Никитина Елена. А что вы хотели от Бабы-яги

   – Зачем ты мне помогаешь? – Вопрос застал меня врасплох, и я удивленно повернула к нему голову.
   – Зачем я тебе помогаю? – переспросила я, задумчиво покусывая нижнюю губу.
   – Да. Ведь все говорят, что я черный маг, некромант, приношу человеческие жертвы, людей похищаю.
   – Да пусть говорят, – пожала я плечами. – Мне-то что?
   Кащей был настолько удивлен моим ответом, что даже придержал жеребца.
   – И ты не боишься?
   – Чего? – усмехнулась я. – Что ты принесешь меня в жертву? Нет, наверное. Хотя я плохо представляю, что это такое. Может, просветишь?
   Моя лошадь тоже остановилась, повинуясь более сильному вожаку, и мы с князем смотрели друг другу в лицо. Он мне – удивленно, я ему – насмешливо.
   – Ну а все-таки, почему? – напомнил он свой вопрос.
   – Не знаю, – честно ответила я. – Оно само получается. И потом – я домой хочу.
   – Но ты же по идее должна быть на стороне Расстании.
   – Мне кажется, нужно уметь быть благодарной. – Я опустила глаза и погладила лошадь по шее. – И к тому же я не люблю несправедливости.
   – И на чьей же стороне справедливость на этот раз, по твоему мнению? – хитро прищурился князь.
   – Ты хочешь честного ответа?
   – Конечно.
   – На твоей.
   – Вот как? И что же тебя заставило так думать?
   Страж нетерпеливо гарцевал, требуя продолжения прогулки, но Кащей осадил его, не сводя с меня внимательного взгляда.
   – А как же все ужасы, что про меня рассказывают? Помогать злодею как-то не совсем правильно, ты не находишь?
   – Ты меня пытаешься в этом убедить? – весело спросила я.
   – Нет, просто я не понимаю твоей логики. – Князь снова сдержал жеребца, который уже начал на меня многозначительно посматривать недобрым взором, подозревая, что именно я являюсь причиной такого длительного простоя.
   – Почему мужчины считают, что все должно обязательно иметь логическое объяснение? – рассмеялась я. – Есть вещи, которые можно только почувствовать. Поехали, а то твой конь на меня сейчас набросится.
   Александр тронул поводья, и мне показалось, что Страж вздохнул с облегчением, как бы говоря: «Ну наконец-то!» Моя лошадка сразу же послушно потрусила следом.
   – Кстати, что там с войной? – спросила я у спины князя. Мы как раз пробирались по узкой тропке через кустарник.
   – Все то же самое, – полуобернулся он. – Угроза слишком явная, чтобы от нее отмахиваться. Но тебя это не должно особо волновать.
   Александр резко отшатнулся от ветки, хлестнувшей его по щеке, и снова уставился вперед.
   – Ты так считаешь? А мне кажется, должно. И потом – у меня есть кое-какие соображения.
   Мы наконец выбрались на широкую просеку, и я поехала с ним рядом.
   – Ну выкладывай свои соображения, – усмехнулся князь.
   – Не знаю даже, – почему-то сразу же засомневалась я.
   Одно дело прокручивать мысли в голове, и совсем другое – говорить о них тому, кто может их использовать. А вдруг все это ерундой окажется?
   – Ладно уж, начала говорить, так продолжай, – подбодрил он меня.
   Я вздохнула и выдала свои ночные умозаключения, не давшие мне спокойно спать. О подслушанном разговоре я, естественно, умолчала. Сначала я думала, что князь начнет надо мной смеяться, но он слушал внимательно и только искоса на меня поглядывал.
   Когда я закончила, мы как раз подъехали к пруду. Князь спешился и молча уставился на водную гладь. Я тоже спрыгнула с лошади, но подходить близко не стала. Мало ли о чем человек задумался. Зачем мешать?
   – Знаешь, – отмер он, поворачиваясь ко мне, – а в этом что-то есть. Надо поговорить с Виктором и Степаном. Но на границу с Бемиранией я наряд пошлю в любом случае, пусть проверят.
   – Думаешь, это не бредовые мысли? – уточнила я, все еще продолжая сомневаться.
   – Как знать, – неожиданно мягко улыбнулся мне Александр. – Но логика у тебя с очень большим размахом. Чуть ли не мировым.
   Я пожала плечами, мол, как умею, так и думаю.
   Со стороны пруда раздалось странное бурление и бульканье, будто со дна поднималась большая рыбина. Мы с князем дружно уставились на. пруд. Недалеко от берега водная поверхность вспучилась пузырем, и от нее во все стороны пошли круги.
   – Это русалка, – сразу почувствовала я.
   – Здесь нет русалок, – почему-то шепотом ответил Кащей, наклоняясь ко мне.
   – Теперь есть.
   Тем временем пузырь все разрастался, пока не достиг размера среднего обеденного стола, и с глухим шлепком лопнул, обдавая все вокруг снопом искрящихся на солнце брызг. На месте пузыря, высунувшись по пояс из воды, покачивалась изящная красотка с голубыми глазами, белыми с синеватым отливом волосами и умопомрачительной фигурой (имеется в виду та ее часть, что предстала нашим удивленным взорам). Русалка кокетливым жестом откинула сбившиеся на глаза пряди и уставилась на нас томным водянистым взором.
   – Аленка, дорогая! Как я рада тебя видеть!
   И она протянула ко мне бледные тонкие руки, изяществу которых могла позавидовать сама королева.
   – Даяна? – хлопала глазами я, отказываясь верить увиденному, но уже через секунду с визгом летела ей навстречу и чуть не свалилась в пруд.
   Если бы не быстрая реакция князя, схватившего меня за шиворот, я была бы второй русалкой в этом пруду.
   – Даяна! – Мои руки встретились с ее прохладными пальцами. – Как я рада тебя видеть!!!
   – Я тоже очень рада, что с тобой все в порядке. – И она перевела взгляд на Александра. – А это кто такой милашка? – Ее голос стал мелодичным и журчащим, как ручеек. Русалка вылезла полностью на большой камень, торчащий из воды, расправила свой переливающийся всеми цветами радуги хвост и брезгливо стряхнула несуществующую грязь. И снова подняла на князя полные томности глаза.
   – Даяна, познакомься, это князь Трехгории Александр, по совместительству Кащей Бессмертный.
   На князя смешно было смотреть. Мужчины вообще не могут противостоять обаянию русалок, подпадая полностью под их чары, но этот пытался с собой бороться, поэтому вид у него был поистине потешный.
   – Кащей Бессмертный? – в притворном ужасе всплеснула руками Даяна и плюхнулась якобы в обморок, подняв тучу брызг и окатив нас с ног до головы. По крайней мере, это привело князя в чувство.
   – Это Даяна, русалка из моего озера, – быстро шепнула я Кащею, чтобы он не задавал лишних вопросов. – И старайся не смотреть ей в глаза.
   – Какая прелесть! – Даяна уже снова вынырнула на поверхность и с любопытством уставилась на нас. – Сам Кащей Бессмертный! Так вот куда тебя, Алена, нелегкая занесла. Собственно, зная тебя, можно было ожидать чего-то подобного.
   – Но-но, – запротестовала я.
   – Когда ты собираешься к нам вернуться? Мы соскучились.
   – Не знаю, – вздохнула я. – Понимаешь, мне пока путь в Расстанию закрыт, меня могут посадить в тюрьму, и поэтому придется какое-то время пробыть здесь.
   – Какой ужас!!! – всплеснула руками русалка. – Что за безобразное правительство! Как они посмели так с тобой поступить? – В гневе Даяна была поистине прекрасна. – Надеюсь, князь не даст в обиду нашу защитницу? – И она выразительно посмотрела на Александра.
   – Не знал, что ты так близко знакома с русалками. – Александр уже полностью справился с наваждением и, четко следуя моему совету, старался не встречаться с искусительницей взглядом.
   – А что в этом плохого? – оскорбилась Даяна.
   – Плохого ничего, просто неожиданно.
   – Ну тогда ладно, – смилостивилась она, хлопая ресницами. – Князь, не дайте им погубить Алену, прощу вас, ведь она спасла нас чуть ли не ценой собственной жизни.
   – Даяна, перестань, – зашипела я на чрезмерно болтливую русалку.
   – А почему? – не поняла та. – Это же правда. И нечего стесняться.
   – Это совершенно необязательно знать князю.
   Но Даяна меня уже не слушала, снова обратившись к Александру:
   – Она спасла целый лес, где погибало все: и мы, и кикиморы, и травинники, и лесовики. Да и весь лес умирал страшной и мучительной смертью. А виной всему были люди и маги. Если бы леший с Сеней ее не вытащили, то она бы точно погибла.
   Даяна всхлипнула.
   Я стояла, демонстративно отвернувшись в сторону. Не умею я правильно себя вести, когда меня хвалят. По мне бы уж лучше вообще ничего не говорили, оно спокойней.
   Русалка тем временем перестала хлюпать носом, с комфортом снова устроилась на камне и с интересом осматривалась.
   – А ничего у вас тут, уютненько. Сенечка тоже здесь?
   – Нет. Разве он не вернулся? – встрепенулась я.
   – Нет, – пожала плечами красотка. – Он как с тобой ушел тогда, так больше и не возвращался.
   – А это еще кто? – раздался над ухом голос Кащея.
   – Мой собрат по разуму, – хмыкнула я.
   – О, – закатила глаза русалка. – Сенечка – это такой очаровательный усатый блондинчик. Просто душка. С ним так интересно поговорить, он такой забавный. Без него скучно теперь.
   – Вот как, значит? – тихо спросил Александр мне в затылок. Я не ответила.
   Первые страсти и восторги немного улеглись, и до меня начало доходить, что Даяна не просто так меня разыскивала, должно было случиться что-то из рук вон выходящее, чтобы она переместилась на такое большое расстояние.
   – Даяна, ты ведь не просто так здесь.
   – Какая же я растяпа! – хлопнула русалка себя по лбу. – От радости совсем мозги по воде растеклись. Конечно, я не просто так к тебе приплыла.
   – Я уже догадалась. Что случилось?
   – Твой дом разрушили.
   – Что?! – Я уставилась на нее, не веря собственным ушам. – Как разрушили?! Там защита стояла, да и леший обещал присмотреть.
   – За него не волнуйся, он за твоим домом как за родным дитем присматривал.
   – Тогда как люди могли…
   – Это не люди, Алена, – став совершенно серьезной, сказала Даяна. – Это маг. Он взломал всю твою защиту. А потом… Не знаю, как вы это делаете, но от дома камня на камне не осталось.
   – О силы небесные, нет! – Я сжала кулаки так, что ногти впиявились в ладони, но боли не почувствовала. – Когда это было?
   – Через пару дней после вашего ухода.
   Минуту я пыталась справиться с охватившей меня яростью, а потом повернулась к Кащею:
   – Ты хотел знать, почему я не на стороне Расстании?! Вот именно поэтому!!! Ненавижу!!! Сволочи!!!
   И со злости шуранула по озеру молнией. Она вошла в воду, подняв нехилое облако пара. Вторая пришлась на земляную насыпь, которая с шумом осыпалась, третья с шелестом улетела в небо.
   – Алена, мне пора, мне тут неуютно, сама понимаешь… – Даяна как бы извинялась за принесенные плохие вести.
   – Да, конечно… – Я смотрела вслед уплывающей русалке.
   – Еще увидимся, – помахала она мне уже издалека и скрылась под водой.
   Я стояла и не сводила невидящего взгляда с того места, где скрылась Даяна. Мне было плохо. У меня отняли единственное, что у меня было, – мой дом. Не прощу! Ни за что!!! Я вернусь в эту проклятую Расстанию во что бы то ни стало, найду этого негодяя и расправлюсь с ним. Вот!
   – Алена… – Голос Александра вернул меня к реальности.
   Я сделала несколько шагов в сторону пруда, но он схватил меня за плечи, оттаскивая подальше от берега.
   – Думаешь, топиться собираюсь? – глухо спросила я, стараясь не поворачиваться к нему лицом. Мне не хотелось, чтобы он видел мои глаза. – Не буду. Оставь меня одну. Я справлюсь.
   – Алена, посмотри на меня. – Князь встряхнул меня, как пыльный тулуп из кладовки, и все-таки заставил поднять в глаза.
   Мы молча таращились друг на друга, не в силах оторвать взгляда или нарушить молчание. Какое-то странное чувство, очень похожее на взаимопонимание, пробежало между нами и глубоко внутри спряталось.
   – Ты можешь положиться на меня, – шепотом сказал князь и, вскочив на коня, скрылся в лесу.
   Вот ведь парадокс – вроде колдун зловредный, а понимает, когда человеку нужно побыть одному.
 
   Вернулась я в замок только на закате. Голодная, уставшая, но относительно спокойная.
   Всю бурю эмоций, которая бушевала у меня в душе, я выплеснула на ни в чем не повинный лес. Конечно, сжигать дотла я его не собиралась, но лишние проплешины в нем появились. Сложно держать себя в руках, когда на тебя наваливается сразу столько неприятностей, а ты ничего не можешь сделать. Заперта, как пантера в зверинце. Именно это больше всего и бесило. Вот я и постаралась проредить густые заросли, запоздало прикидывая, во что мне это выльется в будущем и какой счет князь мне представит за поваленные в порыве гнева деревья.
   Когда первый накат ярости с меня сошел, я начала бродить по лесу, не имея в голове ни одной мысли. Вообще. Просто полное отупение, без чувств и эмоций, как у трупика на кладбище. Мне казалось, что я даже боли не чувствую и ничего не ощущаю. Хорошее чувство, когда тебя вот так по голове родным домом.
   Оставшиеся полдня у меня ушло на то, чтобы привести мысли в относительный порядок. Они, подлые, упорно разбегались в разные стороны, как тараканы от мокрой тряпки, но мне удалось, хоть и с большим трудом, призвать их к порядку и собрать мозги в кучку.
   Ко всем моим проблемам прибавилась еще одна, не менее тревожная, чем остальные, – что с Сенькой? Домой ведь он так и не вернулся. А вдруг с ним что-то случилось? Но я старалась об этом не думать, надеясь, что уж это-то я бы почувствовала, не зря же он часть меня.
   И только когда я полностью успокоилась и пришла к выводу, что не представляю никакой угрозы для окружающих, я направилась в сторону замка. Лошадь от меня убежала в первые же несколько минут, испугавшись моего праведного и не совсем нормального, в ее понимании, гнева, поэтому пришлось шлепать пешком. Ничего удивительного, не часто ведьмы так из себя выходят. Я ее могла понять.
   Солнце уже почти скрылось за горизонтом, красным заревом оповещая всех вокруг, что пора отправляться на покой. Холодный вечерний ветер трепал мои волосы и освежал лицо. Я приходила в себя. Меня грела мысль, что рано или поздно я найду этого гада и собственноручно перегрызу ему горло. Эта кровожадность успокаивала душу и придавала мне уверенности.

ГЛАВА 17

   На этом, как оказалось, моя подлюка-судьба временно исчерпала весь запас неприятностей, предложенных моему вниманию, и взяла внеочередной отпуск. Потянулись отвратительные скучные будни. Не то чтобы я уже привыкла, что со мной что-то происходит, но вынужденное безделье и тревожное ожидание изматывали хуже вспахивания колхозного поля мизинцем левой ноги. Мне казалось, что чем дольше со мной ничего не случается, тем серьезнее будет очередная гадость, будто она специально копит силы, чтобы коварно наброситься из-за угла.
   Единственным более-менее приличным развлечением были прогулки с князем. Он почему-то решил, что мне просто необходимо периодически бывать в его обществе. Уж не знаю, какую цель преследовал он сам, но я сначала не ждала от этих прогулок ничего хорошего, но потом как-то само собой втянулась и даже стала получать от внимания Кащея некоторое удовольствие. Он оказался далеко не глупым человеком (в чем я и раньше-то не особо сомневалась – вряд ли во главе государства, хоть и небольшого, встанет полный тупица) и достаточно интересным. Чем я заслужила его интерес к своей неудачной почти во всех отношениях персоне, так и осталось для меня загадкой.
   Мы болтали о всякой ерунде, вплоть до разновидностей квашеной капусты и рецептов ее приготовления. Причем эта тема вызвала на удивление ожесточенные споры. Мы не сошлись не только во вкусах этого простецкого, но чертовски необходимого в любом уважающем себя доме блюда, но и в способах собственно самого квашения. Я утверждала, что лучше всего квасить капусту с клюквой, князь же настаивал на обязательном присутствии сладкого и горького перца (тоже мне любитель контрастов!). Представить Кащея рядом с кадкой за крошением кочанов у меня не получилось, но мы доспорились до того, что решили проверить все опытным путем, причем на ком-нибудь третьем, не заинтересованном в результатах наших кулинарных дебатов лице. Благо в закромах княжеского замка присутствовали кадки с обоими видами капусты.
   Первым попавшимся на нашем исследовательском пути подопытным кроликом оказался несчастный Виктор. Мы хапнули его под белы ручки и потащили в один из многочисленных погребов, где находилась, по словам Кащея, причина нашего спора. Советник долго ничего не мог понять, пока его не поставили перед фактом (точнее, перед двумя кадками) и не сказали:
   – Ешь вот отсюда и вот отсюда.
   Виктор смотрел на нас с нескрываемым ужасом. Если мое поведение в данной ситуации он воспринял как нормальное (что еще от меня можно ожидать?), то князь явно попал под подозрение в качестве начинающего умалишенного. Причем я же оказалась, по его мнению, разносчиком этой заразы.
   Мы быстренько свернули его ворчание на тему психических расстройств и вернули к предмету нашего спора. Когда же Виктор наконец понял, чего же мы от него хотим, то расстроил нас до глубины души, заявив:
   – У меня вообще аллергия на квашеную капусту.
   Проверять, так ли это на практике, по моему же настоянию не стали (мне же потом пришлось бы лечить его покрытую крапивницей тушку) и отпустили обалдевшего вконец советника с миром, оставшись каждый при своем мнении.
   Впрочем, такие интересные с познавательной точки зрения дни случались не всегда. Князь он на то и князь, чтобы заниматься не только праздными развлечениями да скрашиванием одиночества политически убереженных девиц, но и решением более важных вопросов. А в силу предстоящих событий забывать о своих прямых обязанностях было бы воистину преступлением. Угрозу военных действий со стороны Расстании еще никто не отменял.
   Я знала, что к Кащею постоянно приезжают гонцы с донесениями, шпионы с докладами, но разузнать более подробную информацию об истинном положении дел мне так и не удавалось. Александр не желал посвящать меня в межгосударственные распри, придерживаясь мнения, что политика – не женское дело. И все мои возражения и угрозы на него не действовали, он оставался при своем мнении. Подслушать разговоры в кабинете также не удавалось, стража сновала туда-сюда, лишая возможности хоть таким способом утолить свой информационный голод. Единственное, о чем мне удосужились сообщить, что князь все-таки послал отряд на разведку на границу с Бемиранией, но ответа пока еще не было.
 
   Так прошло около месяца полного бездействия (моего, естественно). Князь в очередной раз куда-то (мне даже этого знать не полагалось!) уехал, и я вполне натурально начала подвывать уже ближе к обеду. Этому еще способствовала отвратительная серость за окном, сопровождающаяся низвержением водных потоков с небес. Противно, сыро и неуютно. Если бы я была лягушкой, то сейчас бы радовалась, а так… В подвалы лазить меня почему-то больше не тянуло.
   Я открыла бабкину книгу на первой попавшейся странице, решив в очередной раз попытать счастья у этой несговорчивой кучки макулатуры, которая со дня моего попадания в замок упорно не хотела открываться вообще, и тут же наткнулась на заклинание материализации, которое оказалось на удивление длинным и требовало четкого представления желаемого. А это уже интересно. Надо попробовать. Единственное условие – это сильно чего-то захотеть.
   Наколдовать себе стакан апельсинового сока почему-то не получилось. То ли я что-то перепутала, то ли у меня сил не хватило, но стакан, предусмотрительно поставленный напротив, оставался возмутительно пуст. Зато из коридора послышались странные булькающие звуки. Я выглянула и ужаснулась. По коридору текла самая настоящая апельсиновая река! Потоки оранжевой жидкости струились в сторону лестниц, где, как я начала подозревать, образовались уже настоящие водопады. Кошмар! Я же так много не просила!
   Быстренько зачерпнув стаканом одинарную порцию, я скрылась за дверью, пока и моя комната не превратилась в апельсиновое болотце. Сок оказался свежевыжатым, и даже с мякотью, но пить его почему-то сразу расхотелось. Одновременно с моим перехотением журчание в коридоре стихло, и я снова осмелилась высунуться.
   Ох, зря я это сделала! Надо было забаррикадироваться как следует и шкаф к двери пододвинуть! Оранжевая река исчезла, оставив после себя мокрый пол, но словно ужас в ночи на меня надвигался Виктор, насквозь промокший и подозрительно пахнущий цитрусовыми.
   – Что ты себе позволяешь?! – зашипел он.
   – Соку захотелось, – невинно пожала я плечами. – Хочешь? – И я протянула ему стакан.
   Виктор шарахнулся от меня так, будто я предлагала выпить яду на брудершафт.
   – Прекрати это немедленно, – снова зарычал он. – Жалко, князя нет, он бы тебе показал, где раки зимуют.
   – А он и это знает? – «удивилась» я.
   Виктор плюнул и ушел. Вместо него тут же появились уборщики с швабрами и принялись мыть полы, устраняя последствия моих чрезмерных желаний. При этом они как-то странно на меня посматривали, предусмотрительно стараясь держаться подальше.
   Я вернулась к себе и решила пожелать что-нибудь менее разрушительное. Пирожные отпадали. Во-первых, их не очень-то и хотелось, а во-вторых, выкарабкиваться из вязкого крема гораздо труднее, чем из сочных потоков. Перебрав еще несколько вариантов, я пришла к выводу, что с едой лучше не связываться. Если я опять перестараюсь, то меня вряд ли похвалят за повышение продуктового запаса замка.
   Полистав книгу снова, я не нашла больше ничего интересного. Мне стали попадаться рецепты из трав для снятия напряжения с глаз, избавление от вспучивания живота и прочая ненужная ерунда. Книгу пришлось отложить, все равно больше ничего не скажет.
   Мне снова стало скучно.
   Я вышла в коридор и спустилась вниз. Весь замок пропах апельсинами, а кое-где еще оставались желтоватые разводы и лужицы, служившие мне немым укором. Я подошла к большому окну в холле и уставилась на улицу. Дождь вроде бы прекратился, но выползать наружу как-то не тянуло. Скука смертная. Хоть бы Кащей обряд жертвоприношения какой совершил при моем непосредственном участии, а то я раньше сдохну от безделья.
   Сзади послышались шаги. Я обернулась. Переодевшийся советник, покосившись на меня, постарался незамеченным прошмыгнуть в другой конец коридора, но было поздно.
   – Виктор! – окликнула я его.
   Он обреченно вздохнул, но все-таки подошел, подозрительно поглядывая на меня.
   – Опять пакость задумала?
   – Ну почему сразу пакость? – ничуть не обиделась я. – Может, я доброе дело сделать хочу. – При этом советник как-то странно хрюкнул. – Вот ты чего сейчас хочешь?
   – В смысле? – не понял он.
   – Ну вообще.
   – Отстань, я есть хочу.
   – Я поконкретее? – прицепилась я.
   – Курицу. Только не вздумай…
   Но я уже шептала слова с трудом выученного неимоверно длинного заклинания. Сначала, как и в прошлый раз, ничего не произошло. Виктор удовлетворенно хмыкнул, как бы не удивляясь моим «способностям».
   – Ну и где моя ку…
   – Не получилось, – вздохнула я, не наблюдая ни одной тушки с хрустящей корочкой ни на полу, ни на тумбочках.
   И тут до моего слуха стали доноситься звуки, которые и заставили меня обернуться. А там было на что посмотреть! Весь луг перед замком кишмя кишел самыми разномастными и вполне живыми несушками. О горе мне, горе! Я же не указала в заклинании, какую именно курицу хочу получить! Вот и получила… целую птицефабрику.
   – Что это? – оторопел Виктор, уставившись через окно на истерично кудахчущую массу.
   – Курица, как ты и просил, – невозмутимо ответила я.
   Он перевел ошалелый взгляд на меня и снова в окно.
   – Но я не ем сырых кур, тем более в таком количестве.
   – Откуда же я знаю? – Мне стоило больших усилий не рассмеяться ему в лицо. – Может, ты любитель свежатинки, просто тщательно это скрываешь?
   Картина за окном тем временем разворачивалась презабавная. Стражники пытались справиться с непонятно откуда возникшим птичьим царством. Получалось у них не ахти. Курицы шарахались и разлетались в разные стороны, отчаянно кудахтая, явно не понимая, как они здесь оказались и что с ними собираются сделать. При этом по большей части они попадали под ноги стражникам, отскакивали, снова лезли на абордаж и с выпученными глазами старались затеряться в толпе себе подобных. Пух и перья летали надо всем этим орущим и ругающимся великолепием, изображая рождественский снегопад.
   Мы с Виктором выползли на крыльцо. Отсюда было лучше слышно и видно происходящее.
   – Убери это! – прошипел советник, когда особо ретивая квочка бросилась ему в объятия в поисках спасения.
   – Не могу, – захлебываясь смехом, еле выговорила я. – Это твои желанные курицы, вот сам с ними и разбирайся.
   Несушки, видимо признав в Викторе своего вожака или почувствовав, что их появление здесь как-то связано с этим товарищем, дружно рванули в нашу сторону. Я первая сообразила, что надо делать ноги, и скрылась в замке. Виктор последовал за мной, но наседающие квочки так просто расставаться с ним не собирались, и советнику пришлось изрядно потрудиться, чтобы пробиться к спасительным дверям. Пнув особо ретивую кудахтающую поклонницу, Виктор захлопнул дверь и навалился на нее спиной, на всякий случай.
   – Что делать-то? – тяжело дыша, спросил он, отряхиваясь от перьев и ценных удобрений.
   – Перестань хотеть курицу, – припечатала я.
   – Не могу…
   Снаружи раздался дополнительный источник шума, и мы прилипли к окну, чтобы узнать в чем дело.
   – О нет! – простонал Виктор. – Теперь нам точно крындец!
   В ворота въехал Кащей.