Никитина Елена. Огненный путь Саламандры

   – Ты слишком уверенно за ней идешь. И потом, я не собираюсь пользоваться твоими услугами бесплатно и за посильную помощь всегда плачу щедро.
   – Надеюсь, не натурой, – пробурчала я себе под нос так, чтобы никто не слышал, и постаралась призвать на помощь всю имеющуюся у меня в наличии смиренность.
 
   – Полоз, ты уверен, что мы правильно сделали, решив сократить путь и поехать через этот «маленький перелесок»? – невинно поинтересовалась я, с опаской озираясь по сторонам. Деревья по мере нашего продвижения становились все выше и толще, проходимость падала пропорционально удалению от главной дороги, между стволами вился едва заметный, но очень холодный промозглый туман, все чаще и чаще попадались буреломы и завалы, которые приходилось объезжать. На маленькую рощицу этот дремучий лес совершенно не смахивал.
   – Теперь уже нет, – честно признался Полоз. – Наверное, карта составлена давно, и деревья успели вырасти.
   – Сколько же этой карте должно быть тогда лет, если из тоненьких росточков успели вымахать эдакие великаны? – высказалась я. – Ты ее, случаем, не в магазине розыгрышей покупал?
   – Нет.
   – Может, вернемся обратно? – вынес умное предложение Мираб.
   Мы так и сделали, но уже через пару часов поняли, что «обратно» для нас уже не существует. Растительность продолжала поражать нас своими исполинскими размерами, кусты – непроходимостью, а солнце вообще нагло скрылось за сплошной пеленой облаков, не давая возможности сориентироваться по сторонам света. Даже мох предательски рос на стволах равномерно, словно сам был не в курсе, в какой же стороне находится север.
   Мне постоянно казалось, что за нами наблюдают, за нами крадутся, от нас чего-то хотят. Лошади тоже не выказывали повышенного оптимизма, тревожно похрапывали и нервно стригли ушами. К тому же начали быстро спускаться сумерки.
   – Признайся уже, что мы заблудились, – недовольно прошипела я, с удивлением и некоторой долей радости отмечая, что совершенно не слышу назойливого писка кровососущих насекомых. Это было, на мой взгляд, единственное преимущество нашего положения.
   – Признаюсь – мы заблудились, – сквозь зубы процедил Полоз, напряженно выглядывая что-то впереди. – Тебе легче от этого стало?
   – Нет, но зато появился крайний, на которого можно с чистой совестью свалить ответственность за все наши неприятности, – не осталась в долгу я. – Мелочь, а душу греет.
   Полоз покосился на меня с холодным равнодушием.
   – Если ты считаешь, что мелочи способны греть душу, то попробуй сначала уснуть счастливой зимой в лесу, укрывшись носовым платком.
   – Ой, а вон там вода журчит, – указал налево Мираб. – Мы тут точно не проезжали, я бы запомнил.
   – Поехали посмотрим, – скомандовал мой благоверный, поворачивая коня в указанном направлении. – Может быть, там ручей или родник?
   – Ты думаешь, что только ручей журчать может? – усмехнулась я, следуя за ним. – Вдруг кто-то… в общем, кое-чем сильно занят, а мы помешаем?
   – Не говори ерунды!
   – Там нет никого, – навострив ушки и прислушиваясь, ответил Мираб. – Это точно вода!
   Эльфыреныш, как всегда, оказался прав. Маленький и даже на первый взгляд холодный ручеек быстро бежал по дну глубокого оврага. Подобраться к нему можно было, только спустившись по достаточно крутому склону или же просто скатившись кубарем. Спуск затрудняли еще и торчащие по всему склону корни деревьев. Похожие на змей, очень гибкие и неустойчивые, чтобы их можно было использовать как опору.
   – М-да, неприятно все это… Надо найти место для ночлега и развести костер, пока не стемнело окончательно. – Полоз спрыгнул с коня и дальше пошел пешком, выискивая наиболее удобную полянку. Я с удовольствием свалила на него все бразды правления и не мешала. Сам завел, пусть сам и заботится о нашем благополучии.
   Спуститься с лошадьми к ручью нам так и не удалось, берег не желал делаться пологим, поэтому мы оставили бесплодные побродилки в быстро сгущающейся темноте и устроились на небольшой полянке, с одной стороны огражденной буреломом.
   Я занялась разведением костра, Полоз, как заправский охотник, отправился добывать мясо, прихватив мой арбалет, а Мираб убежал к ручью ополоснуться и набрать водички.
   Огненные язычки сначала несмело лизнули сухие ветки, будто пробуя их на вкус, но потом распробовали угощение и жадно набросились на всю охапку, радостно потрескивая от удовольствия. Я рассеянно смотрела на игру пламени, сложив руки на согнутых коленях и положив на них подбородок. Плюнуть на все и прыгнуть в костер? За последние дни мне так ни разу и не удалось сменить ипостась без риска быть пойманной с поличным. Если при Мирабе это еще могло обойтись без последствий, то рядом с Полозом подобное малодушие было настоящим самоубийством. Мы с Мирабом о себе вообще старались не говорить ничего, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. Знаю, как бывает, – вроде и не сказал ничего такого, а уже выдал себя с потрохами. Не в меру болтливый эльфыреныш и так много лишнего успел наговорить. Страшно подумать, если Полоз узнает, что его улепетнувшая женушка все время преспокойненько ехала рядом, когда он, сгорая от ненависти и злости, шел по следам совершенно чужой и совершенно ненужной ему женщины.
   Сам же Полоз был очень немногословен, старательно избегая любых разговоров, касающихся его личной жизни, поэтому драматической истории, которая вынудила его покинуть отчий дворец и пуститься в столь дальний путь, мы так и не услышали. Мой благоверный говорил мало и только по существу или же просто откровенно насмехался над нашими ошибками, что бесило меня невероятно. Мираб силой своего обаяния пробовал разговорить этот эталон самоуверенности и неразговорчивости, все еще не теряя надежды на душещипательную историю, но пока безрезультатно. Однако из тех нескольких скупых фраз, которые мой благоверный все-таки удосужился обронить лишь для того, чтобы от него отстали, вывод напрашивался малоутешительный: ищет он именно меня, но почему-то торопится догнать другую, по иронии судьбы чуть не сделавшую его вдовцом. Что это? Чудо провидения? Очередные происки Лихого? Недосмотр Вершителя? Меня, собственно, это и не волновало. Волновало другое. При всяком упоминании о законной супруге лицо Полоза перекашивало от еле сдерживаемой ярости так, что мне становилось страшно от одного только предположения, какова будет моя участь, если вдруг он узнает, кто есть кто на самом деле. Теперь я стала подумывать, не стоит ли немного попридержать погоню за своим похищенным колечком, чтобы эти двое встретились как можно позже и у меня было еще немного лишнего времени на пожить.
   Отделаться от Полоза, боюсь, мне теперь не скоро удастся. Те несколько попыток, которые мы с Мирабом уже пытались предпринять, ни к чему не привели. Этот упертый змееглазый баран вбил себе в голову, что просто обязан ехать с нами, и никакие уговоры и даже откровенные угрозы не помогали. Ругать судьбу за то, что продолжает подкладывать мне змею, я уже устала, а потому временно смирилась с неизбежным присутствием своего муженька. На удивление он оказался вполне сносным товарищем, не приставал со всякими глупостями, относился к нам с некоторым подобием уважения и даже с изрядной долей покровительства. Наверное, считал, что раз он мужчина, то обязан нас защищать. А мне жалко, что ли? Пусть тешит свое мужское самолюбие. Вот только иногда Полоз, когда думал, что его никто не видит, застывал и невидящим взглядом смотрел в одному ему известные дали с таким выражением лица, что близко к нему не решались подойти ни я, ни Мираб. И без слов было понятно, о чем он думает в такие моменты, а у меня на душе от этого так тоскливо и тревожно становилось, что хоть нечистью вой и сама закапывайся в ближайшую ямку.
   А огонь так и манил меня, так и звал. Мне не хватало его тепла и энергии, а внутри постепенно усиливалось ощущение жара, чем-то напоминающее изжогу. Терпеть можно, но неприятно и жутко изводит. А лекарство – вот оно, только руку протяни…
   Из самой середины густого кустарника, с жутким хрустом ломая ветки, вывалился Полоз. Неужели так быстро успел кого-то подстрелить? А ведь успел. В одной руке мой благоверный держал довольно большую тушку кролика, которую я была готова уже съесть чуть ли не сырой, так сильно успела проголодаться, а во второй – меч, которым прорубал себе путь через несговорчивую растительность. Я, конечно, понимаю, что лес, в котором мы успели заблудиться, обилием дорог и просек не отличался, но зачем создавать столько лишнего шуму? Обойти не мог? Еще притащится страсть какая-нибудь незваная на огонек, потом хлопот не оберешься.
   – Сатия, как ты думаешь, нам этого хватит?.. – спросил Полоз, поднимая повыше кроличью тушку, чтобы я оценила невиданную щедрость этого леса, и даже повертел ею для наглядности. Я оценила. Тушка была прелесть как хороша, мне точно хватит.
   – Надеюсь, – не стала слишком обнадеживать я мясодобытчика. – Червячка заморить сойдет. Этот кролик единственный представитель животного мира на весь лес?
   – В следующий раз сама пойдешь, – обиделся мой благоверный, запихивая позеленевший от обилия налипшей на него листвы меч в ножны. – Может, тебе больше повезет и за ближайшим деревом окажется огромный олень, который будет умолять тебя бросить его поскорее в котелок.
   – А рога подарить ненаглядному мужу, – мило оскалившись, проворковала я, уже мысленно примерив сие украшение на его змеиную голову.
   – После такого подарка он вряд ли останется таковым, – проворчал Полоз, усаживаясь на землю и с преувеличенным интересом разглядывая кролика.
   – Можно подумать, я тебе их дарить собираюсь!
   Ответом меня не удостоили. Полоз повертел кролика перед глазами, потер между пальцами серую шерсть где-то в области живота, заглянул в закатившиеся красноватые глазки, помассировал уши.
   – Ты ему искусственное дыхание сделай, может, оживет, – любезно посоветовала я, насмешливо наблюдая за странным ритуалом.
   Меня снова проигнорировали.
   – Кстати, ты его действительно убил или подобрал уже мертвого? – стараясь быть максимально милой, спросила я. – Вдруг он давно умер от старости, а мы, гиены страшные, покусимся на его почившие косточки?
   – Я проверяю, нет ли в нем ядов, – коротко ответил Полоз, пропустив мою колкость мимо ушей.
   – Думаешь, он был так недоволен жизнью, что решил отравиться? – фыркнула я.
   – Я думаю, что в этом лесу может быть все, что угодно, нейтральные земли богаты на всякие пакости. В таких местах нет ничего удивительного, если животные питаются ядовитыми растениями. Я осматриваю его на пригодность в пищу.
   Мне стало не по себе. Проверять снова свою живучесть и невосприимчивость к ядам ужасно не хотелось, у меня еще от первого раза впечатлений масса осталась.
   – Ну и как? Съедобный? – подозрительно спросила я, уже с гораздо меньшим аппетитом глядя на кролика.
   – Вполне, – удовлетворенно кивнул Полоз, доставая из-за пояса нож, и отошел от костра свежевать будущий ужин. Все-таки какая-никакая польза от присутствия Полоза в нашей компании была, свежее мясо в рационе еще никому не мешало.
   – А откуда ты знаешь, что этот кролик не ел ничего ядовитого? – запоздало удивилась я.
   – У меня чутье на такие вещи, – отозвался мой благоверный. – Врожденное.
   – Понятно.
   Значит, травить его тоже бесполезно, надо запомнить.
   Я подкинула сухих веток в костер и принялась устанавливать жердочки для жарки кролика, стараясь не смотреть с тоской на огонь.
   Сзади меня раздалось тихое шуршание.
   – Сат, я тут вот о чем подумал… – вышел на полянку с противоположной от Полоза стороны Мираб, почесывая на ходу кончик правого крылышка. Умыться-то он умылся, а голову, кажется, течением унесло, потому что, кроме штанов, на нем больше ничего не было. Рубашка разгильдяйски висела на обнаженном тощем плечике, а ботинки он самым варварским образом сжимал в руке. Вот где он был, когда мозги раздавали?! В очереди за ушами стоял?!
   Я судорожно сглотнула и на миг зажмурилась, не в силах даже представить, что сейчас будет. Мираб удивленно уставился на мое перекошенное лицо и робко подошел ближе. Я молча указала ему глазами на Полоза, который благополучно уже забыл про кролика и смотрел на Мираба жестким тяжелым взглядом. Вот теперь стало страшно не только мне.
   – Ой, охотничек с добычей вернулся… – неуверенно пропищал эльфыреныш, стараясь хоть как-то исправить уже непоправимую ситуацию путем спешного напяливания рубашки. Можно подумать, от этого Полоз сразу забудет то, что сейчас жадно впитывали его глаза. Ага, как бы не так. Если что и поможет появлению стойкой амнезии, то только удар чем-нибудь тяжелым по голове. Говорят, после этого последние несколько минут, а то и часов, из головы навсегда исчезают.
   Рубашка упорно сопротивлялась в дрожащих ручках Мираба, цепляясь за крылья, локти и уши, но эльфыренышу удалось справиться с непослушными рукавами. А что наизнанку… Да кто это видит-то в глухом лесу?
   – Ты – лиебе?! – услышала я угрожающий шепот Полоза, не предвещавший ничего хорошего.
   – Да, и горжусь этим! – вмиг ощетинился мальчишка, дрожащими пальцами безуспешно пытаясь застегнуть пуговицы. – А тебе-то что?
   Но на месте Полоза уже покачивалась свернутая в тугую пружину и готовая к смертоносному прыжку огромная золотая змеюка. Умеет мой благоверный произвести впечатление! Уж в чем в чем, а в этом ему не откажешь! Пронимает аж до дрожи в коленках! Его кольца блестели и переливались в трепещущем свете костра, янтарные глаза с вертикальными зрачками не мигая уставились на мальчишку, который, по сути, еще ничего плохого сделать не успел, а желающих отправить его к праотцам на каждом шагу встречалось все больше и больше. Мираб это отлично понял, в ужасе пискнул и начал пятиться, не зная, что делать дальше. Хотел посмотреть, как наследник владыки Золотоносных Гор в змею превращается? Вот тебе, пожалуйста, наслаждайся.
   Только что-то подсказывало, Полоз не для того демонстрирует нам великолепие и величие своего змеиного тела, чтобы мы пришли в восторг и благоговейный трепет. Насколько я помню, в змеином обличье он практически неуязвим для любого вида оружия, в том числе и магического.
   – Хорош-ш-шо же ты замас-с-скировался, маленький упыреныш-ш-ш! С-с-сначит, правду говорят, ш-ш-што вы с-с-стали неуправляемыми и вырвалис-с-сь ис-с-с-под влас-с-сти Верховного Жреца.
   То, что произошло дальше, выглядело как завораживающе, так и ужасно. Золотые кольца стали быстро раскручиваться, превращаясь в огромную смертоносную молнию, уже летящую в сторону перепуганного до икоты мальчишки. Мелкий стоял, изображая гипсовую статую всей расе лиебе, намертво вросшую в землю, и не делал попыток защититься. Какой смысл, если противник во много раз превосходит тебя по силе? Инстинкт самосохранения у Мираба, кажется, умер от страха минутой раньше, поэтому он просто смотрел на летящую к нему золотую смерть широко распахнутыми глазами.
   – Не смей! – истошно завопила я, с силой отпихивая в сторону завороженного змеиным взглядом мальчишку. Он вроде бы упал, но это уже не имело значения.
   Полоз, явно не ожидавший столь стремительно возникшего на его пути препятствия, просто смел меня силой броска, но, прежде чем мое тело ощутимо столкнулось с землей, я успела обхватить змею за шею, или что там у нее после головы начинается, накрепко сцепив руки в кольцо. И только после этого зажмурилась, ожидая самого худшего.
   Удар, не заставивший себя долго ждать, вышиб из легких весь воздух, но своих далеко не ласковых объятий я не разжала. Спину нещадно обожгло, потому что мой благоверный не успел вовремя затормозить, и мужественную саламандру, единственную в своем роде, нещадно протащило по земле, да еще и придавленную тяжелым змеиным телом. Благо недолго. Из глаз сами собой брызнули слезы.
   Змеиная морда Полоза недовольно зависла прямо перед моим лицом, раздраженно подрагивая раздвоенным языком. Я осторожно выдохнула. Еще бы чуть-чуть, и этот червяк-переросток размазал бы меня по полянке, щедро удобрив местную растительность.
   – Отойди, девчонка, я не хочу причинять вред тебе, – с нажимом прошипел мой уникальный муженек, слегка покачиваясь и чуть не задевая меня носом. – Ты знаеш-ш-шь, кого пытаеш-ш-шься с-с-сейчас-с-с защ-щ-щитить?
   – Прекрасно знаю, – в тон ему прошипела я, морщась от жгучей боли во всей задней части моего многострадального тела. – И прежде чем ты к нему приблизишься, пройдешь через мой труп!
   В том, что этот труп будет, если Полоз задастся целью добраться до Мираба, я нисколько не сомневалась.
   – Это – лиебе, или, как их нас-с-сывают в народе, эльфырь! Одно из с-с-самых опас-с-сных и с-с-страш-ш-шных с-с-сущ-щ-щес-с-ств в мире!
   – Конечно, – со знанием дела кивнула я. – А еще до кучи и несправедливо опозоренное темными эльфами, дабы ни у кого не возникло желания с эльфырями связываться. Убил без разговоров – и всем хорошо! Точнее, эльфам хорошо, остальным по фигу!
   – О чем ты говориш-ш-шь? – Полоз сузил глаза еще больше и приблизил морду к моему лицу почти вплотную. – Об этих тварях давно ходят с-с-слухи один другого с-с-страш-ш-шнее.
   – А хоть одного реально пострадавшего ты видел? – Я бесцеремонно ткнула ему пальцем в нос, чтобы отодвинулся. Непосредственная близость его морды навевала на мысли о поцелуе, а мне не хотелось бы сейчас отвлекаться от важной темы разговора.
   – Они не ос-с-ставляют пос-с-страдавш-ш-ших в живых, так же как и с-с-свидетелей!
   Расстояние между нами немного увеличилось.
   – Тогда почему до сих пор мы с тобой живы? Особенно я.
   – Не с-с-снаю. Думаю, это вопрос-с-с времени.
   – Ага. Аппетит нагуливает! – хмыкнула я и, приподнявшись, насколько это было возможно, вперила в золотые глаза злобный взгляд. – У него уже была тысяча и одна возможность перегрызть мне глотку за время нашего знакомства. И вообще, он сын правителя Пара-Эльталя, его похитили и везли куда-то в мешке, как последнюю шавку. Он всего лишь ребенок, выброшенный на растерзание гораздо более кровожадному и жестокому миру, чем его собственный, даже если все слухи о нем вдруг окажутся правдой. Я дала клятву, что доставлю его домой, и теперь у меня нет пути назад.
   Полоз, не мигая, смотрел мне в глаза, но нападать не торопился. Я же приготовилась к самому худшему. Драться с ним все равно бесполезно, да и сил у меня не хватит, вон огромный какой. Может, Мирабу удастся хотя бы убежать, пока эта змеюка будет со мной расправляться?
   – И ты поверила ему на с-с-слово? – после непродолжительной паузы спросил Полоз, придя к какому-то согласию с самим собой.
   – У меня пока не было причин сомневаться в его честности, – с пафосом выдала я. – А если тебя не устраивает наша компания, то тебя никто и не приглашал, сам навязался, а теперь еще и бросаешься на нас, как оголодавший удав. Пока я жива, я не позволю тебе или кому-либо другому убить мальчишку.
   – Каш-ш-шдая тварь имеет право на с-с-сущ-щ-щес-с-ствование, – задумчиво прошипел Полоз, сворачиваясь в клубок и подпирая хвостом нижнюю челюсть. – Даш-ш-ше от комаров бывает какая-никакая польс-с-са, а ведь они тош-ш-ше пьют кровь. Хорош-ш-шо, я не трону его, но если он с-с-сделает…
   – И не смей угрожать ребенку! По крайней мере, в моем присутствии, – предупредила я и повернулась к Мирабу.
   Полянка за моей спиной была пуста, мальчишки и след простыл. Я в полном недоумении покрутила головой, даже на верхушки деревьев посмотрела, зная его удивительные лазательные способности. Никого.
   – Мираб! – громко позвала я, с трудом поднимаясь с земли – все тело ломило и саднило. – Мираб, выходи сейчас же!
   Ответом мне была какая-то по-особенному зловещая тишина. Я испугалась не на шутку. Вредный эльфыреныш сбежал, пока мы с Полозом решали его судьбу, испугался, что его убьют, что я отдам его на растерзание своему кровожадному муженьку. Размечтался! Да я быстрее из моего благоверного сама перчатки сделаю, чем позволю обидеть ни в чем не повинного ребенка! Никогда не прощу себе, если с ним что-нибудь случится!
   – Это все ты виноват! – чуть не плача от страха за судьбу Мираба, выпалила я в морду Полозу. – А если на него нападут дикие звери? Он же не сможет за себя постоять, он совсем не умеет драться!
   И бросилась в темноту на поиски. Почему-то мысли о том, что на меня тоже может кто-нибудь покуситься, не приходили в мою дурную голову. Я продиралась сквозь кусты, натыкалась на стволы деревьев, спотыкалась о торчащие корни. Низко свисающие ветки постоянно били меня по лицу, будто до этого мне мало досталось, но я не обращала внимания на издевательства леса. Найти Мираба было гораздо важнее, чем думать о сохранении собственной мордашки в целости и сохранности. Заживет, в конце концов, никуда не денется, а вот если парнем захочет кто-нибудь поужинать… Я завяжу Полоза морским узлом, нет, тремя, если ребенок хоть немного пострадает.
   – Мирабэль! Отзовись же ты, мелочь пузатая! – в который уже раз кричала я, но все так же безрезультатно. К страху прибавилась еще и злость. Что этот паршивец несовершеннолетний себе позволяет? – Я твоему отцу обязательно расскажу, что ты заставил меня по ночному лесу за тобой гоняться, пусть он тебе всыплет по первое число за такие издевательства над своей спасительницей. Ой!
   Я в очередной раз обо что-то споткнулась и кубарем полетела в овраг, хорошо еще, что не очень глубокий, хотя и сырой. Радости мне это, естественно, не прибавило. Напротив, возникла неожиданная проблема. Едва поднявшись с влажной земли, проклиная на чем свет стоит и Мираба, и Полоза, и себя заодно, я прямо перед своим носом увидела две ярко светящиеся красные точки. Ну вот, до звездочек в глазах мы уже добегались, что дальше будет? А дальше были еще звездочки, тоже красные, побольше и поменьше, и вспыхивали они справа и слева от меня, я только успевала головой вертеть. На глюк эти огоньки уже мало походили, тем более что утробное голодное рычание раздалось совсем рядом со мной. Из темноты выступила первая размытая тень с горящими глазами. За ней вторая, третья… Что-то подсказывало мне, что эти милые красноглазки не поздороваться пришли, и уж тем более не с просьбой почесать за ушком. Я в ужасе попятилась.
   – Салли, быстро сюда! – раздался сдавленный шепот откуда-то сверху.
   Хоть я и грозилась несколько минут назад предать его обладателя всем возможным карам, как земным, так и не очень, но желание жить возобладало над злобной мстительностью. Мои лазательные способности оказались на высоте, подозреваю, что исключительно благодаря страху, который меня подстегивал. Чьи-то зубы разочарованно клацнули в опасной близости от моей пятки, но успеха в поимке проворного ужина не добились, а потому жалобно взвыли. Так вам и надо, волки страшные! Если эти твари рассчитывали меня разжалобить своим разочарованным скулежем, то выбрали неверную тактику, я добровольно лезть им в пасть не собираюсь.
   Мираб протянул мне руку, помогая вскарабкаться, и уже через мгновение я сидела рядом с ним высоко на дереве. Мелкий негодник даже галантно подвинулся, уступая мне местечко на более толстой части ветки рядом со стволом.
   – Какого дива ты не отзывался, когда я тебя звала? – тут же набросилась я на бедного эльфыреныша. – Я чуть шею себе не свернула, бегая по буреломам в потемках.
   – Не хотел привлекать внимание вот этих, – жалобно пискнул мальчишка, кивая вниз.
   Вокруг дерева бродили серые тени, сверкая красными глазками в нашу сторону и постоянно перерыкиваясь. Если считать по парам глаз, то нас пасут около двух десятков голодных хищников. И это при условии, что среди них нет одноглазых. Интересно, волки только по ночам охотятся или при свете дня тоже? Очень хотелось бы надеяться, что первое. До утра мы как-нибудь тут протянем.
   – Как думаешь, они скоро уйдут? – спросила я у Мираба, стараясь в очередной раз подсчитать количество голодающих внизу, но сбилась на третьем десятке.
   – Вряд ли.
   – А может, они умрут с голоду или захлебнутся собственной слюной?
   Я снова уставилась на шевелящуюся под нами серую массу.
   – Скорее мы свалимся с дерева в голодном обмороке, – предположил Мираб, но вниз даже смотреть не стал.
   – Если они хищники и привыкли охотиться, – начала рассуждать я, как мне казалось, вполне логично, – то должны питаться исключительно свежеубитой пищей, а мы свалимся на них вполне готовенькими и обездвиженными. Вдруг они не позарятся на тех, кто совсем не шевелится? У нас есть небольшой, но все-таки шанс.
   – Я бы на их месте, если был сильно голоден, позарился бы на любую пищу, – мрачно изрек эльфыреныш. – Бегает она или лежит, не все ли равно? Так даже проще, силы экономятся.
   – Желаешь принести себя в жертву коллективной кровожадности?
   – А какая разница? – безрадостно вздохнул мальчишка, утирая рукавом подозрительно хлюпающий нос. – Не эти, так Полоз меня точно укокошит.
   – Не укокошит, пока я жива, – клятвенно заверила я. – А если бы ты не удрал, то сейчас спокойненько ужинали бы мы, а не нами…
   – Я так испугался… – Мираб неожиданно обхватил меня за шею и, ткнувшись носом в плечо так, что я чуть не свалилась с дерева, на радость нашим клыкастым пастухам, всхлипнул. – Знаешь, как страшно, когда тебя все ненавидят… только за то… что ты эльфырь… и всем плевать… на правду… на то, что мы никого не едим… не пьем кровь… и вообще… я домой хочу… к папе…
   – Не реви! – предприняла я неуклюжую попытку успокоить парня. – Слезами горю не поможешь. Давай лучше думать, как выкручиваться будем.