличной одежды, впечатляла своей животной статью.
Сама Вероника, видя такое преображение, с удовольствием составила пару первобытному самцу. Ее образ раздался в стороны и также покрылся волосами, однако не какими-нибудь бурыми, а великолепного золотистого оттенка, гладкими и даже слегка курчавыми. Впрочем, ей было ясно, что банальными пещерными людьми дело не ограничится: в прошлый раз, к примеру, ей вдруг вздумалось стать одной огромной и глубокой вагиной. Ошалевший Дюгем провалился в нее целиком и вылез с противоположного конца, восхитительно благоуханный и взъерошенный.
– Пожалуй, действительно, можно и ребенка сделать, – сказала она и наползла сверху на дрожащего от собственной силы товарища. – Если ты так хочешь.
– Хочу! – рявкнул Дюгем.
У них пока не было общих детей, и Кайл еще пару лет назад, когда у Вероники родился второй (девочка) специально консультировался у своего юриста по этому поводу. Кстати, узнав о том, что она во второй раз синтезировала яйцеклетку и оплодотворила ее, он надолго обиделся на подругу, и лишь спустя почти два месяца возобновил с ней нормальные, в том числе половые отношения.
– Но содержать его будешь ты, – проведя когтистым «пальчиком» по его губам, добавила она. – Подтверди вслух, для моего лог-файла.
– Да, я согласен обеспечить деньгами нашего будущего ребенка! – пророкотал Дюгем, и безумная оргия с перевоплощениями разгорелась с яростной силой.
А в это время где-то далеко в здании мэрии, в родильном центре клиники на личном пульте одного из множества бионов, обслуживающих автоклавы с биоматериалом, вспыхнул световой сигнал. Замигали длинные последовательности цифр с координатами бокса с яичниками, направленные биону сервером клиники, который, в свою очередь, получил согласованную команду от Кассия и программы Кайла. Нажав кнопку приема сигнала, бион в облике микроманипулятора переместился к нужной ячейке и запустил программу синтеза яйцеклетки, затем тут же активизировал подготовительный цикл в свободном автоклаве, находящемся на другом этаже. Введя его координаты в память ячейки, он «переехал» ярусом выше и проделал операцию «оживления» со спермой анонимного донора. Процесс осеменения должен был начаться через семнадцать минут.
Медик завершил свою часть работы и откинулся в кресле.
– Скорей бы конец смены, – пробормотал он в направлении своего соседа, с которым частенько после работы опорожнял по стакану-другому питательной влаги в специальном баре для низшего персонала Департамента народонаселения.
– Я думаю, пора бы совсем отказаться от участия персонала в таком простом деле, как осеменение, – в сотый раз за время их совместных дежурств заметил сосед.
– Это точно, – поддакнул бион, «зачавший» третьего ребенка Вероники.
– Такое событие полагается отметить оргией, – заявил Дюгем, как только они покинули узел корпорации, держась за руки. – Пойдем ко мне домой?
– А бионов разгонишь? Твоей физиономии мне достаточно в единственном числе, – с мягкой иронией проговорила она.
Вокруг клубилась серая муть межузельного пространства. Дюгем, разумеется, был согласен на столь малую жертву.
– А не завести ли нам ребенка? – поинтересовался он, пока спираль тумана закручивалась вокруг них (многочисленные охранные процедуры проверяли подлинность их образов). Тьма вскоре превратилась в светящийся бутон и выстроила вокруг друзей сложную структуру личного узла Кайла. – Ты не думаешь, что двоих маловато?
– А может, в самый раз? – усмехнулась Вероника.
Она упала на безумно широкую кровать, усеянную причудливыми гладкими буграми, и вытянулась в струну (во время последней диагностики аппаратура посоветовала ей чаще напрягать мускулатуру и совершать разного рода телодвижения). В этой комнате больше ничего не было. Полуденный свет приглушенными потоками заливал помещение сквозь шесть окон, расположенных каждое на своей стене, но ложился лишь на людей. Вокруг пластиковой башни, что торчала из монументального замка Дюгема, по случайным траекториям бродили, заглядывая в окна, полупрозрачные облака. Но крупное, яркое солнечное пятно посреди ложа оставалось незамутненным, привлекая тело своим золотым жаром.
Дюгем прошел к черной панели рядом с резной деревянной дверью и набрал несколько цифр.
– Люблю надежность, – пояснил он. – Специально отключил мысленное управление системой защиты. Зато сейчас мы под таким колпаком, что даже полиция остережется к нам ломиться.
– Это зачем? – лукаво нахмурилась девушка.
– А не догадываешься? – стягивая с нее туфельку, свирепо прохрипел он.
– Искаже-е-енец, – ласково протянула Вероника и укоризненно покачала головой. – Ну, и что прикажешь с тобой таким делать?
– Искажайся в ответ!
Строгий костюм Дюгема стал расползаться в стороны, пуговицы с треском отскочили, штаны лопнули по швам, не в силах совладать с давлением мощных волосатых ляжек. Грудь Кайла раздалась в стороны, явив бугры мускулов, обильно поросших рыжей шерстью. Шея набычилась и вздулась жилками вен.
– Озверел? – с восторгом вопросила девушка.
Но отвечать Кайл не стал – его исковерканные трансформацией образа связки выдали только некое мычание напополам с хрипом. Превращать свое лицо в хищную морду он не решился, ограничившись пропорциональным увеличением черепа. Даже без этого его фигура, на которой болтались остатки приличной одежды, впечатляла своей животной статью.
Сама Вероника, видя такое преображение, с удовольствием составила пару первобытному самцу. Ее образ раздался в стороны и также покрылся волосами, однако не какими-нибудь бурыми, а великолепного золотистого оттенка, гладкими и даже слегка курчавыми. Впрочем, ей было ясно, что банальными пещерными людьми дело не ограничится: в прошлый раз, к примеру, ей вдруг вздумалось стать одной огромной и глубокой вагиной. Ошалевший Дюгем провалился в нее целиком и вылез с противоположного конца, восхитительно благоуханный и взъерошенный.
– Пожалуй, действительно, можно и ребенка сделать, – сказала она и наползла сверху на дрожащего от собственной силы товарища. – Если ты так хочешь.
– Хочу! – рявкнул Дюгем.
У них пока не было общих детей, и Кайл еще пару лет назад, когда у Вероники родился второй (девочка) специально консультировался у своего юриста по этому поводу. Кстати, узнав о том, что она во второй раз синтезировала яйцеклетку и оплодотворила ее, он надолго обиделся на подругу, и лишь спустя почти два месяца возобновил с ней нормальные, в том числе половые отношения.
– Но содержать его будешь ты, – проведя когтистым «пальчиком» по его губам, добавила она. – Подтверди вслух, для моего лог-файла.
– Да, я согласен обеспечить деньгами нашего будущего ребенка! – пророкотал Дюгем, и безумная оргия с перевоплощениями разгорелась с яростной силой.
А в это время где-то далеко в здании мэрии, в родильном центре клиники на личном пульте одного из множества бионов, обслуживающих автоклавы с биоматериалом, вспыхнул световой сигнал. Замигали длинные последовательности цифр с координатами бокса с яичниками, направленные биону сервером клиники, который, в свою очередь, получил согласованную команду от Кассия и программы Кайла. Нажав кнопку приема сигнала, бион в облике микроманипулятора переместился к нужной ячейке и запустил программу синтеза яйцеклетки, затем тут же активизировал подготовительный цикл в свободном автоклаве, находящемся на другом этаже. Введя его координаты в память ячейки, он «переехал» ярусом выше и проделал операцию «оживления» со спермой анонимного донора. Процесс осеменения должен был начаться через семнадцать минут.
Медик завершил свою часть работы и откинулся в кресле.
– Скорей бы конец смены, – пробормотал он в направлении своего соседа, с которым частенько после работы опорожнял по стакану-другому питательной влаги в специальном баре для низшего персонала Департамента народонаселения.
– Я думаю, пора бы совсем отказаться от участия персонала в таком простом деле, как осеменение, – в сотый раз за время их совместных дежурств заметил сосед.
– Это точно, – поддакнул бион, «зачавший» третьего ребенка Вероники.
26
Был момент, когда Тиме показалось, будто в исходный код процедуры просочилась фатальная ошибка. Он покрылся мысленной испариной (Чиппи всегда неудачно симулировал ее) и прошел по строкам еще раз, но все было чисто – участок кода не зацикливался и резонансного возбуждения в мозгу не происходило. В одной из старинных постановок Тима видел сценку с древним программистом, который поведал ветхую уже тогда шутку, будто в любой работающей программе всегда есть две ошибки, причем вторая компенсирует первую. К счастью, современные методы программирования намного проще применявшихся на заре компьютерной эры: по сути, корпоративный сервер сам писал процедуру, руководствуясь самыми общими указаниями Тимы. Но уж за корректность самих «руководящих указаний» составитель программы обязан был отвечать.
Нет, совсем не все в его строчках было в порядке! Тима еще раз прошел по развилке условного оператора, предположив, что отклик от таламуса оказался вне ожидаемого интервала значений. Узкая частотная полоска между верхней границей и предельно допустимым для человека значением «повисла в воздухе», то есть осталась без программной обработки. А как повела себя процедура, получив неожиданный ответ мозга? Правильно, прошла тот же цикл еще раз, повторно ударив разрядом по тем же самым точкам таламуса! И получился самый тривиальный резонанс, который наверняка повредил бы не только черепушку идиота-эксперта, но и саму насадку, не зашей в нее Тима частотный фильтр.
Это выглядело слишком неприятно. Интересно, копался кто-нибудь в его процедуре?
Необходимо уничтожить ошибку прежде, чем она попалась кому-нибудь на глаза! Хотя кто станет добровольно возиться с чужим кодом, когда и за свою-то работу получаешь от корпорации жалкие крохи? Разве что дотошный бион-следователь, но тот промолчал, когда отпускал пленника на свободу, следовательно…
Вздрагивая от нетерпения, будто в кабинет вот-вот должен был зайти посторонний, Тима надиктовал изменения серверу. Ему казалось, что символы выскакивают на экран мучительно медленно, словно экспертная система распознавания речи раздумывает над каждым словом, прежде чем воплотить его в код. Внезапно дверь за его спиной щелкнула, впуская посетителя с правом доступа в помещение. Закрывая телом экран, Тима обернулся и облегченно выдохнул – это оказалась Рибосома, одетая в легкое вечернее платье. Она призывно улыбалась коллеге.
– Хватит работать! – воскликнула она. – Завтра с утра и начнете.
– Ты тоже знаешь о Веронике Турчановой?
– Кто же о ней не знает? Вот повезло девчонке! Признайся, что она твоя пассия.
– С чего ты взяла?
Тима убедился, что модификация процедуры завершилась, и вышел из процедуры отладки.
– Ну, зачем бы ты иначе выбрал ее бестолковый клип?
Рейнская взяла его под руку и властно повлекла за собой, вон из лаборатории. На ходу теряя облик занятого работой человека, изобретатель последовал за ней.
– Все действительно получилось случайно, – сказал Тима, нисколько не надеясь убедить коллегу в своей искренности. – Не веришь – запроси протоколы допросов в Департаменте контроля.
– Так они и дали мне их! – рассмеялась она. – Угостишь?
Он взглянул на часы.
– Ирина в Сети? Она вернулась домой?
– Восемь минут назад зафиксирован ее вход на ваш семейный узел.
– О чем задумался, дружок? Ну, куда пойдем? У меня сегодня романтическое настроение – привыкла, видишь ли, к твоему обществу.
– Предлагаю купание в невесомости. Ты уже пробовала? Как ведет себя «таракан»?
– Данные недоступны.
«Хорошо маскируется!» – одобрительно подумал Тима.
– Согласна! – заявила Рибосома и на мгновение мелькнула в своем любимом купальнике.
Нет, совсем не все в его строчках было в порядке! Тима еще раз прошел по развилке условного оператора, предположив, что отклик от таламуса оказался вне ожидаемого интервала значений. Узкая частотная полоска между верхней границей и предельно допустимым для человека значением «повисла в воздухе», то есть осталась без программной обработки. А как повела себя процедура, получив неожиданный ответ мозга? Правильно, прошла тот же цикл еще раз, повторно ударив разрядом по тем же самым точкам таламуса! И получился самый тривиальный резонанс, который наверняка повредил бы не только черепушку идиота-эксперта, но и саму насадку, не зашей в нее Тима частотный фильтр.
Это выглядело слишком неприятно. Интересно, копался кто-нибудь в его процедуре?
Необходимо уничтожить ошибку прежде, чем она попалась кому-нибудь на глаза! Хотя кто станет добровольно возиться с чужим кодом, когда и за свою-то работу получаешь от корпорации жалкие крохи? Разве что дотошный бион-следователь, но тот промолчал, когда отпускал пленника на свободу, следовательно…
Вздрагивая от нетерпения, будто в кабинет вот-вот должен был зайти посторонний, Тима надиктовал изменения серверу. Ему казалось, что символы выскакивают на экран мучительно медленно, словно экспертная система распознавания речи раздумывает над каждым словом, прежде чем воплотить его в код. Внезапно дверь за его спиной щелкнула, впуская посетителя с правом доступа в помещение. Закрывая телом экран, Тима обернулся и облегченно выдохнул – это оказалась Рибосома, одетая в легкое вечернее платье. Она призывно улыбалась коллеге.
– Хватит работать! – воскликнула она. – Завтра с утра и начнете.
– Ты тоже знаешь о Веронике Турчановой?
– Кто же о ней не знает? Вот повезло девчонке! Признайся, что она твоя пассия.
– С чего ты взяла?
Тима убедился, что модификация процедуры завершилась, и вышел из процедуры отладки.
– Ну, зачем бы ты иначе выбрал ее бестолковый клип?
Рейнская взяла его под руку и властно повлекла за собой, вон из лаборатории. На ходу теряя облик занятого работой человека, изобретатель последовал за ней.
– Все действительно получилось случайно, – сказал Тима, нисколько не надеясь убедить коллегу в своей искренности. – Не веришь – запроси протоколы допросов в Департаменте контроля.
– Так они и дали мне их! – рассмеялась она. – Угостишь?
Он взглянул на часы.
– Ирина в Сети? Она вернулась домой?
– Восемь минут назад зафиксирован ее вход на ваш семейный узел.
– О чем задумался, дружок? Ну, куда пойдем? У меня сегодня романтическое настроение – привыкла, видишь ли, к твоему обществу.
– Предлагаю купание в невесомости. Ты уже пробовала? Как ведет себя «таракан»?
– Данные недоступны.
«Хорошо маскируется!» – одобрительно подумал Тима.
– Согласна! – заявила Рибосома и на мгновение мелькнула в своем любимом купальнике.
27
Изведай скуку жизни и соблазны,
Желания и страсти подави,
Средь честных честным, среди грязных грязным
Явись, предайся пошлости любви;
Тогда, терзаясь, словно от увечья,
Представишь все пороки человечьи.
У.Х. Оден. «Романист»
Как Дюгем ни упрашивал ее остаться, на ночь Вероника покинула Сеть, чтобы пройти еженедельный курс стимуляции мышечной системы организма. Вообще-то по графику она собиралась на тренажер только через два дня, но сегодня был особый случай. Утром она хотела выглядеть отлично и чувствовать себя так же, чтобы слабость в теле не сдерживала фантазию. А она ей понадобится на полную катушку.
Девушка припомнила главное требование контракта – оптимистичный видеоролик с активным героем, за несколько минут испытывающим все возможные положительные эмоции.
– Кассий, назови мне сильные человеческие чувства в порядке убывания интенсивности, – сказала она, укладываясь на «операционном столе».
– Страх, ненависть, ярость…
– Постой! Попробуй начать с положительных.
– Экстаз, восторг, упоение победой над врагом…
– Ты забыл любовь.
– Любовь есть синтез более простых, составляющих ее эмоций: благоговения, уважения, эстетического восхищения и их вариаций.
– Как ты думаешь, – загорелась Вероника, – если всучить им не последовательность эмоциональных состояний, а их смесь? Выйдет коротко и забористо!
Но спустя секунду она уже поняла, что анализатор человеческого состояния, разработанный этим головастым парнем из корпорации, вряд ли прорвется сквозь такую мешанину чувств. Кассий подтвердил ее опасения, однако подошел к ответу на вопрос с другого бока – путем чтения контракта, подписанного хозяйкой.
– Выплата премиальной суммы может оказаться под ударом.
– Да ты поэт, братец, – протянула девушка.
Она встала с ложа и прошла в ванную. Там у нее был приколот листок с расписанием наиболее важных событий, которые нельзя было пропустить. Конечно, совсем необязательно было иметь его в распечатанном виде, но во время сидения на унитазе ей становилось так скучно, что даже такая мелочь (в целом бесполезная) чуть-чуть ее развлекала. Вот и сейчас, водрузив посвежевшие в тренажере ягодицы на теплый овал, она вчиталась в длинный список, и глаза ее тотчас споткнулись на первой строке: «Прощание с отцом».
«Бит побери! – мысленно выругалась она. – Это же через пять дней!»
Прямо в разгар съемок клипа придется вырвать из распорядка часа два и перенимать из рук родителя семейную эстафету. К счастью, матери еще не скоро предстояло отправиться на переработку: пара лет жизни у нее есть…
Постояв под питательным душем, Вероника вернулась в комнату и вытянулась на постели. «Как ни приятно в Сети, сон в реальности намного физиологичней», – подумала она и включила генератор альфа-ритмов.
28
Когда Тима вернулся домой, Ирина уже спала. Плотные жалюзи закрывали спальню от косых лучей вечернего солнца. Но несколько тонких полосок света, проникавших через умышленно спроектированные щелки, образовали на ее обнаженном теле едва различимые оранжевые полоски.
– Сообщение от Ирины.
– Позже.
Он включил звуковой фильтр, чтобы не производить шум, и прошел вдоль стен, пристально всматриваясь в каждый подозрительный (всегда – мнимый) бугорок или скопление теней. Никаких признаков «насекомых» не наблюдалось, продукт Тиме достался качественный, хоть и запрещенный. «А не начнут ли видения доставать меня самого?» – задался он вопросом. Любоваться привлекательным образом Дмитрия Гамова ему совершенно не хотелось. Кроме того, не станешь же искать изготовителя вируса, если что-нибудь в его поведении не понравится! Поэтому изобретатель полюбовался секунд пять на изящный силуэт жены и отдал команду на отключение от Сети.
– Сообщение от Ирины.
– Позже.
Он включил звуковой фильтр, чтобы не производить шум, и прошел вдоль стен, пристально всматриваясь в каждый подозрительный (всегда – мнимый) бугорок или скопление теней. Никаких признаков «насекомых» не наблюдалось, продукт Тиме достался качественный, хоть и запрещенный. «А не начнут ли видения доставать меня самого?» – задался он вопросом. Любоваться привлекательным образом Дмитрия Гамова ему совершенно не хотелось. Кроме того, не станешь же искать изготовителя вируса, если что-нибудь в его поведении не понравится! Поэтому изобретатель полюбовался секунд пять на изящный силуэт жены и отдал команду на отключение от Сети.