Никитина Елена. Огненный путь Саламандры

   – Не знаю… – сквозь рыдания промямлил он.
   Понятно, с этим каши не сваришь. Я погладила эльфыреныша по голове, вспоминая, как делал это в детстве мой отец, когда я прибегала с расшибленной в кровь коленкой и плакала не столько от боли, сколько от обиды. Обычно такие методы мне помогали. По крайней мере, я чувствовала, что меня жалеют, и становилось легче.
   – Плохо, что ты летать еще не умеешь, – покосившись на торчащие из разорванной рубашки крылышки, позволила себе помечтать я. – Может, самое время научиться? Поиграем в ангелов-хранителей.
   – Ты тоже смерти моей хочешь, да? – не оценил тонкий юмор Мираб.
   – Стала бы я столько времени с тобой возиться, нервы свои тратить.
   – А кто тебя знает? Вдруг ты…
   – Тихо! – не дала я договорить мальчишке. Мне показалось, что я услышала чей-то голос, далеко еще, но чем черт не шутит.
   – Не буду тихо! – проявил природное, но совсем не своевременное упрямство Мираб. – Пусть эти внизу тоже знают…
   – Цыц, сказала!
   Я зажала парню рот, чтобы заткнулся, и он продолжил выказывать мне свое возмущение исключительно мимикой, которая оказалась у него очень богатой, и невнятным мычанием. Я прислушалась. Сначала, кроме рычания и поскуливания гуляющих внизу тварюг, слышно ничего не было, но потом снова раздался голос, гораздо ближе, чем мне показалось вначале. И этот голос звал нас с Мирабом. Полоз! Он идет сюда и совершенно не подозревает, какая милая компания его тут поджидает. Я, конечно, хочу избавиться от насильно навязанного мне мужа, но не таким же варварским способом! Мираб теперь тоже услышал его приближение и благоразумно перестал мычать. Между деревьями мелькнул свет факела.
   – Сатия! Мираб! Где вы, дивы вас побери? – донесся недовольный голос моего благоверного. Даже в такой ужасный момент я его раздражаю! Можно подумать, что вернулась обратно в замок владыки.
   – Полоз, осторожно! Тут полно голодных волков! – крикнула я в сторону приближающегося факела.
   Факел на какое-то мгновение замер, будто прислушиваясь, а потом стал стремительно приближаться к нашему дереву. Что он делает, идиот? Его же сейчас растерзают!
   Будто подслушав мои мысли, зверушки внизу зашевелились активнее, довольно заурчали, и несколько тварей направилось навстречу новому блюду.
   – Полоз, залезай быстро на дерево! – вдруг заорал Мираб. – Они идут к тебе! Спасайся!
   Но предупреждать оказалось уже слишком поздно. Полоз появился из-за деревьев и резко остановился, уставившись на приближающихся к нему животных с горящими красными глазами. Волки не торопились бросаться, полностью уверенные, что жертва никуда от них не денется. Свет факела выхватил из темноты морду первой животинки, и я чуть не взвизгнула от ужаса. Никакие это были не волки. Голова твари была не вытянутой, как того следовало ожидать, а приплюснутой и больше напоминала свиное рыло, чем хищную пасть. Маленькие злобные глазки казались лишенными век и смотрели не мигая; совершенно лысые уши находились где-то по бокам головы и уходили на плоский затылок, незаметно переходящий в шею. Короткое туловище, широкое в плечах и слишком узкое сзади, больше напоминало сплюснутый бочонок. Что же это за дрянь такая? Язык не поворачивается ТАКОЕ животным назвать.
   – Может, они наедятся им и от нас отстанут? – пессимистично спросил Мираб, тоже не в восторге от увиденного.
   – Вряд ли они относятся к малоежкам, – ответила я, наблюдая, как страшилище облизывается одновременно двумя языками. – Надо что-то делать!
   – У тебя есть хоть одна здравая мысль?
   Я удрученно покачала головой. Здравых не было, да и не здравых, собственно, тоже. Я снова посмотрела вниз, уже приготовившись увидеть картину кровавой расправы над моим благоверным, но вместо этого…
   – Сидите наверху и не вздумайте слезать! – резко скомандовал Полоз и швырнул факел в тварей, уже подкравшихся совсем близко. Зверушки такой подлости от потенциальной еды не ожидали и отскочили назад, недовольно рыча. Еще бы, они ведь уже мысленно поужинали! Огонь медленно угасал, отпугивая непонятных монстров, и все вокруг снова погружалось в непроницаемую темноту. Этого мгновения Полозу было достаточно, чтобы снова превратиться в змею и первым нанести удар. Я поняла это по блеснувшей в смертоносном полете золотой стреле. Раздался жалобный визг, затем возня и протяжный, совершенно не волчий вой, от которого у меня по спине пробежало не одно стадо мурашек. Несколько серых теней метнулись в чащу, остальные пытались сопротивляться или же предпринять попытку к бегству.
   Мы с Мирабом вцепились друг в друга и с замиранием сердца прислушивались к происходящему внизу. Рассмотреть что-либо было практически невозможно, но неравная битва шла вовсю и была неплохо озвучена. Неужели Полоз справится? Или все-таки справятся с ним? Чем ему помочь? У меня даже арбалета с собой нет, чтобы уменьшить количество его противников. Сейчас на карту поставлены еще и наши жизни, между прочим, а потому хоть какое-то участие в потасовке мы просто обязаны принять.
   Пока я натужно думала, звуки внизу постепенно стали стихать. И почему в такие моменты никогда не бывает достойного освещения? Ничегошеньки же не видно.
   – Салли, мне кажется, что мы скоро свалимся… – совершенно не к месту заметил вдруг Мираб.
   – Спасибо, утешил! – фыркнула я, озираясь по сторонам в поисках того, чем бы можно было запустить вниз. – Только я не собираюсь составлять тебе компанию, так и знай! Падать будешь один, без меня.
   – Правда! Я боюсь!
   – Я сама боюсь, только сейчас…
   И тут раздался самый ужасный в нашем положении звук – хруст ломаемой ветки. Я даже не сразу поняла, что происходит. Но когда из-под пятой точки ушла шершавая твердая поверхность и вместо нее появилось ощущение пустоты в несколько метров, меня охватила, мягко говоря, паника. С деревьев я в детстве падала, и не один раз, но, во-первых, не с такой высоты, а во-вторых, меня не подкарауливали внизу кровожадные твари, у которых в черепной коробке вместо мозгов желудочный сок. От страха у меня перед глазами поплыли разноцветные круги, и жить захотелось больше обычного.
   Вместо того чтобы хвататься за спасительный ствол и хоть как-то удержаться на дереве, я попыталась вцепиться в Мираба, но руки схватили всего лишь пустоту. Наверное, я надеялась, что в экстремальной ситуации его летательные способности проявятся раньше положенного срока. Кажется, напрасно. «И почему этого паршивца угораздило попасть в такую передрягу, когда он ничего не умеет?» – пришла в голову несвоевременная мысль, прежде чем я с диким визгом полетела вниз.
   Приземлилась я на удивление мягко, будто кто специально перинку подстелил, и тут же с визгом вскочила, но обо что-то споткнулась и шмякнулась опять. На этот раз не очень удачно. Перинкой оказалась одна из мерзких тварей, правда, уже мертвая, но ведь она тут не одна была. Я – не Полоз, в огромного неуязвимого змея превращаться не умею, а в кого умею, от того толку всего-то тварюгам на смех. Они меня затопчут и даже не заметят.
   – Вс-с-се ж-ж-живы? – Ко мне скользнул Полоз, матово блеснув во мраке золотой чешуей.
   – Это смотря кого ты имеешь в виду, – честно ответила я, со страхом ощупывая свое изрядно потрепанное за сегодняшний вечер тело, но серьезных повреждений к уже имеющимся вроде не прибавилось. – Не уверена.
   – Если разговаривает, значит, нормально, – авторитетно заявил сверху детский голосок. – Подумаешь, пару синяков приобрела, не велика травма. Шею не свернула, и на том спасибо.
   Мираб свесился с нижней ветки дерева, которое совсем недавно было нашим единственным оплотом, но слезть пока еще не решался, напротив – готовился в любой момент рвануть к самой верхушке. Подозреваю, из-за Полоза, расположившегося в слишком опасной близости от места гнездования не отличающегося особой храбростью мальчишки. Эльфыреныша можно было понять. Вряд ли стоит ожидать полного расположения и безграничного доверия к тому, кто несколько минут назад пытался тебя убить, притом невесть за что. Хоть я и уверяла дрожащего как осенний лист на ветру мальчишку, что заключила с «третьим лишним» некое подобие холодного мира, но наивность никогда не была отличительной чертой Мираба, в неприятности он попадал совсем из-за других своих качеств.
   – А где… эти?.. – Я поспешно сползла с облюбованной туши, морщась от боли в плече и опасливо озираясь по сторонам.
   Вокруг стояла такая звенящая тишина, создавая ощущение нереальности происходящего, что мне стало жутко. И не просто жутко, а очень жутко. Умом я прекрасно понимала, что мои спутники живы-здоровы и находятся совсем рядом, а в случае чего не дадут в обиду, но ничего не могла поделать с охватившим меня ужасом. Ночная темнота и полная тишина вокруг будто заключили меня в непроницаемый кокон, мгновенно сделав близкое далеким, привычное недосягаемым, а знакомое неузнаваемым. Вмиг проснулись все детские страхи и комплексы, с возрастом засунутые в самые потаенные уголки души. Физическая боль в неоднократно ушибленных местах как-то разом отступила, выпуская на передний план страх одиночества, чувство покинутости, обреченность неизбежного.
   – Ус-с-спокойс-с-ся, боятьс-с-ся пока больш-ш-ше нечего, – раздался в этой оглушительно-пугающей тишине холодный голос Полоза. Никогда не предполагала, что когда-нибудь голос моего благоверного вызовет во мне столько неожиданно положительных эмоций, буквально вырывая из лап странного оцепенения. Мне казалось, что еще одно мгновение этого кажущегося вечным молчания – и я сойду с ума, даже не понимая причин и следствий происходящего. – Но будет лучш-ш-ше, ес-с-сли мы побыс-с-стрее уберемс-с-ся отс-с-сюда, с-с-сдес-с-сь рядом их логово, а там щ-щ-щенки. – Смысл сказанного медленно доходил до меня, но когда все-таки дошел…
   Вот это было уже совсем плохой новостью. Значит, эти зверушки напали на нас не только потому, что очень хотели кушать, но еще и возомнили, будто мы хотим покуситься на их драгоценное потомство. Скорее всего, доказать им нашу полную безобидность и вселенское дружелюбие вряд ли теперь удастся, особенно если учесть довольно внушительное количество отказавшихся с нами дружить.
   – Тогда что же мы медлим! Бежим скорее! – Я проворно вскочила, готовая удирать с этого кошмарного места в первых рядах, но резкая боль в правой лодыжке заставила меня охнуть и снова обреченно осесть на землю.
   – Сати, ты чего? Тебе все-таки что-то откусили? – Мираб проворно спрыгнул с насиженного места и побежал ко мне, ловко перепрыгивая через валяющиеся по всей поляне трупики.
   – Кажется, ногу подвернула, когда с дерева падала, – сквозь зубы процедила я. – Вы идите, я вас догоню.
   Нога болела достаточно сильно, я попыталась ее растереть, надеясь, что это всего лишь от недостаточного притока крови к конечности (такое бывает, когда долго сидишь в неудобной позе), но добилась кардинально противоположного эффекта, она разболелась еще сильнее. Вот угораздило-то! Может, она просто в бездействии так болит, а идти будет вполне терпимо?
   – Я без тебя никуда не пойду! – пискнул эльфыреныш, глядя на мои бесплодные попытки подняться. – Я тебя тут не брошу! Я… я… я тебя на руках понесу! Вот!
   Он глубоко вздохнул, собираясь с духом, поднатужился и вполне серьезно попытался меня поднять. Естественно, безуспешно. Я, конечно, ему безмерно благодарна за такую самоотверженную помощь, но если так и дальше дело пойдет, то на наше натужное кряхтение и жалобные стоны сбежится вся местная нечисть, ведь она тоже не лишена здорового любопытства, а если еще по ходу дела получится и желудок набить, то вообще замечательно.
   – Надорвешься же, ненормальный, – попыталась я пресечь благородные порывы Мираба. – Сама справлюсь. Сейчас… Вот только… Ой… Больно-то как…
   – Пока ты будешь сама справляться, эти милые создания вполне могут вернуться с подкреплением. – Полоз, уже в нормальном двуногом обличье (и когда только успел?), бесцеремонно оттолкнул суетящегося мальчишку и, наклонившись ко мне, легко подхватил на руки. Я только и успела еще раз охнуть, теперь уже от удивления. – Идем! У костра разберемся. Там, по крайней мере, светло и относительно безопасно. Крынисы боятся открытого огня больше всего на свете. А ты, эльфырь, учти: если еще раз надумаешь сбежать – больше искать тебя по этому Вершителем забытому лесу не буду! Отстанешь – твои проблемы, сам будешь объяснять всем встречным и поперечным, насколько сильно ты отвратителен на вкус. И кстати, это, – Полоз кивнул на оставленные за спиной многочисленные мертвые туши, – случаем, не твои дальние родственники?
   – Не мои, – обиженно засопел Мираб, чуть ли не вприпрыжку следуя за нами.
   Интересно, если бы Полоз знал, кого сейчас тащит, сразу приложил бы меня головой о ближайшее дерево или сам бы шею свернул, я все равно убежать сейчас не смогу.
   – Дивы! Можно подумать, мне своих проблем мало… – недовольно пробурчал Полоз себе под нос, когда споткнулся о корень и чуть не уронил меня в заросли каких-то растений с повышенной колючестью.
   – А тебя никто и не просил, – обиженно возразила я, инстинктивно обхватывая своеобразное транспортное средство за шею. – Шел бы себе и шел по своим делам, сам навязался.
   Нет, и он еще жалуется! Мы что, его за собой на аркане тащим?
   – Я обязан тебе жизнью, и не в моих правилах долго оставаться в должниках. – Мой благоверный поудобнее перехватил меня, почти закинув на плечо, и довольно быстро зашагал дальше. И как он в такой темноте ориентируется, ловко огибая попадающиеся на пути препятствия? Я бы точно дорогу к костру одна не нашла.
   Мираб тенью следовал за нами.
   – Теперь мы квиты, поэтому можешь с чистой совестью бросить меня тут и дальше идти налегке! Без тебя мы бы так не вляпались! – принялась ворчливо нудить я, потому что молчание порождало в голове забавные мысли, от которых становилось смешно, а лыбиться сейчас без видимой причины было как-то… странно. Не объяснять же ему, что забота, с которой он меня сейчас несет по кишащему всякой гадостью лесу, направлена на ту, которой он с большим удовольствием оторвал бы что-нибудь ненужное. Например, голову.
   – Без меня вы бы уже давно переваривались в желудках этих тварей, а то и еще кого похуже, – невозмутимо возразил он. От скромности он точно не помрет!
   – Зато тебе не пришлось бы так напрягаться! Небось много драгоценных чешуек в схватке потерял, вот и бесишься? Хоть на одну драку еще осталось?
   Полоз так резко остановился, что мне пришлось обхватить его руками за шею, чтобы не свалиться. Сейчас точно бросит, а вторая покалеченная нога (хорошо еще, если только нога) будет мне наградой за мою излишнюю болтливость. И кто меня за язык вечно тянет?
   – Знаешь, ты мне очень сильно напоминаешь мою жену, – вдруг совершенно спокойно заявил он и уже гораздо медленнее и осторожнее двинулся по краю оврага, боясь свалиться. – Она такая же острая на язык и во всем любит перечить.
   – Что, так сильно соскучился? – съязвила я, стараясь унять внезапно охватившую меня нервную дрожь. Хорошо еще в темноте выражения моего лица не видно, вот бы он удивился столь неадекватной реакции совершенно, казалось бы, незнакомой спутницы!
   – Нет, так сильно отшлепать хочется.
   – Женщин бить нельзя, они нежные и хрупкие создания, – неожиданно вступился за меня до сих пор скромно помалкивающий Мираб. – Только попробуй к ней прикоснуться!
   – Уже, – усмехнулся Полоз, прижимая меня к себе немного крепче необходимого. – А ты, эльфырь, лучше бы вообще помолчал, с тобой особый разговор будет.
   – Не смей кидаться на ребенка! – и тут не смолчала я, бросив на мальчишку благодарный взгляд. – Он ни в чем не виноват.
   – Конечно, не виноват, – равнодушно ответил муженек, огибая кустарник, за которым уже был виден свет нашего костра и слышалось тревожное всхрапывание брошенных в полном одиночестве лошадей, – просто аппетиты отличаются некоторыми изысками, малоприятными для других.
   – Да что ты понимаешь в чужих аппетитах?!
   – Уж побольше некоторых.
   Я дальше спорить не стала, дурака учить – только портить.
   К костру мы вернулись насупленные и обиженные друг на друга. Полоз опустил меня на землю с таким видом, будто еле сдерживался, чтобы не приложить со всего маху, и тут же деловито направился куда-то в чащу, где слабо журчал ручеек. Я не удержалась и состроила ему рожицу. Мираб, до этого державшийся на безопасном расстоянии, дабы не попасть под горячую руку, тут же уселся рядом со мной.
   – Как ты думаешь, он теперь от нас отстанет? – шепотом спросил мальчишка, с опаской поглядывая вслед моему благоверному.
   – Очень хочется на это надеяться, – так же тихо ответила я, буравя возмущенным взглядом качающиеся ветви кустарника, за которым скрылся Полоз. И куда его опять понесло? Мало навоевался сегодня?
   – И все равно он мне нравится, – задумчиво проговорил Мираб. – Есть в нем что-то такое… надежное. А как он с этими гадостями расправился… Ты видела? Видела? Загляденье одно! – Я в ответ только фыркнула, оставив свое истинное мнение при себе, и занялась осмотром моей так не вовремя подвернутой ноги.
   Лодыжка немного припухла и болела, стопой я могла пошевелить с большим трудом. Может, не так и страшно? Однако попытка встать быстро расставила все по своим местам – стоять я еще могла, но вот передвигаться на своих двоих теперь стало проблематично.
   – Если это вывих, то его нужно вправлять, – со знанием дела заявил эльфыреныш, наблюдая за моими неуклюжими попытками справиться с болью. – Само вряд ли пройдет.
   – Может, ты еще знаешь как, целитель малолетний? – поддела я умника.
   – Не знаю, к сожалению. – Мираб сочувственно пожал плечиками и неуверенно добавил: – Я, конечно, могу попробовать, но боюсь сделать тебе больно.
   – Зато я не боюсь!
   Я даже подпрыгнула от неожиданности. Мы с Мирабом были так увлечены обсуждением методов моего быстрейшего излечения, что даже не заметили, когда Полоз вернулся и сейчас взирал на нас с видом потомственного палача, очень сильно любящего свою работу.
   – Показывай, что там с твоей ногой! – И он присел напротив меня. – А ты, эльфырь, займись костром, иначе он скоро потухнет. И так одна зола уже осталась.
   – У меня имя есть, между прочим, – огрызнулся Мираб и, набравшись храбрости, нагло добавил: – И когда просят, то говорят «пожалуйста».
   – А поклониться в пояс тебе не надо? – едко заметил Полоз. – Потухнет – ужин отложится на неопределенный срок, и виноват в этом будешь ты. – Длинный палец обвинительно ткнулся мальчишке в грудь. – К тому же я в темноте могу ничего не увидеть и сделать что-нибудь не так.
   Последнее замечание возымело требуемое действие. Эльфыреныш поднялся и принялся сооружать над еле теплящимся костром некое подобие шалаша из сушняка. Я тяжко вздохнула, глядя, как огонь жадно набросился на свежую добычу. Мираб правильно расценил мой тоскливый взгляд и понимающе положил ладошку на плечо.
   – Давай показывай! – снова скомандовал мой благоверный, вернув все свое внимание ко мне.
   – А может, не надо… само пройдет… – пискнула я, надеясь отделаться малой кровью. Желательно чужой.
   – Мне и тебя придется уговаривать? Или достаточно будет припугнуть хорошенько?
   – Попробуй, может, что и получится, – не удержалась я от очередной порции язвительности и уже хотела добавить еще кое-что, но змеиные глаза смотрели на меня так, что захотелось упасть в долгосрочный обморок. Меня и раньше-то его взгляд до мозга костей пробирал, а сейчас… Страшно стало, аж жуть!
   Я молча задрала штанину и показала ему лодыжку. Полоз осторожно пробежался пальцами по суставу и покачал головой.
   – Ничего страшного, это лечится легко и быстро, – уж очень зловеще предупредил он, – примерно вот так, – и сильно дернул мою многострадальную ногу.
   Легко и быстро, говоришь, лечится?! Да у меня круги от боли перед глазами поплыли, и дыхание перехватило, будто он мне ногу по самые корни оторвал. Я даже вскрикнуть толком не смогла, лишь некультурно что-то прохрипела, да и то еле слышно. Из глаз непроизвольно брызнули слезы.
   – Ты что с ней сделал?! – завопил Мираб, вскакивая и сжимая кулаки, собираясь мужественно меня защищать.
   – Сядь и не мешайся! – строго осадил его Полоз. – Ничего с твоей драгоценной Сатией не случится, от вправления вывиха еще никто не умирал.
   – Значит, я буду первой, – сдавленно просипела я, размазывая грязной рукой слезы по щекам.
   – Не обольщайся, – поспешил «успокоить» меня Полоз и туго завязал спасенную конечность чем-то наподобие бинта. – Сейчас станет легче. Правда, некоторое время женская грация и легкость походки оставят желать лучшего, но это гораздо практичнее, чем хромать потом всю жизнь.
   К своему удивлению, я обнаружила, что действительно стало легче, даже несколько осторожных шагов сделать смогла. Вот и еще польза от моего благоверного появилась.
   – Спасибо, – пробурчала я, опуская штанину обратно и надевая туфлю.
   – Не за что, – усмехнулся Полоз и занялся прерванным не так давно занятием по свежеванию нашего кролика, так и оставшегося валяться неподалеку.
   Когда ужин наконец был приготовлен и добросовестно съеден (причем без особого аппетита), Полоз заставил Мираба повторить уже известную мне историю похищения малолетнего наследника Пара-Эльталя. Эльфыреныш, постоянно заикаясь и сбиваясь от волнения, начал свой рассказ. Мой благоверный слушал внимательно, лишь изредка уточняя кое-какие детали и периодически хмыкая.
   Я вообще не лезла, предпочитая помалкивать, и исподтишка внимательно следила за реакцией Полоза. Если он имеет хоть какое-нибудь отношение к данной истории или неведомую мне заинтересованность, выражение если не лица, то глаз обязательно выдаст ложь, которую так любят скрывать за показным равнодушием и наигранным участием. Но муженек, как мне показалось, и не пытался ничего скрывать, я не уловила ни грамма фальши в сердито сдвинутых бровях, прямом взгляде и задаваемых исключительно по существу вопросах. Это что же получается? Полоз ни сном ни духом не знал о затеянной Темным игре? Или это просто владыка не счел нужным поставить единственного наследника в известность относительно каких-то своих далеко идущих планов? Опять головоломка без малейшей вероятности найти на нее разгадку. Как же мне надоели все эти заморочки. Уже и шагу ступить нельзя, чтобы не возникло нового вопроса, когда еще и на предыдущие-то не знаешь как ответ раздобыть.
   Тем временем красноречивое повествование Мираба подошло к тому месту, где мы с ним по счастливой (у меня, правда, на этот счет иное мнение) случайности встретились. Все дальнейшие злоключения, которые происходили с моим непосредственным участием, мне уже были хорошо известны, поэтому я несколько потеряла интерес к рассказу.
   Как же все закрутилось в последнее время, запуталось. Происходящее представлялось мне клубком ниток в шкодливых лапках маленького котенка, который порезвится с забавной игрушкой и со спокойной совестью пойдет спать на диван, а добрая старушка будет полночи разматывать узелки, разрывать и снова аккуратно связывать особенно запутанные места, чтобы на следующий день связать из этого, казалось бы, безнадежно испорченного клубочка носки или шарфик. Старушка ругается на мелкого несмышленыша, ворчит, но долго и терпеливо исправляет то, что всего за несколько минут наворотил котик. А хватит ли клубочка на что-нибудь мало-мальски полезное, она и сама не знает, пока вязать не начнет. Вот и я не знала, хватит ли у меня ниточек, сил и терпения на созидание приличного творения, кое является моей собственной судьбой. Ведь Лихой в облике котенка постарался на славу, так напортачив, что я уже готова выбросить этот уже никуда не годный комок пряжи.
   – Сатия, ты что делаешь? – вдруг неожиданно пихнул меня в бок локтем Мираб. Несильно, но довольно чувствительно, чтобы я выбралась из закромов своих грустных мыслей.
   – А что такое? – растерянно заморгала я, выплывая из глубокой задумчивости, больше похожей на полудрему, и недоуменно переводя взгляд с одного спутника на другого.
   Что я опять не так сделала?
   – Что соломинки и травинки жуют, когда тяжкие думы одолевают, это я видел, даже сам практиковал, но чтобы веточки целиком съедали… – В золотых глазах Полоза плясали веселые искорки. – Сатия, неужели ты не наелась за ужином? За хворостом сама пойдешь, если он вдруг по твоей вине быстро кончится.
   – Все полезно, что в рот полезло, – внес и свою издевательскую лепту Мираб, хитро поглядывая на меня.
   Я опустила глаза и чуть не упала. В руках у меня была уже сильно обглоданная ветка. Оказывается, я впала в такую глубокую задумчивость, что даже не заметила, как медленно, но верно сгрызаю сваленный у моих ног сушняк для костра. Сгрызаю в прямом смысле! Внутренний жар и невозможность получить хоть немного огненной энергии сыграли со мной злую шутку, если я занимаюсь подобным безобразием уже на бессознательном уровне. Одно успокаивало – мне стало немного легче. Похоже, хворост теперь придется собирать не только для костра.
   – Если ты не хочешь сама себя выдать, то прекрати изображать короеда, Полоз тебя может неправильно понять, – еле слышно прошептал мне Мираб.
   – Главное, чтобы он не понял правильно, – простонала я, зашвыривая обглоданную ветку в костер, и вслух как можно небрежнее высказалась: – Подумаешь, у каждого свои странности.