Страница:
Петя мог бы бесконечно пребывать в этой нирване, но в какой-то момент музыка, повинуясь его воле, качнулась слишком резко и он не смог удерживать ее более. Напряжение моментально возросло до предела, а музыка превратилась в оглушающий рев, физически ощутимый своей плотностью. Петю придавило к постели невероятной тяжестью. Теперь он ясно понимал, что больше не спит. Он хотел привстать или закричать, но не смог. Широко открытыми глазами он видел тонущую в полумраке пустую и безучастную комнату. Достигнув звукового насыщения по всем частотам, шум перешел в новое состояние и обрел теперь уже зримую плотность. Перед глазами Пети клубилось нечто темное и угрожающее, и постепенно вся окружающая обстановка потонула в этом ревущем тумане.
«Вот она, смерть», с неожиданным равнодушием пронеслось в голове у Пети. Ему стало интересно, каким образом он умер. Может быть, обвалился потолок? Внезапное кровоизлияние в мозг? Остановка сердца?
Клубящийся мрак замер на мгновение, качаясь как змея перед прыжком, и ринулся на Петю, и он почувствовал, что сознание его стремительно гаснет, превращается в ничто вместе с окружающим миром. За этим порогом не было ничего – ни странствий души, ни загробной жизни, ни перевоплощений. Просто ничего. Это было примитивное, абсолютное знание. И Петя стал карабкаться и цепляться за единственную реальную точку существования – себя, с такой же первобытной и жадной силой, с какой это делала первая живая клетка, зародившаяся в теплой соленой воде первого океана. Сознание трансформировалось, Петя уже не был Петей, так как совершенно потерял нить отождествления, изо всех сил концентрируясь лишь на одном – удержать от исчезновения мир, превратившийся в точку. И только тогда он – уже не Петя – заметил, что стал этим миром. Не было больше ничего. Не существовало отделения своего «я» от остального, так как и остального не было. Не было пространства и времени, лишь только некоторое неопределимое состояние, которое очень приблизительно можно было сравнить с радостью – радостью чистого существования. И эта радость становилась причиной существования, бесконечно продолжая саму себя…
Первое же оформленное понятие – радость, неизвестно как пробившее тропинку в сознание, моментально, словно поворотом выключателя, родило бесконечное множество других понятий, и мир развернулся вокруг Пети надувной спасательной шлюпкой. Петя осознал, что лежит на спине, в своей постели, в своей комнате, и смотрит в потолок. Электронные часы ярко светили в полумраке, озаряя противоположную стену нежным зеленоватым сиянием. Было тихо, только на улице неуклюже ворочался в темноте тяжелый трейлер. Низкие вибрации его дизеля отдавали колебаниями в спине и заставляли слегка дребезжать стекла в рамах. Болели уши, но потом Петя понял, что это просто мнимая боль, оставшаяся после сна. Все было в порядке. То, что воспринималось таким реальным – или нереальным – минуту назад, оказалось всего лишь сном. Жутким, непонятным, но сном.
Трейлер наконец завершил свои маневры, прекратил терзать двигатель, напоследок громко просигналил неизвестно кому и уехал. Воцарилась полная тишина. Петя встал и подошел к окну. Безлюдная улица и яркие огоньки фонарей, словно влитые в хрустальную прозрачность воздуха. Застывшая, почти ритуальная отрешенность этого мира завораживала. Он мог быть просто нарисован с другой стороны стекла. Казалось бы, легко проверить – открой окно, и увидишь либо ту же улицу с фонарями, либо клубящийся мрак пустоты. Но что, если эта улица начинает существовать, только когда открываешь окно?
– Вы че, охренели, во столько припираться?! – Петя оглянулся на часы. – Полдевятого только!
– Не хнычь, дедуля! – закричал Леня, протискиваясь в прихожую. – Раньше сядем, раньше выйдем. Тебя ж если не разбудить, весь день прохрапишь. Кофе есть?
– На кухне, – буркнул Петя и отправился в ванную.
Повернув головки вентилей холодной и горячей воды, он подождал, пока кран профыркается пузырями воздуха, накопившимися за ночь, после чего поплескал водой в лицо, почистил зубы и несколько раз провел расческой по волосам. Когда он вышел из ванной, Леня гремел на кухне чайником, а Саша сидел за его компьютером, тыкая пальцем в кнопку мыши.
– Ого! Петька! Это с какой Натали ты тут переписываешься?
На экране монитора висело окно почтовой программы со списком писем.
– Так… знакомая одна, – ответил Петя, чувствуя, что краснеет. – Вообще-то читать чужие письма нехорошо.
– А я и не читаю. Случайно нарвался, – оправдался Саша. – Я терминалку искал, а у тебя тут автоматом мылер запускается. Да ладно, мы ж тебе не чужие. О чем хоть переписка? Надежда есть?
– О компьютерах, – нехотя ответил Петя, сворачивая постель. – И надежды нет.
– И не будет, – послышался из кухни голос Лени. Он вошел, держа в руках две керамические кружки с дымящимся кофе. – НИКОГДА не говори с девушками о компьютерах. – Он отдал одну кружку Саше. – Лучше почитай им стихи, и так невзначай пригласи на чашечку кофе. – Он поставил вторую кружку перед Петей и отправился на кухню за третьей. Вернувшись, он устроился на подоконнике с самодовольным видом.
– Им это нравится, поверь мне!
– Да ладно, хватит звонить. Нашелся плейбой, блин, – усмехнулся Петя, отхлебывая кофе.
Ровно в девять они принялись за работу. Дело двигалось споро. Один раскатывал на полу рулон обоев, отрезал кусок и мазал его клеем, двое других наклеивали его на стену. Примерно в полвторого работа была завершена. Усталые и довольные, все трое уселись на диване и стали обозревать содеянное. Вышло в общем-то неплохо, не считая слегка слегка съехавшего рисунка в углу у двери и нескольких мелких пузырей рядом с окном.
– Ну что, где пиво? – спросил Леня.
– Сначала мусор помоги вынести, – ответил Петя – Санек, пока пиццу в духовку поставь.
Он встал и сгреб с пола расстеленные газеты вместе с обрезками обоев, неиспользованным клеем и прочим мусором. Получилось два объемистых свертка. Один он дал Лене, и они спустились к мусорным контейнерам около подъезда – мусоропровод был забит, и очень вероятно, что именно таким содержимым.
Выйдя на улицу, Петя с Леней застыли в изумлении. Шел снег. Первый снег этой осени, он падал мягко и неслышно, крупными хлопьями. Газоны с пожухшей травой уже скрылись под тонким белым покровом, еще держался только мокрый асфальт, упорно превращавший снег в грязную кашу, среди которой исходили паром канализационные люки.
Когда они пришли назад, из кухни уже доносились аппетитные запахи. Леня задержался в ванной, и Петя вошел в комнату один. Саша сидел на диване и смотрел на дисплей компьютера с запущенной программой TV-тюнера. Крутили новый клип Ангелины «Я не такая». Когда Петя вошел, Саша повернулся к нему, как будто только этого и ждал, и сказал:
– Вот, блин, у нее ноги – от ушей растут!
И добавил:
– Я бы ее трахнул.
Петя только сдержанно усмехнулся и тоже сел на диван. Вернулся Леня. Остановившись на пороге комнаты, он некоторое время таращился на экран, потом объявил:
– Слушай, ноги – от ушей! Вот я бы ее трахнул!
– Конечно, – не выдержав, засмеялся Петя, – Уж ты-то непременно бы трахнул. Никто бы не стал трахать, а ты – обязательно бы трахнул.
Но его ирония так и осталась непонятой. Леня – и Саша почему-то тоже – только недоуменно переглянулись и пожали плечами.
– А ты что, не трахнул бы? – обиженно спросил Леня.
– Ладно, – сказал Петя, безнадежно махнув рукой. – Давайте обои обмывать.
Они пошли на кухню, достали из холодильника пиво и устроились на двух табуретках и принесенном из комнаты стуле вокруг стола.
– Ну, будем, – сказал каждый, и они стукнулись запотевшими бутылками. Через некоторое время подоспела и пицца, и они принялись с удовольствием ее уплетать, запивая пивом.
Петя долго колебался, но все же выложил на стол синий листок и спросил:
– Мне тут один адресок дали. Кто-нибудь в курсе, что это такое?
Саша с Леней по очереди изучили бумажку (Леня даже откусил уголок и пожевал, после чего Петя отобрал листок совсем).
– Где ты это взял? – спросил Саша.
– Я ж говорю, дали. В метро. Не знаю кто.
– А фиг его знает. Такого адреса однозначно нет, разве что с ошибкой написали. А название… Что оно может означать?
– Можно в энциклопии посмотреть, – подмигнул Леня и вышел. Петя с Сашей только пожали плечами. Вернувшись, Леня действительно держал в руках открытый «Советский Энциклопедический Словарь».
– Так, так… Вот, слушайте: «Кинетического Червя, измерение… Отражает двойственность взглядов на природу вещей в буржуазном обществе…» То-се… А, вот: «…Кинетический червь может измеряться в кинетических обезьянах или кинетических попугаях, результаты измерения…»
Петя вырвал у него книгу.
– Смешно. Поздравляю.
– Нет, это я тебя поздравляю, Петенька. Ты знаешь, какова вероятность встречи двух придурков в одном метро? В твоем случае ровно единица.
– Так ты считаешь, это был какой-то придурок?
– Нет-нет, ты не отмазывайся. Это были два придурка. Конечно. Что тут еще можно предположить?
– Я вообще-то и сам так решил, просто на всякий случай хотел проверить… – сказал Петя.
– Да хрен с ними со всеми, Петро, – поморщился Саша. – Забудь и все. В конце концов, оно тебе надо? Не пойдешь же ты туда на работу устраиваться.
– И то верно, – кивнул Петя, и они вернулись к пиву.
Часа в три стали расходиться. Петя проводил Сашу с Леней и решил немного погулять на воздухе. Ему нравились погода и снег, успевший уже порядочно засыпать землю. Бродя без всякой цели по окружающим дворам и переулкам, среди серых и грязно-розовых коробок домов и натыканных повсюду гаражей-ракушек, он потихоньку выбрался в небольшой скверик, засаженный соснами и елями. Здесь было особенно тихо и спокойно. Большие пушистые снежинки густой сеткой падали в безветренном застывшем воздухе, приземляясь на ветви деревьев. Холод не чувствовался, было даже как-то тепло среди этого уютного белого окружения. Бесшумно падающий снег и странное отсутствие любой живой души создавали по-настоящему сказочное настроение. Петя смахнул снег со скамейки и уселся на нее, привалившись спиной и ожидая появления какого-нибудь гномика.
Гномик вскоре действительно появился. Это была белка, бегавшая по ветвям сосны прямо над Петей, а потом спустившаяся на землю. Кося в сторону Пети блестящей черной бусинкой глаза, она то замирала столбиком, то прыгала и искала что-то в снегу. Петя порылся в карманах в поисках подарка гномику, но ничего подходящего не нашел. Только синий листок, неизвестно как снова оказавшийся в кармане куртки.
«Вот черт», подумал Петя. «Пристал как банный лист». Он показал его гному.
– Может, ты знаешь? – спросил он.
– Иди домой, – тоненьким голоском сказала белка и быстро забралась на дерево.
«Ах ты ж сука», подумал Петя, чувствуя тысячи ледяных иголочек, вырастающих из спины. Ему внезапно стало очень страшно. Вдалеке послышался низкий и мощный рев, похожий на тот, что он слышал ночью. Голова его слегка кружилась от поглощенного пива, но он не был настолько пьян, чтобы галлюцинировать. Да и вообще, у него никогда не было галлюцинаций.
– Ну и херня, – сказал Петя вслух. Голос глушился снегом и звучал неестественно-ватно. Пете уже не хотелось оставаться одному. Он встал и пошел вон из сквера. Он вспомнил, что когда был маленьким и жил у бабушки в деревне, то вечером выходил во двор и закрывал ворота. Когда он шел от ворот обратно к дому, ему всегда казалось, что чьи-то желтые глаза смотрят на него сзади из темноты. И он шел, сжимаясь от ужаса, борясь с желанием побежать сломя голову, и знал только одно – нельзя оглядываться. Сейчас он остановился и оглянулся. Белка снова сидела на земле и смотрела ему вслед.
Петя выбрался из сквера и затопал вниз по уклонистому участку дороги между домами.
– Брат! – раздался сзади голос с едва уловимым кавказским акцентом.
Петя обернулся. К нему скорым шагом подходил рослый мужчина в утепленной кожаной куртке и высокой меховой шапке. Его лицо покрывала двухнедельная, доходящая чуть ли не до глаз щетина. Протянув Пете ладонь, на ощупь напоминавшую обрубок толстой доски, мужик напористо заговорил:
– Слушай, брат, помоги тачку с места стронуть. Одного человека не хватает, тяжелая, сука!
Петя молча кивнул и вместе с кавказцем отправился к огромному, заляпанному грязью джипу, сиротливо стоявшему шагах в двадцати. Подойдя поближе, он разглядел на бампере номер старого образца: И 42-16 КЧ.
– Нам только под горку столкнуть, дальше сам покатится, – энергично жестикулируя, объяснял тем временем кавказец, словно бы боясь, что Петя передумает. Но Петя почти не слышал его. Упершись в неимоверно тяжелый джип вместе с его водителем, он обдумывал только свою неясную догадку. Джип с черепашьей скоростью подбирался к началу спуска. Ноги проскальзывали по снежной каше, руки уже начали дрожать от от напряжения, когда где-то под днищем джипа с хриплым стоном провернулась какая-то деталь и он начал медленно катиться по пологому склону вниз, набирая скорость. Кавказец издал победный клич и на ходу заскочил в машину. Петя еще некоторое время придавал ему ускорение и потом остановился, переводя дух и наблюдая за безмолвно удаляющимся джипом. Через некоторое время тот дернулся, чихнул и выпустил облако белесого дыма. Дав задний ход, он вернулся на прежнее место, уже уверенно урча мотором.
– Спасибо, брат! – крикнул водитель.
Петя махнул рукой.
– Да пустяки.
– Слушай, а тебе куда надо?
– Мне…
Вообще-то Петя никуда не собирался.
– …в Лоховский переулок.
– А это где?
– Сам не знаю.
– Сейчас найдем.
Водитель склонился вправо от руля, и Петя с изумлением разглядел на приборной панели небольшой синий экранчик навигационного компьютера. Водитель медленно тыкал корявым наколотым пальцем в крохотную клавиатуру под экранчиком.
– Нашел, это как раз по пути. Давай заскакивай, довезу.
Петя колебался, и водитель, заметив это, рассмеялся.
– Боишься, что ли?
Петя покачал головой. Он не боялся. Его беспокоило то, что Лоховский переулок все-таки существовал. Слишком большое число бессмысленных совпадений начинало раздражать. Решив идти до конца, Петя внутренне плюнул, открыл дверь, и запрыгнув на высокий порожек, уселся в скрипучее кожаное кресло.
Джип взревел мотором, пробуксовал на месте и понесся по дороге. По мелькающим названиям улиц Петя определил примерное направление – они ехали в сторону центра. Водитель щелкнул каким-то переключателем, и экран компьютера превратился в экран обычного телевизора. Показывали клип Ангелины «Я не такая». Кивнув головой на экран, мужик закричал Пете в ухо, словно пытаясь заглушить мотор:
– Вот, бля, ноги – от ушей растут!
…и добавил после небольшой паузы:
– Я бы ее трахнул.
Они ехали около получаса, все это время кавказец что-то шумно рассказывал Пете, постоянно бросая руль и размахивая руками, а Петя молча кивал и иногда поддакивал. В голове у него сейчас была невообразимая пустота. Наконец, джип резко затормозил.
– Короче, где-то вон там пройдешь и на месте будешь. – сказал водитель, показывая пальцем в проход между двумя многоэтажками. – Давай, брат!
Петя пожал ему руку и вылез из машины. Джип молниеносно исчез, оставив после себя только выхлопное облако, медленно тающее в воздухе. Петя оглянулся. Местность была совершенно незнакомая, хотя и вполне стандартная – обычные серые дома, дворы и гаражи. Он прошел между двумя указанными домами и обнаружил длинную траншею развороченной теплотрассы, напоминающую вскрытую вену все того же больного великана. Неподалеку двое хмурых мальчиков лет 8-9 молча и с какой-то ожесточенной деловитостью играли в снежки, бросив на землю школьные ранцы. Петя посмотрел вокруг, отыскивая какие-нибудь названия. На глаза попалась табличка на стене дома: «пер. Глоховский 2». Пете стало плохо. Видимо, кавказец просто не расслышал название, а компьютер подобрал ближайшее совпадение. Все было зря.
Над головой просвистел снежок и ударился прямо о табличку, забив спрессованной белой массой букву «Г». Теперь название читалось как «пер. лоховский 2». Пете стало еще хуже. Он повернулся и посмотрел на школьников, которые теперь уже дрались ранцами, раскрасневшись и тяжело дыша, но все так же молчаливо и серьезно. Петю они явно не замечали.
«Черт вас всех возьми!» – испуганно подумал Петя. – «Что вам всем надо?». Что было делать? Повернуться и уйти, может быть, даже убежать? Или идти дальше? В нем кипела нешуточная злость пополам с отчаянием, и Петя понял, что не может уйти, не узнав все до конца.
Это было самое начало переулка, и он побрел по тропинке затвердевшей грязи вдоль траншеи, считая дома. Но уже после 16-го дома переулок уперся в широкую, заполненную машинами улицу. 42-го дома не было. Вот и все. Совпадения закончились, и можно было идти домой. Однако беспокойство от этого только усилилось. Что-то мешало Пете поверить в случайность всего происходящего. Он почувствовал себя словно бы погруженным в некий компьютерный квест, где главный персонаж должен дойти до цели, совершая разные, как будто незначащие действия и решая всевозможные головоломки, возникающие на его пути. И сейчас таким персонажем был Петя, и его задача была найти дом 42 на улице, где нет дома 42. Он стоял, нарисованный, в нарисованном городе, и нелюди в белых халатах молчаливо и внимательно наблюдали за ним по ту сторону неба, сделанного из люминофора.
«Ладно, сволочи», – подумал Петя. – «Вы меня достали». Он повернулся и быстро пошел назад, надеясь выведать что-нибудь у дерущихся школьников. Но когда он добрался до места, их уже не было, и все, что они оставили после себя – одинокий листок ламинированной бумаги на утоптанном пятачке снега.
Петя подобрал листок. Это была справка из школы номер 42 (черт!), для льготного проезда в городском транспорте. Истертая бумага под слоем полиэтилена порвалась надвое, половинки налезли краями друг на дружку, но справка все равно уже была просрочена. Ее можно было выбросить, но герою квеста полагалось носить с собой кучу найденных бесполезных предметов, и поэтому Петя сунул ее в карман.
Никаких дельных мыслей в голову не приходило, и бумажка не особо помогла, а лишь только нагнала еще больше беспокойства. Видимо, она предназначалась для решения другой головоломки. Придется отложить поиски И.К.Ч. до лучших времен. Петя прикинул, как он будет отсюда выбираться, и решил идти в сторону шумной улицы. Придется в третий раз пройти переулок из конца в конец, но Петю это уже не смущало. Для героев квестов вполне обычным делом было слоняться туда-сюда. Петя не спешил, расслабленно и с удовольствием шагая под мягкими прикосновениями падающих снежинок. Если нелюди в халатах не хотят долго ждать, пусть лучше устроят где-нибудь рядом вход в подземку.
Так и вышло. На проспекте первая же бабушка показала ему путь к ближайшей станции метро, и Петя быстро сориентировался. Ему нужно было собраться с мыслями, и он решил не ехать пару остановок на автобусе, а пройти до метро пешком. Места вокруг оказались неожиданно знакомыми, и Петя удивился, что никогда раньше не подозревал о существовании (Г)лоховского переулка. Чем дальше он шел, тем больше отступало наваждение, только что владевшее им почти полностью. И когда он уже ехал в метро, надежно укрытый толщей земли от люминофорного неба и держась за полированный металлический поручень, все умопостроения и догадки, сделанные на основе недавних событий, показались ему смешными и нелепыми, и он улыбнулся. Его отражение в темном стекле дверей, с полустертой надписью «НL ПРИСЛОI IЯТЬСЯ» поперек груди, сделало то же самое, а за спиной отражения мчался черный, размазанный, беснующийся Хаос.
Утром последнего дня Ильич вручил ему характеристику и направил в кассу. Там Петя получил причитающееся ему выходное пособие, после чего отправился в отдел кадров за документами. По пути он почитал характеристику. Неплохо. Хоть за это спасибо. Грамотный специалист… Исполнительный работник… Хреновы бюрократы, подумал Петя. Никогда не был я исполнительным работником в вашей тупой бюрократической организации. И никогда не буду.
Он вернулся в отдел, чтобы забрать свои вещи. Собрав хаотично разбросанные на столе листы бумаги, дискеты и лазерные диски, он запихнул все это в сумку, добавив туда же пару истрепанных книг по программированию. Потом он засел за компьютер и удалил с жесткого диска все принадлежавшие ему каталоги. С исчезновением последнего из них Петя почувствовал, что его больше ничего не держит и не связывает. Это было нечто вроде очищения. Окидывая взглядом офис, Петя понял, что все время его пребывания здесь было лишь нелепой, надуманной зависимостью, и он забудет о нем сразу же, как только выйдет из здания. За спиной оставались только Саша и Леня, с которыми он по-настоящему подружился. Но он не терял их. Они всегда смогут встретиться, поговорить и выпить пива.
– Ну, до свидания, – сказал Петя.
– Ну что, Петя, счастливо. – ненатурально улыбнулся Ильич. – Не забывай нас.
«Пошел в жопу», подумал Петя, перекинул сумку через плечо и вышел.
На улице дул резкий ветер, раскачивающий ветви растущих вдоль дороги деревьев и срывающий с них последние пожухшие листья. Небо было такого абсолютно ровного молочно-серого цвета, что казалось, будто его и нет вовсе. Город с его серыми домами, блестящими от сырости дорогами, со всеми его машинами, столбами, проводами и светофорами просто висел в бескрайней пустоте. Собственно, так оно и было в реальности. Просто мало кто об этом помнил.
Петя побродил немного по улицам, заглянул в книжные магазины. Уже давно он не имел такой возможности – идти куда угодно и делать что угодно в любое время. Конечно, скоро придется искать новую работу, но пока Петя старался об этом не думать. Одно он знал точно – это должна быть такая работа, где не высиживают задницы по часам.
Он вернулся домой, выгреб из сумки вещи и свалил их в углу комнаты – было лень разбираться с ними.
Около недели он провел, бездельничая, отсыпаясь вдоволь и сидя за компьютером. Из дома он выходил только пару раз за продуктами.
Потом к нему пришли Саша с Леней. Леня был с какой-то девушкой, ее звали вроде бы Надя. Где он ее выцепил, Петя не знал, но за кофейной беседой выяснилось, что за городом у нее есть дача с целой кучей кошек, посмотреть на которых Надя и пригласила всю компанию. Вообще она выглядела немного двинутой. Пете был знаком такой тип девушек, со светло-пшеничными волосами и почти прозрачными голубыми глазами, которые носили деревянные языческие побрякушки и заторможенно говорили о всяческих аурах и кармах.
После того как друзья ушли, Петя решил разобрать груду распечаток, которую он вместе со старыми дискетами засунул подальше в истерической попытке навести порядок в комнате, приобретшей к моменту визита гостей довольно неряшливый вид. Он стал разбирать груды листов, исчерканных вдоль и поперек фрагментами алгоритмов и всяческими схемами, и пачки дискет, половина из которых давно уже не читалась.
На глаза ему попались два листа А4, исписанные кривым почерком. Это было старое задание по информатике, принесенное ему когда-то Натальей Федоровной. С обратной стороны листов уже Петиным почерком было начеркано нечто невразумительное, так как Петя писал всякий раз на том, что лежало под рукой, используя каждый кусочек свободного пространства. Он ностальгически усмехнулся и еще раз пробежал глазами свои записи. В них вполне могло быть что-то важное, что он мог записать и тут же забыть.
Ему попался номер «1a», обведенный кружком. Петя не мог вспомнить, что он означает и для чего был записан. Потом он нашел номер «26», и тогда стало понятно – это был перевод чисел в 16-ричную систему счисления. Число 16 вызвало какую-то непонятную ассоциацию. Дом 42, кабинет 16… Петя достал бумажку с адресом. Шестерка выглядела так, что вполне могла быть и небрежно выведенным нулем. 16 – это 10. Нет, не то. 42 в шестнадцатеричной системе – это… 2a! Лоховский переулок, 2а!
Часто забилось сердце. Откуда-то появилась уверенность, что он только что решил очередную задачу своего непонятного квеста. Оставалось только проверить, есть ли в Лоховском переулке дом 2а. На улице уже темнело, и Петя решил сегодня никуда не ходить. Завтра утром.
«Вот она, смерть», с неожиданным равнодушием пронеслось в голове у Пети. Ему стало интересно, каким образом он умер. Может быть, обвалился потолок? Внезапное кровоизлияние в мозг? Остановка сердца?
Клубящийся мрак замер на мгновение, качаясь как змея перед прыжком, и ринулся на Петю, и он почувствовал, что сознание его стремительно гаснет, превращается в ничто вместе с окружающим миром. За этим порогом не было ничего – ни странствий души, ни загробной жизни, ни перевоплощений. Просто ничего. Это было примитивное, абсолютное знание. И Петя стал карабкаться и цепляться за единственную реальную точку существования – себя, с такой же первобытной и жадной силой, с какой это делала первая живая клетка, зародившаяся в теплой соленой воде первого океана. Сознание трансформировалось, Петя уже не был Петей, так как совершенно потерял нить отождествления, изо всех сил концентрируясь лишь на одном – удержать от исчезновения мир, превратившийся в точку. И только тогда он – уже не Петя – заметил, что стал этим миром. Не было больше ничего. Не существовало отделения своего «я» от остального, так как и остального не было. Не было пространства и времени, лишь только некоторое неопределимое состояние, которое очень приблизительно можно было сравнить с радостью – радостью чистого существования. И эта радость становилась причиной существования, бесконечно продолжая саму себя…
Первое же оформленное понятие – радость, неизвестно как пробившее тропинку в сознание, моментально, словно поворотом выключателя, родило бесконечное множество других понятий, и мир развернулся вокруг Пети надувной спасательной шлюпкой. Петя осознал, что лежит на спине, в своей постели, в своей комнате, и смотрит в потолок. Электронные часы ярко светили в полумраке, озаряя противоположную стену нежным зеленоватым сиянием. Было тихо, только на улице неуклюже ворочался в темноте тяжелый трейлер. Низкие вибрации его дизеля отдавали колебаниями в спине и заставляли слегка дребезжать стекла в рамах. Болели уши, но потом Петя понял, что это просто мнимая боль, оставшаяся после сна. Все было в порядке. То, что воспринималось таким реальным – или нереальным – минуту назад, оказалось всего лишь сном. Жутким, непонятным, но сном.
Трейлер наконец завершил свои маневры, прекратил терзать двигатель, напоследок громко просигналил неизвестно кому и уехал. Воцарилась полная тишина. Петя встал и подошел к окну. Безлюдная улица и яркие огоньки фонарей, словно влитые в хрустальную прозрачность воздуха. Застывшая, почти ритуальная отрешенность этого мира завораживала. Он мог быть просто нарисован с другой стороны стекла. Казалось бы, легко проверить – открой окно, и увидишь либо ту же улицу с фонарями, либо клубящийся мрак пустоты. Но что, если эта улица начинает существовать, только когда открываешь окно?
* * *
Петя проснулся от ужасно назойливого звонка в дверь. С большим усилием встав и наспех натянув спортивные штаны и рубашку, он пошел открывать дверь. На пороге стояли Саша и Леня, довольные как слоны, румяные с утреннего морозца и излучавшие прямо-таки тошнотворную жизнерадостность.– Вы че, охренели, во столько припираться?! – Петя оглянулся на часы. – Полдевятого только!
– Не хнычь, дедуля! – закричал Леня, протискиваясь в прихожую. – Раньше сядем, раньше выйдем. Тебя ж если не разбудить, весь день прохрапишь. Кофе есть?
– На кухне, – буркнул Петя и отправился в ванную.
Повернув головки вентилей холодной и горячей воды, он подождал, пока кран профыркается пузырями воздуха, накопившимися за ночь, после чего поплескал водой в лицо, почистил зубы и несколько раз провел расческой по волосам. Когда он вышел из ванной, Леня гремел на кухне чайником, а Саша сидел за его компьютером, тыкая пальцем в кнопку мыши.
– Ого! Петька! Это с какой Натали ты тут переписываешься?
На экране монитора висело окно почтовой программы со списком писем.
– Так… знакомая одна, – ответил Петя, чувствуя, что краснеет. – Вообще-то читать чужие письма нехорошо.
– А я и не читаю. Случайно нарвался, – оправдался Саша. – Я терминалку искал, а у тебя тут автоматом мылер запускается. Да ладно, мы ж тебе не чужие. О чем хоть переписка? Надежда есть?
– О компьютерах, – нехотя ответил Петя, сворачивая постель. – И надежды нет.
– И не будет, – послышался из кухни голос Лени. Он вошел, держа в руках две керамические кружки с дымящимся кофе. – НИКОГДА не говори с девушками о компьютерах. – Он отдал одну кружку Саше. – Лучше почитай им стихи, и так невзначай пригласи на чашечку кофе. – Он поставил вторую кружку перед Петей и отправился на кухню за третьей. Вернувшись, он устроился на подоконнике с самодовольным видом.
– Им это нравится, поверь мне!
– Да ладно, хватит звонить. Нашелся плейбой, блин, – усмехнулся Петя, отхлебывая кофе.
Ровно в девять они принялись за работу. Дело двигалось споро. Один раскатывал на полу рулон обоев, отрезал кусок и мазал его клеем, двое других наклеивали его на стену. Примерно в полвторого работа была завершена. Усталые и довольные, все трое уселись на диване и стали обозревать содеянное. Вышло в общем-то неплохо, не считая слегка слегка съехавшего рисунка в углу у двери и нескольких мелких пузырей рядом с окном.
– Ну что, где пиво? – спросил Леня.
– Сначала мусор помоги вынести, – ответил Петя – Санек, пока пиццу в духовку поставь.
Он встал и сгреб с пола расстеленные газеты вместе с обрезками обоев, неиспользованным клеем и прочим мусором. Получилось два объемистых свертка. Один он дал Лене, и они спустились к мусорным контейнерам около подъезда – мусоропровод был забит, и очень вероятно, что именно таким содержимым.
Выйдя на улицу, Петя с Леней застыли в изумлении. Шел снег. Первый снег этой осени, он падал мягко и неслышно, крупными хлопьями. Газоны с пожухшей травой уже скрылись под тонким белым покровом, еще держался только мокрый асфальт, упорно превращавший снег в грязную кашу, среди которой исходили паром канализационные люки.
Когда они пришли назад, из кухни уже доносились аппетитные запахи. Леня задержался в ванной, и Петя вошел в комнату один. Саша сидел на диване и смотрел на дисплей компьютера с запущенной программой TV-тюнера. Крутили новый клип Ангелины «Я не такая». Когда Петя вошел, Саша повернулся к нему, как будто только этого и ждал, и сказал:
– Вот, блин, у нее ноги – от ушей растут!
И добавил:
– Я бы ее трахнул.
Петя только сдержанно усмехнулся и тоже сел на диван. Вернулся Леня. Остановившись на пороге комнаты, он некоторое время таращился на экран, потом объявил:
– Слушай, ноги – от ушей! Вот я бы ее трахнул!
– Конечно, – не выдержав, засмеялся Петя, – Уж ты-то непременно бы трахнул. Никто бы не стал трахать, а ты – обязательно бы трахнул.
Но его ирония так и осталась непонятой. Леня – и Саша почему-то тоже – только недоуменно переглянулись и пожали плечами.
– А ты что, не трахнул бы? – обиженно спросил Леня.
– Ладно, – сказал Петя, безнадежно махнув рукой. – Давайте обои обмывать.
Они пошли на кухню, достали из холодильника пиво и устроились на двух табуретках и принесенном из комнаты стуле вокруг стола.
– Ну, будем, – сказал каждый, и они стукнулись запотевшими бутылками. Через некоторое время подоспела и пицца, и они принялись с удовольствием ее уплетать, запивая пивом.
Петя долго колебался, но все же выложил на стол синий листок и спросил:
– Мне тут один адресок дали. Кто-нибудь в курсе, что это такое?
Саша с Леней по очереди изучили бумажку (Леня даже откусил уголок и пожевал, после чего Петя отобрал листок совсем).
– Где ты это взял? – спросил Саша.
– Я ж говорю, дали. В метро. Не знаю кто.
– А фиг его знает. Такого адреса однозначно нет, разве что с ошибкой написали. А название… Что оно может означать?
– Можно в энциклопии посмотреть, – подмигнул Леня и вышел. Петя с Сашей только пожали плечами. Вернувшись, Леня действительно держал в руках открытый «Советский Энциклопедический Словарь».
– Так, так… Вот, слушайте: «Кинетического Червя, измерение… Отражает двойственность взглядов на природу вещей в буржуазном обществе…» То-се… А, вот: «…Кинетический червь может измеряться в кинетических обезьянах или кинетических попугаях, результаты измерения…»
Петя вырвал у него книгу.
– Смешно. Поздравляю.
– Нет, это я тебя поздравляю, Петенька. Ты знаешь, какова вероятность встречи двух придурков в одном метро? В твоем случае ровно единица.
– Так ты считаешь, это был какой-то придурок?
– Нет-нет, ты не отмазывайся. Это были два придурка. Конечно. Что тут еще можно предположить?
– Я вообще-то и сам так решил, просто на всякий случай хотел проверить… – сказал Петя.
– Да хрен с ними со всеми, Петро, – поморщился Саша. – Забудь и все. В конце концов, оно тебе надо? Не пойдешь же ты туда на работу устраиваться.
– И то верно, – кивнул Петя, и они вернулись к пиву.
Часа в три стали расходиться. Петя проводил Сашу с Леней и решил немного погулять на воздухе. Ему нравились погода и снег, успевший уже порядочно засыпать землю. Бродя без всякой цели по окружающим дворам и переулкам, среди серых и грязно-розовых коробок домов и натыканных повсюду гаражей-ракушек, он потихоньку выбрался в небольшой скверик, засаженный соснами и елями. Здесь было особенно тихо и спокойно. Большие пушистые снежинки густой сеткой падали в безветренном застывшем воздухе, приземляясь на ветви деревьев. Холод не чувствовался, было даже как-то тепло среди этого уютного белого окружения. Бесшумно падающий снег и странное отсутствие любой живой души создавали по-настоящему сказочное настроение. Петя смахнул снег со скамейки и уселся на нее, привалившись спиной и ожидая появления какого-нибудь гномика.
Гномик вскоре действительно появился. Это была белка, бегавшая по ветвям сосны прямо над Петей, а потом спустившаяся на землю. Кося в сторону Пети блестящей черной бусинкой глаза, она то замирала столбиком, то прыгала и искала что-то в снегу. Петя порылся в карманах в поисках подарка гномику, но ничего подходящего не нашел. Только синий листок, неизвестно как снова оказавшийся в кармане куртки.
«Вот черт», подумал Петя. «Пристал как банный лист». Он показал его гному.
– Может, ты знаешь? – спросил он.
– Иди домой, – тоненьким голоском сказала белка и быстро забралась на дерево.
«Ах ты ж сука», подумал Петя, чувствуя тысячи ледяных иголочек, вырастающих из спины. Ему внезапно стало очень страшно. Вдалеке послышался низкий и мощный рев, похожий на тот, что он слышал ночью. Голова его слегка кружилась от поглощенного пива, но он не был настолько пьян, чтобы галлюцинировать. Да и вообще, у него никогда не было галлюцинаций.
– Ну и херня, – сказал Петя вслух. Голос глушился снегом и звучал неестественно-ватно. Пете уже не хотелось оставаться одному. Он встал и пошел вон из сквера. Он вспомнил, что когда был маленьким и жил у бабушки в деревне, то вечером выходил во двор и закрывал ворота. Когда он шел от ворот обратно к дому, ему всегда казалось, что чьи-то желтые глаза смотрят на него сзади из темноты. И он шел, сжимаясь от ужаса, борясь с желанием побежать сломя голову, и знал только одно – нельзя оглядываться. Сейчас он остановился и оглянулся. Белка снова сидела на земле и смотрела ему вслед.
Петя выбрался из сквера и затопал вниз по уклонистому участку дороги между домами.
– Брат! – раздался сзади голос с едва уловимым кавказским акцентом.
Петя обернулся. К нему скорым шагом подходил рослый мужчина в утепленной кожаной куртке и высокой меховой шапке. Его лицо покрывала двухнедельная, доходящая чуть ли не до глаз щетина. Протянув Пете ладонь, на ощупь напоминавшую обрубок толстой доски, мужик напористо заговорил:
– Слушай, брат, помоги тачку с места стронуть. Одного человека не хватает, тяжелая, сука!
Петя молча кивнул и вместе с кавказцем отправился к огромному, заляпанному грязью джипу, сиротливо стоявшему шагах в двадцати. Подойдя поближе, он разглядел на бампере номер старого образца: И 42-16 КЧ.
– Нам только под горку столкнуть, дальше сам покатится, – энергично жестикулируя, объяснял тем временем кавказец, словно бы боясь, что Петя передумает. Но Петя почти не слышал его. Упершись в неимоверно тяжелый джип вместе с его водителем, он обдумывал только свою неясную догадку. Джип с черепашьей скоростью подбирался к началу спуска. Ноги проскальзывали по снежной каше, руки уже начали дрожать от от напряжения, когда где-то под днищем джипа с хриплым стоном провернулась какая-то деталь и он начал медленно катиться по пологому склону вниз, набирая скорость. Кавказец издал победный клич и на ходу заскочил в машину. Петя еще некоторое время придавал ему ускорение и потом остановился, переводя дух и наблюдая за безмолвно удаляющимся джипом. Через некоторое время тот дернулся, чихнул и выпустил облако белесого дыма. Дав задний ход, он вернулся на прежнее место, уже уверенно урча мотором.
– Спасибо, брат! – крикнул водитель.
Петя махнул рукой.
– Да пустяки.
– Слушай, а тебе куда надо?
– Мне…
Вообще-то Петя никуда не собирался.
– …в Лоховский переулок.
– А это где?
– Сам не знаю.
– Сейчас найдем.
Водитель склонился вправо от руля, и Петя с изумлением разглядел на приборной панели небольшой синий экранчик навигационного компьютера. Водитель медленно тыкал корявым наколотым пальцем в крохотную клавиатуру под экранчиком.
– Нашел, это как раз по пути. Давай заскакивай, довезу.
Петя колебался, и водитель, заметив это, рассмеялся.
– Боишься, что ли?
Петя покачал головой. Он не боялся. Его беспокоило то, что Лоховский переулок все-таки существовал. Слишком большое число бессмысленных совпадений начинало раздражать. Решив идти до конца, Петя внутренне плюнул, открыл дверь, и запрыгнув на высокий порожек, уселся в скрипучее кожаное кресло.
Джип взревел мотором, пробуксовал на месте и понесся по дороге. По мелькающим названиям улиц Петя определил примерное направление – они ехали в сторону центра. Водитель щелкнул каким-то переключателем, и экран компьютера превратился в экран обычного телевизора. Показывали клип Ангелины «Я не такая». Кивнув головой на экран, мужик закричал Пете в ухо, словно пытаясь заглушить мотор:
– Вот, бля, ноги – от ушей растут!
…и добавил после небольшой паузы:
– Я бы ее трахнул.
Они ехали около получаса, все это время кавказец что-то шумно рассказывал Пете, постоянно бросая руль и размахивая руками, а Петя молча кивал и иногда поддакивал. В голове у него сейчас была невообразимая пустота. Наконец, джип резко затормозил.
– Короче, где-то вон там пройдешь и на месте будешь. – сказал водитель, показывая пальцем в проход между двумя многоэтажками. – Давай, брат!
Петя пожал ему руку и вылез из машины. Джип молниеносно исчез, оставив после себя только выхлопное облако, медленно тающее в воздухе. Петя оглянулся. Местность была совершенно незнакомая, хотя и вполне стандартная – обычные серые дома, дворы и гаражи. Он прошел между двумя указанными домами и обнаружил длинную траншею развороченной теплотрассы, напоминающую вскрытую вену все того же больного великана. Неподалеку двое хмурых мальчиков лет 8-9 молча и с какой-то ожесточенной деловитостью играли в снежки, бросив на землю школьные ранцы. Петя посмотрел вокруг, отыскивая какие-нибудь названия. На глаза попалась табличка на стене дома: «пер. Глоховский 2». Пете стало плохо. Видимо, кавказец просто не расслышал название, а компьютер подобрал ближайшее совпадение. Все было зря.
Над головой просвистел снежок и ударился прямо о табличку, забив спрессованной белой массой букву «Г». Теперь название читалось как «пер. лоховский 2». Пете стало еще хуже. Он повернулся и посмотрел на школьников, которые теперь уже дрались ранцами, раскрасневшись и тяжело дыша, но все так же молчаливо и серьезно. Петю они явно не замечали.
«Черт вас всех возьми!» – испуганно подумал Петя. – «Что вам всем надо?». Что было делать? Повернуться и уйти, может быть, даже убежать? Или идти дальше? В нем кипела нешуточная злость пополам с отчаянием, и Петя понял, что не может уйти, не узнав все до конца.
Это было самое начало переулка, и он побрел по тропинке затвердевшей грязи вдоль траншеи, считая дома. Но уже после 16-го дома переулок уперся в широкую, заполненную машинами улицу. 42-го дома не было. Вот и все. Совпадения закончились, и можно было идти домой. Однако беспокойство от этого только усилилось. Что-то мешало Пете поверить в случайность всего происходящего. Он почувствовал себя словно бы погруженным в некий компьютерный квест, где главный персонаж должен дойти до цели, совершая разные, как будто незначащие действия и решая всевозможные головоломки, возникающие на его пути. И сейчас таким персонажем был Петя, и его задача была найти дом 42 на улице, где нет дома 42. Он стоял, нарисованный, в нарисованном городе, и нелюди в белых халатах молчаливо и внимательно наблюдали за ним по ту сторону неба, сделанного из люминофора.
«Ладно, сволочи», – подумал Петя. – «Вы меня достали». Он повернулся и быстро пошел назад, надеясь выведать что-нибудь у дерущихся школьников. Но когда он добрался до места, их уже не было, и все, что они оставили после себя – одинокий листок ламинированной бумаги на утоптанном пятачке снега.
Петя подобрал листок. Это была справка из школы номер 42 (черт!), для льготного проезда в городском транспорте. Истертая бумага под слоем полиэтилена порвалась надвое, половинки налезли краями друг на дружку, но справка все равно уже была просрочена. Ее можно было выбросить, но герою квеста полагалось носить с собой кучу найденных бесполезных предметов, и поэтому Петя сунул ее в карман.
Никаких дельных мыслей в голову не приходило, и бумажка не особо помогла, а лишь только нагнала еще больше беспокойства. Видимо, она предназначалась для решения другой головоломки. Придется отложить поиски И.К.Ч. до лучших времен. Петя прикинул, как он будет отсюда выбираться, и решил идти в сторону шумной улицы. Придется в третий раз пройти переулок из конца в конец, но Петю это уже не смущало. Для героев квестов вполне обычным делом было слоняться туда-сюда. Петя не спешил, расслабленно и с удовольствием шагая под мягкими прикосновениями падающих снежинок. Если нелюди в халатах не хотят долго ждать, пусть лучше устроят где-нибудь рядом вход в подземку.
Так и вышло. На проспекте первая же бабушка показала ему путь к ближайшей станции метро, и Петя быстро сориентировался. Ему нужно было собраться с мыслями, и он решил не ехать пару остановок на автобусе, а пройти до метро пешком. Места вокруг оказались неожиданно знакомыми, и Петя удивился, что никогда раньше не подозревал о существовании (Г)лоховского переулка. Чем дальше он шел, тем больше отступало наваждение, только что владевшее им почти полностью. И когда он уже ехал в метро, надежно укрытый толщей земли от люминофорного неба и держась за полированный металлический поручень, все умопостроения и догадки, сделанные на основе недавних событий, показались ему смешными и нелепыми, и он улыбнулся. Его отражение в темном стекле дверей, с полустертой надписью «НL ПРИСЛОI IЯТЬСЯ» поперек груди, сделало то же самое, а за спиной отражения мчался черный, размазанный, беснующийся Хаос.
* * *
Прошло около двух недель, когда Петя узнал, что его увольняют. На работе проводилось сокращение штатов, и Петя был среди кандидатов на вылет как самый молодой и самый нелояльный, то есть опаздывающий. Он отнесся к этому довольно спокойно и даже с облегчением. Ему успела до смерти надоесть эта работа, и он скорее всего уволился бы сам. Его талант программиста просто пропадал за корпениями над столбиками чисел в электронных таблицах.Утром последнего дня Ильич вручил ему характеристику и направил в кассу. Там Петя получил причитающееся ему выходное пособие, после чего отправился в отдел кадров за документами. По пути он почитал характеристику. Неплохо. Хоть за это спасибо. Грамотный специалист… Исполнительный работник… Хреновы бюрократы, подумал Петя. Никогда не был я исполнительным работником в вашей тупой бюрократической организации. И никогда не буду.
Он вернулся в отдел, чтобы забрать свои вещи. Собрав хаотично разбросанные на столе листы бумаги, дискеты и лазерные диски, он запихнул все это в сумку, добавив туда же пару истрепанных книг по программированию. Потом он засел за компьютер и удалил с жесткого диска все принадлежавшие ему каталоги. С исчезновением последнего из них Петя почувствовал, что его больше ничего не держит и не связывает. Это было нечто вроде очищения. Окидывая взглядом офис, Петя понял, что все время его пребывания здесь было лишь нелепой, надуманной зависимостью, и он забудет о нем сразу же, как только выйдет из здания. За спиной оставались только Саша и Леня, с которыми он по-настоящему подружился. Но он не терял их. Они всегда смогут встретиться, поговорить и выпить пива.
– Ну, до свидания, – сказал Петя.
– Ну что, Петя, счастливо. – ненатурально улыбнулся Ильич. – Не забывай нас.
«Пошел в жопу», подумал Петя, перекинул сумку через плечо и вышел.
На улице дул резкий ветер, раскачивающий ветви растущих вдоль дороги деревьев и срывающий с них последние пожухшие листья. Небо было такого абсолютно ровного молочно-серого цвета, что казалось, будто его и нет вовсе. Город с его серыми домами, блестящими от сырости дорогами, со всеми его машинами, столбами, проводами и светофорами просто висел в бескрайней пустоте. Собственно, так оно и было в реальности. Просто мало кто об этом помнил.
Петя побродил немного по улицам, заглянул в книжные магазины. Уже давно он не имел такой возможности – идти куда угодно и делать что угодно в любое время. Конечно, скоро придется искать новую работу, но пока Петя старался об этом не думать. Одно он знал точно – это должна быть такая работа, где не высиживают задницы по часам.
Он вернулся домой, выгреб из сумки вещи и свалил их в углу комнаты – было лень разбираться с ними.
Около недели он провел, бездельничая, отсыпаясь вдоволь и сидя за компьютером. Из дома он выходил только пару раз за продуктами.
Потом к нему пришли Саша с Леней. Леня был с какой-то девушкой, ее звали вроде бы Надя. Где он ее выцепил, Петя не знал, но за кофейной беседой выяснилось, что за городом у нее есть дача с целой кучей кошек, посмотреть на которых Надя и пригласила всю компанию. Вообще она выглядела немного двинутой. Пете был знаком такой тип девушек, со светло-пшеничными волосами и почти прозрачными голубыми глазами, которые носили деревянные языческие побрякушки и заторможенно говорили о всяческих аурах и кармах.
После того как друзья ушли, Петя решил разобрать груду распечаток, которую он вместе со старыми дискетами засунул подальше в истерической попытке навести порядок в комнате, приобретшей к моменту визита гостей довольно неряшливый вид. Он стал разбирать груды листов, исчерканных вдоль и поперек фрагментами алгоритмов и всяческими схемами, и пачки дискет, половина из которых давно уже не читалась.
На глаза ему попались два листа А4, исписанные кривым почерком. Это было старое задание по информатике, принесенное ему когда-то Натальей Федоровной. С обратной стороны листов уже Петиным почерком было начеркано нечто невразумительное, так как Петя писал всякий раз на том, что лежало под рукой, используя каждый кусочек свободного пространства. Он ностальгически усмехнулся и еще раз пробежал глазами свои записи. В них вполне могло быть что-то важное, что он мог записать и тут же забыть.
Ему попался номер «1a», обведенный кружком. Петя не мог вспомнить, что он означает и для чего был записан. Потом он нашел номер «26», и тогда стало понятно – это был перевод чисел в 16-ричную систему счисления. Число 16 вызвало какую-то непонятную ассоциацию. Дом 42, кабинет 16… Петя достал бумажку с адресом. Шестерка выглядела так, что вполне могла быть и небрежно выведенным нулем. 16 – это 10. Нет, не то. 42 в шестнадцатеричной системе – это… 2a! Лоховский переулок, 2а!
Часто забилось сердце. Откуда-то появилась уверенность, что он только что решил очередную задачу своего непонятного квеста. Оставалось только проверить, есть ли в Лоховском переулке дом 2а. На улице уже темнело, и Петя решил сегодня никуда не ходить. Завтра утром.