Рокер замахнулся, метясь в лицо Тараса, но неожиданно ударил быстро и резко в живот. Тарас удивленно опустил глаза на кулак, завопил громко и отчаянно:
– Ой-ой, меня ударили! Меня бьют! Меня убивают! Куды милиция смотрит?
Рокер с удивлением посмотрел на свой кулак. Костяшки покраснели, словно ударил в ствол дерева. От мотоциклов крикнули нетерпеливо:
– Да врежь ему как следует! И поехали.
Тарас отозвался обрадованно:
– Хорошо, счас!
Рокер вздрогнул, словно сосна, по которой ударили обухом. Дмитрий не успел рассмотреть удар, настолько тот был мгновенным и неожиданным. Рокер еще постоял, а затем медленно повалился на спину, не сгибая коленей.
Грохнуло, словно в самом деле рухнуло дерево.
От мотоциклов ахнули. Дмитрий видел, как двое оставили сиденья, пошли с двух сторон к смельчаку. Один вытащил из-за спины короткую дубинку, а другой неспешно и уверенно натянул черные кожаные перчатки. На тыльной стороне блестели заостренные шипы, делая перчатки похожими на спины доисторических ящеров.
До Дмитрия донесся довольный голос Тараса:
– Эх, до чего же люблю вынужденную самооборону!
Он сделал шаг в сторону, пригнулся, двигался как-то странно, неуклюже, пропустил два сильных удара, Дмитрий видел, как Тарас содрогается от ударов, отмахивается неумело и тупо, но все-таки один рокер вскрикнул и ухватился за локоть, а второй после ряда сильных ударов дубинкой споткнулся и растянулся вниз лицом.
Тарас отступил на шаг. Руки с растопыренными пальцами пошли в стороны. Группа на мотоциклах пребывала в неподвижности. Один из пытавшихся проучить нахала все еще пятился, другой остался лежать вниз лицом, руки раскинул. Красная лужа растекалась на асфальте, но для разбитого носа крови было многовато.
Вожак крикнул раздраженно:
– Что за… Ах, так он крутой? Ну ладно. Пошли!!!
Дмитрий дернулся, ибо все рокеры, дюжина крепких здоровенных парней, слезли с мотоциклов и бросились на дурака. Тарас в испуге попятился:
– Вы чо, парни? Вы чо?
Дмитрий наконец решился сдвинуться с места, услышал предостерегающий свист. Валентин наблюдал с брезгливой миной, Дмитрию покачал головой.
Рокеры налетели, как огромные черные псы на зайца. Тарас исчез, замелькали дубинки, цепи, кастеты. Оставшиеся в одиночестве женщины визжали от восторга, вскакивали, глаза горели, как фонари в ночи.
Дмитрий видел черные спины, взлетающие руки. Сейчас руки выглядели вдвое мускулистее, а дубинки казались огромными. Он слышал сдавленные крики, глухие удары.
В какой-то момент двое рокеров вытащили из толпы третьего. Кровь брызгала из разбитого лица тонкими струйками. Его оставили на асфальте, оба заорали люто девкам, одна завизжала и помчалась к ним, а они оба снова бросились в драку.
Еще одного вынесли из сечи, крови Дмитрий не заметил, но он был в отключке. Девушки слезли с мотоциклов, их загорелые ноги мелькали, как шпалы под бегущей электричкой. Сраженных бойцов оттаскивали, быстрые руки промакивали кровь.
Наконец толпа раскрылась, как раскрывается тюльпан при скоростной съемке. В воздух подлетели двое, завалив сразу несколько соратников, Дмитрий наконец увидел Тараса. В разорванной рубашке, от одного рукава пестрые ленточки, но загорелые руки мелькают как поршни, крупное тело неуловимо быстро сдвигается, ускользая от ударов, смазывая их мощь, ослабляя удары. Дмитрий слышал обозленные крики, вопли боли. Руки сержанта между тем торопливо ломали суставы, перебивали кости, разрывали связки, пробивали головы, а когда сдвигался хоть на дюйм, то слышался хруст коленных чашек.
Когда рокеров осталось всего трое, один с руганью выхватил монтировку, замахнулся. Тарас качнулся в сторону, руки мелькнули, и дыхание остановилось в груди Дмитрия: рокер вздрогнул, а монтировка уже торчала из его груди, погрузившись на две трети.
Вожак отступил на шаг, побледнел, Тарас поспешно шагнул следом, Дмитрий услышал сухой хруст, что повторился трижды. Вожак медленно валился на асфальт, уже с перебитыми, как соломинки, толстыми костями, уже калека, над виском провалилась кость, белокурые волосы стали алыми…
Джип по крутой дуге оказался рядом с Тарасом. Валентин заорал:
– Заснул?
Дмитрий вздрогнул, орали ему, прыгнул через борт, Тарас уже рядом с Валентином, машина рванулась в тот же миг, его едва не перебросило через задний борт. Валентин стремительно вырулил дворами на широкую улицу, быстренько перестроился в левый ряд и погнал на скорости, часто поглядывая в зеркало.
– Да никто не гонится, – сказал Тарас успокаивающе. – Они ж крутые…
Дышал он тяжело, с хрипами. Грудь вздымалась часто, Дмитрию почудился треск, словно сломанные ребра задевали одно другое. Волосы над ухом слиплись от крови, над бровью пламенела ссадина. Еще одна ссадина украсила подбородок. Рубашка разлезлась по швам.
Валентин быстро зыркнул в зеркальце заднего вида. Дорога выскальзывала из-под колес, виляла, сзади мелькнул жигуленок грязно-серого оттенка, погони нет, да и кому гнаться, только девчонки в состоянии завести мотоцикл… Странно, что Тарас ни одной из них не врезал, а ведь ненавидит шалав.
Дмитрий вцепился в борт, джип прыгал, как горный козел, Валентин в одном месте дернул руль, джип резко свернул, проехал на двух колесах, мелькнул желтый полуобвалившийся кювет, дальше под колеса бросалась серая земля, трава шелестела, но теперь все дальше удалялись от дороги.
За несколько сот метров до магистрального шоссе Валентин остановил машину, Тарас выпрыгнул и в мгновение ока сменил табличку с номером. Старую тут же с такой силой воткнул в землю, что скрылась полностью. Дмитрий видел, как он топнул каблуком, вгоняя поглубже, Валентин нетерпеливо покрикивал, в руке Тараса блеснул пузырек, Дмитрий видел короткую струю аэрозоли, что вырвалась словно из широкой ладони.
– Я думал, – сказал он, – у вас таблички термитные… Поднес спичку, тут же сгорит дотла. Бесследно.
Тарас рыкнул:
– Не умничай. Умнее тебя в тюрьме сидят!
– А что? – не понял Дмитрий.
– Бесследно, – передразнил Тарас раздраженно. – Так и дадут казенное добро переводить! На операцию отпускают со скрипом…
Машина снова дернулась, на этот раз выкатили и понеслись хоть и с превышением скорости, но кто ее не превышает, а дальше на повороте им даже помигали фарами, предупреждая о близком посте ГАИ.
Запах от Тараса мигом выветрился, но там в лесу, где осталась табличка, ни одна собака не возьмет след и не отыщет ее. Осталось только сменить рубашку Тарасу, но, похоже, Валентин это уже предусмотрел…